Текст книги "Шагающая смерть"

Глава 7

«О справедливость! Ты в груди звериной, лишились люди разума».

«Юлий Цезарь», 3 акт, 2-я сцена

В центральной части Винчестера воцарился полнейший хаос. Сразу после страшной смерти Дуарте толпа затихла, но почти тут же шум возобновился с новой силой, его волна прокатилась по площади, ударилась о стены зданий и отозвалась гулким эхом.

Дэв с ужасом смотрел, как окровавленное, обезглавленное тело полковника завалилось назад, цепляясь ногами за крышку люка, раскинутые руки распростерлись на фюзеляже «Призрака» чуть повыше основного коллектора. Почти автоматически Камерон воспроизвел момент гибели Дуарте, получив необходимую информацию с ИИ «Скаута» на ОЗУ своего цефлинка. При этом часть его тренированного мозга просчитала возможные векторы движения пули, базируясь на положении тела до выстрела и его падении после. Траектория высветилась в голове Дэва.

Итак, пуля прилетела оттуда – сверху и справа. Дэв развернул верхнюю часть тела, усилил визуальное сканирование, прошелся взглядом по рядам окон.

Инфракрасный. Перекрыть.

Смазанные цвета, теплые – красные и зеленые, более прохладные – зеленые и голубые, замутняли видение. За этими окнами стояли буквально сотни каких-то форм – люди наблюдали за проходящей внизу демонстрацией. И только одна испускающая тепло фигура двигалась, но двигалась быстро, растворяясь в прохладных глубинах здания.

Окно исчезло, залитое ослепительной вспышкой тепла, и ИИ «Скаута» отключил тепловизор, чтобы предохранить оптику. Лейтенант Муирден, подключившись к страйдеру Дуарте, осуществил ту же, что и Дэв, операцию «скан-трек», обнаружил ту же фигуру и выстрелил из лазера.

Сто мегаватт энергии, высвободившейся в сотую долю секунды, были эквивалентны взрыву примерно 250 граммов взрывчатки, чуть меньше одного бруска старомодного динамита. Окно разлетелось, обдав фасад здания лавиной мусора.

– Прекратить огонь! – рявкнул Дэв. – Всем подразделениям – прекратить огонь!

Лучше пленные, чем обугленные трупы… но в любом случае та фигура – мелькнувший тепловой источник – двигалась слишком быстро перед выстрелом лазера. Накрыл ли Муирден снайпера? Трудно сказать, сначала кому-то придется разгрести то, что осталось от квартиры. Снова включив тепловизор, Камерон увидел, что дыра на месте окна представляет сейчас собой источник сильного теплового излучения. Увидеть что-либо было невозможно. А кроме того, перед рейнджерами стояли сейчас другие, более неотложные проблемы. Толпа надвигалась на красно-зеленую цепь милиции, как прилив поднимается все выше по береговой линии, чтобы захватить новые участки суши Милиционеры изо всех сил пытались удержать позиции, но в нескольких местах их шеренга опасно надломилась.

– Всем подразделениям! Это Камерон. Принимаю командование.

Решение пришло само собой, автоматически. Из присутствующих он самый старший по званию офицер и при переходе командования крайне важно избежать неразберихи.

– Установить кассеты для ДУ-30 С, широкое рассеивание. По одной гранате… слушай мою команду… Огонь!

Газовые гранаты ДУ-30 С содержат бинарный химический заряд и маркируются значком «белый дым». При взрыве высвобождается продукт аллофенотиацина, инкампацитант с сильным транквилизирующим эффектом.

Недостаток транквилизатора состоит в том, что ему нужно время, иногда до трех-четырех минут. Другие газы, имеющиеся в магазине уорстрайдера – галлюцинаторные психотомиметики, временно лишающие зрения, вызывающие различные фобии, выражающиеся в острых приступах страха, ирританты – вроде слезоточивого и рвотного – все они действуют быстрее, но и поражающий эффект их более опасен. В такой толпе паника неизбежно приведет к тому, что десятки, сотни людей могут быть просто затоптаны. Дэв видел среди демонстрантов детей грудного возраста на руках у родителей, ребят постарше, очевидно, охваченных всеобщим возбуждением. Нести ответственность за избиение невинных ему совсем не хотелось.

