Текст книги "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР"

4. Детство жестоких преступников

«Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?» – эти три великих вопроса, заданные Гогеном в его знаменитом полотне, были настоящими темами моих интервью с заключенными в тюрьмах с убийцами, к которым я по собственному решению приступил в конце 1970-х. Мне хотелось узнать, что заставляет человека пойти на жестокое преступление, как при этом работает его мозг. Вскоре любопытство было оформлено систематическим образом в рамках Бюро, а мои первоначальные размышления и исследования легли в основу Проекта по исследованию личности преступника, частично финансируемого Министерством юстиции. В этом Проекте, главой которого считался я, принимали участие доктор Энн Берджесс из Бостонского университета и другие специалисты из научного сообщества. Был составлен протокол на пятьдесят две страницы, следуя которому мы опросили тридцать шесть осужденных, сосредотачиваясь на истории их жизней, их мотивах и фантазиях, на конкретных действиях и поступках. В итоге нам удалось распознать некоторые общие образцы их поведения и узнать кое-что новое о том, как развивается мотивация к убийству.

Согласно мнению ряда экспертов, наше исследование было самым обширным, тщательным и полным исследованием из всех, что когда-либо предпринимались в связи с «массовыми» убийцами, в котором фигурировало, пожалуй, самое большое количество живых, находящихся за решеткой убийц. В статье 1986 года судебные психологи Кэйти Буш и Джеймс Л. Кавано-младший из Чикагского центра имени Исаака Рэя назвали это исследование «образцовым» благодаря его охвату и детализации, позволяющим сделать важные выводы.

Но прежде чем описывать в подробностях конкретных убийц и рассуждать о том, как они ими стали, позвольте мне безоговорочно заявить, что не существует такого человека, который бы ни с того ни с сего в возрасте тридцати пяти лет вдруг перестал быть совершенно нормальным и перешел к ненормальному, порочному и в высшей степени разрушительному поведению. Предпосылки к такому образу жизни должны были развиваться в нем постепенно на протяжении весьма долгого времени – с самого детства.

Согласно распространенному мифу, убийцы происходят из бедных семей, в которых присутствуют проблемы. Наша выборка показывает, что это не совсем так. Многие убийцы выходили из относительно благополучных семей со стабильным доходом. Более половины изначально проживали в семьях с обоими родителями. В целом это были дети с достаточно высоким интеллектом. Хотя у троих из тридцати шести коэффициент интеллекта (IQ) был ниже 90, большинство демонстрировали среднестатистические показатели, а одиннадцать даже показали выше среднего, в районе 120.

Тем не менее, несмотря на внешнюю «нормальность», во многих семьях наблюдались определенные отклонения. У половины испытуемых имелись близкие родственники с психологическими болезнями. У половины были родители, вовлеченные в криминальную деятельность. Почти у 70 процентов родственники злоупотребляли алкоголем или наркотиками. Все убийцы – все до единого – подвергались в детстве значительному эмоциональному насилию или пренебрежению. И все они стали, как выражаются психологи, сексуально дисфункциональными взрослыми, не способными поддерживать зрелые отношения по взаимному согласию с другими взрослыми.

Как показали исследования, с рождения и до возраста шести-семи лет самая важная фигура для ребенка – это его мать, именно в этот период ребенок узнает, что такое любовь. Отношения между нашими исследуемыми и их матерями были однозначно прохладными, отстраненными, неэмоциональными, с недостатком внимания со стороны матерей. В них было мало теплоты и проявлений чувств, которые обычные люди проявляют по отношению к тем, кого любят и о ком заботятся. Эти дети были лишены или почти лишены того, что гораздо важнее достатка и денег – любви. В итоге они страдали от такого эмоционального голода всю свою жизнь, как пострадало и общество в целом, потому что преступления этих людей унесли многочисленные жизни и оставили незаживающие психологические раны у выживших.

Эти дети страдали как от физического, так и психологического насилия и пренебрежения. Общество более или менее уже осознало, что пережитое в детстве физическое насилие порождает склонность к физическому насилию во взрослом возрасте, но не менее важна и эмоциональная составляющая. Так, например, одна женщина оставляла своего новорожденного сына в картонной коробке перед телевизором и уходила на работу; позже она клала ему в коробку кое-какую еду и снова уходила из дома. Другой мужчина рассказал, что по вечерам его закрывали в спальне, а когда он выходил в гостиную, родители всячески его прогоняли, утверждая, что вечер – это время, когда мать и отец должны отдохнуть наедине друг с другом; он рос, ощущая себя нежелательным, посторонним квартирантом в своем доме.

