Текст книги "Летний дракон. Первая книга Вечнолива"

11

Дариан постучал в дверь и тут же приоткрыл ее, заглянув в мою комнату.

– Чего тебе? – отозвалась я, запихнул мешок под кровать.

– Можно?

Я пожала плечами и махнула рукой, мол, давай.

Дариан подошел к окну и выглянул наружу. Он то прятал руки в карманы, то снова вынимал их. Да и с чувствами Дариан, судя по странному выражению лица, тоже определиться не мог.

– Пиршество закончилось, – наконец промямлил он.

– Ясно.

– Ару спит, поэтому я на минутку ускользнул. Ару – это имя моего…

– Я слышала.

Дариан нахмурился.

– Ты как, Майя? В порядке?

Я присела на краешек постели и уставилась на свои ботинки.

– А тебе какая разница?

– Майя, я потрясен не меньше твоего. И не хочу, чтобы тебя забрали. Я не знал, что Беллуа окажется так… таким… все случилось слишком…

– Ты обещал, что не дашь обвинить во всем меня одну. Обещал! Но утром молчал! А я только нашла мертвого дракона. Не убила его, а просто нашла! В итоге ты получаешь награду, а мне навешивают оплеухи! Все опять повторяется, как когда мама упала, а тебе плевать! – бросила я и, вскочив на ноги, толкнула Дариана.

Он пошатнулся.

Я ожидала, что он накричит на меня или тоже толкнет, однако он вытер ладони о свою кожаную куртку, словно мог смахнуть с себя мой гнев.

– Так нечестно, Майя.

– Я и тогда взяла вину на себя.

– Говорил же, ты плохо помнишь…

– Она меня отругала. Сказала, мол, «Майя, ты меня разочаровала. Вернись с небес на землю, девочка моя, и принимайся за свои обязанности. Хватит быть для нас обузой». А когда я хотела попросить прощения, она меня перебила: «Витающий в облаках укротитель драконов проклят».

– Это старая поговорка драконерии! Я слышал ее от отца. Она ничего такого не зна…

– Это были ее последние слова мне!

Дариан неловко потоптался на месте.

– Она сказала сгоряча. Она ведь разозлилась. Она и меня отчитала, между прочим. Она говорила: «Майя – твоя младшая сестра, и ты должен держать ее в узде». Вот ее последние слова, сказанные мне.

– А теперь Беллуа твердит почти то же самое.

– Чего?

– Ты же слышал! Что дать мне дракона – значит навлечь на Риат проклятие. Потому что я споткнулась о твой фонарь. И обнаружила в лесу мертвого дракона.

Дариан сглотнул и пожал плечами.

Я рухнула на кровать и спрятала лицо в ладонях. Я вновь вызвала призрак маминой смерти.

– Оставь меня, пожалуйста.

Дариан коснулся моего плеча, но я ударила его по руке, отмахиваясь.

– Ты права, – пробормотал он. – Я должен был за тобой приглядывать, но облажался. Слишком увлекся тем, что со мной случилось, а тебя подвел. Мне жаль, Майя. Честно.

Его голос, наконец-то, прозвучал искренно. И, мельком бросив на него взгляд, я в этом убедилась. У Дариана покраснели глаза – он пытался скрыть недостойные мужчины слезы. Правда, я была еще не готова присмиреть.

Ярость по-прежнему бушевала во мне.

– Так ты уйдешь?

Но вместо этого Дариан сел рядом.

– Знаешь, что я думаю? – он уставился в пол. – Летний дракон появился для тебя. Не для нас, не для меня, а для тебя. Вот. – Дариан встал и направился к двери, но обернулся через плечо: – Отец сказал, что пора передавать дитей, и да, он ждет тебя «со смелостью на лице».

И Дариан тихо ушел.

Когда я вошла в загон, за крюки платформы с лязгом зацепилась первая министерская клетка. Дити радостно кружились вокруг, хоть и явно устали за этот долгий день без возможности подремать. Они были счастливы, что пробыли снаружи допоздна, и понятия не имели, зачем драконы-няньки сгоняли их поближе к подъемнику.

