Текст книги "Тайная жизнь морга. Откровения гробовщиков"

12. Случай в ванной

Рассказ любителя караоке

Где в доме человека чаще всего может внезапно настигнуть смерть? Представляете, в ванной! Вообразите: вам нехорошо, вы встаете с постели или удобного кресла. Ощущение нарастает. Вы не можете показать, где у вас болит, но тяжесть распространяется по всему телу. Что-то не так. Каковы ваши действия? Вы направляетесь в ближайшую ванную комнату, стараясь идти как можно быстрее. Что-то действительно не так. Вы переступаете порог и падаете замертво.

Где в доме человека чаще всего может внезапно настигнуть смерть? Представляете, в ванной!

За годы работы я забрал бесчисленное количество тел из ванн, с унитазов, с пола ванных комнат, и все это сопровождалось одной и той же речью супруга или супруги: «Не знаю, что произошло. Вечером с ним/с ней все было в порядке. Я услышал(а) что он/она встал(а) посреди ночи попить воды, а утром нашла его/ее здесь». Всегда одна и та же история, только ванные разные.

Хорошо помню один случай, когда мне пришлось выносить тело не через дверь ванной, а через отверстие, выдолбленное в стене.

Пожилой джентльмен жил один. Не видя его несколько дней и заметив, что он не забирает газеты, обеспокоенная соседка воспользовалась запасным ключом и вошла в дом. Ключи хозяина лежали на кухонном столе, как и его кошелек. В воздухе стоял странный запах. Женщина окликнула соседа, но ответа не получила. Подергав ручку двери ванной и поняв, что та не заперта, она попыталась зайти внутрь. Однако ей это не удалось, так как с другой стороны лежало что-то тяжелое. Испугавшись за своего знакомого, дама набрала 911.

Приехали полиция и пожарные. Оценив ситуацию, один из полицейских, мой друг, позвонил мне домой.

– Я чувствую трупный запах, – сказал он. – Здесь мертвое тело. Должно быть, у старика случился сердечный приступ в ванной, он упал и заблокировал дверь.

– Семья? – спросил я.

– Никого. Я звоню по просьбе соседки. Она сказала, что готова заняться подготовкой к похоронам.

– Медэксперт?

– Он уже позвонил доктору. Они не видят причин для разбирательства. У этого человека давно были проблемы с сердцем. Бомба замедленного действия. Когда мы его достанем и парамедики закончат осмотр, он весь твой.

– Скоро буду, – пообещал я.

Спешить не было смысла, так как пожарным требовалось время, чтобы снять дверь с петель, а парамедикам – чтобы официально зафиксировать смерть.

Войдя в дом, я сразу понял, что здесь кто-то умер: разложение дает специфический запах, который был мне отлично знаком. Пожарные и полицейские что-то бурно обсуждали.

Я закатил в дом тележку.

– Уже констатировали смерть? – обратился я к ним.

Мой друг подошел ко мне, чтобы сообщить новости:

– Мы не можем открыть дверь, даже навалившись на нее вчетвером.

– А вы не можете снять ее с петель?

– Крепления внутри ванной. А окна в ней, конечно же, нет.

– Прекрасно. Что же делать? – Теперь я понял, вокруг чего идут дебаты.

Лично мне не хотелось потом заниматься восстановлением тела, особенно после пилы. …было принято решение сделать пролом в стене, чтобы не повредить тело. Пожарным такой вариант пришелся по душе, ведь теперь можно было сломать что-то более существенное, чем какая-то дверь.

Пожарные были за то, чтобы открыть дверь при помощи цепной пилы, но полицейские опасались, что при этом есть риск повредить тело. Пожарные настаивали на том, что их мастерство позволит этого избежать, но полицейские не соглашались. Я высказал свое мнение, поддержав полицию. Лично мне не хотелось потом заниматься восстановлением тела, особенно после пилы. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону, пока в конце концов не было принято решение сделать пролом в стене, чтобы не повредить тело. Пожарным такой вариант пришелся по душе, ведь теперь можно было сломать что-то более существенное, чем какая-то дверь.

В ход пошли кувалды и ломы. Сначала били по кирпичу, потом по дранке и, наконец, по штукатурке и плитке. Они устроили жуткий бардак, при этом проделав небольшое отверстие прямо над встроенной пластиковой ванной. Ломать саму ванну пожарные побоялись из опасений нанести слишком большой ущерб дому, поэтому увеличивать дыру отказались. «Отличная идея – проломить внешнюю стену, но пожалеть ванну за двести долларов», – подумал я.

