Текст книги "Камень судьбы"

– Су-уперский, ты дурак, – ответила ему тогда Милка. – Я же люблю тебя, понимаешь? Просто люблю. И какая мне разница…

Глеб не дал ей договорить, почувствовав, что еще минута – и обратной дороги у него не будет.

– Но я-то тебя не люблю! – довольно бесцеремонно прервал он девушку и, увидев слезы у нее на глазах, поспешно добавил: – Ты очень хорошая, красивая, веселая, добрая, но… Не могу же я заставить себя, понимаешь?

– П-понимаю, – часто-часто закивала Милка, смахивая слезинки. – Но мы ведь все равно будем друзьями, правда?

– Конечно, малыш, – с облегчением улыбнулся Глеб.

И надо сказать, с тех пор он несколько раз пользовался этой странноватой «дружбой», хотя и чувствовал себя наутро после проведенной с Милкой ночи, мягко говоря, эгоистичной скотиной.

 
Быть может, я прав? А может быть, крив?
Быть может, урод? А может, красив?
Кто я? Какой я? Нет мне ответа.
Ночь, жара, бессонница, лето…
 

Раздумывая над странностями отношений между мужчиной и женщиной, Глеб приготовил себе омлет с ветчиной, намазал ломтик черного хлеба маслом, уложил листик салата, а на него – пару копченых шпрот. Сверху этот маленький шедевр бутербродного искусства украсил зеленый лук и несколько маринованных каперсов.

– Хм, – произнес Глеб, вертя бутерброд и так и эдак, – грех пускать такую красоту всухую. По-моему, там еще осталась капелька коньячка…

Коньячок действительно остался, и отнюдь не капелька, а целых сто граммов. Употребив их, Глеб закусил бутербродом, с аппетитом умял омлет и решил, что можно попробовать пройти первый уровень игры. Ни о «стриженом затылке», ни о странных голосах в голове, ни об одиночестве и Милке он больше не думал. Изумруд был в кармане, в желудке тлел коньяк – что еще нужно человеку для счастья?

Гюрза – Вепрю:

Наш пропавший теленок обнаружен. В стойло пока не заходили. До связи.

Вепрь – Гюрзе:

Поторопитесь. Время дорого. Счет идет на дни.

Базовый набор снаряжения, выданный Хранителем замков, разочаровывает Глеба. «Святые доспехи» оказываются громоздким и неудобным армейским бронежилетом Ж-86-2, устаревшим лет пятнадцать назад. Весят эти «доспехи» семь с лишним килограммов, и бегать в них можно только на очень короткие расстояния. «Меч Архангела Гавриила» оборачивается десантным штык-ножом. Лишь «Карающий жезл» – пистолет «стечкин» с пластиковой кобурой, которую можно прикреплять к оружию и использовать в качестве приклада при прицельной стрельбе на дальние дистанции, – несколько успокаивает Глеба. Три обоймы, рация, навигатор, противогаз и рюкзак десантника довершают экипировку.

– Иди же, Избранный, и пусть Свет хранит тебя! – напутствует его Хранитель замков.

Обещанные артефакты и заклинания нужно получить у Хранителя печатей, но оказывается, что, пока Глеб не достиг первого уровня мастерства, ему они не положены. Он получает только склянку с жизненной силой и пучок освященных листьев подорожника – останавливать кровотечения. Затем Глеба принимает Хранитель знаний, высокий, абсолютно лысый старик в белой мантии.

– Тебе предстоит сразиться с армией Хозяина мертвых, демона Йамы, – тихим голосом книжника говорит он. – Йама невероятно силен, но не отличается мудростью. Зато он может поднимать мертвецов и отправлять их в бой, как воинов. Сейчас Йама в Марьино, создает отряды зомби для поисков Врат. Торопись, ибо каждая секунда промедления означает, что в ряды воинства Йамы встал новый боец. Хранитель ключей напутствует тебя. Свет с тобой, Избранный!

Напутствие оказывается кратким.

– Ты станешь тенью ветра и отблеском молнии, – торжественно произносит седой Хранитель. – Я наделяю тебя силой барса и быстротой змеи. Иди и убей порождений Йамы. Свет поможет тебе!

