Текст книги "Предел прочности"

– Народ, вы дверь пробовали толкать?

– А мы думали, закрыто, – пролепетал Вейзер, сводя глаза в кучу.

Говорить с ними сейчас было столь же разумно, как вести беседу с телевизором. Он может рассказывать, отвечать, но не факт, что тебе, и не факт, что по теме. Сначала я помог подняться соседу, который сидел сверху на Маргарет, потом наступила очередь девушки. Стоило мне потянуть ее за руки, как гибкое тело очутилось в объятьях, а жаркие губы впились в мои, проталкивая острый язычок сквозь зубы. Рот наполнился пряным вкусом алкоголя. Преодолевая боль в шее, я с трудом вырвался из крепкой женской хватки.

– Привет, – мило прощебетала она, едва наши глаза встретили. Глаза… На удивление трезвые глаза Маргарет притягивал к себе магнитом. И спустя мгновение я почувствовал хватку женских пальчиков на собственном хозяйстве. – О, малыш, да ты меня уже хочешь.

– Чай горячий хочу, – едва я проговорил, спотыкаясь, с заминками. Так сказал, что сам себе не поверил.

– Врушка, – она щелкнула меня ноготком по кончику носа. – Твой дружок рад меня видеть.

Узкая ладошка заскользила по ширинке, совершая поступательные движения вверх-вниз. Влажные губки девушки призывно приоткрылись, выпуская наружу острый кончик языка. И я почувствовал манящий запах духов и женского тела. Кажется, сознание погасло на мгновение, а потом ее взгляд…

– Тебя ждет Николас, а меня горячий чай, – я перехватил женское запястье и с силой втолкнул сопротивляющуюся Маргарет внутрь комнаты. Девушка зашипела разъяренной кошкой, вмиг потеряв былую нежность. Фигурка ее приобрела воинственную грацию, а Вейзер… Вейзер вел непримиримую борьбу с собственной сорочкой, пытаясь стянуть ее с головы. Это было последнее, что я увидел, в срочном порядке захлопывая дверь и наваливаясь на нее всем телом. Так и простоял с минуту, справляясь с дыханием и охватившем тело возбуждением. Чертики внутри меня толкали, звали зайти внутрь, горячо убеждая, что ничего еще не потеряно и секс с горячей тигрицей может стать прекрасным завершением хренового дня. Но стоило вспомнить взгляд Маргарет и ледяной душ мигом остужал закипающие мысли. Слишком трезвые глаза для пьяной девушки, трезвые и чуток отстраненные, наблюдающие за тобой как за бабочкой, насаженной на булавку.

Из комнаты заскреблись, так что я вздрогнул, а когда зашевелилась дверная ручка, навалился всем телом, будто изнутри в коридор грозило прорваться неведомое чудище.

– Кто? – голос предательски дрогнул.

– Это я, – даже как-то растерянно поведал Вейзер. – Спасибо… освободил комнату.

Я осторожно приоткрыл дверь и обнаружил на пороге полураздетого соседа. Увидев меня, он просветлел и полез обниматься, даже чмокнул в щеку. Благо, обошлось без языка.

– Ты это…через полчаса приходи.

– Через час, – послышался голос Маргарет из комнаты. Из-за плеча Вейзера я разглядел обнаженный силуэт девушки, лежащей на кровати.

– Ну…ты понял. Приходи потом… Извини что так… посреди ночи, сам понимаешь… бывает.

– Бывает, – согласился я. – Иди давай, ждут тебя.

Я аккуратно закрыл дверь, стараясь не прищемить подробности новоявленному Ромео. Он продолжал бессвязно бормотать, но я уже не слушал его, двинувшись в сторону залы. Голодный с обеда желудок заявил о себе протяжным урчанием, напоминая о том, что чаем одним обойтись не удастся. Целый час в запасе, почему бы и не перекусить.

С мыслью о ватрушке я едва не налетел на человека, неожиданно возникшего из темноты коридора.

– Ох ты ж е…

Крутанувшись вокруг оси, едва ушел от столкновения, угодив прямиком в стену. Удар пришелся по касательной, не сильный, но вот шею снова пронзило болью. Из полутьмы на меня уставились испуганные глаза. У Альсон и без того они были большими, сейчас же два поблескивающих блюдца под распахнутыми ресницами казались просто огромными.

