Текст книги "Господа Игры, том 2"

– Мне неуютно в моем нынешнем статусе, – признался Морис.

– Сейчас со мной говорит твое уязвленное самолюбие. Представь тогда, что должна чувствовать я, зная, что меня использовали столько лет без моего ведома, так что мы квиты. И Ректору я ничего рассказывать не собираюсь.

– Ректор не дурак, к сожалению, – Морис криво улыбнулся. – Как ты ему объясняешь, что между нами происходит?

– А что происходит? Ничего я объяснять не буду. Ты учишь меня магии крови, а что там неофициально… Это не его дело, что и с кем у меня происходит. О личных отношениях я перед ним не отчитываюсь. Я свободный человек.

– Да неужели? Я бы поспорил и с человеком, и со свободным.

Тайра усмехнулась.

– Скажи мне честно, господин Гиварш, я злоупотребляю своим или твоим положением?

– Я бы так не сказал.

– Тогда почему ты каждый раз заводишь этот разговор?

– Глупо надеюсь, что ты меня отпустишь, моя сладкая.

– Отпущу, но не сейчас.

– Только не равняй меня с Ранией, – попросил он. – Или мне тоже придется ждать критического момента и удара в спину?

– Удара в спину? – Тайра не стала скрывать своего возмущения.

– В смысле, что я не буду рад своей свободе.

– Я будущее не предвижу, Морис. Может, и так получится.

– В таком случае я буду утешаться тем, что ты сдохнешь раньше меня. Давай определяй следующие, – и он кивнул ей на пробирки.

– И как вы эту дрянь пьете? – спросила Тайра. – Можно обойтись без употребления внутрь?

– Кому как, – загадочно улыбнулся Гиварш. – Научись сначала так, потом научу по-другому.

Она выдохнула и выпила новую порцию крови. Ей уже надоел привкус железа и соли, но в этом была своя прелесть: кровь и правда была разная на вкус.

– У тебя полминуты, – Морис засек время. – Начала!

Тайра закрыла глаза.

– Глаза открой, не в первый раз! – прикрикнул на нее Морис и тут же своим обычным вкрадчивым тоном пояснил: – Не стоит выдавать себя такой мелочью. Смотри с открытыми глазами. И не входи в транс!

Тайра смотрела с высоты птичьего полета. Она видела подобное только в кино: камера неслась на высоте тридцати этажей, круто поворачивала на виражах, падала почти к самой земле и снова взмывала вверх, огибала высотки и ныряла в темноту парков и задних дворов одноэтажных домиков, проделывая весь маршрут за считанные секунды, и наконец-то наезжала на цель и замирала. Теперь она проделывала такие трюки сама.

На этот раз это была женщина средних лет в спортивном костюме. Она бежала по аллее, рядом с ней на поводке вскачь неслась собака какой-то полугончей породы, в наушниках играл Брамс. Тайра слышала, как бьется ее тренированное сердце, чувствовала остатки алкоголя и противозачаточных таблеток в ее крови, слышала ее дыхание. Тайра спустилась ниже, чтобы разглядеть ее лицо. Женщина была без косметики, у нее практически не было морщин: в свои сорок пять она была в прекрасной физической форме. Тайра определила резус и группу крови.

– Назови мне место, – потребовал Гиварш.

Тайра проникла в ее сознание, голова заболела, но Гиварша сложности некромантессы с ментальными техниками не интересовали. Женщина думала о своих детях, о муже, который опять скажет, что задержится на работе, а на самом деле пойдет к любовнице младше нее на пятнадцать лет, о том, что шпинат на ужин ужасно надоел, что девочки из ее команды опять опоздают на утреннюю тренировку, что кредитка уже три дня как заблокирована…

– Бирмингем, Джермания парк, – сказала Тайра.

– И домашний адрес, – потребовал Гиварш.

Вот с этим было сложнее. Женщина напрочь отказывалась думать о доме. Она намеревалась бегать еще как минимум полчаса, а потом пойти в магазин и купить корма для собаки. Тайра потянулась к собаке. Собака заволновалась, сдавленно заскулила, но хозяйка была слишком увлечена Брамсом. Собачье зрение было весьма специфичным, но Тайра сумела вычленить дорогу и определить дом. Это была пятиэтажка в соседнем квартале, старой постройки, с разными запахами, доносящимися из дверных щелей, и большим мусорным контейнером за домом, который не вывозили, наверное, дня два.

