Текст книги "Тайная жизнь морга. Откровения гробовщиков"

2. Трудности перевода

Рассказ волонтера

Мне снилось, что я опаздываю на урок. Звонок все звенел и звенел, а я никак не мог добежать по коридору до двери, чтобы успеть в класс вовремя. И тут я проснулся.

Реальность была намного, намного хуже. Рядом с кроватью надрывался телефон. Я несколько раз моргнул, пытаясь разглядеть время. Это был один из тех старых будильников с перекидными цифрами. Барабан повернулся, и я увидел время: 4:17.

Я чертыхнулся, и меня передернуло. Казалось, рот забит ватой и сигаретными окурками. Рядом со мной шевельнулась девушка, с которой мы познакомились на вечеринке. Ее имени я не помнил. Телефон снова зазвонил. Пришлось снять трубку. «Слушаю» – рявкнул я.

Это был мой босс. Поступило сообщение о смерти.

Я записал адрес и бросил трубку. Снова выругался, на этот раз в полный голос, и откинулся на подушку. Огни города проникали в комнату через незанавешенные окна и скользили по потолку. Я попытался сфокусироваться на полосках света, но это не помогло. Вчерашняя вечеринка, затянувшаяся до утра, удалась, причем даже слишком. В последний раз я узнавал время всего пару часов назад, а потом мы с моей знакомой предавались страсти. Я поспал максимум час.

«Идиот! Идиот!» – мысленно проклинал себя я. Ведь прекрасно знал, что нельзя слишком много пить во время дежурства, но одна водка с содовой следовала за другой, и вот уже пошел вразнос. Я отбросил простыню и, взяв волю в кулак, встал с постели. Спотыкаясь и лавируя среди деталей одежды, валявшейся на полу, я включил свет в ванной. Тело под простынями оставалось неподвижным.

Наспех одевшись, прежде чем покинуть квартиру, я забрел на кухню, где выпил целый галлон воды. Мое жилище находилось в старом промышленном районе, всего в нескольких кварталах от нашего офиса, поэтому идти было недалеко. Прогулка на свежем воздухе немного прояснила мое сознание.

Забравшись в старый фургон с загруженной в него каталкой, я направился в госпиталь. Въехав на больничную территорию, я припарковался на месте для погрузки. Запах гниющего мусора и грязного белья ударил в нос, и меня вывернуло прямо у фургона. Когда мне наконец удалось собраться, чтобы выгрузить носилки, я вошел внутрь и направился к посту медсестры.

– Привет, – сказал я и попытался растянуть рот в улыбке, хотя и чувствовал себя откровенно паршиво.

Я был наполовину пьяный, наполовину сонный, а медсестра говорила на ломаном английском. Она мрачно уставилась на меня и произнесла:

– Прэвет.

«Мне тоже не хотелось просыпаться, леди», – подумал я и ответил ей таким же недобрым взглядом.

– Я приехал за… – тут мне пришлось сконцентрироваться, – Бетти Хэнкок.

Медсестра посмотрела на меня озадаченно.

– Она умерла, – произнес я таким тоном, каким говорят с маленькими детьми или с домашними питомцами, – и мне нужно забрать ее в похоронное бюро.

Женщина продолжала таращиться на меня бессмысленным взглядом.

– Умерла! – Я выпучил глаза, и это наконец помогло ей включиться.

Она пошелестела бумагами, позвонила куда-то, потом еще пошуршала и указала мне направление:

– Сорк сэм би.

– Сорок семь би? – переспросил я.

– Да, – раздраженно выдавила она. – Сорк сэм би.

Я наградил ее испепеляющим взглядом и зашагал по коридору. У меня было ощущение, что я прошел три мили по пахнущему аммиаком, выложенному кафелем аду, прежде чем добрался до палаты под номером сорок семь. К счастью, все ее обитатели спали. Не тратя времени на церемонии, я завез каталку внутрь. Подкатившись к койке B, я зашел с другой стороны и сдернул одеяло. Человек под одеялом завопил, размахивая руками.

Человек под одеялом завопил, размахивая руками.

Едва сдержав крик, я отскочил от кровати. Потом, взяв себя в руки, быстро накрыл пациентку одеялом. Кажется, это ее успокоило (полагаю, это была женщина). Выскочив из палаты, я проверил номер. Сорок семь. Я уже собирался бежать назад по коридору, чтобы наорать на медсестру за ее некомпетентность, но тут в моем воспаленном мозгу произошло озарение. Я вернулся в палату и подошел к койке D. Это точно была миссис Хэнкок.

