Текст книги "Факелы ада"

«Почему я не остался там? – подумал он, глядя, как плюшевый кошак приземляется на лапы и поворачивает в его сторону. – Сейчас бы врезал тому гаду… А Милинович, похоже, цел».

В следующий момент посторонние мысли пришлось вышвырнуть из головы, поскольку голем атаковал. Напоровшись на «призрачный клинок», едва не разваливший игрушку пополам, он не остановился, а попытался прыгнуть еще раз, отталкиваясь только передними лапами.

Выглядело это и жалко, и мерзко.

– Ну и уродство… – пробормотал Олег, нацеленным ударом разрушил аккумулятор кота, а затем повернулся к окну.

Комната, лежавшая за ним, исполняла, скорее всего, роль мастерской – широкий стол с тисками и мощной лампой над ним, стеллаж с разнообразными инструментами, штабель ящиков в углу. Через приоткрытую дверь виднелся коридор и еще одно помещение, из-за косяка выглядывал угол чего-то черного и массивного.

Олег перебрался через подоконник, стараясь как можно меньше шуметь, огляделся в поисках чего-нибудь, способного стать оружием. Взяв в руку тяжелый молоток, почувствовал себя увереннее, словно обзавелся пистолетом или пузырьком с «сердцем огня».

Выглянул в коридор, обнаружил, что тот короткий, метров в пять, в правой стене один дверной проем, в левой – две закрытых двери, а прямо по ходу расположена, судя по всему, прихожая.

– Не прячься, мохнатый! Я все равно тебя достану! – злой голос Ежи долетел одновременно снаружи и спереди, так что Олег покрепче сжал молоток и двинулся по коридору.

Главное, чтобы ничего не скрипнуло под ногами.

За проемом в правой стене располагалась жилая комната – застеленная койка, шкаф с книгами, второй – для одежды. Черным и массивным был сейф, такой громадный, что упирался в потолок, а шириной мог вполне поспорить с кабиной самосвала.

Олег тратить время на подробный осмотр не стал, глянул только мельком.

Добравшись до прихожей, на несколько мгновений замер, пытаясь на слух определить, где именно находится враг. Но ничего не услышал и скользнул к приоткрытой двери, приник глазом к щели, через которую проникал рассеянный свет.

Ежи находился в двух шагах, виднелась его спина, обтянутая синим комбинезоном, затылок, покрытый короткими черными волосами. Из-за плеча торчала двустволка, творец големов поводил ей из стороны в сторону, явно не очень хорошо представляя, где находится цель.

Милинович, похоже, укрывался где-то в окружающих дом зарослях.

Олег глубоко вздохнул, поднял молоток над головой и решительно распахнул дверь. Ежи повернулся с необычайной быстротой и инстинктивно вскинул ружье, прикрывая голову.

Удар пришелся по стволам, и они с негромким «крак» согнулись.

Олег замахнулся вновь, одновременно попытался отвлечь противника тычком кулака в челюсть. Но сам получил сильнейший пинок в живот и согнулся от боли, едва не выронив трофейное «оружие».

Распрямившись, обнаружил перед носом два дула.

– Я бы на твоем месте не стал стрелять… – проговорил он. – Кто знает, что случится с двустволкой?

– А я и не буду, – сказал Ежи и замахнулся, чтобы ударить Олега стволами по лицу.

Турнов понимал, что нужно отклониться, избежать контакта, но на это удивительным образом не было сил. Он мог лишь следить, как двигается приклад, как уходят в сторону две металлические трубки, как бледный творец големов переступает с ноги на ногу, чтобы усилить атаку…

В лицо Олегу повеяло холодом, Ежи вскрикнул и перестал двигаться, лицо его побледнело. На бровях появился иней, губы побелели, и только расширившиеся глаза остались живыми, но и это ненадолго.

Творец големов мягко упал вбок, двустволка вывалилась из его пальцев.

