Текст книги "Научный материализм"

Глава 3. Что есть благо

Для того чтобы выстраивать эффективную систему мышления из имеющихся у человечества знаний и новой полученной информации, необходимо различать, какая информация полезна, а какая вредна, что есть добро и что есть зло, что есть развитие и что есть упадок, что эффективно, а что нет. При этом все эти понятия должны быть определены так, чтобы максимально соответствовать естественным интуитивным ощущениям максимального числа людей. Только тогда можно будет выстроить очень устойчивую и понятную систему, которая будет хорошо воспринята всем обществом.

Пожалуй, из всех перечисленных понятий самое простое – эффективность; оно не является субъективным, потому что привязано к реальным измеряемым факторам, и для овладения им не требуется прежде осмыслить другие сложные понятия. Эффективность бывает абсолютной и относительной. Попробуем дать определения.

Абсолютная эффективность – это мера, которая выражает, как много раз можно выполнить конкретную задачу конкретным способом при ограниченных ресурсах и значение которой равно минимальному из отношений предельно допустимых затрат времени, материальных ресурсов, физической и интеллектуальной работы к фактически затраченным количествам времени, материальных ресурсов, физической и интеллектуальной работы при решении задачи этим способом.

Это определение передаётся формулой:

где E_abs – абсолютная эффективность,

min – минимальное значение из множества внутри скобок,

T – количество времени,

М – количество материальных ресурсов,

W – количество выполненной физической работы,

I – количество выполненных интеллектуальных действий,

l (limit) – допустимый предел затрат по условию,

s (spent) – потраченное на однократное выполнение задачи.

Иными словами, для определения абсолютной эффективности учитывается только самый дефицитный ресурс – количество возможных циклов выполнения задачи рассчитывается по нему. Предположим, что есть задача сбить воздушную цель. Цель будет находиться в досягаемости радаров и ракет в течение 20 минут. Предположим, что, будучи выпущенной, ракета всегда догонит цель, но для её пуска требуется 10 секунд. Стоимость ракеты составляет, например, 30 000 долларов, а размер бюджета, отведённого для выполнения этого задания, – 1 000 000 долларов. Давайте посчитаем, сколько раз мы можем выполнить эту задачу. 10 секунд помещаются в одной минуте 6 раз, а в 20 минутах – 120 раз. Это значит, что по времени мы могли бы успеть выполнить 6 ∙ 20 = 120 последовательных пусков ракет. 30 000 долларов помещаются в 1 000 000 долларов приблизительно 33 раза, и на 34-м пуске предельный допустимый бюджет будет превышен. Поскольку абсолютная эффективность рассматривает минимальное отношение предельно допустимых затрат ресурсов к фактическим затратам, в качестве ответа мы должны выбрать число 33. Именно столько последовательных пусков ракет мы можем сделать, не выходя за рамки отведённых нам ресурсов.

Предположим, задача – поймать рыбу из реки, когда для поимки одной рыбины требуется 2 грамма наживки и 2 часа времени, а всего у рыбака 200 граммов наживки и 7 дней отпуска, не более чем по 12 свободных часов каждый день. В данном случае количество наживки позволяет совершить 200/2 = 100 циклов выполнения задачи. По времени у него будет каждый день 12/2 = 6 циклов, а за 7 дней – 42 цикла. Здесь наиболее дефицитным ресурсом является время, и его хватает всего на 42 цикла последовательных выполнений задачи. Так рассчитывается абсолютная эффективность.

Относительная эффективность – это мера, которая выражает, во сколько раз больше или меньше в среднем можно совершить циклов выполнения задачи при помощи оцениваемого способа по сравнению с эталонным способом, с учётом всех используемых ресурсов, и значение которой равно отношению суммы абсолютных эффективностей оцениваемого способа по каждому из ресурсов в отдельности к сумме абсолютных эффективностей эталонного способа по этим же ресурсам.

Формула:

где E_rel – относительная эффективность,

E_av – средняя эффективность,

T – количество времени,

М – количество материальных ресурсов,

W – количество выполненной физической работы,

I – количество выполненных интеллектуальных действий,

l (limit) – допустимый предел затрат по условию,

s (spent) – потраченное на однократное выполнение задачи,

1 – оцениваемый способ решения задачи,

2 – эталонный способ решения задачи.

