Текст книги "Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя"

Великая забывчивость

По мере изучения женственности нам открывается огромная сокровищница оставленных без внимания, отвергнутых и впавших в немилость дарований. Сновидение считается контрпродуктивным, процесс духовного общения со своим телом лечится медикаментозно, чувства лишены всякого права голоса на «заседании совета директоров», ритуалы видятся как нечто бессодержательное и оторванное от природы и жизни, а земля, разумеется, воспринимается исключительно как источник прибыли.

Мы создали вычурную культурную среду за счет поругания всех упомянутых выше вещей, которые на протяжении жизни многих поколений стали настолько общепринятыми в наших религиозных и общественных системах, что способны превратиться в потрясающее событие нашего пробуждения, даже если мы признаем их навечно забытыми.

Именно это мы и называем Великой Забывчивостью. Иначе, как пыткой, и не нельзя назвать то, что приходится испытывать каждому из нас в жизни; это и есть место ранения, где мы сами себя загоняем до ощущения свинцовой тяжести в теле, не придаем значения своей интуиции и вытесняем свои сокровенные знания тем, что, как нам кажется, «люди говорят». То, что мы подразумеваем под словом «сновидения», воспринимается иллюзорным, в то время как ложные конструкции общепринятой реальности воспринимаются как действительность. Николь сама отказывается от творческих способностей, так как в детстве ей сказали, что рисование – легкомысленное занятие. Ципора же сама загнала музыкальные способности вглубь себя, лишь бы подальше спрятать их от беспощадной критики со стороны родителей. Однако настоящей саднящей раной для обеих женщин стала та самая забывчивость.

Эта забывчивость ― своего рода публичное отречение от себя прежнего, если рассматривать это с точки зрения измены семье и культуре, как если бы она была нашей собственной, продолжая придерживаться обесценивания страстного стремления нашего сердца. Следовательно, в таком случае можно с уверенностью сказать, что мы проживаем не свою жизнь.

Несколько лет назад я слушала одного гуру, который рассказывал о случае на банкете. Все гости приходили в хорошем расположении духа и радовались с началом вечеринки. Вокруг стола постепенно завязался живой разговор, но подспудно каждый из присутствующих повторял про себя одну и ту же мантру: «А что скажут обо мне? А что скажут обо мне? А что скажут обо мне?»

Гуру привел в пример эту историю, чтобы показать, в каких нарциссов мы превратились, что наша зацикленность на личных проблемах мешает выслушать ближнего или позаботиться друг о друге. Но, по моему глубокому убеждению, существует еще один способ взглянуть на все это через призму того, что существует важная история, которую мы должны пропустить через себя. Мы страстно желаем выделиться из толпы, быть востребованными и принадлежать своему сообществу. Но единственный способ, которым наше сообщество может исцелиться, заключается в том, чтобы открыто вынести на суд людей истории своей жизни. Только в том случае, если мы осознаем, что события, произошедшие в нашей жизни и жизни тех людей, что пришли в этот мир до нас, призваны вести нас в правильном направлении, мы сможем уловить самую суть, проходящую красной нитью через всю нашу историю, и в дальнейшем умело сплести из нее канву жизни и служения общей цели.

Подобно этой книге ― которая является не просто книгой, но и потрясающим даром деревьев и солнечного света, минералов и языка, ― ваша история представляет собой значительный элемент другой великой кульминации. Так как вы восстанавливаете все, что хранили в сердце, воплощая это обратно в законную принадлежность, то вы являетесь одним из представителей тех, кто смиренно и мягко возвращает Эрос обратно в наш мир.

Следуя в каждом своем поступке примеру женственности, давая ей право управлять Логосом, вы превращаете свою жизнь жизнь в историю о том, как великая любовь искупила глубокую печаль.

Глава VI. Посвящение путем изгнания

Хотя мы, конечно, можем думать о принадлежности как о статичном состоянии, на самом деле оно очень динамичное. Если вам доводилось видеть цветы, снятые с помощью ускоренной съемки, вы могли заметить, что они распускаются не сразу и непрерывно, а каждый раз сокращаются, прежде чем раскрыться шире. Принадлежность также должна допускать возможность для попеременных фаз сокращения и расширения, обособленности и духовного единения. Даже такие проверенные временем формы принадлежности, как выгодный брак или увлекательное призвание, продолжают существовать только благодаря нашей готовности позволить им развиваться и менять форму. Самым жизнеспособным формам принадлежности позволительны, а иногда даже необходимы периоды изгнания или разобщенности, нужные для того, чтобы дозреть до еще больших возможностей.

