Текст книги "Гиблое дело. Как раскрывают самые жестокие и запутанные преступления, если нет улик и свидетелей"

Психологический след

Большинство методов судебной экспертизы зиждутся на вещественных доказательствах, но существует и другой подход, способный обеспечить следователей информацией. Он включает в себя психологическую оценку того, что происходит в голове подозреваемого, проводящуюся в попытках собрать необходимые доказательства, которые помогут задержать преступника и даже добиться осуждения.

Неудивительно, что установление личности убийцы и того, что побудило его совершить преступление, является сложным процессом. Судебным психологам приходится глубоко копать, чтобы выяснить, что происходит в человеческом разуме, и именно тогда они лучше всего работают вместе с полицейскими, чтобы составить профиль преступников.

Один британский судебный психолог объяснил:

– Ключ ко всему – знать, почему одни люди совершают преступления, а другие нет. Это попытка проникнуть под поверхность человеческих личностей, что особенно трудно, когда речь идет о преступниках. По своей природе они любят скрываться.

Многие судебные психологи признают, что профайлинг часто играет огромную роль в деле, особенно если специалистов привлекают после того, как преступление (часто убийство) совершено, но до того, как подозреваемый задержан.

– Это может оказаться особенно полезным, когда нет очевидного подозреваемого, – заключил один недавно вышедший на пенсию детектив лондонского отдела по расследованию убийств. – Нам нечего терять, и на протяжении многих лет я поражался тому, насколько точными оказываются заключения судебных психологов. Похоже, они могут использовать улики с места преступления и само местоположение, чтобы составить представление о подозреваемом. Многие мои коллеги привыкли игнорировать подобные факторы. За годы работы я понял, что каждый человек оставляет за собой психологический след, даже если нет физических доказательств того, кто он такой.

Одна из ключевых характеристик личности преступника, очевидно, связана с типом преступления, которое он предположительно совершил, а также с тем, как это произошло, и с хронологией событий, которые привели к преступлению и его последствиям. Эта характеристика может привести к созданию удивительно точного описания подозреваемого.

Многие судебные психиатры считают, что расстройства личности – основная причина большинства серьезных преступлений, особенно убийств и изнасилований.

Часто люди ранее совершали другие, менее тяжкие преступления. Судебные психиатры в ходе своей работы обнаружили, что многие из худших убийц и насильников в молодости были сталкерами[21]21
  Сталкинг, или преследование, – это нежелательное и навязчивое внимание одного человека к другому. Оно часто принимает форму действий, которые сами по себе не являются преступлениями, но грубо нарушают личные границы: телефонные звонки, письма и подарки, частые «случайные» встречи в общественных местах.


[Закрыть] и вуайеристами[22]22
  Вуайеризм – сексуальная девиация, характеризуемая побуждением подглядывать за людьми, занимающимися сексом или «интимными» процессами: раздеванием, принятием ванны или душа, мочеиспусканием.


[Закрыть].

Один судебно-медицинский эксперт сказал:

– Мы можем многое узнать об этих людях как в прошлом, так и в настоящем. Так, часто существует поведенческий след, который тянется из детства вплоть до момента совершения преступления. Нервная система некоторых убийц отличается тем, что они не могут получать удовольствие от того, чем наслаждаются обычные люди. Это в итоге часто приводит к девиантному поведению, такому как вуайеризм и преследование. Наша задача – понять, как они перешли от такого к убийству.

Служба судебной экспертизы

Сотрудники криминалистических лабораторий по всему миру знают, что их работа потенциально определяет, будет ли убийца пойман или останется незамеченным, что вполне может привести к новому убийству.

Один опытный ученый сказал:

– Об этом аспекте нашей работы не принято говорить. Но мы чувствуем огромную ответственность за то, что может произойти в будущем, если что-то упустим. Убийца может выйти на свободу и продолжить убивать, и это зависит от нас. Нам приходится нести тяжелый крест.

