Текст книги "Криптограф"

– Кто ж его забудет? Перестань уходить от ответа, ладно? Я как будто с клиентом общаюсь. Он тебе нравится?

Они выходят, она запирает двери.

– Да, – говорит она, обращаясь к нему через крышу. – Нравится. – Она ждет насмешек, ехидных шуток, но Карл отворачивается, смотрит вдоль Корал-стрит в сторону моста Ватерлоо.

– Почему?

Потому что я знаю, что он лжет, и от этого он не менее желанен. Потому что я верю ему, думает она.

– Потому что он мне интересен, – говорит она вслух. – Он точно из прошлого или из будущего. Римский император в двадцать втором веке. Принц-купец из научной фантастики. Что-то вроде. Ты этого хотел? – Она смотрит на Карла и видит, что он больше не слушает.

Он смотрит на силуэты у дверей напротив. Два человека, оба сидят на тротуаре, но один протягивает руки. Побирается, думает Анна. Она давно не видела побирушек. СофтГолд нельзя выпрашивать или давать, разве только что-то конкретное – еду, алкоголь, сигареты. В Америке – помнится, ей рассказывали, – есть нищие с машинками для кредитных карт, но это было сказано с легкой улыбкой и тяжелым взглядом, словно это бремя и не ушло никуда.

А потом она различает сами руки. Большие пальцы отрезаны. Один до самой ладони, другой до первого сустава. Раны зарубцевались, но шрамы не разгладились.

– Посмотри.

– Что… – начинает Анна, негромко, хотя фигура не подает виду, что слышит; Анна не понимает, человек ли это вообще. Лица не видно, его скрывает тень от дверного проема. Видны одни глаза. Они глядят на нее, бесстрашно.

– Его отпальцевали. Вот как теперь бывает, вот что они делают. Началось несколько лет назад. Когда крадут карту, вместе с ней забирают отпечаток пальца. Иногда оба пальца сразу, для верности. Пальцевание. Ты не знала?

Конечно, она знала. Слышала об этом, видела фотографии, но никогда по-настоящему, как сейчас, своими глазами.

– Мне очень жаль.

– Чего? – говорит Карл, голос его дрожит. – Не ты же ему пальцы отрезала?

– Жаль его, – сказала она, и ей действительно жаль его, и Карла тоже. Потому что в нем бьются ярость и страх. И саму себя.

– Не стоит, – говорит Карл. – Ему было бы неприятно.

Она молча идет следом за ним. Они сворачивают с Корал-стрит на главную улицу. Небо прозрачного голубого цвета, светлее чем в полдень, индейский полдень.

– Я кое-что слышал, – наконец говорит он. – О твоем фантастическом принце.

– Что?

– Не так уж он добродетелен.

– Карл.

– Не знаю, понравится ли тебе это.

– Не узнаешь, пока не скажешь, – говорит она, пытаясь подражать его шутливому тону, который ей нравится. Он вымученно улыбается.

– Насчет цветочного кода. Того, что спрятан в цветах.

– «Асфодель-9»

– Да без разницы. Я слышал, есть еще один, он что-то добавил позднее. Говорят, продал его в тридцать стран. Та же хрень.

– Какая хрень? – спрашивает она, но уже почти понимает. Она слишком хорошо знает, как думают люди, слышала их тревожные истории.

Нелепые и мрачные готические тени богатства и славы.

– Те, что прячутся не в цветах. В людях. – Он замолкает, метко плюет в канаву, шагает дальше. – Номер банковского счета у тебя в ногтях. Химические формулы у меня в печени. Что угодно. И знать не знаешь. Очень полезно. Я даже про себя не могу сказать наверняка.

Она смеется – неуверенно.

– Карл, если ты в это веришь…

– Я не сказал, что верю, – угрюмо отвечает он. – Я говорю, что так люди говорят.

– Люди чего только не говорят.

– И временами оказываются правы. Случаются штуки и похуже. И это еще не все.

– Ох, избавь меня…

– Нет, слушай, – говорит он горячо, почти умоляюще, и она слушает, потому что все слушают; потому что все хотят слышать. Потому что, в конце концов, это может быть правдой. Это может быть полезно. – Этот код, как там он его назвал. Проходит двадцать лет, и носители умирают. Подыхают, как мухи, по всему миру. У них находят какую-то форму рака.

