Текст книги "Я++: Человек, город, сети"

Эра спутников

Когда в 1957 году «Спутник-1» передал на Землю первые сигналы, обозначилась возможность использования сверхвысоких точек передачи с сопоставимыми зонами покрытия. Уже в 1960 году NASA запустило спутник Echo 1 – надувной шар из синтетической полиэфирной пленки, способный отражать сигналы на Землю.

(Это была вариация на тему разрабатывавшейся ранее идеи отражения сигналов от Луны.) В июле 1962 года вышел на орбиту Telstar – первый активный телекоммуникационный спутник, который впервые обеспечил проведение прямой трансатлантической телевизионной трансляции. Затем последовало быстрое принятие конгрессом США закона о спутниках связи и создание Корпорации телекоммуникационных спутников – COMSAT. Не случайно именно тогда выражение Маршалла Маклюэна «глобальная деревня» вошло в плотные слои общественного сознания. В последующие десятилетия спутники постепенно покрыли весь небосвод.

Немногим выше ионосферы, на высоте от 200 до 2 000 километров от поверхности Земли, сегодня оперируют телекоммуникационные спутниковые системы с низкой околоземной орбитой (НОО). На спутниках системы НОО установлены ретрансляторы, которые получают сигнал с наземных передатчиков и преобразуют его в сигнал для наземных же приемников или других спутников. (Ретранслятор – это устройство, принимающее сигнал и передающее его в каком-либо виде обратно.) Первые системы НОО Iridium и Globalstar были с большой (и, возможно, преждевременной) помпой запущены в 1990-х, чтобы вывести принцип сотовой связи на орбитальный уровень и создать беспроводную систему передачи голоса и данных с глобальным покрытием. Так называемые малые системы НОО, вроде OrbComm, используются для поисковой связи, трекинга и решения других прикладных задач с участием небольших пакетов данных. Большие системы НОО, такие как Globalstar, работают на более высоких частотах, поддерживают более высокую скорость передачи данных и способны обеспечивать голосовую связь и определение местонахождения.

Для предоставления этих сервисов в любой точке земной поверхности покрытие систем НОО должно охватывать всю планету. Поэтому они особенно важны для удаленных и малонаселенных территорий, которые не спешат обслуживать операторы прочих типов инфраструктуры. Более того, в этих районах у них обычно наблюдается избыток мощностей, который может быть – по крайней мере в принципе – направлен на цели образования и поддержки экономического развития.

Далее, на высоте от 5 000 до 12 000 километров, находятся спутниковые системы средневысокой околоземной орбиты (СОО), такие как ICO. Они работают по тому же принципу, что и НОО, но иначе выстраивают баланс технических условий. Этим системам реже приходится переключать пользователя с одного спутника на другой, но зато им нужен более мощный сигнал, а удаленность от Земли сказывается в большей задержке связи.

Еще выше, примерно в 35 000 километрах, располагаются геостационарные телекоммуникационные спутники. В отличие от спутников НОО и СОО они занимают постоянную позицию относительно поверхности Земли – примерно как очень высокие телебашни. Они обеспечивают покрытие огромных территорий земной поверхности, что чрезвычайно эффективно для телевизионного вещания; однако их использование для связи между двумя абонентами экономически неоправданно. Кроме того, сигнал поступает с задержкой, весьма заметной при синхронной голосовой или видеосвязи. Предложенный Артуром Кларком в 1945 году принцип был впервые реализован в апреле 1965 года с запуском Intelsat 1, и с тех пор спутники подобного типа стали чрезвычайно распространенными. Целые кластеры таких устройств висят теперь над самыми густонаселенными частями планеты, обеспечивая голосовую связь, цифровое видео (например в системе DBS) и доступ в интернет в таких сервисах, как DirectPC и Starband.

