Текст книги "Девилз-Крик"

Райан вставил новостную статью в рамку и повесил возле студии. К стеклу была приклеена розовая записка с каракулями Стефани: «НАШЕ КРЕДО!!!»

«Чертовски правильно», – подумала Синди. Она чувствовала прилив сил всякий раз, когда проходила мимо статьи. Именно эти силы и удерживали ее в этом дерьмовом городишке. Осознание, что она участвует в чем-то важном, в чем-то, что могло бы помочь молодежи этого закрытого городка освободиться от религиозных надежд и найти в себе мужество быть собой.

Синди Фаррис вернулась в свое кресло на колесиках и поправила микрофон. Когда последние аккорды «Дырочек в ткани» затихли, она надела наушники и вышла в прямой эфир.

– Я очень люблю эту песню, – сказала она. – Для тех из вас, кто только что настроился на нас, я – Синди Лу и это – «Ведьмин час». Сейчас играли стауфордские Yellow Kings, по специальному запросу Мэнди, посвятившей эту песню Томми. Эти брат и сестра ведут доблестную борьбу в войне, которую мы называем рок-н-роллом. Я буду вашим проводником сквозь туман, пока мы рука об руку идем к рассвету. Следующий дозвонившийся, ты в эфире.

На том конце трубки молчали. Палец Синди завис на панелью, готовый нажать кнопку следующего звонка.

– Дозвонившийся, ты – в прямом эфире «Ведьминого часа». Какая у тебя просьба?

Пронзительный смешок вырвался из тишины, словно змея из воды, быстрый и проворный, покрытый слизью тревоги. От этого звука у Синди перехватило дыхание, в горле образовался воздушный пузырь. Она отвернулась от микрофона, чтобы продышаться. Смех нарастал волнами, и голоса накладывались друг на друга. Синди почувствовала острый укол паники, когда осознала, что на другом конце линии – дети.

– Мы просим, – сказал один.

– Мы просим, – сказал другой.

– Мы просим, – сказали голоса хором, – ваших молодых. Ваши семена, чтобы вырастить рай из костей и пепла. Мы требуем крови и огня. Крови проклятых, огня для очищения, ибо он жив. Возрадуйтесь, ибо он жив. Он жив. ОН ЖИВ!

Хор детских голосов хлынул в ее наушники, перегружая динамики и превращаясь в статический шум. Синди ткнула пальцем в панель, отменив звонок, и дала себе минуту передохнуть, прежде чем сообразила, что в эфире царит мертвая тишина. Затем взяла себя в руки и откашлялась.

– И спасибо за это прекрасное сообщение, жуткие детишки. Здесь, в «Ведьмин час», мы не уклоняемся от темной стороны. Следующий дозвонившийся, какая у тебя просьба?

Она нажала на мигающую лампочку на консоли и затаила дыхание.

– Привет, Синди Лу. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что у тебя красивый ротик?

«Слава богу», – подумал она.

– Ммм, уверена, что да, дорогой. У тебя есть ко мне просьба?

– Да, у меня есть просьба. Как насчет того, чтобы ты засунула мой…

Синди отключила связь и выдохнула. Взяла ручку и поставила в своем блокноте очередную галочку. Рука у нее дрожала.

5

– …следующий дозвонившийся, ты – в прямом эфире «Ведьминого часа». Какая у тебя просьба?

Рут Маккормик отложила в сторону свою записную книжку и отхлебнула чай, лениво покачиваясь в кресле покойного мужа. Сегодня эта дьявольская радиостанция работала чисто. В другие ночи Рут слышала лишь отдельные слова и статический шум, но не в эту. Сегодня у нее была аудиенция с последователями Сатаны, и как преданный служитель Господа она записывала их проступки для представления женской церковной группе в воскресенье утром. «Скоро, – подумала она, – все узнают, какие грубые, ужасные вещи продвигают эти люди на своей радиостанции. Служение Великому Искусителю, ведьмины часы, языческое неповиновение, призывы к бунтарству и эта страшная музыка».

