Текст книги "Летний дракон. Первая книга Вечнолива"

14

В глаза ударило солнце. Я резко села, не понимая, где нахожусь. Каменные стены и земля. Почему?.. Затем накатили воспоминания, и я протерла глаза. Тело по-прежнему ныло, но все-таки я почувствовала себя отдохнувшей. Я потянулась, почесала комариный укус на шее, пробежала пальцами по волосам. Уже утро – должно быть, я проспала часа четыре. Облегчившись в нише между двумя валунами, я свернула одеяло, спустила арбалет и заткнула за пояс нож. Вытащила из мешка яблоко и морковку и, с сомнением на них посмотрев, устояла перед соблазном отрезать кусок оленины. Завтрак вышел скудным, да и запить его было почти нечем. Впрочем, яблоко оказалось мягким и сладким, и вскоре я выплюнула последние косточки.

Я перестала жевать, как только осознала, на что уставилась в сонном равнодушии: кострище – буквально в восьми футах от меня, – круг почерневших камней и серый пепел внутри него. Я огляделась, словно ощутив на себе взгляды тех, кто его сделал. Но вокруг царила тишина. Никого, кроме меня. Я отправилась на разведку.

Кострище оказалось холодным, ветер успел немного разметать пепел. Но огонь разводили не так давно: камни по-прежнему пахли дымом. Теперь я разглядела еще и жутковатые пятна на каменной стенке возле кострища – бурые потеки, собравшиеся на земле темными высохшими лужицами. К стенке же был прислонен треножник из почерневших веток, связанных у верха кожаным шнуром, длиной выше моего роста. Повсюду валялись обрывки веревки, обнаружился и хвост сломанной стрелы. Груда дров для костра. А еще кости. Большинство – маленькие, и некоторые из них я узнала. Такие длинные, тонкие и полые косточки, как и те, что лежали разбитыми на твердой земле, могли быть только из драконьих крыльев.

Находилось это укрытие у самой доступной тропы: здесь имелась естественная защита и от пронизывающего ветра, и от посторонних глаз. Идеальное убежище. Похоже, я провела ночь в берлоге браконьеров. Я могла лишь представить, что на это скажет Дариан.

Когда наступали тяжелые времена, отец закрывал глаза на браконьеров, которые пытались лишь прокормиться и убивали оленей и прочую дичь. «Милосердие помогает хранить порядок в общине», – говорил он. Однако встречались и другие – они убивали исключительно драконов, зная, что их кожа, кости и кровь в цене у жадных торговцев.

Эти браконьеры были корыстными убийцами, их интересовали лишь деньги. К таким отец не проявлял жалости. Они могли серьезно подорвать наш источник дохода. Все императорские гнездовья оставляли земли для дикого поголовья, чтобы время от времени обновлять родословную. Кое-кто, при возможности, продавал яйца из своих «диких» запасов. В этих горах жили предки Ранну и Эйтис. Одакс и его самка, Колувер, являлись отпрысками «вольных» драконов. Отец забрал их яйца из разных гнезд и подарил Томану и Джем на свадьбу. Поддерживать естественный баланс было в наших интересах.

Я внезапно поняла, что уже несколько недель не видела ни одного неприрученного дракона, кроме Летнего, Гетига, и того, от которого я пряталась ночью.

Как долго здесь пробыли браконьеры? Сколько вреда успели причинить? А вдруг они уже убили моего малыша? Внутренности скрутило в тугой ком. Браконьеры не моргнув глазом убьют и меня.

А теперь я нутром чуяла, что они не могли отойти далеко. Рано или поздно я наткнусь на их следы. Но это ничего не меняло: пути назад нет.

Я изучила землю в укрытии, пытаясь понять, как давно тут кто-то был. Я разглядела отпечатки копыт то ли оленя, то ли антилопы, но на самом деле я не очень-то хорошо разбиралась в следах. Я и свои-то еле могла рассмотреть. В итоге я глубоко вздохнула и попыталась успокоиться: собрала свой наплечный мешок и забросила на плечо арбалет. Убедившись, что колчан с болтами под рукой, я осторожно выглянула из ведущего на запад «выхода».

