Текст книги "Юные охотники"

Глава 23. ОКРУЖЕНИЕ СТРАУСОВ

Подъехав к опушке, юные охотники остановили лошадей, чтобы под прикрытием деревьев произвести разведку. Конго сказал правду. Действительно, на равнине гуляло небольшое стадо страусов. Семеро шли кучкой, а восьмой шагал несколько поодаль. Это был самец. Из остальных двое, по всей вероятности, тоже были самцы, а еще пять – самки. Я сказал «по всей вероятности». Вы, пожалуй, думаете: какое может быть тут сомнение, когда у самцов и самок страусов оперенье совсем разного цвета? Но это справедливо только в отношении птиц, достигших определенного возраста. Дело в том, что, хотя молодые самцы ростом бывают со взрослого страуса, свои красивые белые перья они приобретают не сразу, и на расстоянии их почти невозможно отличить от самок.

Кучка в семь страусов стояла почти неподвижно. Иногда какой-нибудь из них делал несколько шагов и что-то подбирал с земли – вероятно, мелкие камешки, потому что ничего похожего на растительность около страусов не было видно. Другие сидели «на корточках», сложив под себя свои длинные ноги. Третьи «купались» в песке, трепеща крыльями, точь-в-точь как это делают индейки и куры в жаркую погоду. Из-за облака пыли, которое они при этом поднимали, еще труднее было разглядеть их как следует и проследить за их движениями. Семеро страусов были недалеко от опушки акациевой рощи, а тот, что ходил один, – еще ближе. Он направлялся к своим, то и дело нагибаясь и пощипывая травку. Юноши заключили из этого, что недавно он находился у самой опушки. Конго тоже сказал, что, когда он впервые заметил страусов, старый самец кормился ярдах в двухстах от него, причем и тогда уже он шел прочь от рощи. Наверно, его можно было застрелить, не выходя из леса. Какая жалость, думали Клаас и Ян, что они не вышли на разведку пораньше!

Охотники не стали тратить время на наблюдение за птицами. Их целью было окружить страусов, и следовало как можно быстрее обсудить план действий.

Птицы находились очень далеко от разоренного и покинутого гнезда. В числе пяти самок, надо думать, не было ни одной из тех, что два дня назад присутствовали при гибели своего пернатого господина, павшего жертвой отравленной стрелы. Те вряд ли возвратились бы на старое место.

Стадо, которое сейчас видели охотники, не имело никакого отношения ни к тому гнезду, ни к недавно происшедшей трагедии.

Молодые люди были очень довольны, что страусы встретились им не у гнезда: местность здесь была гораздо удобнее для окружения. Пустыня клином вдавалась в рощу. Одна сторона этого клина, обращенная на север, соединялась с необозримой равниной, а две остальные были образованы низкими деревьями и зарослями акации. Они представляли собой отличное укрытие для охотников. Поэтому составить план было нетрудно, и в пять минут все роли были распределены.

Гендрик и Толстый Виллем, у которых были лучшие лошади, условились ехать под прикрытием леса, один по правой, другой по левой стороне клина, до выхода в пустыню. Здесь каждый должен был остановиться и не двигаться, пока его товарищ не появится на противоположной стороне. Затем они должны были выехать друг другу навстречу, но не съезжаться, а встать так, чтобы наверняка отрезать страусам дорогу.

Гансу и Аренду предстояло отправиться по следам Гендрика и Толстого Виллема, но остановиться на полдороге и ждать, пока те не покажутся в конце клина. Тогда они должны были выехать из леса и, если страусы побегут на них, гнать их обратно.

Не остались без дела и Клаас с Яном: им тоже было велено разделиться и встать там, где укажут старшие. Все двинулись одновременно – трое цепочкой направо и трое таким же порядком налево. Конго получил приказ оставаться в чаще до тех пор, пока Гендрик и Толстый Виллем не выедут друг другу навстречу, а дальше действовать, как остальные, с той только разницей, что ему придется полагаться лишь на быстроту своих собственных ног. Если Гендрик и Виллем доберутся, пока птицы не ушли, до назначенного места, то страусы очутятся в замкнутом кольце. Охота обещала быть очень интересной. Возможно, юношам удастся убить или захватить живьем несколько гигантских птиц. Окруженный со всех сторон, страус теряет голову, мечется как угорелый, и тогда его легко можно загнать.