Если потребности индивидуума вступают в конфликт с групповыми или личными интересами, они должны переключиться на что-то совершенно неизведанное либо по собственному выбору, либо по божьему промыслу. В большинстве случаев мы либо сопротивляемся, игнорируем, либо вовсе отвергаем все эти призывы к покаянию. Мы укореняемся в скудной почве ложной принадлежности ради любых преимуществ, лишь бы они стали нам доступными. Но, если мы не прислушивались к первым предупредительным сигналам, выражавшихся в отсутствии умиротворенности, наличии сомнений или тоски, рано или поздно сильный удар судьбы настигнет нас и свалит с ног прямо на грешную землю. Либо в результате несчастного случая, серьезного заболевания, либо в виде внезапной потери или кризиса – неважно, каким образом, но судьба все равно сделает с нами то, что посчитает нужным.

Дверь в старый образ жизни захлопнута раз и навсегда. Путь домой отрезан. Слово «дом» я употребляю здесь не только в географическом или культурном смысле, хотя именно с такой мучительной формой изгнания как раз и знакомы миллионы людей. Я также рассматриваю значение выражения «реальное положение вещей» в более широком смысле: золотой век, драгоценные отношения, роль в своем сообществе или семье, карьерный рост или даже способности собственного тела.

Все это я называю Инициацией путем изгнания, так как мы знаем из мифов и сказаний, что каждый герой или героиня должны выдержать период изгнания в том случае, если им надлежит пройти инициацию в истинную магию своего призвания.

Что касается меня, одна из этих инициаций произошла через несколько лет после того, как я переехала в новый город. Я переживала трудные времена обретения новых друзей, обостренно ощущая одиночество до той поры, пока однажды не встретила женщину по имени Дженна.

Дженна настолько разделяла многие мои жизненные ценности и интересы, что, даже не зная толком друг друга, мы погрузились в то, что большинство из вас называет романтической дружбой. Начало наших отношений было великолепным, наполненным красивыми жестами и обещаниями верности. Мы обе чувствовали себя так, как будто обрели глубокое ощущение принадлежности к взаимной дружбе.

Узнав, что Дженна принадлежит к большому духовному сообществу, я мгновенно почувствовала ― практически ничего не зная о ней, ― что мне хочется быть в его рядах. В ближайшие выходные я вступила в группу Дженны и была абсолютно уверена, что сообщество, с которым я встретилась, состоит из интеллигентных, душевных людей, с которыми мне понравится быть вместе. Но центром сосредоточения всей группы был сладкоречивый гуру, который вдалбливал мне в голову ложный путь. Я столько лет шла путем женственности, где большое значение придавалось переходящему лидерству, поэтому навязываемая иерархия в этой группе мне совершенно не подходила. С тяжелым сердцем я решила покинуть эти собрания, и моя подруга Дженна отреагировала на мой выбор предупреждением о «последствиях».

Покинув собрание, я испытала ощущение тревожности, перешедшее в состояние взбудораженности и сильную головную боль. Все последующие недели Дженна, беззаветно преданная гуру, не ответила ни на один мой звонок. Я скатывалась в тяжелую депрессию, сопровождавшуюся ощущением, что я упустила последний шанс быть частью сообщества. Через несколько месяцев я начала страдать от таинственных проблем с физическим здоровьем, которые спровоцировали серьезную боль, державшую меня в изоляции в течение двух лет. Хотя, разумеется, меня больно ранили и разочаровали все эти события, но я была удивлена такой резкой реакцией со стороны тела.

Во время работы со снами и проснувшимися воспоминаниями постепенно пришло понимание, что мое решение покинуть это сплоченное сообщество инициировано изгнанием.

Закрытый путь, сон Токо-па

Мне снится тропинка в волшебном лесу между моим домом и домом Дженны. Я иду по ней, распевая песню, которая эхом откликается в птичьем пении, и голоса птиц ведут меня в правильном направлении. Но внезапно птицы затихают и тропинка заканчивается. Я по ошибке сворачиваю не там, где нужно, и попадаю в неблагополучный район города, где обитают бездомные люди и криминалитет. Опасностью веет в воздухе. Я проголодалась, но рядом ничего нет, кроме небольшого магазинчика, где продают просроченную пищу.