По пути назад я кивнул медсестре и сказал:

– Сорок семь D, как вы и сказали.

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

Вечером, когда после нескончаемого, бестолкового и похмельного дня, проведенного в бюро, я просто рухнул в кровать, чтобы наконец отключиться, раздался телефонный звонок. Выругавшись, я схватил ненавистную трубку: «Слушаю», – гаркнул я, ожидая нового вызова. Это была девушка, с которой мы расстались перед рассветом.

– Эй, у тебя странный голос, – сказала она.

– Извини. Не думал, что это ты.

– Понятно. Слушай, а что случилось сегодня утром? Я даже не заметила, когда ты ушел. Немного растерялась. Подумала, ты бросил меня или что-то типа того.

– Работа, – произнес я, массируя глазные яблоки.

– Работа?

– Да, ты не поверишь, какой день у меня был…

– Расскажи.

Я рассказал. Теперь мы с этой девушкой женаты и у нас трое взрослых детей. Мою супругу зовут Лиз, то есть Элизабет, иногда Бетти.

3. Гонки с телом

Рассказ теннисиста

Тем ранним летним пятничным утром меня угораздило попасть к настоящим болтунам. Я уже мысленно настраивался на прекрасный расслабленный уик-энд на озере, где наша дружеская компания в складчину снимала летний домик. Мы с моей девушкой оба любили уик-энд-турниры, и я предвкушал, как вечером окажусь на причале, где меня ждет удобное кресло. Сообщение о смерти, полученное в пять утра, свалилось как снег на голову.

Прибыв к дому покойного, я припарковался так, чтобы не привлекать к себе внимания. Это была одна из «коробок для крекеров», построенных после Второй мировой войны с целью обеспечить жильем население в условиях демографического взрыва. Место выглядело достаточно ухоженным, двор чистый. Мне подумалось, что супружеская пара, купив дом в конце 1940-х, когда мужчина демобилизовался, прожила здесь все эти годы. Оказавшись внутри, я действительно увидел старые фотографии хозяина в военной форме. Снимки были развешены на стенах спальни, где лежал усопший.

Осмотревшись, я достал оборудование и приступил к своим обязанностям.

Когда я направился к выходу, толкая перед собой каталку с джентльменом, его дети – сын и две дочери – последовали за мной. Их мать предпочла остаться в доме. По какой-то причине эти люди считали необходимым обсудить все погребальные приготовления прямо здесь и сейчас, стоя во дворе в 5:30 утра.

Я попытался хоть на мгновение прервать словесный поток и объяснить, что у них будет масса времени исполнить волю отца, когда они приедут к нам в офис в этот же день. Поняв, что это бесполезно, я начал продвигаться с каталкой к фургону, надеясь, что они поймут намек. Не сработало.

Подкатил на велосипеде мальчик с газетами и уставился на закутанную фигуру на носилках. Я попытался использовать его присутствие как отвлекающий маневр, чтобы покончить с делом. Не вышло. Одна из дочерей просто взяла газету, продолжая беседовать с братом и сестрой.

Главное правило перевозки тел после вызова на дом – ехать как можно медленнее. Это дает семье ощущение, что близкий человек в безопасности, а не находится в руках сумасшедшего.

Я проторчал позади фургона столько времени, сколько мог вытерпеть, но, поняв, что они никогда не остановятся, решил погрузить тело их отца, надеясь, что уж этот намек они поймут.

Ничего подобного.

Они говорили и говорили, когда я закончил с погрузкой и захлопнул дверцы, и потом, пока я стоял, переминаясь с ноги на ногу. Было лето, однако по утрам в нашем климате довольно прохладно, а я забыл куртку.

Мальчик с газетами проехал обратно, на этот раз медленнее. Он хотел продолжения шоу. Дочь помахала ему газетой. Мне хотелось обхватить голову руками.

Наконец я запрыгнул в фургон, завел двигатель и включил обогрев. Они продолжали трещать, несмотря на рокот мотора. Каждый что-то предлагал и высказывал свое мнение, а остальные подхватывали новую тему. В школе похоронного дела мне очень подробно рассказывали о вежливости и такте. Но мое терпение лопнуло. Почти сорок пять минут на их подъездной дорожке я не смог вставить ни слова. Устав от попыток сделать это деликатно, я просто объявил, что мне пора ехать, и пообещал перезвонить через пару часов, дав им время все обдумать.