Несмотря на то что формула выглядит для неподготовленного человека ужасающе, в ней нет ничего сложного. Разберём элементарный пример. Предположим, нам нужно распиливать брёвна на отрезки при помощи бензопилы. У нас есть 100 минут времени и 100 литров бензина. Предположим, для полного распиливания одного бревна нам нужно 5 минут и 1 литр бензина. Если рассмотреть наши ресурсы в отдельности, то наше свободное время позволяет совершить 100/5 = 20 циклов, то есть распилить 20 брёвен, а имеющийся бензин потенциально позволил бы сделать это 100/1 = 100 раз. Среднее арифметическое нашей эффективности по двум разным ресурсам составит (20+100) / 2 = 60 циклов. Теперь возьмём другую бензопилу, которая тратит на ту же работу в два раза больше бензина. Наше свободное время по-прежнему позволяет распилить 20 брёвен, а бензин, при тех же стартовых 100 литрах в начале, потенциально позволил бы выполнить только 100/2 = 50 циклов. У этой новой бензопилы среднее арифметическое эффективности будет (20+50) / 2 = 35 циклов. Абсолютная эффективность в обоих случаях одинакова, потому что в обоих случаях мы успеем распилить лишь 20 брёвен, а бензин никогда не закончится, но при этом средняя эффективность снизилась в 60/35 ~ 1,7 раза. Это отношение и есть относительная эффективность: вторая бензопила приблизительно в 1,7 раза менее эффективна, чем первая. Ровно это и записано в формуле, только в ней приведены четыре разных ресурса вместо двух.

Военные морские суда чаще всего ходят на неполной скорости, чтобы экономить топливо, повышая таким образом собственную относительную эффективность, но при вступлении в бой они задействуют полный ход, чтобы повысить абсолютную эффективность и быстрее справиться с задачей. Когда люди используют слово «эффективность», они без каких-либо уведомлений имеют в виду то одно, то другое из вышеприведённых понятий: когда речь идёт о том, сколько раз задача фактически выполнится при ограниченных ресурсах, это абсолютная эффективность, а когда обсуждается, какой из способов более или менее в среднем расходует ресурсы, – относительная. Чаще всего, когда говорят, что что-то эффективно, имеют в виду именно относительную эффективность, и в этой книге при упоминании эффективных методов мышления имеется в виду, что они эффективнее других. При общении следует относиться к словам внимательно, чтобы не возникало недоразумений.

«Добро» – термин гораздо более глубокий и сложный. Следует отметить, что в русском языке изначальный смысл слова «добро» – материальное имущество, а этическое понятие, которое чаще всего подразумевают под этим словом, правильнее передаётся словом «благо». Но также и слово «благо» в некоторых случаях может означать материальное имущество, как, например, в словосочетании «материальные блага». Ниже речь пойдёт именно об этическом понятии, и оба термина будут употребляться в одинаковом значении.

Добро – понятие субъективное. За тысячи лет исследователи не смогли обнаружить в обозримой Вселенной некоего очевидного и однозначного источника знания о том, что такое добро. Различные описания добра встречаются в религиозных книгах; религиозные служители всегда активно настаивают на их истинности, но ряд причин заставляет в этом сомневаться. В первую очередь, существуют разные священные писания от разных религий, и каждое из них утверждает нечто своё, не обязательно и не везде совпадая с другими в описаниях добра. Во-вторых, эти писания часто содержат противоречивые разъяснения одних и тех же понятий и противоречивые установки; в них также встречается двойственная мораль: например, для внутренних отношений народа правила одни, а для взаимодействия с чужаками – другие. В-третьих, историки подробно изучают происхождение священных текстов и давно пришли к выводу, что они создавались поэтапно в течение большого периода времени, иногда на протяжении столетий; что они отражают материальную культуру и общественное сознание того времени и тех народов, среди которых они появились; и что, по всей видимости, никто не принимал участия в их написании, кроме смертных людей из плоти и крови, живущих под солнцем, как и все другие. Я не ставлю здесь цели задеть чьи-то религиозные убеждения; возможно, кто-то возразит мне, что руки тех людей направляла воля бога. Я лишь хочу сказать, что такая ситуация отличается от той, как если бы у нас был единый совершенный, безупречный источник, который очевидно отражал бы, чтó однозначно определено законами бытия как добро.