Вся трудность заключалась в том, чтобы поспеть к условленным местам. На окружение требовалось много времени, так как клин пустыни, на котором находились страусы, был в три мили шириной. Гендрику же и Толстому Виллему предстоял конец еще в два раза больший и, кроме того, сквозь чащу. Ехать они могли только шагом.

Итак, на страже остался один кафр. Остальные пробирались по лесу и только урывками, когда попадались просветы между листьями, видели страусов. Молодые люди очень торопились скорей занять свои посты и старались не задерживаться по дороге. Все понимали, как драгоценна каждая минута: если птицы почуют опасность и выбегут в пустыню, то все их труды пропадут даром. Поэтому, бросив взгляд сквозь листья и убедившись, что страусы не ушли, охотники спешили дальше, к назначенным местам.

Глава 24. ТАИНСТВЕННЫЙ СТРАУС

Конго внимательно, насколько позволяло светившее в глаза солнце, следил за движениями птиц.

Он увидал, что кормившийся отдельно самец теперь близко подошел к кучке страусов; когда он оказался от них в нескольких ярдах, все птицы вдруг поднялись и, вытянув шеи, уставились на него, как на постороннего. Через секунду все семеро, точно чего-то испугавшись, отбежали подальше; одинокий самец пустился за ними, но на некотором расстоянии.

Шагов через двадцать стадо, успокоившись, остановилось. Самец снова медленно зашагал вперед, подбирая на ходу что-то съедобное.

Когда он приблизился второй раз, страусы опять переполошились, отбежали еще на несколько ярдов и снова стали. По-видимому, этот самец был чужак и его присутствие страусы рассматривали как вторжение.

Опять он стал подходить, опять они бросились прочь, но на этот раз уже не вперед: они обежали кругом него и очутились почти на прежнем месте. Однако в этом маневре участвовали одни самки. Оба самца остались стоять где были, и их поведение немало удивило Конго.

Один из них присел на землю, другой начал бегать вокруг, время от времени хлопая своими белыми крыльями и шатаясь, как пьяный. Через несколько минут картина изменилась. Тот, что сидел, теперь улегся на песке, а тот, что кружился, присел недалеко от него. Тотчас к нему подбежала одна из самок и тоже села рядом. На ногах остался один самец и четыре самки.

Конго, который у себя на родине редко наблюдал страусов и не знал их повадок, никак не мог уразуметь, что все это значит. «Я видел, – думал он, – как играют журавли и куропатки; наверно, эти тоже играют в какую-то свою птичью игру».

Но не один Конго удивлялся проделкам страусов. Клаас и Ян, добравшись до своих мест раньше остальных, во все глаза смотрели на птиц и не могли надивиться на их непонятное поведение. Немного погодя из своей засады выглянули Ганс и Аренд и, увидев эту странную игру «в соседей», изумились не меньше братьев. Но Гансу и Аренду было не до наблюдений за страусами. Они смотрели туда, где должны были показаться Гендрик и Толстый Виллем, и нетерпеливо ждали их появления.

Долго ждать им не пришлось. Через несколько минут из леса выскочили два всадника и галопом понеслись по направлению к страусам и друг другу навстречу. Увидав их, все пятеро, считая Конго, выступили на открытое поле и двинулись к месту, где находились страусы.

Теперь охотники были уже в полном недоумении. Когда они подъехали ближе, оказалось, что большинство птиц сидят или лежат на земле, как будто греясь на солнце. Почему же при своей крайней пугливости страусы не обращаются в бегство? Или они до сих пор не заметили приближения лошадей и не услышали топота копыт? Только две самки, казалось, почуяли неладное и бросились в сторону открытой пустыни, но, увидав Гендрика и Толстого Виллема, тотчас повернули назад. Кроме них, на ногах был только один самец, тот, что держался в одиночку. Но он стоял неподвижно и тоже не думал о спасении. Как все это было странно!