Дом стоял на высоком фундаменте. Лаз находился примерно в пяти с половиной футах над землей. Поскольку из всех присутствующих я был самым субтильным и при этом привычным к виду мертвых, мой приятель предложил именно мне забраться внутрь. После потока льстивых слов и уговоров со стороны пожарных и полицейских я согласился выполнить это «почетное» поручение: протиснуться через дыру в стене и проникнуть в ванную, где лежал хозяин дома.

Раздевшись до футболки и брюк, я позволил им поднять меня и запихнуть в пролом. Для этого мне пришлось забраться на плечи самого высокого пожарного, после чего, подталкиваемый сзади, я пролез сквозь отверстие и очутился в куче мусора, наваленной в ванне мятного цвета, целый и невредимый. Остальное было делом техники. Спасатели не смогли сдвинуть мертвое тело, так как ванная комната была настолько тесной, что в пространстве между ванной и дверью для тела просто не оказалось места. Покойный идеально заблокировал дверь.

На своей работе я делал много разных вещей и нередко попадал в необычные ситуации, но эта, пожалуй, стала самой сокрушительной.

Хорошо хоть дом был одноэтажным.

Часть вторая
На стыке искусства и науки

Если мне хочется позлить жену, я просто предлагаю ей свою помощь с макияжем. Она никогда не признает мою высокую квалификацию в этом деле, но я напоминаю ей, что умею красить и мужчин, и женщин, а она – узкий специалист.

Нечто похожее происходит в истории «Мужчины и макияж». В ней рассказывается о похоронном директоре, который накрасил женщину при весьма курьезных обстоятельствах.

Ну а если серьезно, то, услышав слово «макияж» в связи с усопшими, люди сразу представляют себе этакого Клоуна Бозо. Истинное же мастерство в данном случае заключается в том, чтобы грим покойного выглядел так, словно его вообще нет (если речь не идет о женщине, которая при жизни обожала краситься). Вместе с тем все мы учимся на своих ошибках, и я порой мог нарисовать человеку губы, которые походили на эти детские восковые штуки для Хэллоуина[20]20
  Популярный праздничный аксессуар для Хэллоуина в виде гипертрофированных губ, изготовленных из окрашенного и ароматизированного пищевого парафина.


[Закрыть].

Макияж, расположение тела и подбор одежды – все это творческие аспекты работы похоронщика. Главная цель – создать идеальный образ покойного, который запечатлеется в памяти близких. Думаю, что термин «похоронная наука» не совсем верен. Определенно, это наука, но в то же самое время – искусство, особенно когда речь идет о бальзамировании тела.

Бальзамирование – краеугольный камень нашей работы. Увидеть любимого человека мертвым – важный первый шаг в процессе оплакивания. И если ученый при написании научной статьи следует четкому протоколу, то художник делает обратное, используя все необходимые средства для того, чтобы показать собственное видение. В процессе подготовки тела бальзамировщик должен стать отчасти ученым, отчасти художником. Мой дядя любил говорить: «Каждый может отбить прямую подачу, но настоящий вызов – это крученый мяч». Пусть это клише, но оно как нельзя лучше подходит для ситуации, когда дело касается подготовки тела, потому что ты никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуться.

Первая история в этом разделе – это, безусловно, «крученый мяч», но суть тут не в подготовке тела. Самое интересное началось уже после бальзамирования, когда брат умершего пришел на него взглянуть. Кажется, покойного забальзамировали слишком хорошо. Об этом вы можете сами судить, прочитав историю «Человек, обманувший смерть».

В этой части книги читатель из первых рук узнает о том, как создается достойный «памятный портрет» умершего (при помощи бальзамирования, подбора одежды, размещения в гробу и нанесения косметики). Итак, присоединяйтесь, будет немного от искусства, немного от науки… и макияжа.

13. Человек, обманувший смерть

Рассказ члена клуба «Sunday Martini»

Никогда не забуду первое тело, которое бальзамировал в одиночку, но, пожалуй, не по той же причине, по которой это помнят другие бальзамировщики. Я вел ту заявку от перевозки тела до похорон, и это был мой первый опыт за пределами учебной аудитории в качестве «настоящего» полноценного похоронщика.