И вновь уже знакомый Глебу мотоцикл мчит его по улицам столицы. В городе неспокойно. В тревожные закатные небеса поднимаются дымы пожаров, на обычно оживленных трассах пусто, в окнах домов не горят огни. Сводные армейско-милицейские патрули на перекрестах и бронетранспортеры, издали похожие на гробы, придают городскому пейзажу особый колорит. Слышатся завывания сирен «Скорой» и пожарных машин. Рация трещит, сквозь помехи то и дело прорываются сообщения групп спецназа, ведущих бои в разных районах города. Из отрывистых и скупых слов гибнущих в столкновениях с монстрами бойцов Глеб понимает – все еще хуже, чем он предполагал.

– В Марьино мне не прорваться! – кричит через плечо байкер. – Я высажу тебя у метро «Люблино». Твоя задача – добраться до автомобильного кольца на пересечении улиц Братиславской и Перервы. Там группа спецназа попала в окружение, ее со всех сторон теснят отряды зомби. Поможешь им. Их командир, майор Егоров, должен знать, где найти Йаму.

Глеб кивает, проверяет, заряжен ли «стечкин».

– Зомби можно убить, только если попадешь в голову! – продолжает инструктаж байкер. – Береги патроны, пополнить боезапас ты сможешь только на кольце. Если тебе повезет, найдешь патроны, автомат или другое оружие погибших спецназовцев. Все, приехали! Удачи, Избранный! Храни тебя Свет!

Мотоцикл взревывает и уносится прочь. Глеб остается один. Он стоит на пересечении улиц с названиями, которые в другой ситуации позабавили бы его, – Краснодарская и Совхозная. Но сейчас ему не до шуток. На проезжей части он замечает несколько брошенных машин. Дико видеть новенький джип «Фольксваген Туарег», абсолютно целый, с распахнутыми дверцами, с ключами зажигания в замке – и ни души вокруг.

«Приметы сошествия тьмы, – думает Глеб. – Демон Йама. Зомби. Город вымер».

По левую руку от Глеба расстилается обширный пустырь, справа уступами поднимаются многоэтажные, недавно отстроенные дома. Один из них горит – пламя бушует на верхних этажах; звонко лопаются стекла в окнах, густой дым плывет в вечернем небе.

«Интересно все же, а куда делись жители? – размышляет Глеб, двигаясь по краю проезжей части и оглядываясь. – Здесь должны жить тысячи, десятки тысяч людей…»

Первых зомби Глеб замечает, прошагав чуть менее квартала. Из двора на дорогу, пьяно покачиваясь, выходит группа мужчин и женщин. Очень бледные, с пустыми, широко раскрытыми глазами, они бредут вдоль по улице, не обращая на одинокого человека никакого внимания.

«Кажется, теперь ясно, что случилось с обитателями этого района». – Глеб хмурится.

Зомби он насчитывает не менее десятка. Самое время опробовать в деле оружие, пристрелять «Карающий жезл». Сняв «стечкин» с предохранителя, он готовится к стрельбе, но тут оживает рация.

– Избранный, не отвлекайся, – советует Хранитель ключей. – Вступай в бой, только если враги преградят тебе дорогу. Торопись, Егоров теряет людей!

Сверившись с навигатором, Глеб решает, что правильнее будет срезать путь к кольцу, и бежит через дворы. Это едва не стоит ему жизни. Между гаражей-ракушек и кирпичной трансформаторной будкой путь одинокому бойцу преграждает завал из автомобилей. Глеб разворачивается и видит, что оказался в ловушке – несколько зомби, вооруженных чем попало, от кусков арматуры до камней, на удивление быстро и слаженно отрезают ему все пути к отступлению. Издавая заунывные вопли, порождения Йамы бросаются в атаку.

Три патрона Глеб тратит на пристрелку. У «стечкина» оказывается сильная отдача и слишком чувствительный спуск. Пули с мерзким чавканьем вонзаются в мертвую плоть зомби, оставляя рваные дыры, из которых немедленно начинает сочиться бурая слизь. Никакого вреда противникам эти ранения не наносят.

«Зомби можно убить, только если попадешь в голову», – вспоминает Глеб слова байкера.

