Книга: Берег Утопии - Том Стоппард

Стоппард ничего не испортил. Герои — Герцен, Огарёв, Белинский, Бакунин, Чаадаев, Тургенев, Гервег, их жены и возлюбленные. Пьеса о свободе на всех уровнях — от семьи до государства. Идеализм, сильные характеры и любовные треугольники. Брак Герцена начался с романтического похищения невесты, продолжился семейной идиллией, перерос в эксперимент с коммуной и завершился трагедией. Они были одними из первых, кто попытался изменить патриархальный семейный уклад и взгляд на женщину как на собственность мужа — а в результате загнали себя в тупик.

А мне одной кажется абсурдной ситуация, когда политический эмигрант живет на средства со своих российских имений, которые — ни доходы, ни имения — у него никто не отбирает, издает свой «Колокол», нелегально переправляет его в Россию, царь читает и узнает, как там у него в России дела? Вот где свобода-то зарыта…

В который раз удивляюсь, как это из таких богатых биографий не сделают сериал. Российскому кино неинтересно? А англичанину почему интересно?

В книгу стоит заглянуть ради галереи исторических лиц и взгляда на нашу историю и литературу со стороны. А еще книга красиво издана, в нее даже была вложена рекламная театральная открытка.

«Я влюбился в литературу и так всю жизнь от этой любви и страдаю. Ни одна женщина ещё не знала такого пламенного и верного обожателя. Я поднимал за ней все платочки, которые она роняла, — тонкие кружева, грубую холстину, сопливые тряпки, — мне было всё равно. Все писатели — покойные и живые — писали лично для меня одного — чтобы тронуть меня, оскорбить меня, заставить меня прыгать от радости или рвать на себе волосы — и мало кому удавалось меня провести».

«Белинский. Литературы у нас нет. У нас есть несколько шедевров — да и как им не быть — нас так много: время от времени великий художник объявится и в куда меньшей стране. Но как у народа литературы у нас нет, а то, что есть, — не наша заслуга. Наша литература — это бал-маскарад, куда каждый должен явиться в костюме: Байрона, Вольтера, Гете, Шиллера, Шекспира всех остальных... Гигантский младенец с крошечной головой, набитой преклонением перед всем иностранным...и огромное беспомощное тело, барахтающееся в собственных испражнениях, материк рабства и суеверий — вот что такое Россия — удерживаемая полицейскими осведомителями и четырнадцатью рангами ливрейных лизоблюдов — откуда здесь взяться литературе?»

«Просто это Россия. Поместье здесь измеряется не в десятинах, а в количестве взрослых крепостных душ мужского пола. И борцом за перемены здесь становится не взбунтовавшийся раб, а раскаявшийся рабовладелец. Поразительная страна!»

«Народ больше интересуется картофелем, чем свободой. Народ считает, что равенство — это когда всех притесняют одинаково. Народ любит власть и не доверяет таланту. Им главное, чтобы власть правила за них, а не против них. А править самим им даже не приходит в голову».

«Когда запрещают думать — любая идея становится революционной».

«Надо двигаться дальше, знать, что на другом берегу не будет земли обетованной, и все равно двигаться дальше».

Но ещё раньше с портретов сошел виссарион белинский и оказался совсем не тем суровым бородачом, что постоянно устраивает критико-литиратурные баттлы с соперником добролюбовым. Ну вот так он почему-то мне запомнился с уроков литературы. А был на самом деле чувствительным и трогательным мальчишкой с горячим сердцем. Таким и остался до конца.

И вообще они все оказались живыми людьми, как выпрыгнули, как выскочили из-за колонн истории и спин русских литераторов и на примере своих странных запутанных жизней начали показывать всем что сюжетов в то время было хоть лопатой греби.

Ну а александр герцен, конечно, у них был столп и главный самец-оплодотворитель. Вообще такое ощущение, что жизнь русской интеллигенции крутилась в заграницах вокруг него. Вот он куда-то решил переехать ну и чтож, все тоже собирают свои картинки-картонки, собачонок под мышки и за сашкой тащатся.

Так и жили, строили планы на будущее россии, бежали за паровозом, кусали собственные хвосты, вили тройственные, а порой и четверные гнёзда с надеждами на кукушат. А потом оказалось, что нет тут никакого ведра, бабушка.

Очень актуально сейчас. Потому что это одновременно и про осознанность, и про дивный новый мир, который как мы думаем возникнет сразу как только (подставить своё значение, я похудею, буду вставать в 6 и всё успевать, мы добьёмся толерантности ко всем, кое-кто уйдёт в отставку).

А цель в итоге достигается с огромной погрешностью, и вообще хорошо если уходит не в молоко.

И действительно, морализаторская нотка стоппарда в конце не раздражает, потому что во-первых, к тому времени картинка в голове уже и так сложилась и можно просто кивнуть, а, ну да, ну да, А во-вторых, они там все и так всю книгу выдают интеллигентную интеллигенцию и спорят о судьбах высокими словами, ну то есть глаз вообще не режет).

для режиссёров интересная должна быть пьеса, хоть и сложная.

Но когда я увидел количество рецензий на LiveLib, я понял что книга Стоппарда полезна хотя бы тем, что популяризирует плеяду русских революционеров и литераторов 1840-х гг.: Герцена, Бакунина, Белинского, Станкевича. Сегодня для большинства русскоязычных читателей это просто имена в школьных учебниках и название улиц. Так вот Стоппард переоткрыл Герцена, Белинского для некоторой части публики и за это ему спасибо.

Но все же книга "Берег утопии" полезна лишь как яркое введение в большую тему - русское революционное движение 19 века.