Сообщение о смерти поступило в бюро во второй половине дня, и мы с коллегой поехали в дом умершего, чтобы забрать его. Тот человек скончался в кровати для лежачих больных, стоявшей в гостиной. Он умирал медленно. Об этом свидетельствовали следы боли, застывшие в его чертах, и тревожные морщины, отпечатавшиеся на лице вдовы. В результате смертельной болезни мужчина был мертв, а женщина – полужива.

Я выразил свои соболезнования. Вдова плакала. Мы с коллегой делали свою работу.

После нашего возвращения в бюро напарнику нужно было заняться своей собственной семьей, потерявшей близкого человека, и он оставил меня одного.

– Справишься? – спросил он перед уходом.

– Конечно, – ответил я. – Что делать, я знаю.

Он озабоченно посмотрел меня:

– Ты когда-нибудь занимался этим сам?

Он был опытным бальзамировщиком и вообще отличным парнем. В его голосе звучало: «Это может оказаться сложным случаем».

Я уклонился от прямого ответа:

– Все будет хорошо. Обещаю. Если мне понадобится помощь, я просто дождусь, когда ты закончишь свои дела.

Он удовлетворенно кивнул и отправился к родным. Я получил лицензию совсем недавно и начал работать в фирме всего две недели назад. Поначалу за мной пристально следили и всему учили, но в тот день все были очень заняты и никто не вызвался помочь мне с бальзамированием. Это стало моим первым самостоятельным плаванием.

Смерть не пощадила беднягу, как не щадит никого. «Смерть, не гордись, хоть о тебе и говорят…» – бормотал я строку из сонета Донна, раздевая мужчину на столе для бальзамирования. Я изучал литературу в Восточной Каролине и после короткого и провального периода на издательском поприще полностью лишился иллюзий и был сломлен. Выражаясь словами Вордсворта, я взял пример с собаки и вернулся к тому, что знал, к тому, с чем вырос, – к похоронному делу.

Я обмыл джентльмена и приступил к обработке левой части его бренных останков. Порой болезнь может совершенно разрушить человеческие ткани, и их становится трудно бальзамировать, но здесь был не тот случай. Бальзамирующий раствор впитывался так, словно у покойного была сосудистая система двадцатилетнего. Для первой самостоятельной работы я был очень доволен собой. Ткани выглядели плотными, цвет кожи свежим, а лицо – умиротворенным. Успех. В тот вечер, придя домой, я приготовил себе любимый сухой мартини Kettel One с тремя оливками, начиненными голубым сыром, чтобы отметить свой дебют в бальзамировании.

На следующий день я обсуждал организационные моменты с вдовой. После того как мы оговорили весь набор услуг, она разоткровенничалась. Муж делал для нее все. Без него она чувствовала себя совершенно потерянной. Супруги не могли иметь детей, и покойный был для нее смыслом жизни. Я от всего сердца сочувствовал этой женщине и изо всех сил старался утешить.

Утром, когда должно было состояться прощание, я одел джентльмена в элегантный синий костюм-тройку в тонкую полоску, белую рубашку с французскими манжетами и золотыми запонками, повязал ему итальянский галстук из золотистого узорчатого шелка. Уложив тело в гроб из орехового дерева, я устроил все так, чтобы казалось, будто мужчине комфортно лежать на бархатной обивке цвета шампанского. Затем я выкатил гроб под лампы и нанес покойному макияж, причесал волосы, надел очки и вложил в руки четки. Отступив на шаг, я, как сейчас помню, подумал: «Неплохо для первого раза».

Вокруг гроба я разложил цветы и поставил семейные фотографии, чтобы близкие могли, прохаживаясь по залу, разглядывать их, словно находятся в гостиной умершего. Я протер его альт-саксофон и водрузил на подставку рядом с изголовьем. После этого я заполнил книгу записей, распечатал буклеты нашей компании и памятные закладки, зажег именную поминальную свечу.

Выйдя из офиса в лобби, я увидел там вдову, а рядом с ней… покойного! Он стоял там во всем своем великолепии… Я решил, что спятил.

До начала общего прощания должна была подъехать вдова, чтобы побыть наедине с мужем. Время церемонии приближалось. Я поставил графин со свежей водой, негромко включил диск с любимой музыкой усопшего, еще раз проверил и перепроверил сделанное. Все было идеально. Можно было идти в офис за галстуком и пиджаком, чтобы встретить жену покойного. Выйдя из офиса в лобби, я увидел там вдову, а рядом с ней… покойного!