Эти дети росли в окружении, где их поступки игнорировались, где никто не сдерживал их выходки. Помимо прочих обязанностей, задача родителей состоит в том, чтобы научить детей отличать хорошее от плохого; этим же детям никто не говорил, что тыкать палкой в глаза щенка плохо или что нельзя брать без разрешения и портить чужие вещи. Одна из главных задач в первые пять-шесть лет – это социализация, то есть обучение общению и нахождению общего языка с другими людьми. Дети, которые впоследствии вырастают в убийц, воспринимают мир исключительно с эгоистической точки зрения, потому что их учителя – в первую очередь матери – не обучили их смотреть на мир глазами других.

Ричард Чейз – тот «убийца-вампир», о котором я рассуждал в первой главе книги, – прежде чем его задержали, убил полдюжины человек. Согласно отчету психиатров, опрашивавших Чейза до суда, его мать была эмоционально нестабильной шизофреничкой, не способной обучить сына социализации и с любовью заботиться о нем. У матерей других девяти исследуемых также наблюдались серьезные психиатрические проблемы. Но даже если другие матери и не привлекали внимания психиатров, их все равно можно было назвать по-своему дисфункциональными: например, многие страдали от алкоголизма. Психологическое и эмоциональное пренебрежение может принимать различные формы. Тед Банди в интервью выразился, что его семья не походила на идеальные семьи из мыльных опер. Его воспитывала женщина, которую он считал своей сестрой, но она на самом деле приходилась ему матерью, и хотя в этих отношениях не наблюдалось жестокости или пренебрежения, имелись все причины предполагать, что в детстве Банди подвергался физическому и сексуальному насилию со стороны других членов его семьи.

Иногда бывает так, что мать, даже проявляя любовь и заботу, не может противостоять деструктивному поведению отца. Один убийца происходил из семьи, где отец служил в военно-морском флоте и часто уезжал по службе, объявляясь лишь эпизодически; во время этих визитов он избивал жену и детей, подвергал сексуальному насилию сына, вследствие чего тот стал убийцей. Более 40 процентов исследуемых сообщили, что в детстве их избивали и оскорбляли. Более 70 процентов сообщили, что были свидетелями стрессовых событий с сексуальной подоплекой или были вовлечены в них – и это гораздо больше обычного процента в общей популяции.

«В детстве я спал вместе с матерью», – вспоминал один. «С четырнадцати лет ко мне приставал отец», – говорил другой. «Моя мачеха пыталась изнасиловать меня», – сообщал третий. «Однажды вечером, когда мне было семь или восемь, меня отвел в другую часть города какой-то незнакомец», – говорил четвертый.

Привязанность к членам семьи и ее характер считаются решающими факторами в последующих отношениях детей к другим членам общества, с которыми они не связаны родственными отношениями. В семьях будущих убийц компенсировать недостаток любящих отношений с родителями не могли, как это обычно бывает, даже доверительные и тесные отношения с братьями и сестрами. В самый ранний период жизни у этих детей не было надежного человека, к которому они могли бы обратиться за помощью, не сформировались доверительные отношения с близкими, они росли в недостатке любви и заботы.

Да, далеко не все дети, растущие в таких «дисфункциональных» условиях, становятся убийцами или преступниками, совершающими другие жестокие антисоциальные поступки. Насколько можно судить, причиной этого служит тот факт, что в следующую фазу детства, в предподростковый период, их спасают более сильные личности, оказывающие влияние на воспитание, – но в случае с нашими исследуемыми такого не произошло, никто их не спас, напротив, они лишь глубже погружались в пучину. В возрасте от восьми до двенадцати лет все негативные тенденции, наметившиеся в раннем детстве, лишь закрепились и усилились. В этот период у мальчиков возрастает потребность в отце, и именно в это время отцы половины исследуемых тем или иным образом пропали. Некоторые умерли, других посадили, большинство же просто покинули семью в результате развода или разногласий с матерями; другие отцы пусть и продолжали находиться в семье, но оставались эмоционально чужими. Джон Гейси убил тридцать три молодых человека и похоронил их у себя в подвале. Когда Гейси был ребенком, его отец, возвращаясь домой, спускался в подвал, садился в кресло и выпивал; всех, посмевших нарушить его покой, он прогонял, а позже, пьяный, приходил на ужин и избивал жену с детьми.