– Вовремя я, – сказал подходивший к крыльцу Милинович. – Удар «заморозкой» в спину – это, конечно, подловато, но наши меня не осудят, если узнают все обстоятельства…

Выглядел оборотень, честно говоря, отвратительно – весь покрытый кровью, в подживающих ожогах и ранах, с волочащейся правой ногой и гримасой боли на грязной физиономии. Но смотрел при этом бодро, а белые зубы скалил так, словно находился не посреди аномальной зоны, а в театре оперетты.

– Не осудят, – Олег распрямился, поежился от резкой боли в пояснице.

– А как этот гад твое заклинание сбросил? – маах’керу присел на корточки рядом с Ежи, приподнял ружье и с брезгливой гримасой отбросил его в сторону. – Да и от пут избавился ловко, нечего сказать.

– Не знаю. Я считал, что снять его самостоятельно невозможно… но…

– Не рассчитывал, что мы нарвемся на такого шустрого гаденыша? – Милинович понимающе кивнул. – Я бы на твоем месте тоже не рассчитывал. Кажется мне, что лучше держать его без сознания. «Живой сон» наложить, что ли? Хотя нет, не выйдет… Ты не знаешь какого-то похожего заклинания, но чтобы и на магов действовало? – он с надеждой посмотрел на Олега.

Тот покачал головой:

– Нет.

«Живой сон» позволял создать иллюзию бодрствования для спящего на самом деле человека или уроженца гостевой сферы, но обязательно лишенного магических способностей. Тот, на кого его накладывали, думал, что не спит, и был способен в какой-то степени реагировать на внешние раздражители, но мысль о бегстве или сражении не могла прийти ему в голову.

Наверняка имелось нечто подобное и против чародеев.

– Тогда я попробую вспомнить, – маах’керу закряхтел, как старый дед. – Ты там у него в жилище сигарет не видел? А то страсть как курить хочется, аж копчик колет и хвост чешется…

– У тебя сейчас нет хвоста.

– А, да? – Милинович, выпучив глаза, уставился себе между ног. – Ну, значит, это не хвост… Только густо краснеть я, уж извините, не буду… Так, посмотрим, где тут пахнет жареным…

Ежи понемногу оттаивал, иней на его коже и волосах исчезал, глубокая, мертвенная белизна кожи сменялась обычной бледностью. Приглядевшись, можно было увидеть вокруг него все расширяющееся облако пара.

– Никогда не видел, как накладывают «живой сон» или нечто подобное, – сказал Олег.

– Сейчас увидишь…

Но Милинович ничего не успел сделать.

Ежи открыл глаза, улыбнулся и бестрепетно вонзил большие пальцы рук в собственную грудь. Обычные на вид когти легко прорезали кожу, первые фаланги скрылись целиком, раздался неприятный, слизистый хруст, и потекла темная, как у верог, кровь.

– Что за… – начал Олег, но довести фразу до конца не смог, Милинович схватил его за руку и прыгнул в сторону.

В локте вспыхнула боль, эхом откликнулись и так саднившие раны, к ним добавились ушибы, возникшие на коленях при совсем не мягком приземлении. Захотелось матюкнуться на слишком уж резкого оборотня, но делать этого Олег не стал, просто вырвал руку и развернулся.

Бледный творец големов лежал неподвижно, а кровь, вытекающая из ран в груди, дымилась.

– Оп-па… – только и сказал Милинович, когда дым сменился огнем.

Белое, очень яркое и жаркое пламя охватило Ежи, и тот задергался, истошно завопил. Но крик быстро стих, и остался лишь треск обугливавшейся плоти, вонь горелого мяса и хруст костей.

Тело сгорело с неимоверной быстротой, словно было не просто высушено, а еще и как следует пропитано смолой, полито бензином или иной горючей жидкостью. Огонь погас, и там, где он только что пылал, осталось черное выжженное пятно в форме овала и продолговатый валик пепла.

– Зажигательно, – оценил маах’керу. – Интересно, как он это сумел?

– Вживленный в тело амулет, настроенный на саморазрушение? – предположил Олег. – Активируешь его, раз-два, и даже самый лучший некромант не в силах допросить твои останки… Хотя меня намного больше другое волнует – кто теперь поверит нашему рассказу?