Служба судебной экспертизы (ССЭ) Великобритании зародилась как сеть региональных лабораторий судебной экспертизы еще в 1930-х годах.

В 1996 году лаборатория столичной полиции в южном Лондоне была передана ССЭ, которая в то время взяла на себя полный контроль над судебно-медицинскими службами по всей Великобритании. ССЭ стала крупнейшим работодателем для судебных экспертов в Англии и Уэльсе. Служба появилась под эгидой Министерства внутренних дел Великобритании. В Шотландии ответственность легла на конкретные полицейские участки. В Северной Ирландии этим занималось региональное правительство. Но подавляющее большинство сотрудников ССЭ получали зарплату из казны соответствующих полицейских учреждений.

К 2000 году ССЭ обрабатывала около 90 000 дел в год и регулярно расследовала убийства, изнасилования, кражи со взломом, смерти от наркотиков и огнестрельного оружия.

Поскольку научные методы продолжали развиваться, ССЭ начала использовать технологию профилирования ДНК, называемую исследованием малого числа копий (англ. Low Copy Number, LCN). Чтобы провести такое исследование, нужно взять небольшой образец ДНК и усилить для получения профиля ДНК.

В то время ССЭ также была единственной судебно-медицинской организацией в Великобритании, которая разработала то, что стало известно как «поиск Золушки», благодаря собственной уникальной базе данных отпечатков обуви. Ученые действительно могли определить, кто и какую обувь носил, используя такую информацию, как угол шага и особенности распределения веса. ССЭ также создала собственную базу данных почвы, включающую образцы со всей Великобритании, которых в итоге оказалось более 10 000. Эта база данных может помочь связать человека с местом преступления или, наоборот, исключить его из расследования.

Однако в 2003 году – всего через семь лет после того, как ССЭ взяла на себя управление судебной системой Великобритании, – лейбористское правительство при Тони Блэре объявило, что урезает штат организации в рамках мероприятий по сокращению расходов. Министры призвали полицию Великобритании начать заключать контракты на проведение судебно-медицинской экспертизы с частными компаниями. В то время правительство Великобритании считало, что этот шаг поможет создать высококонкурентный рынок и что затраты на судебную экспертизу снизятся. Но многие британские ученые-криминалисты были потрясены таким решением, потому что считали свою научную работу слишком важной, чтобы просто выставлять ее на торги.

В 2011 году три лаборатории ССЭ закрыли в попытке снизить расходы после получения государственной помощи в размере 50 миллионов фунтов стерлингов двумя годами ранее. В то время ССЭ по-прежнему занимала 65 % «рынка судебной экспертизы» Великобритании, а оставшиеся 35 % – компании частного сектора. В 2012 году новое консервативное правительство объявило, что ССЭ полностью закроют. Министр внутренних дел Джеймс Брокеншир утверждал, что служба тратит 2 миллиона фунтов стерлингов в месяц. Он заявил, что компания «неконкурентоспособна и взимает слишком высокую плату за свои услуги, следовательно, теряет бизнес из-за частных компаний-конкурентов».

Один лондонский судмедэксперт прокомментировал этот вопрос:

– Это сродни тому, как сказать преступникам, что они вольны делать то, что, черт возьми, они хотят, потому что у полиции больше нет важных инструментов, необходимых для раскрытия преступлений.

В результате закрытия ССЭ некоторые из ведущих судебных экспертов Великобритании переехали за границу, где зарплаты выше, а работа более стабильна.

– Эти сокращения и закрытие ССЭ вызвали мини-эмиграцию научных кадров, – объяснил один лондонский судмедэксперт. – Казалось, что нас оттесняют с дороги в рамках мероприятия по сокращению расходов, которое полностью игнорировало потребность в наших услугах, когда дело доходит до раскрытия преступлений.

Тем временем полиция Великобритании продолжала прилагать усилия по сокращению бюджетов и расходов. Это привело к тому, что эксперты стали чрезмерно сосредоточены на доказательствах, связанных с ДНК, исключив другие сферы, от экспертизы оружия и до отпечатков пальцев.