Наших драконов-родителей не было – их оставили в зимнем стойле с Дарианом и его дитем, – Мабир как раз наносил первое кольцо символов в их метках связи. Около подъемника толпились жители деревни, распаленные выпивкой и предвкушением памятного зрелища.

Я поискала взглядом орехово-желтую малышку, но не нашла ее. Один из драконов-нянек ловкими, терпеливыми движениями подталкивал малышей к клетке. Ага, драконица Беллуа! И он, конечно же, здесь. Ну да, разумеется. Увидев меня, Беллуа сперва пристально посмотрел мне в глаза, а потом отвернулся к своему дракону.

Моя ярость иссякла. Я не хотела о нем думать. Джем, заметив меня, подошла и молча встала рядом.

Лязгнула закрывшаяся дверь первой заполненной клетки. Орехово-желтой малышки в ней не оказалось. Отец и Томан взялись за рукоять лебедки. Как только рычаг блокировки оказался в нужном положении, клетка начала спуск. Зрители возликовали. Где-то на полпути к подножию скалы шаловливые, игривые повизгивания превратились в испуганный скулеж. Я часто наблюдала за этой частью Дня выводка – самой печальной и эмоциональной. Однако она еще никогда не была для меня столь болезненной.

Осознание пришло резко: драконы отправляются на войну. Их превратят в машины для убийств во имя Империи. Во имя Коррузона. Я знала это и раньше, но сейчас все почему-то стало иначе, и я содрогнулась.

Спустя несколько минут наверх поднялась вторая пустая клетка. Металлический лязг отдался эхом в ушах. События развивались слишком быстро. Няньки вновь осторожно направили в клетку детенышей – я насчитала восемь малышей. Значит, в загоне оставалось еще столько же, и теперь я сразу увидела среди них орехово-желтую малышку. Ее как будто терзали сомнения. Она, уже не подпрыгивая, опустила голову и хвост и прижала крылья к туловищу. Другие драконята, напуганные криками собратьев, сбились вплотную, пока зрители провожали вторую клетку громкими воплями. Малыши цеплялись друг за дружку и в страхе звали родителей, но тщетно – няньки мягко подталкивали их к платформе. У меня в горле встал ком.

Орехово-желтая малышка вдруг подбежала и уставилась на меня круглыми, умными глазками. И я, сама того не осознавая, потянулась и обхватила ее мордочку ладонями. Она оказалась мягкой и сухой на ощупь.

– Нет, Майя, – Джем обвила меня руками, приблизившись ко мне сзади.

Но это было неважно. Моя желанная малышка не отозвалась на касание так, как сделал дить Дариана. Она отпрянула и бросилась прочь, недоуменно поскуливая. А затем ее загородило крыло няньки, и малышка захныкала уже от страха.

В тот самый момент я поняла, что все потеряно. Она никогда не станет моей. Все мои надежды были тщетными. В горле совсем пересохло.

Дити заволновались еще сильнее: малыши услышали стук и скрежет подъемного механизма. Теперь они знали: вот так и звучит предательство. У края платформы с громким лязгом остановилась третья – последняя – клетка. Няньки аккуратно выполнили свою вероломную работу. Я проследила, как в клетку, спотыкаясь о собратьев, поковыляла и моя девочка. Джем крепко стиснула меня в объятиях.

– Я не знаю, что делать, – прошептала я.

– Понимаю. Мне так жаль, – тихо отозвалась она.

В клетку подтолкнули последнего малыша, и дверца захлопнулась. Лязг перекрыл хор полных страха голосков.

Меня затрясло. Когда клетка двинулась вниз, на глаза навернулись слезы. Толпа разразилась ликующими возгласами. Прежде чем клетка опустилась ниже платформы, я успела мельком увидеть свою малышку. Детеныши, наконец осознавшие, что их жизнь изменилась навсегда, завопили еще громче и пронзительней. И если сначала они беспокоились или чувствовали себя растерянно, то теперь пребывали в ужасе. Я слышала их плач за довольным ревом зрителей и грохотом подъемника, продолжавшего долгий спуск к подножию скалы.

В конце концов, моя решимость дала трещину, и слезы полились по щекам. Я сотрясалась от рыданий в объятиях Джем, уткнувшись лицом ей в плечо, даже после того как объятых ужасом малышей перестало быть слышно.