Ближе всех к страусу находились Гендрик и Толстый Виллем. Они скакали во весь опор и через минуту были бы около него. Когда между ними и страусом оставалось меньше пятисот ярдов, они решили выстрелить в него на скаку и уже вскинули ружья, как вдруг, к величайшему их изумлению, птица испустила громкий крик ужаса! Через секунду пернатый покров свалился с ее плеч, и перед охотниками предстал не голый страус, а голый бушмен с вымазанными мелом до самых бедер ногами. Этот бушмен был Черныш.

Да, друг Черныш напялил на себя кожу страуса, два дня назад убитого отравленной стрелой, и та же стрела – верней, полдюжины ей подобных заставили страусов проделывать все эти непонятные штуки. Пять из них уже лежали мертвые или умирающие и только две самки, еще не получившие своей доли яда, воспользовались замешательством охотников при внезапном появлении Черныша и обратились в бегство.

Счастье Черныша, что он успел крикнуть. Еще мгновенье – и ему пришлось бы разделить участь своих жертв – страусов. Он не скрывал, что страшно перепуган. Поглощенный охотой на страусов, Черныш забыл обо всем на свете; перья, нависая ему на глаза, мешали смотреть по сторонам, а прилегавшая к ушам кожа старого страуса заглушала звуки. Только благодаря чистой случайности он увидел скачущих на него всадников. А ведь ему надо было еще мигом скинуть с себя маскарадный костюм – что не так-то легко! – и успеть предстать собственной персоной… Молодые охотники, сидя в седлах, глядели на голого Черныша, от пят и до бедер вымазанного мелом, и покатывались со смеху.

Черныш, гордый удачей, глядел победителем. Он отыскал глазами своего соперника и ехидно спросил:

– Ну что, Конго, каково?

Щит кафра померк перед страусовой кожей бушмена!

Глава 25. БЕЛОЛОБЫЕ И ПЯТНИСТЫЕ АНТИЛОПЫ

На следующее утро наши юноши запрягли буйволов и через пустыню отправились в путь на северо-восток. Два дня они шли по безводному пространству, и буйволы очень страдали от жажды, за все время ни разу не глотнув воды. Сами охотники были водой обеспечены. В каждом фургоне стояло по бочонку на добрых восемнадцать галлонов. Перед отъездом охотники наполнили их доверху водой из ручья. Один бочонок весь споили лошадям; каждой досталось немногим больше двух галлонов, и на два дня пути по спаленной солнцем пустыне это было, конечно, все равно что ничто. Люди и те выпили столько же. Если вам случалось путешествовать под палящим тропическим солнцем по безводным просторам, вас это не удивит. Жажда возвращается беспрестанно, и глоток воды утоляет ее лишь ненадолго. Пить хочется все больше и больше, и, случается, путник за день выпивает несколько галлонов воды – не стаканов, а именно галлонов!

Наконец молодые охотники миновали пустыню и вступили в местность, совершенно не похожую на все, что они до сих пор видели.

Это была обширная страна, покрытая холмами самых разнообразных и причудливых очертаний. У одних были округленные, полусферические вершины, у других конусообразные, третьи были плоские, как стол, четвертые уходили в небо остроконечными пиками. Да и величиной они различались. Некоторые достигали размеров настоящей горы, но больше было невысоких, зато с крутыми или почти отвесными склонами, поднимавшимися прямо с ровного места, без каких-либо отрогов или подошвы. Оригинальностью пейзажа эта страна очень напоминала горные плато в Кордильерах, и действительно, эта часть Африки и плоскогорья Мексики по своему геологическому строению почти одинаковы.

Множество конических и пирамидальных холмов одиноко возвышались на равнине, и часть их была совершенно лишена растительности. Но тут же можно было видеть горы, до половины одетые густым лесом, над которым вздымались голые, острые вершины из белого, как снег, кварца, сверкавшего на солнце.

