Текст книги "Мягкая машина"

5. Преждевременный ответ

Трупы висят с расстегнутыми штанами на дороге в Монтеррей… отчетливо и ярко впереди – голые почтовые открытки и детские башмачки… Человек возвращается к тому, что оставил в нижнем белье, сбросившем мальчишеское тепло в 1929 году… Бедра похлопали по кровати, подпрыгнули кверху жопой… «Джонни дрючится»… Чашка разбита… слабость… Термодинамика ползет домой… игра в пустые руки… постельные картины задают мертвый вопрос… резко пахнет мертвечиной, открывается…

– Ми-истер, вас достает медузообразность… Этого ждете?

Улицы идиотского наслаждения… обсидиановые дворцы рыбьего города, пузыри медленно выжимают белье на пол, ископаемые остатки оргазма…

– Вам достается нечто вроде медузы, ми-истер.

Его глаза, спокойные и печальные, как котята, учуяли выгоду:

– А я ему и говорю: расторгаю, мол, контракт… Вешаюсь в ваших грязных фильмах в последний раз… Три тысячи лет в шоу-бизнесе и до сих пор не выношу подобных номеров вроде этого…

Уличные мальчишки из зелени с идиотскими жестокими улыбками и полупрозрачной янтарной плотью, душистые жасминовые испражнения, лобковые волосы, которые колют иглами наслаждения… удовлетворяют ничтожные желания позвоночника… чередуют терминальную плоть, когда раскалывается яйцо.

– Это гиблое место, ми-истер… Место последней ебли для Джонни.

Улыбка идиотских предсмертных судорог… Его янтарная плоть покрывается пленкой неторопливого растительного гниения… неизменно появляется, когда раскалывается яйцо, из сломанных позвоночников струится белый сок… из его рта пахнуло угольным газом и душистыми фиалками… Мальчишка спустил свои порыжевшие черные брюки… нежный мускусный запах грязного белья… одежда, жесткая от масла, на красном кафельном полу… голый и строптивый, его уличномальчишеские чувства метались по комнате в поисках остатков выгоды.

– Пойдете со мной, ми-истер? Последний раз перепихнуться.

Странный цвет в его глазах, увидел все по-другому, лицо прозрачное, со всеми сточными канавами смерти… Сухостои разносят пряные запахи по всему сортиру… грязное белье под потолочным вентилятором… призрачное вожделение комнат с закрытыми ставнями… он забыл на моей кровати рубаху…

– Джимми Шеффилдз все еще так же хорош, как прежде.

– Он обслуживал клиентов надувательством, ми-истер… Вот доктор Бенвей и учуял выгоду… Эта особая порода плюет на контракт: Передатчик раскалывается яйцом… Крысиные позвоночники обрастают грибной плотью… Мальчишка опустился в твоей комнате в поисках остатков… Имел тряпку на теле из растения… Опустил свои брюки и член.

– Кто вы?.. Моя лодка…

– Запахи по всему сортиру… Навозная куча… Ми-истер.

Священные Сточные Канавы Смерти… мальчишка опустился под болотным кипарисом и завалился спать в грязном белье… (пустился в путь пешком через безлюдные поля… маленькая хижина на окраине… Писатель оглядел нас обоих – хорош, как прежде). Начали возникать идиотские картины…

«Вам достается нечто желеообразное с коленями, подтянутыми к подбородку… унылый маленький ирригационный канал… Попугай на плече бередит душу… Парализованный, кривляюсь в ваших фильмах в последний раз… Из меня ниже пояса… До сих пор не выношу подобного вида уличных мальчишек из зелени… Так вышло, что мальчишка сумел управиться со своим газом и душистыми фиалками… Эта местность приносит выгоду смуглым рукам, которые трудятся сообща во имя перехода на увлажненные земли… Циклотрон обсирает этих типов… Сплошь и рядом пахнут в любом образе… сильные дурные запахи от чужого… Джимми Шеффилдз вновь так же хорош… Дыхание уличного мальчишки расторгает контракт… желеобразных номеров вроде этого… Когда раскалывается яйцо, наши позвоночники обслуживают особых клиентов ископаемого оргазма».