Скалы оказались ближе, чем я предполагала. Они возвышались совсем рядом, щелеватые и изрытые желобами. На их склонах почти не росли деревья, и еще меньше росло на плато, которое переходило в горный хребет. Непокорные остатки гранитного пласта перекрывали мягкий камень, подобно скале под нашим гнездовьем, но изрытые ямами и голые – идеальное место для гнезда диких драконов.

Высоко над скалами справа кружили ястребы. Их крики – кейр-р!.. кейр-р!.. – отражались от стен ущелий. Кроме птиц в небе не было никого и ничего – даже ни облачка. И ни единого дракона.

Я опять вздохнула и, ощущая беспокойство, отправилась в путь. На ходу я постоянно крутила головой, проверяя, нет ли движения внизу или вверху. Если мне попадалось хорошее укрытие, я останавливалась, чтобы осмотреться получше. Даже несмотря на паузы, я неплохо продвигалась к цели. Скалы приближались – я постепенно поднималась выше, пока не очутилась почти на одном уровне с лежащим где-то в миле плато.

Я вновь услышала крик ястребов – впереди, там, где тропа уходила вправо, огибая гору и скрываясь из виду. Их что-то явно интересовало: они провели там целое утро.

Я стянула наплечный мешок и обвязала его курткой, чтобы сохранить мясо прохладным. По мере приближения к стыку вершины скалы и горы я замедлила шаг и стала останавливаться у каждого дерева и валуна: хотела проверить небо.

Внезапно звериная тропа круто ушла вправо. Она привела меня к темной расселине – вертикальной трещине в горном склоне, которой раньше не было видно. Вот над чем кружили ястребы. Оттуда пахнуло влажным воздухом, и я расслышала плеск. Из пещеры вытекал ручей. Я мгновенно ускорила шаг, предвкушая глоток холодной воды, но сразу же замерла, встав как вкопанная.

Тропа раздвоилась – крутой спуск слева и легкий подъем справа. Впереди зияла трещина, которая оказалась глубокой пещерой, уходившей в кромешную темноту. Грунт за развилкой менялся – я различила, что дорожки в обе стороны вдоволь истоптаны, и не следами животных. Здесь было множество следов от сапог.

Я пригнулась, настороженно улавливая любые звуки и запахи. Из пещеры тянуло прохладой, а для восходящего потока нужен теплый воздух – значит, птицы собрались тут по иной причине. Я занервничала еще сильнее. И, наконец, я узнала едкий, гнилой запах падали.

Я медленно стянула с плеча арбалет, взвела его и вложила в паз болт. А потом прокралась вперед.

Левая тропа, извиваясь, спускалась к пещере. Я выбрала правую, решив, что надо оценить обстановку сверху. Этот путь привел меня к более широкому выступу с мелкими тропками, огибавшими валуны или ныряющими между кустами и деревьями. Я на цыпочках продвигалась дальше, напряженно вслушиваясь, но различала лишь шумящую за поворотом воду и крики хищников в небе. Запахи смешивались: влажный воздух боролся с мерзким зловонием разлагающегося мяса. Между моими лопатками сбежала струйка пота.

Некоторое время спустя я украдкой заглянула в пещеру из-за края выступа. Мой желудок судорожно сжался.

С треножника свисала перевернутая вверх ногами туша годовалого дракона, без головы и лап, со вспоротой грудной клеткой. Его освежевали, выпотрошили и лишили всего, кроме скрепляющих скелет жил. Пара птиц выклевывали остатки плоти из суставов. На туше кишели муравьи и мухи. Под ней стояла черная полубочка, на песчаном полу вокруг виднелись бурые пятна. От вони у меня защипало глаза, но я не могла отвести взгляд. Чуть поодаль я заметила повозку с двумя деревянными бочками, испещренными черным – там же было множество ведер, медная труба, куча железных капканов и колючих петель.

Еще несколько птиц устроили бойню на земле. В тени распятого на треножнике тела лежали три дитя. Над ними роились мухи. Драконятам почему-то срезали шейные гребни – причину я даже не могла себе вообразить. Какой-то неопытный дурак пытался проделать в крыльях прорези для ремней седла, которое они однажды бы надели, но промахнулся и попал в подмышечные вены. Глупый способ убить маленького дракона.

Я сжала в кулаках пряди волос, пытаясь сдержать всхлипы. Мне хотелось выплеснуть гнев, сделать кому-нибудь больно. Я не могла поверить своим глазам. Неужели малыш, которого я искала, лежит здесь?..

