Текст книги "Господа Игры, том 2"

– Развели базар. Был бы здесь Бергер, вы бы соблюдали протокол! Кот из дома, мыши в пляс! Я не утверждаю, что вы обязаны обращаться друг к другу на «вы» и в неформальной обстановке, но оспаривать полномочия ишанкарского Некроманта в Зале Совета – это уже слишком! И прикрываться при этом Законом! Так, Нурали?

Старший Библиотекарь молчал. Тайра подумала, что Нурали-ходжи считает, что прав из всех членов Совета только он один.

– Черная Книга была отдана мной Некромантам Ишанкара. Она хранится в Библиотеке только потому, что она принадлежит всем нашим Некромантам и всему Ишанкару, но распоряжается ей действующий Некромант! – Сэл существенно возвысил голос. – И если Йен считает, что книгу нужно выбросить вон – ее нужно выбросить! И вы не имеете права возражать! Его мнение в этом вопросе решающее, потому что он один знает истинную ценность книги!

Сэл поднялся из кресла и медленно пошел вдоль стола, заложив руки за спину.

– Эта книга нужна не для того, чтобы вы на нее молились. Она должна работать. Как и любая книга, она должна приносить пользу, – Сэл старался говорить спокойно, но Тайра знала, что его распирает гнев. – Йен изучил ее вдоль и поперек! Он постиг ее мудрость! Да, если он не сумеет вернуть ее обратно в Ишанкар, мы многое потеряем, но, если мы потеряем ее, – Сэл ткнул пальцем в сторону аль′Кхассы, – Ишанкар кончится раньше, чем ему отмерено! И зачем тогда вам эта книга?

Сэл дошел до противоположного конца стола и оперся о спинку кресла аль-Малика. Саид замер и, кажется, почти перестал дышать.

– Вы хоть представляете себе, что Ишанкар может остаться без Некроманта? Йен у нас тихушник, он уж точно не рассказывал вам, как его уламывали взять аль′Кхассу на обучение. И не уломали! Ни я, ни Котца, ни Горан! Это провидение, что он и Тайра сейчас вместе. И как вы думаете, возьмет Йен еще одного Ученика, если ее не станет? Черта с два! У Ишанкара не будет Некроманта. Связь прервется. Знания и опыт будут утеряны. Если рука поражена гангреной, ее отрезают, чтобы спасти тело, в котором, кстати, заключена душа! Так какого черта вы вцепились в эту книгу?!

Эстер тихо выдохнула и вжалась в кресло. Абсолютно невозмутимым остался только хет Хоофт.

– Бергер бы вас быстро поставил на место, – без тени сомнения сообщил Сэл. – Речь сейчас идет не об аль′Кхассе, а об Ишанкаре. Если кто-то из вас испытывает к аль′Кхассе неприязнь или смешанные чувства – это ваше право, но верность Ишанкару – это ваш Долг! И если в какой-то момент слова «аль′Кхасса» и «Ишанкар» становятся синонимами, то это лишний повод для испытания вашей верности Ишанкару! Не аль′Кхассе! Не хет Хоофту! Не Ректору! Ишанкару! И будьте добры этот Долг соблюдать!

Сэл прошелся обратно, вдоль другой стороны стола, до ректорского кресла.

– Конечно, есть и такой вариант решения проблемы: вы устраняете Третью Сторону и лет пятьдесят живете спокойно. Потом появляются еще какие-нибудь безумные шуты… А смысл? Сила Ишанкара в его мудрости и его единстве. Победить силой ума достойнее, чем победить смертью. В этом, кстати, Ишанкару тоже нет равных. Но Дар Элайя – это искусство для избранных, а не развлечение для обывателей. Я полностью согласен с Йеном: надо сделать так, чтобы у Третьей Стороны отпало желание играть с нами в наши же игры. А если им хватит смелости – или не хватит ума, тут как посмотреть, – выйти с нами в открытое противостояние, то я мешать не буду. Воюйте на здоровье, – и Сэл хищно улыбнулся.

Такой тишины в зале не было, вероятно, даже при сэре Бергере. Тайра опять услышала, как в оконные стекла скребутся колючие снежинки.

– Кстати, Эстер, – вдруг сказал Сэл. – Ты замечательно выглядишь. Студенты еще не свели тебя с ума?

– К счастью, – честно призналась Эстер, – до тебя им далеко, так что пока нет.

Сэл усмехнулся и обвел взглядом Совет.