– Кому надо – поверит, – отрезал Милинович. – Кто знает, что мы отыщем в этой домухе? Может быть, чистосердечное признание с подписью и списком «кротов» в нижегородских орденах и кланах. И, в крайнем случае, всегда есть «открытие памяти».

– Да, наверное, – мысль о том, что придется самому пройти через столь мерзостную процедуру, энтузиазма у Олега не вызывала. – Дети Тесея, надо же, никогда бы не подумал…

– Хватит болтать! – решительно заявил маах’керу. – Некогда трепаться. У нас уйма дел! Надо обыскать жилище этого самосожженца! – он махнул рукой на черное пятно. – На предмет жратвы, выпивки, сигарет, а также всяческих улик. Затем забрать тела Николая и Нар-Тина, вынести их из аномальной зоны, не погибнув при этом. Добраться до места, где будет ловить сотовый, и дать сигнал, чтобы нам выслали подмогу, охрану, медгруппу и гулящих девок…

Милинович, похоже, от усталости слегка утратил контроль над языком.

«Да уж, отдыхать в ближайшие часы не придется, – подумал Олег. – И еще при первой же возможности нужно позвонить Лене. Я целый день на связь не выходил, она там, наверное, с ума сходит…»

Глава 15

Почти под любым крупным городом есть подземелья, и чем мегаполис древнее, тем их обычно больше. Под Москвой тоннелей, рукотворных пещер, бункеров, тайных веток метро и просто глубоких подвалов столько, что вряд ли есть диггер, обладающий полной картой второй, «нижней», российской столицы.

Тут имеется свое население, не такое многочисленное, как наверху, но не менее разнообразное. Бродят романтики подземелий, любители прогулок по сырым и опасным тоннелям, простукивают стены алчные искатели сокровищ, верящие в то, что тут скрыто золото партии, царской семьи, а то и «Либерия», таинственная библиотека Ивана Грозного…

Шныряют крысы, гнездятся теневики, гарпии и иные существа, предпочитающие тьму свету. Функционируют бункеры, одни старые, возникшие еще до Великой Отечественной, другие новые, построенные для нынешних правителей страны и для тех, о ком эти правители и представления не имеют.

Один из бункеров, если спроецировать его на поверхность, находился в центральной части Москвы, и дорогу к нему знали очень немногие люди. Да и уроженцев гостевых сфер, которые могли похвастаться тем, что они слышали про спрятанный за дверью из черной стали зал, можно было пересчитать по пальцам.

Здесь всегда пахло грибами, и во влажной темноте собирались маги, принадлежащие к одному из древнейших орденов на земном шаре, те, что именовали себя Детьми Тесея. Свет тут зажигали крайне редко, большинство членов древнего ордена прекрасно видели во мраке, те, кто был лишен этой способности от природы, компенсировали ее с помощью заклинаний.

Но сегодня в просторном овальном зале горели свечи, установленные прямо на полу – три вложенных друг в друга круга золотистых неподвижных огоньков, и к запаху грибов примешивался аромат горящего воска.

А в центре помещения, вокруг столика из драгоценного красного дерева, чьи ножки были вырезаны в виде львиных лап, стояли семеро. Все они были согласно возникшей едва ли не одновременно с Пеленой традиции облачены в длинные, до пола, черные балахоны.

Лица прятались под капюшонами, руки скрывались в просторных рукавах.

На столике располагалась подставка из серебра, а на ней – хрустальный шар размером с голову младенца, и в нем клубились туманные образы. Мелькали смутные фигуры, вспышки, доносились приглушенные звуки – выстрелы, крики, рычание и громкий треск.

Грохнуло в последний раз, загорелся белый огонь, и изображение внутри шара сгинуло, остался лишь дым, какой испускает оставленная в пепельнице сигарета.

– Вот и все, он погиб, – сказал один из магов в капюшонах резким неприятным голосом.

Будь тут Лика, словотворящая ведьма, она бы узнала этот голос.

– И вместе с ним рухнул наш план, – произнес второй, выделявшийся меж собратьев благодаря росту. – Уже третья попытка не удается, и всегда в этом оказывается замешанным тот орден… Как его? Да, «Золотая роза». Я бы сказал, что это выглядит очень подозрительно.