Один судмедэксперт недавно сказал мне:

– Это была ужасная ситуация. Мы были учеными, пытавшимися раскрыть случаи смерти, и оказались в эпицентре торгов, когда частные судебно-медицинские компании пытались обойти друг друга, чтобы получить работу. Полиция даже запрашивала у криминалистических лабораторий расценки и прекращала целые расследования, потому что не могла себе позволить такие расходы. Другими словами, расследования преступлений откладывались исключительно по финансовым соображениям. Это ужасно.

* * *

В телевизионных драмах, таких как «Безмолвный свидетель», большинство загадочных убийств разворачивается в течение нескольких часов экранного времени. На самом деле судмедэкспертам могут потребоваться недели, месяцы и даже годы, чтобы обнаружить и исследовать ключевые улики. Судмедэкспертам и сотрудникам правоохранительных органов всегда приходится думать и о мотиве убийства. Все это нельзя просто сделать на основании одного лишь образца ДНК. Поиск доказательств, построение умозаключений и выводов, использование их для привлечения виновных к ответственности – сложный процесс, поскольку все части головоломки должны встать на свои места после завершения расследования убийства.

Все судмедэксперты постоянно ищут основные вещественные доказательства. Это может быть любой предмет, который в конечном счете свяжет подозреваемого с местом происшествия.

Например, окажется, что волокно, найденное на месте убийства, оторвалось от куртки «Армани» или что пулю выпустили из пистолета «Глок G24».

Судебно-медицинская экспертиза вообще не приносила бы плодов, если бы не разнообразие специальностей высококвалифицированных экспертов. В реальной жизни дела, как правило, расследуются поэтапно. Это требует терпения и самоотверженности. Каждый участник процесса, от сотрудников полиции на месте происшествия до криминалистов, должен сыграть свою роль. Информация всегда тщательно сопоставляется, и она обычно содержится в аккуратно сформулированном отчете, который может быть подкреплен последующими выступлениями в суде свидетеля-эксперта.

После смерти человека судебные эксперты исследуют множество аспектов и применяют огромное количество знаний смежных специальностей, от судебной одонтологии (опознание неизвестных человеческих останков с помощью записей зубной формулы и зубных слепков) до антропологии (изучение скелетных или фрагментарных останков с целью создания биологического профиля) и базовой патологии. Исследования и анализ часто приходится повторять, и такая трудоемкая работа является ключевым компонентом в раскрытии тяжких преступлений, особенно убийств.

Лаборатория правительственного химика

В результате закрытия организации ССЭ сегодня в Великобритании существует множество частных лабораторий судебной экспертизы. То, что когда-то было «жемчужиной в короне» ССЭ в южном Лондоне, теперь стало частной лабораторией, которая, справедливости ради, продолжает оставаться высокоинновационным судебно-медицинским учреждением.

В наши дни финансируемая частным образом бывшая Лаборатория правительственного химика (ныне называемая LGC Group) является крупнейшим в Великобритании поставщиком аутсорсинговых научных услуг. В восьми лабораториях компании по всей Великобритании работают 675 судебных экспертов. Двести двадцать пять из них базируются в главной лаборатории на бывшей базе Королевских ВВС в графстве Оксфордшир. Это место во многом до жути похоже на Центр Лайелла из «Безмолвного свидетеля» и специализируется на химических и биологических уликах и ДНК, а также на широком спектре других услуг в области судебно-медицинских исследований.

В лаборатории в главном здании LGC в Оксфордшире можно попасть из широкого длинного синего коридора. В основном он безупречно чист и выглядит совершенно новым. На всех двустворчатых дверях – кодовые замки и ярко-красные и желтые надписи:

«ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН»

«ОСТОРОЖНО, ОПАСНЫЕ МАТЕРИАЛЫ»

«ВХОД ТОЛЬКО В СПЕЦИАЛЬНОЙ ОДЕЖДЕ»

Самым драматичным запретом из всех является:

«СТОП! Область, чувствительная к ДНК. Не входить, если вы не пришли сдавать образец с целью исключить вас из числа подозреваемых».