Я был так вымотан этой болтливой троицей, что нечаянно завел двигатель и стартанул одновременно. Шины фургона завращались и издали громкий визг. Я вылетел на дорогу со скоростью, которой позавидовал бы гонщик NASCAR, и едва успел крутануть руль, чтобы не въехать во двор соседнего дома. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидел два жирных следа от жженой резины на дорожке.

Главное правило перевозки тел после вызова на дом – ехать как можно медленнее. Это дает семье ощущение, что близкий человек в безопасности, а не находится в руках сумасшедшего.

Помню, как подумал, сбросив скорость в конце улицы: «Надеюсь, у них не создалось обо мне ложного впечатления».

4. Сага о мухобойке

Рассказ любителя фитнеса

Стоял июнь. Я помню это, потому что мой партнер и его жена всегда брали отпуск в последнюю неделю июня и отправлялись в круиз. Тем летом они отдыхали на Средиземном море. Пока супруги наслаждались сервисом и потягивали тропические коктейли, я торчал в офисе, пытаясь сделать так, чтобы наша фирма осталась на плаву.

Конечно, мне, как обычно, повезло, и сообщение о смерти человека в местном госпитале поступило рано утром. Обычно вывоз тела из медицинского учреждения не доставляет никаких проблем. Это можно сделать в одиночку, если не брать в расчет мою дурную привычку клевать носом, когда я веду машину в ночное время. Виной всему некая форма сонного апноэ. И хотя по ночам я надеваю маску Дарта Вейдера, за рулем меня все равно может сморить. Звуковые полоски на дороге не раз спасали мне жизнь, и это совсем не так забавно, как в фильмах с Чеви Чейзом.

Обычно мой напарник Чак возит нас по ночам или вообще ездит один. Но, поскольку он отсутствовал, в госпиталь меня вызвалась доставить Сэмми, моя жена. Единственным ее условием было не переодеваться и не выходить из фургона. Я с радостью согласился.

Мы добирались до больницы долгие сорок пять минут. В это время суток для посетителей все было закрыто. Я заполнил необходимые документы у стойки дежурного, а потом сказал жене объехать здание и припарковаться у выхода, через который осуществлялся вынос тел. Она осталась в фургоне слушать новый диск Rascal Flatts, а я разыскал сонного уборщика у задней двери.

Служащий провел меня по знакомым запутанным коридорам в морг, а потом помог переложить покойного на каталку. Попрощавшись с парнем и дав ему небольшие чаевые за помощь, я сказал, что провожать меня к выходу по лабиринтам больницы не нужно.

Нажав на автоматическую ручку[4]4
  Имеется в виду дверная система «антипаника», при которой дверь открывается только изнутри при помощи ручки-балки.


[Закрыть], я вышел на улицу. Дверной замок громко щелкнул за моей спиной. Сэмми, увидев, что я спускаюсь по пандусу и качу тележку с телом, выскочила из фургона, захлопнула водительскую дверь и собралась открыть заднюю.

Она была заперта. Сэмми подбежала к пассажирской двери, чтобы разблокировать заднюю, но та тоже не поддавалась. Как и водительская.

К несчастью, в спешке она нажала кнопку автоблокировки.

«Нет проблем, – сказал я себе. – Позвоню дежурному». Сунул руку в карман и вспомнил, что телефон остался в куртке, а она… в фургоне. И вот я посреди ночи стою со своей босоногой женой возле закрытого госпиталя, рядом запертый фургон с работающим двигателем и каталка с телом.

– Что будем делать? – спросила жена.

Я посмотрел на нее и вскинул брови. Злиться не было смысла. Как бы то ни было, она лишь хотела помочь мне. Но все же я выдержал паузу, чтобы не наговорить лишнего. Сэмми воспользовалась моментом, чтобы спросить, указывая на дверь, через которую я вышел:

– Там есть телефон? Может, позвоним в полицию и они вскроют машину?

Я покачал головой:

– Копы больше этим не занимаются. И потом, даже если там есть телефон, то все закрыто в это время суток.

Она пожала плечами и повторила:

– Что будем делать?

Хороший вопрос.