– Какую форму?

– Редкую, не знаю. Рак ногтей. Я не говорю, что это правда, я просто рассказываю. Лично у меня мурашки по телу.

– Больше похоже на бред.

– Да что с тобой такое? В любом случае, за это его не посадят. Он просто будет платить компенсации, пока в один прекрасный день все не позабудут, за что он платит.

Будущее время. Она удивленно моргает.

– Ему предъявили обвинения?

– Пока нет. Я слышал, готовится гражданский иск в Японии. Четыре смерти. Правительственные юристы возятся с ним пару лет. И держат рот на замке.

Они подходят к бару и останавливаются.

– Что может случиться, – спрашивает она, – если это правда?

– Ничего, если он способен с этим жить. – Карл восхищенно усмехается. – Ничего, у него слишком много денег, чтобы он мог потерять их все. Он не сможет разориться, даже если захочет, и ему в любом случае не позволят, на него поставила чертова прорва людей. Конечно, если такое случилось в Японии, все остальные будут ждать чего-нибудь похожего. Все юристы планеты, должно быть, точат ножи. Ну, может, ему придется продать пару островов. Я подумал, на всякий случай стоит тебе рассказать, чтобы ты была в курсе. В интересах твоих интересов.

– Я не знаю, что ответить, – говорит она. – Ты омерзителен. Спасибо тебе.

– И это, надо полагать, комплимент, да? – Он, наконец, ухмыляется. – Ты нужна мне, Анна. Ты мой ведущий. Всегда на шаг впереди меня, вот какой ты мне нравишься, какой я тебя вижу. И, кстати сказать, чайки твои ошиблись. – Он уже стоял у двери клуба. – Послушала бы дядюшку Карла.

Она смотрит вверх, заходящее солнце слепит ей глаза. Небо яркое, как вспышка магния. Высоко в небе чайки медленно парят кругами, словно открыли секрет вечного двигателя.

Темнеет, начинается дождь, несильный, но упорный, угрожающе-английский, похоже, надолго затянется. Анна стоит в тепле собственной комнаты, в своих четырех, до последнего дюйма заложенных стенах – этот дом она купила в надежде, что будет жить в нем не одна; скинула пальто, стянула сырую одежду, туфли, стряхнула капли с волос.

Она стоит и думает об отце, раскинув руки. Его униформа ночного сторожа, темная после дождя. Его шаги, когда приходил домой, обычные и таинственные. По утрам девочки вели себя как мыши, изо всех сил старались не шуметь, но безнадежно налетали на предметы, шептались.

Отец любил их, но по натуре, будучи отшельником, просыпаясь, всегда смотрел на свою семью с робким удивлением, и – теперь Анна понимает – разочарованием. Его усталость долгими летними днями, как у ночной птицы в зоопарке. Его дешевые книги на идише и английском. Музыка, которую он пытался объяснить, голос, что был старым, когда Анна была еще девочкой. Красота женщины в ее волосах, сказал он – ей тогда исполнилось четырнадцать, и она подрезала волосы до плеч. Она проплакала три дня.

Теперь она снова их отрастила. Красивые, надеется она, хотя сейчас ей кажется, что она выбрала жизнь, почти лишенную красоты.

И хотя ушла в итоге мать Анны, именно отец пропал из ее жизни. Она не знает, где он, что с ним, жив он или умер. Она все еще видит его ночным сторожем, он бредет где-то в ноябрьской тьме.

Дождь бороздит стекло. В кабинете на столе ваза с сибирскими ирисами, два дня назад они только распустились. Полки с книгами. Все знают о ее книгах. Ты и эти твои чертовы штуки из дерева, говорит Карл. И в кабинете тоже книги. Другие инспекторы успокаивают своих клиентов другими способами. Или не успокаивают, в зависимости от своих наклонностей.

Зрачки ее расширены в привычной темноте. Ну же, думает она. Эй, Джон Лоу.

Ее портфель остался в прихожей, рядом с обувью. Она приносит его в кабинет, садится за стол. Достает ноутбук, открывает крышку, включает питание. Бегут загрузочные строки, перечень программ и оборудования. Машина оживает, от файла к файлу, как человек, проспавший слишком долго и проснувшийся в незнакомом месте. Затем экран светлеет и заполняется словами.