Керосиновая лампа заливала светом красно-белую полосатую футболку и смуглое тело… Опустил свои брюки… лобковые волосы колют заношенное нижнее белье, вентиляторные запахи юноши сухостоят ароматы стирки… послеполуденный ветер там, где колышется тент…

«Приходишь в возбуждение от номеров вроде этого?.. Покажу тебе кое-что интересное: больная плоть обслуживает неистовую последнюю еблю для Джонни… постель покрыта пленкой, сами понимаете, глаза лезут из орбит… голые сладости по всей комнате, остатки юношеского образа, горячая сперма в Панаме… Потом мальчишка бросает свой бабский наряд и удаляется в раздевалку… Кто увидел все по-другому? Кто вы, когда их глаза лезут из орбит?.. Мандрагоровые запахи по всему сортиру… Мальчишка опустился, и мальчишка просыпается парализованный… Помни, бывает только один визит: железная крыша… грязное белье под одеждой… шрамовая ткань… комната с закрытыми ставнями… дурные запахи пищи… Я был не так уж и далек от того, чтобы стать хорош, как прежде… Обсидиань этого маклера, пока они на него не вышли… Краб неуклюже отступает… Вам достается нечто вроде пустыря… унылого маленького клочка земли, верно?.. мальчишеское лицо, зеленый шарф… в фильмах уже три… Пойми, пока я жив: трудиться я до сих пор не выношу. И такое получил задание… Конец начинает узнавать уличных мальчишек из зеленого паспорта, торгующих последней еблей, пока опускаются его брюки».

Пыль городов и ветровые лица приблизились к концу света… крик сквозь погруженный в облака далекий рассвет, раскатами возвращающийся в мировую слизь.

Пыльная сперма в пестром платке несет с собой послеполуденный ветер… под черным стетсоном сбросил свое заношенное нижнее белье… Керосиновая лампа заливала светом пистолет, хрупкие ноги и смуглое тело… одежда жесткая, в раздевалке вытирают друг друга… строптивые, пока другие двое наблюдали… Странный чужак спустил свои брюки… Смуглые руки пустили в грудь струю…

– Найди скупщика времени… Приступай к выполнению задания… Образ в той же позиции… Поменяй место своей защиты…

«Иоганнесбургский бидонвиль он обслуживал… Клиенты надували ниггеров из-за глазной ванночки выродков… Извергал на другой день Джонни… В вас текут хуесосы-пиздолизы… Эта особая порода плюется ватой и перемещается по радарному лучу службонепробиваемой мелкой капусты… Когда на ломках бил колотун, сказали вашему корреспонденту, что в героиновой затормозке нас охватывает сексуальная голодуха… Там находился параноидный экс-коммунист… Штопором своих известняков втер в меня Москву… Разбита слабость бильярдной… Раздраженно в Мексику… К тому времени у нас был вялый город вдалеке, двадцатые годы – слабые и прерывистые… Колея кончилась навеки в дюйме от двойного дна…

Они снесли передатчик… Крысы носились с почтой… Где-то к северу от Монтеррея мы встретились в одной из воюющих сторон… Взяли в плен позвоночную клинику и сварили из пленных студень… Нас обвиняют в назойливом приставании с помощью цепких сучьев… Первый отказался от вашей защиты, изо рта его текла кровь… Имел тряпку на теле… Дожидаясь демонстрации этого экспоната, спустил свои штаны, и я кончил спектроскопом… Вонь пошла, как от навозной кучи, брюки только рвутся на ветрах Стояка… Короче, мы попали в Священную Тополиную Рощу… Это единственный способ выжить… сперма под болотным кипарисом… сладкое уличное дерьмо, и теплый весенний ветер пощупал мой член… (мертвая птица в черной болотной воде)… Он валился наземь средь деревьев, раз пять кончал в свое тряпье.

Он сказал мне, что может устроить дальние места… в маленькой хижине на окраине… буравящий взгляд бледно-голубых елейных глаз… Писатель оглядел нас обоих, и улыбнулась область низкого давления, в руках у него была бумага на обмен… слабая и прерывистая перед тем, как начали возникать картины: «Господи боже мой, видали, как возле ирригационного канала мой мальчик подтягивает колени к подбородку и выбрасывает в воздух струи?»