Я прикусила губу, заглушая стон. Быть того не может. Гетиг сидел на выступе южнее пещеры! Возможно, малыш до сих пор ждет своего спасителя. Возможно, я еще не опоздала. Я цеплялась за эту мысль, как за подпругу. Единственная альтернатива была слишком жуткой, я боялась о ней и думать… А вдруг Летний дракон настолько жесток, что привел меня сюда только с одной целью: дабы сделать свидетельницей подобного зла, зная, что Беллуа и ему подобные возложат на меня еще больше дурных предвестий и у меня уже не останется никакой надежды? Гетиг оказал мне доверие, а воздадут за него болью и унижением? Я отказывалась это принять.

Потом я увидела человеческие трупы – три тела, завернутые в ткань, в похоронной повозке. От чего они умерли? Драконы?.. Я на это надеялась. Хорошо бы родители изувеченных детенышей добились хотя бы такого отмщения, прежде чем их тоже убили.

Следы колес уходили во мрак, наталкивая на мысль, что в глубине пещеры меня ждала очередная сцена резни. Но сейчас я понимала лишь одно: нужно как можно скорее найти малыша. Солнце сядет примерно через два часа. Я намеревалась вернуться к плато и отыскать гнездо, которое браконьеры пока не успели обнаружить. Если малыша там не окажется, я соберу всю свою смелость в кулак, соображу, как преодолеть жуткую расселину, и…

Что-то с силой ударило меня в спину. Я стукнулась подбородком о камень, упав, и откатилась в сторону.

В нескольких шагах от меня стоял облаченный в темную одежду человек, опускающий арбалет. Намотанная на голову ткань скрывала все, кроме глаз – светлых, странных. Человек пробормотал что-то неразборчивое и вытащил из колчана болт.

Я вскочила на ноги, сильно дрожа, и мгновенно осознала, что у меня есть один-единственный шанс. Я не смела промахнуться. Незнакомец замешкался в попытке взвести арбалет, и я вскинула свой. Светлые глаза распахнулись, незнакомец отшатнулся и, бросив арбалет, выхватил из ножен на бедре кривой клинок. Я спустила арбалет, и болт вонзился незнакомцу прямо в грудь.

Он бросился вперед. Я попятилась и упала, выставив руку в слабой попытке защититься. Но он рухнул на колени, и удар его клинка пришелся в землю. Незнакомец вздрогнул, уставившись на меня, и повалился на бок. Он обессиленно потянулся, пытаясь поймать мою левую ногу, и я поспешно отползла подальше. Он еще несколько мгновений хватал воздух, после чего глухо застонал и обмяк, словно брошенные мехи. Он не двигался, глядя на свою пустую ладонь с изумлением в бесцветных глазах.

Прежде чем я смогла перестать глазеть на него и хоть что-то сделать, прошла, казалось, целая вечность.

Наконец, я пришла в себя. Из-за падения ткань сдвинулась, открывая лицо противника. Кожа незнакомца была мертвенно-бледной, полупрозрачной, как молоко. Глаза – бледно-лиловыми, цвета устричной раковины. Из-под ткани выбились белесые пряди.

Я никогда не встречала таких людей, но слышала истории о них.

Это был хародиец, из тех бледных, как призраки, северян, что вели войну с Гурвааном. Народ, что использовал в битвах Ужасов. Здесь, в горах Гэдии – моей родной провинции.

Ребра слева, под рукой, ужалила острая боль. Я коснулась их и с удивлением ощутила нечто теплое и влажное. Пальцы испачкались кровью. Я с трудом стянула заплечный мешок и глянула на его внешнюю сторону.

Из куска оленины торчал арбалетный болт. Он пробил мешок насквозь и полоснул меня по ребрам, ниже лопатки. Если бы его не замедлило мясо с костью в середине, то он вонзился бы мне прямо в позвоночник.

Меня затрясло. Руки ослабели, ноги обмякли. Голова закружилась. Я хотела выдернуть болт из мешка, но острие застряло в мясе. Я бросила попытки – туман в голове мешал соображать. Мой болт по самое оперение вошел в грудь хародийца. Я снова на него глянула. Из уголка рта текла тоненькая струйка розовой слюны. По глазному яблоку проползла муха. Я отпрянула, содрогнувшись. Но, несмотря на отвращение, я догадалась забрать его арбалет – большего размера, чем мой, – и сняла с его ремня колчан.