– Извини, – тихо пролепетала она.

– Лиана, ты чего посреди ночи, – выдал я внезапно осипшим голосом, пытаясь понять, что с ней не так. Наряд. Первый раз видел ее в такой несуразной одежде: большие бесформенные штаны и свисающая с худеньких плеч безразмерная футболка. С другой стороны, чему удивляться, ночная одежда не подлежала регламенту со стороны руководства. К примеру, у Луцика была пижама, а Авосян щеголял в белых носках и атласных трусах цвета красного знамени.

– Я в зал шла.

– Только не говори, что втихую по ночам кушаешь. При таком телосложении сроду не поверю.

– Я попить.

–Тогда пошли, составлю тебе компанию. Ты не против?

Наша скромница мотнула головой, да так активно, что волосы закрыли лицо. Как же она напоминала мне сестренку, в ее огромной розовой пижаме с пингвинятами. Она так же шарахалась призраком по углам, в тщетных попытках проснуться перед школой.

– Представляешь, сегодня только позавтракал. Пару пирожков с мясом и чай, – рассказывал я девушке, тенью следующей за мною. – Хотя вру, было еще пирожное с фруктово-ягодным повидлом. Яблоки и вишня, а может сливу добавили. Ты не знаешь? Оно выглядело интересно, в форме корзиночки, залитое кремом, а сверху шоколадная шапочка.

Я говорил о всякое ерунде, попутно нагружая поднос оставшейся в холодильнике снедью. Девушка все так же стояла рядом и внимательно слушала. Когда я сел за столик, она молча села рядом, сложив перед собой пустые руки.

– Ты же пить хотела?

Девушка испуганно вздрогнула, уставившись на меня своими глазищами.

– Слушай, Лиана, я тебя в заложники не брал.

– Я знаю, – тихий, едва слышный голосок.

– Знаешь, а ведешь себя именно так. Словно я принуждаю сидеть тебя рядом. Хочешь, можешь идти спать, я в тишине поем. А если хочешь, могу чаю налить. Кстати, здесь есть отличный черный с подсолнухами на этикетке.

– Хочу, – снова тихий голос.

– Причем здесь подсолнухи, это же чай, – проговорил я мысль, впервые пришедшую в голову. Кажется, мое сознание подвисло на несколько секунд, а когда вновь заработало, ничего не изменилось – девушка все так же сидела рядом и внимательно смотрела на меня своими огромными глазищами. – Ну значит чай.

Я нес всякую ерунду, угощая девушку свежезаваренным напитком и оставшимися с утра пирожными. Изредка прерывался на еду, но едва откусив огромный кусок мяса, продолжал болтать снова, с трудом произнося слова с набитым ртом. Кажется, со стороны это выглядело смешно, потому что девушка периодически улыбалась, а под конец и вовсе засмеялась, хотя я и рассказывал грустную историю о вывихнутом пальце.

– Извини, – сдерживая улыбку, произнесла она, – у тебя помада на лице.

– Это не моя, – сорвалось у меня с языка. Поняв, что сморозил глупость, я уточнил: – это Вейзера, то есть она…

Девушка проявила корректность, оставив мое сомнительное признание без вопросов. Вместо этого она произнесла:

– Следы с левой стороны, прямо возле носа.

– Где? Здесь? Здесь? – я начал спешно водить пальцами по щекам, стирая невидимую губнушку на лице.

– Лиана засмеялась, да так весело, что невольно улыбнулся и я. У нее был хороший смех, красивый, звонкий, а лицо приобретало новые черты, куда более мягкие и плавные, чем обычно. Кто бы мог подумать, что за внешностью вечно испуганного зверька скрывается столь миловидная девушка.

– Ты так еще больше размазываешь. Подожди, дай я, – Лиана протянула руку с сжатой меж пальцев салфеткой и аккуратно, не торопясь, начала оттирать помаду. Она касалась кожи излишне осторожно, так что в какой-то момент мне показалось, это не салфетка, а подушечки ее пальцев нежно скользят по лицу, гладят его, изучают. Я как завороженный, уставился в бездонные глаза, забыв обо всем на свет. И тут послышался шум.