Кроме неудобства, что добро не определено природой изначально, такое положение вещей порождает также удобство: определение добра можно не искать, но выбрать в соответствии с нашими целями. Подходить к этому следует с предельной ответственностью, ибо на понятии о добре и зле держатся вся общественная мораль и все законы, оно задаёт основы общественной жизни. Но прежде всего, коль определения не должны противоречить чувствам большинства людей, нужно разобраться, как устроено естественное ощущение людьми хорошего и плохого, добра и зла.

К счастью, мне необычайно повезло жить в такое время, когда совсем недавно, десятилетия назад, знаний человечества стало достаточно, чтобы уверенно разобраться с этим вопросом. Чуть более века прошло с тех пор, как Зигмунд Фрейд опубликовал свои знаменитые работы; приблизительно тогда же Иван Павлов совершил прорывные открытия в области физиологии; затем человечество наблюдало такие феномены, как два конкурирующих общественно-политических уклада среди развитых стран, массовое общественное образование, культ потребления, лженаучная расовая теория, две мировые войны. В мире росла сеть университетов, научно-исследовательских институтов; развивались системы учёта и хранения данных, статистика; повышалась доступность науки для рядовых граждан; появилась генетика; своё веское слово в психологии и социологии сказал Эрих Фромм. С приходом третьего тысячелетия технический прогресс вывел науку на новый виток возможностей: массовая компьютеризация общества, рост производительности компьютеров, массовое внедрение электронных средств связи, социальные сети, геолокационные орбитальные спутники, наблюдение поверхности Земли из космоса, компактные дистанционно пилотируемые дроны, новые поколения высокоточного измерительного и аналитического оборудования, распространение искусственного интеллекта – всё это привело к необычайному ускорению исследований по множеству направлений. По утверждениям, например, антропологов, за пятнадцать лет после 2000 года они нашли больше материалов для исследований, чем за все сто пятьдесят лет существования антропологии до этого. Биологи теперь дополняют свои исследования сложными компьютерными вычислениями. Социологи, уже будучи знакомы с результатами Стэнфордского тюремного эксперимента1616
  Студентов-добровольцев оставили в помещении полицейского участка с тюремными камерами и разделили на «надзирателей» и «узников». Поведение «надзирателей» стало стремительно изменяться, и через шесть дней эксперимент пришлось остановить.


[Закрыть], Гарвардского исследования развития взрослых1717
  Регулярное подробное анкетирование 724 человек в течение 75 лет


[Закрыть] и любительского эксперимента «Третья волна»1818
  Учитель истории создал из учеников 10-го класса тоталитарную группировку. чтобы продемонстрировать им, как легко люди поддаются манипуляциями верят в своё превосходство над другими


[Закрыть], получили доступ к исследованиям совсем иного масштаба и изучают теперь данные о поведении миллионов людей. Скорость распространения научных знаний приблизилась к пределу: о большинстве научных исследований возможно знать из любой точки мира ещё до их завершения.

В результате гигантского числа исследований было выявлено, что жизненные циклы всех живых существ подчинены некоему общему началу. Синий кит разительно отличается от плесневого гриба пеницилла, а кокосовая пальма – от инфузории-туфельки1919
  Одноклеточный микроорганизм, по форме напоминающий туфлю.