Газовые гранаты разорвались с обманчиво тихими хлопками над головами митингующих, вызвав временную волну паники, которой Камерону необходимо было избежать. Послышались крики. Над площадью поползли клубы белого дыма. Он включил внешние громкоговорители.

– Граждане! – призыв пронесся над толпой и, отразившись от стен домов, вернулся эхом. – Демонстрация закончилась! Идите домой! Вам не причинят вреда! Идите домой!

Подобно протершейся и чересчур туго натянутой веревке, красно-зеленое оцепление лопнуло, и толпа ринулась в образовавшиеся проходы. Кто-то из передних вырвал у милиционера лазерную винтовку и теперь потрясал ею. А затем ошеломленный Дэв увидел, что многие милиционеры действительно переметнулись, присоединившись к рядам восставших.

– Это же революция! – снова и снова кричал кто-то. – Это же революция!

– Убить их! Смерть импи! – Дикие, бессмысленные возгласы, как рев животных.

– Лейтенант! – голос Кенича выдавал состояние юноши, близкое к панике.

– Мы можем стрелять?

– Только ДУ-30А! – приказал Дэв. 30А были дымовые гранаты. Если бы удалось отсечь толпу от гвардейцев, напугав ее дымовой стеной… – По две гранаты каждый! Целиться перед толпой. Огонь!

Облачка белого дыма взорвались, приобрели грибообразную форму, растеклись, передние ряды надвигающейся толпы заколебались и… остановились, не зная, что именно перед ними – просто дым или нечто более опасное.

– Рота С! – передал Дэв по тактической линии связи. – Только звуковыми! Вперед, огонь!

К ситуациям, подобным этой, уорстрайдеры не были приспособлены. Почти любые их действия привели бы к гибели людей и разрушениям. Зато пехота поддержки, надежно защищенная от оружия толпы, имела в своем распоряжении звуковые (или сонические) станнеры и могла действовать более эффективно.

Основная часть толпы давила вперед, тогда как авангард пятился назад, и замешательством следовало воспользоваться. Пехотинцы в полном боевом снаряжении просочились через строй боевых машин, забросив за спину тяжелое оружие и приготовив к действию станнеры. Сержанты проревели команды, бойцы опустились на колено, навели оружие на клубы дыма и дали залп.

Ласки ультразвуковых импульсов не всем пришлись по вкусу, десятки демонстрантов остановились, споткнувшись, и упали.

Перед глазами Дэва замигал сигал предупреждения. 40 мегаватт лазерной энергии обдали его левую ногу, опалили нанопокрытие брони, но и только. Это перешедшие на сторону демонстрантов милиционеры или гражданские с захваченным оружием стреляли по страйдерам. Цель неплохая – промахнуться трудно. Вторая вспышка, на этот раз у правого плеча, расплавила броню и оставила небольшую неровную выбоину.

Между тем пехота роты С продолжала вести огонь, оттесняя понемногу толпу. Почему на уорстрайдерах не устанавливают звуковые станнеры? Даже флеймеры были бы лучше, чем ничего. Бесчувственные тела уже вповалку лежали на мостовой. Левое крыло толпы заколебалось, как огромный испуганный зверь, не желая ни двинуться вперед, ни отступить. Вопрос состоял в том, разбегутся ли все эти люди до того, как у пехотинцев кончится энергия.

Справа от Дэва мелькнуло что-то яркое. Он повернулся – новая опасность: группа молодых людей обошла правый фланг гвардейцев и ринулась на ведущих огонь пехотинцев. Отчаянная рукопашная схватка, грозившая перерасти в нечто большее.