Джон Джуберт убил трех мальчиков, прежде чем его задержали. Родители Джона развелись, когда он был в предподростковом возрасте, и когда Джон захотел встретиться с отцом, его мать отказалась довезти его до места жительства отца или дать денег на дорогу. Такие отношения некоторые психологи называют пассивно-агрессивными. В настоящее время разводы в США – распространенное явление; сотни тысяч детей растут с родителями-одиночками, и лишь очень малое их количество становятся убийцами. Я вовсе не утверждаю, что отсутствие одного из родителей обязательно приводит к психическим отклонениям в развитии ребенка, я просто признаю тот факт, что в нашем исследовании большинство убийц воспитывались в «дисфункциональном» окружении, и часто это происходило из-за развода.

Монти Ральф Рисселл до девятнадцати лет изнасиловал дюжину женщин и убил пять из них. Его родители развелись, когда ему было семь, после чего мать с тремя детьми переехала из Вирджинии в Калифорнию. Монти, самый младший, всю дорогу в автомобиле проплакал. Годы спустя, во время интервью Монти сказал, что если бы ему позволили остаться с отцом, то он сейчас оканчивал бы школу адвокатов, а не находился в тюрьме. Заявление, конечно, спорное, хотя произнесено было искренне. В любом случае, детство у него было незавидное.

Монти родился с резус-конфликтом, и ему потребовалось полное переливание крови, но впоследствии рос здоровым, хотя и невысоким для своего возраста. По его словам, брат с сестрой приучили его к марихуане и алкоголю, когда ему было семь лет. Свой первый антисоциальный поступок он совершил в девять лет – его с другими школьниками поймал директор, когда они писали неприличные слова на тротуаре. Дома у него тоже наблюдались проблемы. Мать и отчим много времени проводили наедине друг с другом, оставляя детей самих по себе, лишь эпизодически наказывали их, когда те что-нибудь вытворяли. Монти постоянно утверждал, что его отчим не умел воспитывать детей, потому что слишком долго прослужил в армии. Он покупал своим приемным детям подарки, надеясь заслужить любовь, но не знал, как по-другому устанавливать с ними эмоциональные связи. Монти было всего лишь девять, когда он, разозлившись на своего двоюродного брата, выстрелил в него из духового ружья, подаренного отчимом. После этого отчим сломал ружье и поколотил Монти прикладом. Монти считал, что они с сестрой были виноваты в том, что у матери не сложился и второй ее брак – она развелась, когда ему было двенадцать лет. В том же году, в Вирджинии, он проник в чужой дом и совершил кражу; в тринадцать лет его остановила полиция за незаконное вождение, а в четырнадцать ему уже предъявили обвинения в грабеже, воровстве, угоне автомобиля и двух изнасилованиях. Так что уже в подростковом возрасте Монти демонстрировал ярко выраженное деструктивное поведение, но его пример с постепенным нарастанием уровня насилия служит образцом психологического развития многих убийц.

В качестве еще одного примера можно привести другого убийцу женщин, антисоциальные склонности которого также проявились в раннем возрасте. Он родился недоношенным, последним из четырех детей в неблагополучной семье в городе Мобил, штат Алабама. История о том, как он провел девять дней в инкубаторе, стала семейной легендой, как и история о припадке через несколько месяцев, из-за которого, как считал сам мужчина, он «отправился на тот свет, но был воскрешен». Первые шесть лет он спал в одной кровати с матерью, после этого еще двенадцать в одной комнате, но в другой кровати. Как утверждала мать, так она предохраняла его от приставаний алкоголика-отца. К сыну она относилась как к особенному ребенку, но бывала с ним очень строгой, как со всеми четырьмя детьми. Иногда даже лупила их электрическим проводом, а иногда оставляла на весь день на попечение бабушки, избивавшей их за неповиновение. Два старших брата, окончив школу, быстро покинули семью, после этого мать, бабушка и сестра подговаривали его, оставшегося сына, нападать на пьяного отца, чтобы он держался подальше от матери.