Когда я выпустил заряд, я был парализован снадобьем… бьющаяся в судорогах крепкая самка вытекла из меня ниже пояса… На телеграфном столбе висит трепещущее существо особого пола… А потом я почувствовал это внизу, в балагане фрагментарного розового цвета…

Холодные тени гор на чердаке… я пошел вместе с мальчиком в его подвал… Хотите знать, что произошло, у мальчика сухостой мог держаться всю ночь?.. Человек возвращается к чему-то, глядя на синие горы… и так день за днем… мировые послания на стене сральника… член, пускающий струю известняка… летний рассветный запах мальчишеских яиц, и дело с концом… та местность, где видимо-невидимо жителей не будут трудиться сообща… мне это не по душе… Дышал с голодухи и решил поклянчить у ребят… Мы обнаружили Матушку Грин в ваших обломках, с ней были и другие из его опустевшего члена… жуткие метаморфозы, и циклотрон обсирает этих типов… (У вас веревки не найдется?)… Быть может, я прошу слишком многих земледельцев…

Сплошь и рядом мы держим эту старую корову в узде… Вводи любой образ в освежающий напиток, ладно?.. Смочить, опять уснуть – и сухостой таким путем устранялся… Слушай, началось целое нашествие, и он усадил меня резвиться на рыбалке… молча и с дрожью принимая все это во внимание, мы двинулись накрепко… на противоположном склоне тоску мы разгоняли в меру сил… на чердаке амбара день и ночь пахли его тонкие хлопчатобумажные брюки… Он проснулся и поверил, не убедившись собственными глазами.

Джимми, как говорится, кое-чем занят… мальчишки все в угольной пыли… Быть может, я прошу слишком многих… (У вас веревки не найдется?)… Так вот, тот однокомнатный мальчишка – его член встал во влажном сне… с улыбкой смотрит на свою промежность… оголил и дотронулся… встает накрепко… Разворачивает меня, кончик его члена блестит… Тот запах пропыленной комнаты липнет к нему, как… Чувствительный и лишенный кожи, подошел к потайной виселице… внизу открытая дверь для истребления призрачных убийц… Запах спермы проникает в мозг… Джимми с жестокой идиотской улыбкой хватает его за локти, переворачивая его на сладкие места… Нашел пижамный шнурок и связал мальчишку… Джимми лежит и посасывает его медок… Должно быть, отключился в пивной «Мандрагора»… Так называемые рок-н-ролльщики изощряются в остроумии на массивном диване-кровати со старыми башмаками и пальто, которое кто-то вырулил… Мальчишка просыпается, парализованный в закладе… Подобрал имя, которым ты так и не научился пользоваться… Эти ходкие товары открывают прямой выход на поставщика, сплошь и рядом… цена попахивает высохшей спермой… Я был на крыше, так что сладкое юное дыхание принес скупщик времени…

Ворота в белом пламени… Преждевременный ответ мальчишке просыпается нагишом… На брюхе, правда?.. Ах, вот и железный холодок во рту… Приходи ко мне вечерком в выкручивающих кости спазмах… Серебристый свет озаряет кое-что интересное… Мальчишка чертами лица помоложе, конечно… Подожди минутку… В данном случае бесполезно… Попробуй, если тебе нужно никчемное старое дерьмо, вопящее без тела… Прокрути два года, операция окончена… Мы?.. Ну, а конец – это кто?.. Quien es?..[18]18
  Кто там? (исп.).


[Закрыть] Конец света, когда мальчишка в бабском наряде удалился в раздевалку… Мой паж знает столько изящных способов в постели… Сами понимаете… Глаза лезут из орбит… а что – сладости и сигареты… прямая кишка открыта, теплый мускулистый мальчишка становится неудержим и пронзает юношеский образ… горячая сперма вне себя в панаме… американские горы, когда их глаза лезут из орбит… Знаешь ответ?.. две жопы и мандрагора… Они будут делать это каждый раз… Рок-н-ролльщики изощряются в остроумии с неодолимой девицей с Минро, вытирают жопу в женском туалете… а мальчишка просыпается парализованный от мышьяка и кровоточащих десен… Помни, бывает только один визит особого сорта… Вампиры плотских соков – это гнилостный запах льда… Бесполезно, no bueno – хоть сразу, хоть частями…