А нападавших становилось все больше, они были повсюду, тесня гвардейцев.

– Рота С, отойти! – скомандовал Дэв. Те, кто мог, отступили. Другие продолжали сражаться в окружении бунтовщиков. Благодаря огромному численному превосходству последние свалили нескольких солдат на землю и разоружили их.

– Правое крыло, уорстрайдеры, вперед!

Каждый «Скаут» и «Скороход» были вдвое выше человека. Они шли медленно, неумолимо раздвигая толпу. Как бы отчаянно ни были настроены бунтовщики, лишь немногие могли стоять на месте перед приближающимся 20-тонным чудовищем. Дэв заметил, что «Скаут» Бев Шнайдер и «Скороход» Кенича врезались в человеческое море. Решимость толпы была сломлена, демонстранты стали поворачиваться и отступать в сторону Зала Гильдии.

На их пути оказался «Призрак» Дуарте. Несколько человек вскарабкались на фюзеляж, цепляясь за скобы на корпусе. Не обращая внимание на окровавленное тело полковника, они упорно стремились к заляпанному, в красных пятнах знамени, все еще свисавшему с мачты. Муирден попытался сбросить наглецов, поворачивая машину, но их было слишком много. Даже уорстрайдер можно победить, в данном случае числом и решимостью. Дэв видел, как LaG-42 качнулся, а затем заметно накренился – целая сотня бунтовщиков пыталась опрокинуть машину, уперевшись в ее ноги.

Развернувшись, Дэв двинулся вперед, разрезая толпу, погружаясь в нее подобно тому, как нож режет масло. Стоял оглушающий шум, рев многих тысяч людей заполнял весь объем громадного купола. Взяв в качестве мишени «Призрак», Камерон выстрелил еще одну дымовую гранату. Она взорвалась, ударившись о корпус LaG-42, едкие клубы белого дыма вызвали панику у атакующих, и они посыпались на землю, а некоторые и на своих товарищей. Другие отпрянули назад при приближении машины Дэва – жуткой голубоватой тени в тумане, который, поднимаясь с земли постепенно окутал все.

Один отважный молодой человек уцепился за башню «Призрака», все еще пытаясь стащить зеленое знамя. На его лице была газовая маска, и он не обращал внимания на дым. Дэв решил, что, возможно, это один из лидеров бунта. Быстрым, но мягким движением, Камерон протянул левую руку, пошевелив дюраллоевыми пальцами. Парень, наполовину ослепленный дымом, не заметил приближения уорстрайдера, но услышал что-то и обернулся. Глаза его за прозрачной маской расширились от страха. Дэв осторожно, но твердо схватил его за талию и снял с корпуса «Призрака», как кузнечика с травинки. Мужчина кричал и сопротивлялся, яростно размахивая руками и суча ногами, но Камерон легко повернул его вниз головой и поднял над толпой.

– Спасибо, лейтенант, – тяжело проговорил Муирден. Теперь, освободившись от нападавших, «Призрак» повернулся и осторожно отступил. – Я чист.

– Отойти назад, – сказал Дэв. – Всем подразделениям медленно отойти назад! Дайте им место!

Шум стал потихоньку затихать, толпа успокаивалась, словно внезапно у нее изменилось настроение. Люди, стоящие поодаль от основной массы, стали отступать и разбредаться. Газ-транквилизатор оказал свое действие.

– ВОКОГ, – вызвал Дэв, переключаясь на командную частоту, – ВОКОГ, это командир Голубых Улан.

– Продолжайте, Улан, – прозвучал голос в голове Камерона. – Мы следим за развитием ситуации.

Он догадывался, что так и будет.

– Вас понял. ДУ-30 начинают действовать. Нам нужна медицинская помощь, срочно.

– Принято, Голубой Улан. Медики уже в пути.