– Я вас всех люблю, – сказал он, – даже тогда, когда вы совершаете глупые поступки и непростительные ошибки. Так уж выходит, что я прихожу только для того, чтобы вас отругать, но ведь у каждого должен быть свой демон, не так ли? У некоторых это совесть, а у вас я, а посему примите это как должное.

– Мы тебя тоже любим, – ответил Гиварш.

– Но когда ты наконец по-настоящему сдохнешь, будем любить еще сильнее, – добавил д′Эвре.

– Поэтому не отнимайте у меня моих некромантов. Даст бог, они эту проблему решат. А теперь, собственно, к делу. – Он посмотрел на аль′Кхассу, оценил количество потерянной ей крови и опустился в ректорское кресло. – Так как разрешение должен подписать Ректор Ишанкара, а я от должности Ректора Ишанкара все еще не освобожден, – может, в этом и состоит проблема с моей смертью, – документ подпишу я, и согласно Закону он будет действительным. Я прав, уважаемый аль-Малик?

– Абсолютно, – подтвердил Хранитель.

– Ну тогда…

Сэл пододвинул к себе выложенные ′т Хоофтом листы, выхватил из воздуха перо и уже собрался обмакнуть его в Тайрину кровь, как ′т Хоофт перехватил его руку.

– В чем дело? – не понял Сэл.

– Подписывай моей, – сказал маг и рассек себе ладонь.

Сэл пару секунд думал, а потом усмехнулся и обмакнул перо в кровь хет Хоофта.

– Ну-ну, – довольно сказал он, выводя свою подпись под разрешением. – Я бы не обратил на это внимание. Я в тебе не ошибся, Йен. Не пора ли нам заключить мир?

– Не думаю.

Патриарх опять усмехнулся, вернул бумаги ′т Хоофту и встал из-за стола.

– Не забывайте, кто вы, – серьезно сказал он. – Вы семья. Не самая идеальная, конечно, но семью не выбирают.

Он дошел до двери – Сэл любил эффектно появляться и исчезать – и обернулся.

– Хоть бы на праздник какой позвали. Все время мне достаются только конфликты.

Тайра остановила кровь, залечила рассеченную руку, и Сэл растаял в воздухе, едва коснувшись дверной ручки.

Хет Хоофт передал один экземпляр разрешения Библиотекарю и сказал:

– Мориса и Нурали жду с книгами в Башне через двадцать минут. Тайра свободна до вечера. В шесть у тебя мои пары. До этого добьешь два оставшихся препарата. – Макс при этих словах поморщился. – Остальных благодарю за содействие.

Он чуть кивнул в знак благодарности и закрыл Совет.

Гудрун курила уже третью сигарету подряд: ей очень не нравилось, что Йен хет Хоофт пошел на поводу у Третьей Стороны. Она могла ожидать от Ишанкара чего угодно, но то, что они спокойно согласятся расстаться со своей реликвией, предположить могла только во сне, и сон этот был страшным. Гудрун была наслышана про Черную Книгу, но не могла даже представить, что в ней содержится, а учитывая, что ′т Хоофт строго-настрого запретил аль′Кхассе даже прикасаться к ней, лучше бы она вообще никогда не была написана. Теперь же, отданная в перспективе Кайо Ноэлю, она представлялась Гудрун бомбой замедленного действия, и взрывной волной должно было накрыть всех, в этом Гу ни капли не сомневалась.

Ее злило также и то, что ей во всей этой истории выпала роль посредника. Она абсолютно не хотела быть арбитром между Ишанкаром и Третьей Стороной, принимать их на своей территории, и уж тем более не хотела видеть у себя в кабинете Черную Книгу Ишанкара, а Йен принес их аж целых пять, и от того, как накалился и зазвенел воздух вокруг них, Гудрун стало жутко: с такой магией она сталкивалась считанные разы.

′Т Хоофт пришел не один. Нурали-ходжи еле сдерживал себя, чтобы не взорваться, и предметом его гнева был не Ноэль, а ′т Хоофт. Нурали считал его предателем. Маг спокойно сидел в кресле и со скучающим видом рассматривал книжные полки. Нурали стоял позади него, исподлобья глядя то ′т Хоофту в спину, то на Ноэля, то на Гудрун. Сайхо застыла в одной позе спиной ко всем минут пятнадцать назад и с тех пор ни одним движением не выдала, что жива. Черная коса толщиной в руку стекала по позвоночнику ниже пояса.