– Пирсон-авеню, четыре-сорок один…

– Зачет, – сказал Морис. – Возвращайся.

Тайра отпустила магию, и полупрозрачная ниточка крови, связывавшая ее с бегуньей, растворилась в воздухе. Ей всегда требовалось время, чтобы прийти в себя. Она испытывала легкую дезориентацию после возвращения, но в этот раз ругаться Морис не стал.

– Неплохо, но медленно, – заключил он. – Надо наращивать скорость. Давай теперь в обратном направлении потренируемся. Не устала?

– Устала, но готова продолжать.

– Это Йен тебя так приучил?

– Ты всегда зовешь его Йеном?

– Я, моя сладкая, знаю его с того же возраста, что и тебя, так что сэр хет Хоофт он для меня только на официальных мероприятиях.

– Так странно. Кто-то может запросто называть его Йеном.

– В жизни бессмертных есть свои прелести.

– В существовании, мой сладкий, – поправила Тайра.

– Ну госпоже-будущей-Некромантессе-Ишанкара это, конечно, виднее, – не остался в долгу Гиварш. – Ну-ка определи мне его кровищу!

Он дотронулся пальцами до ее виска и спроецировал в ее сознание образ молодого мужчины.

Обратная операция удавалась ей гораздо легче. Тайра вытащила из держателя третью во втором ряду пробирку.

– М-да, – сказал Гиварш. – С этим у тебя все в порядке. Все-таки мертвечина – это твое. С живыми у тебя получается хуже.

– Он живой, – возразила Тайра.

– Да, но кровь-то консервированная, – пояснил Морис. – Забор производили давно.

– Как вы ее храните? Тоже со временем мудрите?

– А как же, моя сладкая. С тебя еще одна и закончим на сегодня. Меня по-прежнему интересует, кто это и где.

И он подал ей еще одну пробирку. Тайра выдохнула и выпила кровь.

Мозг словно взорвался. Ее качнуло, она удержала равновесие и ухватилась обеими руками за край стола. Мир поплыл, как бывало от постэффекта. Тайра перестала различать пробирки на столе – они слились в одну стеклянную, наполненную кровью, емкость. В висках стучало так, будто какие-то злобные маленькие человечки пытались продолбить ее череп настоящими отбойными молотками, которыми потные загорелые дядьки ломали асфальт в каком-то рекламном ролике. Ей было одновременно и холодно и жарко. Она застыла, концентрируясь на своем дыхании, чтобы унять приступ тошноты и головокружения, запретила себе закрывать глаза и постаралась сфокусироваться на своих руках. Пальцы светились зеленым. Сквозь туман в голове Тайра поняла, что ее выкинуло за Грань и чуть не выкинуло из тела. Это было так резко и жестко, что сразу стало ясно: над этой порцией крови работал опытный некромант. Эта кровь не должна была достаться Морису, она не должна была достаться никому. Любой посягнувший на нее должен был окончательно умереть. Кровь была чистейшим магическим ядом: Тайра до сих пор не оказалась на Мосту только потому, что сама была некромантессой. А еще это значило, что покидать тело ей было никак нельзя, навряд ли она вернулась бы обратно: впереди нечетко вырисовывались арки и пролеты Нижних Галерей, и Тайра не узнавала ни один из них. Так далеко она еще никогда не заходила, и лучше бы не заходила вовсе.

Тайра собралась с силами, чтобы разложить кровь на составляющие и нейтрализовать яд, но ей необходимо было узнать, что за человека так тщательно охранял какой-то маг, к тому же уступить Гиваршу было невозможно – это было делом чести. Она закрыла глаза, и ее снова потянуло на Мост. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы распознать мертвую кровь, забранную с уже с препарата. Рядового мертвяка Морис бы ей не подсунул, да и не стояла бы такая защита на крови обычного человека. Тайра не смогла отыскать его следов, словно он был спрятан от посягательств некромантов так далеко, что любой рискнувший пойти за ним заблудился бы в лабиринтах иного мира и остался навечно бродить по анфиладам Нижних Галерей. Она усилием воли вернула себя обратно. Закрывать глаза было нельзя ни в коем случае. На Мост ей было пока рано.