Эффект газа-транквилизатора проявлялся по-разному в зависимости от возраста, физического состояния, массы жертвы. Мгновенно действующий «газ-нокаут», столь популярный в ВИР-постановках, попросту не существовал, ведь то, что способно лишить сознания здорового, крепкого мужчину, вполне может убить девяностолетнего старика или ребенка. Газ-транквилизатор не лишал людей сознания. Он воздействовал на рецепторы мозга и центральную нервную систему, блокируя возбуждение, замедляя мысли и память, а иногда и нарушая двигательные реакции.

В результате, большая часть бунтовщиков забыла о том, что они сердиты. Эти люди бродили туда-сюда, ошеломленные, изумленные, потерянные. Некоторые страдали амнезией. Другие потеряли сознание и свалились на тротуар или же отреагировали неожиданно, поддавшись панике или истерии. Несколько человек лежали на земле, беспомощно дергаясь или судорожно вздрагивая, как будто в конвульсиях.

Дэв почувствовал, как в нем поднимается темная и мучительная волна боли. Определенно будут жертвы. Проклятие, когда орды кричащих безоружных граждан атакуют шеренгу пехоты или боевые машины, то жертвы должны быть! Он пытался свести их к минимуму, но…

Камерон просканировал растворяющуюся толпу, выискивая детей, которых заприметил ранее. Им, возможно, тоже понадобится помощь. От этого газа существовал антидот, но давать его нужно очень быстро. Где же медики?

– Нам следует помочь этим людям. Уберите оружие и подойдите к ним.

Те, кто бились в конвульсиях, могли проглотить язык или повредить голову, другие, заваленные своими товарищами после применения станнеров, вполне могли задохнуться. Подняв глаза, Дэв увидел, что до сих пор держит в руке тело бунтовщика, штурмовавшего LaG-42. Сейчас он напоминал тряпичную куклу – лишился сознания. Камерон осторожно опустил его на землю.

– Сержант Брюнер.

Сержант подбежал к машине и отдал честь.

– Да, сэр!

– Позаботьтесь об этом человеке. Думаю, он один из руководителей. Ребята из безопасности захотят допросить его.

– Да, сэр!

Дэв чувствовал усталость – неизбежное следствие подобных столкновений.

Из всех сражений, которые он провел за свою жизнь, это было одним из труднейших – противостоять мужчинам и женщинам, штатским, по большей части безоружным и при этом решительно настроенным добраться до него и его людей. И ведь ничего нельзя предпринять в ответ. Уорстрайдеры, конечно, чудесные боевые машины, но ведь они просто не предназначены для подобных ситуаций.

Дэву вдруг захотелось отключиться, остановить страйдер, вылезти из него и присоединиться к пехотинцам, которые разбрелись среди жертв, лежащих на мостовой. Однако поступить так он не мог. Приняв на себя командование батальоном он возложил на свои плечи и ответственность, требующую его пребывания здесь, где можно осуществлять связь, принимать распоряжение ВОКОГа, оценивать возможную угрозу.

Где же медики?

Три дня спустя Дэв стоял в офисе губернатора Према и описывал ход стычки в Ассирийском Парке. Вопросы задавал Прем, но в дальнем углу комнаты стоял третий – молчаливый, в алых одеждах – Омигато.

– Итог – двенадцать погибших, – докладывал Камерон, – и около 50 человек, которые нуждаются в госпитализации. – Он бросил взгляд на Омигато, затем пристально посмотрел на Према. – Медицинская помощь от ВОКОГа так и не пришла, Ваше Превосходительство. Я связывался с госпиталем в Винчестере. Они выслали флайеры скорой помощи и врачей-травматологов.

– Хм. Наверное, что-то напутали. Ваши потери?

– Один человек, Ваше Превосходительство. Полковник Дуарте.

– Да, да, конечно. Хороший человек. – Прем вздохнул. – Трудно будет его заменить.

– Ваше Превосходительство, майор Бартон – опытный офицер. – Бартон, командир 1-го батальона рейнджеров, находился сейчас с ротой В на Эриду. – Он будет прекрасной заменой.