Он стоял там во всем своем великолепии. Синий костюм-тройка в тонкую полоску. Белая рубашка. Золотистый шелковый галстук. Очки. Мертвец находился в лобби со своей женой. Живой! И беседовал с ней! Я решил, что спятил.

Человек повернулся ко мне и улыбнулся.

Комната завращалась. У меня потемнело в глазах. Ноги подкосились, и я схватился за стену.

До сих пор рад, что тогда не хлопнулся в обморок, потому что вдова успела подойти ко мне и сказать:

– Джо, я хотела бы представить вам Картера. Он брат-близнец моего Адама. Картер, это тот самый молодой человек, который так мне помог.

Я вытер пот со лба рукавом костюма, качнулся в направлении брата покойного и представился. После этого, немного придя в себя, я сказал:

– Это у вас телепатия или что-то в таком роде? Ваш брат одет абсолютно так же!

Я нервно рассмеялся. Так и подмывало заглянуть в зал для прощаний и проверить, есть ли кто-то в гробу, потому что у меня были серьезные сомнения на этот счет. Мужчина выглядел в точности так же, как тот человек, в которого я влил четыре галлона формалинового раствора.

– Идентичные близнецы чувствуют такие вещи, – невозмутимо ответил Картер.

Я снова нервно засмеялся, но тут вдова ткнула деверя локтем в бок:

– Картер, прекрати! Они были одинаково одеты на свадьбе внука Картера несколько месяцев назад, – объяснила она и добавила таинственным голосом, – и у них одинаковое чувство юмора.

Тут Картер улыбнулся.

– Видел бы ты свое лицо, сынок! – прыснул он. – Ты ведь подумал… подумал.

Я тоже начал смеяться, как и жена Адама, мы все хохотали как ненормальные. После этого я понял, что с вдовой все будет в порядке. Разве может быть иначе, когда у тебя такая семья?

Я тоже начал смеяться, как и жена Адама, мы все хохотали как ненормальные. После этого я понял, что с вдовой все будет в порядке. Разве может быть иначе, когда у тебя такая семья?

Тем вечером, уже после прощания, я позвонил домой бывшему боссу.

– Похоронное бюро Харпера, – прощебетала его жена.

Я подрабатывал у них, еще будучи студентом: стриг газоны, парковал машины на похоронах, привозил цветы на кладбище.

– Привет, Джен, – поздоровался я, а затем поведал ей все от начала до конца.

Она рассмеялась:

– С Дейлом такое случилось после пяти лет работы в похоронном бизнесе, но все-таки близнец пришел на прощание в другой одежде. Я ему расскажу, он повеселится!

Когда я повесил трубку, мои мысли вернулись к жене Адама. Приготовив сухой мартини, я, ни к кому не обращаясь, тихо произнес одну из своих любимых шекспировских строчек: «Когда умру, недолго слезы лей…»

14. Контрабанда

Рассказ нумизмата

Мои друзья говорят, что я напоминаю им Пиг-Пена[21]21
  Персонаж популярного американского комикса «Мелочь пузатая» (англ. Peanuts), выходившего ежедневно с 1950 по 2000 год. Пиг-Пен – главный грязнуля, несмотря на все его усилия оставаться чистым, вокруг него неизменно витают облака пыли и грязи. – Прим. ред.


[Закрыть] из «Мелочи пузатой», потому что за мной вечно тянется целый шлейф разного хлама. В нем можно обнаружить ручки, бумажки, ключи, фантики, использованные латексные перчатки и разное мелкое барахло – всего не перечислишь. По правде говоря, не будь мои пальцы намертво прилажены к руке, я по утрам забывал бы их на ночном столике.

Я смирился со своим имиджем Пиг-Пена, потому что так было всегда. Если честно, ума не приложу, как мне удалось не потерять и его до окончания школы. Я – ходячий беспорядок. Не постесняюсь признаться, что почти каждую неделю моя девушка звонит мне на работу с одним и тем же вопросом: не прихватил ли я по какой-то нелепой случайности ее ключи от машины? Она спрашивает об этом, и мне приходится мчаться домой, чтобы она успела на работу. К сожалению, она ни разу не ошиблась в своих подозрениях на мой счет.