Очевидно, что различные типы спутниковых систем конкурируют между собой и с наземными беспроводными системами²⁵. Геостационарный спутник обеспечивает беспрерывное покрытие огромной территории, но со значительными ограничениями возможностей и мощностей. Первоначальная стоимость спутниковых систем НОО очень высока, и на их развертывание нужно больше времени, но они перспективны с точки зрения технических преимуществ и эффективности. Наземные системы сравнительно недороги и могут расширяться по мере необходимости; если это происходит за достаточно короткий срок, пока новая спутниковая система только планируется и запускается, большая часть потенциального рынка услуг достается именно им (в чем, к своему несчастью, убедились разработчики системы Iridium). В долгосрочной перспективе спутниковые системы, скорее всего, займут важные ниши на рынке беспроводных сервисов (такие как GPS, глобальная поисковая связь и сервисы для малонаселенных сельских районов), но универсального решения предоставить не смогут.

Освоение электромагнитной целины

От микроскопических беспроводных устройств, передающих сигнал на сантиметры, до геостационарных спутников с широчайшим покрытием – беспроводной мир вьет вокруг себя все более плотный, многослойный кокон из антенн, точек доступа к сети, ретрансляционных пунктов и каналов. По мере внедрения телекоммуникационных стандартов и протоколов различные виды физических каналов все плотнее интегрируются в обширную непрерывную систему потрясающей сложности. Сегодня каждая точка на поверхности Земли – это часть волнового ландшафта, определяемого бесчисленными трансляциями, а также их отражениями и помехами. Электромагнитная территория, которую мы создали и продолжаем развивать, состоит из передатчиков и мертвых зон, районов уверенного приема и экранированных пространств, сот, через которые проходит сигнал, и перегруженных сот, не поддерживающих соединения; сигналов различной кодировки, создающих друг для друга помехи, и мультиплексированных сигналов, специально устроенных так, чтобы не мешать друг другу; зон глушения, клеток Фарадея и нескончаемого потрескивания электромагнитных шумов²⁶. Это весьма сложный, невидимый ландшафт, угадываемый лишь по наличию антенн (а иногда по нарисованным мелом символам, отмечающим незащищенные точки доступа)²⁷, исследовать который можно, выйдя или выехав на разведку с беспроводным ноутбуком.

Ландшафт этот определяет сложную геополитику и политэкономию беспроводного покрытия. На любом из его уровней идет конкуренция за доступ к потребителям, точки установки антенн, таймслоты и емкость каналов²⁸. Как королевства и империи древности боролись за контроль над территориями, те, кто стремится к власти сегодня, оспаривают друг у друга радиоволны.

Одна из геополитических стратегий, берущая начало в подходах традиционной телефонии, радио– и телевещания, состоит в том, чтобы воспринимать диапазоны как пограничные, недавно завоеванные земли. Правительство делит их на куски и распродает – как это происходило на проводившихся во многих странах аукционах частот для телефонной связи третьего поколения. Это облегчает всестороннее, управляемое сверху планирование. Но в итоге ответственность за обеспечение покрытия сосредотачивается в руках нескольких обладателей лицензий, что провоцирует развитие централизованных сетей. Вся информация в них проходит через несколько коммутационных центров, которые по мере роста числа пользователей становятся все более перегруженными. Кроме того, аукционы частот нередко затормаживают распространение услуг, поскольку обременяют владельцев лицензий гигантскими долгами.

Сторонники альтернативной стратегии учли опыт развития интернета и понимают спектр частот как общественный ресурс, как общинные выгоны в традиционной деревне или же как землю, отданную под вольное заселение. При условии соблюдения нескольких правил пользоваться частотами может всякий. Такая стратегия зависит от наличия нелицензируемого диапазона и обычно подразумевает использование беспроводных, иногда многоскачковых технологий небольшого радиуса действия. В такой ситуации картина получается запутанней, обеспечить адекватную защиту тут сложнее, а риск использования ресурса немногими за счет многих значительно выше, но эта стратегия имеет несколько важных преимуществ. Она позволяет децентрализованное развитие беспроводных сетей снизу вверх – подобно пакетной коммутации и семейству протоколов TCP/IP, которые когда-то обеспечили бурный низовой рост глобальной проводной сети. Кроме того, она способствует появлению децентрализованной сети с избыточной связностью, а это подразумевает, что вновь добавляемые каналы могут увеличить емкость, не перегружая центральные узлы.