ПОЖАЛУЙСТА – НАЗОВИТЕ СЕБЯ. ВСТАВЬТЕ ЛИЧНУЮ КАРТОЧКУ В СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ГНЕЗДО. ПОМЕСТИТЕ СВОЙ ОТПЕЧАТОК НА СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ МЕСТО ЭКРАНА.

ЭТОТ КОМПЬЮТЕР СОДЕРЖИТ УСТРОЙСТВО НАБЛЮДЕНИЯ. ЕСЛИ ВЫ НЕ ПРЕДСТАВИТЕ КАРТОЧКУ И ОТПЕЧАТОК В ТЕЧЕНИЕ 10 СЕКУНД – НАЛОГОВАЯ СЛУЖБА ПОЛУЧИТ ДАННЫЕ О ВАШЕМ НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ.

– И тебе добрый вечер, – бормочет Анна, но сердце привычно екает. Она вечно боится потерять карточку, боится, что компьютер застукает ее в обычной слабости. Или еще хуже: машина раскроет какой-нибудь обман, о котором она сама уже забыла. Как будто она не та, кем себя считает.

У нее есть карточка, вот она. Конечно, есть. Она не перепутает гнездо. Она послушно исполняет процедуру, и грозное предупреждение меркнет и пропадает.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! ИНСПЕКТОР АННА МУР

Она жмет на клавишу, и этот текст исчезает тоже. На экране вереница полупрозрачных папок висит в дымчато-голубом небе, как люди в котелках на картинах Магритта. Каждая папка названа именем клиента. Анна просматривает архив, пока не находит Лоу. За стеной дождь стучит и стучит, будто ждет, что его пустят внутрь.

Двойной клик. Жизнь Криптографа заполняет экран, двадцать один год прибылей и потерь. Каждый файл больше предыдущего: все вместе они бы заняли половину бумажной библиотеки. Такой же исполин в цифрах, как и в жизни, думает она, и наугад открывает год. Один из первых, суммы исчисляются в старых деньгах, архаических, как имперские единицы измерений. Изобретение Лоу еще ждет своего часа.

04/03/02-12/04/02

…Дойч-Банк 24… Защитные системы …€22512.54

01/07/02-20/07/02

…Ассоциация Чаума …Водяные знаки …$32500.15

03/10/02-07/10/02

…Университет Чикаго …Хэш-деревья Меркла1a1a
  Ральф Меркл (Ralph Merkle) – IT-специалист, эксперт в области нанотехнологий. Изобрел первую схему криптографии с открытыми ключами.


[Закрыть] …$7312.09

12/11/02-30/11/02

…ЛиугунКК …Криптография …Ґ3 608 000.07

Она улыбается, потому что нет ничего эксцентричнее старых цен; и еще потому, что ей хорошо знакомы эти цифры, она знает жизнь, что стоит за ними. Молодой фрилансер, красивый, жадный. Востребованный человеческий продукт. Море времени между контрактами. Номера в «Савое», когда пришло время изобретений. Так непохоже на юность – мальчик, вирус, исправительные работы – и нынешнюю жизнь, что мельком увидела Анна.

Это могли быть три разных человека, или, по крайней мере, один, который очень изменился. Но люди не меняются так сильно, думает Анна. Не под кожей: не в сердце. Метаморфозы всегда меньше, чем люди думают, иногда меньше, чем им хотелось бы. Будто сердце испещрено линиями, вроде отпечатков пальцев. Она сама такая, и ее любимые, и клиенты, за которых ей платят – платят, чтобы она за ними наблюдала. В записях Налоговой детали различны – доходы и расходы, должности и профессии. Но клиенты остаются сами собой. Честолюбивые или скаредные, щедрые или непринужденные, они не меняются, проходя сквозь годы цифр.

Здесь лики Джона Лоу, думает Анна. Ни с того ни с сего она вспоминает его руки, мягкие, как у ребенка. Может, нужно понять, в каком порядке располагать его поступки? Принц-купец, криптограф, преступник. Или это неправильный путь?

В кухне громыхает пластиковая миска.

– Бирма, – ворчит Анна, не отрывая глаз от экрана, и кот приходит из темноты, мурлычет и с виноватым видом сворачивается клубком у ее ног. Одной рукой она чешет его влажные уши. Другой касается клавиш и сворачивает документ.