12

Я лежала в постели, изможденная, но не могла заснуть. Я ждала, пока в поместье станет тихо.

Мой мир перевернулся с ног на голову. Если бы нам не явился Летний дракон, не было бы ни споров, ни ссор. Министерство забрало бы всех дитей. Мы с Дарианом расстроились бы, но жизнь продолжила бы идти своим чередом. Может, в следующем году время оказалось бы более подходящим. Может, отец стал бы обо мне лучшего мнения.

Однако из-за явления Гетига нам разрешили оставить одного дракона, что вывело всех из равновесия. А банальные случайности – то, что я споткнулась о фонарь и нашла мертвого дракона, – дали Беллуа повод украсть меня из родного дома.

В моей голове кружилась мешанина образов, но из всех знаков и знамений самым жутким оказалось то, как орехово-желтая малышка отпрянула от моего прикосновения.

Я раз за разом вспоминала глаза Гетига. О, эти глаза. Они заставляли меня цепенеть. Я со злостью помотала головой, отгоняя мысли прочь. Мне требовался план – куда отправиться, чтобы хоть чего-то добиться. Я прокрутила в мозгу сотни вариантов, в которых я спасала орехово-желтую малышку из клетки и скрывалась с ней среди дикой природы или в другой провинции. Но я знала, что это просто глупые фантазии. Даже если бы я ухитрилась выкрасть дитя у министерского обоза, у меня бы ничего не получилось: для взращивания драконов необходимы средства. А еще надо соблюдать определенный уклад.

А если бы я выкрала малышку, то стала бы беглой преступницей.

Я потеряла ее навсегда. Я вновь оплакала ее, сотрясаясь от рыданий до тех пор, пока у меня не заныли шея и бок. Я совсем обессилела, но не осмеливалась даже задремать. Вытерев нос и щеки рукавом, я внезапно осознала, что так и не переоделась и на мне до сих пор парадные вещи. Я вытерла рукав о бриджи, пытаясь собраться с мыслями.

И в них вплелись сны.

Мама, сидящая на Грюс, хмурилась. «Витающий в облаках укротитель драконов проклят».

Драконьи кости осквернили алтарь в руинах. Нельзя было их там оставлять. «Я же его не убивала, – оправдывалась я из сна, – я его только нашла».

Беллуа злобно ухмыльнулся с другого конца стола. «Сперва мы должны убедиться, был ли это Летний дракон, или мы тебе не поверим. Ты нам лжешь».

– Я не лгу!

Я резко проснулась, испугавшись, что заговорила вслух.

Спать нельзя! Я выудила из-под кровати заплечный мешок, встала с постели, подкралась к двери и затаила дыхание. В доме царила тишина, но сейчас, замерев возле порога, я почему-то колебалась. Я нутром чуяла, что где-то рядом есть разгадка, которая не зависела ни от отца, ни от Дариана, ни от кого бы то ни было иного.

Взгляд Летнего дракона манил меня.

– Что мне делать? – я зажмурилась в попытке придумать план.

Я, спотыкаясь, спустилась по крутому склону и очутилась в лесу. Добралась до того места, где лежал труп драконицы. Нетронутый, только без черепа и кости, которые мы оставили в руинах.

«Ответ указал нам Высший, приведя Майю к мертвому дракону, – заявил тогда Беллуа. – И знамение сие, соответственно, относится к ней одной».

Ко мне одной.

Она явно умерла молодой – года два или три. Достаточно взрослая, чтобы ходить под седлом. Достаточно взрослая, чтобы…

Я широко распахнула глаза.

Вот оно. Случается, что самка умирает, оставляя потомство. Я нашла ответ. Неожиданно я поняла, куда должна отправиться и что должна сделать. Я не собиралась сидеть на месте и ждать Мабира, или Беллуа, или даже того, что мой отец сам все исправит.

Я быстро переоделась в плотные кожаные штаны, теплую рубашку и куртку. Вытащив из заплечного мешка запасную одежду, сунула вместо нее шерстяное одеяло и выскользнула в коридор.