Он начинает целиться более тщательно и едва не пропускает момент, когда зомби подбираются слишком близко. В воздухе свистят камни, и один из них попадает Глебу в голову. Перед глазами на несколько секунд возникает кровавая пелена, но времени на то, чтобы прийти в себя, уже не остается, и Глеб открывает огонь едва ли не наугад.

Ему везет – со второго выстрела он попадает в голову здоровенному мужику с кувалдой в руках. Раздается треск, и голова зомби лопается, словно упавший на асфальт арбуз.

– Один готов, – шепчет Глеб, переводя ствол «стечкина» на оскалившую желтые зубы толстуху, вооруженную кухонным ножом.

Выстрел – и череп женщины разлетается брызгами.

– Дело пошло! – азартно подбадривает себя Глеб, отбегая к стене трансформаторной будки.

Оставшихся зомби он укладывает в четыре патрона. Теперь ловушка позади и можно продолжать выполнять задание. Все время шуршащая фоном рация неожиданно выдает ясно различимую фразу:

– Улица Малые Каменщики, дом сорок один. Срочно требуется помощь…

«С ума они посходили, что ли? – раздраженно косится на рацию Глеб. – Малые Каменщики – это же где-то в центре. Как я туда успею из Марьино?»

Теперь он двигается осторожнее, далеко обходя группы зомби.

«Ничего, вот прокачаю оружие – и вернусь. Тут-то и начнется потеха. Отстреляю все, что движется».

Группа майора Егорова держит оборону за баррикадой из раскуроченных, перевернутых, нагроможденных друг на друга автомобилей. Зомби, числом не меньше сотни, идут в атаку с трех сторон. За спинами живых мертвецов дымят пожары. Где-то там, среди многоэтажек-муравейников, демон Йама убивает людей, чтобы сделать из мертвых тел новых бойцов своей армии.

– А, Избранный. Пришел все-таки, – устало приветствует Глеба раненый Егоров.

Майор сидит, привалясь спиной к изрешеченному пулями борту «Лады Калины», неловко бинтуя левой рукой правое предплечье. Рядом валяется окровавленный арматурный дрын.

– Метров с двадцати залимонил, сука. Как из пушки, – поясняет майор. – Сила у них зверская. Не выстоим мы. У меня шестеро пацанов осталось и патронов с гулькин хрен. Но главное – башки не дают поднять, а их, тварей, только в голову, прицельно, можно завалить. Уходить надо, пока не окружили полностью.

– Погоди, – останавливает его Глеб. – Сейчас поглядим, что к чему…

По капотам, крышам, лобовым стеклам автомобилей барабанит частый дождь из камней, осколков бетона, кусков стекла, из железных штырей вроде того, что ранил Егорова.

Зомби, стараясь не приближаться вплотную, пытаются поразить засевших за грудой металла спецназовцев. Те огрызаются редкими выстрелами. Глеб высовывается, осматривается и намечает для себя задачу – пробраться на правый фланг баррикады. На четвереньках он доползает до серебристого «каблука» «Рено Канго», со скрежетом отворяет заднюю дверцу и пролезает в салон. Отсюда до передового отряда зомби всего с десяток шагов. Оказывается, что у машины разбита вся водительская сторона – смято крыло, с мясом вырвана дверь, сорвано сиденье. Устроившись в полулежачем положении и стараясь не обращать внимания на липкие пятна крови, краснеющие повсюду, Глеб пристегивает кобуру, кладет ствол «стечкина» на согнутый локоть и открывает прицельный огонь. Расстреляв обойму в двадцать патронов, он громко объявляет неизвестно кому:

– Восемнадцать – в минус!

Противник обращает внимание на удачливого стрелка. Основная масса зомби собирается теперь напротив того места, где засел Глеб. Крышу «Канго» уже трижды пробивают арматурины, вокруг с грохотом разлетаются красной пылью куски кирпичей.

– Молодчик, – шуршит рация голосом Егорова. – Потерпи еще минуту – теперь мы можем стрелять прицельно. Ну, пацаны, начали!

