Текст книги "Гиблое дело. Как раскрывают самые жестокие и запутанные преступления, если нет улик и свидетелей"

Расцвет преступности

После окончания Второй мировой войны Британия превратилась в мрачное место. В 1950-е годы уровень преступности в стране снова резко вырос. Банды профессиональных преступников захватили улицы столицы. Многие прибегали к убийствам, чтобы запугать своих врагов. В леденящем душу новом преступном мире полиция изо всех сил пыталась найти кого-нибудь, кто помог бы им привлечь убийц к ответственности.

Однако некоторые сотрудники полиции намеренно игнорировали помощь судмедэкспертов в некоторых делах, потому что преступники подкупали их – платили за недобросовестные расследования, чтобы выйти сухими из воды и избежать наказания. Но и некоторые честнейшие полицейские тоже отвергли судмедэкспертов: те якобы мешали их попыткам побороть преступность, потому что требовали слишком много времени на свои исследования и выводы. Один старший детектив Скотленд-Ярда сказал в то время:

– То, что эти профессора готовы к работе, очень хорошо, но они чертовски медлительны, на мой вкус. Сейчас нам нужно запирать плохих парней вдвое быстрее. Нельзя стоять на месте, пока какой-то эксперт в белом халате месяцы подряд жонглирует пробирками.

В те неспокойные послевоенные времена некоторые детективы переписывали показания преступников и подбрасывали ложные улики, чтобы добиться осуждения, вместо того чтобы ждать, пока судебные эксперты придут к определенным выводам.

И они не видели ничего плохого в фальсификации улик, потому что считали своим долгом осудить преступников, а для этого «все средства хороши».

Взгляды начальника выездной полицейской команды Скотленд-Ярда Томми Батлера – классический пример такого менталитета. Он практически всегда ненавидел криминалистов и считал, что они подрывают его собственное маниакальное стремление к справедливости. Тем не менее, по иронии судьбы дело, ставшее его самой большой претензией на славу – печально известное Великое ограбление поезда 1963 года, – раскрыли отчасти благодаря отпечаткам пальцев, найденным криминалистами на контейнере с солью на ферме, где банда пряталась после ограбления. Один офицер той эпохи недавно сказал мне:

– Томми Батлер чертовски ненавидел этих ученых парней. Помню, как однажды он попытался уговорить зануду-криминалиста помочь нанести отпечатки пальцев на предметы в банке, который ограбила известная банда профессионалов. Мы все знали, что в этом деле замешан один конкретный мошенник, поэтому не видели ничего плохого в подстраховке, чтобы его точно арестовали. А профессор судебной медицины взбесился из-за одного только предложения Томми. Но даже этот ученый тип не сообщил бы обо всем высшему руководству Скотленд-Ярда, потому что мы все придерживались золотого правила в те дни: никогда не иди против своих коллег, чем бы они ни занимались и кем бы ты сам ни был. И все же Томми Батлер и тот судмед больше никогда не разговаривали друг с другом.

Судмедэксперты регулярно уклонялись от подобных «расследований», предпочитая не делать ничего ненаучного. Но небольшое меньшинство поддавалось давлению со стороны детективов и предоставляло предполагаемые доказательства, достаточные для ареста подозреваемых. И все же нечестно играло лишь очень небольшое число экспертов. Большинство испытывали отвращение к попыткам полицейских использовать их ради избавления от своих врагов.

Отношения между полицией и судмедэкспертами оставались натянутыми по крайней мере до середины 1970-х годов.

Именно тогда правоохранительным органам стали доступны некоторые важные передовые разработки, включая метод обнаружения следов огнестрельного оружия с помощью сканирующего электронного микроскопа, а также сложные тесты, разработанные для исследования слюны, спермы, пота и других телесных жидкостей.

В то же время в США и Великобритании снова произошел резкий рост числа насильственных преступлений, особенно убийств. Преступные группировки променяли ограбления банков на торговлю наркотиками в огромных масштабах. Это занятие считалось гораздо менее опасным для профессиональных бандитов, чем ограбления и угоны фургонов, перевозящих ценности. Но при огромном потенциальном заработке убийства членов конкурирующих банд становились все более частым явлением.