– Что нам о них известно? – спросил третий, маленький.

– Почти все, – недовольно дернул плечами первый. – Отделения в семи городах, в том числе и в Москве, но каждое действует независимо от остальных. Крупнейшие – в Нижнем Новгороде и Казани. Ничем особенным не знаменит, какой-то определенной идеологии не придерживается, экономическая мощь приблизительно соответствует магической. Сильнейшие чародеи примерно на уровне наших младших учеников…

– Если этот так, то как они ухитряются рушить наши планы? – удивился четвертый, чей голос шелестел, точно шелк. – Есть вероятность, что за ними стоит кто-то еще, кто-то более могущественный?

– Такая вероятность всегда есть, – усмехнулся второй, махнул левой рукой, на которой было не пять, а шесть пальцев. – Многие ли из тех, кого мы используем, подозревают, кому именно служат? Так же может все обстоять и здесь… Ими управляют втемную, а они сами об этом и не знают.

– Но кто? Кто? – вопросил четвертый. – Кто может просто знать о нас?

– Многие, – ответил первый. – Игроки, кто-нибудь из Наблюдателей, какая-нибудь неведомая нам сила… Мы действуем, а значит, проявляем себя, и скрыть все проявления нашей мощи невозможно. Но присмотреть за «Золотой розой» нужно, даже не ради них самих, а чтобы выяснить, кто дергает за веревочки, кто управляет марионетками. А затем – нанести удар…

– Но как быть с основным планом? Хватит ли ресурсов на него? – поинтересовался пятый, фигура которого все время подрагивала и время от времени расплывалась, теряла четкость очертаний.

– Мы искали сотни лет и нашли. Мы терпели тысячелетия и вытерпели, – голос первого стал громче, в нем появились монотонные, завывающие нотки. – Мы работали веками, и работе нашей не было видно конца, мы прятались и страдали, мы гибли и терпели неудачи. Что после всего этого ожидание в несколько лет? То, что нам нужно, никуда не денется, мы сначала поймем, кто нам противостоит, ликвидируем сопротивление, затем проведем операцию и заберем нужные нам предметы. И план будет исполнен…

– …будет исполнен, будет исполнен… исполнен… полнен… – зашептало обитающее в зале эхо.

– Так и поступим, и я готов взять на себя эту задачу, – сказал шестой, капюшон на голове которого как-то странно топорщился, намекая, что под ним прячется либо высокая прическа, либо гребень, либо рога. – Моих ресурсов хватит, чтобы разобраться с этой «Золотой розой».

– Действуй, – кивнул первый.

– Можно маленькое дополнение? – поднял руку молчавший до сих пор седьмой.

– Конечно, – ответил второй.

– Я бы на вашем месте обратил внимание не только на «Золотую розу» в целом, и не только на ее нижегородское отделение, а на одного из тамошних магов. Он «коричневый», зовут его Олег Турнов, и за неумение лгать он получил от соратников прозвище Рыцарь.

Третий удивленно хмыкнул, четвертый фыркнул, а первый покачал головой.

– Олег Турнов? Рыцарь? – удивленно переспросил шестой. – Никогда не слышал о таком. Ладно, если ты настаиваешь, мы сделаем это. Но хотелось бы знать, отчего такой интерес?

– Считайте, что подала сигнал тревоги моя интуиция, – пожал плечами седьмой, появившийся на свет много раньше коллег. – А ей, как вы прекрасно знаете, я привык доверять.

Первый выдержал паузу и склонил голову.

За ним поклонились остальные, и свечи в спрятанном глубоко под поверхностью земли зале начали тухнуть одна за другой.

Статью про «Золотую розу» Сергей Жарков закончил только к одиннадцати вечера четверга и тут же отправил ее на имейл, который ему сообщила заявившаяся через балкон парочка. Ответ пришел через час, в нем содержалось одобрение, а также дополнения к некоторым фактам.

Сергей вздохнул с облегчением и переслал текст в «Нижегородский городовой».

А на следующий день около десяти его разбудил звонок главреда.

– Отличный материал! – завопил тот в трубку, едва Жарков выдавил довольно сонное «але». – Ставим во вторничный номер, увеличиваем тираж и готовимся к валу звонков!