Между горами лежали обширные равнины, и иногда они были так велики, что окружавшие их холмы лишь смутно виднелись на горизонте. Эти равнины, очень разнообразные по величине и очертаниям, густо заросли травой, вид которой удивил охотников. Такая трава еще не попадалась им в пройденных местах. Она была низкая, как на только что скошенном лугу или как на пастбище, где скот выщипал ее чуть ли не под самый корень. И точно, эти равнины были излюбленными пастбищами бесчисленных стад диких жвачных животных, которые вытоптали их так, что остался один только сухой дерн. Как не похожа была эта ломкая курчавая растительность с привкусом соли на высокую, сочную и сладкую траву, устилающую равнину к югу от Оранжевой реки! Во многих местах соль даже проступала на поверхность земли и ложилась белым, как иней, налетом на былинки и листья. Кое-где виднелись и настоящие солончаки, простиравшиеся иногда на многие мили.

Охотники попали в удивительную страну. Буры называют ее «Зуур-Вельд», что означает «соленое поле». Это родина и любимое местопребывание белолобых и пятнистых антилоп.

Что же это за антилопы?

И та и другая прославились красотой форм и быстрым бегом, а больше всего

– удивительно яркой окраской.

Обе они принадлежат к роду бубалов, близки к газелям, но привычками существенно от них отличаются; в то же время между собой они так схожи, что и путешественники и натуралисты постоянно принимают их за один и тот же вид.

Между тем это совершенно разные породы, хотя живут они в одной и той же местности и ведут одинаковый образ жизни. Белолобая антилопа и размерами и нарядностью окраски уступает пятнистой. У белолобой рога светлые, почти белые, а у пятнистой – черные. В окраске ног тоже есть заметная разница. У пятнистой антилопы ноги до колен в белых чулках, а у белолобой они снаружи темные снизу доверху, а с обратной стороны – белые.

Пятнистая антилопа, которую называют также пигаргой, не только красивейшая, но и одна из самых быстроногих во всей Африке. Некоторые путешественники считают ее даже самой быстрой.

Ростом она с европейского оленя, но легка и грациозна. У нее довольно длинные, расходящиеся в стороны черные рога, широкие у основания и до половины покрытые валиками. Сначала они прямо поднимаются над лбом, потом слегка загибаются назад, а кончики снова смотрят вперед.

Но больше всего бросается в глаза необыкновенная расцветка ее шерсти. В этом отношении и пятнистая и белолобая антилопы несколько похожи на диких коз и сассиби.

Основные тона пятнистой антилопы – это пурпурно-фиолетовый и все оттенки коричневого, причем они не перемешаны в беспорядке, а как будто наложены кистью искусного художника. Голландские поселенцы так и назвали ее: «пятнистая» или «раскрашенная» антилопа. Шея и голова у нее темно-коричневые с красным, как кровь, отливом. Между рогами проходит белая полоска, которая, постепенно расширяясь, спускается к глазам и белым пятном расплывается по всему лбу, до самой мордочки. Этой «лысиной» или пятном отличаются оба вида антилоп, но у одной из них лысина больше и заметнее, и потому этой антилопе присвоено имя «белолобая».

На спине у пятнистой антилопы большое синевато-лиловое пятно, окаймленное широкой красно-коричневой полосой; оно блестит, как лакированное, и, распространяясь на бока, очертаниями напоминает седло. Брюшко и бедра у нее чистейшего белого цвета; ноги в белых чулках и на крупе такое же ослепительно белое пятно. Хвост достигает колен и на конце украшен черной кисточкой. Такова окраска пятнистой антилопы; белолобая, как мы уже говорили, отличается от нее очень немногим, только цвета ее не так ярки и не так резко разграничены. И та и другая – очень красивые создания, и их шкуры высоко ценятся туземцами: из них они шьют себе кароссы – особенную одежду, которая днем служит плащом, а ночью заменяет постель и одеяло.

Образ жизни обоих видов совершенно одинаков. Они живут на «соленых лугах», собираясь огромными, в несколько тысяч голов, стадами, которые, как гигантским лиловым ковром, покрывают обширные пастбища.