В доме было темно. После Дня выводка все обычно оставались без сил, а в этом году он и вовсе оказался далек от привычного. Я пробралась к кухне, на мгновение задумавшись, забрала всю оленину, включая и крупное бедро. Пригодиться может любое мясо – без остатка. Я обернула провизию кусками хлеба и капустными листьями, а потом и несколькими полотенцами – чтобы не потек сок.

Прихватила я и яблок, сырых картофелин и морковок. Завернув добычу в одеяло, я затолкала ее обратно в мешок.

Бо́льшую часть снаряжения для охоты мы хранили в главном зале. Я взяла с собой бурдюк с водой, мешочек с кремнем и кресалом, заткнула за пояс охотничий нож. К одеялу отправился и моток веревки. Я умела управляться со всяким оружием, но остановила выбор на легком арбалете, которым Кайси убивала шныряющих по деревьям енотов. Я закинула его на плечо вместе с полным болтов колчаном. Выходя, я осторожно прикрыла за собой дверь.

С южного неба лился голубоватый свет круглой луны. Из-под ворот зимнего стойла, где Дариан проводил первую ночь со своим подопечным, виднелась тонкая желтая полоска – горел фонарь. Изнутри доносились глухие причитания – наши драконицы оплакивали утрату очередного приплода. Но меня теперь ждал иной путь.

Сначала мне было необходимо создать ложный след. Я прошла по мосту к загону, стараясь ступать как можно тише, и вскоре приблизилась к подъемнику. Опустив на землю мешок и оружие, я потянула за рычаг блокировки. Замки открылись, громко лязгнув – звук наверняка перебудит всю деревню! Я опять дернула рычаг и подождала.

Когда сердце перестало колотиться, я снова взялась за рычаг и отправила пустую корзину вниз. Она мигом скрылась в темноте. Рискованно, но необходимо. Я надеялась, что, когда утром меня хватятся, мои действия уведут поиски в другую сторону – в деревню или на равнины за ней, словно я бросилась догонять министерский обоз или же вообще решила сбежать куда глаза глядят.

Мне следовало выиграть для себя как можно больше времени.

Когда корзина приземлилась, колесо замедлило свой бег. Поскрипывания стихли, оставляя лишь шепоток легкого ветра. Я вновь прошла по мосту, на цыпочках пересекла двор и нырнула за деревья. Остановилась я лишь раз – оглянуться на поместье, где-то высветленное касанием луны, где-то окутанное мраком.

Беллуа утащил бы меня в Авигал – и лишь Авар ведомо, какая судьба ожидала бы меня там. Без второго дитя отцу пришлось бы согласиться на условия Беллуа: ведь я стала разменной монетой. Хуже того, Беллуа использовал меня, чтобы обернуть историю Гетига на пользу Храму.

А знамения можно трактовать и другим способом. Беллуа же говорил: единственным моим знаком оказался мертвый дракон в лесу: взрослая самка, попавшая в безжалостную ловушку и погибшая в разгар случного сезона.

Вдруг где-то на дальних скалах, где мне напоследок явился Гетиг и где взращивали свое потомство дикие драконы, остался драконенок без матери?.. Я должна узнать наверняка.

Гнездовье Риата нуждается в дите, и он должен стать моим.

Уже не оглядываясь, я устремилась в лес.

13

Ночь преобразила статую Высших. Дэйхак, вырезанный из темного камня, растворился во мраке. Меног парил вверху, словно пригвожденный к лунному лучу призрак, чьим жутковатым голосом стал ветер. Из-за покачивающихся теней казалось, будто превосходно вылепленные крылья действительно движутся. Внизу лежала глыба мрамора, ставшая в моем сне алтарем, где в пятне света поблескивали белые кости драконицы. Можно было подумать, что я смотрю на поднимающийся над могилой дух мертвого зверя.

Голову вновь заполнили мысли о знамениях и дурных предвестиях. Беллуа основывал свои доводы именно на найденном мною скелете. И я не могла оставить его в таком виде. Сейчас он только придавал словам Беллуа достоверности. Во мне крепло ощущение правильности поступка, и вкупе с моим сном все это буквально требовало вернуть кости обратно, прежде чем стремиться дальше.

Я содрогнулась, но принялась за дело.