За дверьми находятся лаборанты в сетках для волос, масках для лица, халатах, фартуках и двух парах латексных перчаток – одни длинные, синие и натянуты поверх манжет костюма; вторые короткие, телесного цвета, их меняют гораздо чаще.

Все предметы с мест происшествий прибывают сюда и немедленно регистрируются. В зависимости от типа дела и характера доказательств для надзора за каждой работой назначается конкретный старший научный сотрудник. Все полученные доказательства уже задокументировали на месте происшествия в рамках свода правил «Порядок хранения и перемещения вещественных доказательств». Мельчайшие улики, обнаруженные при тщательном осмотре каждого сантиметра места преступления, включают волоски, волокна и отпечатки пальцев, которые часто не видны невооруженным глазом. После описи улики проверяются и сортируются, для того чтобы их не отклонили как недопустимые доказательства в суде.

В оксфордширской лаборатории LGC сперва исследуют отпечатки пальцев. Они имеют уникальный узор петель, дуг и завитков, который характеризует каждого человека. На такой поверхности, как кровь или грязь, отпечатки можно разглядеть невооруженным глазом и заметить паттерны, отпечатков конкретного человека.

Но есть и невидимые отпечатки. Их можно найти на различных поверхностях, от куска стекла до настоящего орудия убийства или чего-либо еще, к чему прикасался преступник.

Часто их можно различить с помощью специального порошка, лазеров или других источников света. В США у ФБР есть собственная запатентованная усовершенствованная технология идентификации отпечатков пальцев (англ. Advanced Fingerprint Identification Technology, AFIT), использующая особый алгоритм для повышения точности сопоставления отпечатков пальцев.

После исследования отпечатков в лаборатории LGC проводят анализ всех жидкостей организма. Для проверки на наличие спермы криминалисты обычно используют фермент, который в ней содержится, – кислую фосфатазу. Если реагент становится фиолетовым в течение минуты, это значит, что в образце присутствует сперма. Чтобы подтвердить такие выводы, специалисты также исследуют его под микроскопом. Во время реакции цвет головок сперматозоидов становится красным, а хвостов – зеленым, и их отчетливо видно. Этот тест называется «пятно от рождественской елки».

Следы крови, невидимые невооруженным глазом, обнаруживаются в лаборатории LGC с помощью теста Кастла – Мейера. При этом используется бесцветное вещество фенолфталеин, которое становится розовым в присутствии крови. Чтобы извлечь кровь для анализа, лаборанты иногда царапают едва заметные пятна крови маленькими бумажными подушечками.

Есть еще один индикатор крови – люминал. Его часто распыляют на месте убийства, чтобы обнаружить даже мельчайшие капли, но его используют и в лаборатории. Эти тесты часто проводят вслед за анализом брызг крови, обнаруженных на месте происшествия. Они могут предоставить важнейшие доказательства, поскольку помогают понять, использовалось ли оружие, а также какой был размер раны (если, например, тело отсутствует) и тип полученной травмы.

Чтобы обнаружить даже малейшее количество слюны на месте преступления, сотрудники LGC используют узкоспециализированный тест для обнаружения амилазы – фермента, содержащегося в человеческой слюне. Если в образце есть амилаза, индикатор окрашивается в синий. Это означает, что слюна присутствует и ее можно использовать для опознания преступника.

Далее изучают следы ударов и других повреждений различных предметов с места происшествия. Они часто являются важной частью доказательной базы для судмедэкспертов, особенно когда речь идет о расследовании дел, связанных со стрельбой. Такие следы можно обнаружить на любой поверхности, какого бы небольшого размера она ни была.