Кроме того, появился новый пугающий тип преступника – серийный убийца, действующий хладнокровно и безнаказанно. Эти убийцы казались непоследовательными и почти никогда не имели прямой связи с жертвами. Из-за этого традиционные методы расследования оказались неэффективными. Судебно-медицинские доказательства, несомненно, стали решающим аспектом в раскрытии любого дела о серийном убийстве.

– Серийные убийцы в то время были похожи на злых преступных призраков, бродящих из города в город, захватывающих людей и безнаказанно убивающих их, – объяснил один отставной детектив отдела убийств Лос-Анджелеса. – Серийные убийцы хватали людей на улицах или преследовали их в течение нескольких дней, и даже камеры видеонаблюдения не снимали их. Без мобильных телефонов было невозможно доказать, что они вообще бывали в местах происшествий.

Перегруженные, недофинансированные полицейские органы в тот период оказались в затруднительном положении, не в состоянии справиться с таким большим количеством смертей и разрушениями, обрушившимися на них со всех сторон. В результате случайным серийным убийцам, казалось, было суждено остаться на улицах и избежать правосудия, а полиции оставалось преследовать лишь традиционных профессиональных преступников.

Потребность в современных, хорошо оборудованных криминалистических лабораториях никогда не была столь острой. Они позволили бы ученым наложить свой собственный уникальный отпечаток на расследования и заслужить уважение. Один молодой британский эксперт, осознавший важность тщательных исследований в неизведанных областях судебной медицины, создал небольшую лабораторию в университете в центре Англии, где начал работать над тем, что навсегда изменило ход расследования преступлений.

ДНК

В этой книге я делаю все возможное, чтобы воздать должное многим поколениям судебных экспертов и показать их во всей красе. Но есть один особенно выдающийся человек, который, по мнению многих, в одиночку навсегда изменил облик судебной медицины и правоохранительных органов.

В конце 1970-х годов Алек Джеффрис, родившийся девятого января 1950 года, был молодым перспективным британским генетиком, профессором на престижном факультете генетики Лестерского университета в центральной Англии. Его отделение патологии в итоге стало одним из ведущих медицинских учреждений в мире. Профессор Джеффрис тихо разрабатывал технологии определения личности с помощью ДНК и профилирования в то время, когда большинство людей даже не слышали слово «ДНК». Джеффрис руководил собственной небольшой лабораторией с одним лаборантом, работающим неполный день. Но зато профессору предоставили значительную свободу для экспериментов.

В то время постепенно появлялись технологии, которые позволяли ученым должным образом изучать гены. Джеффрис сначала сосредоточился на унаследованной вариации генов. Почувствовав, что исследовал эту тему должным образом, он переключил свое внимание на ДНК. Дезоксирибонуклеиновая кислота – или ДНК, как ее чаще называют, – является основным компонентом хромосом. Она несет в себе генетическую информацию всех форм жизни.

В 1978 году Джеффрис и его команда из одного человека начали разрабатывать методы обнаружения изменений в ДНК человека и картировать[12]12
  Картирование генов – определение положения гена на какой либо хромосоме относительно других генов.


[Закрыть] гены для диагностики заболеваний. К 1981 году ученый сообщил своим коллегам из Лестерского университета, что его главная цель состоит в том, чтобы научиться различать сильно изменчивые цепи ДНК. Поэтому он с помощником еще внимательнее изучил, как эволюционировали эти генетические вариации. Джеффрис проверил образцы, взятые у своего лаборанта, и в итоге обнаружил первую унаследованную вариацию ДНК. Он знал, что нашел ключ к своей главной цели.

Именно тогда Джеффрис наткнулся на то, что позже назвал «заикающейся ДНК»[13]13
  Ориг. stuttered DNA. На данный момент термин звучит как Repetitive DNA, или повторяющиеся последовательности ДНК. Мини-сателлиты – один из типов таких последовательностей.