Пальцы зависли над клавишами. Фантастические истории Карла следует изучить и отвергнуть, хотя Интернет – не достоверный источник, а шепчущая галерея самых вульгарных слухов, и слухов Анна нашла в изобилии. Но ведь она хочет понять, что делает Лоу, или что делал. Какие-нибудь случаи или обстоятельства, все, что прояснит, зачем тот, у которого денег больше, чем он сможет потратить за всю жизнь, вдруг прячет золото, убого, тайно, как банкрот.

Она вводит его имя в строку поиска. Экран мигает всего раз.

Результаты поиска с 1 по 10; найдено 2 880 000 документов. Время поиска 0.11 секунды

1. Дома богатых и знаменитых

Вы можете устроить себе экскурсию в знаменитое поместье Джона Лоу «Эрит-Рич». Часть первая – от дендрария до главной спальни. Просто нажмите на картинку и входите…

2. Почему Джон Лоу богаче тебя

Как стать богатым как Джон Лоу!!! Это прекрасный бесплатный сайт, где ты узнаешь ДЕСЯТЬ ПРОСТЫХ ШАГОВ – лучший способ превратить жизнь в мечту…

3. Владельцы «Реверс Инжениринг»

….пока Джон Лоу, самый опасный и могущественный предприниматель мира, продолжает игнорировать продвижение «Кровопийц Шрёдингера», Культа мертвых коров, Трех слепых анонимышек и многих других…

4. Дворец неоновой гейши

…пестрит именами сильных мира сего: от Рори Джеймс Гейтс и Джона Лоу до звезд веб-эфира и золотого экрана…

5. Спаси корову – съешь богатого

…Аннели Лоу (жена создателя вируса, крипто-фашистолога Джона Лоу), которая 24 июня 2012 года совершила, возможно, самый ужасный акт шоппинга в истории капиталистов. Она купила 300 подарочных стульев Людовика XIV, 16 тысяч тонн мраморных итальянских скульптур, остров Мияко в Японии, и 400 викторианских фонарных столбов…

6. Добро пожаловать в СофтГолд

СофтГолд создан Джоном Лоу в корпорации «СофтМарк». Корпорация…

Здесь она задерживает взгляд. Эта запись должна быть первой в результатах поиска, это же очевидно. И ей знаком этот сайт, она была здесь раньше, несколько лет назад. Криптограф и Принц-купец. Два лика из трех, думает она и нажимает на ссылку.

Открывается новое окно, и тут же его заваливают сугробы баннеров. Они сыплются друг на друга, слой за слоем, аляповатые картинки режут глаз, как неоновые вывески. Анна закрывает их все. Остается единственная страница:

«СофтМарк» Новый Миллениум в действии

Добро пожаловать в СофтГолд, мир самых популярных денег. Вам остался один шаг до вступления в глобальное сообщество, включающее в себя более трех миллиардов пользователей. Хотите узнать больше? Просто нажмите сюда.

Прошло лет десять с тех пор, как Анна зарегистрировалась, чтобы пользоваться электронными деньгами. Подобные сайты не посещаешь дважды. Но это визитная карточка Джона Лоу, образ, который люди знают и любят. Они доказывают свою любовь, отдавая ему свои деньги.

Она прикасается к экрану. Строчки бегут за строчками. Она думает о палимпсестах. Движение букв отражается в ее глазах.

В. Что такое СофтГолд?

О. СофтГолд – это всемирно известная валюта от корпорации «СофтМарк». СофтГолд сделан из электричества.

В. Откуда появился СофтГолд?

О. СофтГолд создал Джон Лоу в корпорации «СофтМарк», ведущем производителе компьютерного оборудования. У СофтГолд нет национальности, нет границ. Это самая популярная валюта в истории человечества.

В. Что случится, когда я инсталлирую СофтГолд?

О. Первое, что вы заметите: в верхнем левом углу экрана вашего компьютера появится ярлык «СофтМарк», когда бы вы ни вышли в сеть. Это видимое подтверждение того, что СофтГолд работает с вашим компьютером. Посетители вашего сайта или ваши адресаты узнают этот символ качества и безопасности. Не стоит волноваться, если вам не понравится иконка: у нас есть более 10 000 шрифтов и цветовых комбинаций, которыми вы можете воспользоваться.