Залп спецназовцев оглушает Глеба. Толпа зомби шевелится, пытаясь перестроиться, но тщетно – живые мертвецы начинают падать один за другим. Сменив обойму, Глеб подключается к отстрелу слуг Йамы, стараясь не обращать внимания на летящие в него камни и железяки. Он уже не считает уничтоженных врагов, да это теперь и невозможно сделать – началось побоище, зомби дрогнули и ринулись в последнюю атаку, пытаясь уничтожить людей в рукопашной схватке. Тут приходится стрелять на скорость – выстоять против могучих мертвяков в ближнем бою у спецназовцев попросту нет шансов.

Последнего зомби Глеб уничтожает в двух шагах от своего укрытия и в азарте боя еще раз стреляет в уже падающего врага. «Стечкин» сухо щелкает – кончились патроны.

– А ведь это была последняя обойма, – выбравшись из «Канго», сообщает Глеб подходящим спецназовцам. – Вот такая фигня, мужики…

Тут он вспоминает, что байкер говорил об оружии и патронах погибших спецназовцев, которые можно подобрать и использовать против зомби.

«Надо же, я так увлекся, что даже забыл об этом», – удивляется себе Глеб.

– Ну, все, отбились! – майор Егоров размашисто крестится здоровой рукой. – Колонна вэвэшников на подходе. У них бэтээры, огнеметы, агээсы. Они закрепятся здесь и начнут зачистку района. Спасибо, Избранный, если бы не ты…

– Все нормально, – скромно усмехается Глеб, отметив про себя классическую логическую нестыковку, характерную для шутеров, – герой-одиночка расчищает плацдарм для целой армии с тяжелым вооружением.

Оживает рация. Хранитель ключей поздравляет Глеба с выполнением задания и приглашает на базу.

– Перед боем с самим Йамой тебе надлежит укрепить тело, разум и получить новое оружие, способное совладать с демоном. На базу тебя доста…

Рация неожиданно замолкает, а спустя несколько секунд уже знакомый голос произносит, раздельно выговаривая слова:

– Улица Малые Каменщики, дом сорок один. Срочно требуется помощь… Срочно требуется помощь…

Глеб записался и вышел из гейма. Похоже, он набрел на серьезный трабл в игре.

– Если у них на первой локации такая ерунда, что дальше-то будет? – пробормотал Глеб, фиксируя ошибку. – Малые Каменщики… Что там за беда, на этих Каменщиках, случилась? Ключевой эпизод игры? Или просто глюк? Ладно, в свой черед доберемся и туда.

Глава 3

В зале приемов недавно выстроенного неподалеку от станции метро «Партизанская» стеклянно-бетонного здания «Фонда Ксенофонтова» было людно. Под высоким потолком, отделанным голубым сиамским мрамором, фоном звучала «Песня Сольвейг». На возвышении, украшенном перевитыми виноградными лозами ветвями ели и лавра, стоял палисандровый гроб-ковчег с откинутой крышкой. Скорбная вереница облаченных в траурные одежды людей, пожелавших проститься с покойным, мерно двигалась от дверей, черной змеей извиваясь по залу. К зданию фонда то и дело подъезжали автомобили с правительственными номерами. Декатин, после смерти Ксенофонтова де-юре ставший исполняющим обязанности главы холдинга «Гелиополь», встречал высоких гостей у дверей, сокрушенно тряс головой, выслушивая слова соболезнований. Огромный Царев, застыв за его спиной, как изваяние античного титана, смотрел прямо перед собой, погруженный в тягостное раздумье.

Смерть Ксенофонтова искренне переживали все его подчиненные. Секретаршу Елизавету Львовну Трубину увезли на «Скорой» – с ней случился сердечный приступ. Дело тут было, впрочем, не только в любви к погибшему патрону. Сын Елизаветы Львовны, офицер-десантник, служил в Чечне, и как раз накануне его жена родила сына. Ксенофонтов буквально за день до покушения обещал помочь с переводом капитана Трубина в Москву, а также выделить беспроцентную ссуду на покупку квартиры. Таких, как Елизавета Львовна, было немало. Но их человеческое, житейское горе, глубинность переживаний меркли на фоне до поры упрятанных под маску скорби, растерянности, злобы и даже ненависти, которые несли в себе хозяева высоких кабинетов, приехавшие проститься с Ксенофонтовым. Смерть главы «Гелиополя» рушила отлаженные бизнес-схемы, обрывала важные связи, миллиардные сделки оказывались под угрозой. Поджимая губы, опустив глаза долу, мимо гроба шли и шли те, кого журналисты именуют не иначе как «надеждой российской экономики», а обыватели – олигархами. Каждый из них сейчас думал о двух вещах: кто посмел поднять руку на Ксенофонтова и как сделать так, чтобы оказаться в числе избранных, допущенных к дележу активов погибшего бизнесмена.

