Текст книги "Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности"

Мир «Матрицы» обманчиво кажется простым, но на деле по замысловатости устройства он во многом напоминает наш собственный. Несмотря на это, к нему применимы лишь несколько общих метафизических категорий. Две из них считаются фундаментальными и используются еще со времен досократиков: реальность и видимость. В «Матрице» они обозначены как «реальность» и «виртуальная реальность» или «реальный мир» и «виртуальный мир». Виртуальный мир Морфеус называет также «миром иллюзий». Но вместо понятий «виртуальный» или «иллюзорный» логичнее использовать слово «нереальный», потому что оно является прямым антонимом «реального».

Две эти категории представлены как взаимоисключающие и единственно существующие. Соответственно, в «Матрице» есть только две опции: либо вещь настоящая, либо ненастоящая; реальные вещи не могут быть нереальными – и наоборот. Наша задача как метафизиков состоит в том, чтобы распределить на две эти группы все объекты «Матрицы», принадлежащие к менее общим категориям, и объяснить, как все они взаимосвязаны.

В «Матрице» можно найти множество объектов, которые достойны нашего внимания и интересны с точки зрения метафизической классификации. Но ради экономии времени сфокусируемся на объектах, которые представляют собой фундаментальную метафизическую головоломку, то есть ставят нас перед классификационной дилеммой, из которой не так просто найти выход. Таким образом, нашей целью станет разрешение этой дилеммы путем метафизического анализа.

Итак, на какие категории реального и нереального нам стоит обратить внимание? Существует как минимум три категории реального, но в фильме четко упоминается лишь одна из них: «разумное». К категории «разумного» относятся разумы людей: к примеру, Нео, Морфеуса, наш с вами. Остальные две – это «неразумное» и «сочетание разумного и неразумного»: они своими элементами также присутствуют в фильме, но только подразумеваются, а не упоминаются напрямую.

К категории «неразумного» относится так много вещей, что удобнее разбить ее на подкатегории. Основные подкатегории: 1) машина, 2) человеческое тело или человеческие органы, 3) вещи, которые не подпадают под первые две подкатегории. Машины – это компьютеры, оружие, корабль Морфеуса. Вторая подкатегория – это, к примеру, наши тела или наш мозг. Третья – Земля, здания, электрические импульсы.

К третьей основной категории реального – «сочетание разумного и неразумного» – относятся, собственно, сами люди. Косвенно эту категорию упоминает Морфеус, когда объясняет Нео, что «Тело не может жить без разума», – поэтому умирая в Матрице, люди умирают и в реальном мире.

У нереального, или «мира грез», существует как минимум восемь категорий: интерактивная симуляция, образ (личности), цифровая сущность (личность), сон, внешняя оболочка, ментальная проекция, матрицы (одним из примеров которых является наша Матрица) и компьютерные программы в целом, если рассматривать их как часть виртуальной реальности.

Разница между реальным и нереальным объясняется в фильме разницей свойств. Недостаточно в фильме просто сказать, что это две разные категории, не подтвердив это конкретными примерами. Более того, необходимо, чтобы это свойство (или свойства), разделяющее реальное и нереальное, также подходило к вещам, которые мы называем реальными или нереальными. Итак, основные вопросы звучат так: какие свойства есть у всех реальных вещей, а какие у всех нереальных? Что отличает реальные вещи от нереальных? Или, если перефразировать, почему разум, машины, человеческие тела, компьютерные программы и электрические импульсы реальны, а симуляции, образы, цифровые сущности, сны, внешние оболочки, психологические проекции и матрицы – нет?

Существует как минимум два способа метафизически отличить реальное от нереального. Первый основывается на происхождении реального или нереального, второй – на их онтологическом статусе.