Когда вы инсталлируете СофтГолд, все онлайновые операции вашего компьютера будут защищены кодом СофтГолд. Это бесплатная опция для каждого пользователя, который использует СофтГолд, и она гарантирует 100% безопасности. Используя СофтГолд, вы можете быть уверены, что все пользователи в мире обеспечены такой же 100% безопасностью, как и вы.

В. Сколько я должен заплатить?

О. Вообще ничего. СофтГолд – это бесплатный продукт, созданный «СофтМарк» на благо общества. Мы считаем, что вы не должны платить деньги за то, что пользуетесь деньгами.

Она тихонько смеется. Есть что-то трогательное в предсказуемости корпорации. По крайней мере, цинизм у них веселый. А потом вспоминает, что это не Они, а Он, это все исходит от того, кому она верит (так ей кажется), хотя у нее есть причины не верить. Кот прыгает к ней на колени, требуя внимания, топчется, и она чешет его за ухом.

В. Как работает СофтГолд?

О. Представьте себе стену и ворота. Стена ограждает вас от нежелательных данных. Ворота опознают единицы валюты СофтГолд. Каждые ворота уникальны, имеют собственный закодированный идентификационный номер, и будут открыты только для данных от других ворот системы СофтГолд с подлинным номером. Поскольку все пользователи СофтГолд обеспечены этой системой и поскольку код СофтГолд невозможно взломать, валюту СофтГолд нельзя подделать. Конечно, вы не видите, как работают ваши ворота. Это потому, что все транзакции в СофтГолд, по существу, анонимны – точно так же, как со старыми деньгами.

В. Что такого особенного в коде СофтГолд?

О. Код СофтГолд повсеместно признан, как первая совершенная шифровальная система безопасности. Код невозможно сломать, потому что его структура меняется каждые две недели. Этого времени недостаточно, чтобы взломать код: было подсчитано, что даже самый мощный квантовый компьютер не в состоянии взломать одну статичную часть СофтГолд!

Ваша система будет получать двухсекундный импульс с логарифмом изменения каждые две недели, непосредственно из «СофтМарк». Вы можете работать, твердо зная, что ваши деньги в безопасности, сейчас и в будущем.

В. Почему некоторые люди называют СофтГолд «вирусным кодом»?

О. Не беспокойтесь – это не значит, что использование СофтГолд сделает вас непопулярным среди коллег! Некоторые люди используют термин «вирусный код», поскольку он способен менять свою структуру, как это делают вирусы. Фактически СофтГолд представляет собой вид «ручного» вируса. Именно из-за гибкости СофтГолд невозможно взломать.

В. Кто контролирует СофтГолд?

О. Никто. Код СофтГолд создает свою собственную валюту без вмешательства человека, а мониторинг спроса и предложения является частью внутренней программы. Каждый элемент создается, как фрагмент кода и представляет собой отдельную фиксированную денежную единицу. Всякий раз, когда деньги проходят через систему ворот, их кодовое обозначение обновляется согласно последним логарифмам. Единицы валюты СофтГолд герметично упакованы в электронную оболочку и защищены от подделки.

В. Кто владелец СофтГолд?

О. Валюта СофтГолд принадлежит всякому, кто пожелает ее использовать.

Если у вас больше нет вопросов, добро пожаловать в СОФТГОЛД, проще жить – проще платить.

Чтобы зарегистрироваться, нажмите здесь:

Используя этот продукт, вы принимаете следующие условия:

1. Код СофтГолд – собственность корпорации «СофтМарк». Периметр стены и система ворот вашего сайта – результат работы СофтГолд и принадлежат „СофтМарк“. Любые попытки взлома или подделки категорически запрещены. При попытке подделать валюту система генерирует сигнал тревоги для уведомления соответствующих инстанций. В случае подделки ваше право на анонимность будет аннулировано, а ваши персональные данные будут зарегистрированы службой безопасности.

2. Поддельная валюта СофтГолд является незаконным платежным средством, использование ее считается криминальным правонарушением согласно Международному закону 2002 об электронной информации и товарообмене. Недопустимо изменение, воспроизведение, реконструирование, перераспределение или опубликование валюты СофтГолд или ее кода. При попытке совершить любое из вышеуказанных действий соответствующие инстанции получат уведомление. Все нарушения будут преследоваться в полном соответствии с национальным и международным законодательством.