Я черная дыра и бейсбольная пушка в одном лице. Легко и непринужденно я одновременно накапливаю и разбрасываю вещи день напролет. Так что не было ничего необычного в том, что однажды я потерял бумажник. За время своего существования на белом свете я проделывал это десятки раз. Серьезно. Десятки. Подобное происходило так часто, что я давно перестал огорчаться. Это просто одна из примет моей повседневной жизни.

Я позвонил в банк и заблокировал кредитные карты, получил новую карту медицинского страхования, нашел новые фотки своей девушки и кошек, чтобы вложить их в новый бумажник. Проблема была решена. Через пару месяцев, к моему удивлению, со мной связался похоронный директор из Ютики, штат Нью-Йорк, и сообщил, что моя пропажа у него. Ютика находится в 2300 милях от нашего дома. Это был новый рекорд Пиг-Пена.

Поговорив с любезным похоронщиком из Ютики, я провел блестящее расследование, опросив своих коллег на предмет того, как моя вещь могла оказаться в 2300 милях от меня. Оказалось, один из моих «клиентов» невзначай провез ее «контрабандой».

Все произошло незадолго до Дня святого Валентина, именно тогда я и потерял кошелек. Я запомнил дату, потому что в тот день впервые обнаружил пропажу, будучи в торговом центре и пытаясь оплатить подарок для своей девушки. Незадолго до этого я готовил покойного к «дальней» перевозке. Так говорят, когда по заказу другого похоронного бюро тело вывозят и бальзамируют, а затем отправляют самолетом в отдаленный конец страны. Распорядитель похорон принимающей стороны обычно координирует все мероприятия и похороны. В тот день я связывался с похоронным бюро из… Ютики.

Мистер Фостер лежал в гробу, и мы заканчивали делать ему легкий макияж, прежде чем доставить на самолет, совершающий рейс в Нью-Йорк. В этот момент в помещение заглянула Кейли, наша стажерка.

– Привет, Эрик. У тебя найдется пять баксов? – спросила она в своей обычной игривой манере. – Мы собираем для Пола с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Кейли было не больше двадцати, и она была очень привлекательна. Именно поэтому офис-менеджер послал ее собирать деньги. Я бы отдал ей и полтинник, если бы она попросила.

Пол – наш коллега. Вообще-то он крепкий парень, но накануне у него серьезно прихватило сердце.

– О да, – сказал я, стягивая перчатки и доставая кошелек. – Потрать с умом. – Я протянул ей пять долларов.

Она засмеялась и подмигнула мне:

– Спасибо, Эрик.

Кейли было не больше двадцати, и она была очень привлекательна. Именно поэтому офис-менеджер послал ее собирать деньги. Я бы отдал ей и полтинник, если бы она попросила. Когда девушка направилась к дверям, я положил кошелек на подушку рядом с головой мистера Фостера и окликнул ее.

– Да, Эрик?

Кейли была единственным человеком в компании, кто не называл меня Пиг-Пеном.

– Мне нужно встретиться с семьей. Не могла бы ты проследить, чтобы покойного подготовили к авиаперевозке, а я позже доставлю его в аэропорт?

– Конечно, – сказала она и одарила меня обаятельной улыбкой.

Я отправился на встречу с семьей, забыв бумажник на подушке рядом с головой мистера Фостера. Вечером я отвез тело в аэропорт, а на обратном пути остановился у магазина, чтобы купить своей девушке подарок… или не купить – потому что потерял кошелек.

Похоронный директор из Ютики позвонил мне в середине апреля. Когда они приехали забирать мистера Фостера из хранилища, где он оставался, пока не наступила оттепель и не появилась возможность организовать захоронение, то услышали «звон монет». Похоронный директор заглянул под подушку и обнаружил мой бумажник. К счастью, я держал в нем скрепки, булавки, металлические заклепки от подтяжек, коллекционные монеты и разные другие металлические предметы. Некоторые из них звенели, когда гроб двигали. В противном случае мой кошелек не нашелся бы вплоть до Второго пришествия (как и все остальные потерянные мною вещи).

По всей видимости, бумажник соскользнул с подушки, а потом Кейли позвала сотрудников бюро, чтобы поместить гроб в большой деревянный ящик, защищающий его во время перелета. Кошелек провалился между краем подушки и внутренней обивкой гроба, где и оставался на протяжении всего путешествия из Орегона в штат Нью-Йорк. Удивительно, что никто не заметил его во время церемонии прощания.

Подумываю, не завести ли мне бумажник на цепочке, как у звезд рок-н-ролла.