Она запустила обратный отсчет. Отравленная магией кровь медленно распадалась, и через несколько секунд Тайра уже могла различить группу крови, еще позже две… Нет, целых три группы крови… Это было невероятно. Три группы крови… И одна из них сто процентов принадлежала сэру ′т Хоофту.

Тайра швырнула Мориса об стену. Он пролетел через всю комнату, обрушил собой висевшее на стене старинное оружие и грохнулся об пол, потом осторожно поднялся, отряхнулся, поправил шейный платок и спокойно сказал:

– Я предполагал подобную реакцию. Силу бы соизмеряла, я не железный.

– Ты что творишь? – прошипела Тайра. – Совсем спятил?

– А-а, моя сладкая! – осклабился Гиварш. – Смотрю, с поставленной задачей ты справилась весьма успешно! Теперь ты знаешь, что такое отравленная кровь. Мертвая кровь. Хороший урок, не так ли? Приятно тебе было? Вот теперь мы квиты!

– При чем здесь я? Я говорю о сэре ′т Хоофте! Ты о нем подумал?

– Почему я должен о нем думать?

– Потому что он почувствовал, что я к нему прикоснулась! Это тебе не чужая тетка в парке! Это сильнейший некромант! Я не понимаю, почему он еще не здесь и почему мы с тобой оба еще живы!

– Ну сказать, что мы с тобой живые нельзя…

– Ты же специально все подстроил!

– Конечно, моя сладкая! Или ты думала, я буду спокойно терпеть унижение? Но теперь я доволен и предлагаю тебе мир.

– Откуда у тебя ее кровь?

– Сядь и успокойся. Может, ты и станешь сильнейшим магом, но пока что Йен уложил тебя на обе лопатки, чему я, к слову сказать, безумно рад. Как тебе его магия? Жесткая, точная, холодная и беспощадная, как и он сам. А ты все думаешь, что он добрый, мудрый и справедливый Наставник, да?

– Богом клянусь, Морис…

– Чем-чем ты клянешься? – ехидно перебил ее Гиварш. – Богом? А он про тебя, вообще, слышал? Ты не в его юрисдикции, нечисть!

– Зато ты в моей юрисдикции, и советую об этом не забывать, – Тайра с трудом сдерживалась, чтобы не сотворить с Морисом что-нибудь страшное и необратимое.

– Сядь, – настойчиво предложил Морис. – Тебе здорово досталось от твоего наставничка. Не усугубляй.

Тайра чувствовала, что ноги у нее подкашиваются, а голова раскалывается на миллион мелких частей. Ее выкидывало за Грань все дальше и дальше на Мост, к изяществу арочных сводов Галерей, но Тайра продолжала стоять, опираясь руками о стол.

– Где ты взял ее кровь? – еще раз спросила она.

– Украл, когда она умерла. Йен никого к ней не подпускал, а я изловчился и украл.

– Мертвую кровь? Зачем она тебе, вообще, понадобилась?

– Ты бы видела Йена после ее смерти. Некромант Ишанкара, который не сумел вернуть собственную дочь, – Морис отвернулся к окну и прикрыл рукой рот, будто сказал нечто лишнее, тайное и причиняющее боль ему самому. – Я всегда был с ним в хороших отношениях, как и с тобой. Я не мог этого видеть. Я вообще не знаю, как он все это пережил. Я хотел вернуть ему дочь. Сохранить тело. С душой он что-нибудь бы придумал… Я был глупцом, Кхасси. Я многого не знал. Думал, что поступаю во благо, но Йен предвидел и это, а может, просто защитил ее от любого возможного магического вмешательства. Короче, ничего у меня не получилось. Сама видишь, какая убойная магия на ее крови.

– Зачем тогда ты оставил кровь?

– Не могу объяснить. Это было интуитивное решение. Но вот видишь, пригодилась же! – он снова вернулся к своему обычному насмешливому тону.

– Знал бы, где упасть, – заметила Тайра.

– Сядь, – третий раз предложил Морис. – А то и правда упадешь. Смотреть на тебя больно.