Из динамиков крошечного радио несся шквал скрежещущих гитар и пулеметные очереди барабанов. Мгновение спустя какой-то мужчина принялся верещать на языках, которые она не понимала и не хотела понимать. Рут поставила свою чашку с блюдцем, ее искривленные артритом руки дрожали. Она пересекла гостиную и выключила радио.

– Извини, Господь, но сегодня моя душа не сможет больше выносить это. Прости меня.

Рут уставилась на радиоприемник, будто ожидая, что Бог ответит из него, но Он не ответил. Да и с чего бы? Он вел Свой промысел ее руками, и то были хорошие руки. Господь доверял Рут Маккормик. Она была богобоязненной грешницей, женщиной-солдатом, несущей христианское знамя на бранное поле Армагеддона. Она верила в это всем сердцем, и так было с тех пор, как она вновь посвятила свою жизнь Богу после кончины Эда.

– Я знаю, что ты там, наверху, Эд, – сказала она, собирая пустую посуду и направляясь в кухню. – Знаю, что ты наблюдаешь за мной. Скажи нашему Небесному Отцу, что я делаю все, что в моих силах, но даже Его солдатам нужно когда-нибудь спать.

Сон. Да, ей необходим сон. И ранее в тот вечер она постаралась выкроить себе пару часиков, но сны не дали ей отдохнуть. Она пыталась вспомнить, что ей снилось, пока ополаскивала чашку в раковине. Нет, это были не просто сны, это были кошмары. Очень страшные вещи. Там были дети и запах дыма, там, в глубинах бездонной тьмы. Тьмы настолько густой, что она казалась жидкой, как нефть. А голос, Боже милостивый, тот голос, звучащий из мглы, от него ее сердце превратилось в лед.

Руки Рут дрожали, когда она думала о кошмаре, чашка с блюдцем гремели в пальцах. Она закрыла кран, поставила посуду на сушку и вытерла руки.

Что именно та тьма сказала ей? Что-то про «старые обычаи»? Про воскрешение? Иисус воскрес, восстал прямо из огненных адских бездн. Ибо Он имел все ключи и выпустил осужденных на вечные муки в райское царство Своего отца. Но тьма в ее снах была другой. В них не было Иисуса, Его не было в той тьме. Были лишь странные надписи на стенах пещеры, запах ладана и дыма. И где-то в темноте дети, взявшись за руки, плясали вокруг небольшого каменного изваяния. Рут попыталась вспомнить, как оно выглядело, но память подвела ее. Она помнила лишь голубой цвет, и пара слов, словно мантра, снова и снова звучали у нее в голове: Он жив, он жив, он жив…

– Он жив, – прошептала она. Звук собственного голоса испугал ее. От этих слов в кухне потемнело, а бледный ночник над кухонной стойкой почему-то потускнел. Холод охватил ее, и Рут потерла руки, чтобы согреться. «Он жив, – мысленно повторила она. – Конечно же, жив. Он умер на том кресте и появился через три дня, аллилуйя».

Аллилуйя, – произнес голос. Шепот шел из гостиной. Рут наклонила голову и прислушалась. Аллилуйя, любовь моя. Он жив. Он воскрес.

– Эд?

Имя мужа прозвучало глухо в пустой кухне, и Рут почувствовала себя глупо из-за того, что вообще ухватилась за эту мысль. Эд Маккормик находился рядом с Господом на Небесах, аллилуйя, и будет оставаться там всегда, пока она, по воле Божьей, не присоединится к нему. И все же этот тихий и ласковый голос походил на голос ее мужа, не так ли? Рут шагнула в сторону гостиной и прислушалась. Ее слабое сердце учащенно стучало в груди, тонкие пальцы подрагивали от легкого беспокойства.

Она подождала еще секунду, затем вздохнула, сдерживая слезы.

– Ты – глупая старуха, – сказала она сама себе. – Совсем в маразм впала, вот что я тебе скажу.