Мы знаем происхождение многих объектов реального мира. Мы знаем, что машины и электрические импульсы производятся людьми и машинами с искусственным интеллектом. Мы знаем, что дети Зиона появились на свет благодаря родителям. Но мы не знаем первоначального источника появления всех этих вещей. Мы не знаем, откуда берется материя, из которой сделаны машины и люди. Мы не знаем, откуда берется разум, хотя нам сообщают, к примеру, что Нео – это реинкарнация первого человека, который смог перехитрить алгоритмы Матрицы и освободить первого узника. Мы также знаем, что не Матрица стала причиной краха внешнего мира. Какими бы ни были первоисточники объектов реального мира, они не стали первоисточниками возникновения нереального мира Матрицы.

С первоисточниками возникновения Матрицы все предельно ясно. Это крайне сложная компьютерная программа, созданная машинами с искусственным интеллектом. Существование нереального мира и различных его измерений – продукт деятельности этих машин. Мы не знаем первоисточников происхождения реального мира, но можем с уверенностью сказать, что они отличаются от первоисточников происхождения нереального мира – это и есть первый способ различать две эти категории.

Второй способ – определить онтологический статус этих категорий или, проще говоря, понять, как протекает их существование. Во-первых, нужно выяснить, зависят ли от чего-либо реальный и нереальный мир. Насколько нам известно, реальный мир существует сам по себе, его существование не завязано на внешних факторах; нет никаких упоминаний злобных демонов или добрых джиннов. Но даже если бы реальный мир зависел от воли некоего доброго джинна, его онтологический статус все равно был бы выше, чем у нереального мира. Нереальный мир полностью зависит от реального: он существует до тех пор, пока машины с искусственным интеллектом продолжают посылать в мозг людей импульсы и поддерживать работу программы. В свою очередь, сами машины, программный код, электрические импульсы и мозги людей реальны. Они заставляют разум человека – тоже реальный – верить в созданную цифровую иллюзию. Соответственно, онтологический статус у нереального мира ниже, чем у реального, потому что он зависит от реальных вещей.

На основе вышеописанных методов можно сделать вывод о том, чем отличаются две фундаментальные категории «Матрицы». Метафизически реальный и нереальный мир отличаются друг от друга происхождением объектов и онтологическим статусом. Но тут возникает вопрос: откуда мы вообще узнаем, что эти метафизические отличия существуют? В фильме для этого появляется наставник, способный объяснить эту разницу. Команда Морфеуса и остальные узники смогли выбраться из Матрицы только потому, что существовал первый человек, который знал, что она собой представляет. Мы не знаем, как первый освободившийся человек получил это знание, не знаем, почему пленник Платона смог выбраться из пещеры. Но можно быть уверенным в том, что Нео не обнаружил бы разницу между двумя мирами без помощи Морфеуса. При этом Нео, Тринити и другие жители Зиона были выбраны Морфеусом именно потому, что они были открыты подобным знаниям. Они уже догадывались, что с их миром что-то не так. Как говорит сам Морфеус, когда ставит Нео перед выбором между красной и синей таблетками, «ты всегда знал, что с этим миром что-то не так, но не мог объяснить, что. Это как заноза в мозге, сводящая с ума».

Собственно, вопрос, как же мы изначально узнаем о существовании различия между двумя мирами, зависит от того, что мы называем знанием. Но это уже задача эпистемологии, а не метафизики. Подробно эту тему мы разбирали в предыдущем эссе, потому что она напрямую связана с проблемами метафизики, но далее затрагивать ее не будем.

В «Матрице» представлена дуалистическая метафизика – взгляд на природу мира, который утверждает, что мир состоит ровно из двух несовместимых типов вещей. Эта позиция обычно противопоставляется монизму, в рамках которого мир рассматривается как состоящий лишь из одного типа вещей. С одной стороны, дуализм в «Матрице» представлен миром видимостей, иллюзорным миром Матрицы, с другой – реальным миром, в котором происходит война между машинами и людьми. У двух этих миров разные источники и объекты в этих мирах различны по онтологическому статусу; поэтому категории, к которым они принадлежат, представлены как несовместимые и взаимоисключающие. Одна из целей метафизики – постараться примирить видимость с реальностью. Метафизическая головоломка «Матрицы» заключается в том, что когда мы рассматриваем метафизическую категориальную схему, на первый взгляд кажется, что она примиряет реальное с нереальным. Но у каждой из этих категорий есть свой набор правил, и не существует способа два этих набора свести воедино.