– Мм. Как сказать. Честно говоря, я подумывал о замене командира роты А. Ведь полковник Дуарте совмещал две должности после того, как капитан Кох остался здесь. – Но… конечно же капитан Кох не вернется…

Прем обменялся взглядом с Омигато.

– У капитана Коха здесь ответственное задание. В общем, лейтенант, я думал о вас.

Слова губернатора совершенно ошеломили Дэва.

– Обо мне! – Он покачал головой. – Ваше Превосходительство, я польщен, но…

– Лесть здесь неуместна. Вы действовали в Винчестере умело и точно, приняв командование двумя ротами в момент серьезной опасности, когда убийство Дуарте нарушило связь между подразделениями. Вы отлично справились с задачей, когда одна единственная ошибка могла бы привести к поражению. Вы показали остроту реакции, точность в оценке ситуации, использовав именно тот уровень силы, который был необходим.

– Ваше Превосходительство, я убил 12 человек. – «Может, лучше было бы разогнать толпу слезоточивым газом? Кто теперь может сказать…»

– Большинство из них умерли от удушья, когда, после применения станнеров, оказались под грудой тел или были затоптаны. Лейтенант, по оценкам разведки на площади находилось около трех тысяч человек. Что бы вы не применили, результаты были бы примерно те же. Если бы воспользовались слезоточивым или… – он пожал плечами. – В панике, если бы толпа побежала, погибнуть могли сотни. Более важно то, что ваше умелое руководство как страйдерами, так и пехотой спасло и тех, и других.

– А кроме того, мы получили пленного, – сказал вдруг Омигато на нихонго. С тех пор, как час назад Дэв вошел в эту комнату, личный представитель императора заговорил впервые. – Этот человек был сломлен. Сейчас, когда мы разговариваем, на его сторонников проводится облава.

Тон, каким Омигато произнес слово «сломлен», заставил Камерона вздрогнуть. Ему уже не хотелось слушать о том, что произошло с молодым человеком, которого он захватил.

– Камерон-сан, – продолжал Прем. – Представитель рекомендовал, и я с ним согласен, чтобы вы получили очередное звание «капитан» и приняли на себя командование ротами А и С 1-го батальона.

Дэв был ошеломлен. В батальоне были другие капитаны, другие лейтенанты, которые имели больше опыта, да и служили дольше, чем он. Если он перескочит через их головы, другие офицеры вряд ли простят ему это. Кроме того, это означало бы навсегда вернуться в Гвардию.

– Решено, – сказал Омигато снова на нихонго. – Опыт сослужит вам добрую службу.

– Спасибо, Омигато-сама, – низко кланяясь, промолвил Дэв. Что же еще он мог сказать?

Глава 8

Император является символом государства и единства народа, и его положение определяется волей народа, которому и принадлежит высшая власть.

Конституция Японии, Статья 1. 1946 год Всеобщей эры

Иоши Омигато сидел, скрестив ноги в пустоте, ничем не защищенный от космической радиации. Под ним, созданная ИИ, лежала Вселенная, распростершись на сотню световых лет, огромная атомная раскаленная жаровня с переплетающимися спиралями в бело-голубом тумане, пронизанном реками пыли и газа.

Физическое тело Омигато плавало в невесомости на борту «Токитукадзе», но здесь его дух, не скованный никакими цепями бренного мира, тихо и торжественно двигался в галактическом море. Отсюда, с расстояния в 100 световых лет Шикидзу виделось микроскопической горсткой пыли, и вся слава, вся гордость человечества терялись в бездне пространства и казались бессмысленной суетой.

– Мой господин…

Это был голос его аналога, совершенно идентичный собственному.

– Говори.

– С Эриду прибыл человек и хочет доложить вам.