3. Во избежание сомнений, «СофтМарк» не несет никакой ответственности за содержание файлов или корреспонденции, использующих данный продукт. «СофтМарк» не гарантирует, что информация, содержащаяся в любых подобных сообщениях, легальна или соответствует действительности.

4. Гарантии ограничены возмещением прямых убытков. Пользователь принимает на себя полную ответственность и риски за использование продукта. В соответствии с законодательством, «СофтМарк» не берет на себя ответственность за случайные ошибки, произошедшие в результате работы или в процессе соединения, проведенного с использованием данной программы. Компания не несет ответственности перед пользователем за ущерб любого вида, включая потерю данных, доходов или прибылей, потерю денежных средств в результате обстоятельств непреодолимой силы, как то: кража, наводнение, пожар или катастрофа, потеря или повреждение личного имущества, телесные повреждения или смерть.

5. Все права защищены.

Она вздрагивает от телефонного звонка. Кот слетает с колен раньше, чем она успевает его столкнуть. Она встает и шарит вокруг, ища мобильный – по звуку, или по памяти, или еще как-нибудь, эхо-локатором, и когда она добирается до него, он уже так давно звонит, что она думает, не случилось ли чего, чего-то плохого, снаружи, в мире.

– Анна? – говорит телефон голосом ее матери, с нотками скуки, любопытства и всегдашнего удивления. – С тобой все в порядке? Что-нибудь случилось?

– Это ты. Ничего. Я думала, что-нибудь ужасное.

– А что, мне нельзя чего-нибудь ужасного? – говорит мать таким тоном, будто просит кусок пирога или еще вина.

– Конечно, можно. У тебя что-то ужасное?

– Нет, – протяжно говорит мать. – Ты же знаешь, у меня такого не бывает.

– Бедняжка. Это, наверное, ужасно. Хочешь, подыщу тебе что-нибудь?

– Да, будь добра. Что у тебя есть?

– О, что угодно, – говорит Анна, и в трубке раздается треск помех. Она подходит к окну и старается дышать ровно, ждет, когда шум кончится. С каждым годом мать разговаривает все больше по-американски, все меньше похожа на себя. Все меньше походит на ту женщину, что помнит Анна. Это все время удивляет ее.

Глаза все еще болят от мелкого шрифта. Анна зажмуривается и под веками видит цифры. Жизнь Джона Лоу в негативе. Когда она открывает глаза, на линии тихо.

– Я еще тут, – говорит она.

– О, прекрасно. Ты собиралась подыскать мне что-нибудь ужасное.

– Ну, мы заключили соглашения на возмещение половины оклада в случае смерти от перегрузок на работе. Кажется, у нас тут еще остались кое-какие нежелательные отношения. Или тебе нужно что-нибудь особенное?

– А нет ли у тебя в запасе голого мужчины?

– Голого мужчины… Хм-м. Кажется, нет.

– Не могла бы ты в следующий раз приготовить одного для меня?

– Мы постараемся, мадам. – И замолкает, обнаружив, что улыбается, сама того не замечая, зная только, что ее мать, улыбается такой же кривоватой улыбкой, а между ними ворочается Атлантический океан.

– Ну, как там старое доброе Королевство?

– По-прежнему. Позорно дряхлеет. Как ты?

– По-прежнему. Позорно дряхлею. Снова одна?

– Ты сама знаешь, – говорит Анна, ей неловко оттого, что мать, напротив, не одна, можно и не спрашивать. Ее жизнь – театр, а она будто стоит у рампы, всегда окруженная людьми.

– Я не знаю. Ты не звонишь. В отличие от твоей сестры.

– Я была занята. – Она сдерживает нарастающее раздражение. Поворачивается к книжным полкам. На верхней стоит фотография, любимая фотография Марты. Анна в дождевике. Сестра стоит у нее за спиной в солнечной комнате. В отличие от Анны, она не попала в фокус, но можно различить, что Марте весело. Она прячет смех. Она так сильно любит Анну, еле сдерживается, чтобы не обнять ее.