Такими же громадными обществами живут антилопы-скакуны; но в повадках антилоп-скакунов и пятнистых антилоп есть разница. Вспугнутые скакуны бросаются куда глаза глядят, рассыпаясь во все стороны, а пятнистые и белолобые антилопы неизменно бегут против ветра, уткнув носы в землю, совершенно как охотничьи собаки по следу.

Антилопы гораздо живее скакунов и так пугливы и осторожны, будто знают, что их шкура ценится охотниками больше, и потому, чтобы сохранить ее, им требуются особая ловкость и проворство.

В прежние времена, когда эти места еще не были населены, оба вида антилоп водились по всей Южной Африке вплоть до мыса Доброй Надежды. Теперь же их можно встретить только на «соленых лугах», к северу от Оранжевой реки.

Пятнистые антилопы еще изредка попадаются в пределах Капской колонии, например в округе Свеллендам, но сохранились они здесь только благодаря специальному правительственному закону, по которому со всякого, кто убьет без разрешения пятнистую антилопу, взыскивается штраф в размере шестисот туземных долларов. Итак, юные охотники вступили во владения белолобых и пятнистых антилоп.

Глава 26. ОХОТА НА БЕЛОЛОБЫХ АНТИЛОП

Углубившись в страну белолобых антилоп, молодые люди решили сделать небольшой привал и поохотиться на этих прекрасных животных. В мясе они не нуждались, но снять с двух-трех красавиц их нарядную разноцветную одежду и повесить ее вместе с рогами на стенах холлов в Грааф-Рейнете им очень хотелось.

Пройдя несколько миль по равнине, юноши отпрягли буйволов и неподалеку от широкого ручья раскинули лагерь.

На следующее утро они отправились верхом на поиски красных антилоп.

Они их очень скоро увидели. Мудрено не отыскать, и особенно на его родине, животное, которое ходит стадами в несколько тысяч голов. Чему же удивляться, если охотники набрели на целое стадо, чуть только отъехали от лагеря.

Однако ни один из всей компании понятия не имел, как охотятся за этими антилопами. Спустить ли на них собак и ворваться в самую гущу стада или же незаметно подкрасться к ним на расстояние выстрела? Какой из двух способов надежней, не знали ни молодые охотники, ни их проводники. В родных местах Черныша ни белолобые, ни пятнистые антилопы вообще не водятся. Юные охотники тоже знали о них только понаслышке, потому что западная половина Южной Африки, откуда они были родом, не соприкасается с областью распространения белолобых антилоп. Когда-то, в молодости, отцы наших мальчиков охотились на белолобых и пятнистых антилоп, но с тех пор к югу от Оранжевой реки оба вида были совершенно истреблены.

Что же касается Конго, то хотя антилопы и водятся на части земель, где живут кафры, но в тех именно местах ему никогда не случалось бывать.

Ни бушмен, ни кафр не вышли на охоту с молодыми людьми. Они остались стеречь лагерь; правда, отъезжая, юноши попросили у них совета, но оказалось, что те ничего путного посоветовать не могут.

Охотники в растерянности стали обсуждать, как им быть. Толстый Виллем считал, что надо разделиться на две партии: одни, сделав круг, погонят стадо, а другие, спрятавшись в засаде, будут подстерегать его и начнут стрелять, когда дичь к ним приблизится. В лесах Северной Америки так охотятся на оленей, и этот способ называется гоном. Гендрик находил, что лучше на всем скаку врезаться в стадо и затем травить антилоп собаками. Ганс предложил подкрасться к стаду на ружейный выстрел; того же мнения был и Аренд. Что думают Клаас и Ян, об этом никто не спрашивал, да они и сами не вмешивались. Если б антилопы были птицами, тогда другое дело: мальчуганы непременно вставили бы свое словечко наравне со старшими братьями.

Но белолобая антилопа не птица, хотя менее чем через час охотники убедились, что в быстроте она ей не уступит.

Всего вернее было подкрасться к стаду – тут охотники не рисковали вспугнуть антилоп и обратить их в бегство; поэтому решено было сначала испробовать способ Ганса. Не выйдет дело – они устроят облаву, как предлагает Виллем, а если и облава ничего не даст, последуют совету Гендрика настигнуть антилоп верхами.

