Текст книги "Halo. Тихая буря"

– У вас лишь одна надежда, – сказала Петора. – Взять под контроль планетарное правительство, прежде чем прибудут ковенанты, и попытаться доказать им, что вы не враги.

Бут опустил взгляд и кивнул:

– Ладно, но нам понадобится помощь.

– Мы сможем ее обеспечить. – У Гарвина сияли в предвкушении глаза. Несомненно, именно на такой результат – зарождение коалиции повстанцев – он надеялся, организуя эту встречу. – Что вам нужно?

– Войска и транспорт, – сказал Бут. – Мы соберемся на Сеобе и захватим орбитальные комплексы прежде, чем Стража канцлера – это планетарное ополчение – поймет, что происходит.

– Где эта Сеоба? – спросил Гарвин.

– Третья луна, – ответил Бут. – Есть там подходящее место, старый ледяной карьер. Кабинет рассматривает его как плацдарм для нашей следующей попытки.

– Хорошо. – Оглядев присутствующих, Гарвин спросил: – Кто в деле?

Петора первой подняла руку, но тут заговорила Линберк.

– А мы не сильно торопимся с этим? – Это прозвучало не как вопрос, а скорее как выражение недовольства. – Может, стоит рассмотреть иной вариант?

– Какой? – спросила Петора. – Позволить остекловать Бико?

– Поступить так, как сразу посоветовал комендант, – ответила Линберк. – Предложить нашу помощь ККОН, а не досаждать ему дальше.

Кастилла покачала головой:

– Наша поддержка не убедит ККОН защищать Бико. У Восстания в лучшем случае наберется два десятка устаревших фрегатов и несколько сотен корветов. Передача их в распоряжение ККОН нисколько не повлияет на его стратегическое мышление.

– Зато одной проблемой у ККОН будет меньше, – возразила Линберк. – Если слухи о мощи пришельцев не лгут, этого может оказаться достаточно для переговоров о независимости всех наших миров. Услуга за услугу, как говорится.

– И пусть всех нас остеклуют, чика. – Петора говорила нарочито пренебрежительно. Предложение было заманчивым для посланников – быстрым способом достичь того, чего мятежники добивались десятилетиями, – и девушка не хотела, чтобы оно обесценило идею, которую она собиралась озвучить. – Зачем тогда ККОН защищать нас, если мы станем независимы? Оно своих проблем не оберется, обороняя собственные миры.

– Сеньора Зоя права, – сказал Гарвин и одобрительно кивнул Петоре. – Мы окажем ККОН услугу, оставив его флотилиям меньше миров для защиты.

– Так выдвинем условием спасение наших планет, – не сдалась Линберк. – Если ККОН не сможет остановить Ковенант сейчас, то, продолжая нападать, мы сами себе подпишем смертный приговор.

Петора щелкнула языком:

– Не драматизируй так, подруга. Это только мешает мыслить ясно.

Бут нахмурился:

– Есть идея получше?

– Да, та, у которой побольше шансов спасти наши планеты. – Петора обвела взглядом остальных. – Мы должны заключить с пришельцами собственный мир – тот, который обеспечит нам независимость, кто бы ни победил.

– На словах-то здорово. – Сомнение в голосе Линберк было преувеличенным – она мстила за унижение. – Но зачем ковенантам его принимать? Сможем ли мы вообще с ними связаться?

– Вероятно, сможем, – произнес Гарвин. – Мой источник в КОМФЛОТе упоминал, что на Жатве они передали сообщение на английском. «Ваше уничтожение – воля богов, а мы – их орудие».

– О, это звучит прямо как заявление о готовности к союзу, – сказала Линберк, не в силах скрыть сарказм. – Вот прокатятся они катком по ККОН, не беспокоясь насчет нападения с нашей стороны.

– Если они вообще знают, кто мы, – добавила Андер. – Похоже, считают всех людей одинаковыми.