Нести череп оказалось сложно. Я и вчера-то едва могла его удержать, а ведь он был прикреплен к седлу Одакса. Длиной череп был в половину моего роста и весил как минимум три стоуна. Как странно – в моем сне он был не тяжелее пушинки. Я вытащила из заплечного мешка веревку и, прикинув варианты, пропустила ее через глазницы и между зубами – получились лямки, через которые можно просунуть руки, чтобы нести череп на спине, с мешком вместо смягчающей подушки. Я сняла с кости петлю, свернула и убрала к вещам.

Устроив на своей спине череп, я закинула на плечо кость и направилась к холму.

К тому времени, как я забралась на вершину, у меня горели ноги и плечи. Я опустилась на колени, радуясь возможности ненадолго разгрузить шею. Два дня назад я стояла здесь, отыскивая Гетига взглядом и ощущая, как исполнены жизнью земля и лес, раскинувшийся вокруг. Теперь мир погрузился во мрак: только ярко светила над дальними скалами полная луна. Но за моей спиной все же начинал робко заниматься рассвет. Скоро взойдет солнце.

Я сделала глоток из бурдюка и осторожно зашагала по склону, благодарная луне за помощь на этом коварном пути. Нести череп на спине было все равно тяжело и неудобно. Мне даже пришлось его снять и толкать впереди себя на веревке, чтобы набраться сил.

Когда я вошла в темный лес, свет луны наконец померк. Среди деревьев было прохладнее, запах сырой земли смешивался с пряным ароматом сосны. Из-за росы мох стал скользким, поэтому я предпочла не нести череп, а тянуть его за собой. Я различала в предрассветном сумраке узкую тропинку, но продвигалась очень медленно.

Лишь когда между деревьями просочились бледные лучи утреннего солнца, я добралась до широкого камня, на котором покоились кости драконицы.

Отвязав череп, я бережно устроила его на должном месте, потом сделала то же самое и с костью задней лапы драконицы. Я ощутила, что должна произнести коротенькую молитву о ее душе, но не знала, что сказать. Все, что приходило на ум, казалось чересчур детским, наивным. Пусть лучше за меня говорит мой поступок.

Я поцеловала макушку черепа, приласкала гладкий нос и покинула поляну.

Лес, казавшийся совсем недавно таким гостеприимным, превратился в препятствие на моем пути. Я не видела скал, к которым направлялась. Под ногами не было тропинок – мне встречались лишь валуны, поваленные деревья и колючий подлесок. Мой нож, к сожалению, не очень годился, чтобы прорубать дорогу сквозь заросли, и я отругала себя за то, что не додумалась прихватить мачете. Но я отчаянно хотела добраться до скал – причем быстрее, чем отец и остальные домочадцы разгадают мой план и бросятся на поиски.

На каменных выступах возводили гнезда дикие драконы – и там сидел Гетиг, когда я увидела его в последний раз. Если дить и остался, то найду я его именно там.

Ближе к полудню я наткнулась на звериную тропу, уходящую на запад. Обрадовавшись, я прибавила шаг и даже перешла на бег, хотя мешок болезненно колотил меня по спине.

Ровно в полдень я вытащила из мешка яблоко и пару морковок, чтобы сжевать их по пути. Для сырого картофеля я еще недостаточно проголодалась, а мясо берегла – когда я найду малыша, его надо будет покормить. Несмотря на то, что тропа постоянно заставляла меня перебираться через рухнувшие со скал глыбы, я считала, что отлично справляюсь. Кроны над головой слегка раздвинулись, и я постоянно посматривала на небо – не покажутся ли в вышине отец и остальные. В более благоприятных обстоятельствах я бы сперва наметила себе путь еще с вершины нашего холма. Однако тогда было темно, и я намеревалась вернуть скелету драконицы череп и кость, что, наверное, прибавило к моему путешествию не меньше нескольких часов.

Когда солнце миновало зенит, я вышла к склону, где не смогли прорасти деревья. Его венчало скопление камней, откуда открывался отличный обзор. Проверив, нет ли в небе всадников на драконах, я принялась карабкаться дальше, прыгая с выступа на выступ.