Хародиец казался юным, наверное, на пару лет старше меня. Я в отчаянии попятилась обратно к развилке. Дрожащими руками взвела и зарядила оба арбалета, а затем повесила их себе на плечи. Я чувствовала себя одновременно глупой, виноватой, взвинченной и перепуганной. И я медленно спустилась к пещере.

Все было тихо – за исключением шума воды и треска, с которым птицы вырывали из туш плоть. Я опять оказалась одна. Песчаный пол пересекала трещина, из которой текла вода. Ручей! Я рухнула на колени – арбалеты стукнулись об пол – и зачерпнула воду ладонями. Все случилось так быстро, но я уцелела. Вспышка страха померкла, но в голове продолжали мелькать картины произошедшего…

Я убила человека. Я раз за разом как наяву видела муху, ползущую по немигающему глазу. Меня рвало в ручей до тех пор, пока желудок не опустел. Я вытерла губы влажной ладонью. Сдержала позывы. Выпила воды, и меня снова вырвало.

Я сдвинулась на несколько футов вверх по течению и, умывшись, полоскала рот до тех пор, пока не избавилась от кислого привкуса. Потом просидела на месте несколько долгих минут, дрожа, всхлипывая и плача.

Выпила воды и сумела удержать ее в желудке. Наконец догадалась наполнить бурдюк.

Я покрылась холодным потом, но дрожь мало-помалу унималась, хоть слезы и продолжали литься. Тут не только браконьерствовали.

А такое мне явно не по зубам. Нужно вернуться домой, рассказать все отцу…

Но я не могла повернуть назад. Для меня там ничего не осталось. Со мной свяжут и эту мерзость. Беллуа использует ее, чтобы припереть отца к стенке. Меня против воли увезут в Авигал к судьбе, ведомой лишь Авар. Я очутилась в ловушке.

Оставался по-прежнему лишь самый простой выход: найти дитя. Собрав вещи, я шагнула к тропе, но вдруг уловила звук. Из долины, не так далеко… приглушенные голоса и стук. Скрип колес…

Крики птиц над головой стали громче. Я подкралась к краю и глянула вниз.

По склону спускались недавно прорубленные в пролеске колеи для повозок. У подножия скал стояли мужчины в таких же свободных, темных одеяниях, что и напавший на меня хародиец. Некоторые были вооружены кривыми мечами, другие – странными алебардами с изогнутыми крюком лезвием. За людьми виднелась повозка, которую тянули два ослика. Нагружена она была человеческими телами, завернутыми то ли в покрывала, то ли в плащи – как и те, в пещере. Я убила человека, которого приставили их охранять.

Мне нужно было оттуда убраться, причем как можно быстрее. Бежать в пещеру – плохой план. Я без фонаря, да и понятия не имела, что еще там обнаружу. И мысль о том, чтобы вновь увидеть ту резню, только заставила мой желудок сжаться в спазме. Но если я не смогу выбраться, если они меня найдут…

Чуть ниже, совсем неподалеку, звериная тропа пересекала колею и уходила к плато. Если никто не поднимет голову в неподходящий момент, я вполне могла бы успеть проскочить. Низко пригибаясь и не сводя взгляда с повозки, я осторожно двинулась вперед, однако новый звук заставил меня прирасти к месту. Я в страхе прислушалась. В любое другое время, в любом другом месте его крик был бы частью невинной игры, чем-то столь же примитивным, как необходимость позвать на ужин. Но здесь это была катастрофа. Я спряталась за валуном.

Сердце ушло в пятки.

Он как-то разгадал мой план, пробрался за мной по пятам и в какой-то момент обогнал.

И я снова его услышала – голос доносился откуда-то с юго-запада, со стороны плато, громкий и настойчивый.

– Ма-а-айя-а-а-а!

Меня звал Дариан.

15

Хародийцы уставились на обрыв, из-за которого доносился голос Дариана. Я этим воспользовалась и рванула к тропе, не оглядываясь и не проверяя, заметили ли меня. Как только они скрылись за острой кромкой плато, я изо всех сил припустила по тропинке.