[Закрыть], но не только у всех этих организмов, а даже у вирусов, которые организмами не являются и занимают спорное место в научной классификации, в жизненных циклах неизбежно присутствует одно и то же свойство – стремление к продлению рода. Вирусы неспособны совершать активные действия, и у них это стремление выражено только пассивной предрасположенностью, наличием необходимого механизма для их размножения в особых условиях при внешнем воздействии, но всё же они успешно размножаются, и это делает их подобными всему живому. Других столь же распространённых свойств живых существ не обнаружено: многим организмам присущ инстинкт самосохранения, но не у всех есть инстинкты вообще; большинству организмов для обмена веществ нужен кислород, но не всем; у многих организмов основой их энергетических процессов является фотосинтез, но не у всех. Не пытаясь делать отсюда строгие выводы, всё же уместно отметить, что данная картина является косвенным подтверждением идеи, что жизнь могла зародиться случайно, – слишком уж разнообразны её формы и при этом не подчинены некоему очевидному общему осмысленному проекту. Постоянное размножение ради размножения несёт в себе не слишком много смысла; даже если это есть проявление некоего высшего замысла, о сути этого замысла можно только гадать.

При этом вполне естественно, что жизнь должна сопровождаться стремлением к размножению, просто чтобы не исчезнуть, ведь любой организм может умереть по внутренним или внешним причинам; даже популяция организмов, которые сами по себе не умирают, за достаточно большое время погибнет из-за внешних воздействий. Если предположить, что на нашей планете периодически возникали формы жизни, не стремящиеся к размножению, то они могли какое-то время успешно существовать, обмениваться веществами с окружающей средой, а затем распадались, не оставляя потомства, и мы теперь ничего не знаем о них. Возможно также, что и в наше время благодаря естественным мутациям постоянно возникают организмы, которые не стремятся к размножению; они также неизбежно умирают, отдавая место в природе тем, кто создаёт потомство. Только не стоит путать такую ситуацию с жизнью коллективных организмов-колоний вроде пчёл, муравьёв или термитов: у них за размножение всегда отвечает специальная самка, и любая рабочая особь, хотя самостоятельно не участвует в размножении, тем не менее активно переживает за этот процесс; самку, которая откладывает мало яиц, немедленно убивают и заменяют другой. Наконец, вполне вероятно, что у многих живых существ стремление к размножению может притупляться, уступая другим приоритетам, как, например, постоянное потребление или лидерство среди их популяции. Такие организмы могут на протяжении некоторого времени существовать наравне со всеми другими, но если их низкая тяга к размножению передаётся новым поколениям, то они вскоре проигрывают природную конкуренцию и исчезают. Таким образом, биосфера Земли полностью или почти полностью состоит из таких организмов, для которых создание потомства является первостепенной задачей, доминирующей в алгоритмах их жизненных циклов; вряд ли могло случиться иначе.

Стремление к размножению, в свою очередь, порождает множество производных механизмов поведения и особенностей физиологического устройства живых существ. Например, в условиях изменчивой среды, которой являются поверхность нашей планеты и приповерхностный слой, в долгосрочной перспективе лучше выживают те организмы, чьё потомство вариативно, а не является полными точными копиями родителя. Эффект вариативности действует довольно просто: некоторые особи нового поколения лучше подходят по своим особенностям для выживания в условиях конкретной среды, другие – хуже, и первые постепенно вытесняют вторых в процессе естественной конкуренции; в итоге особи с плохо подходящими признаками вымирают. Параллельно этому конкуренцию также лучше выигрывают организмы, чьи физиологические циклы приспособлены к более широкому, чем у других, диапазону условий. Например, поднятие температуры человеческого тела до тридцати восьми градусов нарушает физиологию многих болезнетворных микробов, атакующих человека, и приводит к их гибели, при этом микробы, которые способны переносить температуру тридцать девять градусов и более, получают преимущество. Также, когда скорость изменений окружающей среды возрастает, лучше выживают те организмы, у которых вариативность потомства выше, чем у других. Постепенно неким неочевидным образом это привело к появлению механизма спаривания, когда представители одного биологического вида разделяются по половому признаку и участвуют в размножении совместно, объединяя при создании потомства генетическую информацию. Ценность этого механизма сложно переоценить. В самом деле, если у одного организма нового поколения появился полезный признак А, способствующий его лучшей адаптации к среде, а у другого – полезный признак В, то без спаривания объединить эти признаки в одном организме и повысить таким образом выживаемость чрезвычайно сложно: размножаясь делением или почкованием, особи с признаком А могут порождать тысячи и тысячи новых поколений, но так и не дождаться появления в их генетическом коде желанного признака В. При спаривании же двух родителей с признаками А и В появляется потомство, среди которого могут встречаться организмы и только с признаком А или В, и с обоими этими признаками, и также с сочетаниями этих признаков и неких новых.