Мотив замены пищи, он склонен отбирать ключи… Установлено, что судьи любят, когда это заперто… Исполняющий обязанности врача в Данкмуре сыт по горло – пойми, пока я жив… Конец начинает узнавать, чей повешенный… Еще один, последний шанс?.. Вернись к испанскому соблазну, угрюмая матрона бинтует писаку… Шок, когда ломается шея, уже далеко… В этом гостиничном номере ты уже, конечно, мертв… Мальчишка вытягивает ногу, его член толчками встал… Однако… э-э… ну да, видишь ли искры от горящих крылышек насекомых…

В лучах полуденного солнца, в расстегнутой рубахе, Кики выходит вперед… Выгнув тело, стоял нагишом, поплевывая над приливной равниной, босые нога в собачьих экскрементах… печальный слуга в сепиевых облаках Панамы…

Датированные задним числом чеки возвращаются со всех сторон в зеленом местечке близ стадиона… Приходи и дрочи… паспортные торговые автоматы… Джимми шел по Норт-энд-роуд… (заторможенные лошади тащат телеги… мальчишка весь в угольной пыли)… область низкого давления и поднимается ветер… Приблизился к туалету «Конец света» и встретил широкоплечего мальчишку – черные глаза ярко блестят в свете уличных фонарей, толстый шелковый шарф заправлен в красно-белую полосатую футболку… В однокомнатной квартире мальчишка сбросил одежду и уселся нагишом на кровать, пуская сквозь лобковые волосы сигаретный дым… В дыму встал его член… Сощурив острые глазки, с улыбкой, которая, строго говоря, не была улыбкой, он смотрел, как Джонни складывает свою одежду… чувствительный и лишенный кожи, уже голый, член его пульсировал… Джимми взял свой ключ и положил его в рот, всосав вкус металла… Второй сидел и молча курил… Неторопливая капля смазки выдавилась из кончика его члена, поблескивая в свете уличных огней… На усиливающемся ветру хлопали ставни… По пропыленной комнате распространился гнилостный растительный запах, по розовым обоям неслись теневые автомобили.

У К9 была назначена встреча в пивной «Шеффилд Арме», но на месте назначения затухала короткая волна… Кажется, налево? или направо?.. Прямо? в сторону? Норт-энд-роуд?.. Он шел мимо опустевших рыночных палаток, хлопали ставни… Ветер срывал покров с лиц, мимо которых он шел, чувствительный и лишенный кожи… Приблизился к «Концу света», ветер продувал опустевшие карманы времени… Никакой «Шеффилд Арме»… Назад в свою комнату, полную теней… Там он сидел на кровати с улыбкой, которая, строго говоря, не была улыбкой… Возле умывальника какой-то мальчишка пользовался его зубной щеткой.

– Кто эти люди?

Мальчишка у умывальника обернулся:

– Вы меня не помните? Ну да, мы же встречались таким образом, что… – Зубная щетка у него в руке была вся в крови.

Джимми уселся на кровать, испытывая зуд в прямой кишке… Второй взял свой шарф и пропустил его сквозь пальцы, глядя на Джимми с жестокой идиотской улыбкой… Руки его сомкнулись на локтях Джимми, переворачивая его на кровати на брюхо… Мальчишка нашел пижамный шнурок и связал Джимми руки за спиной. Джимми лежал, глотая воздух, и посасывал ключ, ощущая во рту вкус металла… Второй оседлал тело Джимми… Он поплевал на ладони и натер слюной свой член… Положив руки на ягодицы Джимми, он раздвинул их и уронил плевок на прямую кишку… Он подсунул шарф под бедра Джимми и натянул его тело на свой член… Джимми глотнул воздуха и покорно подвинулся… Мальчишка передвинул шарф по телу Джимми к самой шее…

Он, должно быть, отключился, хотя в пивной у него было не так уж много выпивки… два так называемых двойных бренди и две бутылочки ячменного… Он лежал на массивном диване-кровати в незнакомой комнате… и одновременно знакомой… в башмаках и пальто… такого пальто у него быть не могло… просторное зеленовато-голубое твидовое пальто… К9 мог позволить себе лишь тесные черные «честерфилды», как правило, покупал поношенными в ломбардах… У него было крайне мало денег на одежду, хотя он и любил носить «наряд банкира», как он выражался… черные костюмы… дорогие галстуки и льняные рубашки… А здесь он был в таком пальто, какого никогда бы не имел и не носил по доброй воле… чужая комната… однокомнатная квартира… дешевая мебель, чемоданы открыты… На покрывале К9 обнаружил два пыльных ключа… Уселся поудобнее и принялся подбирать себе имя… на кровати, строго говоря, не было улыбки…

«Ты так и не научился пользоваться своим Джимми… неторопливо с правом… будут и другие за его спиной с шарфом… Мы же встречались, сами понимаете, таким образом, что в запахе ячменного… Вы меня не помните?»