Девушка в испуге отдернула руку, а я, повернувшись, увидел Ловинс, застывшую в проходе. Немая сцена длилась буквально секунды, после чего Катерина быстрым шагом скрылась в коридоре.

– Как в дешевом бразильском сериале, – вырвалось у меня, хотя внутри звучала сплошная нецензурщина.

– Я…я, пойду, – напуганная Лиана вскочила с места, опрокинув пустую кружку. Ойкнула, схватилась за кружку, уронив пирамидку чистых салфеток. Снова ойкнула и принялась собирать рассыпавшиеся веером белые конвертики.

– Что у вас здесь происходит? – МакСтоун появился ровно на том же самом месте, где мгновение назад стояла Катерина. – Ловинс чуть с ног не сбила, вы здесь милуетесь, а в комнате твоей ахи и вздохи на пол казармы.

– А ты значит подслушивал, – подколол я приятеля.

– Да какой там подслушивал. С ликера этого, будет он неладен, живот крутит, вот и ворочался с бока на бок. А потом слышу, стонет кто-то, да громко так. Каюсь, первым делом подумал про тебя с Вейзером, дескать дружат пацаны. И вдруг твой голос, заливается соловьем, только не из комнаты вашей, а из залы. Мастак ты девушкам ночью на уши приседать.

Том прошлепал в тапочках до холодильника и хлопнув дверцей извлек наружу бутылку.

– О, сочок, – произнес он довольный.

– Старичок, это все не от большого ума. Какой сок, когда у тебя желудок крутит. Воды простой попей.

– Животное что ли, воду простую хлебать.

Том сел со мной и начал с удовольствием отхлебывать сок, прямо из упаковки. Хорошо хоть, мой приятель был в спортивках и майки, типа борцовки, а то и без того красная от смущения Лиана грохнулась бы на пол. С МакСтоуна станется заявится в зал одних трусах.

– Я…я пойду, – пролепетал она привычным тихим голосом.

– Иди, – одобрил Том.

– Подожди, я провожу тебя.

– Н-не надо, – девушка шарахнулась от меня, быстрым шагом отступила к проходу и скрылась в темноте коридора.

– Спокойной ночи, – торопливо произнес я, но ответом была тишина.

Том хлопнул меня по плечу:

– Извини старичок, что обломал тебе все. Но впереди еще не один месяц, успеешь огулять малышку. Слушай, я и не знал, что тебе нравятся костлявые. Она же худая, ни попки нормальной, ни сисечек, то ли дело Марго. – МакСтоун наклонился и доверительно зашептал: – старичок, я тебе так скажу, есть там за что подержаться.

А меня аж перетряхнуло. Кожа лица еще ощущала прикосновение пальцев Лианы, а сидящий рядом человек с цинизмом мясника рассуждал о ее сиськах и жопе.

– Знаешь, иногда складывается впечатление, что в этих стенах с Маргарет не спали только двое: я и толстяк.

– Скажешь тоже, – МакСтоун ухмыльнулся. – У тебя сложилось превратное мнение о нашей веселой блондиночке. Вести себя, как шлюха и быть шлюхой – две разные вещи. А Марго никогда не была шлюхой, стервой первостатейной это да. С другой стороны, какого поведения можно ожидать от ментата.

У слова «ментат» не было аналогов на русском языке или я просто не смог отыскать их в справочнике, встроенном в сознание. По звучанию возникала лишь одна ассоциация связанная с «Хрониками Дюны» Фрэнка Герберта. В книгах фантаста схожим термином обозначались «люди-компьютеры», обладающие феноменальными логическими способностями. Однако к нашей Маргарет это точно не относилось, скорее наоборот.

– Ментаты, кто это?

– Чертовы манипуляторы, – Том вытряс последние капли сока из пакета, а после прицелившись, отправил пустую тару прямиком в мусорную корзину. – Есть попадание, цель ликвидирована. Курсант Воронов, запишите тридцать очков на мой счет.

– Какие манипуляторы?

Том тяжело откинулся на спинку стула и с тоской посмотрел на меня.

– Старичок, времени два часа ночи и у меня нет никакого желания читать тебе лекции на сон грядущий.

– А если вкратце, не вдаваясь в подробности, – не отставал я от Тома и тот вынужден был продолжить.