– Они так не поступят, когда получат наше предложение, – сказала Петора. – Страх – не единственный способ усадить врага за стол переговоров. Необходимость часто срабатывает с тем же эффектом.

– И что же у нас есть такого, что нужно им? – спросила Линберк.

– Информация, разумеется. – Голос Гарвина был полон энтузиазма. – То, без чего не обойтись при любом вторжении.

Петора улыбнулась:

– В точку. Ковенанты пощадят наши миры не из страха, а потому, что мы им будем нужны.

– Нужны для чего? – задал вопрос Брейт. – Узнать, где найти Землю?

Его предположение было встречено молчанием.

Брейт огляделся.

– Ну же, – сказал он, – так мы и победим. Скажем пришельцам, где искать Землю, и вуаля – наши колониальные владыки вне игры!

– А после? – возразила Кастилла. – Будем тешиться надеждой, что чужаки поймут, какие мы хорошие, и оставят нас в покое?

– Мы и есть хорошие!

– Как бы то ни было, я не уверен, что нам стоит начать с разрушения родины человечества, – выразил свое мнение Гарвин. – Давайте предложим рыбку помельче и посмотрим, заслуживают ли они доверия.

– Вам легко говорить, – подал голос Ноти. – Пока вы тут цацкаетесь с Ковенантом, нас на Иерихоне-семь режут Спартанцы.

– Тогда начнем с того, что натравим ковенантов на Спартанцев, – предложила Петора. – Первым делом преподнесем чужакам информацию о засаде разведчиков на Бико.

– Меня это устроит, – кивнул Бут. – Но только если спасение Бико будет частью сделки.

Гарвин улыбнулся.

– Мне нравится. – Он повернулся к Кастилле. – Лиренн?

– Да, стоит попытаться, – сказала она. – Информация достаточно ценная, чтобы пришельцы захотели еще, и для нас это прекрасная возможность узнать, держат ли они слово.

– Да при чем тут их слово? – проворчал Ноти. – Каждый убитый ими Спартанец стоит тысячи наших братьев и сестер, которые останутся в живых, чтобы продолжать борьбу после ухода пришельцев.

– А если они не уйдут? – спросила Андер. – Если они просто возьмут и остеклуют нас за компанию? Не перехитрим ли мы сами себя, помогая им избавиться от Спартанцев?

– Еще одна причина выяснить сейчас, можно ли доверять чужакам. – Гарвин посмотрел на Петору. – Сколько Спартанцев в распоряжении ККОН?

– Наш агент сообщил о трех отрядах в оперативной группе «Яма». – Петора развела руками. – А во всем ККОН? Может, три взвода, а может, и три дивизии. Он не сказал.

– Точно не три дивизии, – произнес Гарвин. – Будь их так много, мой человек в КОМФЛОТе предупредил бы.

– Тогда, может, батальон? – предположила Кастилла. – Если Спартанцы есть на Иерихон-семь, то и на других мирах тоже, наверное.

Гарвин подумал и сказал:

– Батальон от силы. Не знаю, как бы удалось хранить секрет, будь численность выше.

– Батальон – это около тысячи Спартанцев, – сказал Брейт. – Что случится, когда они закончатся? Нам нужно будет сливать чужакам важную информацию, а местонахождение Земли…

– Последнее, что мы раскроем. – Голос Гарвина стал жестким. – Этот секрет прибережем, пока не удостоверимся в их договороспособности.

– Согласна, – поддержала генерала Петора. – Это знание станет гораздо дороже для нас, когда мы поймем, кто победит. Если верх одержит Ковенант, то, сдав местоположение Земли, мы заручимся его поддержкой. Если же одерживать верх будет ККОН, у нас появится возможность выторговать для себя независимость. Останемся в выигрыше при любом раскладе.

Какое-то время Гарвин молчал, медленно переводя взгляд с Петоры на других посланников, задерживая его на каждом до утвердительного кивка. Наконец, заручившись согласием Кастиллы, он улыбнулся и выпрямился.