Вкус крови в его глотке, одновременно знакомый… и пальто… чужое… все в угольной пыли… Однокомнатный мальчишка, как всегда бывает, складывал свою одежду… лежал, глотая прохладу в сегодняшнем дне…

«Юркнул в то, что можно назвать стеганым одеялом, и воспользовался драгоценной возможностью растянуться с оптовой стороны… Научился ценить эти ходкие товары сплошь и рядом… Да-да, провизию… Она принялась визжать, требуя приемлемой цены… Я был на крыше, так что мне пришлось ее выпороть… Найди скупщика времени, прежде чем начать сеансы… Выбора нет, если они, к примеру, приступят к выполнению задания… Придется отпускать по дешевке и начинать дальнейший визг на ту же тему… парочка надежных воришек… Работа стабильно встречала меня у ворот… преждевременный ответ для использования против любого, кто вздумает вмешиваться… Мне нет-нет да и приходилось для разнообразия пускать его в ход, но, как правило, что называется, враги наемника… Это было сделано весьма современно и удобно… Подобрал порезвиться с кнутом да пряником… Прямо, в сторону? Кровать на брюхо, правда?.. Ах, вот ты где – за его спиной с шарфом… Руки из 1910 года… Выбора нет, если он разделся… Придется отпускать по дешевке и начинать нагишом».

Затягивал шарф на шее Джимми все туже и туже… Джимми глотал воздух, кашляя и харкая, лицо распухло от крови… Он испытывал зуд в позвоночнике… Внезапно все его тело покрылось грубой черной шерстью. Сквозь десны с невыносимой зубной болью прорезались клыки… В глазах его вспыхнул серебристый свет.

Он решил взять пальто с собой… Мог миновать кого-нибудь на лестнице, и они приняли бы его за жильца, ведь мальчишка телосложением и чертами лица походил на него – помоложе, конечно, но люди не наблюдательны сплошь и рядом… Осторожно…

«Осторожно… следи за выходами… Подожди минутку… В данном случае бесполезно… Следи за волнами и долговременными расчетами… Нет смысла выходить… Попробуй, если тебе нужно… Все умирает в конвульсиях, вопя без тела… Знаешь ответ?.. Мышьяк два года: операция окончена… Мы – это мышьяк и кровоточащие десны… Кто? Quien es?.. Конец света, яркий и отчетливый… Вот и вызвал в воображении широкоплечего, и черные глаза ярко блеснули… теневые автомобили в пропыленной комнате… Мой паж знает однокомнатную квартиру из чемодана здесь, на кровати, где вы меня познаете с жестокой идиотской улыбкой, пока глаза Джимми лезут из орбит… Шелковый шарф двинулся вверх, вытирая… Все его тело покрылось лобковыми волосами, раздиравшими плоть, как проволока… Сощурил глазки от запаха, который я неизменно ощущаю… Горячая слюна обожгла его прямую кишку открыто… Возбужденные мускульные сокращения… Кашляющий и харкающий юношеский образ на последнем издыхании скрылся в легкой дымке… сквозь десны кулаком ему в лицо… вкус крови… Жизнь из его ослабевшего тела хлынула в чужую плоть… идентичные эрекции в свете керосиновой лампы… задница и гениталии покрылись электрическими волосами… в глотке вкус крови… идиотским мамбо хлынула горячая сперма… один мальчишка нагишом в Панаме… Кто?.. Quien es?.. Смрад навозной кучи там, откуда вы меня знаете… запах, который я неизменно ощущаю, когда его глаза лезут из орбит…»

«Знаешь ответ? Мышьяк два года: доходяга-нембутальщик в Панаме 1910 года. Они будут делать это каждый раз… Вампиры бесполезны – все во власти неодолимой девицы с Минро…»

«А ты уверен, что они не ради безопасности?»