– Не смотри. Я ухожу.

Тайра оттолкнулась от стола и нетвердым шагом направилась к выходу. Только бы не грохнуться на пол и не схватиться за стену… Морис не должен видеть, что ей нечего противопоставить сэру хет Хоофту.

– Когда увидимся в следующий раз? – как ни в чем не бывало, напоследок спросил Гиварш.

– Ты злопамятная тварь, – не оборачиваясь, ответила Тайра.

– А что делать, уж какой есть!

Тайра вышла из комнаты, и двери мягко захлопнулись за ее спиной. Осталось миновать лестницу и огромный холл. На свежем воздухе должно было хоть немного отпустить.

Она сидела на своей скамейке, запрокинув голову вверх, и смотрела в почти ночное небо. Звезды были такими маленькими, что облетающие с урюка цветочные лепестки, сквозь маркер казавшиеся изумрудно-зелеными, заслоняли две, а то и три из них. Так плохо Тайра не чувствовала себя даже во время самого сильного постэффекта. У нее не было сил дойти до своей комнаты, но она признавалась себе, что пошла во Внутренние Сады не поэтому: если ей суждено было уйти, то хотелось бы, чтобы ее тело нашли уже утром.

Стоило закрыть глаза, и мир снова начинал проваливаться в тартарары, в голове при малейшем движении вспыхивали сиреневые и зеленые молнии, а где-то за похожей на стену воды Границей светился нереально белым Мост Нижних Галерей. Тайра старалась не шевелиться. Она медленно дышала, считая секунды – две на вдох и две на выдох. Пока она концентрировалась на счете, по крайней мере, могла оставаться на Грани и не выходить из тела вовне. Магия сэра ′т Хоофта опустошила ее почти полностью.

Она слышала шаги Наставника, но не могла пошевелиться, не то что встать и приветствовать его как положено. Он сел рядом и внимательно ее осмотрел.

– Совсем плохо? – спросил Йен.

– Совсем… – еле шевеля губами, ответила Тайра.

– Я надеялся, что он траванется сам. Не думал, что он подсунет это тебе.

– Вы знали…

– Что у него кровь Софи? Конечно, знал. Я некромант, а уж свою кровь я почувствую с любого расстояния и в любом виде.

– Как… у нее… ваша кровь…?

– В детстве делали переливание, она сильно болела совсем маленькая, а почему потом стали определяться три составляющие – я не знаю. Какая-то магия. Ей это не вредило.

Наставник говорил об этом спокойно, будто уже давно все пережил, но Тайра знала, что эта рана не затянется никогда. Его спокойствие было показным, призванным спрятать его настоящие чувства.

– Извини, Кхасси, помочь тебе я ничем не могу, – после небольшой паузы сказал Йен. – Мое заклинание некомпенсируемо. Не была бы ты некромантессой, уже была бы окончательно мертва. Однако способность выживать для некроманта важнейшая, со времен Сэла тут ничего не изменилось… Ты справишься.

– Я могла уйти… – Тайра с трудом произносила слова.

– Могла, – подтвердил хет Хоофт. – Но не ушла. Ты Некромантесса Ишанкара, а я несколько перестарался тогда, поэтому контроль – это фундамент.

Тайра подумала, что он умудряется учить ее даже в такой ситуации, и удивилась, почему ему нисколько ее не жаль: Наставник не проявлял никаких эмоций.

– Я думала, вы будете ругаться…

– Обязательно буду, – пообещал Йен, – но не сейчас и не на тебя.

Тайра на секунду прикрыла глаза и снова зафиксировала взгляд на звездах.

– Ты ее нашла? – вдруг спросил маг.

– Нет… Она там, куда мне нельзя… – каждое слово давалось с невероятным трудом. – Она ушла в свет.

Хет Хоофт медленно выдохнул, словно ее ответ оказался верным или подтвердил его подозрения или надежды, посидел еще немного, затем поднялся и, не прощаясь, ушел во тьму. Тайра медленно легла на скамейку и отключилась.

Она пришла в себя где-то после полудня. С неба лил дождь, и где-то за стенами Ишанкара слышались раскаты грома. Если бы не он, она лежала бы в забытьи еще неизвестно сколько времени. Одежда промокла и неприятно прилипала к телу. Тайру знобило, и ко всему прочему страшно болело горло: дождливая ночь посреди сада не прошла бесследно.