Но что с того? Какая разница, дуалистический мир нас окружает или монистический? Суть в том, что метафизика не способна выработать точную, последовательную и полную картину мира, пока не решен фундаментальный вопрос выбора между дуализмом и монизмом. Является ли все, что мы переживаем, лишь видимостью, или же эти видимости более-менее достоверно отражают реальное положение вещей? Одно из достоинств «Матрицы» в том, что она заставляет нас задаваться этим вопросом.

В дуалистической метафизической схеме, которую продвигает фильм, есть несколько нестыковок. Самая серьезная из них связана со смертью. Смерть в Матрице означает смерть в реальном мире, и наоборот. Но в уравнение включаются также любовь и свобода воли. Любовь Тринити к Нео воскрешает его в обоих мирах, реальном и виртуальном. Воскреснув, Нео обретает способность обходить правила Матрицы, манипулировать ею. Более того, несмотря на то что Нео принимает красную таблетку в нереальном мире, это позволяет ему проснуться в реальном мире, а Пифия, обитая в виртуальном мире, способна предсказывать и влиять на события реального. Эти нестыковки намекают, что два, казалось бы, несовместимых мира могут взаимодействовать. Но как такое возможно?

Ответ на этот вопрос неочевиден, но очевидно другое: разум реален и способен производить нереальное либо сам по себе, либо в ответ на физические процессы. Разум может порождать образы по команде электрического импульса в мозге, но также самостоятельно генерировать образы, воздействия на тело. Получается, возникшие противоречия можно разрешить. На первый взгляд нам кажется, что нереальное способно напрямую воздействовать на реальное, но на деле только реальное может непосредственно влиять на реальное. Нереальное может лишь косвенно влиять на реальное, когда обманутый разум принимает его за реальное. Здесь всё становится на свои места, если вспомнить, к чему стремятся Нео и его товарищи: истина. Смерть в виртуальном мире приводит к смерти в реальном мире, потому что разум ошибочно воспринимает его как реальный. Виртуальные таблетки работают в реальном мире, потому что разум воспринимает их как часть реального мира и реагирует соответствующе. А Пифия из виртуального мира воздействует на реальный мир, потому что разум верит ей. Лишь когда разум свободен от обмана и способен распознать нереальное, он может не подпадать под влияние иллюзий.

Разгадка к нестыковке «Матрицы» кроется в природе важнейшего представителя третьей категории реального – человека. Морфеус, Тринити, Танк, Дозер и другие люди душой и телом живут в реальном мире за исключением сознательных погружений в Матрицу. Но заключенные в Матрице люди живут в обоих мирах. Их разум пребывает в Матрице, а тело – в реальном мире, пусть и порабощенное машинами. Надежда для этих пленников заключается в том, что эти два мира могут оказаться не настолько несовместимыми и взаимоисключающими, как кажется. Для освобождения необходимы связь разума с телом и понимание того, как отличать видимость от реальности. Но чтобы достигнуть этого, нужно либо освободиться самому, либо быть спасенным, подобно Морфеусу, Тринити и Нео, либо ждать, пока Матрица будет разрушена.

В данном эссе мы рассмотрели некоторые фундаментальные метафизические вопросы, поднимаемые в «Матрице». Мы дали определение главной задаче метафизики и постарались создать набросок метафизической вселенной фильма. Мы определили и исследовали две основные категории, представленные в фильме, – реальное и нереальное – и выяснили, что они являются несовместимыми и взаимоисключающими. При этом в фильме есть нестыковки, требующие разрешения. Разрешение это не может быть достигнуто взаимным коллапсом реального и нереального миров – но лишь их разграничением или разрушением нереального мира. Благодаря тому, что у людей есть тело и разум, способный перебарывать иллюзии, выход из Матрицы существует.