Церемония прощания закончилась в одиннадцать вечера. Панихида и похороны были назначены на завтра. Здание фонда погрузилось во тьму. Царев приказал охранникам дневной смены отдыхать, встретил бригаду «ночников», лично развел их по постам и обошел все помещения и постройки на территории, проверяя, не остались ли где люди. В половине двенадцатого он доложил Декатину, что «коричневых» в фонде нет. Тот, коротая время в теперь уже бывшем кабинете Ксенофонтова с бокалом виски, кивнул и взялся за мобильный телефон.

Старинные напольные часы в кабинете пробили полночь, и к воротам начали прибывать новые гости. Это была уже совсем другая публика. Кто-то приехал на роскошной иномарке, кто-то – на стареньких «Жигулях», а некоторые и вовсе пришли пешком. Объединяло их всех, и мужчин, и женщин, только одно – довольно крепкое сложение и густые шапки волос. Многие мужчины носили усы, бороды и бакенбарды. Охранники из ночной смены неизменно низко кланялись каждому, кто входил в калитку, а Царев провожал к стеклянным дверям подъезда, где Декатин также встречал приехавших поклоном.

В половине первого ночи поток иссяк. Странные гости безмолвно замерли вдоль стен зала приемов. Охрана заперла ворота, Царев привел в действие аппаратуру слежения и проверил посты. В зале, по сторонам от гроба, зажгли факелы. «Песня Сольвейг» затихла, и спустя мгновение одинокая скрипка заиграла «Реквием» Никколо Паганини. Казалось, что не музыкальный инструмент, а живое существо заплакало, зарыдало под каменными сводами. Музыка нарастала, билась о стены, точно запертая в клетку птица, – и вдруг стихла.

Переодевшийся в зеленую бархатную мантию Декатин поднялся на несколько ступенек лестницы, с тем чтобы видеть всех присутствующих. Вперед выступил седой старик с длинной белой бородой и зычным голосом произнес:

– О, Дэфтер, Стоящий у престола! Мы пришли.

Декатин-Дэфтер склонил голову и ответил:

– Настал час. Скорбь наша безгранична, как время. Горе наше необъятно, как океан. Слезы наши горьки, как сок растений. Ушел наш Владыка, Ксенф из Ксенфов. Простимся же с ним!

Пламя факелов заметалось, точно под порывами сильного ветра. Единый вздох прошелестел над головами собравшихся. Если бы в этот момент случайный человек, оказавшийся в зале, сумел пронзить взглядом невидимую грань, что отделяет привычный мир от мира скрытого, доступного не каждому, он увидел бы истинный облик тех, кто пришел проститься с погибшим.

Исчезла привычная для живущих в начале двадцать первого века одежда – вместо костюмов и платьев, вместо курток и джинсов появились шерстяные накидки, пестрые вязаные плащи, туники и камзолы, кожаные жилеты и юбки-килты. Изменились и сами обладатели столь удивительных одеяний. Их ноги увеличились, выгнулись в коленях назад, вместо ступней появились раздвоенные копыта. Но самая удивительная перемена произошла с глазами. Опушенные густыми ресницами, они теперь не выглядели человеческими – огромная радужка вытеснила белок, а черный зрачок посредине слегка вытянулся. Десятки этих необыкновенных глаз смотрели на Дэфтера, с которым произошла точно такая же метаморфоза.

– Сотворим же обряд Всемерной Печали, о сатра и сатрессы! – прогудел он, кривя большегубый рот. – Принесем же Владыке последнюю виру, достойную его – Ксенфа из Ксенфов!