Я страшно боялась, что хародийцы услышат мой топот и стук арбалетов друг о друга. Правда, они уже услышали вопли моего брата-придурка с вершины скалы. Поздно хранить молчание. Вскоре хародийцы обнаружат труп своего спутника в пещере. Я должна найти Дариана, заткнуть его, а затем отыскать укрытие.

Тропа оборвалась, когда последние редкие деревца сменились каменным плато. Спрятаться было негде.

Я заметила Дариана в паре сотен шагов. Он застыл на краю каньона, у всех на виду, и уже прикладывал руки к губам, чтобы снова выкрикнуть мое имя. И почему он не увидел браконьеров внизу? Я прибавила ходу, несмотря на боль в мышцах, жжение в легких и пот, заливавший рану в боку.

– Ма-а-айя-а-а-а!

К счастью, я заметила расщелину, которая могла бы стать нам укрытием. Дариан услышал, что я приближаюсь, и повернулся с искаженным от гнева лицом.

– Вот ты где! И что с тобой стряслось, безответственная, безумная…

– Заткнись! Мы должны спрятаться!

Я даже не замедлила шаг – просто вцепилась Дариану в рукав и потащила брата к расщелине.

– Майя, что ты творишь? Пусти м… – Дариан успел каким-то непостижимым образом вырваться.

Я схватила брата за грудки и притянула к себе, поглядывая поверх его плеча на стык скал.

– У подножия стоят хародийцы. Они тебя услышали и будут искать. Мы должны успеть спрятаться. Бегом! – я потащила Дариана за собой, надеясь, что, попав в расщелину, мы спустимся, а не упадем. – Шевелись!

Но Дариан меня отпихнул.

– Хародийцы? Ты спятила, да?

– Дар… пожалуйста, не спорь!

Я взяла его за руку и снова потянула за собой. Как только я развернулась, он заприметил торчащую из моего мешка стрелу.

– А почему у тебя из мешка торчит стрела?

Ответ появился в его голове еще до того момента, как я успела раскрыть рот. Дариан побледнел. Я опять потащила его дальше, наконец-то брат понял, что дело плохо, и перестал сопротивляться. Когда я притормозила у расщелины, он пробормотал:

– Во имя Высших, Майя, куда ты меня втянула?

– Сюда.

Я спрыгнула на выступ в пяти футах. Дариан сел на краю, прикидывая расстояние, и я потеряла терпение:

– Они идут, Дариан! Давай!

Пока я раздумывала о нашем незавидном положении, брат оттолкнулся от края и приземлился рядом. Расщелина расширялась, достигая сорока – сорока пяти футов, но я увидела узкий выступ, который вел к эдакому туннелю, уходящему вглубь. Я перескочила через брешь и сразу же нырнула в туннель. Дариан последовал за мной.

– Во что, во имя Высших, ты влипла? – спросил он.

– Я что, тебя звала? Ты-то почему здесь оказался? Тебе за драконом надо следить! – Я стукнула его кулаком. – Зачем ты за мной шпионил?

– Зачем я?.. Что с тобой? Мы до смерти перепугались. Беллуа рвал и метал! Они все ищут…

– Отец знает, где ты?

– Нет! Отец и остальные попались на твою удочку и отправились за обозом. Они предположили, что ты преследуешь одного из наших дитей… ты ведь именно этого и добивалась, верно? Когда они бросились туда, я пошел к руинам – проверить, не заходила ли ты туда. Потом увидел, что кости пропали, сложил два плюс два и догадался, что ты рехнулась!

– Тш-ш. Говори тише, – прошептала я.

– Решила, что Гетиг тебе на что-то указал, да? Направил тебя в дебри за дитем?! – прошипел Дариан. – Я подумал, что с легкостью тебя догоню. Но я не рассчитал, что все настолько затянется. – Дариан потер новехонькую метку-царапину на шее. – Мне надо заботиться о дите, а я посреди драконьего царства гоняюсь за своей упертой, глупой…

– Тогда отправляйся домой.

– А я не могу. Дело вроде бы в хародийцах?

Я застонала от бессилия.

– Нельзя стоять тут и ругаться. Они нас найдут.

В пещере царил мрак. Я сделала несколько шагов и вздрогнула.

– Боги, Майя. В туннелях может оказаться полно драконов.