Другим производным от тяги к продлению рода феноменом является стремление живых существ к сохранению функциональности своего организма. Это выражается в поиске источников питательных веществ и оптимальных для организма физических условий, в заживлении ран, в избегании опасностей. У высших многоклеточных это превращается в сложнейший комплекс реакций на внешние раздражители, который называют инстинктом самосохранения. Снова-таки эта особенность организмов является просто необходимой для длительного существования жизни, ведь существа, которые не будут поддерживать собственной функциональности, будут умирать самостоятельно или без сопротивления гибнуть от внешних воздействий, часто не успев дать потомство. Разумеется, такие существа проигрывают конкуренцию тем, которые активно заняты обеспечением своей безопасности, и быстро вымирают.

Логическим продолжением стремления к самосохранению являются эффекты старения и смерти, хотя это и неочевидно на первый взгляд. Если исключить старение и естественную смерть из жизни организмов и сделать их бессмертными в благоприятных условиях, то это приведёт к тому, что здоровые и активные предки будут в условиях ограниченных ресурсов вступать в конкуренцию с собственными потомками, ибо бесконечных ресурсов не существует. Выживаемость потомства таким образом будет снижена, а также в ряде случаев новые поколения будут появляться снова и снова от старых родителей, а потомки будут вымирать, прерывая качественные генетические ветки. Такой механизм не подходит для эффективной адаптации организмов к меняющимся условиям среды, и среди многоклеточных стали доминировать те биологические виды, где родители после одного или нескольких циклов размножения стареют и умирают без воздействий извне. Их замещает новое поколение, которое имеет полноценный доступ к тем же ресурсам, которые были доступны родителям, но которое при этом более пригодно для выживания в текущих условиях среды. Бывают, правда, особые случаи. Например, среди одноклеточных организмов старения и естественной смерти практически не встречается: в благоприятных условиях они питаются, растут и затем размножаются делением, порождая на свет два новых организма, ни один из которых не является прежним родительским. Лишь в некоторых случаях, например при асимметричном делении микроорганизмов, допустимо говорить о некой родительской особи, у которой действительно может снижаться способность к репродукции, и это уместно назвать старением.

Кто-то из читателей мог слышать о биологически бессмертных организмах, то есть таких, которые никогда не умирают по естественным причинам в благоприятной среде. К ним относятся медузы рода Aurelia, медузы Turritopsis dohrnii и Laodicea undulata и, возможно, некоторые другие; также к ним можно отнести колонию подводных растений Posidonia oceanica у Балеарских островов и колонию с единой корневой системой Populus tremuloides – осинообразного тополя – в национальном заповеднике Фишлейк штата Юта, США. Но с каждым из названных случаев есть определённые нюансы, которые следует принимать во внимание. Например, вышеупомянутые медузы не живут в половозрелом состоянии тысячами лет, давая всё новое и новое потомство и сохраняя собственный организм; они отличаются от медуз с фиксированной продолжительностью жизни лишь способностью предотвратить приближающуюся смерть, вернувшись к состоянию незрелой колонии полипов, которые затем превращаются в новых медуз. Это подобно делению бактерий: родительская особь в прежнем виде исчезает, сменяясь новым поколением. В свою очередь, у растительных колоний Балеарских островов и заповедника Фишлейк, возраст которых составляет приблизительно сто тысяч и восемьдесят тысяч лет соответственно, лишь корневые системы живут очень долго, а наружные части гораздо меньше: к примеру, в последней возраст отдельных тополей в основном не превышает ста тридцати лет. При этом корневые системы, хотя и существуют очень долго, не являются отдельными полноценными организмами: для длительного поддержания жизни им нужны питательные вещества, которые производятся наружными частями растений, и к тому же они не могут порождать вариативных копий себя, а способны размножаться лишь вегетативно, то есть ростками. Таким образом, следует заключить, что даже известные сегодня условно бессмертные организмы подвержены старению.