«Абсолютно уверен… Всего лишь для того, чтобы позаимствовать твое тело с особой целью («Отлично… Следуйте в лед.»)… В крови мышьяк и кровоточащие десны… Они пристрастились к ряду любых визитов особого сорта… Мальчишка-посыльный с таким вкусом разделся… признаков достаточно – уже голый, член его залечил шрамовую ткань… Вампиры плотских соков бесполезны… все – нечистоты… сладкий гнилостный запах льда… от них никакого проку… Все говорит о том, что бесполезно, no bueno – хоть сразу, хоть частями».

«Мотивы замены пищи не совсем бескорыстны… Установлено, что судьи любят кресло… Долгие годы он пользовался «Паркером»… Сыт по горло нынешней пищей в Акте Человекоубийства, и его место заняли другие… Короче, подумай заранее о том, что после этого в любом случае грядет отмена смертной казни, все высокопоставленные мошенники предпочтут заключить сделку в обмен на согласие прекратить казни через повешение… Благородно? Ничего… я был не так уж и далек от позиции…»

«Придется поторапливаться… Убери этого маклера, пока они на него не вышли… Так или иначе, окажем ему услугу…»

Маклера он нашел в кафе неподалеку от Сокко… неуклюжий, с грузным мускулистым телом и стрижеными седыми волосами… К9 отошел в тень и растянул свой экран разума… Маклер встал и зашагал по переулку… К9 вышел из темноты в своем новом пальто…

– А, это ты… Что-нибудь стряслось?..

К9 почтительно снял шляпу и прикрыл ею пистолет… В шляпу он запихнул толстый шелковый шарф Зеленого Мальчика… глушитель грубоватый, но в переулке никого не было… Находиться в пределах слышимости, когда Маклер обстряпывал с кем-нибудь свои делишки, было небезопасно… К9 стоял со шляпой в дюйме от живота Маклера… Он взглянул в холодные серые глаза…

– Да нет, все в полном порядке, – сказал он.

И всадил три «специальных полицейских» в массивное брюхо, тяжелое, как японский борец… Маклер раскрыл рот, пытаясь глотнуть воздуха, но дыхание сперло… К9 выпустил в него еще три и отошел в сторону… Маклер согнулся, сполз по стене и рухнул навзничь, глаза его тускнели… Ли бросил горящую шляпу и шарф на кучу испражнений и зашагал прочь из переулка, от его дешевого европейского костюма поднимался пороховой дым… Он пошел по направлению к плоти Испании и Пиккадилли…

«Поверни стрелку до упора… сыт по горло – пойми, пока я жив… работу надо выполнить и способ получил задание… конец начинает узнавать, чьи рапорты уже кончились… «Еще одна замена, – сказал он, – трогательная церемония»… Еще есть ты… Вернись к испанскому соблазну – это занавески под промокашкой писаки…»

Кто? Quien es?.. Вопрос уже далеко… В этом гостиничном номере ты описываешь запахи Испании… Мальчишка вытягивает ногу… Его член толчками встал в свете керосиновой лампы… потрескивание горящих крылышек насекомых… услышал море… жестяная лачуга над приливными равнинами… эрогенные зоны и перечные запахи…

В лучах полуденного солнца, в расстегнутой рубахе, когда упали его брюки… лежа на брюхе, вынул кусок мыла и намылил… Он глотнул воздуха и покорно подвинулся… запахи его ног в теплый летний день…

Кто? Quien es?.. впереди может быть лишь конец света, яркий и отчетливый.

Кики выходит вперед на пожелтевшем фото… В сползших брюках, выгнув тело, стоял нагишом, поплевывая на ладони… С ухмылкой опрокинул стаканчик… Над шелестящей приливной равниной юноши в акте, брюки спущены, босые ноги в собачьих экскрементах… Уличные запахи всего мира вернули красно-белую футболку смуглому Джонни… этот затхлый рассветный запах сна нагишом под потолочным вентилятором… Повалил его на брюхо, пиная ногами с неторопливым наслаждением…

«Спрятанные мертвецы тараторят в турникете… Некогда это был я, а теперь – звуковая дорожка задом наперед… ископаемый оргазм на коленях перед бессмысленным сотрудничеством». ветер по всему туалету… «j’aime ces types vicieux qu’ici montrent la bite»…[19]19
  Мне нравятся развратники, показывающие свой член (фр.).