Проснувшись, я испытала благоговейный трепет от того, как в ответ мне пели птицы, как будто мой призыв и их отклик сверхъестественным образом открыли мне тайный путь к принадлежности. Действительно, на первых порах дружбы с Дженной я чувствовала себя так, будто получила ответ на свое сильнейшее желание. А разве не таким же образом все происходит и у нас всех?

Когда все складывается в единую картину, мы начинаем чувствовать себя частью огромной общности, как если бы с нами на связь выходила сама природа, приобщая нас к своим ритмам. Но когда на мои незамысловатые призывы больше никто не отвечал, то и отношения с природой ― или с тем, кого некоторые люди называют Богом, ― также прервались на уровне ощущений. Будто все волшебство ушло из жизни. Я обнаружила себя в одной из тех Потерянных Зон, где везде чувствуется безнадежность и невозможно найти поддержку.

Какую бы форму ни принимало ваше изгнание, боль разобщения похожа на прерывание связи со всем, что вам знакомо, и каждая клетка тела приходит в замешательство. Это напоминает замшелую старину, с ее запахами и текстурами, вереницами воспоминаний и медленно сменяющимися временами года. И ничего больше не хочется, кроме как вернуться к былой нетронутости. Но путь назад отрезан. Вы можете пытаться, годами ностальгически мечтать о старой жизни, но, проснувшись, вы вспомните, что путь домой вам заказан. Для многих людей изгнание становится постоянным. Примирение с этим может превратиться в длительное и рискованное предприятие. Беженцам из разных стран или коренному населению Северной Америки, для восстановления после такого варварского уничтожения их культуры во времена колониализма, потребуются жизни нескольких поколений, чтобы найти новую дорогу, ведущую вперед. Для сравнения, мое изгнание кажется банальным, хотя я так и не смогла понять, почему оно оказалось таким болезненным для меня.

По мере того, как я испытала всю суровость реакции на эти в известной степени новые отношения с Дженной, мне открылось, что была гораздо более старая рана, ставшая спусковым крючком, который и спровоцировал начало всех этих событий. Эхом отозвался мой побег из дома, решение, из-за которого «могут наступить последствия». Действительно, разрыв с семьей изменил ход моей жизни. В то время как сверстники окончили школу и поступили в колледж, я была вынуждена постоянно работать в шестнадцатилетнем возрасте, чтобы прокормить себя. Я не могла себе позволить заниматься обычными вещами, которые были привычными и доступными для сверстников – например, научиться водить автомобиль, пользоваться услугами системы здравоохранения, – а все праздники и важные даты проходили мимо меня незамеченными.

Инициация часто затягивает нас в глубинные раны прошлого, приглашая пройти через порталы, открытые в настоящем времени, в неразрешенные психологические стрессы нашей жизни и судьбы предшествующих поколений. Когда я встретила свою подругу Дженну, вся моя тоска по привязанности была подсознательно спроецирована на эту новую «семью», но все сопровождалось негласным условием: я должна передать все свои полномочия их непререкаемому авторитету ради того, чтобы стать востребованной. Если уж на то пошло, мне раньше нужно было заняться поисками личного голоса в этом мире, а на такой компромисс, и я это точно знала, я бы не пошла ни при каких условиях.

Компромисс, который вы не можете заключить, часто приводит к инициации. В таких случаях говорится примерно следующее: «Сдержите ли вы свое слово? Выдержите ли вы трудности? Найдете ли вы здесь правду для себя и поклянетесь ее защищать? Достаточно ли крепка ваша вера в неизвестное, чтобы позволить ему перенести вас на новые уровни принадлежности?»

Изгнание может быть добровольным, подобно тому, как Сиддхартха Гаутама оставил дворец ради жизни среди бедных; или навязанным силой, как произошло с Гадким утенком, которого отвергли братья и сестры; или в случае с Квазимодо и со всеми сбившимися с правильного пути людьми со странностями, которых отправили жить в крепость или блуждать в одиночестве по белому свету.

Но изгнание ― важное и необходимое разобщение с группой или обществом, предназначенное для вовлечения нас в новые отношения со своей жизнестойкостью и самобытностью. К сожалению, в западной культуре отсутствует хоть какой-нибудь символический обряд инициации, чтобы помочь молодежи почувствовать свою необходимость, поэтому-то они и обращаются к насилию для выражения непризнанной силы. Если не подходить к решению этой проблемы осознанно, жизнь найдет иной способ инициировать нас. Как Юнг убедительно сказал: «Если внутренняя ситуация не осознается, она превращается во внешние события, то есть судьбу» [20].