– Что ж, вот и созрел план, друзья, – произнес генерал. – И будь проклято ККОН.

Глава 7

18 марта 2526 г., 14:26 (по военному календарю)

Разведчик ККОН класса «Бритва» «Призрачная песнь»

На подходе к точке сброса десанта, луна Сеоба, планетарная система Бико, система Колакоа

Десантный отсек разведчика класса «Бритва» едва вмещал полный взвод уводовцев – сорок бойцов в вакуумной броне и с реактивными ранцами. А с советником от УФР по специальным операциям и Спартанцем в «Мьёльнире» он был набит так плотно, что Джон-117, прижатый спиной к задней переборке, видел между собой и десантным люком лишь черный лес макушек шлемов.

Это был первый недочет в плане полковника Кроутера. На высадку сорока двух солдат уйдет как минимум четыре секунды, так что даже стандартный сброс рассеет взвод на тридцать километров в космосе, – настоящая проблема, когда нельзя нарушить молчание в эфире, чтобы обнаружить своих и собраться вместе. Про пертурбационные маневры вообще можно забыть. Любая попытка выпустить такое число людей через десантный люк закончится тем, что все будут рикошетить друг от друга, как бильярдные шары.

Вторым недочетом Кроутера было то, что Спартанцев все же поместили в тыл. При таком раскладе они выбросятся последними и не смогут обеспечить поддержку, если взвод при построении угодит под огонь. Это неправильное использование их скорости и силы. Но даже Эйвери Джонсону не удалось убедить полковника изменить решение. Кроутера, конечно, впечатлили способности Спартанцев, но, зная о почти полном отсутствии полевого опыта у этих бойцов, он предпочел не доверять им. Самые матерые Черные Кинжалы участвовали в сотнях сражений, и, когда предстояло идти в бой, именно таких людей полковник ставил впереди.

Разумеется, в этот раз он ошибся.

Увы, Джон не видел способа это доказать. Сегодняшнее занятие должно было стать репетицией высадки под огнем, но никакого обстрела не предвиделось, а враг еще даже не прибыл. Оперативная группа «Яма» собиралась залечь в заброшенном ледяном карьере на луне Сеоба и прождать там до тех пор, пока пришельцы не вторгнутся в систему Бико. Кроутер решил использовать возможность попрактиковаться в полномасштабной высадке. Тренировка, скорее всего, выявит парочку организационных проблем, но не убедит никого в том, что полковник не прав.

Погруженный в раздумья Джон все еще рассматривал свои варианты, когда по внутренней коммуникационной сети разведчика прошел хриплый женский голос офицера связи «Призрачной песни».

– Первый взвод роты Альфа, приготовиться к сверхсрочной импульсной передаче от Кинжала-лидера.

«Кинжал-лидер» был позывным полковника Кроутера в коммуникационной сети, а импульсная передача представляла собой зашифрованное, предварительно записанное сообщение, сжатое в пакет длительностью в миллисекунду. Идея состояла в том, чтобы свести к минимуму вероятность перехвата, но даже такие передачи в трети случаев могли быть замечены бдительным противником. Кроутер ни за что не пошел бы на такой риск ради усложнения тренировки.

Что-то не так.

Секунду спустя в шлеме Джона зазвучал голос Кроутера:

– Всему составу: операция «Ледяной танец» больше не учение. Повторяю – не учение. Перехваты радиосообщений после выхода из подпространства указывают на то, что Армия независимости Бико готовит переворот против канцлера колонии. При нормальных обстоятельствах мы бы поделились информацией с канцлером и перешли в ее распоряжение. Обстоятельства сейчас далеки от нормальных. Наша миссия против Ковенанта все еще в приоритете. Мы с капитаном Аскот согласились, что наш первоначальный план по-прежнему дает наилучшие шансы на успех, так что оперативная группа «Яма» займет ледяной карьер Сеобы, как и планировалось. К сожалению, мы не единственные, кто признал ценность заброшенного карьера в качестве плацдарма. Силы повстанцев уже оккупировали Сеобу и, похоже, используют наш карьер в качестве места сбора.