[Закрыть] зеленое местечко возле водопроводной трубы… сухие листья, застрявшие в лобковых волосах… «Приходи и дрочи… 1929»… Проснулся в затхлом запахе торговых автоматов… Мальчишка в серых фланелевых брюках стоял там с ухмылкой, зажав в руке несколько дюймов… теневые автомобили и ветер в чужой плоти… приблизился к Концу Света. укороченный мальчишка на экране возвращает нам губы, вздохи и забытые руки всего мира…

На волноломе, под кружащим альбатросом, встретил мальчишку в красно-белой футболке… «Смугленького, ми-истер?..» теплый дождик на железной крыше… Мальчишка сбросил свое заношенное нижнее белье… В свете керосиновой лампы толчками возникли идентичные эрекции… Мальчишка подпрыгнул на кровати, похлопал себя по бедрам: «Я дрючить Джонни в жопу? Asi como perros?..[20]20
  По-собачьи? (исп.)


[Закрыть]» Прямые кишки сливаются под идиотское мамбо… Один мальчишка нагишом на панамском рассветном ветру…

В гиацинтах улыбаются зеленые мальчики… гибнущая музыка, стелющиеся растения и птичье пение в призрачных дальних странах… посвященный пробудится в том затхлом запахе летнего рассвета, все чемоданы открыты на медной кровати в Мексике… слизь всего мира… под душем мексиканец лет двадцати, прямые кишки оголены, запах карболового мыла и барачных уборных…

Приносит мой летний рассветный ветер в чужой плоти, нанизанной на глубокие шрамы молодой панамской ночи… в туалете развевается расстегнутая рубаха… Член толчками поднялся и встал… вода с его лица… изящная тугая задница мальчишки…

«Вдохни, Джонни… Была не была…»

Они были готовы обирать простаков еще в незапамятные времена, там, в подпольной винной лавке… так и сгинули в клочках услады и горящих свитков… в открытое окно, прихватив с собой болотные запахи и старые газеты… прямые кишки оголены в запахах сырого мяса… генитальные запахи двух тел сливаются в совместной еде и отрыжке благотворительной стряпни… призрачный запах пустых презервативов вдоль грошовых пассажей и зеркал… Забытый теневой актер идет рядом с тобой… горный ветер Сатурна в утреннем небе… Утомлен смертельной травмой – тогда прощай… оргазмоманы, заброшенные на чердак, точно брюзжащая мешковина…

Ароматные ракеты над маслянистыми лагунами… Сквозь лабиринт непристойных картин сыплются серебристые хлопья… открытые ветрам городские окраины…

Запах пустых презервативов, испражнения, черная пыль… драные штаны к лодыжкам…

Скуластые лица… крапива вдоль глинобитных стен, развеваются расстегнутые рубахи… саванна и травянистый ил… Зашло солнце… Драных штанов коснулась тень горы… шорохи темной улицы на пожелтевшем панамском фото… «Мой muy хороший, ми-истер», – улыбки по всему туалету… Оргазм вернул уличные запахи и мексиканского мальчишку… Проснулся в просочившемся зеленом свете, тени чертополоха рассекают заношенное нижнее белье…

Три мальчика лежат на берегу и трутся животами о теплый песок… Встав, они разделись, чтобы искупаться… Они лениво поплыли, пропуская между ног теплую воду, а Ллойд сходил к своим брюкам и принес кусок мыла, и они принялись, смеясь, передавать его взад-вперед и намыливать друг друга, а Билл изверг семя на свой смуглый живот, дугой выгнувшийся на поверхности, когда струи засверкали в солнечных лучах, точно крошечные сигнальные ракеты… Тяжело дыша, он опустился в воду и улегся там, прижавшись к илистому дну… вдыхая нечистотные запахи канала.