– Очень хорошо, – пробормотал Сергей. – Как насчет двойного гонорара?

– Э… нет, рассмотрим вопрос о полуторном, – главред, даже взлетевший на гребень волны энтузиазма, головы не терял. – Замануху на первую полосу, а сам текст на вторую и третью… Фотографии я посмотрел, но они мне не очень понравились. Нет ли чего на замену?

Жарков пообещал, что пришлет что-нибудь еще, и отправился досыпать.

Вторничный, «толстый» номер – это очень хорошо, а первая, вторая и третья полосы – вообще отлично. Так что можно сегодня отпраздновать успех, без особого шума, в дорогом хорошем ресторане, а затем начать потихоньку готовить новую сенсационную статью…

У Сергея был неплохой задел на тему: «Кто разворовывает ГАЗ?».

План этот он начал воплощать в жизнь вскоре после полудня, когда окончательно проснулся. Принял душ, некоторое время отдал работе – телефонным звонкам и правке текста, затем прокатился, взял интервью и вечером отправился праздновать, прихватив с собой одну из подружек…

В субботу с утра болела голова, так что этот день он пробездельничал.

В воскресенье, первого сентября, вновь работал, и на этот раз не над тем, над чем хотелось ему. Ездил по городу, осматривал школы, общался с мрачными, задерганными директорами, узнавая, как готовы классы, спортивные залы и столовые к новому учебному году.

Директора, из-за обычного ежегодного аврала работавшие даже в выходные, отвечали без особой охоты, информацию из них приходилось вытягивать, как упрямую рыбу из проруби.

Но работа журналиста – это не всегда лавры и «чистое» творчество.

За этот день Жарков умотался так, что лег спать необычайно для себя рано, в одиннадцать вечера. А в десять утра, как и в пятницу, его разбудил звонком главред «Нижегородского городового», вот только тон у начальства оказался совсем иным.

– Привет. Не спишь? – поинтересовалось оно как-то даже робко.

– Уже нет, – сказал Сергей. – А что случилось?

– Тут такое дело… понимаешь… Как бы это тебе получше объяснить?

Тут с Жаркова мигом слетела вся сонливость – главреда он знал много лет и за все это время наблюдал его в подобном состоянии всего пару раз, и оба те случая вспоминать совершенно не хотел.

– Лучше объяснить прямо, – попросил Сергей, холодея от дурного предчувствия.

– Да? Ты уверен? Хм… ну ладно. – Главред прокашлялся. – В общем, мы заплатим тебе за статью о «Золотой розе» двойной гонорар, но в печать она не пойдет. Я убрал ее из номера.

– Что? Как?!

– Так получилось…

– Что значит – получилось? Что за бред?! – тут Жарков впервые за долгое время разъярился по-настоящему: его материал, сделанный потом и кровью, готовившийся в течение не месяцев даже, а лет, хотят «зарубить»? Собираются лишить его выстраданной мести?

– Ты человек понимающий, поэтому я тебе скажу, – тут главред понизил голос, словно боялся, что их подслушают. – Мне вчера позвонили, да… и сказали, что публиковать это нельзя… и велели уничтожить все копии файла, что есть у нас в редакции, и вообще – молчать.

– Кто позвонил? – в этот момент Сергей меньше всего хотел выглядеть «понимающим» человеком, он желал выяснить, кто встал у него на пути, кто в самый последний момент подложил такую свинью?

– Сверху. С самого верху… – признался главред. – А приказы оттуда, ты сам понимаешь, не обсуждают. И не советую тебе с этим материалом соваться куда-нибудь в другое место. Опубликовать его тебе все равно не дадут, а тобой могут заняться вплотную… Усек?

Редактор «Нижегородского городового» был тертый калач, он помнил времена самиздата и психушек, где держали особо умных диссидентов, и уж если кому-то удалось его застращать…

Выходит, что пугали и вправду серьезные люди, и делали это всерьез.

– Все понял. Про гонорар не забудьте, – сказал Сергей и положил трубку.