Есть, однако, вот еще какой аспект. Поскольку беспроводной диапазон – это нематериальный, управляемый электроникой ресурс, его (в отличие от земли) можно быстро и автоматически перераспределять в соответствии с изменившимися потребностями. Такое положение открывает возможности для создания плотных беспроводных сетей, в которых узлы в реальном времени согласовывают применение тех или иных частот для максимально эффективного использования диапазона²⁹. Весьма вероятно, что это станет ключом к будущему развитию беспроводных сетей в густонаселенных районах. Самый радикальный сценарий состоит в том, что сооружение беспроводной инфраструктуры может стать вирусным, неконтролируемым процессом. При наличии одного стандарта, такого как 802.11, и невысокой стоимости узлов беспроводного соединения пользователи могут встраивать узлы по собственной инициативе. С помощью многоскачковых технологий мобильные и импровизированные беспроводные узлы могут по цепочке подсоединяться к стационарной инфраструктуре. Положительное влияние сетевого эффекта вместе с подходящей сетевой архитектурой могут резко ускорить процесс расширения, так как каждый новый узел будет повышать ценность существующих.

В этой ситуации обнаруживаются явные параллели со стратегиями городского развития. Правительство может разбить территорию на большие участки для строительства районов в соответствии с генеральным планом, а может установить общие правила для подразделения и развития территории, что будет содействовать возникновению множества небольших, независимо инициируемых и управляемых проектов. На практике города чаще всего возникают из сочетания этих двух подходов – то же, по всей видимости, ждет и нашу электромагнитную целину.

Электронные кочевники

Из сумбурного, но неодолимого распространения беспроводного покрытия постепенно выкристаллизовывается возможность радикально пересмотренной электронной формы кочевничества – формы, которая основана не на территории, данной нам природой, но на изощренной, хорошо интегрированной беспроводной инфраструктуре, совмещенной с другими сетями и развернутой по всему земному шару. Один из пионеров интернета Леонард Клейнрок определил эту инфраструктуру так: «системная поддержка, необходимая для прозрачного, удобного и целостного обеспечения передвигающихся с места на место кочевников полным набором вычислительных и коммуникационных возможностей»³⁰. По замечанию того же Клейнрока, доступ к удаленным файлам, системам и сервисам должен предоставляться «вне зависимости от местоположения, движения, вычислительной платформы, коммуникационного устройства и используемого диапазона частот». На этом пути перед нами будут стоять серьезные технические задачи, но все они постепенно будут решены, и по мере их решения социальные и культурные следствия электронного кочевничества станут все более очевидны³¹.

Прочие типы сетей (транспортная, энергетическая, водопроводная и утилизации отходов), конечно, не могут функционировать в беспроводном (или беструбном) режиме. Тем не менее, давая нам возможность вызывать или обнаруживать точки доступа к этим более традиционным ресурсам, беспроводные системы облегчают взаимодействие с ними наших мобильных тел. Если вам нужен транспорт, вы можете вызвать такси или скорую помощь по мобильному телефону. Если вам нужно выяснить, когда приходит следующий автобус, вы смотрите на табло, отслеживающее передвижения автобусов с помощью беспроводных технологий. При помощи переносных беспроводных устройств вам будет все проще найти ближайшую свободную парковку, питьевой фонтанчик или работающий туалет. Обнаружив ресторан с выдающимся блюдом в меню, вы можете позвонить друзьям. В подобных случаях беспроводные системы упрощают выбор, рассеивают туман неопределенности и уменьшают необходимое на поиски время.