Мы обсудили вызов слесаря, но ближайшего можно было найти лишь в городе, в сорока пяти минутах езды, поэтому эту идею пришлось отвергнуть. Запасные ключи от фургона висели в похоронном бюро. Мы перебрали имена людей, которым могли бы позвонить даже в такое позднее время с просьбой привезти ключи. Но доставлять столько хлопот не хотелось. Прежде мне не приходилось вскрывать автомобили, и я решил, что настало время попробовать. Однако для начала нужны были хоть какие-то инструменты.

– Пойдешь со мной к главному входу или останешься здесь? – спросил я Сэмми.

– А как же тело? – возразила она.

– Сейчас меня больше заботит твоя безопасность. С телом все будет нормально, если оно побудет здесь несколько минут посреди ночи.

– Куда мне в таком виде? Я здесь останусь, – заявила Сэмми.

…на ней были лишь короткие шорты и топ на лямках с надписью, пародирующей рекламу молока: «Есть формалин?»

Да, помимо того что она вышла без обуви, на ней были лишь короткие шорты и топ на лямках с надписью, пародирующей рекламу молока: «Есть формалин?»[5]5
  «Есть молоко?» (англ. Got Milk?) – рекламная кампания, инициированная в США производителями молочной продукции в 1993–2014 годах и нацеленная на увеличение потребления коровьего молока. Фраза Got..? стала очень популярной и широко используется в рекламе других продуктов, в шутливых надписях на одежде и т. п. – Прим. ред.


[Закрыть] Я подарил ей этот комплект в шутку на Рождество, и, конечно, она никогда не носила его вне дома. Сэмми относится к тому типу женщин, которые скорее умрут (простите за каламбур), чем позволят кому-то увидеть себя в столь неподобающей одежде.

– Ну, смотри, – сказал я и отправился огибать здание. Казалось, прошла целая вечность, пока я шагал вокруг огромного медицинского комплекса. Помню, как ворчал себе под нос: «Куда запропали эти машинки, когда они действительно нужны?» Днем для перевозки людей на территории госпиталя использовались милые гольф-мобили. Но не в такую глухую ночь.

Пот струился с меня градом, когда я наконец попал в госпиталь через главный вход. Дежурная удивленно посмотрела на меня, не понимая, что мне могло понадобиться. Я вежливо спросил:

– У вас не найдется металлической вешалки?

– Голубчик, у нас нет ничего подобного, – рассмеялась она.

Она выслушала мой рассказ, и ее улыбка стала еще шире. Когда я закончил свою сагу, женщина сказала:

– Подожди здесь. Попробую поискать что-нибудь подходящее.

Она исчезла и через несколько минут явилась с раритетной мухобойкой:

– Вот. Попробуй. Больше ничего не нашла.

Опасливо взяв эту штуку, я поблагодарил дежурную и двинулся в обратный путь к фургону, на этот раз через больничное здание. Машина по-прежнему стояла рядом с задним входом, двигатель работал, но моя жена пропала. Я огляделся. Сэмми нигде не было.

– Сэмми? – позвал я. – Сэмми?

Она вышла из-за контейнера, пытаясь не ступать по разбросанному мусору.

– Чем ты там занималась? – спросил я.

– Не хотела, чтобы кто-то увидел меня в таком виде! Я нашла стул, который персонал использует во время перекуров, и просто ждала тебя. Принес что-нибудь?

Я показал ей мухобойку, желтая пластиковая поверхность которой была усеяна останками жертв. Сэмми скривилась.

– Ну, прости. Это все, что мне смогли предложить. Будем надеяться, сработает.

Согнув белую проволочную рукоятку крючком, я просунул ее между стеклом и оконным уплотнителем и сделал такое движение, будто взбиваю масло. Ничего не произошло. Я покрутил проволоку, но она застряла. Пот градом катился по моему лицу, пока я выполнял эту непривычную работу. Готовый было сдаться, я наклонил проволоку и почувствовал, что у меня получается. Я мягко потянул в сторону бокового зеркала, но проволока соскользнула. Поток ругательств, которые у меня вырвались, вогнал Сэмми в краску. Вытерев пот рукавом, я повторил процедуру. На этот раз замок щелкнул.

Победа!

Я погрузил тело в фургон, и мы снова поехали к главному входу. Вернув рукоятке первоначальную форму, насколько это было возможно, я торжественно протянул мухобойку дежурной.