Гудрун никак не могла понять, как умнейшая женщина, потомственная шаманка с Алтая, могла связаться с Кайо Ноэлем. Сайхо была не просто правой рукой Ноэля. Она была его интуицией и в некоторых случаях мозгом, а еще она была его женщиной, и вот этого Гудрун понять не могла совершенно. Однако, если кто и мог безошибочно определить, какая именно из разложенных на столе книг была той самой Черной Книгой, то только Сайхо. На взгляд Гудрун все пять книг были абсолютно одинаковыми, Кайо предугадал, что ′т Хоофт приготовит какой-нибудь сюрприз, и перестраховался: Сайхо в борьбе с книгами была универсальным оружием.

– У меня мало времени, – резко сказала Гудрун. – Мой кабинет – не место для игры в молчанку. Разбирайте свою макулатуру и проваливайте все!

– Могла бы быть и полюбезнее, – упрекнул ее Ноэль. – Речь ведь идет о твоей подопечной.

– Она мне никто, – в том же тоне отбилась Гудрун. – Я не в восторге от того, что мне приходится приглядывать за Йеновой зверушкой!

Кайо усмехнулся:

– Лгать в Лиге не учат, да, Гудрун?

– Забирай книгу и катись отсюда!

– Я бы тоже хотел вернуться к делам, – поддержал Гудрун ′т Хоофт.

Сайхо лениво отвернулась от окна.

– Вы меня утомляете, – с еле заметным акцентом по-немецки произнесла она.

Она подошла к столу и застыла над книгами.

Йен понимал, что Сайхо узнала, какая из книг истинная, как только Нурали вошел в кабинет Гудрун. Перед ней не было проблемы выбора, она могла бы сразу указать на Черную Книгу, ее чутье было абсолютным. Сайхо было интересно, что же находится в других. Она пыталась пройти сквозь наложенную на книги защиту, но терялась в окружающих их потоках силы. Йен втайне жалел, что Сайхо не принадлежит Ишанкару. Лишней она точно бы не была.

Кайо нервничал. Он старался не показывать вида, но глаза выдавали его целиком. Кайо хотел Черную Книгу. ′Т Хоофту была недоступна такая степень желания.

Сайхо провела рукой над всеми томами. Она наслаждалась привязанной к ним и скрытой внутри них магией. Ей было сложно оторваться от этого потока и вернуться обратно в мир, где магические силы были ограничены. Кайо подошел и встал рядом.

Хет Хоофт увидел, что Кайо сразу клюнул на его книгу: маг постарался, чтобы от нее нельзя было отвести взгляд. Йен не был суеверен, но радоваться раньше времени считал лишним, однако бороться с собой было неимоверно трудно – он уже чувствовал себя победителем. Где-то внутри зарождалась эйфория, как в молодости, когда он сидел на Дар Элайя, как на наркотике. Именно поэтому он перестал играть: научился радоваться жизни без впрыска адреналина и гордыни в кровь.

– Эта, – коротко сказала Сайхо и указала пальцем на вторую книгу слева.

– Уверена? – спросил Кайо.

Сайхо взглянула на него с презрением, отвернулась и отошла к обратно к окну.

Йен подумал, что Кайо совершил ошибку, которую Сайхо простит ему нескоро, если вообще простит.

Но Кайо колебался. Он сам вытянул руку над книгами, и его с ног до головы обдало магией, так что волосы на голове колыхнулись, словно под ветром. Он хотел книгу Йена.

– Скажи мне, Сайхо, – спросил он. – Почему Черная Книга не фонит? Будто в ней нет никакой силы?

– Ты сомневаешься в моих словах? – Сайхо обернулась к нему. – Взгляни на Нурали. Этого тебе должно хватить.

Кайо посмотрел на Библиотекаря, но не увидел ничего, кроме неприязни к себе и ′т Хоофту.

– Я бы никогда не смогла определить, какая из книг именно та самая, – соврала Сайхо, – потому что другие книги в разы сильнее, но Библиотекарь не может ошибиться. Он знает, какая из книг Черная.

Кайо снова взглянул на книги. Он всегда думал, что Черная Книга должна обладать неимоверным потенциалом, быть сборником магических знаний и сосудом силы. Слова Сайхо шли вразрез с его прежними представлениями. Черная Книга единственная из всех, лежащих перед ним, была самой обыкновенной книгой. Кайо был практиком, но Сайхо никогда не ошибалась. Превозмогая желание взять другую, он протянул руку к книге, на которую указала Сайхо.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет Гудрун вошел Гиварш. Нурали вздрогнул и обернулся, Кайо замер, остановив пальцы в миллиметре от обложки. Хет Хоофт устало вздохнул, взглянул на Мориса, с ехидной усмешкой остановившегося возле его кресла, и сказал:

– Я же просил тебя не приходить, Морис.