– Если вкратце, то ментаты словами, взглядом, даже жестами способны воздействовать на человека.

– Гипноз?

– Нет, скорее манипуляция. Они считывают твое настроение, модель поведения.

– Читают мысли?

– Да нет же, старичок. У них нет никаких сверхспособностей, просто они замечают чуть больше других люди. Ну и могут этим пользоваться, – заметив мой непонимающий взгляд, Том тяжело вздохнул. – Так и думал, что парой слов не обойдется. Вот тебе простой пример: я вижу, как Марго тебя дразнит, а ты нет. Поэтому в данной ситуации я ментат, а ты старичок, банальный дурачок.

В памяти всплыл взгляд Маргарет, внимательный и изучающий, пока ладошка ее скользила по моей ширинке. А следом за воспоминаниями вернулось и чувство насаженной на булавку бабочки.

– Почему именно я?

– А с чего ты решил, что один такой? Она с каждым из нас играет свою игру, с кем-то большую, с кем-то маленькую. Просто тебе повезло оказаться в числе любимчиков, как и мне, впрочем. Да не смотри ты на меня так. Хрен его разберет, что у этой чокнутой бабы в голове творится. Знаю только, что любит она плохишей. И не проси меня рассказывать, кто такие плохиши, сил нету.

Про плохишей я и сам догадался, только никогда не думал, что попадут в их число. Дома был самым заурядным пацаном, ничем особым не отличался от сверстников, а здесь получил репутацию отморозка и все благодаря родному миру. МакСтоун с его помешанностью на войне и диковатыми повадками, был мне под стать.

– Я так понимаю, с тобой она тоже играла по-крупному, и ты ее трахнул.

Том с вселенской грустью в глазах посмотрел на меня.

– Ты же мне это постоянно советовал, вот я и догадался.

– Старичок запомни одну простую истину, если это однажды произойдет, не ты ее трахнешь, она тебя.

– Хорошо, на счет нас с тобой понятно, но Вейзер здесь каким боком, еще и в качестве официального парня? На плохиша он не тянет, скорее мишка ванильный.

– Повторяю, хрен его разберешь, что у этой чокнутой бабы в голове творится. Может нравится спариваться у тебя на глазах.

– Сомнительное удовольствие.

– Ментаты и этим все сказано, – Том снова посмотрел на часы, висящие под самым потолком. – Время позднее, спать пора.

– Заснешь тут, – с грустью произнес я. – Да и занято у меня. Обещал час не беспокоить.

– Целый час, – Том аж присвистнул от удивления, – Вейзер преувеличивает свои возможности. Минут десять от силы.

– Не буду спрашивать, откуда у тебя такая информация.

– А я тебе и не скажу. Пошли будить сладкую парочку, – Том легко соскочил со стула и пружинящей походкой скрылся в коридоре.

Догнал я его уже у самой комнаты, куда МакСтоун осторожно входил.

– Чего там? – прошептал я в нетерпении.

– Тихо… и темно. Кажется, спят. Аккуратнее, там стул под ногами валяется, а это что за… Свет включи! – последние слова Том не шептал, а говорил, что было сродни крику в сонном царстве.

– Свет включи, – бормотал я, нащупывая выключатель, – найти бы его еще, этот свет.

Пока я рыскал по стене в поисках клавиши, Том грязно ругался, нисколько не беспокоясь о спящей парочке.

– Это что, блядь, такое? – возопил он ко мне, стоило свету зажечься.

Я подошел ближе и обнаружил жидкость мутно белого цвета на его штанах. Этой же консистенцией была испачкана его ладонь, мелко дрожащая, с растопыренными в сторону пальцами.

– Я, конечно, не эксперт, но это или сопли, или сперма. Где ты нашел эту дрянь?

МакСтоун ткнул пальцем чистой руки мне за спину. Обернувшись, я обнаружил густые белые потеки по центру двери.

– Не хочу тебя расстраивать, старичок, но с учетом того, чем здесь занимались последние минут тридцать, вариант с соплями отпадает.

– Что, блядь, за херня, – проревел снова Том, не способный к ясности мышлению.

– Мне тоже интересно, почему Вейзер оргазмировал на нашу дверь, – я повернулся к приятелю, и встретившись взглядом с бешено вращающимся зрачкам, задавил очередную шутку в зародыше. – Иди в ванну, умойся. Только рукой ничего не трогай.