Также важно понимать, что разрастание обширных колоний не помогает организмам продолжать свой род в течение эволюционно значимых периодов времени, то есть начиная от миллионов лет. В последние годы растения Posidonia oceanica в Средиземном море подвержены вымиранию, отчасти из-за климатических изменений, отчасти из-за деятельности человека, и возможно, они вымрут ранее, чем многие из вас прочитают эти строки. Крупнейшей их колонии очень слабо помогает наличие в ней двух миллионов растений: под влиянием всего одного значительного негативного воздействия они могут умереть все разом, и гораздо лучше стабильному продлению рода помогла бы быстрая сменяемость вариативных поколений. Что же касается названной здесь колонии тополей, это целиком организм мужского пола, и наличие в нём десятков тысяч деревьев никак не способствует полноценному размножению; гораздо лучше стабильному продлению рода помогло бы большое число отдельных мужских и женских растений рядом. Таким образом, эти случаи скорее являются примерами эволюционных случайностей, когда организмы смогли прожить относительно долго при неизменных условиях среды; когда же среда меняется, для выживания популяции необходимы постоянное активное скрещивание разных особей, частая смена поколений, максимальная вариативность потомства и своевременная смерть родителей. Как известно, именно к такому способу жизни пришло большинство многоклеточных организмов.

Эти сведения из биологии приведены здесь не ради забавы. Это попытка помочь читателям понять, насколько сильно наше существование подчинено задаче эффективно продолжать наш род в течение длительного времени, по возможности вечно. Наличие у нас рук и ног, положение большого пальца на ладони, устройство глаз, развитый мозг и даже, как теперь оказалось, стремление к поиску полового партнёра, старение и смерть – всё это сформировалось в таком виде ради выполнения одной и той же вездесущей задачи. При этом как минимум три фактора добавляют в эту картину важные подробности.

Во-первых, биологические виды в ходе эволюции претерпевают довольно существенные изменения, как внешние, так и внутренние. В дальнейшем они не пытаются при первой же возможности вернуться к прежним формам, а продолжают существовать в новом виде сколько угодно долго, если обстоятельства не подталкивают к новым изменениям. Это позволяет понять, что в задачу размножения не включено обязательное условие сохранения формы организма, его строения или некоторых конкретных его физиологических циклов.

Во-вторых, при разделении биологических видов на два пола мужские особи не дают потомства непосредственно, формируя его из части собственного организма, а только оплодотворяют женские особи, передавая им свою генетическую информацию. При этом по поведению самцов довольно несложно определить, что они стремятся к спариванию не менее, а часто даже более, чем самки, и постоянно конкурируют друг с другом за эту возможность. Результатом спаривания они бывают настолько удовлетворены, что у многих видов животных самцы с готовностью защищают своё потомство, даже рискуя собственной жизнью, а у некоторых редких видов самцы позволяют убить себя сразу после спаривания или даже во время него, чтобы их тело затем стало пищей для самки или детей. Вполне очевидно, что после спаривания они ощущают свою основную биологическую задачу выполненной, и затем они либо просто бесцельно стареют и гибнут, либо ещё некоторое время оберегают потомство, что является дополнением к всё той же задаче. Отсюда уместно сделать вывод, что для задачи размножения судьба родительского организма принципиально не важна, главное – сложить генетические коды приспособленных к жизни особей в новый и передать его потомству.

В-третьих, на примере муравьёв видно, что отдельный организм может не передавать генетической информации будущему поколению, но при этом посвящать всю свою жизнь и ресурсы организма обеспечению условий для эффективного размножения материнской особи. Это наводит на мысль, что вообще отдельно взятый организм неважен для задачи продления рода – главное, чтобы в итоге качественный генетический код передался новому поколению и появились особи, более приспособленные к среде. Следовательно, эволюционный процесс – это не придание совершенных черт какой-то определённой предпочтительной форме жизни и не попытка сохранить определённый набор живых организмов с неким особенным балансом между разными видами, а только улучшение генетического кода, его адаптация к безопасному вечному существованию во Вселенной.