Так что, «Золотая роза» как-то пронюхала о готовящейся статье и предприняла контрмеры? Но почему они тогда не попытались ликвидировать первоисточник статьи, то есть наглого и пронырливого репортера Жаркова? Нет, разобраться в ситуации можно только одним способом…

Лысый здоровяк со странным именем Ридаэль оставил Сергею номер сотового и велел звонить, если возникнут проблемы. Обещал, правда, что они и сами будут за ним приглядывать, но это обещание, похоже, стоило меньше, чем кусочек бумаги, на котором его можно было записать.

Жарков вновь взял мобильник, отыскал нужный номер и набрал его.

– Слушаю тебя, – сказал Ридаэль.

– Доброе утро. У меня появились трудности… – и, стараясь говорить спокойно, Сергей поведал, что произошло с его статьей, а в завершение спросил, что ему делать.

– Не суетись, – посоветовал Ридаэль. – Это мы сделали так, чтобы статья не вышла.

– Но почему?

– Ситуация изменилась. Не бойся, обещанные деньги ты получишь, а в случае необходимости – и защиту. Материалы ни в коем случае не уничтожай, в дальнейшем они могут пригодиться.

И он положил трубку.

– Вот так номер, – пробормотал Жарков.

«Ситуация изменилась», и что это означает? Что компания громил, в которую входит Ридаэль, уладила свои разногласия с «Золотой розой», но не совсем, а временно, и репортер «Нижегородского городового» может им еще пригодиться, а пока побудет тузом в рукаве или скорее фигой в кармане…

Фигой Сергей быть не желал, он хотел мести Шишкину и его помощникам.

А теперь еще и тем, кто пытался использовать его в качестве оружия, а теперь за ненадобностью «убрал в шкаф».

– Ничего, засранцы, – протянул он. – Вы у меня попляшете, и те и другие…

Возникла мысль позвонить Темному, попросить его о помощи, но Жарков ее отверг. Вряд ли таинственному информатору понравится, что в нарушение негласного правила журналист попытался найти его по собственной инициативе.

Нет, он справится сам… и начнет хотя бы с того номера, по которому общался с Ридаэлем. Выяснить через сотового оператора, на кого он зарегистрирован, с кем общается чаще всего, проще простого, ну а размотать веревочку дальше – дело техники и терпения…

И того и другого у Сергея было предостаточно.

Ментосканер, расположенный на колесной платформе, напоминал модель Сатурна – полосатый шар из похожего на стекло материала, и вокруг него три обруча «колец». Еще Олегу казалось, что от прибора слегка пахнет озоном, но это, скорее всего, было обманом чувств.

Сам прибор находился на сцене большого зала резиденции «Золотой розы», а Турнов сидел рядом на стуле, и от нацепленной ему на голову «шапочки» из проводов к ментосканеру тянулся толстый кабель. Около «Сатурна» располагался Сал-Тин, брат погибшего в аномальной зоне Нар-Тина, и осторожно поворачивал напоминавшие разноцветные шишки регуляторы.

Процедура длилась уже почти час, и все это время макушку Олега покалывало, где-то в недрах черепа то и дело появлялась щекотка. Что показывает ментосканер, он видеть не мог, как и реакцию зрителей, поскольку располагался спиной к ним, но вот уши ему никто не затыкал.

И судя по восклицаниям и отдельным фразам, маловеры, еще шестьдесят минут назад чувствовавшие себя на коне, понемногу сдавали позиции.

– Прошу обратить внимание на ауру, – это Ярослав. – Параметры позволяют судить…

– Необычно, очень необычно. Позвольте, я… – это Иван.

– И вы еще будете говорить, что нам примерещилось, отвались мои клыки? – А это Милинович.

Нельзя сказать, что Олег внимательно вслушивался в те разговоры, что велись в зале, – время от времени он отвлекался, начинал думать о чем-то совершенно не относящемся к делу, а иногда погружался в нечто вроде дремоты. Работа ментосканера являлась тому виной или обыкновенная усталость, он знать не хотел, да и разницы особой не было.