В школе его успеваемость была переменной, и директор как-то в отчете написал, что мальчик часто «витает в облаках», что подтверждала и его сестра. В период полового созревания он набрал и потерял тридцать фунтов (13,6 кг), начал спорить с матерью. Так, по ее сообщениям, он мог разбушеваться, получив один хот-дог вместо двух, или когда ему не поливали сиропом мороженое. Он похищал женское белье и подсматривал за сестрой в ванной. Позже в автобиографии он писал: «В глазах посторонних я был чудиком… Я предпочитал проглотить оскорбления… Я был собачкой, которую хвалили, когда она сходила в туалет». В тринадцать лет он начал красть кошельки и участвовать в уличных драках. Но родные продолжали его защищать. В шестнадцать его обвинили в краже сумочки пожилой слепой женщины, и в том же возрасте он попытался изнасиловать свою четырнадцатилетнюю племянницу. Пока эти дела расследовали, еще одну пожилую женщину, жаловавшуюся на «плохое поведение» парня, нашли убитой, с простреленной головой. Улики указывали на него, но отец солгал о том, где тот находился на момент совершения преступления, мать наняла адвоката, и обвинения были сняты. (Много лет спустя, уже будучи осужденным по другим преступлениям, он признался, что это он убил ту женщину.)

Через два года после этих происшествий убийца окончил старшую школу и записался в армию. Родители больше не могли заступаться за него. Уже спустя месяц его обвинили в убийстве молодой женщины, осудили и приговорили к двадцати годам в военной тюрьме. Но к нему на помощь вновь пришла мать, подававшая апелляции конгрессменам и пытавшаяся добиться отмены приговора по техническим причинам. Через семь лет, вопреки возражениям нескольких профессионалов психического здоровья, которые безуспешно пытались излечить его, он был выпущен под опеку матери.

Вскоре он женился на разведенной женщине с несколькими детьми, которая впоследствии сообщила, что поначалу отношения между ними были нормальными, хотя и омрачаемые странными инцидентами. Так, например, когда она пожаловалась на депрессию по поводу бывшего мужа и сказала, что неплохо было бы покончить с жизнью, он охотно согласился и даже то ли в шутку, то ли нет начал душить ее подушкой. В другие моменты, будучи пьяным, он угрожал проломить ей череп, если она не оставит его в покое. Также, к ее ужасу, он однажды убил ручного кролика, ударив его о столб и испачкавшись в крови. Поворотным пунктом в их отношениях послужило рождение дочери, после чего поведение стало непредсказуемым, и он отдалился от жены с ребенком. Через два года после условного освобождения он начал серию убийств и нанесения увечий женщинам, выбирая продавщиц в небольших магазинчиках. Когда его задержали за убийство третьей, он признался в остальных преступлениях.

Свой первый период одиночества и отчуждения потенциальные убийцы переживают в период от восьми до двенадцати лет: такая изоляция считается самой важной составляющей их психологического развития. На такое отчуждение влияют различные факторы, среди которых немалую роль играет отсутствие отца. Когда в жизни восьмилетнего, десятилетнего или двенадцатилетнего мальчика отсутствует фигура отца или человека, исполняющего его роль, то ребенок чувствует себя некомфортно в общении со сверстниками. Он начинает сторониться других, избегает ситуаций, которые дети обычно переживают со своими отцами, не участвует в спортивных мероприятиях, не посещает собрания бойскаутов. Подростковая сексуальная активность вместо того, чтобы проявляться с другими людьми, носит аутоэротический характер. Более ¾ исследованных нами убийц в этом возрасте начали практиковать аутоэротические акты: половина сообщила о фантазиях об изнасиловании, которые появились у них в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет; более 80 процентов признались, что пользовались порнографией и имели склонности к фетишизму и вуайеризму[25]25
  Вуайеризм – сексуальная девиация, носит характер побуждения подглядывать за людьми.


[Закрыть]. И опять-таки, следует признать, что множество мальчиков растут в семьях без отцов, не становясь при этом социопатами; но для тех, кто стал социопатом, период от восьми до двенадцати лет был критическим. В процессе исследований многие факторы возводятся именно к этим годам и к отсутствию отца, именно тогда начинает проявляться аномальное поведение.