Иди ко мне, моя дорогая.

Рут затаила дыхание, теперь все ее тело дрожало, а стук сердца в груди напоминал грохот грузового поезда. Она с трудом сглотнула и поморщилась от боли в пересохшем горле.

– Эдди?

Это я, любовь моя. Иди ко мне. Я здесь.

Неуверенно, на цыпочках, Рут подошла к границе между кухней и гостиной. Протянув вперед дрожащую руку и закрыв глаза, высунула голову из-за угла. «Его там нет, – сказала она себе. – Он на Небесах, Эд на Небесах. И единственный призрак – это Святой Дух, аллилуйя».

Она открыла глаза. Волна облегчения накатила на нее. Кресло покойного мужа было пустым.

– Слава тебе, Господи.

Сюда, любовь моя.

От приступа паники сердце едва не выскочило у нее из груди. Рут принялась осматривать комнату, пытаясь не дать воли страху. Она опасалась, что кто-то вломился к ней в дом, и этот страшный незнакомец имитирует сейчас голос ее умершего мужа. Взгляд упал на радиоприемник, стоящий на корпусе телевизора. Шкала частот светилась бледно-голубым светом, а на экране с подсветкой беспорядочно мелькали цифры, циркулируя во всех диапазонах.

Рут скептически уставилась на устройство, уверенная, что выключила его.

Или не выключила? Память была размытой, как и отголоски того страшного сна. Комната, казалось, стала теснее, стены приблизились к ней на пару дюймов, в воздухе запахло едким дымом. Огонек на радиоприемнике пульсировал, выхватывая слова из эфира разных радиостанций, формируя предложения, имитируя голос ее мужа.

Я хочу, чтобы ты послушала меня, любовь моя. Дорогая моя. Мой небесный ангел.

– Эд? – снова произнесла она. – Мне это снится, милый?

Это – величайший сон из всех, дорогая моя. Сейчас я хочу, чтобы ты послушала. Возьми ручку и свою записную книжку. У Господа есть на тебя планы.

– У Него есть планы на всех нас, – прошептала Рут.

Это верно, моя дорогая. Истинно так. Возрадуйся, ибо Он воскрес. Он жив. Он жив. Не бог лжепророков и лжецов, а единственный истинный апостол. Старая ложь вверху, истинная любовь внизу. Его воля и Старые Обычаи неразделимы.

– Единственный истинный апостол… – прошептала она, доставая записную книжку, как попросил ее муж. – …Его воля и Старые Обычаи неразделимы…

Это верно, дорогая моя. Теперь слушай и свидетельствуй…

Рут принялась слушать то, что говорила ей тьма, и записывать.

6

Ближе к рассвету, когда сонный младенец Стауфорд заворочался в своей космической колыбели под тусклым светом луны, в психиатрическом отделении Баптистской региональной больницы зазвонил еще один телефон.

Старшая медсестра Мэдлин Росс оторвала взгляд от книги, которую читала, и ответила на звонок.

– Мэдди Росс, – произнесла она, облизывая указательный палец, чтобы перелистнуть страницу. В трубке раздался наполненный паникой и страхом голос медсестры Николс.

– Мэдди, у нас чрезвычайная ситуация в крыле «Б». Я… лучше тебе самой сюда подойти.

– Угу, – ответила Мэдди, слушая вполуха и параллельно читая бульварный роман. – В чем проблема? Мистер Фредерик снова ест из своей утки?

В трубке раздался раздраженный смех.

– Нет. Э-э, это мисс Тремли.

Мэдди Рос выронила книгу. Схватив трубку, она сосредоточила все свое внимание на испуганном голосе с другого конца линии.

– Что она делает, Дарлин?

– Она… ну, она, э-э, летает.

Мэдди моргнула.

– Летает?

– Совершенно верно. Летает. Пожалуйста, не могла бы ты подойти сюда?