С того момента как погиб адепт ордена Дети Тесея, прошло около трех суток, и за это время отдохнуть как следует не удалось. Четверг и ночь на пятницу провели в аномальной зоне и ее окрестностях, организуя доставку тел погибших соратников и раненого Драго в Нижний, разбираясь с жилищем бледного творца големов, ну а вечером в пятницу Олег отправился встречать с поезда Лену с сыном.

Выспаться снова не вышло.

В субботу его выдернули для подробного допроса в «Золотую розу», и продлился этот допрос весь день. И результатом его стало то, что сегодня Олега подключили к ментосканеру, позволяющему без особого труда и болезненных ощущений извлечь из памяти недавние воспоминания.

– Очень хорошо, я полагаю, что достаточно, – Ярослав чуть повысил голос, заставив Турнова вынырнуть из дремоты. – Так, почтенный Сал-Тин, будьте добры, отключайте прибор…

Часовщик, брат погибшего Нар-Тина, не только исполнял обязанности техника. Он выполнял задание вождя и старейшин собственного рода, пожелавших узнать, при каких обстоятельствах и ради чего погиб их сильнейший маг, и обладал полномочиями на объявление войны.

В том случае, если выяснится, что Нар-Тин умер из-за предательства или преступной небрежности.

Сал-Тин, надо отдать ему должное, держался отменно, по узкой неподвижной физиономии, «украшенной» длинным носом, нельзя было сказать, что ее обладатель только что потерял близкого родственника. Но глаза… заглянув в большие глаза «желтого», Олег всякий раз ощущал угрызения совести и думал, что Нар-Тина можно было спасти.

Хотя бы просто не брать его с собой на Керженец…

– Сейчас я сниму это, почтенный Рыцарь, – сказал Сал-Тин. – Как вы себя чувствуете?

По характеру он отличался от брата, был не настолько импульсивен, выглядел гораздо спокойнее.

– Нормально, только спать хочется, – ответил Олег, чувствуя, как с его головы убирают надоевшую «шапочку». – Ну что, как, отыскал ты в моих воспоминаниях повод для войны?

– Сонливость пройдет через час-другой, – сообщил Часовщик. – А насчет повода… его всегда можно отыскать, если того желаешь. Я увидел, что мой родич… – голос «желтого» дрогнул, – пал в столкновении с силами, что превыше смертных, и что вы, почтенный Рыцарь, и ваши спутники безупречны.

– И это хорошо, – Олег встал, покрутил головой, разминая затекшую шею. – Эх, хорошо…

Он повернулся и посмотрел в зал.

Они все были там: Ярослав и Аристарх Сергеевич, ухмыляющийся Милинович и невозмутимый Иван, двое магов-сатра из клана Фоон и крошечный Наблюдатель из ордена Белых Вихрей с аккуратной нашлепкой пластыря на лбу. А ближе всего к сцене, сложив на груди могучие руки и выпрямившись во весь рост, стоял Парадэль, лидер печерской колонии элохим.

Тот самый «белый», чьи бойцы разгромили квартиру Олега и едва не прикончили его самого.

Чтобы пригласить его сюда, на своеобразный «киносеанс», Ярославу и его помощникам пришлось затратить уйму сил. Привлечь к посредничеству «Союз семи» и Ивана, а когда это сорвалось, обратиться к помощи Ардиэля, сильнейшего мага «белых» в городе и единоличного хозяина источника, спрятанного в глубине Щелоковского хутора.

Только его вмешательство помогло заключить перемирие и договориться о встрече.

– Я обязан извиниться, – громко сказал Парадэль, глядя прямо в лицо Олегу прозрачными, как вода, глазами. – И за своих излишне ретивых парней, и за себя самого – за то, что дал волю беспочвенным подозрениям и позволил им стать основой для действия…

«Что толку от слов? – подумал Олег, вспоминая скандал, который учинила Лена, узнавшая, что ей придется некоторое время пожить у родителей. – Хотя ты говоришь искренне».

Элохим, похоже, не врал, он и вправду чувствовал себя довольно неловко.

– Я лично, – продолжил он, – постараюсь компенсировать материальные потери, понесенные тобой в результате прискорбного инцидента, и прослежу за тем, чтобы все было приведено в порядок как можно быстрее.