С той поры в моей рабочей сумке лежит целый набор инструментов.

5. «Зачем спешить?»

Рассказ гимнастки

Шла обычная утренняя планерка. Парни, с которыми я работаю, сидели, прихлебывая кофе, а я потягивала газировку. Не понимаю, как люди могут пить кофе целыми днями. В принципе, я вообще не понимаю тех, кто его любит. Я даже не встречаюсь с такими парнями. Вот как он меня бесит.

Как и на большинстве утренних совещаний, я умирала от скуки. Наш менеджер Хантер – человек цифр. И в тот день мы вынуждены были слушать о продажах гробов в текущем квартале в сравнении с предыдущим. Вверх. Вниз. А он все нудил и нудил. «Просто дай нам задание на день и покончим с этим!» – хотелось крикнуть мне. Но я молчала. Просто сидела там и пила свою газировку, надеясь, что Хантера вместе с его графиками по дороге домой сожрут бешеные бобры. Дело в том, что Хантер выглядит, как Хауди Дуди[6]6
  Персонаж телевизионного шоу для детей, которое транслировалось в США с 1947 по 1960 год.


[Закрыть], а тот сделан из дерева. Ну, вы понимаете. Я развлекалась своими привычными фантазиями про бобров, когда в комнату для персонала заглянула пожилая женщина.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросил Хауди Дуди. Он был явно раздражен тем, что его прервали в процессе проработки вопроса о том, как автопарку компании сэкономить топливо.

– О, мой дорогой, надеюсь, я не помешала, – сказала женщина, которая выглядела миролюбивой старушкой.

– Нет-нет, – ответил Хауди Дуди тоном, намекавшим на обратное.

– Мой муж умер, – промолвила посетительница.

– Мои соболезнования, – выдавил Хауди Дуди. Но прозвучало это так, словно он совсем не сожалеет.

«Выбери меня! Выбери меня!» – мысленно кричала я.

– Хизер позаботится обо всем, – произнес он и кивнул, отпуская меня.

Уговоры не потребовались, я почти выбежала с собрания. Уже закрывая дверь, я услышала, как Хауди Дуди возобновил свой монолог с того места, на котором остановился.

Я привела хрупкую пожилую даму, которую звали миссис Брюер, в комнату для переговоров и налила ей стакан воды, чтобы она могла утолить жажду, пока я хожу за документами.

– Итак, миссис Брюер, – сказала я, вернувшись, – когда скончался ваш муж?

– Вчера вечером.

Я записала вчерашнюю дату в своем бланке.

– В каком госпитале он умер?

Я была уверена, что это произошло в больнице, поскольку из дома престарелых нам бы позвонили сразу после констатации смерти.

– Он умер дома, – ответила она будничным тоном.

– Дома?

– Да, я же сказала.

– Вчера вечером?

– Да, – было понятно, что ее немного раздражают мои вопросы, но в целом она выглядела такой кроткой, сидя напротив меня за огромным столом для переговоров. Ее сморщенные руки покоились на полированной столешнице.

– Миссис Брюер…

– Да, милая?

– Почему вы не позвонили нам, чтобы мы забрали вашего мужа, прошлым вечером? – Я говорила медленно, стараясь избежать покровительственного тона.

– О, милочка, – она махнула рукой, – было слишком поздно, почти половина девятого. Вы уже закрылись, было слишком поздно.

– Мы работаем круглосуточно, – прервала ее я, пытаясь собраться с мыслями. – Вы всегда можете нам позвонить. В любое время. Днем и ночью. Мы похоронное бюро. Это наша работа.

– Ладно, но это не имеет значения, дорогая Хизер. Я смогла поспать рядом с ним еще одну ночь. Единственная проблема заключалась в том, что утром мне пришлось собрать с него муравьев пылесосом. Я не хотела, чтобы они были на нем, когда вы приедете. – Она улыбнулась.

Меня передернуло.

– Ладно, хорошо, – я немного помедлила с ответом, – почему бы нам прямо сейчас не поехать к вам домой и не забрать мистера Брюера? Я буду следовать за вами.

– Нет, дорогая, – засмеялась она, – я не вожу машину. Утром я пришла в город, а там села на автобус.

– А где здесь ближайшая автобусная остановка? – спросила я. Мне ни разу не встречались автобусы где-то рядом с похоронным бюро.