Том буквально рванул к раковине, перепрыгивая на ходу через валяющийся на полу стул. А я тем временем вернулся к мирно сопящей на кровати парочке.

Вейзера практически не было видно, он сжался в комочек у самой стенки, уткнувшись носом в подмышку подруги. Сама Маргарет царственно возлежала на спине, запрокинув руки за голову. Светлые волосы веером рассыпались по подушке, прикрывая часть лица девушки. Сбегающие волнами пряди сверкали, играли на свету, словно водная поверхность на солнце, отчего их обладательница становилась похожа на божество озерного края из древнегреческой мифологии. Я невольно залюбовался образом спящей нимфы, ее прекрасными холмиками с розовыми ореолами торчащих сосков. Взгляд заскользил ниже, по плоскому животику к темной впадине пупка, еще ниже…

– Что, блядь, творится, – Вейзер не мог никак угомониться, что само по себе было странно. Я даже услышал новые истеричные нотки в его голосе.

– Спокойно, старичок, иду на помощь, – я включил свет в ванную и зашел. Нет, не зашел, а остановился на пороге, пораженный резким запахом блевотины. Вслед за запахом я увидел и его источник: на стенах, на полу, в раковине и ванной. А посередине всего этого стоял злой МакСтоун, успевший испачкать в полупереваренной пище штаны, майку и даже тапочки. Кого-то тошнило долго и основательно, било прямо фонтаном. – Старичок, ты главное не расстраивайся.

– Расстраиваться? Расстраиваться!? Я сейчас расскажу тебе, что такое расстраиваться. Сейчас пойду в комнату, и прямо вот этими вот руками, – Том для убедительности потряс конечностями, перепачканными чем-то склизким и розовым с бурыми кусочками, – буду душить эту суку, медленно и основательно.

– Том, ты это, ты главное руками не тряси, а воду я включу.

История повторятся дважды и оба раза не смешно. Надо отдать должное моему соседу, в этот раз он не навалил кучу и не измазался в экскрементах, но легче от этого не становилось ни мне, ни матерящемуся МакСтоуну.

Раздевшись до трусов, во избежание, я с трудом добрался до душа. Чистых плиток на полу практически не оставалось, поэтому пришлось применить чудеса эквилибристики, избегая встречи с рвотными массами. Том все это время стоял неподвижно, отслеживая мое перемещение яростно поблескивающими глазами.

– Пошла водица, – довольно сообщил я, направляя тугие струи из-под душа в ванную.

– Меня давай, – Тому не терпелось избавиться от гадости на теле.

– Подожди, старичок, сейчас подготовим чистый плацдарм.

Дальше дела пошли в гору. Я худо-бедно привел ванную в порядок, заодно отмыв следы семени на двери. МакСтоун за это время успел постираться и помыться.

– Три часа ночи и ни в одном глазу, – сообщил я товарищу, когда мы стояли в одних трусах в центре комнаты.

– Это была хреновая ночь.

– У меня еще был хреновый день, старичок. Так что можно смело говорить про целые сутки. Ну что, теперь по койкам, спать.

– Неа.

– Да ты издеваешься.

– Если бы. Ее видишь?

– Трудно не заметить прекрасную обнаженную нимфу и дрыхнущего рядом сатира.

Том был не знаком с древнегреческой мифологией, поэтому пропустил мое высказывание мимо ушей. Зато счел нужным напомнить о требованиях в академии.

– Нельзя Марго здесь оставлять, правилами запрещено ночевать в чужих комнатах. Ей влетит за сон в неположенном месте, нам за то, что не донесли.

– Так давай донесем. Я в смысле ее, а не на нее.

– Я разбужу ее соседку, а ты пока давай, найди в чем тащить тело будем.

Искать долго не пришлось: крепкое на вид покрывало валялось на полу, как и прочие вещи Вейзера. Заботливо накрыв девушку с головой, я отошел от кровати, довольный творением рук своих. И пусть Джанет попробует сказать, что мы не заботились о ее соседке.