[Закрыть], или мини-сателлитами, которые оказались очень изменчивыми. Джеффрис разработал способ их обнаружения, и стало ясно, что все они достаточно вариабельны, чтобы использовать их в качестве генетических маркеров.

Но это было только начало, и Джеффрис знал, что ему нужно продолжить работу над ДНК, чтобы подтвердить значимость своих выводов. Поэтому на тот момент он говорил о своих исследованиях очень сдержанно и предпочитал не сильно распространяться на эту тему. Мало кто за пределами университета вообще знал, над чем он работает.

Хладнокровное убийство

Всего в восьми километрах от лаборатории профессора Джеффриса, в самом сердце английской сельской местности, деревню Эндерби потрясло леденящее душу убийство школьницы-подростка. Полиция обнаружила тело 15-летней Линды Манн на малоиспользуемой пешеходной дорожке на окраине деревни 21 ноября 1983 года. Вскрытие показало, что девочку избили, изнасиловали и задушили, кроме того, криминалисты извлекли из ее тела образец спермы нападавшего.

Полицейская группа судмедэкспертов проинформировала детективов о том, что примерно у 10 % всего мужского населения Великобритании на тот момент такой же профиль группы крови, как у убийцы, и невозможно проверить миллионы потенциальных подозреваемых. В итоге в ходе расследования выявили ряд подозреваемых, в том числе одного местного жителя. Но его исключили из-за наличия алиби: он присматривал за своим маленьким сыном во время нападения. В конце концов охота на убийцу Линды прекратилась.

Вернемся в лабораторию Лестерского университета. Профессор Алек Джеффрис использовал свои научные наработки в первую очередь для изучения наследственных заболеваний в рамках семьи, потому что это казалось ему идеальным применением знаний об особенностях ДНК. Джеффрис сосредоточился на спорах об отцовстве и делах об иммиграции и демонстрировал генетические связи между людьми посредством изучения их ДНК. Пытаясь разработать систему, помогающую выявить родственников, он изучал рентгеновские снимки во время эксперимента с ДНК, который тогда проводил. И в понедельник 10 сентября 1984 года, в 9:05 утра, наткнулся на то, что должно было стать первым в мире ДНК-отпечатком.

Сначала Джеффрис подумал: «Нет, это слишком сложно». Но, как он признавался много лет спустя, потом его озарило и он осознал масштаб своего прорыва в судебной медицине. Ключом к открытию профессором Джеффрисом метода опознания по ДНК было то, что люди не отличаются генетическим разнообразием. При этом в геноме человека известно около 20 миллионов однонуклеотидных полиморфизмов (ОНП).

То есть вероятность того, что у кого-то случайно окажется такая же ДНК, как у вас, такая же, как вероятность того, что из колоды в 20 миллионов карт вы дважды вытянете одни и те же три миллиона карт в одном и том же порядке.

Исследование ДНК Джеффриса убедительно доказало, что ДНК каждого человека уникальна. Так что он понял, что это способно помочь правоохранительным органам гораздо проще выслеживать убийц, которые оставили ДНК на местах убийств, а также раскрывать многие другие серьезные преступления.

Помимо этого Джеффрис и его команда быстро осознали важность своих исследований для определения отцовства и различения однояйцевых близнецов, а также работы по сохранению разнообразия среди животных и эволюции семейств генов, которые необходимы для выявления наследственных заболеваний до их возникновения. Ученый осознал, что его открытие имеет также и политическое значение, потому что может изменить лицо иммиграционных споров и тяжб, особенно когда нет документальных доказательств.

В течение шести месяцев после открытия – когда слух об уникальной работе Джеффриса распространился в научном мире и за его пределами – ученый обнаружил, что завален иммиграционными делами. Первая задача состояла в том, чтобы спасти маленького мальчика от депортации, доказав его кровное родство с матерью. Вскоре последовало дело об установлении отцовства, и подобные поручения посыпались как из рога изобилия.