– Мы все заняты, – говорит мать. – Сейчас двадцать первый век, мир продолжает вертеться лишь потому, что гонится за собственным хвостом. Иногда я тоже бывала слишком занята, я знаю, но мне хочется быть уверенной, что ты жива. Думаю, я это заслужила. По крайней мере, я всегда тебе говорю, что думаю. И, видишь ли, я думаю, что ты слишком много работаешь. Думаю, тебе стоит выбраться из дома, погоняться за другим хвостом.

– Вообще-то я не думаю, что у мужчин есть хвост.

– Ты давненько не проверяла, да?

– Проверяла.

– Ну, так делай это почаще, потому что я хочу стать бабушкой раньше, чем тебе стукнет сорок. Не забудь. Что случилось с тем твоим приятным пожилым джентльменом?

– Он умер.

– Не дразни меня. Он мне нравился.

– Потому что позволял тебе чувствовать себя моложе, – говорит Анна слишком быстро и сразу жалеет об этом, а мать фыркает.

– Давай не будем ссориться. Я позвонила, потому что через месяц приеду с новым другом. Мы могли бы провести Рождество вместе. Всего один день. Один день, и все. Можно собраться у Марты и Эндрю, если хочешь. Впятером. Милая?

Она возвращается в круг света от монитора. На экране фракталы складываются в рисунок замерзшего стекла, бесконечная россыпь завитков, знаков и линий. Анна касается клавиш, и скринсейвер исчезает. За ним все еще светится окно браузера. Новые деньги ждут, пока их выберут.

Чтобы зарегистрироваться, нажмите здесь.

– Милая? Анна?

– Я здесь. А Марта что говорит?

– Марта, разумеется, согласна. Осталось только с тобой договориться.

– Рождество, конечно, хорошо.

– Правда? Что ж, замечательно. Расскажешь мне потом о своих ужасах. Я тебе напишу. Хорошо? Я люблю тебя. Ну, мне пора. Пока.

Анна кладет трубку. В темноте комнаты раздается жалобное мяуканье, Анна встает, идет на кухню, внезапно осознав, что тоже голодна. Открывая холодильник, знает, что зверь у нее за спиной, как тот человек из сна. Она готовит еду им обоим, когда телефон звонит снова, и она возвращается в комнату с тарелками в руках, кот бежит за ней по пятам, как сообщник; свою тарелку и стакан она осторожно ставит на стол, его миску на пол, и берет трубку.

– Сегодня больше никаких советов, спасибо, – начинает она, но уже понимает, что линия не та, слишком чисто для большого расстояния, человек на том конце ближе, чем может быть мать.

– Это я.

– Лоренс… уже поздно.

– Я не могу заснуть.

– Сколько времени?

– Я не знаю. Поздно.

– Это все вино.

– Я знаю. Я знаю, Анна, – говорит он и умолкает.

– Что?

– Поговоришь со мной? Совсем недолго. Пока я не начну засыпать.

– Сам знаешь, что поговорю. – Она знает, что он знает. И всегда будет знать, но даже не знает, почему.

– Ох, спасибо. Как хорошо. Ты очень добрая. Ну? Ты спала? Я тебя разбудил?

– Нет, еще не спала.

– Что ты делала?

– Разговаривала с матерью. – Она бродит по комнате. Сон улетучился, в голове проясняется. Ночная птица.

– Ева приехала?

– Нет, слава богу.

– О да. Я звонил, было занято. Ты знаешь, она мне всегда нравилась.

– Забавно, она только что сказала то же самое о тебе.

– Неужели? Как мило с ее стороны. Так. И что ты делаешь теперь?

– Исследую холодильник.

– Так поздно.

– Для Бирмы.

– Счастливчик Бирма.

– Вообще-то я еще работаю. – Она прислоняется к стеклу, неуверенно расслабляется. Плечи мерзнут. Иногда по ночам – обычно по ночам – Лоренс бывает самим собой. Иногда нет. Дождь все стучит, стучит за окном.

– Ты слишком много работаешь.

– Все так говорят.

– И ты знаешь, что еще говорят.

– Что?

– Сплошь работа и никаких развлечений.

– Я развлекаюсь.

– Ну конечно. Над чем ты работаешь?

– Ничего особенного.

– Это он?

Она слышит, как меняется его голос. Ее всегда бросает в дрожь, когда природная горячность Лоренса выходит за пределы комфорта. Такое случалось и прежде, столько раз – не сосчитать. Проще всего повесить трубку, оставить его наедине с собой, проще всего. Но она здесь. Слушает.