– Извини. Не мог пропустить такое зрелище. Когда еще я увижу Черную Книгу Ишанкара?

– Судя по всему, больше никогда, – ответил ′т Хоофт.

Гиварш посмотрел на Ноэля и неприятно улыбнулся:

– Жаль. Жаль, что она уходит.

– ′Т Хоофт, – Кайо смотрел магу в глаза. – Я думал, комедианты у вас только Ректоры. Что ты тут устроил?

– А что тебя так раздражает, Кайо? – вкрадчиво спросил Гиварш. – Йен тут вообще ни при чем. Просто я и правда не мог не проводить книжку в последний путь, так что я не назвал бы это комедией, а, глядя на Нурали, можно смело утверждать, что для Ишанкара это трагедия. Книга принадлежала нам больше двух тысяч лет, а теперь уходит в руки какого-то подонка. В твои руки.

Нурали резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

– Что это значит? – спросила Гудрун, и ′т Хоофт уловил в ее голосе неподдельный испуг.

– Это значит, что Сайхо выбрала верно, – ответил он.

– Ты сомневалась, что может быть по-другому? – поинтересовался Морис. – Сайхо выбрала Черную Книгу. Браво. Я вот не сомневался. – Гиварш прошелся до стола и встал напротив Кайо. – Но ты ведь хотел взять другую?

– Да, – отрывисто сказал Ноэль. – Другую. Вот эту, – он указал на крайнюю справа.

– А-а, это книга Йена, – Морис любовно погладил ее по обложке. – Но Сайхо выбрала верно. Забирай Черную, и разойдемся.

Кайо смотрел на Мориса и не мог понять, разыгрывает он его или нет.

′Т Хоофт молча наслаждался. Морис тоже вспомнил молодость, и, хоть они заранее не договаривались, партии он не портил.

– Это как шахматы, – произнес Гиварш. – Дотронулся до фигуры – ходи. Если бы книгу выбирал я, то я выбрал бы вот эту, – и он указательным пальцем коснулся книги, лежащей рядом с Черной. – Толку от нее было бы гораздо больше, чем от книги ′т Хоофта.

Сайхо заинтересованно обернулась. Она чувствовала, что Гиварш говорит чистую правду.

– И чья эта?

– Змея.

– Я не думала, что он настолько силен.

– Да, да, моя драгоценная, – неприятно улыбнулся Гиварш. – К несчастью, это так. Я бы выбрал книгу Змея, и тогда, возможно, от Ишанкара осталось бы только воспоминание. Мне даже сложно представить себе, что будет со всеми нами, если книга Змея окажется в чьих-то других руках. А что до книги Йена… У тебя есть хоть один специалист, кто владеет шанкари, так же как Йен, Кайо?

– У меня создается впечатление, – вставила Гудрун, – что Ишанкар наконец-то решил избавиться от Сэла и его наследия. Где подвох, Йен?

– Подвоха нет, – покачал головой ′т Хоофт. – Моя Ученица мне действительно дороже Черной Книги Ишанкара и Ишанкара в целом.

– Просто Йен играет честно, – добавил Морис. – Это Кайо и пугает. Он-то не привык играть по правилам.

– А в чем твой интерес, Морис? – подала голос Сайхо. – Ты ведь тоже ни разу не соврал.

– А у меня свои счеты с аль′Кхассой, – ответил Гиварш и на его лице появилась мстительная усмешка. – Я бы хотел разобраться с ней без посторонней помощи.

Хет Хоофт чуть повернул голову в его сторону и вернулся в прежнее положение.

– Да, Ишанкар не меняется, – констатировала Сайхо.

– Закончим с этим, – предложил Йен. – Забирай любую, Кайо, и мы уходим.

Кайо взглянул на Сайхо, потом на Гиварша, на ′т Хоофта и, не колеблясь более ни секунды, решительно взял со стола Черную Книгу Ишанкара.

Внутри у Гудрун все оборвалось. Она подумала, что это конец.

′Т Хоофт вздохнул, поднялся из кресла, собрал оставшиеся книги в стопку и, дойдя до двери, обернулся.

– Прошу извинить за причиненное неудобство, – обратился он к Гудрун. – Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более приятных обстоятельствах.