Более того, беспроводные взаимосвязи делают мобильными не только людей, но и вещи. Чтобы стационарный телефон или компьютер заработал в проводных сетях, его нужно физически подключить; у таких устройств есть сравнительно постоянное местоположение. Зато в беспроводных системах компоненты должны находиться всего лишь в пределах определенного радиуса действия. Если к беспроводным взаимосвязям добавить миниатюризацию и способность к самонастройке (когда компонент можно просто подключить, и он заработает), сетевые системы становятся аморфными и текучими³². Они уже не похожи на неподвижные детали на платах либо в ящиках или на здания и города. Они больше напоминают кочевой лагерь, готовый в любую секунду сняться с места и перестроиться должным образом.

Совокупное влияние этих изменений уже достаточно велико и будет еще больше по мере развития и распространения беспроводных технологий³³. Беспроводные соединения стационарных инфраструктур с переносными и носимыми электронными устройствами (и соединения этих устройств друг с другом) сегодня завершают долгий процесс постепенной интеграции наших биологических тел в опутавшие всю Землю системы узлов и взаимосвязей. В результате функции, которые когда-то выполняла архитектура, мебель и стационарное оборудование, теперь отходят имплантатам, носимым и переносным устройствам. А деятельность, когда-то зависевшая от близости скопления ресурсов – воды, пищи, сырья, банковских сейфов, библиотечных книг или деловой информации, – сегодня все более полагается на мобильную связь с географически разветвленными сетями доставки.

В кочевом электронном мире я становлюсь двуногим терминалом, ходячим IP-адресом, а может, еще и беспроводным маршрутизатором в импровизированной мобильной сети. Отныне я вписан не в витрувианскую окружность, а в расходящиеся от меня круги электромагнитных волн.

Правила допуска

Современные кочевники, конечно же, сильно отличаются от древних охотников-собирателей, вынужденных скитаться из-за разбросанных по большой территории источников воды, пищи и прочих ресурсов. Кочевничество было для них не только необходимостью, но и фактором, сдерживающим развитие. Они не могли иметь больше, чем способны были унести с собой. Сама возможность дальнейшего экономического, социального и культурного развития зависела от перехода к оседлости, к накоплению и сохранению излишков продуктов, вытекающей из этого способности поддерживать не производящих еду специалистов и ко все более глубокому разделению труда в густо населенных городах³⁴. Сегодня крупномасштабные сети поддерживают разделение труда и специализацию уже не на городском, а на глобальном уровне, возможности не производящих еду специалистов зависят от сетевого доступа, а доступ этот все чаще бывает повсеместным и постоянным. Мобильность предоставляет нам полный спектр возможностей – расширение интеллектуальных и культурных горизонтов, деловые контакты по всему миру, доступ к уникальным способностям и ресурсам, сотрудничество между находящимися в разных точках планеты специалистами и стимулирующее воздействие разнообразия – причем обходится все это куда дешевле, чем прежде.

В условиях такой постоседлости, возможности и привилегии доступа оказываются важнее традиционных форм владения и управления имуществом³⁵. Обладая достаточным состоянием и определенными привилегиями, сегодня можно путешествовать практически налегке – с кредиткой, паспортом, переносным электронным оборудованием и ручной кладью; можно в полную силу пользоваться преимуществами всемирной сетевой инфраструктуры для доступа к чему бы то ни было в любой момент времени. Если вы работник умственного труда, то личная библиотека, собранная в вашем кабинете, сегодня может оказаться менее полезной, нежели доступ к мобильной сети и приобретенные права интеллектуальной собственности на содержащуюся в сети информацию.