Анализируя «Матрицу» с целью познания нашего собственного мира, мы не должны забывать, что это всего лишь фильм. Занимательное изображение в нем диалектики между видимостью и реальным миром не следует воспринимать как точную метафору нашего мира. Тем не менее в нашем мире мы действительно используем наиболее общие категории «Матрицы». Мы сталкиваемся с симуляцией во снах и галлюцинациях и не принимаем их за реальность; сталкиваемся с другими феноменами, в реальности которых не уверены; подвержены влиянию иллюзий с той же интенсивностью, что и влиянию реальных впечатлений. «Матрица» заставляет нас размышлять не только над поставленными ей вопросами, но и над самой природой реальности.

Глава 6
Дух из машины: философия сознания в «Матрице»
Джейсон Холт

От «Матрицы» захватывает дух. Потрясающие спецэффекты, крышесносный сюжет, убедительная концепция. Пища для размышления, которую предлагает фильм, значительно питательнее кукурузных хлопьев и уж точно вкуснее, чем жижа с «Навуходоносора». Возможно ли, что мы живем в иллюзии? Смогли бы мы это когда-нибудь понять? Стоит ли вообще лезть в такие вопросы, или же блаженное неведение лучше горькой правды? Вы бы приняли синюю или красную таблетку? Почему?

Для философов эти вопросы не новы. Декарт говорил о «злобном демоне» еще в XVII веке; в XX веке на смену предположению Декарта пришла гипотеза «мозгов в колбе», которая в «Матрице» превратилась в «тело в колбе». О взаимоотношениях истины и счастья много размышляли еще древние греки, в том числе Платон и Аристотель. В кинематографе также можно найти рассуждения о систематическом обмане: взять, к примеру, «Вспомнить все» (1990) или «Темный город» (1998). Несомненно, это самые известные и очевидные философские темы «Матрицы», но в данном эссе мы скажем о другом.

«К сожалению, никому невозможно на словах объяснить, что такое Матрица», – говорит Матрица. Никому из героев фильма, на нас с вами это правило не распространяется. Матрица – это виртуальная реальность, «мир, который нам натянули на глаза, чтобы мы не могли увидеть правду». Матрица повсюду, и самостоятельно, без посторонней помощи, увидеть ее не может даже Избранный Нео. Иллюзия настолько соблазнительна, что даже те, кто догадывается о настоящем положении вещей, страстно желают в нее верить. Сознание Нео до того, как он открыл для себя правду, было переполнено фальшивыми образами, лживыми концепциями и его собственными желаниями, которые сформировались в ответ на все эти иллюзии. Мир грез, как мы знаем, был создан искусственным интеллектом после захвата реального мира: почти как в «Планете обезьян», только вместо обезьян – умные машины. Это призрак мира, которого больше не существует. Название эссе отсылает в том числе и к концепции Декарта о «призраке из машины» или «духе из машины» – такова душа, которая обитает в теле.

Речь здесь пойдет о философии сознания. Сначала мы кратко разберем проблему души и тела. Затем изучим две темы: 1) искусственный интеллект и возможность существования искусственного разума; 2) метафизика и разум как явление. Я попытаюсь доказать, что, вопреки широко распространенному мнению, существование искусственного разума возможно, и что психические состояния – это состояния мозга. Ближе к концу мы решим так называемую трудную проблему сознания, на которой строится основное различие между разумом и мозгом.

Проблема сознания и тела, как и вся современная философия, началась с Декарта. Одна из самых известных его цитат – «Я мыслю, следовательно, я существую», которая звучала в том числе в «Бегущем по лезвию» (1982), еще одном фильме, посвященном искусственному интеллекту. Декарт считал, что материя и сознание – принципиально разные вещи. Материальные объекты располагаются в пространстве, у них есть измерения, в то время как сознание – духовная субстанция. Материальные объекты подчиняются законам физики, разум – принципам мышления; это и в самом деле «свободный дух», «дух из машины». Несмотря на очевидную разницу, сознание и тело находятся во взаимодействии. События материального мира вызывают у нас определенные реакции – в данном случае возьмем за данность, что мы с вами точно не в Матрице. В свою очередь, какие-то наши духовные (интеллектуальные) намерения заставляют тело двигаться так, как нам нужно.