Сверху я увидела как уже пройденный путь, так и тот, что мне еще предстоял. Гетиг пересек долину в считаные минуты, а я пока преодолела в лучшем случае ее треть. Я невольно застонала – к сумеркам мне удастся преодолеть примерно около половины пути. А если я продолжу идти и ночью, тогда мне нужно будет пересмотреть свой план. Но продираться напрямик через лес – все-таки не лучший вариант.

На юге раскинулось бесконечное изумрудное полотно деревьев, тянущееся к морю. На западе высились укутанные полуденной дымкой скалы. На их крутые склоны мне не взобраться. На севере гора прилегала к высокому гребню. Деревья на том склоне росли не слишком густо, и я даже отсюда различила несколько звериных троп. По крайней мере, две, извиваясь, уходили к скалам. Пусть там гораздо меньше мест для укрытий, чем я рассчитывала, однако это был самый лучший путь к выступу, где сидел Гетиг, – к гнезду, которое я надеялась найти.

Над скалами мелькнул силуэт дракона. Я тотчас сползла с каменной насыпи и спряталась среди кустов. В небе парил Шуджа? Ранну? Ветки загораживали мне обзор, но у драконов-то зрение отменное. Рисковать нельзя. С колотящимся сердцем я попятилась глубже в тень и плюхнулась на плоский, поросший мхом валун, который обнаружила под деревом.

Всякий раз, когда Дариан и я пролетали над лесом с отцом или Томаном, мы видели лишь бесконечные деревья и горы над ними. Теперь все было иначе – ближе, интимнее. Я касалась камня, вдыхала запахи коры и мха, наполняя легкие чистым лесным воздухом. Меня поразило, что валуны оказались прямоугольными и что земля в этой небольшой ложбинке под кроной деревьев была утрамбованной и ровной. Валун напротив меня вообще напоминал чашу. От удивления я перестала жевать. А валун и впрямь оказался чашей, полной гнилой листвы и проросших среди нее побегов. Камень сильно потрескался и был замшелым, но мне стало ясно: прежде здесь бил фонтан. На его краю сидела увенчанная шапочкой из мха каменная лягушка – раньше она извергала в чашу воду.

Ну а другие валуны оказались обломками древних стен. Я только сейчас заметила, что некоторые деревья стоят в кольце перевернутых, похожих на зубцы камней. Значит, когда-то ложбина была внутренним двориком, сквозь который позже пробился лес. Я вгляделась в него, уже зная, что искать, и увидела прямые хребты стен, окруженные обломками и укутанные мшистым полотном. А вот и рухнувшая колонна, чьи желобки выныривали из зелени. Из-под корней поваленного дерева выглядывали мраморные ступеньки.

Кинват. Город, которому давным-давно служил наш разрушенный Храм. Отец вспоминал о нем всякий раз, когда пытался преподать нам урок истории. Мабир рассказывал о нем в часы служб. Мы почерпнули крохи наших знаний о Кинвате в изысканиях наших дхалл. Отец и Томан наверняка тоже пытались что-нибудь отыскать. Может, к ним присоединялась и Джем. Однако тяжелый, кропотливый труд – взращивание драконов для Министерства – попросту не оставлял нам на это времени. Но я запомнила, что Кинват куда древнее нашего гнездовья. Его частичка всегда незримо присутствовала в нашей жизни – даже в наших с Дарианом детских играх. Однажды мы обсуждали, как отправимся в долину искать следы города – полетим туда на собственных драконах.

И вот он здесь, вокруг меня! На севере, где склон холма заливали яркие лучи солнца, меж редких деревьев выглядывали разбитые ступени и рухнувшие колонны. В стороне от тропы – не знаю, как я могла их не заметить! – я уже увидела обломки стен над столь идеально ровным котлованом, который, конечно же, был именно амфитеатром. А у края тропы – впереди меня – лежала исполинская каменная голова, проваливающаяся в рыхлую землю. Какой-то король или древнее божество?..