Сначала, в течение двух первых лет, все случаи рассматривались исключительно в лаборатории Лестерского университета. Будучи его научным сотрудником, Джеффрис получил специальное финансирование для найма второго лаборанта, чтобы проводить более сложные тесты в более широком масштабе. Многие в научном мире и за его пределами долгое время считали это «стадией разработки» исследования Джеффриса.

В тот момент ученый полагал, что период полураспада ДНК – время, за которое половина связей в молекуле ДНК будет разорвана, – составляет 521 год.

Таким образом, в идеальных условиях образцы с ДНК могут храниться примерно 6,8 миллиона лет, после чего связи в веществе окончательно разрушатся.

Постепенно полицейские силы по всей Великобритании начали узнавать о результатах исследования профессора Джеффриса и способах применения его наработок для поимки преступников. Они признали, что, если бы эта система работала, она могла бы произвести революцию в правоохранительной деятельности по всему миру.

Еще одно убийство

Летом 1986 года вторая девочка-подросток, живущая недалеко от лаборатории профессора Джеффриса, отправилась в путешествие, из которого так и не вернулась.

31 июля 1986 года, в 16:30, 15-летняя школьница Дон Эшворт вышла от подруги в деревне Нарборо и направилась пешком домой. Дон жила в соседней деревне Эндерби, всего в нескольких минутах ходьбы от того места, где тремя годами ранее нашли тело Линды Манн.

Девочка решила срезать путь по пешеходной дорожке, известной в округе как Тен-Паунд-лейн. После этого Дон исчезла. Два дня спустя ее тело, покрытое ветками, листьями и сорванной крапивой, нашли на краю соседнего поля.

Судмедэксперт, осмотревший труп, быстро установил, что Дон оказала значительное сопротивление, прежде чем ее изнасиловали и задушили.

Полиция предположила, что надо искать серийного убийцу. Кроме образцов спермы с тел обеих жертв, случаи связывало и то, что одежду с Линды сняли тем же способом, что и с Дон, и девушек одинаково задушили собственным шарфом. Детективы полагали, что убийца, скорее всего, местный житель, тот, кто знает район и, возможно, знал Линду.

Нарборо, Эндерби и окрестные деревни парализовал страх. Одна местная газета предупреждала: «Если мы его не поймаем, следующей может стать ваша дочь». Викарий Эндербийский, каноник[14]14
  Каноник в католической церкви – член кафедрального либо коллегиального капитула, коллегии клириков при епископской кафедре или коллегиальной церкви. Термин имеет греческое происхождение: κανονικός – название священнослужителя, внесенного в список, канон, то есть каталог епархии.


[Закрыть] Алан Грин, призывал убийцу сдаться: «Потому что когда-нибудь в будущем вам придется предстать перед своим создателем и отчитаться за то ужасное, что вы сотворили».

Первоначально полиция полагала, что насильником и убийцей был 17-летний житель Нарборо Ричард Бакленд, имевший проблемы с обучением. Он был знаком с Дон. Казалось, он даже знал некоторые подробности преступления, которые не предавали огласке, а на допросе неоднократно признавался детективу в убийстве, хотя позже отказался от своих слов. В итоге 10 августа 1986 года Бакленду все же предъявили обвинение в убийстве Дон, и на следующий день он предстал перед судом.

Но к этому времени юноша стал непоколебим в своей невиновности. Полиция, понимая, что жизни обеих девочек отнял один и тот же человек, по-прежнему была убеждена, что он лжет.

Первый тест

Благодаря широкому освещению работы профессора Алека Джеффриса в СМИ он стал кем-то вроде местного героя. И после первого выступления Ричарда Бакленда в суде ему позвонили из полиции с вопросом, может ли его новый научный прорыв доказать, что Линду и Дон убил обвиняемый.

Профессор Джеффрис проанализировал образцы ДНК из спермы, обнаруженной на телах обеих жертв, и пришел к выводу, что преступления действительно совершил один и тот же человек. Затем он провел анализ ДНК из крови Бакленда.