Однако мои попытки создать благостную картину провалились в самом начале. Джанет Ли, фурией влетела в нашу комнату, распространяя вокруг себя приятный аромат благовоний. Волосы встрепанные, ноги босиком, из одежды лишь белые трусики, да короткая маечка, открывающая вид на плоский животик.

– И ты в трусах, – заявила она с порога.

Нашла в чем обвинять, наше нижнее белье прикрывало куда больше плоти в отличии от узеньких полосок Джанет. Я даже приготовил забавную шутку по поводу, но девушка вдруг окаменела лицом.

– Что это? – непроизвольный вздох сорвался с ее губ. Внутренне похолодев, я обернулся, ожидая увидеть очередной сюрприз веселеньких суток. Но картина была прежняя: за окнами лунная ночь, одежда разбросана по полу, а Марго продолжает спать с возлюбленным.

– Вы…, – девушка подлетела к кровати и отдернула часть покрывала с лица Маргарет. Подруга спала сном младенца, не давая ни малейшего повода за себя волноваться. Склонив над ней голову, Джанет несколько секунд прислушивалась, а потом спросила: – вы идиоты?

– Что? – не понял я.

– Вы идиоты, – утвердилась девушка в первоначальном предположении.

Я посмотрел на МакСтоуна в поисках поддержки, но тот лишь произнес с укоризной:

– Старичок, ты тоже хорош. С головой только трупы накрывают, примета плохая.

– Мне простительно, я…

– Хватит болтать, берите ее и несите, – перебила меня старшая по группе.

Прозвучи приказ десятью часами раньше, исполнил бы не задумываясь. Но на беду Джанет слишком много всего успело уместиться за этот временной промежуток. Череда событий превратилась в бесконечный кошмарный сон, выхода из которого мое сознание уже не видело, от чего и отключилось, оставив опцию наблюдателя. Что-то говорил, куда-то шел, зачем-то делал. Тело жило своей отдельной жизнью, а я лишь безучастно наблюдал картинку.

Вот и сейчас с губ человека, похожего на Воронова, слетели слова, которые я ни коим образом не фильтровал и не отсеивал.

– Тебе надо, ты и неси.

– Курсант Воронов, вам напомнить, кто здесь является старшим по группе?

– Лучше напомни о своих полномочиях и на какие случаи они распространяются.

Девушка перевела взгляд на Тома, но тот был неумолим:

– Я с Вороновым согласен, это чужие проблемы, таскать пьяных девиц мы не нанимались Нарушение зафиксировали и доложили руководству в твоем лице, дальше действую согласно регламенту.

– Том, ты серьезно? Ты понимаешь, о чем говоришь? Ты предлагаешь мне вот так вот просто пойти и заложить нашу одногруппницу?

– Она мне не «наша», – отрезал парень.

– Том, – произнесла девушка с какой-то неземной грустью, – ты ничего не путаешь? Она была и есть наша, какие бы глупости не совершала, Вейзер наш, Мэдфорд наш, а вот он нет, – последовал кивок в мою сторону.

– Может тогда ты Мэдфорда и его дружков попросишь донести нашу милую Маргарет до комнаты? А я посмотрю, куда тебя он пошлет. Пошлет без вопросов, я это знаю, ты это знаешь, и «не твой» Воронов это знает.

– Том, ты не такой.

– Только вот не надо этого.

– Том, пожалуйста.

– Даже не начинай.

– Том, я прошу тебя, не как старшая по группе, а как девушка, попавшая в непростую ситуацию. Том, пожалуйста, помоги мне, – голос Джанет звучал так нормально. Я до этого и не подозревал, что наша главная способна избавиться от командных ноток, лязгающих затвором в каждом слове.

МакСтоун вздохнул:

– Старичок, поможешь?

– Пошли, – произнес мой рот, пока наблюдатель оценивал новый образ Джанет

Мы раскинули покрывало на полу и аккуратно перетащили на него девушку. Причем мне достались длинные ноги, открывающие прекрасный вид в заповедные дали. Наблюдатель остался доволен обзорной площадкой, жаль, что слабость зрения не позволяла оценить красоту пейзажа в полной мере.

– Подняли, – я потянул свой край, через мгновение тоже самое сделал Том. Подняли легко, без особых затруднений и потащили в сторону темного коридора. Неведомо откуда на пороге возник Витор Луцик, который тут же принялся водить своей мордочкой из стороны в сторону, пытаясь вынюхать витающие в воздухе подробности. Джанет быстро прогнала крысообразного, придав тому ускорения в виде толчка в спину.