…Всю ночь она падала куда-то спиной вниз, ее швыряло из стороны в сторону между магическими потоками, в абсолютной темноте, наполненной антрацитовыми искрами и серыми хлопьями тумана. Она летела к самому дну нескончаемого колодца, составленного из бесконечного количества грубо вылепленных из серой глины или цемента лиц. Когда ее швыряло в сторону, она натыкалась на эти лица, они корчились в агонии, и между ними просовывались руки, такие же серые и грубые, они пытались поймать ее и затащить внутрь, сделать частью себя, но ни одна их попытка не увенчалась успехом только потому, что ее падение не прекращалось. Тайре было страшно. Она пыталась кричать, но крик застревал где-то внутри, не доходя до голосовых связок, парализуя дыхание. Она не могла пошевелить рукой или ногой, она могла только наблюдать за искаженными, изуродованными лицами и корявыми руками. Ее мучило чувство вины за все, что она когда-либо совершила или должна была, но не совершила, она хотела бы просить прощения и каяться, но понимала, что уже поздно, время для этого уже прошло и ее отчаянье, вина и падение в бездну будут вечными. Тайра была абсолютно уверена, что ее персональный ад выглядит именно так…

У нее не было сил двигаться. Она смотрела на свою руку, которая безвольно свешивалась со скамейки вниз, и слегка шевелила указательным пальцем, выковыривая из мокрой газонной травы прозрачные от влаги лепестки урюка. Тело затекло, но она не рисковала пошевелиться, боясь, что малейшее движение снова выкинет ее за пределы этого мира. Голова все еще болела, но больше не пахло ладаном. Она попыталась припомнить события вчерашнего вечера, но стоило только подумать о крови, как тошнота опять подкатила к горлу. Тайра пообещала себе не есть мяса как минимум месяц. Никакой крови. Хватит.

Она медленно затащила руку обратно на скамейку, спустила ноги вниз – их тут же пронзил миллион иголок из горячего льда – и, отталкиваясь обеими ладонями от досок, аккуратно приняла сидячее положение. Жаль, что звезд уже не было. Были только тяжелые серые облака, и зацепиться взглядом, чтобы удержать себя в безумном падающем мире, было не за что. Тайра закрыла глаза, откинулась на спинку скамейки и старалась не двигаться и дышать: вдох-выдох, вдох-выдох, медленно, чувствуя, как прохладный влажный воздух обжигает горло, вдох-выдох. Она просидела так минут двадцать, пока падение не прекратилось и она не почувствовала под ногами твердую землю. Нужно было добраться до нижнего уровня Башни. О том, чтобы идти на занятия, речи быть не могло.

Она попыталась открыть портал, ничего не вышло. Тайра попробовала еще раз, но магические потоки не слушались, ускользали, стоило лишь подумать о том, чтобы сплести заклятье. Может, голова плохо соображала после вчерашнего, но руки должны были помнить, Тайра столько раз тренировала это заклятье, прежде чем научилась колдовать его без рук. Она выставила пальцы в начальную позицию, вывела первый знак, но магия прошла сквозь пальцы, даже не коснувшись ее кожи. Магия была повсюду, Тайра чувствовала ее вибрации и видела ее потоки, но сама не могла сотворить даже такую элементарную мелочь, как портал. Тайра словно стояла под водопадом, но вода чудесным образом расступалась прямо над ее головой, оставляя ее совершенно сухой, не задевая ни единой каплей.