В моем случае инициация проходила долго и болезненно, так как я не разобралась в сложных противоречиях, обезобразивших страшными рубцами мое детство. Самым важным было мое осознание того, что часть моей души скована чувством вины за то, что я оставила семью, веря в то, что все трудности, которые выпали на мою долю, ― результат моей ошибки. На каком-то уровне я верила в то, что если затяну потуже ремень и стану более терпимой к окружающим, то, возможно, жизнь станет более легкой, более нормальной. Но это главное недоверие моих инстинктов стало благодатной средой для постоянного внутреннего сомнения даже при осуществлении простейших взаимодействий. Меня подсознательно привлекал разрыв отношений, при котором я, как заезженная грампластинка, повторяла один и тот же припев: «Я виновата. Мне нужно было приложить больше усилий».

У меня ушло несколько лет на вынесение диагноза о том, что моя физическая боль ― не что иное, как аутоиммунное заболевание, ревматоидный артрит. Хотя оно может десятилетиями жить в теле в латентном состоянии, однако многие, к сожалению, хорошо знают, как легко его спровоцировать стрессовыми ситуациями. Ревматоидный артрит дает о себе знать, когда иммунная система нападает на тело, ошибочно принимая кости и хрящи за вторгшиеся патогенные микроорганизмы, и со всей решительностью атакует их до тех пор, пока они не разрушатся. Точно таким же образом, как моя ослабленная иммунная система, воспринимавшая саму себя как главную угрозу жизни, я провела всю жизнь под постоянным гнетом раскаяния и самобичевания. Боль ― закономерный ответ на наказание, поэтому мое тело породило ее в еще больших количествах.

Все, что тогда от меня требовалось, ― это оставаться верной неудержимому внутреннему «я», которое знало лучший, более искренний способ любить и быть любимой. Мне нужно было высвободиться самой из пут чрезмерной вины, которая всегда склоняла меня довольствоваться крохами любви. Вот почему я стала практиковать зеркальную противоположность застарелому раскаянию, которая была именно тем, что давало мне возможность каждый день открыто высказывать несогласие. Я начала работать с верой в то, что все еще заслуживаю любви, даже не находясь не в ладах с окружающими. Оказавшись паршивой овцой в семье, мне нужно было самой признать свой голос несогласия мощным и судьбоносным для каждого, кто вовлечен в ситуацию… и крайне важным для моего лидерства в окружающем мире.

Хотя изгнание может стать концом налаженного и привычного образа жизни для инициатора, но если взглянуть на всю ситуацию через призму мифологии, то становится ясным, что это только начало и крутой поворот навстречу своей душе. Во многих шаманских обрядах инициация целителей происходит в условиях тяжелейшего духовного кризиса и заболевания. Обрядом инициации для будущих шаманов считается «Исцеляющий кризис». Это призыв к внутренней жизни, к миру Эрос, сновидению и таинству, даже для самого упорно сопротивляющегося из всех посвященных.

Сам процесс занимает достаточно много времени, включает в себя несколько серьезных испытаний и приносит постепенное излечение потерянной или плененной раненой души целителя. Но если инициируемый сознательно входит в этот обряд посвящения, тогда он или она тщательно разберется с условиями его проведения и станет опытным проводником в эти врата для других людей.

Джоан Галифакс так описывает процесс посвящения в своей книге Шаманские голоса: «Как только человек принимает призыв и становится шаманом, его болезни, как правило, проходят… Сама концепция “раненого целителя” обращена к неизбежной необходимости для будущих шаманов войти в глубокий личностный кризис ради подготовки его/ее роли в сообществе в качестве целителя» [21].

Сошествие в ад

Никто по доброй воле не будет участвовать в обряде инициации. По своей природе инициация ― унижение собственной воли. Она приходит, как цунами, необузданное по натуре, сокрушая нас на всех уровнях бытия. И хотя каждая часть нас может оказывать сильное противодействие насильственному видоизменению, нам не суждено больше выглядеть так, как раньше. Нам не суждено вернуться к прежнему облику после всего, о чем нам стало известно. Напротив, теперь подразумевается, что мы разуверимся, разрушимся, разочаруемся еще до того, как к нам придет мысль о восстановлении.