Олег заезжал домой вчера, когда пришло известие, что перемирие заключено и что нападений можно не опасаться. Обнаружил, что квартира аккуратно заперта, но внутри царит разгром, оставшийся после стычки с участием человека, оборотня и нескольких элохим.

– Вот рыба ерш, – сказал он. – Ладно, если быстро, то годится, но только учтите, от жены я вас защищать не буду…

Лицо Парадэля удивленно вытянулось. Он, видимо, подумал, что над ним издеваются, затем вспомнил, что семейные нравы у «коричневых» совсем не такие, как у «белых», и с улыбкой предположил:

– Это шутка?

– Не совсем, – усмехнулся Ярослав. – Если бы вы знали характер Лены так хорошо, как знаем его мы, то немедленно бросились бы рыть окопы, строить блиндажи, покупать каски и бронежилеты.

– Все же шутка, – сказал Парадэль, глянув на главу «Золотой розы» немного укоризненно. – Твой номер, Рыцарь, у меня есть, и сегодня вечером мы созвонимся, все обсудим.

– Лучше завтра днем, – поправил Ярослав. – Сегодня у нас небольшие посиделки, и оттуда Олег вряд ли уйдет трезвым…

– Как угодно, – Парадэль кивнул и направился к дверям.

Пока длилась беседа, Сал-Тин с помощью двух сородичей отключил ментосканер и спустил его со сцены. Маги-сатра успели попрощаться и уйти, а Наблюдатель с пластырем на лбу сгинул незаметно, вполне в традициях своего скрытного народа.

– Меня на пьянку не позовете? – осведомился Милинович, скалясь не хуже саблезубого тигра. – И правильно, я бы себя тоже не позвал, слишком уж много пью, ха-ха-ха!

– Как там Драго? – спросил Олег.

– Очухивается, – сообщил маах’керу. – Если сразу не подох, значит, выкарабкается и через неделю будет уже за девчонками бегать… или они за ним, это уж как повезет.

И он вновь рассмеялся.

На Милиновиче все заживало даже лучше, чем на собаке. Еще в четверг еле двигавшийся, покрытый ранами и ожогами, сегодня, в воскресенье, он выглядел бодрым и полным сил. У Олега дела обстояли, честно говоря, несколько хуже – раны еще давали о себе знать, усталость пока никуда не исчезла, плюс наблюдались странные искажения в работе тела Силы.

Аномальная зона, кусок пространства иной сферы, заключенный в плоть Земли, все же пометила того, кто в ней побывал.

– Ладно, мне пора бежать, – сказал маах’керу. – Дела. Но думаю, еще увидимся…

Он легко запрыгнул на сцену, хлопнул Олега по плечу так, что тот пошатнулся, а в следующий момент уже шагал по проходу между креслами. Аристарх Сергеевич глянул Милиновичу вслед, а когда тот вышел из зала, сказал, покачивая головой:

– Интересненький экземпляр, просто удивительный.

– Трудно спорить, – согласился Ярослав. – Ну что, двигаем в «Снежинку», чтобы отметить завершение этой истории?

– А она завершена? – удивился Олег.

– Там поговорим, – глава «Золотой розы» перевел взгляд на предводителя «Союза семи». – Так, ты с нами? Официальное приглашение было озвучено, но кто знает, вдруг для тебя старая вражда значимее общих интересов?

– С вами, – ответил Иван. – Пойдем, Рыцарь, прокачу тебя на скороходе по старой памяти…

– А своими ногами никак? – вмешался Аристарх Сергеевич. – Или совсем обленились, чародеи великие? Тут идти-то не больше пары километров, даже я добреду.

В конечном итоге его мнение победило, и они отправились пешком – по Алексеевской мимо расположенного на Звездинке источника, одного из тех, что принадлежал «Золотой розе», и дальше к улице Горького, к знакомой многим магам Нижнего кафешке.

В первом зале, рассчитанном на то, чтобы отваживать случайных посетителей, их встретила официантка в накрахмаленной белой рубашке и черной юбке. Заулыбалась приветливо, на главу «Союза семи» бросила взгляд, одновременно любопытный и опасливый.