Ученый не спал всю ночь, чтобы закончить работу, понимая, как важно доказать вину предполагаемого серийного убийцы.

Вынув пленку из проявочного резервуара в своей лаборатории, Джеффрис еще раз убедился, что двух жертв изнасиловал один и тот же человек, однако ДНК Бакленда отличалась. Ученый немедленно сообщил детективам о результатах исследования.

Полицейские были поражены и не собирались мириться со своей ошибкой: профессора Джеффриса попросили повторить исследования с теми же образцами. А когда результаты оказались такими же, как первые, его просили повторять снова.

Полиция начала сожалеть о том, что вообще привлекла ученого к расследованию столь важного двойного убийства.

– Минуту назад мы думали, что поймали парня, – прокомментировал тогда местный детектив, – а в следующую остались с носом.

После третьего круга идентичных тестов профессор Джеффрис заверил детективов, что он на сто процентов уверен в том, что результаты точны и исчерпывающи. Невиновного Ричарда Бакленда освободили после более чем трехмесячного содержания под стражей, а полиция вернулась к исходной точке в своей охоте на хладнокровного маньяка, убившего двух девочек.

Ричард Бакленд стал первым человеком, оправданным благодаря новой системе опознания по ДНК, разработанной профессором Джеффрисом.

Найти подходящего мужчину

Придя в себя после признания ошибки следствия, детективы Лестера осознали, что могут использовать инновационную технологию профессора Джеффриса немного иначе – чтобы найти убийцу. Полицейские Лестершира и судмедэксперты договорились объединить усилия для организации тестирования крови и слюны 5000 местных мужчин, чтобы сравнить их ДНК с имеющимися образцами. По сути, они собирались проверить весь район деревни. Это было грандиозное начинание, требовавшее титанических усилий, но, вооруженные новейшей технологией опознания по ДНК профессора Джеффриса, они верили, что дело того стоит.

Первоначально детективы нацелились на каждого мужчину, родившегося в период с 1953 по 1970 год, который жил или работал в районе Нарборо в последние годы. В школе и в офисе местного совета организовали два центра тестирования. Там три дня в неделю проводились утренние и дневные сессии забора образцов у всех, подходящих под описание. Каждый из них также должен был предъявить удостоверение личности.

После шести месяцев попыток совпадений обнаружить так и не удалось. Полиция по понятным причинам разочаровалась, и некоторые офицеры начали сетовать, что, возможно, наука не так уж полезна.

Дело в том, что это было добровольное исследование, в котором значительное число мужчин отказались участвовать, утверждая, что боятся уколов. Другие не предоставили образцы, открыто заявив, что не доверяют полиции. Услышав об этих отказах, остальные местные жители ясно дали понять, какой ужас и отвращение они испытывают по поводу двойного убийства. Многие все еще опасались, что убийца может нанести новый удар. В результате этого дополнительного давления несогласные в конце концов сдались и начали проходить проверки.

Лаборатории судебной медицины, проводящие тесты, изо всех сил старались успевать обрабатывать огромный объем данных, возросший с увеличением числа мужчин, предоставляющих образцы.

А где-то неподалеку убийца двух школьниц полагал, что, пока он сидит тихо, ему все еще могут сойти с рук отвратительные преступления.

Тем временем в других частях света операция по поимке лестерширского серийного убийцы начала привлекать все больше внимания. Многие приветствовали ее как потенциально один из самых значительных прорывов в раскрытии преступлений с момента изобретения дактилоскопии. Но пока полиция не привлекла преступника к ответственности, многие наблюдатели все же оставались скептически настроенными.

Некоторые даже предположили, что неспособность найти убийцу означала, что вся программа тестирования ДНК явно страдает от какой-то человеческой ошибки.

Выдвигали даже предложения о том, чтобы парламент Великобритании объявил вне закона любые будущие программы массового скрининга, поскольку они нарушают основные права человека и в любом случае не работают.