Каким же образом взаимодействуют разум и тело? Это будто происходит само по себе. Наша культура живет по правилу «разум превыше тела». Лишь один из многих примеров – альбом группы Police Ghost in the Machine («Дух из машины») и сингл Spirits in the Material World («Духи материального мира»). Далее последует скандальное с моей стороны утверждение: это мировоззрение просто в корне неверно. В теории сознания Декарта слишком много пробелов. Повторимся: каким образом взаимодействуют сознание и материя, если это две разные субстанции, действующие по своим особым принципам? И где они вообще соприкасаются?

Описание взаимодействия разума и мозга, данное Декартом, звучит довольно загадочно – а люди обычно начинают говорить загадками, когда не уверены в своем знании. Судя по всему, Декарт ошибочно считал, что существует некий отдельный разум помимо того, что проявляется в действиях. Но скажем, «командного духа» в спорте не существует – это лишь поведение игроков, их взаимные подбадривания в раздевалке. Точно так же не существует и «духа разума», который существовал бы за пределами того, что делает тело. Налицо чистый бихевиоризм – подход, согласно которому психические состояния – всего лишь аспекты поведения, или, если сказать точнее, поведенческие предрасположенности. Я не всегда восклицаю «Ой!», когда ударился мизинцем о тумбочку, но всегда хочу это сделать.

Но бихевиоризм тоже не поможет в нашей дилемме. Бихевиоризм путает имеющиеся у нас свидетельства психического состояния человека с явлением, на которое они указывают. К примеру, мое «Ой!» или желание ойкнуть не равнозначны тому, что я испытываю боль – это лишь свидетельство моей боли. Есть и другая проблема. Допустим, вы решите, что мое «Ой!» было обусловлено моим желанием ойкнуть. «Джейсон сделал “нечто”, потому что хотел сделать “нечто”». Не слишком впечатляющее объяснение, не так ли? Стекло бьется, потому что оно хрупкое. Из-за своей хрупкости оно легко бьется. Но почему оно хрупкое? Ввиду своих микрофизических свойств. Я восклицаю «Ой!» ввиду микрофизических свойств моего мозга. Получается, не конкретно боль заставляет меня ойкнуть, но определенное состояние моего мозга. В итоге мы приходим к материализму (не путать с желанием обогащения) – философское мировоззрение, согласно которому состояния сознания – это состояния мозга. Теперь звучит логично, правда?

Материализм – отличная теория. Простая, элегантная, эффективная, соответствующая нашим познаниям в науке и, соответственно, связывающая духовный и материальный миры. Но и у материализма есть свои подводные камни: к примеру, в него не верит никто из современных философов, кроме меня. Меня это не беспокоит: в конце концов, команда Морфеуса тоже придерживалась непопулярной точки зрения – но правдивой.

Почему же практически никто из наших современников не поддерживает материализм? Некоторые придерживаются точки зрения Декарта о том, что разум просто не может быть лишь состоянием мозга. Здесь вступает в игру и довольно разумная идея того, что все физические события имеют физические причины. Сама по себе она не противоречит материализму, но в сочетании с теорией Декарта означает, что даже если состояния сознания генерируются мозгом, они не оказывают никакого влияния на окружающий мир. Они, что называется, эпифеноменальны – то есть являются побочным эффектом некоего феномена. Но основная причина непопулярности материализма состоит в том, что любое состояние сознания – например, боль – может быть вызвано множеством физических явлений. Боль действительно может быть вызвана множеством вещей, не существует единственного способа причинить ее. К примеру, если бы роботы могли испытывать боль, она была бы состоянием пластика, а не состоянием мозга. С долей иронии можно предположить, что компьютеры, в том числе и те, что программируют Матрицу в «Матрице», способны испытывать боль или, по крайней мере, переживать концепцию боли – но об этом мы поговорим в следующих разделах. Напоследок хочется отметить, что у противников материализма есть и другие аргументы, а уже высказанные можно развивать еще долго, но столь подробный разбор вогнал бы вас в скуку. Он вогнал бы в скуку даже меня, а я зарабатываю такими рассуждениями на жизнь.