Когда Эду Кемперу было десять лет, он, после развода родителей, однажды вернулся домой и обнаружил, что мать со старшей сестрой перенесли его вещи со второго этажа в подвал. Его мать, Кларнелл Стрэндберг, пользовалась большим уважением в университете, где работала администратором – ее уважали за внимание к студентам; дома же она была строгой и постоянно унижала Кемпера, обвиняя во всех своих жизненных невзгодах. Она объяснила, что переселяет его в подвал, потому что он стал таким большим, что смущает его растущую сестру. Вскоре после этого Кемпер, расхаживая в одиночестве по помещению без окон, стал фантазировать об убийствах.

Ближе к взрослому возрасту мальчики с эмоциональными нарушениями развития обнаруживают, что не способны освоить социальные навыки, приводящие к интимной близости и являющиеся основой эмоциональных отношений. Одиночество и изоляция не всегда означают, что потенциальные убийцы – стеснительные интроверты. Некоторые бывают довольно общительными с другими мужчинами и отличаются красноречием. Ориентация на внешнее в данном случае маскирует их внутреннюю изоляцию. К тому времени, когда обычный молодой человек ходит на танцы, посещает вечеринки, впервые целуется, одиночка погружен сам в себя и в свои девиантные фантазии. Фантазии служат заменой более позитивных встреч с реальными людьми, и взрослеющий человек становится все более зависим от них, теряя связь с реальностью и представление о приемлемых социальных ценностях.

Ричард Трентон Чейз, «убийца-вампир» из Сакраменто, на момент ареста по обвинению в совершении семи убийств.

Один из блендеров, в которых Чейз смешивал человеческие кровь и органы, чтобы приготовить себе снадобье, «не дающее его крови превратиться в порошок».

Вверху: Надпись на стене квартиры жертвы Уильяма Хайренса, говорящая о том, что он испытывал чувство вины за свое неконтролируемое поведение.

Справа: Взволнованный Уильям Хайренс на момент ареста за убийство Сьюзанн Дегнан.

Сделанная в 1971 году тюремная фотография Уильяма Хайренса, заключенного в тюрьме штата Иллинойс в Джолиет.

Роберт Ресслер, на то время старший специальный агент, исполняющий роль террориста на тренировочной инсценировке похищения заложников в северной части штата Нью-Йорк. Целью тренировки было проверить готовность ФБР и военных на ситуацию со взятием заложников террористами. К «заложнику» в центре прикреплено взрывное устройство. Фотография сделана во время инсценировки интервью с прессой.

Слева: Серхан Б. Серхан, убийца Роберта Кеннеди.

Четырнадцатилетний Чарльз Мэнсон.

Чарльз Мэддокс Мэнсон, лидер культа хиппи, на момент своего ареста.

Член «Семьи» Мэнсона Линетт Фромм («Сквики») после ареста за попытку покушения на президента Джеральда Форда в Сакраменто, штат Калифорния.

Член «Семьи» Мэнсона Чарльз Уотсон («Текс»)

Жертва «неистового убийцы» из Чикаго Ричарда Спека.

Татуировки на руке Ричарда Спека, убийцы восьми женщин в Чикаго в 1966 году, по которым он был арстован.

Найденные при аресте под матрасом Ричарда Спека вырезки из чикагской газеты Tribune, в статьях которой освещались убийства студенток-медсестер.

Приговоренный серийный убийца Тед Банди за несколько часов до казни.

Фото важной улики – укуса, благодаря которой был осужден Банди.

Труп жертвы Банди близ денверского лыжного курорта, где она была похищена.

Несколько девушек, жертв серийного убийцы Теда Банди, иллюстрирующих его предпочтения в возрасте и внешности.

Фотография ноги жертвы Брудоса, иллюстрирующая самый яркий образ его странных фетишистских фантазий – женские ноги в туфлях на высоком каблуке.

Сделанная серийным убийцей Джеромом Брудосом фотография, с помощью которой он подпитывал свои фантазии об убийстве между реальными убийствами.

Серийный убийца Джером Брудос из Салема, штат Орегон; фотография сделана в его камере в тюрьме штата Орегон.

Ноготь, найденный у подъезда к трейлеру Маркетта, по которому была опознана его последняя жертва.

Ричард Лоуренс Маркетт во время ареста за убийство на сексуальной почве.