Самым старым из всех известных нам мифов о сошествии в ад инициации является шумерское сказание об Иштар. Задолго до зарождения культа богов мужского пола, например Зевса, богиня Иштар появилась еще в древневавилонские времена, когда поклонение Божественному женскому началу все еще было живо и процветало. Она была Царицей Небес, спустившейся в Преисподнюю, чтобы увидеться с сестрой Эрешкигаль, которая давно отреклась от нее. Сестра настаивала, чтобы она прошла через семь врат, как любой входящий в Царство мертвых, пока не предстанет перед ней «обнаженной и стоящей в низком поклоне». Когда наконец-то сестры встретились, Эрешкигаль в ярости убила Иштар. Но затем, глубоко опечалившись содеянным, Эрешкигаль передала тело ее спутникам, которые вернули ее к жизни. Суть этого мифа заключается в том, что необходимо отказаться от всех «элитарных» привилегий и войти в тесный контакт с нашей тьмой неразумия и печалью, которые сопутствуют потерям иллюзий как в отношении окружающих, так и самих себя.

В изгнании мы должны поступать точно так же, как богиня Иштар, постепенно снимавшая с себя все доспехи и украшения, пока не осталась обнаженной. Затем мы должны принять символическую смерть, чтобы заново родиться с еще большей жизнестойкостью и священным предназначением нести свой крест до самого конца. Взрослый человек, прошедший через обряд инициации, узнает, как выстоять в условиях полной неопределенности, отдает должное богам через свои потери и горе и принимает непростое решение всегда пребывать в гармонии со своей жизнью, как будущий наследник, которым он в действительности является.

Одна из главных причин, почему многие цепляются изо всех сил за ложную принадлежность, заключается в том, что бесстрашное отношение к реальной жизни требует ужасающего предварительного падения. В документальном фильме о двух альпинистах Касаясь пустоты есть захватывающая дух сцена в Перуанских Андах, когда один из них падает в ледниковую расщелину, чья глубина превышает сто метров.

Он висит на страховочном фале уже больше двадцати четырех часов, понимая, что у него не хватит сил выбраться самостоятельно, пока наконец не решает отпустить фал и упасть во мрак. К своему удивлению и не веря до конца в собственное счастье, он не только выживает, но и находит туннель на дне расщелины, по которому выползает из ледяного плена на свободу, где его наконец-то находят и спасают.

Именно такое погружение в полнейшую изолированность, постепенное осознание ее масштаба наделяет вас способностью выбраться наружу по туннелю и стать еще ближе к своей жизни. Но подобно тому, как страшно перерезать пуповину страховочного фала, не зная, что находится внизу, вы сначала должны прийти к принятию того, в какую цену вам обойдется разрыв всех имеющихся связей. Именно так альпинист и пришел к выводу, что обрыв всех связей с внешним миром означает для него неизбежную, жуткую смерть. Как бы прелестно ни звучало слово пробуждение, оно часто означает полное стирание из памяти информации о жизни в той версии, которую вы знали раньше. Как прекрасно написал об этом Юнг: «Невозможно прийти в сознание без боли» [22].

Встречаетесь ли вы с разрушительным воздействием горя, с проявлением гнева из-за всего того, чего были лишены, или с ожесточенностью, которая не дает вновь поверить в любовь, тем не менее существует еще много того, чему нужно поучиться у привратников подземного мира. Им хорошо известно, что вряд ли вы готовы к радушной встрече с ними, но, если вы их воспримете в качестве стражей врат, которыми они и являются, пожалуй, вам захочется отплатить им за их труды своим любопытством.

Ощущение разобщенности и оцепенения, которое причиняет страдания многим человеческим жизням, обусловлено нашей врожденной привычкой уклоняться от трудных испытаний. Подобно альпинисту, который бы скорее умер, вися на страховочном фале, чем перерезал его, мы пугаемся спускаться в те места, в которых отказываемся жить. Печаль по поводу того, что мы потеряли или никогда не имели, сильная тоска по своей значимости, которую мы не чувствуем, полная неизвестность будущего угрожает проглотить нас целиком без остатка. Поэтому мы зависаем в тревожном, подвешенном состоянии над нашими страхами и одиночеством. Но как предупреждает персидский поэт Хафиз: «Не отказывайтесь от одиночества слишком быстро. Путь оно вас ранит как можно глубже. Пусть оно в вас перебродит и хорошенько проперчит все то, что только редким земным и даже небесным специям удается сделать» [23].