Седой старик и еще двое мужчин помоложе встали треугольником вокруг гроба. Зеленое сияние поплыло от их рук, пологом повисло в воздухе, повсюду разлился горький аромат полыни. Собравшиеся в едином порыве пали на колени и поползли к гробу, громко стеная и протягивая огромные руки к телу своего мертвого господина. Они выли, как дикие звери, рвали на себе одежды и волосы, орошая слезами каменный пол. И долго, очень долго скорбное безумие властвовало над ними, и не было никого, кто бы не поддался этому чувству.

Наконец стенания начали стихать. Поднимаясь на ноги, сатра утирали слезы, поправляли одежду. Зеленое сияние растаяло, терпкий полынный запах исчез. Дэфтер взошел на возвышение у гроба и угрюмо оглядел ряды своих соплеменников.

– О сатра и сатрессы! – изрек он. – Горек повод, что вынудил меня собрать сегодня вас, старейшин и набольших родов клана Ксенфа. Но как бы ни была велика наша скорбь, мы не вправе забывать, что жизнь продолжается. Сейчас я оглашу завещание Владыки. Оно хранилось в сейфе, и до сего печального часа никто не касался его.

Дэфтер извлек из-под мантии желтый свиток, скрепленный зеленой восковой печатью. Сломав печать, он развернул завещание и пробежал его глазами. На лице Стоящего у престола отразилось замешательство. Удивленно хмыкнув, Дэфтер громко прочел:

– «Я, Ксенф из Ксенфов, Владыка клана, завещаю власть над кланом и принадлежащими клану источниками силы своему прямому наследнику по крови. Только он может стать полноправным Владыкой и разблокировать колодцы. Да будет так и никак иначе».

– И все? – воскликнула пожилая сатресса, морщинистую шею которой украшало массивное золотое ожерелье.

– Тут подпись и дата двухлетней давности, уважаемая Локонда. – Дэфтер повернул развернутый свиток так, чтобы его видели все собравшиеся.

– Через несколько часов после смерти Владыки источники действительно сделались недоступными нашим магам, – сказал смуглый старец с бородой, заплетенной в аккуратную косицу. В отличие от большинства собравшихся, его глаза были черными как смоль, а телосложением он скорее походил на человека, чем на могучего сатра. – И это ставит под угрозу не только благополучие и безопасность клана, а само его существование. Но как это произошло – я понять не могу, механизм блокировки неведом.

– В свой черед мы доберемся и до этого вопроса, – остановил его Дэфтер. – А сейчас мы обязаны обсудить насущные дела и то положение, в котором оказался клан в связи со смертью Владыки. Нам еще предстоит расследовать это преступление, дабы наказать подлых убийц. Самая большая проблема – престолонаследие. Как известно, Ксенф из Ксенфов ушел от нас, не оставив наследника. Итак, по традиции первым будет говорить самый молодой из нас. Пекрес из рода Гиппосов, Совет клана слушает тебя!

Из толпы сатра вышел мрачный мужчина с длинными, до плеч, черными волосами. Мохнатые брови его сошлись на переносице, квадратная челюсть, украшенная аккуратно подстриженной бородкой, дрогнула, когда он произнес первые слова:

– Смерть Владыки… требует отмщения. Чтобы найти убийцу, нужно понять – кто мог желать гибели Ксенфа из Ксенфов? Я убежден – это не просто нападение, это вызов клану. Наверняка кто-то из наших врагов жаждет войны, нашего ослабления, и он же, возможно, виноват в том, что стали недоступными источники.

Белобородый старик при этих словах поморщился, но Пекрес из рода Гиппосов не обратил на это внимания.

– Нужно собирать боевые группы, – продолжил он, сжимая кулаки, – поднимать магов и готовиться. Нанеся один удар, подлый враг не успокоится, пока полностью не уничтожит всех нас. Поэтому предлагаю: власть в клане до конца войны передать Совету. Нового Владыку мы изберем после победы! Я сказал.

Дэфтер долгим взглядом проводил возвратившегося в задние ряды Пекреса и поднял левую руку:

– Что скажет род Фемиксов? Дорот, твое слово.