Одной из наиболее распространенных причин смерти, расследуемых судебно-медицинскими экспертами, является наезд транспортного средства.

Поэтому в лаборатории LGC типичный медицинский осмотр включает исследование образца краски, найденного на теле жертвы наезда, для установления марки и модели автомобиля. Лаборатория LGC и другие учреждения по расследованию преступлений используют современное оборудование для изучения крошечных или поврежденных образцов краски. Часто ученый изучает его цвет, толщину и текстуру под поляризационным микроскопом[23]23
  Вид оптического микроскопа, использует поляризованный свет, позволяющий увидеть свойства объектов, которые проявляются при изменении направления лучей проходящего света.


[Закрыть], чтобы рассмотреть различные слои.

Еще одним важным исследованием в лаборатории LGC является анализ оружия. Когда из пистолета стреляют, частицы пороха и другие вещества вылетают из ствола и окна затвора вместе с пулей. Следователи-криминалисты ищут следы продуктов выстрела[24]24
  К ним относятся продукты сгорания порохового заряда, капли смазки, частицы металла оболочек и сердечников пуль, гильз, инициирующего состава капсюлевоспламенителя.


[Закрыть] на руках и одежде подозреваемого или жертвы, хотя некоторые виды оружия не оставляют следов. Полиция обычно использует специальную ленту или тампон, чтобы собрать образцы продуктов выстрела с рук подозреваемого, затем они тщательно изучаются в лаборатории LGC с помощью сканирующего электронного микроскопа. Продукты сгорания пороха обладают уникальными рентгеновскими свойствами, поэтому они будут обязательно обнаружены при исследовании.

После этого стреляные пули исследуются на наличие бороздок. Это метки, которые соответствуют уникальным узорам внутри ствола огнестрельного оружия. Лаборанты используют дитиооксамид и родизонат натрия для реакции Грейсса, с помощью которой можно определить присутствие химических веществ, образующихся при выстреле из пистолета (продуктов выстрела). Например, нитраты – общий компонент, содержащийся во всех взрывчатых веществах и порохе.

Установление типа оружия, использованного во время нападения с ножом, в некотором роде схоже с исследованием огнестрельного. Ученые внимательно изучают ширину, глубину и форму раны, а также ее края. Это помогает установить – вызвана травма оружием с гладкой, зазубренной или неровной поверхностью.

Все большее значение в делах об убийствах приобретают исследования на наркотики, поскольку сегодня считается, что употребление фармацевтических препаратов и рекреационных наркотиков является причиной более чем 50 % внезапных смертей. Сотрудники LGC обычно проверяют наличие лекарств с помощью теста на микрокристаллические реакции. Если лаборант добавляет каплю наркотика к химическому веществу на предметном стекле, оно образует кристаллы. При этом каждый тип препарата создает свой особый кристаллический рисунок, который можно увидеть под поляризационным микроскопом.

Для тестирования на наркотики в лаборатории LGC помимо прочего используется газовая хроматография, которая может изолировать любое вещество. Молекулы перемещаются через колонку хроматографа с разной скоростью в зависимости от плотности. То, как вещество распадается на части, может помочь специалистам определить его тип.

Поджог – еще одно труднораскрываемое преступление, которое криминалисты лаборатории LGC расследуют с большой тщательностью и вниманием. Большинство преднамеренных пожаров начинаются с легковоспламеняющегося материала и воспламенителя, такого как керосин или бензин. Одним из ключевых аспектов такого рода расследований является необходимость найти на месте происшествия любые емкости, в которых могло содержаться горючее: на них часто остаются скрытые отпечатки пальцев. В итоге такие емкости неизменно обнаруживаются брошенными поблизости или даже в доме либо транспортном средстве подозреваемого.

Чаще всего на местах поджогов нечего исследовать, кроме обугленных останков.