И вновь, как в те минуты незадолго до того, как Летний дракон всколыхнул над нами листву, у меня по спине пробежал холодок. Я полностью погрузилась в историю, в ощущение присутствия давным-давно умерших людей. Лес был полон призраков. Я попыталась представить, как город выглядел в прошлом, когда во внутреннем дворе бурлила жизнь, а стены тянулись к жаркому солнцу. Каким был народ Кинвата? Как одевались те люди? Что с ними случилось? Мабир так и не успел рассказать, что же разрушило прекрасный древний город. Теперь я жалела, что не выудила у Мабира ответы. Увидев развалины собственными глазами, я вдруг осознала, что Кинват действительно существовал. Что люди Кинвата рассказывали друг другу вечерами перед закатом? А может, здесь жили и мои далекие предки?

Лежащее неподалеку поваленное дерево уже начало гнить. Из его ствола росли новые побеги, и гибкие корни жадно тянулись к земле. Руины напоминали мне этот ствол, но только в ином – большем – временном масштабе.

Скелет города потихоньку растворялся в лесу.

Круговороты смерти и перерождения. Круговороты внутри круговоротов.

Следующим летом мы с Дарианом приведем сюда наших драконов… По телу пробежали мурашки, и мои руки покрылись гусиной кожей. Я быстро собрала заплечный мешок и вгляделась в небо – драконов не видать. И я вновь выдвинулась в путь, на север, в поисках звериной тропы, что выведет меня к западу, вдоль подножия горы.

Мне постоянно приходилось пробираться через груды валунов и деревьев, которые лежали поваленными то тут, то там. Спрятаться в случае чего было практически негде. Вдобавок я потратила кучу времени на попытки преодолеть ловушки из спутанных веток и широких зазоров между камнями. Я дважды не рассчитала прыжок и упала. К счастью, обошлось без сломанных костей.

Наконец я добралась к первой из звериных троп и редким деревьям – скудному, но укрытию. Скоро вода в бурдюке будет плескаться на донышке. Очередной просчет: надо было пополнить запас еще в лесу, где встречались ручьи и промоины. Я выпила уже половину и решила по пути смотреть в оба – вдруг где-то попадется источник влаги? Солнце успело коснуться скал, отчего на долину упала огромная тень. Я страшно устала, испачкалась, исцарапалась и покрылась синяками. Однако надо продвигаться вперед. В сумерках я буду по-прежнему различать, куда ступать, а потом, через час, взойдет луна. В ее свете я пройду еще столько, сколько смогу, благо теперь под ногами была настоящая тропа.

Я шаг за шагом приближалась к цели. День сменился сумерками, и в права вступила ночь, обладающая странным волшебством. Когда меж звезд прокралась луна, тени изменили цвет. Запахи земли и сырости стали еще более свежими, сладковатыми. Уханье сов и повизгивания лисиц уступили место другим, неясным звукам: далекому сопению, ворчанию и зловещим завываниям, которые я не узнавала. Я видела лишь смутные, темные силуэты на фоне звездного неба, поэтому понятия не имела, сколько пути уже преодолела. Когда луна начала опускаться, я принялась искать место для ночлега. У меня ныло тело. Глаза пересохли и чесались. Во рту был вкус грязи. Мне хотелось отдохнуть.

В конце концов я набрела на усеянную валунами поляну. Несколько особенно крупных обломков упирались друг в друга, образовывая подобие комнатки, сквозь которую проходила тропа, с пыльным полом и узеньким оконцем вместо потолка. Я стянула с плеч мешок и, сунув его себе под спину, положила рядом нож, а потом взвела маленький арбалет Кайси. Осторожность не помешает: он запросто может пригодиться мне в любой момент.

Ночью похолодало. Я вытащила из мешка одеяло. Оно чуть-чуть отсырело – там, где соприкасалось с олениной. Я укуталась в него, прежде чем лечь.

Я почти добралась до скал – пожалуй, окажусь на месте уже рано утром. Издалека донесся резкий крик животного, похожий на ястребиный, только более глубокий. На него отозвались другие, напоминающие человеческие голоса. Насколько разумно с моей стороны ложиться спать посреди обиталища диких драконов, причем с полным мешком мяса вместо подушки?.. Надо было продумать план побега получше. Нисколько не удивлюсь, если мне «повезет» наткнуться на буйного дракона-самца. Нет, спать нельзя. Отдохну и выдвинусь до рассвета.