Морис наблюдал за Кайо. Тот раскрыл книгу, пролистал несколько страниц, закрыл ее и снова раскрыл, на этот раз в середине. Некоторое время он внимательно смотрел на раскрытые страницы, а потом передал книгу Сайхо. Сайхо пролистала ее от обложки до обложки, пожала плечами и вернула Кайо обратно.

– Это черная Книга Ишанкара. Именно то, что ты и хотел.

– Вы издеваетесь надо мной?! – заорал Кайо. – И это называется честная игра?!

– Не понимаю, что тебя не устраивает, – спокойно сказал ′т Хоофт. – Ты хотел Черную Книгу, ты ее получил. Владей.

– Чем?! Этим?!

– Избавь нас от истерики, – скривился Гиварш, картинно поклонился Гу и направился к выходу.

Кайо размахнулся и со всей силы запустил Черной Книгой Гиваршу в голову. Морис, не оборачиваясь, поймал ее в полете, его пальцы мертвой хваткой сомкнулись на корешке. Он остановился, передал книгу ′т Хоофту и развернулся к Кайо:

– Я же сказал тебе, Кайо, это шахматы. Отпустил фигуру – ход сделан. Жаль, что наша книга тебе не пригодилась.

Он открыл дверь, пропуская хет Хоофта вперед, и через плечо подмигнул Гудрун.

Гу, сдерживая желание перекреститься, достала сигарету и с облегчением закурила.

Морис поднялся в Башню, заглянул в бар, критически оглядел содержимое, выбрал бутылку красного вина, налил себе полбокала и развалился в кресле поближе к Йену. Маг что-то писал в своих документах, никак не реагируя на гостя. Морис медленно тянул вино, наблюдая закат сквозь стрельчатое окно, терпеливо ожидая, пока ′т Хоофт закончит работу. Сумерки плавно перетекли в ночь, белые снежинки беззвучно бились в стекло и опадали к подножию Башни. Зима в этом году отступать не хотела.

Йен закрыл книгу, отложил ее на край стола и взглянул на Гиварша.

– Не знал, что ты держишь в Башне вино, – сказал Морис. – Это влияние Горана так сказывается? Ты вроде не пьешь.

– Это для Кхасси. В качестве лекарства.

– Кровезаменитель?

– Тебе нечем заняться?

– Я не могу пообщаться со старым другом?

– Не такой уж я и старый, – заметил маг.

Морис усмехнулся, обнажив клыки.

– Партия была просто блестящей! Хорошо, что ты не играешь постоянно. На что еще ты готов ради нее? Может, и поживешь подольше? – Гиварш испытующе посмотрел на хет Хоофта поверх бокала.

– Нет. Тут я своего слова не изменю, – твердо ответил маг. – Уйду вслед за Магдой.

– А смысл?

– Она там ничего не знает.

– Ты сам там ничего не знаешь, – Морис раздраженно поставил бокал на столик. – Она уйдет в свет, а ты застрянешь на Галереях бог знает на сколько сотен лет, и, пока ты будешь идти по Мосту, она забудет, кто ты такой! И ты ее тоже забудешь! А вот девчонку бросать одну – совсем не дело.

– Я рассчитываю, что ко времени моего ухода она уже не будет девчонкой и не будет одна. К тому же я не собираюсь помирать завтра.

– Йен, Бог может прибрать тебя раньше твоей жены, ты об этом не думал? – Морис сделал паузу. – Но если этого не произойдет, не понимаю, какой смысл идти против его воли и уходить раньше отпущенного тебе срока?

– Я некромант, Морис. Мне надоело это объяснять. Я имею право выбрать время и способ своей смерти.

– И тебе не будет жалко Кхасси?

– Нет.

– Она ведь заменила тебе дочь.

– Дочь мне никто никогда не заменит, – спокойно ответил маг. – Даже Тайра.

– Хватит, Йен, перестань, – скривился Гиварш.

– Я не внушаем, Морис, ты же знаешь.

– Ты упрямый баран!

Хет Хоофт не ответил, лишь чуть улыбнулся, словно Гиварш сделал ему комплимент.

– Черт с тобой, – недовольно сказал Морис и поднялся из кресла. – Живи как хочешь, помирай как хочешь…

– Именно так я и поступаю.

Гиварш вышел из Башни в ночную тьму Ишанкара, поежился от холода и подумал, что еще никогда столько людей не молилось за здоровье жены сэра Йена хет Хоофта.