Труп жертвы, выброшенный у знака «Мусор не выбрасывать», демонстрирующий высокомерие и враждебность к обществу типичного серийного убийцы.

Серийный убийца детей Джон Джуберт во время ареста за убийство двух мальчиков возле Омахи, штат Небраска.

Джером Брудос в возрасте двенадцати-тринадцати лет начал угрожать ножом девушкам, ровесницам и постарше, и отводил их в сарай. Там он заставлял их раздеваться и фотографировал их, но больше ничего не делал, поскольку еще не был искушен в вопросах секса и не совсем представлял, что делать дальше. Заперев их в амбаре, он возвращался домой, а несколько минут спустя являлся переодетым и причесанным иначе, отпирал амбар и говорил, что он Эд, брат-близнец Джерри. Изображая ужас, он восклицал: «Он не обидел тебя?» Девочка рассказывала, что Джерри делал снимки, а «Эд» находил камеру и уничтожал пленку, сообщая, что Джерри проходит психиатрическое лечение и за ним наблюдают специалисты. Он просил пострадавшую не сообщать никому о случившемся, чтобы «не расстраивать Джерри», состояние которого якобы будет осложнено из-за огласки. Девочка соглашалась. Впоследствии Брудос размещал объявления в газетах кампуса, предлагая женщинам поработать моделью туфель и чулок. Когда они являлись по указанному адресу в мотель, он похищал и убивал некоторых, а затем подвешивал в своем гараже и фотографировал либо голыми, либо в различных нарядах (особенно ему нравились туфли), в которые он облачал трупы.

Ключ к пониманию таких убийств, если их вообще можно понять, лежит в явно сексуальной подоплеке, точнее, в проявлении дисфункциональной сексуальности мужчин. Они не были способны или не умели вступать в зрелые интимные отношения по взаимному согласию с другими взрослыми людьми и транслировали эту неспособность в убийства на сексуальной почве. Конечно, не всякий, кто не способен участвовать в игре на поцелуи, становится сексуально дисфункциональным взрослым. Также важно признать, что полноценные сексуальные отношения необязательно подразумевают гетеросексуальность. Существуют успешные и нормальные гомосексуальные отношения, если рассматривать их с точки зрения двух человек, заботящихся друг о друге. Убийцы из нашего исследования, которые были гомосексуальны, в этом смысле тоже демонстрировали дисфункциональность и не могли поддерживать долгосрочные отношения, отдавая явное предпочтение связыванию, пыткам и проявлениям садомазохизма. Почти половина убийц сообщили, что у них никогда не было сексуальной связи по согласию с другим взрослым человеком. Также важно, что все убийцы понимали, что им недостает нормальных отношений, и они испытывали раздражение по этому поводу; именно это их раздражение и подпитывало агрессивное поведение. Ричард Лоуренс Маркетт встретился в баре с одной женщиной, с которой был немного знаком с детства, и пригласил ее к себе. У него дома, согласно сделанному им впоследствии признанию, он не смог осуществить половой акт, за что женщина высмеяла его, поэтому он убил ее и расчленил на небольшие куски. Проведя тринадцать лет за решеткой за это убийство и выйдя на свободу, Маркетт снова в схожих обстоятельствах попытал удачи с двумя женщинами, но каждый раз тоже терпел крах и убивал их, прежде чем его снова арестовали и вернули в тюрьму.

Период полового созревания у таких молодых людей с психологическими проблемами сопровождался усилением изоляции и агрессивного поведения, фантазий, навязчивой мастурбации, склонностью ко лжи, ночным недержанием мочи и кошмарами, как сопровождающих изоляцию явлений. Подростки начинают больше времени проводить вне дома – в школе или на улице. Они проявляют жестокость к животным или сверстникам, убегают из дома, прогуливают занятия, спорят с учителями, совершают поджоги, портят свои и чужие вещи. В подростковом возрасте такие действия усиливаются: они являются следствием психологического состояния, которое наблюдалось и ранее, но ранее ребенка сильнее контролировали дома.