Лоренс думает, это потому, что она все еще любит его. Он никогда не говорил, но она знает.

А она никогда не говорила ему, что, как бы ни любила его – в разное время по-разному, – все перевешивало сознание вины. Никогда не хватало времени объяснять.

Годы прошли с тех пор, как Лоренса из-за жалоб вынудили уйти на пенсию. Анна вспоминает, как ее вызвали пред светлые очи Совета. Вспоминает облегчение от того, что не она совершила ошибку. Она пыталась объяснить его запои, перепады настроения, и они все это уже знали. Она сказала, что чувствует, как Лоренс теряет самоуважение, и они кивнули и подняли глаза от экранов, будто знали и это.

И все это было правдой. В Налоговой о Лоренсе знали почти все. Но Анна не может вспомнить, почему не солгала. Это же было нетрудно. Вместо этого вспоминает свою убежденность, веру в то, что поступает правильно. Ради достоинства Лоренса и ради клиентов. Ради Налоговой и ради себя. Она делала то, чему научил ее Лоренс: собирала все факты.

Трусость, подумала она. Это была трусость – не солгать.

– Это он? – снова говорит он. – Ты занимаешься Джоном Лоу?

– Да.

– Ты знаешь, я почти ревную.

– Не стоит.

– А-а. Скажешь мне, когда будет пора, ладно? – Голос его становится густым, капризным. – Ты знаешь, я ему никогда не доверял.

– В прошлый раз он тебе вроде был вполне симпатичен. Ты сказал, что надо его отпустить.

– Лучше так и сделать. Поэтому я, собственно, и позвонил. Анна, я считаю, ты слишком уперлась в это дело. Будет очевидно лучше, если ты его отпустишь…

– Для меня не очевидно.

– Ну, правда же, ты могла бы применить к нему презумпцию невиновности.

– Это кто здесь невиновен? И с каких пор ты его ангел-хранитель?

– Послушай, что я хочу сказать. Что я говорю. Люди относятся к нему, как к богу. Щедрому, денежному домашнему божку. Они верят в его невидимые деньги. И кто я такой, чтобы судить? Может, лучше него бога и не придумать. Но он не святой.

– И что это значит?

– Ох, ну хватит. Он делец, Анна, ты таких видела достаточно. Джон Лоу годами проворачивал сомнительные сделки. Он такой же, как все, он только пристрастился скрывать свои грязные дела.

– Он не считает себя дельцом. Он считает себя ученым, – говорит она, предугадав Лоренсов издевательский смешок раньше, чем он раздался. А в глубине сознания жуткие россказни Карла. Истории о человеческом коде. Сон о молодом картофеле, фигура за спиной, белые внутренности, полные цифр.

– В любом случае, – говорит она в безмолвный эфир, – это свободный мир. Пусть занимается тем, что любит, а я вовсе не обязана любить его.

– Мир не бывает свободным, не так разве? Ты должна это знать, ты же инспектор.

– Лоренс, мне пора спать…

– Он совсем не такой, как ты. Как он может быть таким же? Ничего общего.

– Я знаю, – говорит она, и действительно знает, слишком хорошо. – Ты выдумываешь.

– Разве? Шифрование. Способность превращать мир в цифры. Талант, данный свыше, как поэзия или феллацио. Ты думала о том, сколько он проживет?

– Что?

– Ему будут чистить кишки каждую неделю. Его диета будет сбалансирована до последней молекулы. У него будет больше запасных сердец, чем в массовой автокатастрофе. А ты уже сгниешь, дорогая… – Слова долетают жирные и кислые. – Дешевое пойло и отвратительные ночи. Вот что тебе подходит.

– Прекрати.

– Забудь его, Анна. Закрой дело. Он переживет тебя на пятьдесят лет, бросит в мгновение ока, Нью-Йорк…

– Прекрати.

– Ты станешь старой каргой, как я, а он будет трахаться, как кавалерист. Ты думаешь об этом, думая о нем?

Она ждет. Я не плачу. Формально я не плачу. Из глаз ничего не льется. И тогда она все-таки плачет.

Она закрывает глаза. Ничего не слышно, кроме дыхания Лоренса, усиленного микрофоном. Когда он, наконец, говорит, слышно, что он озадачен. Лунатик, проснувшийся от рыданий.