Магдалена

Год 4-й ректорства сэра Бергера, лето

Сумерки сгущались с потрясающей быстротой. Прозрачный воздух постепенно становился серым, потом затягивался синевой, расцвечивался оранжево-красным сиянием, истекающим из раны заката, становился густым и неприятно прохладным. Айгер осознал это только в семнадцать, когда время наступления сумерек перестало быть занято в его жизни. Все годы до этого, сколько он себя помнил, сумерки наступали во время вечерней молитвы, где-то за цветными витражами и толстыми каменными стенами старинной церкви. Он оказался к ним не готов. Он помнил это ощущение так ярко, словно только что вышел из дверей приюта и сумерки обрушились на него со всей их потусторонней силой. В них не было таинства ночи и прозрачности дня, и это пугало. Сумерки стали для Айгера отражением внешнего мира, его порочности, обманчивости человеческих отношений, призрачности надежд и иллюзий. Словом, сумерки он не любил.

Айгер сидел на ступеньках собора, смотрел на проезжающие мимо автомобили и слушал доносившиеся из-за массивных резных дверей главного входа звуки песнопений. Он опять не сумел зайти внутрь.

Кто-то тихо опустился рядом. Айгер не хотел, чтобы кто-либо тревожил его одиночество, но ругаться прямо на ступенях собора не позволяла совесть. Он медленно повернул голову в сторону незваного гостя и тут же выругался.

– Тебе жить, что ли, в самом деле надоело, нечисть?

– И ты не болей, – ответила Тайра. – А я тебя сначала не признала. Иду мимо, смотрю: вроде бы ван Хинкес на паперти сидит. Вот подошла поближе, а это и правда ты!

– Убедилась? Вали отсюда!

– Побираешься или совесть замучила?

– Слушай, нечисть, – Айгер недобро посмотрел в ее сторону. – Вали по-хорошему, пока отпускаю! Мне ж меч достать – раз плюнуть.

– То-то ты на паперти сидишь и в землю пялишься. Меньше меч надо доставать.

– Ты меня еще поучи, как жить, чертово отродье, – огрызнулся Айгер. – У самой небось руки по локоть в крови.

– Так я, видишь, тоже внутрь не иду. Сижу с тобой тут рядом.

Ван Хинкес подумал немного и все-таки спросил:

– Ты это сейчас серьезно или опять в ехидстве упражняешься?

– Ты мое ехидство через два раза на третий понимаешь, так что с тобой лучше серьезно.

– Ну так и?

Тайра отвернулась к дороге. Большой корейский автобус подкатил к остановке на другой стороне улицы напротив собора, выгрузил девятерых пассажиров, с мягким шипением захлопнул двери и покатил дальше. Айгер молчал, ожидая ее ответа.

– Я в церкви три года уже не была, – призналась Тайра.

– Веришь, что ль? – уточнил Айгер.

Тайра кивнула.

– Я и раньше не особо часто туда ходила, только по большим праздникам или когда душе хотелось.

– А у тебя душа-то есть?

– А теперь вот как ты: внутрь не могу. Только колокола слушаю.

– А внутрь хочется?

– Да не сказала бы. Разве что свечки поставить за здравие и за упокой.

– Странная ты, нечисть, не понимаю я тебя, – сказал Айгер и отвернулся.

У подножия лестницы остановилась красная спортивная машина, из нее вышли мужчина и женщина в дорогих костюмах и быстро взбежали по ступенькам. Двери собора тяжело захлопнулись за ними.

– Золотая молодежь, чтоб ей сдохнуть, – Айгер плюнул себе под ноги.

– Что-то ты к ним слишком добр, – усмехнулась Тайра.

– Я, когда первые деньги заработал, купил себе машину. Типа этой, – он ткнул пальцем в сторону красного авто. – Купе. Два сиденья. Стиль, скорость и все такое.

– И как ты в нее влез, такая рама? Тебе больше «Хаммер» подойдет или «Белаз».

– Про «Белаз» не слышал, поэтому обижаться не стану, – рыкнул Айгер. – А «Хаммер» да… Хорошая тачка. Ну так вот, купил я себе купе, дурак. Водить толком не умел, в железках вообще почти не разбирался. Короче, заглохла машинка. Я вылез, думал, сейчас подтолкну. А дорога под горку шла.

– И как, подтолкнул? – Тайре уже было смешно.

– Гы-гы! Смешно, ведьма! Подтолкнул, чтоб ее…! Я ж не знал, что в купе на ходу сесть невозможно, еще и с моими габаритами… Короче, не было у меня больше машины никогда в жизни, только порталы.