Многие убийцы обладали неплохими интеллектуальными способностями, но в школе учились плохо. «Я завалил второй класс, потому что был необучаем», – сказал нам один из убийц. Его родители хотели забрать его из школы, чтобы он работал на их ферме. Он продолжил рассказ: «Я пропустил третий класс, потому что добился успеха в некоторых предметах, но по другим сильно отставал. Математику я знал на «отлично», но писал с чудовищными ошибками». Такое неравномерное развитие наблюдалось у них и в последующие годы. Многие не могли выполнять регулярную работу или зарабатывать на жизнь своим интеллектуальным потенциалом. Они были недисциплинированными сотрудниками, их часто увольняли; они вступали в конфликты с коллегами и начальством. Они обладали способностями для более квалифицированной работы, но большинство были чернорабочими. Около сорока процентов поступили на военную службу, но большинство были уволены без положительных характеристик.

Из-за того, что в семье им не уделяли внимания и поддержки, у них было мало стимулов достичь чего-то хорошего как в семье, так и в школе. Они направляли свою энергию на деструктивные действия. В школе становились либо хулиганами, либо замыкались в себе и старались не привлекать лишнего внимания.

«Я испытывал чувство вины за такие мысли о семье, – рассказывал мне Рисселл, с которым на протяжении многих лет общались психологи, поэтому он усвоил их жаргон. – Я подавлял эти мысли и переводил их в сферу агрессии, которая проявлялась в моих фантазиях… Это заметили учителя в школе и постоянно писали в ведомостях, что я погружен в свои мысли… Я фантазировал о том, как бы уничтожить всю школу».

Школьной системе, как и родителям, часто не удается справиться с такими детьми. Дети с «плохим поведением», как правило, не получают никакой психологической помощи, а если и получают, то она никак не связана с их конкретными жизненными проблемами, особенно имеющими отношение к дисфункциональной среде в семье.

Если учитель, допустим, говорит психологу: «Советую вам обратить внимание на Джо, у него какие-то проблемы», то школьные психологи почти никогда не пытаются проследить их источник, проанализировать ситуацию в семье и почти никогда не подключают социальную службу, которая могла бы как-то способствовать развитию ребенка в благоприятном направлении.

Кроме того, поскольку ребенку наносится в первую очередь эмоциональный, а не физический урон, то его очень трудно заметить и оценить. Дети с уровнем интеллектуального развития выше среднего умеют скрывать и подавлять свои эмоциональные раны, пока они не покроются толстыми шрамами.

Психологические травмы и проблемы в детстве испытывают многие, но далеко не все такие дети вырастают убийцами. Однако если эмоциональные нарушения усугубляются из-за пренебрежения со стороны школы, социальных служб и окружения, то они постепенно усиливаются. Отстраненная мать, отсутствующий или агрессивный отец, оскорбляющие ребенка братья и сестры, не обращающая на него внимания школьная система, неэффективные социальные службы и неспособность самого подростка поддерживать нормальные отношения, в том числе и сексуального характера, – это почти готовая формула развития девиантной личности.

Меня часто спрашивают, почему я не рассуждаю о серийных убийцах-женщинах. Прежде всего потому, что среди задержанных и осужденных убийц была только одна женщина – Эйлин Уорнос во Флориде. Хотя, помимо нее, могут существовать и другие, мы, в рамках нашего исследования, с такими не столкнулись. Разумеется, женщины тоже осуществляют массовые убийства, но обычно такие преступления бывают однократными и не выполняются последовательно, согласно описываемой мною схеме. Насколько обоснованно предположить, что нарушения эмоционального развития, характерные для серийных убийц-мужчин, описывают также и личность женщин? Честно говоря, я не знаю; исследования в этой сфере еще только предстоит провести. Серийные убийцы – это преимущественно мужчины, белые, в возрасте от двадцати до тридцати с лишним лет на момент совершения преступлений.

Способность вступать в нормальные межличностные отношения, поддерживать и развивать их зарождается в детстве и усиливается в предподростковый период. Но если она не зародилась вовремя и не получила положительного подкрепления в эти годы, то ко времени полового созревания почти всегда бывает уже слишком поздно. «Дисфункциональное поведение» не всегда выражается в убийствах и изнасилованиях, но бывают и другие формы его проявления. Вырастая, дети с заметно нарушенным эмоциональным развитием становятся матерями-алкоголичками и деспотичными отцами, создающими условия для продолжения порочного круга эмоциональных злоупотреблений, их дети с большой долей вероятности также станут демонстрировать аномальное поведение. Дисфункциональные взрослые создают среду, благоприятную для появления криминальных фантазий, в ущерб как своим детям, так и всему обществу.