Тайра попробовала открыть портал еще раз, потом безрезультатно попыталась скастовать что-нибудь совсем уж элементарное, но ни легкие, ни сложные заклятья ей не давались. Сил бороться не было, Тайра безвольно опустила руки и почему-то вспомнила Зулейху. Сколько раз она пыталась выйти из своей тюрьмы? Да хотя бы из дворца… Что она чувствовала, зная, что больше никогда не прикоснется к магической ткани? Гнев? Отчаяние? Безысходность? Тайра была слишком слаба, чтобы чувствовать хоть что-то, кроме усталости. Теоретически, если бы у Зулейхи было подходящее тело, она снова смогла бы колдовать. У Тайры тело было, просто сейчас оно было повреждено магией сэра ′т Хоофта. Он ведь признался, что перестарался тогда с силой своего заклинания… Но его заклятье предполагало окончательную смерть, а не ограничение магических способностей. Тайра не могла лишиться магии навсегда. Это всего лишь постэффект. Неожиданный, незапланированный, но постэффект. Тайра была некромантессой, не умерла от магии своего Наставника, а значит, способности должны были вернуться. Это просто постэффект… Надо только переждать, дать своему телу восстановиться… Тайре было не привыкать жить без магии, но в Ишанкаре, который был пропитан магией сэра ′т Хоофта, отголоски его колдовства поддерживали наложенные на нее заклятия, и это было самое отвратительное. Ей надо было не в Башню, а подальше от нее, надо было убраться из Ишанкара, пока постэффект не отпустит полностью, но у Тайры не было сил даже на то, чтобы подняться со скамейки.

Мысли двигались в голове медленно, как сонная рыба в замерзающей воде неглубокого пруда у храма Канон. Рыба была золотая. Она блестела в лучах заходящего солнца, как и множество монеток, которые набросали на дно туристы. Золотые лучи отражались от чешуи и сверкали солнечными зайчиками, когда рыба подплывала близко к поверхности и тревожила ее своими плавниками. Хидамари кидала в пруд хлебные крошки, рыбы ловили их овальными ртами. Тайра вспомнила это буйство красок, гомон пришедших на экскурсию японских детишек, и глазам и ушам стало больно. Ей захотелось темноты и тишины, такой густой и плотной, чтобы в нее не проникали ни звуки, ни голоса, ни существа никакого из возможных миров, темного угла, в котором она смогла бы отсидеться, пока магия сэра ′т Хоофта не сменит гнев на милость. Хотелось спрятаться, так, чтобы никто не нашел, хотелось покоя и одиночества. Тайра собралась с силами и открыла глаза.

…Не было ни звуков, ни запахов, ни света. Не было ни верха, ни низа, никаких понятий о направлениях, ничего, о чем можно было бы сказать, что оно существует. Абсолютная тьма. Вязкая, густая и теплая. Тайре показалось, что она сходит с ума или что она незаметно для себя окончательно умерла.

Она понятия не имела, где находится, но это не было похоже на видевшийся ей всю ночь персональный ад. Она все еще сидела на скамейке, но самой скамейки тоже не существовало. Она просто сидела где-то посреди тьмы межреальности. Не было ни боли, ни тошноты, ни головокружения, никаких следов постэффекта от магии сэра ′т Хоофта. Было удивительное ощущение легкости и усталости, и безумно хотелось спать.

Тайра подумала, как хорошо было бы иметь сухую одежду – и влага, пропитавшая за ночь ее платье, моментально исчезла. У нее не было сил удивляться. Она протянула руку во тьму и выудила из нее подушку, такую же большую и мягкую, как была у нее в детстве. Она легла на что-то, что наверняка стало кроватью, натянула на себя теплое одеяло, обняла подушку обеими руками и провалилась в сон. Если окончательная смерть была именно такой, то Наставник был прав – бояться было действительно нечего.

Ей снился ван Хинкес, бессвязно и бессюжетно. Он то появлялся, то исчезал, то читал «Ave Maria» и «Credo», преклонив колени перед воткнутым в землю моргенштерном, то садился в спортивный автомобиль на колесах от «Белаза» и уезжал вслед за корейским автобусом, потом он почему-то оказывался в ее комнате, и она знала, что он живет с ней вместо Фархи. Иногда Фархино место занимала Зулейха, она сидела по-турецки поверх тканого покрывала, застилавшего ее кровать, переплетала свои косы и тихонько напевала что-то себе под нос. Когда подобная чушь повторилась в очередной раз, Тайра заставила себя проснуться и какое-то время лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Постепенно начали проявляться звуки: шелест бьющейся в окно листвы, стук капель о подоконник, философские звуки дудука откуда-то снизу… Тайра открыла глаза. Она лежала в собственной комнате, правда, почему-то на полу. Такой отдохнувшей она не чувствовала себя уже очень давно. Она перевернулась с бока на спину, вытянула руку к потолку и сотворила простенькое заклятье. Магия работала. От ограничений сэра ′т Хоофта больше ничего не осталось.