Мэдди не стала ждать. Повесив трубку, она схватила свой бейдж с ключами и побежала по коридору в сторону крыла «Б». В той части больничного отделения она бывала нередко, одно время присматривала за особо тяжелыми больными и давала им лекарства в случае необходимости. Из всех пациентов, в настоящее время содержащихся в крыле «Б», Лаура Тремли была единственной, кто находился там, когда Мэдди только пришла сюда. В данный момент бедная женщина мало чем отличалась от растения. Страдала приступами истерии, галлюцинациями и ночными кошмарами. Особенно ночными кошмарами.

Стуча по коридору белыми кроссовками, Мэдди вспоминала, сколько раз ей приходилось связывать мисс Тремли ради безопасности как ее, так и медсестер, присматривающих за ней. В последующие годы фиксирующие ремни оставались необходимостью, поскольку женщина испытывала по ночам странные конвульсии и припадки, часто объяснявшиеся ее сумеречным помрачением сознания.

Только в последнюю пару лет она, наконец, успокоилась. И эта внезапная перемена в поведении привлекла внимание различных медицинских специалистов. Лаура Тремли была классическим объектом для изучения, проявляющим симптомы и признаки, которые не позволяли поставить диагноз. Благодаря этому только за последний год врачи со всего света не менее четырех раз собирались для наблюдения за ней. И теперь, наконец, она решила пробудиться от своей кататонии. Мэдди Росс почти поверила в это, больше, чем в поступившее от медсестры Николс заявление о левитации.

Мэдди провела по автоматическому замку магнитной картой и подождала, когда он сработает. Двери распахнулись, она услышала хохот, эхом разносящийся по коридору. Медсестры Николс и Дуайер стояли перед палатой мисс Тремли, в ужасе таращась на происходящее там. Мэдди оттолкнула их в сторону и посмотрела сквозь стекло, готовясь устроить нагоняй.

– Дамы, должна вам напомнить, что больница ждет, что вы будете поддерживать свой профессионализм, что бы ни сл…

Что? – хотела сказать она, но слово будто прилипло к языку. Одну половину смотрового окна закрывало темно-красное пятно. Сквозь другую Мэдди увидела фиксирующие ремни, валяющиеся безжизненными кольцами на незаправленной больничной койке. Размочаленные местами, будто их грызли. Простыни были забрызганы чем-то темно-красным.

Присоединившись к подчиненным, Мэдди уставилась на невероятный ужас, открывшийся ей.

Лаура Тремли парила перед решетчатым окном своей палаты, вытянув руки, словно демонстрируя раны на запястьях. Из них вытекали толстые струи крови, только сила притяжения в помещении не действовала. Крупные капли драгоценной жидкости устремлялись вверх, собираясь на потолке в вязкую лужу, кипящую от невозможной жары.

Над плечом у Лауры висела луна, и женщина весело смеялась, как ребенок, содрогаясь всем телом. Ее фигура покачивалась в воздухе, удерживаемая на плаву невидимыми руками или водами.

– Он жив! – воскликнула Лаура, безумно смеясь при свете луны.

Трое медсестер в ужасе смотрели, как женщина рвет на себе ночную рубашку, распарывая ее на длинные лоскуты. Истекая кровью, она принялась царапать себе обнажившееся бедро и промежность.

– О боже, – ахнула медсестра Николс. – Господи, разве мы не должны…

– Отец мой, мой возлюбленный, мой апостол, прими от меня эту кровь. Я радуюсь вместе с тобой, ибо ты жив! Ты жив! – Лаура Тремли закружилась на месте, демонстрируя свое окровавленное тело парализованным от ужаса медсестрам. Струи крови, очерчивая контуры ребер, образовывали под животом полукруг. Эти черноватые линии шипели от жары, въедались в плоть. Но если Лаура и чувствовала боль, то не подавала виду. Нет, она смеялась и корчилась от экстаза, потирая между ног одной рукой, а другой – предлагая свою кровь.

Медсестра Дуайер отвернулась, и ее вырвало. Мэдди прикрыла рот в страхе, что может присоединиться к бедняжке.