Джон улыбнулся. Двадцать первый идет в бой в опасных условиях, а Спартанцы отлично справлялись в подобной обстановке. Стоит Кроутеру увидеть, как они действуют в стрессовых ситуациях, и он не откажется держать их на острие атаки.

Сообщение Кроутера все звучало – сжать и отправить одним малым пакетом можно было весь Единый кодекс военной юстиции, – и Джон внимательно слушал, выискивая для Спартанцев возможность произвести впечатление.

– Ключом к этой операции станет изолирование местных войск, прежде чем они сумеют доложить, что попали под удар. С этой целью «Точка схождения» будет глушить системы связи мятежников на Сеобе. Однако мы не знаем, какими технологиями отложенных сообщений или защиты от помех они обладают, так что, если наткнетесь на что-нибудь вроде портативной коммуникационной станции, выведите ее из строя.

Когда командиры мятежников потеряют контакт со своими войсками на Сеобе, они, вероятнее всего, предположат, что ополчение канцлера отыскало и захватило их базу. Если повезет, это заставит их отказаться от переворота и залечь на дно. Но это также может спровоцировать их на решительные действия. В любом случае причин возвращаться на Сеобу у них не будет, а если они попытаются, наши разведчики позаботятся о том, чтобы ни один из их кораблей к нам не приблизился.

Для обеспечения секретности операции мы представимся любым пленным и выжившим мятежникам как пятый батальон Стражи канцлера. С акцентом, конечно, получится недостоверно, но все равно сделайте это. Наша главная забота – скрыть свое истинное лицо от пришельцев, поэтому, когда пленные перестанут быть нашей заботой, мы должны остаться для них загадкой. Чем больше собьем их с толку, тем лучше.

Голос Кроутера усилился.

– Вряд ли я могу высказаться еще точнее: возможно, от нашего сегодняшнего успеха зависит судьба человечества. Мы обязаны взять Сеобу так, чтобы о нашем присутствии не узнала ни одна живая душа за пределами луны. Будьте максимально жестки ко всем, кто откроет по вам огонь. Я серьезно – никаких колебаний. Вы не должны потерпеть неудачу.

Сообщение закончилось.

И Джон начал ломать голову над тем, как далеко ему удастся зайти в выполнении приказов, не нарушая их.

После тренировок с Черными Кинжалами он не сомневался в способности этих солдат нейтрализовать нерегулярные силы Армии независимости Бико. Но для нападающей стороны операции, спланированные на ходу, имеют тенденцию идти наперекосяк – особенно с учетом склонности высших офицеров ККОН недооценивать способности мятежников. Что-нибудь непременно пойдет не так. Когда это случится, Джон будет готов выставить своих Спартанцев вперед, где их скорость и сила сорвут любую вражескую контратаку до ее начала.

Если Спартанцы справятся, они спасут множество Черных Кинжалов, и Кроутер станет доверять их действиям под огнем. Возможно, даже оценит урок.

Задний люк десантного отсека с шипением отворился. Оглянувшись, Джон увидел входящего командира «Призрачного звена». Гектор Ньето, офицер с квадратным лицом и густыми темными усами, нависающими над толстыми губами, был одет в мятую серую повседневную форму с капитан-лейтенантскими значками – позолоченными дубовыми листьями в петлицах, а поверх вьющихся волос носил полушлемофон.

– Внимание, народ, – разнесся голос Ньето по сети первого взвода. – «Призрачное звено» сбрасывает роту Альфа в доках согласно плану, но есть одна проблема. У повстанцев имеется центр связи на макушке электромагнитной катапульты. При заходе разведчики обстреляют его как следует, но вы сами знаете, как это обычно бывает. Плохие парни могут снова заставить его вещать минут через тридцать. Задача роты Альфа – не допустить этого.