– Вряд ли.

– Мне о них Томан рассказал. Мол, внизу все изрыто такими извилистыми ходами. Дескать, плато – это крыша, и под ней драконы уже целую вечность роют себе берлоги.

– Тогда мы находимся в идеальном укрытии.

– Нет! Если там живет дракон… или три, или дюжина!

Дариан схватил меня за лямки мешка и оттянул назад. Раздраженно развернувшись, я отпихнула его руки.

– Дариан, послушай: хародийцы охотятся на драконов. Я несколько недель не видела диких, а ты?

Дариан разинул рот, но не издал ни звука.

Сверху на нас посыпались песок и каменная крошка. На дальней стене расщелины мелькнула чья-то тень и перекинулась на вершину горы. Я поспешно зажала левой рукой рот Дариана, и мы замерли, наблюдая за тенью: теперь она решительно двинулась к востоку. Когда она один раз остановилась, мы увидели четкий силуэт человека, очерченный лучами закатного солнца.

Дариан до боли стиснул мою правую руку.

Я медленно отодрала от своей ладони его большой палец, и Дариан меня отпустил. Я указала на пещеру, и он кивнул с широко распахнутыми глазами.

Осторожно и беззвучно, на цыпочках, мы двинулись в темноту.

Вскоре нам преградило путь переплетение веток и костей – драконье гнездо. Десять или двенадцать футов шириной, оно заполняло узкий туннель от стены до стены. Пробраться через него без шума невозможно! Теперь-то мы точно угодили в ловушку. Дариан охнул. Мы в страхе оглянулись на вход в туннель. Я затаила дыхание.

Тень не двигалась с места несколько бесконечных минут, после чего присела на корточки: до меня донеслось какое-то шарканье. А тень исчезла – человек, ее отбрасывавший, спрыгнул на выступ, ведущий к нашему убежищу, очутившись буквально в сорока футах от нас.

В темноту туннеля вглядывался закутанный в свободные одежды воин-хародиец. Из ткани, наброшенной на голову, выглядывали лишь светлые глаза. Дариан не издал ни звука, когда мужчина опустился на колени, снял с плеча арбалет и потянул за рычаг, чтобы его взвести. Вытащив из колчана болт, хародиец вложил его в паз и направил оружие в нашу сторону. Стрелять он не спешил – ждал, пока зрение привыкнет к темноте. Мое сердце бешено колотилось, наверное, целую вечность. Легкие пылали, но я не осмеливалась даже вдохнуть.

С вершины скалы донесся чей-то голос, и воин коротко отозвался. Звучание резкого, чужеземного языка вспороло тишину, подобно удару хлыста. Я едва не бросилась наутек, но мне хватило ума оставаться на месте и не шевелиться. Дариан тоже не издал ни звука.

Мужчина поднял арбалет и выстрелил. Болт пролетел между мной и Дарианом и со стуком вошел в гнездо, отчего я вновь вздрогнула. Однако хародиец не намеревался за ним идти. Он словно тоже чего-то испугался. Мужчина еще с минуту постоял, прислушиваясь, и неторопливо вернулся назад. Появилась новая тень, и первый воин вскинул голову. Далее последовал тихий разговор, после которого уже знакомый нам хародиец раздраженно вспылил. Обладатель второй тени присел на корточки. Неужели захотел присоединиться к товарищу?.. Но первый мужчина уже схватился за протянутую ему руку. Он выбрался из расщелины, и оба хародийца убрались восвояси.

Дариан выдохнул и прошептал:

– Ради Высших, Майя, если тебя не прикончит отец, то это сделаю я. Ты вообще соображаешь, что творишь?

Мне захотелось его ударить, но я плюхнулась на колени и сняла с плеч арбалеты и мешок.

– Ты знал, почему я сюда пошла. Сложил два плюс два. Помнишь?

– Ага, я понял, что ты рехнулась. Ты как заработала болт в мешке? – он присел на корточки рядом и наклонился ближе. – Ты ранена?

– Чуть-чуть.

– Дай посмотреть. Покажи.

– Здесь слишком темно. Я в порядке.

– Мне видно. Повернись к свету.

Я покорно приподняла рубашку и продемонстрировала рану под лопаткой. Дариан коснулся моей кожи, и я дернулась. Может, «в порядке» было небольшим преувеличением.