Одетый в зеленый клетчатый плащ сатра средних лет, тряхнув гривой рыжеватых волос, развел руками:

– Совет клана, наш род в замешательстве. Мы ведем активную торговлю и обмен с другими кланами сатра не только в Москве, но и в других городах и странах. Я уверен, что Пекрес из рода Гиппосов ошибается. Никто не готовит войну. Напротив, именно сейчас она не нужна никому. Тяжелая ситуация в мировой экономике одинаковым бременем легла на всех. Когда торговля не приносит прибыли, когда разоряются банки и падают цены на товары, даже безумцы не станут думать о ведении боевых действий. Это первое. Смерти оплакиваемого всеми нами Владыки, да будет вечно мягким мох под его копытами в райских кущах, могли, на мой скромный взгляд, желать лишь «коричневые», причем из тех, кто не знает о Пелене и о нашем существовании. Недаром на месте убийства не обнаружено никаких следов заклинаний. Я не люблю слово «бизнес», ибо это понятие всегда сочетает в себе большие деньги и кровь. Мы, сатра, торгуем и ведем дела. «Коричневые» занимаются бизнесом. Ксенф из Ксенфов пал жертвой этого занятия. И я не исключаю, что у убийц, да падет на их головы черный прах сожженной цикуты, были сообщники из числа близких к Владыке сатра. Это второе…

Дэфтер при этих словах бросил быстрый взгляд на Царева. Тот стоял с равнодушным лицом. Казалось, он ничего не слышит и не видит. Дэфтер нахмурился, что-то припоминая, но тут снова зазвучал голос Дорота из рода Фемиксов:

– И, наконец, третье. Избрание нового Владыки возможно лишь в том случае, если мы все, Совет клана, будем уверены, что Ксенф из Ксенфов действительно не оставил наследника. И надо разобраться, что произошло с нашими источниками. Без них наш клан обречен. Думаю, это ясно всем.

Вздрогнув, Дэфтер оторвался от тяжелых дум и с удивлением спросил:

– Разве у кого-то есть сомнения касательно вопроса с наследником?

Глава рода Фемиксов сделал успокаивающий жест:

– Уважаемый Дэфтер, уважаемые сатра и сатрессы! У меня – и, прошу заметить, не только у меня – есть все основания полагать, что вопрос с престолонаследием не так ясен и прост, как нам всегда казалось…

– Но Владыка не раз говорил, что ему нужен сын! – вдруг вступил в разговор Царев. Его низкий гудящий бас поколебал пламя факелов, ударил в уши членов Совета клана, тяжким эхом отразился от стен. – Он и погиб по дороге к врачевателю… – Царев, носивший среди сатра имя Базэл, смешался и умолк, беспомощно разведя сильные руки.

– Тут что-то нечисто! – Дэфтер прищелкнул пальцами. – Базэл прав. Мы все знаем, что Владыка не мог иметь детей и действительно прикладывал усилия, чтобы справиться с этим недугом. И вдруг это завещание… Я хотел сказать – необычное завещание. О каких неясностях говоришь ты, уважаемый Дорот?

– Я передаю слово Старшему магу клана, многомудрому Крице. Он лучше меня изложит все, что касается этого вопроса, – поспешно проговорил глава рода Фемиксов, обернулся и кивнул: – Прошу, уважаемый.

– Как верно заметил Стоящий у престола, – белобородый старик отвесил изящный кивок в сторону Дэфтера, – Владыка действительно не мог иметь детей. Но так было не всегда…

После этих слов по рядам сатра пробежал сдержанный шепоток. Крица выждал, пока вновь наступит тишина, и продолжил:

– Да, так было не всегда. Косвенно на это указывает тот факт, что, обследовав тело Ксенфа из Ксенфов, мои помощники обнаружили в крови Владыки следы оленьей росы…

На этот раз пауза оказалась куда продолжительнее. Шепоток перешел во взволнованный ропот. То и дело слышались возгласы: «Оленья роса! Невозможно!»

– Я продолжу, – так и не дождавшись тишины, возвысил голос Крица. – Владыка, как мы считаем, в течение ряда лет принимал с питьем и пищей это вещество, как всем известно, лишающее мужчин нашей сферы мужского естества, и оно пагубно отразилось на его детородной силе.

– Ксенфа травили! – бухнул Базэл, гневно сверкнув глазами. – В клане измена!

– Тихо! Тихо! – Дэфтер поднял руку, призывая Совет к порядку. – Многомудрый Крица, отдаешь ли ты себе отчет в том, что только что предъявил пусть и безличное, но очень тяжкое обвинение?