Проверенный временем способ получить право доступа – достать из кармана физический знак, вроде талисмана, паспорта, ключа или пластиковой карты, с тем чтобы система охраны входа могла сопоставить его с образцом. В компьютерных системах вы представляете информацию, хранящуюся у вас в голове, – пароль или PIN – путем впечатывания символов или проведения картой по считывающему устройству. Теперь вы можете обзавестись беспроводным устройством, которое непрерывно, автоматически и незаметно предоставляет ваши идентификационные данные по требованию устройств охраны входа. Так, автомобили минуют очереди к шлагбаумам платных автострад благодаря транспондерам системы безналичной оплаты проезда EZ-Pass, а через систему Exxon Mobil’s Speedpass получают доступ к бензоколонкам, оснащенным схожими технологиями радиочастотной идентификации (RFID). С дальнейшей миниатюризацией устройства RFID уменьшатся до «таблеток», которые можно повесить на связку ключей, или вшить в одежду, или даже имплантировать под кожу; беспроводные кочевники обретут возможность непрерывной автоматической самоидентификации³⁶. Для этого не нужно будет даже останавливаться; электронные устройства считают код радиочастотной идентификации тела или транспортного средства прямо на ходу.

С точки зрения потребителя услуг, повсеместные возможности и права доступа гарантируют обеспечение его потребностей в любом месте и в любое время. С позиций специалиста по маркетингу та же самая технология дает возможность (с учетом всех применимых ограничений на вмешательство в частную жизнь) постоянно отслеживать ваше поведение, делать соответствующие выводы и предвосхищать ваши запросы. (Зайдите в закусочную, и вы автоматически получите свой любимый гамбургер.) Где бы и когда бы вы ни представили свои права доступа, эти действия, скорее всего, будут отмечены во всемирной централизованной базе данных и в конечном итоге будут учтены при вычислении вашей кредитоспособности, построении моделей вашего потребительского поведения и выработке точечных маркетинговых стратегий.

Другими словами, в постоседлом мире возможности обмена – а значит, и богатство, и власть – представлены в самой абстрактной и подвижной форме³⁷. В экономиках, основанных на натуральном обмене, богатство может послужить вам, только если оно собрано где-то рядом и вы можете физически обменять его на необходимые вам вещи. Монеты и банкноты стали более абстрактными и удобными символами обмена и обеспечили развитие сложных и географически протяженных торговых связей. Электронные телекоммуникационные сети еще усилили степень абстракции и подвижности – позволив богатству проявлять себя через офисы Western Union, банкоматы и терминалы кредитных карт в местах продажи. Сегодня участвующие в глобальном электронном обмене символы (и такие сложные метаабстракции, как закладные, опционы и дериваты, и прямые эквиваленты наличных денег) способны передвигаться по беспроводным сетям и работают везде, где мобильное устройство ловит сеть.

Кроме того, в постоседлом пространстве переосмысливается состояние бездомности – то, что в оседлом обществе является горькой участью лишенного места жительства и маргинализированного элемента. Сегодня отсутствие постоянного жилища перестает быть фундаментальной характеристикой этого состояния, уступая место отсутствию прав доступа. Если вы не можете позволить себе приобрести или как-то иначе добыть такие права, если вы занесены в черный список, если потеряли свои карточки и мобильное оборудование, забыли пароли, утратили ярлык RFID, да просто если у вас сели батарейки, вы – подобно тем незадачливым исследователям Австралийской пустыни – оказываетесь посреди недоступного изобилия.

Узловая личность

Хорошо это или плохо, но я теперь не только пространственно расширенный киборг, но и постоседлый – и не потому, что я становлюсь все более похож на биоробота (за исключением пары вставных зубов, я по-прежнему пользуюсь своим слегка изношенным исходным оборудованием), а потому, что я всегда на связи³⁸. Я неотделим от постоянно расширяющихся и непрерывно меняющихся сетей, но при этом они никак не сковывают моих действий. Помимо обеспечения моего физического выживания сети образуют и структурируют каналы моего восприятия и деятельности – мои средства познания мира и влияния на него. Они стали постоянным и неизбежным посредником в моей социальной, экономической и культурной жизни. Для функционирования моего сознания они теперь важны не меньше, чем нейроны.