– А олени лучше! – сквозь смех подытожила Тайра.

– Не понимаю я твоих шуток, нечисть, – признался Айгер. – Ну хоть тебе весело – и то хорошо.

– Мне-то весело, а ты что грустный такой? Рассказал бы.

– Что тебе рассказать, шайтан-девка?

– Ты мне прозвища на ходу сочиняешь или заранее готовишься? В книжечку записываешь и на ночь читаешь, чтобы не забыть?

– Я на ночь молитву читаю.

– Ну конечно! – елейным голосом произнесла Тайра. – Особенно когда пару девок в свою постель уложишь, так сразу и начинаешь молитву читать. Теперь это так называется?

– Я сначала тебе язык подрежу, Хат-Хас, а потом уже башку снесу, – пообещал ван Хинкес. – Такая перспектива мне больше нравится.

– Так и что ты тут делаешь?

– Ностальгия, – с неохотой поделился Айгер. – У меня двенадцать лет католической школы, а до того в их приюте рос. Считай, больше половины жизни возле Бога провел.

– А чего ж в Лигу подался? – серьезно спросила Тайра.

– А ты чего в некросы?

– Выбора не было.

– Вот и у меня не было. И теперь нет.

– В каком смысле? – не поняла Тайра.

– Ты что думаешь, я псих, что ли, бегать за тобой? Я, хоть тебя и таких, как ты, терпеть не могу, не монсальватский фанатик. Пока ты себя прилично ведешь – и я тебя не трону.

– Да знаю я, – отмахнулась аль′Кхасса. – Тебе нужен повод.

– Сечешь, – кивнул ван Хинкес. – А ты повода все не даешь и не даешь.

– Тебе плохо от того, что ли?

– Плохо. Когда заказ не выполнен, всегда плохо.

– Тебе меня заказали? – удивилась Тайра.

– Рот закрой, муха залетит, – посоветовал Айгер.

– Тебе меня заказали?! Я думала, ты просто Охотник, а противостояние у нас оттого, что так положено: сильнейший лигиец против сильнейшего мага…

– Много тебе чести, – скривился ван Хинкес. – Сильнейший маг у нас пока что хет Хоофт, а ты так, бесплатное приложение.

– А Гу ведь мне говорила, – Тайра потерла висок. – Говорила, что ты просто так даже за некросами не бегаешь.

– И что? Ну заказали тебя. Существенно-то что изменилось? – развел руками Айгер. – Как я тебе обещал башку снести, так и обещаю. Кто-нибудь бы все равно тебя заказал рано или поздно.

– Кто еще об этом знает?

– Я, ты, заказчик. Командование Лиги, наверно, знает, хотя я им не докладываю. Ваши только не в курсе. Мы свои заказы не афишируем.

– А зачем тогда сейчас рассказал?

– А что изменится-то? – опять спросил Айгер. – Бегать от меня ты не будешь, не такая. Своим жаловаться не пойдешь. Я тебе еще почти три года назад сказал, что я тебя уважаю, хоть ты и нечисть. Думаешь, ′т Хоофта не заказывали? Заказывали, и до сих пор заказывают.

– Это ты типа так извиняешься, – подколола его Тайра, – или хочешь, чтобы и я тебя уважала?

Ван Хинкес не ответил.

– Я тебя и так уважаю, не переживай. У каждого свой путь, и ты на своем по трупам не ходишь. Знаю я, что ты не фанатик.

– Да пошла ты, – огрызнулся ван Хинкес.

Они какое-то время молчали, наблюдая за проезжающими автобусами.

– Драться-то сегодня будем? – опять весело спросила Тайра.

– Не задирайся, ведьма.

– Ты мне не сэр ′т Хоофт. Запретить не можешь.

– Еще одна нечисть, – опять сплюнул Айгер. – Расплодили чернокнижников и еретиков в своем караван-сарае. Тот хоть умный, слава богу.

– А как же я?

– А ты слишком умная. Непорядок.

– Зато ты временами полный придурок. В мире все гармонично.

– Вот когда я тебе голову отрублю, половину мозгов себе и выну!

– Ну мне тогда будет все равно, что ты с моей башкой делать станешь.

– Да ну? – не поверил Айгер. – Поди хет Хоофту расскажи. Зулейха ваша, тьфу, чертова нечисть, пятьсот лет успокоиться не может, все отомстить думает.

– Зулейха с головой похоронена. За что мстить-то?

– Обалдеть, – ухмыльнулся ван Хинкес. – Я знаю что-то, чего не знаешь ты.