Под гибкими ветвями старых стелющихся растений в теплый летний день разделись, чтобы искупаться, потирая животы… Ллойд тер рукой все ниже и ниже, уже открыто потирая промежность и ухмыляясь, пока двое других наблюдали, а Билл нерешительно взглянул на Джимми и тоже принялся тереть, и постепенно Джимми начал делать то же самое… Они вошли в воду, глядя, как течение уносит белые пятнышки…

Заношенное нижнее белье грошовых пассажей сползает к ногам, прямые кишки ощущают теплое солнце, смеясь, моют друг друга, намыленные руки в его промежности, драгоценные спазмы волнуют теплую воду…

Мексиканец, выгнув тело, спустил свои брюки и стоял нагишом в просочившемся зеленом свете, с ветвями стелющихся растений на спине.

Али корчился, обнажив зубы в ухмылке… «Ты кончать, Джонни?..» Солнечный свет на армейских одеялах… оргазм потрескивал от электрического предвечерья… тела сцепились в магнитных вихрях…

Повалил его на брюхо, пиная ногами… Мексиканец держал его колени… Рука окунула кусок мыла… Смеясь, запихнул его член… тела, сцепившиеся в солнечном свете, отпихнули запахи прямокишечной слизи… зубы в ухмылке и перечные запахи…

«Ты чуять горячий проворный мексиканский малыш нагишом – мамбо до кончиков твоих пальцев, Джонни… пыль в открытых волосах ног тугие смуглые пончики – болтать очень жарко… Как долго вы хотеть, чтоб мы очень приятно ебаться, ми-истер? Тело больное непристойные картинки мы ебемся устать от ебли очень приятно мистер». Печальный образ болезни у чердачного окна что-то говорит тебе – «adiós»[21]21
  Прощай(те) (исп.).


[Закрыть] – затертая пленка, смытая еще в школьной одежде в далекую закрывающуюся спальню, отрывки из страницы, заляпанные грязью туалетные рисунки, полустертые гниющие обломки спальни «Веснушчатая нога», рассвет сочится водой на его лицо, нездоровый голос, причиняющий такую боль, говорящий тебе: «Искры», – уже над Нью-Йорком. Справился я здесь с заданием? В подзорную трубу вы можете увидеть наш затертый фильм, тусклый, дрожащий, далекий: закрыл ящик бюро, поблекшая сепиевая улыбка со старого ка лендаря, падающие листья, солнечный холод на худом мальчишке с веснушками уже сложены в старой подшивке и выстроились для последнего парада… времена затерялись или сбились с пути, длинное безлюдное кладбище с просроченной закладной… замирающий шорох задворками к Рыночной улице, демонстрируются все виды мастурбации и самопоругания… особенно годится маленьким мальчикам…

Серебристая бумага на ветру, ветер и пыль далеких двадцатых. Он смотрел на что-то очень давно, там, где напротив старого кладбища некогда была лавка букиниста…

«Мертвая юная плоть в заношенном нижнем белье торгует сексуальными словами для магнетического Закона 334… Значит, простая лента свое отслужила, сэр, от железного повторения… Задница и гениталии испытывают зуд в суходрочке 1929 года, означающей разорванные крылья Икара… Система контроля, вытесненная из половины тела, нашептывает кожные инструкции памяти тающего льда… область Испании… впереди каналы, яркие и отчетливые… Линия тела, подогнанная под чужое нижнее белье, а Кики выходит вперед на пожелтевшем фото… печальный образ, запыленный панамской ночью…

Короче, подумай заранее, пока они не сумели как-то запереть на замок китайцев, о том, что отмена смертной казни – это война прошлого… Прекратить казни через повешение – благородно? Точно та же позиция… Поменявшиеся местами годы в конце концов одно и то же…

Крик сквозь далекий рассвет задних дворов и зольников… грустный призрак в турникете… Теневые автомобили и ветровые лица приблизились к Концу Света… запах высохшей спермы в пестром платке приносит из дальних стран сладкое юное дыхание… мягкие шарики на медной кровати в Мексике… нагишом… мокрый… карболовое мыло… тугие пончики… кусок мыла, в раздевалке вытирают друг друга насухо под «Небо мое голубое»… ухмыляясь, пока двое других наблюдали… Летний рассветный запах его промежности…

Поменявшиеся местами?.. Та же позиция… Печальный образ циркулирует сквозь обратное время… Плиходи пятница».