Итак, сначала решили подкрасться к антилопам.

Лошади тут не нужны; к некоторым животным легче приблизиться конному, чем пешему, но антилопы не из их числа.

Юноши спешились и направились к стаду; Клааса и Яна не взяли на охоту – им было поручено стеречь на привале лошадей и собак.

Стадо паслось посреди просторной открытой равнины, такой обширной, что горы, окаймлявшие ее на горизонте, казались невысокими холмами. Вокруг, куда ни кинь взгляд, ни кустика, ни утеса. Траву здесь, как уже говорилось, сильно выщипали животные, и весь луг был совершенно ровный, без единой ложбинки, где могли бы схорониться охотники. Поди тут подкрадись по такой местности! Юноши, разумеется, знали, что ни одно дикое животное, даже из самых беспечных и несметливых, не подпустит их на расстояние выстрела, а тем более белолобая антилопа – животное, как они слышали, отнюдь не глупое, чрезвычайно чуткое и пугливое. На что же они надеялись? Это следует специально разъяснить.

Хотя поблизости не было ни утесов, ни деревьев, ни кустарников, ни высокой травы, ни каких-либо неровностей почвы, здесь все же удавалось найти укрытия, правда не очень удобные, но умелому охотнику и они могли сослужить службу. С ними-то и связывали наши юноши свои надежды на успех в таком трудном деле, как попытка подкрасться к белолобым антилопам. На равнине, на расстоянии в сто – триста ярдов друг от друга, было разбросано множество диковинных желтовато-серых сооружений. Цветом они напоминали жженую глину, а формой – одни усеченный конус, другие – полушарие. У подножия большинства из них видны были неровные лазейки, прорытые, надо думать, не самими искусными тружениками – строителями этих холмиков. Они пользовались подземными ходами, а наружные провели их лютые враги, чтобы разорять их жилища. Вы, разумеется, уже и сами догадались, что речь идет о термитниках и что боковые лазы прорыли длинноязыкие трубкозубы.

Эти куполообразные холмики были средних размеров – от одного до трех футов высотой. В Южной Африке попадаются термитники в четыре – пять раз выше. Мне уже случалось рассказывать вам об этих высоких термитниках и о термитах, сооружающих такие любопытные жилища. Каждый из видов термитов придерживается определенного архитектурного стиля. Одни предпочитают коническую или пирамидальную форму, другие – нагромождение конусов, постройки третьих имеют вид цилиндра, четвертые облюбовали форму опрокинутой чаши, приближающуюся к полусфере.

Именно такие куполообразные термитники и увидели наши охотники: то были гнездовья кусающих термитов, распространенных на равнинах страны Зуур-Вельд.

Охотники двинулись вперед, не спуская глаз с антилоп; вся надежда была на эти термитники.

Прежде чем начать охоту, решено было выяснить, как близко подпустят их к себе антилопы в открытую; оказалось – ярдов на четыреста, никак не ближе. Пока сохранялось такое расстояние, антилопы как будто и не догадывались о появлении пришельцев и продолжали спокойно щипать траву, но стоило хоть одному из четверых продвинуться еще немного, и все стадо, как бы невзначай, снималось с места, и расстояние в четыреста ярдов оставалось неизменным.

Соблюдая осторожность, юноши начали переползать от одного термитника к другому; но это не принесло успеха, и ни один из них не смог приблизиться к животным на расстояние выстрела. Тогда они разделились и двинулись с разных сторон. Но и тут их ждала неудача: хотя стадо держалось одного направления, антилопы, словно чутьем, угадывали, за каким холмом таится охотник, и делали такой большой крюк, что попасть в них даже из дальнобойного ружья Толстого Виллема было невозможно. В конце концов, потратив два часа на эту безуспешную охоту, юноши признали свою неудачу. Подкрасться к белолобым антилопам не удалось.

Гендрик и Толстый Виллем не упустили случая посмеяться над Гансом и Арендом:

– Много вы после этого понимаете в охоте!