Иными словами, для нашего биологического существования тело вторично, отдельно сердце и даже мозг также вторичны, а первичными являются носители генетической информации; в нашем конкретном случае это молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты в ядрах клеток наших тел – ДНК.

Структура молекулы ДНК

Именно эти длинные молекулы в форме двойной спирали содержат в себе ключевую информацию, полученную от родительских организмов, и настраивают работу всего остального тела. Размножаясь, они приводят к появлению каждую минуту новых клеток повсюду в организме, а скрещиваясь с такими же молекулами полового партнёра, дают жизнь новой особи. Человеческое тело есть лишь инструмент для обеспечения постоянного безопасного существования ДНК и её полезных трансформаций с целью повысить приспособленность наших организмов к окружающей среде и таким образом продлить жизнь самой ДНК.

Наличие таких связей в устройстве организма приводит к бесчисленному множеству различных устойчивых паттернов нашего поведения и реакций. Образование и воспитание человека, сложная психическая деятельность и общественная культура могут нарушать эти паттерны, но они остаются тенденциями, которые проявляются в поведении большинства людей. Вот некоторые из них:

– при приветствии начиная с древнейших времён люди показывают друг другу открытую ладонь руки, чтобы убедить собеседника в отсутствии в руке опасных предметов, угрожающих его здоровью. Это стало неотъемлемым условием хорошей коммуникации;

– люди с гораздо большей готовностью усыновляют сирот, если жизнь последних под угрозой. Поскольку выживание людей и их предков в природе на протяжении миллионов лет осуществлялось путём объединения их в коллектив, в ДНК человека заложено стремление сохранять численность популяции ради большей безопасности самого индивида. Это выражается в заботе о здоровье всех дружелюбно настроенных существ, хотя и при прочих равных предпочтение отдаётся собственным детям и затем другим родственникам;

– родственники усыновляют осиротевших детей гораздо охотнее, чем чужие люди, по той же причине;

– основная часть общества одобряет принуждение мужчины к материальному участию в воспитании зачатого им ребёнка даже после расставания с женщиной, потому что люди переживают об эффективном сохранении и приумножении собственной популяции;

– мать переживает за жизнь и здоровье своих детей гораздо больше, чем отец, потому что для неё выносить и родить ребёнка несоизмеримо сложнее, чем для отца зачать его. Мать понимает, что в случае гибели детей ей будет очень трудно продлить свою генетическую линию, потому что придётся выносить и вырастить новое потомство;

– если родители теряют ребёнка, они испытывают очень сильную боль. Эта боль вызывается химическими веществами, которые выделяются железами в организмах самих этих людей; ДНК закладывает этот механизм в наши тела, чтобы мы боялись повторения этого страдания и внимательно следили за потомством;

– несмотря на различия культур, люди в среднем любят и защищают мать больше, чем отца, потому что она более всех переживает за детей и поэтому в среднем приносит им наибольшую пользу; мать предаёт ребёнка гораздо реже, чем отец, потому что ей труднее, чем отцу, завести новых детей;

– люди защищают и оберегают своих половых партнёров гораздо больше, чем посторонних людей, потому что от партнёра зависит появление потомства;

– люди в среднем полагаются на своих родителей больше, чем на своих половых партнёров, потому что с партнёром можно поссориться и расстаться, а родители в большинстве случаев всегда будут переживать о благополучном развитии их детей;

– несмотря на надёжность родительской заботы, половое влечение на некоторый срок возводит партнёра в приоритет над родителями, ведь успешное размножение является первостепенной задачей для продления рода, а облегчение условий жизни и развития – вторичной;

– в близких отношениях один партнёр часто терпит неприятные поступки другого ради сохранения свободного доступа к спариванию;

– в строгих патриархальных культурах жена послушна мужу, потому что родители не примут её назад, а одна она не сможет выжить и успешно завести потомство и её жизнь всецело зависит от мужа;

– женщины в среднем предпочитают выбирать партнёров крупнее и выше себя, потому что это даёт им обоснованное ощущение большей степени безопасности;