Но как только они будут умело упакованы и доставлены в лабораторию LGC для анализа, эксперты смогут тщательно их изучить. Многие технические специалисты в главной лаборатории LGC сидят за столами, покрытыми коричневой бумагой, на которой лежат улики: от обугленных неопознанных предметов до одежды, такой как толстовки, джинсы и кроссовки. Лаборанты используют полоски скотча, чтобы снять с них волокна.

Другие судебные эксперты, спрятавшись подальше от естественного света, трудятся в лаборатории следов и отметин. С первого взгляда она похожа на хорошо оборудованную школьную лабораторию с десятью рядами парт. На каждом столе есть монитор, микроскоп и листы коричневой оберточной бумаги, покрывающие комковатые предметы. Последние представляют собой упакованные улики с мест происшествий по всей Великобритании. Бумага используется для предотвращения загрязнения.

В дальнем конце помещения судмедэксперт склонился над тренажером, который держат под лампой дневного света, закрепленной на потолке. Другой исследователь посыпает обувь алюминиевым порошком, прежде чем прижать ее к ацетатному листу, чтобы снять отпечаток подошвы. Его сопоставят с отпечатками обуви, снятыми на месте происшествия. Рядом одиноко стоят автомобильное колесо и шина. На другом столе рядом на ацетатном листе виден отпечаток подошвы обуви, который относится к другому нераскрытому преступлению.

В подразделении по изучению ДНК ученые из LGC ищут ее образцы во всем, от крови до кирпичной пыли. Двое работают, одетые в обязательные белые лабораторные халаты, сетки для волос, маски для лица и перчатки. В эту стерильную среду допускается только специальный персонал. Любой входящий должен пройти глубокую очистку, чтобы гарантированно избежать перекрестного загрязнения образцов ДНК.

В подразделении по изучению ДНК есть два робота Hamilton Microlab Starplus стоимостью 120 000 фунтов стерлингов. Они образуют центральное ядро автоматизированного центра исследования и могут извлекать ДНК даже из самых скудных образцов, чтобы качественно определять и измерять содержащийся в них материал ДНК.

По соседству находится темная комната. Ее официальное полное название – «Комната для измерения показателей преломления стекла». Осколки стекла с одежды, волос и остальных частей тела подозреваемых можно сравнить здесь под микроскопом с контрольными фрагментами с места происшествия. Образец помещают в специальное масло, затем нагревают и охлаждают до тех пор, пока он не преломит свет в той же точке, что и масло. Само стекло словно исчезает в масле. Образец извлекается на свету в той же точке. Это означает, что оба образца стекла, скорее всего, из одного и того же источника. Такого рода результаты часто используются для подтверждения доказательств, связанных с ДНК, а также в других расследованиях. Таким образом, подобные тесты могут в значительной степени способствовать доведению дела до завершения.

Каждым исследованием в здании лаборатории LGC руководит специальный сотрудник, который поддерживает связь с полицией и разрабатывает стратегию, чтобы повысить шансы на получение результатов из имеющихся материалов в разумные сроки. Этот человек играет определенную роль в сведении затрат к минимуму в зависимости от приоритета конкретного случая. Так что его, по сути, можно назвать менеджером, который помогает объединить усилия всех криминалистов. «Менеджеры» пишут отчеты от имени судмедэкспертов для полиции. Они поддерживают связь между отделами, а также поощряют командный дух между сотрудниками.

LGC даже содержит службу, которая работает по вызову: ее эксперты выезжают на места происшествий в очень короткие сроки. Там работают специалисты по огнестрельному оружию, которые могут помочь идентифицировать оружие и боеприпасы, а также группа цифровой криминалистики, которая собирает доказательства с таких устройств, как компьютеры и телефоны.

Сегодня LGC активно использует последние достижения в области цифровой и компьютерной криминалистики, включая специальные компьютерные программы, например для прогнозирования местонахождения преступника на основе места совершения преступления.

Но судмедэксперты не всегда занимаются только убийствами и другими жестокими, хладнокровными преступлениями в общепринятом смысле этого слова.