Тайра вытащила из Арсенала разряженный мобильник, подсоединила его к сети и пошла в душ. Мобильник тихо дзынькал, принимая входящие сообщения, и наконец разразился нескончаемым звонком вызова. Тайра вылезла из ванной, замотавшись в полотенце, и ответила на звонок.

– Я думал, тебя уже и в живых-то нет! – завопил Макс. – Ты где пропадала?

– Ты что так кричишь? – Тайра отодвинула трубку от уха.

– Я кричу? Ты еще Айзекс не слышала! – не унимался Макс. – Тебя не было неделю! Где тебя носило?

– Неделю? – не поверила Тайра.

– Что ты делала все это время?

– Спала.

Макс на том конце некоторое время молчал, а потом тоном заговорщика сказал:

– Ты понимаешь, как неубедительно звучит такая версия? Советую для Айзекс придумать что-нибудь более натуральное.

– Но я действительно спала.

– Неделю? – в свою очередь засомневался Макс. – Что вы, некросы, бывает, по трое суток спите, это я в курсе, но неделю? И что за прекрасный принц тебя разбудил?

– Ты не поверишь, – Тайра хихикнула, – Айгер ван Хинкес.

– Что?! – опять завопил Макс. – Ван Хинкес в Ишанкаре?! Это уже слишком! Как ты его сюда протащила?!

– Ты в своем уме, мой лорд? Он мне приснился. И все.

– То есть ты проснулась от страха? – уточнил Макс.

– Именно, – Тайра была рада, что Макс не видит ее кривой усмешки. – Теперь все в порядке?

– Ты меня напугала, – Макс с облегчением выдохнул.

– Зачем звонил, мой лорд?

– Просто так. Проверить, где ты есть. Переживал я. Ладно, проснешься окончательно – зайди в гости. Буду ждать.

Тайра переоделась и пролистала входящие сообщения. Ни одного от Ректора или сэра ′т Хоофта. Ни одного за неделю от Наставника… Это было самое неприятное. Она неделю не появлялась в Башне, а он даже не поинтересовался, все ли с ней в порядке. Значит, что бы он ни говорил тогда вечером, она его задела, не зная того, вторглась в область его личных переживаний, его личной жизни, нарушив тем самым обозначенную им границу допустимого. На душе стало неуютно.

Тайра валялась на кровати, обеими руками обнимая игрушечного Змея, пока мобильник снова не зазвонил. Номер не определялся, но Тайра и так знала, кто это.

– Здравствуй, Кхасси, – бархатным голосом сказал Змей.

– Пожелание отличное, – Тайра усмехнулась. – Привет.

– Как Макс успел позвонить раньше меня? Я все-таки Трейсер. Я посрамлен.

– У Макса большой опыт телефонного общения. Номера он набирает не глядя, а я у него на быстрой кнопке. Тут он любому фору даст.

– Ладно, уговорила. Больше с ним тягаться не стану, – он фыркнул. – Как ты себя чувствуешь?

– Удивительно хорошо.

– Хм-м, – Змей хмыкнул. – Странно. Тебе серьезно досталось. Ты спала почти полных пятнадцать дней. Была внутри вашей единой тьмы, я тебя даже не видел… Не отзывалась. Я успел испугаться.

– Испугаться чего?

– Того, что ты уйдешь. Твой трек мерцал. У некромантов так бывает перед окончательной смертью, когда они не могут вернуться в тело. Когда они еще думают, что живы, но тело их больше не принимает. Обычно в бою такое случается. В горячке боя некросы могут и не заметить, что тело получило необратимые повреждения, – Змей замолчал. – Вот с тобой было то же самое. Но я не видел, чтобы ты с кем-то дралась.

– Потому что я не дралась. Это магия сэра ′т Хоофта. Я просто залезла туда, куда не следовало.

Змей подумал немного, а потом сказал:

– Кхасси, я Трейсер Ишанкара. Я вижу твой трек и знаю, когда и где с ним начались странности.

– Мориса не трогай, – почти приказала Тайра. – Это наше с ним личное дело. Посредники нам абсолютно не нужны.