Омигато прикинул, не поручить ли аналогу разобраться с посетителем. В конце концов, функция этих компьютерных созданий в том и заключается, чтобы служить буферами между личностью и окружающим миром. Таких совершенных аналогов, полностью и безошибочно воссоздающих образ мыслей их человеческих двойников-оригиналов, позволить себе могли немногие, а те, кто мог, часто использовали их в качестве личных секретарей и руководителей штата служащих. Разговаривая по ВИРкому, часто невозможно было определить, с кем именно вы ведете беседу – с человеком или миражом, фантомом, созданным бездушным компьютером. Но он редко применял этот способ. Иоши Омигато был консервативен, верил в личный контакт и считал это необходимым для каждого, кто желает быть подлинным лидером.

– Я приму его здесь.

Перед Омигато материализовался сержант Исаму Кимая. Черная униформа, превосходно совпавшая с бархатным мраком космоса, делала особенно выразительными белые и алые нашивки Имперской морской пехоты, а лицо и руки казались бледными тенями на фоне тьмы ночи. В этой, созданной Омигато виртуальной реальности, Кимая был маленькой фигуркой, игрушкой, застывшей перед своим могучим, планетных размеров, хозяином.

Поприветствовав Омигато, сержант склонился в поклоне.

– Простите меня, недостойного, что потревожил вас. Большое спасибо, вы оказали мне высокую честь.

– Не стоит благодарностей. Я рад, что вы остались в живых.

Кимая покачал головой.

– Моя жизнь не столь важна, мой господин. Кокородо помогло мне. К тому времени, как уорстрайдеры открыли огонь, я уже покинул комнату и укрылся от взрыва за внешней стеной. Конечно, будь на то ваша воля, я бы остался.

– Разумеется. Но важно то, что ваше тело не нашли в развалинах. – Он не упомянул о том, что другие его люди находились в здании в то же самое время, готовые убрать или уничтожить при необходимости труп Кимая, если бы тому не удалось спастись. – Ваш рапорт.

– Конечно, мой господин. Как вы и предсказывали, после гибели офицера демонстрация переросла в бунт. Гвардейцев почти смяли. И опять же, как вы и предвидели, уорстрайдеры сумели восстановить порядок и разогнать толпу. Уверен, вы, мой господин, уже знакомы с данными о потерях и разрушениях. – Омигато кивнул, и сержант продолжил. – Город в состоянии крайнего недовольства и озлобления, чему способствовали и данные о погибших, намеренно распространенные среди населения. В течение трех дней после демонстрации в Винчестере произошло несколько инцидентов. Вчера один местный патриот напал на гвардейца, бывшего в увольнении, и убил его ножом. На улицах открыто говорят о восстании против Гегемонии.

– Очень хорошо, – сказал Омигато. – Вы проделали прекрасную работу, Исаму-сан.

Сержант заметно обрадовался похвале.

– Большое спасибо, Омигато-сама, за оказанную часть. – Он низко поклонился. – Каковы будут ваши распоряжения?

– Пока ждать и наблюдать. Необходимо, чтобы ни вы, ни ваши люди не оказались вовлечены в какие бы то ни было события на планете. Это понятно?

– Абсолютно, мой господин.

– Через неделю, самое большее через две остаток вашего подразделения перебросят на Эриду. Тогда вы снова будете со своими товарищами.

– Я живу только для того, чтобы исполнять вашу волю, мой господин, и волю Императора.

– Это одно и то же, сержант. Можете идти.

Образ Кимая мигнул и исчез, а Омигато остался один в пустыне межгалактического космоса.

Терпение, подумал он, вот ключ ко всему. В одной старинной легенде рассказывалось о трех героях, сидящих вместе и ждущих, когда впервые прокукует кукушка. Один из них – Нобунага, пытавшийся силой объединить разрозненные провинции Японии и в 16 лет проявивший себя человеком несгибаемой воли и целеустремленности. Так вот, его мысли выражаются такой хайку:

 
Кукушка,
Если не поет,
Недолго будет жить.
 