– И чего я, по-твоему, про Зулейху не знаю?

– Сердце ее где? – Айгер приблизил к ней свое лицо так, что Тайра почувствовала его дыхание на своих губах. – Вот и никто не знает. И сама она, чтоб ей вечно в аду гореть, не знает. А знай она это – уже давно бы вернула себе свое сердце, восстала и поубивала всех, а тебя в первую очередь. Поняла, нечисть?

Айгер увидел, как глаза у нее расширились от удивления и аль′Кхасса словно бы зависла. Она явно сопоставляла какие-то факты, и выводы ее просто обескураживали.

– Я всегда думала, – наконец сказала она, – что Зулейху лигиец порешил, соответственно, и сердце ее у вас.

– На кой оно нам нужно? – возмутился Айгер.

– Так вы же вроде покой магического мира охраняете… Я думала, и сердце ее вы храните. Да и ты сам мне все время говоришь, мол, я тебе голову отрублю и сердце выну. Я думала, это у вас в Лиге порядок такой.

– Во-первых, серьезно я тебе только про башку говорил, а про сердце – это так, для красного словца, чтобы припугнуть, – пояснил ван Хинкес. – А во-вторых, твой ересиарх что, тебе про это не рассказывал? Про то, как Зулейху пришили?

– Рассказывал, да я и сама столько всего про это читала… Так, значит, это не вы ее?

– Не мы.

– Но и не мы! – возразила Тайра.

– Я бы на твоем месте так уверен не был. У вас там сам черт ногу сломит, кто, кого, когда и за что, потому и не прибрал вас еще с вашей обителью мракобесия, тьфу!

– Нет, Айгер, в этом я точно уверена, – отрицательно покачала головой Тайра. – Наши только Брианну Арунделл сами замочили, потом никогда никого, даже Зулейху.

К остановке снова подъехал корейский автобус с рекламой каких-то чипсов на боку, постоял секунд десять – никто не вошел и не вышел – и поехал прочь.

– Скажи мне, нечисть, – спросил Айгер. – Вот если бы у тебя была одна свечка. Всего одна свечка. За кого бы ты Бога просила?

– За здравие или за упокой?

– За упокой.

– За Сэла, – чуть подумав, ответила Тайра.

– Почему за Сэла?

– Потому что ему это больше всех надо.

– Так он же гад последний! – возмутился Айгер. – За что ему свечку?

– Ни черта ты про Сэла не знаешь, – вскинулась Тайра. – Он один из лучших людей! И я его люблю. И не тебе, лигийскому наемнику, рассуждать о Сэле!

– Он лжец и еретик!

– Но свечка-то моя! – Тайра поняла, что Айгера ей не переубедить. – За кого хочу, за того и поставлю!

– Будь по-твоему, – согласился с последним доводом ван Хинкес. – А за здравие?

– За госпожу Магдалену, – без раздумий ответила Тайра.

– За Магдалену? Магдалену ван Хален? Жену хет Хоофта? С какой радости-то? – опять не понял ван Хинкес.

– А вот это уже не твоего ума дело, – Тайра встала со ступеньки и потянулась.

Айгер поднялся следом.

– Ты куда сейчас? – спросил он. – Или опять не моего ума дело?

– Расслабься, Айгер. Можешь сегодня спать спокойно. Бедокурить не буду. Домой я сейчас. В Ишанкар.

– Ну бывай, – ван Хинкес спустился на тротуар и обернулся. – Эй, Кхасса! А знаешь, за кого бы я свечку поставил?

– За здравие или за упокой?

– Без разницы.

– И за кого?

– За тебя, нечисть.

– За меня? Почему за меня? – Тайра опешила. – Айгер! Почему за меня?

Она сбежала вниз по ступенькам, но он уже скрылся за поворотом.

– Йен знает, что ты меня заполучила до конца света? – поинтересовался Морис и поставил на лабораторный стол еще двадцать пробирок.

– Знает, – Тайра вытерла кровь из уголка губ.

– А Бергер?

– Нет.

– Почему?

– А ты хочешь, чтобы он узнал?

– Не хочу, моя сладкая. Это дурной тон, чтобы Глава Дома Ишанкара ходил в собачках у Некромантессы.

– А чтобы Некромантесса была дойной коровой для Главы Дома Ишанкара, не дурной тон? Я думала, мы все уже решили и вопрос закрыт, – Тайра посмотрела на вампира. – Тебе со мной так неуютно?