На него никто не оглянулся – десантный отсек был слишком переполнен, – но по той же сети ответила лейтенант первого взвода Нелли Хэмм:

– Спасибо, коммандер. Как это скажется на задачах первого взвода?

Ньето развел руками, что увидели только Джон и Эйвери Джонсон, стоящие вплотную к офицеру с другой стороны от входного люка.

– Мои догадки не лучше ваших, – ответил он. – В сообщении полковника Кроутера это не уточнялось. Возможно, ваш капитан просветит вас после посадки на лед.

– Конечно, – отозвалась Хэмм. Капитан роты был с третьим взводом, расположившимся на третьем разведчике «Призрачного звена», «Призрачном ветре». – Если нас не заглушат.

– Вы зря волнуетесь, лейтенант, – сказал Ньето. – Там, внизу, обычные повстанцы. Глушилок у них нет.

Ньето поманил пальцем Джона и отступил через люк. Джон посмотрел на Джонсона, одетого в те же доспехи для космического штурма, что и у всех Черных Кинжалов, и вопросительно приподнял голову. Хотя номинально Джонсон не превосходил Джона в подчиненности, и капитан Аскот, и доктор Халси дали старшине четкое указание уделять внимание советам сержанта, особенно в бюрократических сложностях, связанных с прикреплением Спартанцев к двадцать первому батальону.

Джонсон лишь развел руками и коротко кивнул в сторону люка. Чего бы ни хотел Ньето, заставлять командира звена разведчиков ждать было неразумно.

Пройдя через люк, Джон обнаружил капитан-лейтенанта в коридоре. Он выпрямился, стукнувшись шлемом о потолок, и отдал честь.

– Вы желали со мной поговорить, сэр?

Ньето отсалютовал в ответ легким взмахом руки, дождался закрытия люка и жестом предложил Джону снять шлем.

– Не по каналам связи.

Проще было бы отключить коммуникационную систему, но Джон был уверен, что капитан-лейтенант это понимает. Еще раз сверившись с хронометром на головном дисплее, Спартанец разгерметизировал комбинезон и стянул с себя шлем.

– Надеюсь, мы уложимся в срок, коммандер. На повторную герметизацию у меня уйдет пара минут, а лейтенант Хэмм разгерметизирует отсек за пять минут до…

– Она сделает это, когда я ей прикажу. – Ньето улыбнулся Джону. – Так что не волнуйся.

– Я – пехота, – ответил Джон. – Я или волнуюсь, или погибаю.

– Да, но только не в том случае, когда надо остаться, – сказал Ньето. – По крайней мере, на моих кораблях. Я знаю, как Спартанцы важны.

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил Джон. – Но все же было бы не очень хорошо, если бы я стал причиной задержки высадки.

Ньето отмахнулся:

– О Кроутере не волнуйся. Серьезных неприятностей он не доставит, особенно когда тебя защищает Майкл Стэнфорд.

– Вы слишком упираете на то, чтобы я не волновался, – заметил Джон.

– Волнение мешает ясному мышлению. – Ньето улыбнулся шире и добавил: – Но опять же, ты пехота. Возможно, ясное мышление – это не преимущество.

– Ха-ха, сэр, – ответил Джон. – Очень смешно. Может, перейдем к делу?

Ньето рассмеялся от души.

– И нисколько не волнуешься насчет меня, я смотрю. – Офицер за секунду собрался, с его лица сошло радостное выражение, и он откинул голову, чтобы посмотреть Джону прямо в глаза. – Вообще-то, я хотел извиниться перед тобой и другими Спартанцами.

– Извиниться за что, сэр?

– За прокол на Неферопе, – объяснил Ньето. – Открытая передача. Это сделал один из моих подчиненных, так что ответственность моя.