Мы продолжили свой путь без помех, но вот незадача, к концу коридора наши руки начали уставать.

– А на вид легкая, – просипел от натуги МакСтоун.

– МакСтоун, не выдумывай. Она весит пятьдесят пять килограмм, не больше, – Джанет вернулась к своему привычному командному тону.

– Тело полтинник, в грудях еще по десятке.

– Очень смешно, – оценила шутку с серьезным лицом девушка. – Меньше говори, больше сил останется.

Лично я видел причину в покрывале, которое не было предназначено для транспортировки человеческих тел. Ткань постоянно норовила выскользнуть из пальцев, заставляя лишний раз напрягать руки.

Когда до заветного финиша оставались считанные метры мы, не сговариваясь, ускорили ход, перейдя на легкую трусцу. Предостерегающий окрик Джанет подстегнул нас еще больше и в конечном итоге дуэт носильщиков не вписался в дверной проем. Том отделался несколькими царапинами на плече, а вот что случилось с головой Маргарет, предстояло узнать только утром. Бедная девушка всхрапнула, застонала во сне и снова превратилась в спящую нимфу, стоило переложить ее на кровать.

– А теперь выметайтесь, – поблагодарила нас старшая по группе и выставила за дверь. Мы оказали в тишине полутемного коридора, одни и в трусах.

– Том, пожалуйста, я прошу тебя как девушка, попавшая в сложную ситуацию, – начал я канючить тонким голоском. Макстоун стоически отнесся к клоунаде, только склонив голову к плечу. – Том будь милым и нежным, поцелуй меня в жопу, а потом иди на хрен.

– Старичок, имитация это не твое.

– Согласен, – не стал спорить я. – По комнатам и спать?

– Имитация не твое, а вот говорить разумные вещи тебе иногда удается.

На том и разошлись.

Следующий день выдался скучным. Учитывая насыщенные весельем предыдущие сутки, я умудрялся зевать даже на судьбоносных тестах.

– Курсант Воронов, вам не интересно? Может быть вы уже все написали? – не выдержал моей интеллектуальной физиономии Альфред Михайлович, возглавлявший комиссию на экзаменах.

Заверив председателя, что это далеко не так, углубился в список из ста вопросов. Правильно надо было ответить на пятьдесят, а точный ответ я знал только на четыре. Ожидаемое фиаско по итогам учебного квартала

Кто бы мог подумать, всего три месяца назад я искренне завидовал будущим выпускникам с их волшебным словом из трех букв ЕГЭ. До чего же легко им будет отвечать имея перед глазами четыре возможных варианта. Даже не зная вопроса всегда можно прикинуть и догадаться логически или положиться на удачу. Ведь никто не отменял двадцать пять процентов успеха согласно закону вероятности. И уж точно тесты были куда легче устного ответа перед живым преподавателем. Так я думал до недавнего времени, пока не столкнулся с ситуацией на практике.

В школе учителя были настроены благодушно и тянули за уши даже самых отстающих, а лежащей передо мною бумаге было плевать. Она не задавала наводящие вопросы, не превращала слабенькую троечку в отметку повыше, только потому что годовая была четыре. Бумаге было плевать и на тебя, и на законы вероятности, которые не помогут преодолеть заветную планку в пятьдесят процентов.

Я ждал результатов тестов вместе со всеми в общей зале казармы. Оценки с минуты на минуту должны были появиться на экране телевизора. Народ волновался, гудел, кучкуясь прямо под монитором. Как будто близость к картинке с пейзажами способна была обеспечить парой лишних баллов.