Иногда эти протяженные поточные системы требуют от меня предоставить идентификатор моего мобильного тела, а иногда, напротив, препятствуют моей идентификации. Остановившись отлить в писсуар, я использую узел сети, разделенной по половому признаку, тем самым обозначая свой пол. Проходя через секьюрити в аэропорту или пользуясь банкоматом, я должен не только объявить свое имя, но и представить документальное подтверждение своего права его использовать. Если я ношу ярлык RFID или же подвергаюсь (возможно, без моего ведома) биометрической проверке, мои особые приметы открыты для наблюдателя. Но если я надену маску и перчатки, они будут уже не так заметны. В интернете же, как отмечалось уже бесчисленное количество раз, никто не знает, кто я на самом деле. По мере искусственного расширения моего тела за пределы оболочки из плоти размываются признаки пола, расы и даже биологического вида³⁹. Оно может обзавестись множеством иногда противоречащих друг другу псевдонимов, масок и прикрытий. Его личины и аватары в определенном контексте могут быть неоднозначными и обманчивыми – например, когда я выбираю себе электронную оболочку для участия в компьютерной игре. Само его местоположение может не поддаваться определению, оно может скрываться за схемами шифрования и прокси-серверами⁴⁰.

Чтобы осознать все это, нужно больше, чем теория расширения Маклюэна, и однозначно больше, чем могут предложить нераскаявшиеся надуватели доткомовских пузырей. Дело не только в том, что наши сенсоры и рабочие органы контролируют все большие пространства, что паутина наших взаимосвязей все шире и динамичнее, а наши мобильные телефоны и пейджеры всегда при нас; мы переживаем фундаментальный сдвиг субъективности⁴¹. Как лаконично сформулировал Марк С. Тейлор, «в зарождающейся сетевой культуре субъективность приобретает свойства узла, я подключен к другим объектам и субъектам таким образом, что становлюсь собой, субъективируюсь в них и через них, так же как и они становятся собой во мне и через меня»⁴². Я более не являюсь неизменной и обособленной личностью. Мои пространственно-временные координаты размыты и неопределенны. Мои сетевые расширения пересекаются и накладываются на расширения других.

Мудрецы-гуманисты могли, усмехаясь в усы, заявлять, что настоящий предмет изучения человечества есть сам человек. Такая непререкаемая убежденность смотрится неуместной в нашу пост-что-бы-там-ни-было эпоху; категории «человечество» и «человек» заметно поизносились, а сама идея «изучения» (учеными?) представляется глубоким анахронизмом. Сетевым исследователям вроде меня – тем, кто составляет тексты на беспроводных ноутбуках, пишет на бегу, беспрестанно смещает и множит географические и электронные точки зрения, таскает с собой цифровые камеры, углубляется в мировую паутину в поисках источников, идет по следу в сетях цитат, перекрестных ссылок и гипертекстовых связей, рассылает поисковых роботов, копается в метаданных и отслеживает потоки электронной почты и мгновенных сообщений – уместным предметом исследования видится электро-кочевой киборг⁴³.

Многие могут оплакивать уход в небытие (по-видимому, существовавшего до TCP/IP, HTTP и RFID) предмета изучения либерального гуманизма и его жрецов. Последователи Хайдеггера и прочие критики модернизма могут брюзжать о тоталитарных технологиях и якобы характерном для киборга отчуждении. Исследователи пола, расы и политической экономии напомнят (и вполне оправданно), что далеко не все подключены к сетям в одинаковой степени и одинаковым образом. Специалистов в области обороны и безопасности волнует (что весьма объяснимо) возрастающий деструктивный потенциал сетевых взломщиков и хакеров. Те, кто предпочитает жизнь попроще, могут вытащить штепсель и затеряться где-нибудь в Айдахо. Но для конкретно этой узловой личности начала XXI века отключение подобно ампутации. Я часть сетей, а сети – часть меня. Меня можно обнаружить в результатах поиска. Меня видит Google. Я на связи – значит я существую.