– Кровь еще течет, – сказал Дариан. – Надо перевязать. У тебя найдется что-нибудь подходящее? – брат схватил было мой мешок, но замер, глядя на торчащий из оленины болт. – Коррузонова огненная задница, Майя. Что с тобой случилось?

Я вытерла щеки рукавом.

– Там, где плато переходит в гору, есть здоровенная пещера…

– Томан про нее рассказывал. Это логово драконов.

– А теперь это логово браконьеров, и они из Харода. Ты же видел: белая кожа и волосы, светлые глаза.

– Погоди-ка. Ты туда заходила?!

– Они обескровливают и свежуют драконов в пещере и бросают их туши птицам и муравьям. Следы колес уходят глубже в гору. Не знаю, что они здесь затевают, но один из них… он застал меня врасплох. Выстрелил в спину, но болт застрял в оленине.

Дариан взял меня за плечи.

– Где он сейчас? – в его голосе звучала тревога.

Я посмотрела на Дариана в упор.

– Я… его застрелила. Из арбалета Кайси, – я приподняла оружие в доказательство рассказа.

Дариан молча ссутулился, потрясенно уставившись на арбалет. А потом, к моему изумлению, притянул меня к себе и обхватил руками. Я обняла Дариана в ответ.

Спустя некоторое время он заговорил:

– Мы должны рассказать все отцу. И Роуву. Мы должны отсюда выбраться, не можем же мы вечно скрываться. Когда совсем стемнеет, отправимся домой.

– Я не могу.

– Мы должны, Майя! Тебя едва не подстрелили, и тебе крупно повезло. Нельзя…

– Нет, Дар. Я не могу вернуться. Не могу – без дитя.

– Нет, Майя, можешь. Это безумие, Майя, и без браконье…

– Ты не понимаешь, Дариан. Если я вернусь без дитя…

– Даже без браконьеров в довесок, как ты собираешься украсть дитя у дикого дра…

– Ты меня не слушаешь. Я не могу вернуться без…

– Майя, Майя, подумай! Мы не справимся. Надо мыслить здраво…

Я вывернулась из объятий брата, схватила мешок с арбалетами и вскочила на ноги.

– Ты куда?

Я направилась к выходу из туннеля. Сердце бешено колотилось, разум едва за ним поспевал.

– Я должна найти дитя.

Дариан нагнал меня и схватил за локоть, но я опять вырвалась.

– Не пытайся меня остановить, Дариан. Пожалуйста, – я отвернулась от него, охваченная противоречивыми чувствами – сомнением, нуждой, страхом и решимостью. – Я должна, Дариан. Должна заполучить дитя или…

– Или что? Ты скорее умрешь тут, чем вернешься домой? Да? Ты слишком далеко зашла, Майя.

– Ты был со мной, когда к руинам прилетел Гетиг. И ты сложил два плюс два. Ты сам сказал, что Гетиг явился ради меня. Я знаю, что ты все понимаешь. Но ты боишься.

Дариан хотел мне возразить, но тут из долины донеслись какие-то звуки.

– Тс-с-с!

Дариан тотчас прислушался. Крики. Ослиный рев. И перепуганный скулеж маленького дракона.

– О Авар! Дариан, вот оно!

Из туннеля мы увидели подобие каменной лестницы, за которой открывалась лазейка – она-то как раз и вела в раскинувшуюся внизу долину. По склону к главной пещере поднимался еще один отряд воинов-хародийцев – наверное, дюжины две рослых мужчин. Между ними другая пара осликов тянула повозку, на этот раз с прямоугольной клеткой, достаточно большой, чтобы вместить дюжину дитей или одного медведеобразного подростка. Но сидел в ней единственный драконенок, верещащий от страха.

Мое сердце сперва затрепетало и оборвалось. И снова затрепетало. Я уже потеряла малыша, однако Гетиг привел меня сюда. Разве не так?

– Привет, малыш, – прошептала я.

Дариан затряс головой.

– Нет. Нет, Майя. Нет-нет-нет…

Я перепрыгнула на соседний выступ, чтобы получше все рассмотреть. Он доходил до дальнего края расщелины и открывал отличный вид на происходящее. Ко мне подбежал Дариан, но придержал свой гнев, как только выглянул из-за моего плеча.