– Конечно, Дэфтер, – чуть улыбнулся старец.

– А ты, Базэл, Тень Владыки, Главный Страж клана, – обратился Дэфтер к гиганту. – Понимаешь ли ты, что в первую очередь подозрение падает на тебя, ибо именно ты многие годы отвечал за безопасность Ксенфа из Ксенфов?

Базэл шумно задышал, раздувая ноздри. На его широком лице сменилась целая гамма чувств – от изумления до полной растерянности. Махнув рукой, он нахмурился и отвернулся.

– Я продолжу, – спокойно сказал Крица. – Итак, мы сейчас говорим о том, что когда-то – я беру временной отрезок в тридцать или около того лет, не более, – Владыка имел возможность подарить какой-то сатрессе ребенка.

– Какой-то? – срывающимся голосом выкрикнул молодой Пекрес. – Это что, предположение? Или…

– Если меня будут постоянно перебивать, я никогда не дойду до сути, – раздраженно дернул плечом Крица. – Итак, давайте вспомним события тридцатилетней давности.

– Тогда была война. – Дэфтер спустился с возвышения и встал рядом с Крицей. – Война с кланами Брегнов, Псари и Акалонов. Она продолжалась почти десять лет, и в итоге мы, Ксенфы, разгромили врагов, захватили многие источники и заняли господствующее положение в зеленой сфере Москвы.

– Именно так, – кивнул Крица. – Я не буду касаться всех эпизодов того долгого противостояния, тем паче что многие из здесь присутствующих участвовали в боевых действиях и знают больше меня. Но был один момент, когда из тактических соображений мы заключили перемирие с кланом Псари. Это случилось…

– Это случилось в самом начале войны, двадцать шесть… нет, двадцать семь лет назад, – вступил в разговор Дорот. – Наши маги оказались ослабленными после коварного удара Брегнов.

– В тот момент, – подхватил Крица, – клан Псари остался без владыки, погибшего во время Балашихинского рейда. Ты, Адал, должен помнить те события. В ту пору ты еще не стал сотником дружины…

Могучий старик, лицо которого густо поросло седой курчавой шерстью, важно кивнул, пряча в бороде ухмылку.

– Драка была знатная, – прошамкал он беззубым ртом. – Псари не выдержали схватки и бежали. Да-а, славное было дело… Локонда, это ведь твои парни настигли конвой владыки Псари?

Сатресса рассмеялась, и золотое колье на ее шее зазвенело.

– Все так и было, Адал.

– После этого поражения клан Псари возглавила дочь убитого владыки. Ее звали Герата. – Крица поднял руку с вытянутым указательным пальцем. – Именно с ней Ксенф из Ксенфов и заключил перемирие, дабы ослабленные, но все еще достаточно опасные Псари не нанесли нам удар в спину во время столкновения с Акалонами. Владыка встречался с Гератой трижды…

– Дважды, – пробасил Базэл. – Мой предшественник сопровождал его, я видел записи.

– Трижды! – упрямо повторил Крица. – Третья встреча состоялась втайне от всех. В сущности, это было свидание. Да, сатра и сатрессы, любовное свидание, и произошло оно на нейтральной территории, в одной небольшой гостинице, находящейся во владениях Часовщиков. Ксенф из Ксенфов и Герата из Псари воспылали страстью друг к другу и соединились на ложе любви.

– Это неслыханно! – рявкнул Дэфтер. – Чтобы Владыка – и с врагом, дочерью врага…

Крица покачал головой:

– С точки зрения Закона сатра она уже не была врагом – мы заключили с Псари перемирие, и продлилось оно, как ты помнишь, почти год. И потом… Ты же знаешь, Стоящий у престола: любовь сильнее войны.

– Что же случилось дальше? – в нетерпении спросил Пекрес. – Почему было только одно свидание?

– Потому что Брегны пошли на очень хитрый ход. – Базэл сжал огромные кулаки. – Их удар оказался внезапным и столь коварным, что мы во всем разобрались только через год. Говоря просто, нас подставили! Брегны напали на Псари и убили многих. Псари были уверены, что это наших рук дело, и разорвали соглашение. Война вспыхнула с новой силой.