– Понятно, – сказал Джон. Он, конечно, пожаловался капитану Аскот, но в основном для того, чтобы успокоить Дэйзи-023 и пару других разозленных Спартанцев. Джон уже подзабыл о случившемся, поскольку такие вещи обычно разбираются в инстанциях намного выше, чем младший комсостав. – Что ж, спасибо. Я передам нашим.

– Ценю это, – ответил Ньето. – Но, надеюсь, ты не подпустишь Спартанца ноль двадцать три к члену моего экипажа. В общем-то, он неплохой оператор, и я не могу его потерять.

Джон вспомнил, что Дэйзи обещала сделать с провинившимся, и смутился:

– Вы слышали запись нашей миссии?

– Да. Мой человек тоже, – сказал Ньето. – Но только эту часть. Доктор Халси хотела убедиться, что мы оценили тяжесть ситуации.

Джон не обрадовался тому, что скачанными переговорами по каналу отряда делились, но знал, что Халси стремилась лишь защитить своих Спартанцев. В этом отношении она могла быть слегка резковата.

– Доктор Халси перфекционист.

– Так оно и есть, – усмехнулся Ньето. – К тому моменту как она нас отпустила, моему младшему офицеру стало настолько не по себе, что он решил по своей воле отыскать Спартанца ноль двадцать три и представиться.

– Это было бы ошибкой, – произнес Джон. – Скажите ему, что я передам его извинения. Нет нужды заходить дальше, пока это не повторится еще раз.

– Не зайдет, – заверил его Ньето. – Я наорал на него покруче Халси. Решил было, что он вас всех угробил, но, похоже, я и сам забыл, кто вы такие.

Джон нахмурился:

– О чем вы?

– Ну… насколько вы хороши, – ответил Ньето. – Полагаю, так и бывает, когда начинаешь тренироваться с пяти лет.

– С пяти? – повторил Джон. Вообще-то, их призвали после того, как им исполнилось шесть, но информация, которой владел Ньето, была слишком близка к истине. – От кого вы это услышали?

Ньето отвел взгляд.

– Не помню, – сказал он. – Уловил краем уха.

– Что ж, информация неверна. – Было совершенно очевидно, что Ньето лжет, и Джон понял, что его собственная непроизвольная реакция лишь убедила офицера в правдивости слуха. – Да и в любом случае это засекречено.

Ньето криво улыбнулся:

– Наверное, говорили о ком-то другом. Был у меня в УВОД приятель, тренировавшийся с восьмилетними на Пределе. В джунглях бесенята задавали жару его роте. Похоже, о них и шла речь.

– Что за приятель?

– Да так, никто, – увильнул Ньето. – Изюминка в том, что все было семь лет назад, – значит детям сейчас… лет пятнадцать?

– Серьезно, сэр, кто этот приятель? – В любой военной организации ни одна программа не обходилась без слухов, и чем секретнее она была, тем сочнее про нее травили байки. Но данные, раскрытые другом Ньето, были слишком точны, чтобы сойти за результат случайных умозаключений. Они от кого-то изнутри – от кого-то, работавшего непосредственно со Спартанцами. – Ему явно нельзя доверять секретные материалы.

– Не переживай, – отмахнулся Ньето. – Если бы я не умел хранить секреты, не был бы командиром разведчика.

– Тогда, как командиру разведчика, я со всем уважением должен сказать, что ваш друг нарушил все протоколы секретности, – заявил Джон. – Он понятия не имеет, что́ подверг риску, как и вы. Если вы не доложите о нем, я доложу о вас. У меня нет выбора, сэр.

– Ты серьезно? – В глазах Ньето мелькнула лукавинка. – Выходит, теми восьмилетками были вы?

– Я этого не говорил.

– И не нужно, – парировал Ньето. – Хм… Тогда так. Как давно началась программа «Спартанец»? Сколько вас вообще?