– Он жив! – прокричала Лаура, до крови расцарапывая себе бедро. – Возрадуйтесь, грешники, ибо он жив!

7

Полная луна, подобно зоркому глазу безмолвного стража, медленно ползла над городком Стауфорд, освещая бледным светом всех, кто спал и видел сны. Для некоторых присутствие луны было желанным утешением, открытым оком бога, наблюдающим за ними, символом его любящего света и защиты. Для таких немногих счастливчиков их бог находился в своем раю, светя на своих чудесных грешников даже после захода солнца. Лунный свет был их защитным одеялом, и они лежали в уютных кроватях и мирно спали, зная, что их господь присматривает за ними сверху.

Разве злое, ревнивое существо дало бы им свет в темноте? Свет, при котором человек находит дорогу в лесной глуши. Свет, утешающий даже в долине теней. Луна никогда не предаст их. Луна, как их господь, всегда была и всегда будет.

Но когда она достигла зенита и начала медленный спуск по дуге в сторону горизонта, жителей Стауфорда стали преследовать тревожные видения и беспокойные сны. Они ворочались в своих кроватях, пока им грезились невероятные коридоры, где их преследовали бледноликие фантомы и твари из тьмы. Звери с голубыми глазами и с черными червями, торчащими из-под кожи. Безликие мужчины и женщины с глазами, скрытыми под саванами, с раздутыми темно-красными губами и щеками, испещренными черной паутиной вен.

В ту ночь жители Стауфорда спали, испытывая первобытный страх, что луна предала их. Луна, некогда их безмолвный страж, хранила тайну, которую никто из них не мог знать. Ее свет потускнел, а влияние на землю теперь было очернено древними словами, которые уже тысячу лет не произносил ни один смертный.

И сидящий где-то наверху бог больше не наблюдал за ними со своего золотого трона.

Он отвернулся, и луна открыла те самые тени, которые теперь поразили усталые умы стауфордцев.

Они крутились в кроватях, ибо в своих снах знали, что их бога никогда не было, что его славное царство на небесах – всего лишь вымысел. Они не заслуживали этого выдуманного господа.

Но другого заслужили, и он находился глубоко внизу, спал у них под ногами, приютившись среди ползучих червей и древесных корней, в колыбели из каменистой почвы и сланца, укутанный столетиями лжи и легенд.

Они трепетали, ибо один из его апостолов теперь ступал по земле.

Из дневника Имоджин Тремли (2)

1

Из утреннего выпуска «Лэндон Геральд»,

19 мая 1996 года.

ИССЛЕДОВАНИЕ МЕСТНОГО ПРОФЕССОРА ПОЛУЧИЛО ОСВЕЩЕНИЕ В ПРЕССЕ

ЛЭНДОН, ШТ. КЕНТУККИ – Недавняя работа доктора Тайлера Бута, профессора антропологии из колледжа Сью Беннетт, появится этим летом в ежеквартальном выпуске «Журнала южной антропологии».

В статье рассказывается о его исследованиях курганов коренных американцев в восточных и юго-восточных регионах Аппалачей в течение 1993 года. Экспедиция доктора Бута финансировалась за счет гранта Фонда Томаса Р. Троспера, присуждаемого за усилия по исследованию и пониманию региональных племен.

«Это большая честь для меня, – сказал доктор Бут. – Я благодарен за поддержку со стороны колледжа, фонда и сотрудников журнала».

Полная версия диссертации доктора Бута будет выпущена издательством «Кистоун Пресс» этой осенью. Летний выпуск «Журнала южной антропологии» выйдет в следующем месяце.

2

Выдержка из летнего выпуска «Журнала южной антропологии»,

1996 год

…Доктор Тайлер М. Бут из колледжа Сью Беннетт, наиболее известный в местных антропологических и археологических кругах своими постоянными усилиями по сохранению известных захоронений племени адена, признается, что отчасти является романтиком.