Но реальный страх, охвативший общественность Лестершира, заставил большинство местных жителей считать усилия полиции по поимке убийцы более важными, чем любой из вопросов, поднятых где-то далеко.

В течение восьми долгих месяцев в общей сложности 5511 мужчин сдали образцы крови. Отказался лишь один человек. Тем не менее совпадения с образцами спермы по-прежнему не были обнаружены, поэтому детективы расширили границы территории, в которых вели свою охоту на серийного убийцу.

Так среди новых зарегистрированных оказался и Колин Питчфорк, 27-летний пекарь и отец двоих маленьких детей. Тремя годами ранее его допрашивали о передвижениях в вечер убийства Линды Манн. Он сказал детективам, что присматривал за своим маленьким сыном, и алиби подтвердилось.

В конце июня 1987 года местный житель по имени Иэн Келли рассказал своим приятелям в местном пабе, что ему заплатили 200 фунтов стерлингов за предоставление полиции образца ДНК за одного из друзей, которым оказался Колин Питчфорк. Келли открыто признался, что выдавал себя за пекаря на анализе. Он сказал, что Питчфорк попросил об этой услуге, потому что якобы уже проходил тест за другого друга, осужденного за непристойное поведение в молодости. Питчфорк вставил в собственный паспорт фотографию Келли, чтобы тот мог показать его в центре тестирования в качестве подтверждения личности, прежде чем сдать тест. И даже отвез его на анализ в школу и подождал снаружи, пока у друга возьмут образец крови.

Через шесть недель после хвастовства Келли в пабе – в августе 1987 года – один выпивавших с ним в тот вечер пересказал эти слова местному полицейскому. Келли арестовали, и в течение нескольких часов Питчфорк также оказался под стражей. Анализ ДНК вскоре подтвердил, что именно Питчфорк совершил оба убийства. Зачитав подозреваемому права, детектив спросил его о последней жертве.

– Почему Дон Эшворт?

Убийца пожал плечами и ответил:

– Возможность. Она была там, и я там был.

Питчфорк признался в обоих убийствах и двух других сексуальных посягательствах. Он сказал, что, когда изнасиловал и убил Линду Манн, его машина была припаркована неподалеку, а на заднем сиденье спал его маленький сын.

В конце концов Питчфорк предстал перед королевским судом Лестера и признал себя виновным в двух убийствах, двух изнасилованиях, двух случаях непристойного нападения и в сговоре с целью препятствования правосудию. Он даже признался в своем фетише на обнаженных женщин, импульсе, который привел к сексуальному насилию и, наконец, убийствам.

Психиатрическое заключение, зачитанное в суде, гласило, что у Питчфорка было «расстройство личности психопатического типа, сопровождающееся серьезной психосексуальной патологией», и предупреждало, что он, «очевидно, останется чрезвычайно опасным индивидуумом, пока психопатология не будет устранена». Его приговорили к пожизненному заключению и установили минимальный срок отбывания наказания 30 лет.

В то время как работа профессора Джеффриса спасла невиновного Ричарда Бакленда от серьезной судебной ошибки, признание вины Питчфорка в суде означало, что доказательства ДНК не были строго необходимы обвинению. Это важно, поскольку свидетельствует о том, что новая наука была еще не всесторонне опробована в качестве ключевого доказательства в суде, хотя и стало ясно, что метод, созданный профессором Джеффрисом, обладает огромным потенциалом для полицейских по всему миру. Некоторые в Великобритании признали, что новую систему опознания вскоре могут внедрить в работу полиции на регулярных условиях, и многочисленные лаборанты и криминалисты начали обучаться работе с ДНК, готовясь к этой «золотой лихорадке».

В течение пары лет наборы для тестирования ДНК включили в большинство средств опознания для правоохранительных органов, и профессора Джеффриса восхваляли как научного гения. Сам ученый вскоре стал известен как отец «генетической дактилоскопии». В 1994 году королева посвятила его в рыцари за заслуги в области науки и техники. А «монстр» опознания по ДНК, которого он создал в лаборатории в Лестере, набирал все большую силу.