Хидейоши, крестьянский сын и наследник Нобунага, который в течение десяти бурных лет распространил свою власть на всю Японию, организовал центральное правительство и предпринял попытки завоевать Корею и Китай, Хидейоши, известный под именем «Великий Господин», сказал иначе:

 
Кукушка,
Если не поет,
Ее я научу.
 

И наконец, Токугава Иеясу, победитель при Секигахара, сегун, окончательно и полностью объединивший враждующие группировки феодалов под единым правлением, установивший сегунат Токугавы, затмивший даже власть божественного Императора на 265 лет. Подход Иеясу характеризуется следующим образом:

 
Кукушка,
Если не поет,
Я лучше подожду.
 

Иоши Омигато всегда считал себя духовным двойником Иеясу, его воплощением. Он не верил в буквальную реинкарнацию и в глубине души считал себя агностиком и реалистом, но льстил себя мыслью, что взращивает дух могучего сегуна, чье терпение и понимание людей помогли ему основать династию. А возможно, он носит в себе также и какую-то долю кармы Иеясу. Своим правлением сегун утвердил величие Японии, что нашло блестящее отражение в «Кодексе Воина». Это величие расцветет в Омигато и предотвратит закат Империи.

В Небесном Дворце и в Имперском Штабе существовала влиятельная группировка офицеров и аристократов, называвших себя «Люди Совершенства». Фракция «Кансей» опасалась и ненавидела происходящее размывание традиционных границ, отделявших историческую чистоту японцев от не-японцев, чужаков, примазавшихся к величию страны. Нигде это размывание не проявлялось столь отчетливо, как в унижении Императора.

Когда-то Император был Сыном Неба, самым совершенным из людей. После национального позора 1945 года, его низвели до уровня обычных людей, лидера страны, не больше. Согласно продиктованной иностранцами конституции, Император являлся лишь номинальным главой страны, «символом государства и единства народа». Власти и славы, бывших достоянием Японии и ее народа, он был лишен.

Прошло почти шесть столетий, но ошибку так и не исправили. Несколько раз японскую конституцию пересматривали, подстраивали к происходящим переменам, перемещали баланс власти, но Император оставался всего-навсего человеком, подобно остальным.

Лицо Омигато не выражало никаких эмоций, но сама мысль об этом была подобна кислоте, капля за каплей неумолимо разъедающей сердце. Сын Неба, божественный Господин Звезд опустился до того, что председательствовал на конференциях, возглавлял церемонии, давал интервью в ВИР-новостях, и делал это все с такой земной фамильярностью, которая вселяла отвращение в Омигато и других членов фракции «Кансей». Именно он, Император, распорядился, чтобы чужаки вроде этого глупца Према, Камерона и другие были назначены на высокие посты в Имперской службе, традиционно занимаемые только японцами. Он действительно приближал к себе иностранцев, позволял им относиться к себе как к простому смертному и таким образом уменьшал свою власть, отрицал идею «Великой Японии», владевшей сердцами и умами людей типа Омигато.

Изменить такое положение вещей, стереть этот последний след старого унижения Империи – вот чему посвятили себя «Люди Совершенства».

Ирония доставила Омигато чувство мрачного удовольствия: именно ему, агностику, суждено посвятить себя восстановлению культа божественного Императора! Здесь не было лицемерия. И если он не верил в богов, то безоговорочно верил в божественную чистоту, достоинство и судьбу Ямато, духовного сердца древней Японии. Позор и унижение Императора должны быть смыты, а для этого он будет пользоваться людьми, подобными Прему и Кимая, даже иностранцами вроде Дэвиса Камерона, ведь в его руках они будут податливы как глина и сыграют отведенные им роли.

Кроме того, хотя это мало кто знал, Омигато и сам происходил из Императорского рода. Нынешний Император – его двоюродный брат, а также друг детства и наперсник. Кто знает, может быть, когда-нибудь на Солнечном Троне будет он, если в том его карма…

А пока, подобно Иеясу Токугава, Иоши Омигато был готов ждать с нечеловеческим терпением, пока его умелые пряхи переткут гобелен истории.