МакСтоун, первоначально сидевший со мной за дальним столиком, не выдержал всеобщего напряжения и примкнул к остальным, где спустя мгновение о чем-то ожесточенно спорил с Авосяном. Мэдфорд со своей свитой занял лучшие места, непосредственно перед экраном. Нервозность коснулась и отпрыска знатного семейства, хотя тот пытался выглядеть хладнокровным. Чуть правее стояли Ловинс и Ли с их вечным Санчо Панчо в лице Энджи. Катерина внимательно слушала суетящегося толстяка, а ее подруга взглядом коршуна окидывала толпу. Сомневаюсь, что ее волновали результаты тестов, скорее поводом для волнения был Авосян, способный нажраться в любую минуту и отсутствие алкоголя в баре тому нисколько не мешало. Марго и Вейзер были хмурыми после вчерашнего. Любвеобильной парочке повезло, что тесты были назначены на два пополудни. За это время они успели выспаться и подлечиться, приведя себя в надлежащий вид. О вчерашних похождениях напоминал разве что пластырь на лбу Маргарет, едва виднеющийся под светлыми волосами.

Я повернул голову и встретился с внимательным взглядом Лианы. Поняв, что обнаружена, девушка поспешно отвернулась, но сделала это настолько неловко, что отпали всякие сомнения в целенаправленности ее наблюдения. Изучает диковинку из 128 параллели или влюбилась после ночного разговора? Влюбилась она, как же. Девушка скорее ментат, вроде Маргарет, затеявший хитрую игру в кошки-мышки. Все они тут сплошь аристократы и экстрасенсы.

Ложечка грустно стукнула о край пустого бокала. Чай закончился, и я собрался было идти за новой порцией, как вдруг зал взорвался эмоциями – на экране появилась долгожданная таблица с результатами. Слишком далеко, что бы можно было прочитать информацию. Я с грустью отставил пустой бокал, и встав из-за стола, направился к эпицентру гомонящих сокурсников.

– Старичок, ты не расстраивайся, – неожиданно на пути возник МакСтоун. Рядом с ним мелькнула довольная физиономия Энджи. Завидев меня, он попытался изобразить торжествующую позу, но я прошел мимо, не останавливаясь.

– А вот и наш худший ученик на потоке собственной персоной. Поздравляю! – это уже Мэдфорд и компания, одарили меня аплодисментами. Ноги продолжали нести вперед, пока путь не перегородила огромная фигура Авосяна. Она скальным утесом возвысилась надо мной: не обойти, не перепрыгнуть.

– Пить не буду, – отрезал я.

– Зря, – констатировал Авосян и сделал шаг в сторону, освобождая путь.

Список курсантов на экране отображался согласно рейтингу, начиная от лучшего результата в самом верху и заканчивая моей фамилией в самом низу.

– Ничего, старичок, вот начнутся стрельбы, тогда мы покажем, – рядом снова стоял МакСтоун.

– Пятьдесят три балла, – невольно произнесли мои губы. Гребаные пятьдесят три балла. Придется проставляться ночному пловцу.

Глава пятая.

За окном шел весенний дождик. Редкие капли стучали по стеклу, оставляя за собой искрящиеся на солнце дорожки. Вдалеке раскатисто громыхнула стихия, так и не заглянувшая к нам в гости. Ливень прошел стороной, самым краешком свинцовых туч зацепив небо над казармами. А так все грозно начиналось: с молниями и ветром, играющим стволами сосен, что струнами на гитаре. Только в отличии от музыкального инструмента мелодия вышла куда хуже: сплошной треск и скрип.

Именно под этот аккомпанемент я принялся читать пухлое письмо с родины. Содержание было оригинальным, без всяких «здраствуй, сыночек, как твои дела» или «мы все очень скучаем, любим, целуем». Не сомневаюсь, пиши письмо мама, подобных оборотов было бы предостаточно. Но автором послания выступала служба безопасности, а в руках была стенограмма телефонных переговоров между мною и родителями.

Шесть звонков, шесть разговоров, равных количеству дней, которые я провел вне дома. Мама сильно бы удивилась, узнав, что родная кровиночка девятый месяц живет в казармах академии из параллельного мира. Удивилась бы или хватил инфаркт, учитывая сколько переживаний было из-за временного переезда в соседний город, до которого на машине полтора часа езды. В этом плане папа был молодцом, являя пример мужской выдержки. Судя по распечаткам, мать пару раз передавала отцу трубку со словами: оторвись ты от своего футбола, иди поговори с сыном. Старший Воронов от экрана отвлекался и задавал два своих коронных вопроса: как дела и ждать ли старикам внуков. Получал нагоняй от матери за дурацкие шутки, вздыхал и возвращался к просмотру матчей чемпионата мира.