– Примерно в двух милях[7]7
  Около 3,2 км. – Прим. ред.


[Закрыть] отсюда.

– Две мили! – почти закричала я.

Она снова засмеялась.

– Ничего страшного. Когда я была девочкой, то проходила до школы больше пяти миль[8]8
  Более 8 км. – Прим. ред.


[Закрыть]…

Я мягко перебила ее:

– Миссис Брюер, думаю, нам стоит поехать к вам и забрать мистера Брюера. Я сделаю все необходимое в вашем доме, а коллеги доставят его сюда.

Она нахмурилась:

– Не вижу смысла спешить.

– Я просто подумала о муравьях. Надо защитить его от насекомых, – нашлась я.

Она улыбнулась. Ей понравился этот аргумент:

– Хорошо. Давайте сделаем это. Можно поехать с вами или мне сесть на автобус?

– Вы можете поехать со мной, – улыбнулась я. – Посидите здесь, я скоро вернусь.

Я вышла, вызвала одного из коллег с нескончаемого совещания и шепотом описала ему ситуацию: про миссис Брюер, мистера Брюера, автобус и муравьев. Он воскликнул: «Что?»

Я связалась с офисом медэкспертов и спросила, что они могут предпринять. Дежурный сказал, что перезвонит.

Мы поехали к дому Брюеров на двух машинах (пропади пропадом твоя экономия топлива, Хауди Дуди). По дороге мне позвонил медэксперт. Он отправил на место парамедиков, чтобы они зафиксировали смерть. Эксперты уже связались с доктором мистера Брюера и выяснили, что его кончина не была неожиданной. Помимо всего прочего, усопшему было восемьдесят два года.

Жилище Брюеров оказалось скромным домиком, стоявшим на берегу реки, примерно в трех милях от ближайшего города. Нам пришлось несколько минут подождать, пока прибудут парамедики и проверят мистера Брюера портативным аппаратом для ЭКГ, чтобы врач в ближайшем госпитале мог констатировать факт смерти. Мы с коллегой вынесли тело. Потом он увез мистера Брюера, а я осталась, чтобы обсудить все детали с вдовой.

Было не по сезону ясно и солнечно для этой части Орегона. Миссис Брюер пригласила меня на террасу, откуда открывался вид на реку, и предложила напиток. Я отказалась. Старушка все равно принесла большой стеклянный кувшин холодного чая. «Домашний», – сообщила она. В кувшине среди кубиков льда плавали ломтики лимона. Как я могла устоять? Щебетали птицы, солнечные блики пробивались сквозь плотную завесу листвы над нами, а звуки реки служили ненавязчивым фоном. Утро было великолепное.

– Джиму здесь нравилось, – сообщила миссис Брюер, прерывая мои размышления. Она налила мне стакан чаю, и я отхлебнула немного.

– Мы переехали из Мэриленда после его первого инфаркта, в конце 1970-х. Он просто не мог больше выносить весь этот стресс от судебных процессов. И мы перебрались сюда. Он сбросил сорок фунтов, и мы оба научились наслаждаться обычной жизнью.

Ее принятие смерти близкого человека и абсолютное спокойствие не укладывались в голове.

– Будете по нему скучать?

– Буду и не буду. Джим повсюду вокруг меня… здесь. В этом месте мы прожили с ним двадцать лет.

– Понимаю, – сказала я, хотя на самом деле не понимала, как она может не тосковать по мужу. Ее принятие смерти близкого человека и абсолютное спокойствие не укладывались в голове.

– После того как наши друзья и знакомые попрощаются с ним, я хочу кремировать тело и развеять прах над землей, которую он так любил… которая вернула ему и мне жизнь.

Я посмотрела на нее, ожидая продолжения. И она стала рассказывать.

– У нас были машины. Деньги. Одежда. Но вот в чем дело: тогда мы не осознавали, чего нам не хватает. Когда мы переехали в Орегон, то обнаружили то, что недоставало нашим отношениям. И здесь мы открыли для себя простые радости обычной неторопливой совместной жизни. Мы с Джимом создали мир, где деньги почти ничего не значат, а люди не названивают друг другу по делам в нерабочие часы.

Глотнув еще холодного чая, я поняла, как она права насчет того, что действительно имеет значение. И с тех пор, когда Хауди Дуди докучал нам своими графиками, я представляла себе террасу миссис Брюер и погружалась в умиротворяющую красоту природы.