– Сэр ′т Хоофт мне сказал примерно то же самое, – Тайра почувствовала его раздражение и явно представила себе, как он чуть прикрыл глаза, пряча под веками огоньки гнева.

– Ты говорил об этом с сэром ′т Хоофтом?

– Разговора не вышло. Он просто приказал мне, чтобы я не лез. И Бергер приказал, чтобы я не вмешивался. А я бы хотел.

– Что у вас случилось с Морисом? Почему ты его так не любишь?

– Может, потому что его любишь ты? – ушел от ответа Змей.

– Ваш конфликт начался до моего появления.

– Прости, Кхасси, но это наше с ним личное дело, – ее же словами отбился Змей.

– В Ишанкаре порой ветер меняется слишком быстро, – Тайра усмехнулась. – Я тебя поняла.

– Мне скоро уходить… Вставать на маршрут… Хочешь прийти ко мне ненадолго?

– Еще спрашиваешь? – обрадовалась Тайра.

– Я у Первого Рубежа. Приходи.

– Как? Я не знаю, как входить в тени.

– М-да? – не поверил Змей. – А мне кажется, что знаешь. Ты входила и выходила без сопровождения уже не один раз.

– Ты шутишь? Когда это я была в тенях? И зачем бы мне туда понадобилось?

– А это мне тоже интересно.

– То есть в тенях ты меня не видел?

– Нет. Видел, что ты входила, но куда потом пропадала? На Мост? Там я вас не вижу, разве что у самой Границы.

Тайра задумалась. В тенях делать ей было нечего, да и не очень-то ей там нравилось. В здравом уме она точно туда не совалась. Разве что за ее путешествия по теням Змей принял ее ночные походы к Зулейхе… Значит, Зулейха была в межреальности? Или Ишанкар упрятал ее на Галереи? Если бы было верно первое, Змей не терял бы ее из вида, а если второе, то Зулейху бы уже нашли.

– Ничего не понимаю, – призналась Тайра.

– Я пока тоже. Но ты попроси сэра ′т Хоофта, пусть он тебя научит, как правильно входить в тени, а то мало ли…

– Он ругаться будет. Мне пока этого делать не положено. А может, ты научишь?

– А он мне потом хвост отрубит по самую шею, – Змей недовольно фыркнул. – Нет уж. Ты отказалась, когда я тебя хотел научить сквозь пространство смотреть, а по теням ходить куда опаснее, чем издалека картинки разглядывать, так что разбирайся со своим Наставником сама.

Тайра вздохнула.

– Ладно, давай я тебя заберу, – смилостивился Трейсер.

Что-то неуловимо изменилось – и вместо кровати Тайра оказалась посреди его сверкающих колец. Она обняла его за шею и закопалась в гриву его мягких снежно-белых волос.

– Я соскучился, – Змей потерся мордой о ее спину. – Ты такая милая, когда живая.

– Комплимент так себе, – Тайра усмехнулась, отлипла от него и осмотрелась по сторонам. Вокруг Змея тьма будто расступалась, подсвеченная его внутренним сиянием. – Как ты это делаешь? Как перемещаешь предметы, как живешь между мирами, как видишь на расстоянии? Это удивительно!

– Я с этим родился, – просто сказал Змей. – Я тоже не понимаю, как ты возвращаешь мертвых. Как возможно быть мертвой, но думать, говорить и двигаться при этом…

– А в прошлый раз ты был просто огромным, – Тайра оглядела его кольца.

– Это магия, – Змей довольно прищурился. – Это тени. В тенях я могу делать все, что захочу, и со своим телом в том числе. Выбираю оптимальный размер. Такое развлечение. На службе помогает, а в поединке так вообще дает преимущество. Я же уже объяснял.

– И часто ты дерешься? – она села и прислонилась спиной к его телу, Змей плавно перетек вперед и положил голову ей на ноги.

– Не очень. Но, видимо, скоро придется. Я так и не выяснил, кто бывает у границ моей территории, не могу понять, в чем дело, и меня это очень беспокоит, – он нахмурился и мотнул головой. – А еще ты ходишь по теням так, что я тебя не вижу. Можешь мне и под горячую руку попасть.