«Я люблю загадки, – говорит доктор Бут. – Подумайте вот о чем: даже название „адена“ имеет еврейское происхождение и навязано этой группе охотников-собирателей лишь благодаря прихоти бывшего губернатора Огайо. Оно было принято на вооружение современными учеными из чистого удобства, возможно, для того, чтобы скрыть тот факт, что мы очень мало о них знаем».

(Упомянутым выше губернатором Огайо является некто Томас Уортингтон, в поместье которого находится первый зарегистрированный курган, относящийся к культуре адена. – Ред.)

Коллег-антропологов, возможно, озадачат замечания профессора. Современные записи указывают на большой объем информации, собранной из более чем 200 известных курганов – начиная от охотничьих привычек и заканчивая прогрессом в сельском хозяйстве и художественными тенденциями. Мы подняли эти вопросы в разговоре с доктором Бутом, и он пожелал добавить следующий комментарий.

«Я не сбрасываю со счетов предыдущие открытия. Пожалуйста, поймите меня правильно. Я говорю, что, хотя мы зафиксировали свидетельства того, что оставили после себя эти люди, мы очень мало знаем о том, кем они были. Антропологическое общество дало им название исключительно исходя из своих собственных интересов. Мной движет загадка того, кем они были, и, на мой взгляд, я верю, что она может быть разгадана путем более глубокого исследования их церемониальных обрядов».

Мы попросили профессора разъяснить это утверждение, и он, следует признать, уклонился от ответа.

«Я не могу раскрыть вам все детали, – сказал он. – Могу лишь сказать, что во время последней экспедиции моя команда обнаружила доказательства, позволяющие предположить, что в загадке адена есть еще кое-что, особенно это касается их погребальных обрядов. Полное изложение моих выводов будет опубликовано через несколько месяцев издательством «Кистоун»…

Возможно, он – тот, кто мне нужен. Получить копию диссертации. – Джини.

3

Выделенные параграфы из диссертации «Загадка обрядов:

Понимание истинной природы индейцев адена» доктора Тайлера М. Бута

…началось с открытия бывшего места отправления обрядов, на участке, принадлежащем Джасперу Гоинсу, табачному фермеру из Восточного Бернштадта, шт. Кентукки. Во время обработки почвы при подготовке к посевной мистер Гоинс наткнулся на провал в дальнем конце своего поля. Тот был размером примерно с плавательный бассейн, а глубина его не превышала шести футов. Мистер Гоинс засыпал бы яму сам, если б не одна деталь – в результате обвала почвы вдоль северной стены обнажились скелетированные останки…

…девять таких тел были сложены вместе, четыре мужских и пять женских, на момент смерти их возраст составлял от шести до десяти лет. На останках были обнаружены следы различных травм, от выбоин на костях (предположительно нанесенных режущими инструментами) до царапин и следов зубов, человеческих или звериных. Углеродный анализ останков позволил определить, что они относятся к периоду проживания индейцев адена в этом районе. Таким образом, загадка связана с природой самого места. На сегодняшний день ни в одном могильнике адена не было найдено свидетельств человеческих жертвоприношений или каннибализма. […]

…Однако наиболее интересной находкой на участке Гоинса являются изображения, вырезанные на камне, найденном в центре самой ямы. Камень имеет высоту примерно один фут и диаметр примерно со ствол дерева. Его поверхность покрыта различными выбоинами и зазубринами, что позволяет предположить, что камень использовался в качестве примитивной разделочной доски или жертвенного алтаря. На его закругленных краях выгравированы символы неизвестного значения, а на западной стороне – грубое изображение фигуры с голубыми глазами…

Определенно тот, кто мне нужен. Наведаюсь в колледж на следующей неделе. – Джини.

4

Запись, сделанная после выдержек из эссе доктора Бута.

Дата неизвестна.

Этим утром встретилась с доктором Бутом. Он был настроен скептически, но не отказал мне. К счастью, идол все еще на месте, и я смогу продолжить свои исследования. В течение месяца профессор должен связаться со мной.

Надеюсь на это. А он симпатичный.