Подобно кружащим в небе стервятникам, некоторые из самых опасных ваших противников дожидаются звездного часа. Мы сильнее всего уязвимы в тот момент, когда демонстративно пренебрегаем своим статус-кво, а они быстро чуют запах этого. Все, что управляло нами, вышло из тени на свет, вдвойне испытывая ярость при виде угрозы свержения с трона.

Для большинства из нас это означает встречу во снах с хищниками, насильниками, бандитами, нацистами или же деспотичными начальниками. Все они приспешники застоя, направленные отражать угрозу роста. Они и есть то, что мешает развитию нашей связи с Эрос.

Насильник на дороге, сон Джулии

Я посреди поля, на краю которого начинаются бамбуковые заросли. Моя цель состоит в том, чтобы перейти через поле в поисках нового дома. Сначала я иду прямо, затем поворачиваю один раз, второй… Я понимаю, что мне нужно запомнить, как возвращаться. Я смотрю, нет ли рядом камней, которые помогли бы мне найти путь домой. В этот момент показываются два парня, которые ведут себя достаточно дружелюбно, но бросают косые взгляды на меня. Один из них идет мне навстречу, и я чувствую, что он хочет меня изнасиловать. Я цепенею от робости и страха.

Этот сон приснился молодой женщине Джулии, которая недавно отправилась в путь, ведущий к духовному росту. Мы можем считать дом, который она ищет в бамбуковых зарослях, ее истинной сущностью, которую она обретает. Джулия знает, какое расстояние нужно пройти и как много препятствий придется преодолевать, но боится, что собьется с пути. Еще полностью не готовая «перерезать пуповину», она предпринимает все меры предосторожности, чтобы найти дорогу обратно домой. Действительно, она дезориентирована при спуске в подземный мир, и некоторые из нас также могут ощущать необходимость прибегнуть к мерам самозащиты, если со всей решимостью пойдут в этом направлении. Но истина состоит в том, что нам на роду предписано быть сбитыми с толку. Если представить себя кораблем, который плывет, осуществляя навигацию, для чего использует точку на горизонте, то опускающийся на него туман ― символ инициации. Мы должны осознать, что посредством дезориентации нам дается возможность открыть новые источники знаний, свой внутренний компас.

Мне нравится повторять то, что каждый эпизод сна дает рождение последующему эпизоду. Следовательно, если мы не можем понять, почему что-то произошло, то следует проанализировать все предшествующие этому моменты для осознания: а что же могло быть предпосылкой? В случае со сном Джулии, видимо, предпосылкой была ее ставка на старый путь развития, который подвел ее из-за отсутствия приверженности к тому, чтобы идти своей дорогой. Какая-то часть ее еще привязана к вещам, которые не меняются, и к ним в первую очередь относится робость, которая пробуждает хищника. Он нападает на нее из засады каждый раз, как только она оказывается во власти сомнений по поводу своей способности идти по заданному курсу. Со стороны может показаться, что он говорит ей: «Знай свое место, женщина».

Наши сны часто выбирают для нас самые жалостливые роли, чтобы мы учились смотреть на себя со стороны с состраданием. Но настоящая храбрость снотворчества заключается в том, чтобы затем занять место врага и увидеть, насколько мы также являемся той жестокостью, которая издевается над нами. Существуют злобные силы, одновременно как внутри, так и снаружи, которые усердно работают над тем, чтобы мы влачили свое жалкое существование.

В части, касающейся Джулии, этот сон продемонстрировал нам, как она противодействовала своим усилиям продвигаться вперед, предаваясь сомнениям и веря голосам, которые оскорбляли ее, недооценивая присущие ей качества. Какая-то часть ее предпочитает пребывать в нерешительности и страхе из-за стремления ее эго к самореализации, потому что, двигаясь в направлении бамбуковых зарослей к себе настоящей, ей придется столкнуться лицом к лицу с тем, чем она раньше пренебрегала и чего старалась избежать ― то есть со всем тем, что она гнала прочь, вместо того чтобы горевать, со всеми душевными порывами, которым она никогда не следовала, ― и отказываться от вещей, которые ей больше не служат верой и правдой.