– Я не могу этого разглашать. И, продолжая спрашивать, вы никак не помогаете себе.

Ньето напустил на себя разочарованный вид.

– Прости, Джон, я не хотел поставить тебя в неудобное положение. Ты делаешь то, что должен. Насчет меня не беспокойся.

Джон почувствовал себя виноватым и сбитым с толку. Никаких правил он не нарушил и даже сделал все по уставу, но все равно казалось, что его отрицания лишь убедили Ньето в обоснованности слухов. Лучше было промолчать и позже доложить о разговоре.

Но тогда УФР начнет разнюхивать, а Ньето окончательно удостоверится в том, что друг сказал ему правду. Оглянувшись в сторону десантного отсека, Джон пожалел, что рядом нет Эйвери Джонсона, – сержант хорошо умел разрешать неофициальные ситуации вроде этой. Талант, наработанный за два десятилетия, помогал ему безопасно маневрировать в темных заводях службы в войсках спецназначения. Джон догадывался, что его начальство хочет, чтобы он перенял этот талант у сержанта, и сам сознавал крайнюю нужду в развитии такого навыка.

Он вновь посмотрел на Ньето:

– Возможно, нам стоит забыть об этом разговоре, сэр. Я спишу это на обычную молву, а вам лучше бы передать своему другу, что он много болтает.

– Этого не требуется, – ответил Ньето. – Друг погиб в операции «Требушет». Мое звено высаживало его роту.

– Мне жаль слышать об этом, – только и сказал Джон.

В операции «Требушет» жизни лишились многие уводовцы. Но зато теперь ясно, откуда растут ноги у истории Ньето. Пусть над этим поразмыслит сержант Джонсон.

Спартанец посмотрел на входной люк и поднял шлем.

– Если это все, сэр, мне пора загерметизироваться.

– Конечно, – сказал Ньето. – И, чтобы ты знал, в звене разведчиков никто не одобряет затею Кроутера.

Джон задержал шлем на уровне груди.

– Какая затея, сэр?

– Насчет твоих Спартанцев. Глупо оставлять вас за чужими спинами. Все понимают, что атаку должны возглавлять вы.

– Согласен, тактика странная, – ответил Джон. Он подумал, что был, пожалуй, слишком подозрителен насчет Ньето. – Но полковник раньше не сражался вместе с нами. Он не знает наших возможностей.

Ньето с отвращением фыркнул:

– Полковник трясется за свою репутацию. Ему не нужно, чтобы кучка подростков выставила его Черных Кинжалов дураками.

– Неужели это правда? – Джон по-прежнему держал шлем у груди. – Не могу поверить, сэр. Он не позволил бы собственной гордости повлиять на тактическое планирование. Только не командир УВОД.

– Может, и не нарочно, но что с того? Твои Спартанцы все еще в тылу. Эта операция пройдет туго.

Джон вздохнул:

– Да. Что мне с этим делать?

Прежде чем Ньето успел ответить, люк скользнул в сторону и в коридор вошел Эйвери Джонсон. Он посмотрел через отражающую лицевую панель своего шлема сначала на Ньето, а потом на Джона.

– Все в порядке? – Даже через внешний динамик штурмовой брони его голос звучал скрипуче и узнаваемо. – Лейтенант Хэмм хочет разгерметизировать отсек через две минуты.

– Все хорошо, сержант. Мы закончили. – Говоря, Ньето не сводил глаз с Джона. – Делай то, что делаешь лучше всего, сынок. В конечном итоге это окупится.

– Сделаю, сэр. – Джон отдал честь. – И спасибо.

– В любое время, Джон.

Ньето отдал честь в ответ и пошел по коридору.

Джонсон проводил его взглядом, повернулся к Джону и произнес:

– Что это было?

– Расскажу позже, сержант. – Джон надел шлем и двинулся в сторону десантного отсека. – Разгерметизация отсека через две минуты, помните?