Дить носился туда-сюда по клетке, пронзительно крича от ужаса. Каштановый с серебром – типичная для горной породы расцветка. Ослики недовольно ревели, но упорно штурмовали склон. Воины постоянно оглядывались на что-то невидимое нам.

– Боги, Майя, как же их много…

– Там что-то нехорошее творится, Дариан.

Выкрики воинов стали громче, и хародийцы выстроились поперек колеи с поднятыми арбалетами. И вечерний безмятежный пейзаж содрогнулся от рева – а издал его, несомненно, разъяренный взрослый дракон.

Теперь воины завопили совсем иначе. Некоторые бросились бежать – справа к ним несся дракон, каштановый с серебром, как детеныш, великолепный представитель гэдийской горной породы, вроде Одакса или Колувера. Явный самец, с высоким гребнем и мускулистым туловищем. Не такой крупный, как Шуджа, зато поджарый и закаленный жизнью в дикой природе. И он был ранен – судя по тому, что не пытался взлететь. Припадая к земле, дракон бросался в атаку и непокорно рычал, а дить в клетке, казалось, отзывался.

Раздались хлопки выстрелов. Болты со свистом и гулким стуком ударили в чешуйчатую броню, и множество отскочило, не причинив дракону никакого вреда. Дракон достиг ближайшей линии арбалетчиков и пустил в ход зубы и когти. Крики боли смешались с гневными возгласами, а драконий рев едва не потонул в перепуганных взвизгиваниях. Пара хародийцев, перекувырнувшись в воздухе, врезалась в ближайшие деревья, но арбалеты все продолжали выводить свою яростную дробь. Дракон скрестил перед собой крылья, обороняясь, но ощерился от ярости, после чего попятился.

Я всем сердцем ему сочувствовала – гордому отцу, защищающему родного ребенка. Была ли его парой та драконица, которую я нашла в лесу два дня назад? Или прошло уже три? Дракон поколебался лишь мгновение и снова бросился на врагов со скрещенными, трепещущими крыльями. Он успел растерзать еще нескольких хародийцев, прежде чем отступил от очередного града болтов.

Мне стало больно смотреть на это жуткое зрелище. Дракончик в клетке издавал душераздирающие крики, таких я еще никогда не слышала – даже от нашего выводка, опускавшегося прямиком в лапы Министерства. Дракон-отец покружил над клеткой, а затем ринулся на линию арбалетчиков. Засвистели болты, и он опять отступил.

Откуда-то сверху вдруг донесся хриплый рев. Над нами пронеслась тень, и мы с Дарианом инстинктивно присели. Мимо скользнул дракон – черный на фоне светлого неба.

Дариан вскочил на ноги.

– Там отец! – заорал он, замахав руками.

Но я схватила Дариана и быстро притянула обратно к стене расщелины. Это был не Шуджа и, конечно, не отец. И не министерский дракон – я его не узнавала. Долговязый, бурый, со светлым, зеленоватым подбрюшьем и пегой чешуйчатой шкурой. Я никогда еще не видела столь диковинного окраса. Всадника окутывали хлопающие на ветру одежды – такие же, как у воинов, – с красным кушаком, перевязывающим талию. К моему облегчению, ни дракон, ни всадник нас не заметили. Они принялись кружить над полем битвы.

Дракон-отец отступил, и воины, пользуясь передышкой, перезаряжали арбалеты.

– Во имя Коррузона! С каких это пор у браконьеров есть драконы? – прошептал Дариан.

– Я же тебе говорила. Тут орудуют хародийцы.

Дариан вжался в каменную стену.

– Надо спрятаться.

Я кивнула и мигом отступила к туннелю.

У нас над головами с шумом пронесся очередной дракон. И я содрогнулась, потрясенная увиденным.

Такого не должно быть! Драконья шкура оказалась черной – но не лощеной, гладкой, как у Шуджи, а напоминающей обугленную древесину, пористой и потрескавшейся. Крылья были порваны по краям и испещрены дырами. Солнечные лучи, пронизывающие перепонки, высвечивали не красноватые вены, как у здорового зверя, а сеть черных линий. Гребень отсутствовал. Грудь и шея были закованы в темную броню, черный шлем закрывал глаза. Всадник кутался в черное же одеяние, за его спиной висел острый меч.