Электронная библиотека » Уолтер Блок » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 14 января 2014, 00:38


Автор книги: Уолтер Блок


Жанр: Зарубежная образовательная литература, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Непринудительные действия по отношению к женщинам

Многие действия по отношению к женщинам, строго говоря, не являются принуждением. Например, присвистывание, плотоядные взгляды, насмешки, намеки, нежеланные ухаживания и т. п. (Конечно, иногда трудно заранее сказать, будет ли кокетливое замечание принято благосклонно или нет.) Вспомним сексуальные призывы, которые постоянно имеют место между мужчинами и женщинами. Хотя для многих людей, и в особенности представителей женского движения, нет реальной разницы между таким поведением и принудительными актами, это различие очень важно. И то и другое может быть неприемлемым для многих женщин, но одно – это акт физической агрессии, а другое – нет.

Есть много других видов действий, которые попадают в ту же самую категорию. Среди примеров – употребление сексуальных вульгаризмов («потаскуха», «ну и задница»), отстаивание двойных стандартов, определенные правила этикета, поощрение умственных способностей мальчиков, а не девочек, позор в глазах общества по отношению к женщинам, занимающимся «мужскими» видами спорта, сексистская реклама и пьедесталы, на которые помещают женщин.

По поводу такого поведения, которое может быть оскорбительным, но не являться принуждением, есть два важных соображения. Первое – что такие непринудительные действия невозможно законным путем поставить вне закона. Любая попытка сделать это повлечет за собой массовые нарушения прав других людей. Свобода слова означает, что люди имеют право говорить то, что им нравится, даже делать предосудительные и грубые заявления.

Второе соображение более сложное и ни в коем случае не очевидное. В значительной степени этим предосудительным, но непринудительным действиям способствуют принудительные действия государства, которые происходят «за сценой». Например, то, что государство повсеместно владеет и распоряжается землей, парками, тротуарами, дорогами, предприятиями и т. д. Эти принудительные действия, основанные на нелегитимном обязательном налогообложении, могут быть подвергнуты обоснованной критике. Если их устранить, то предосудительное поведение, которому они потакают, сократится с помощью свободного рынка.

Рассмотрим в качестве примера случай, когда босс (мужчина) осуществляет домогательство по отношению к секретарю (женщине) в предосудительной манере, но без принуждения. Сравним ситуации, когда это происходит в границах общественной и частной собственности.

Для анализа нам необходимо понимать, что специалисты по экономике труда понимают под «компенсирующими надбавками». Компенсирующая надбавка – это сумма денег, необходимая работнику для компенсации психических потерь, сопровождающих работу. Предположим, что имеются две вакансии. Одна – в кондиционированном офисе с хорошим видом, приятными окружающими условиями и приятными коллегами. Другая – в сыром подвале и с враждебно настроенными коллегами. Тем не менее обычно существует некоторое различие в заработной плате, достаточно большое, чтобы привлечь индивида на менее приятную работу. Точная величина этого различия неодинакова для разных людей, но она существует.

Аналогично тому как компенсирующая надбавка выплачивается работникам, согласным работать в сыром подвале, она должна выплачиваться и сотрудникам-женщинам в офисах, где они подвергаются сексуальным домогательствам. Такая прибавка к заработной плате выплачивается из кармана босса, если он частный бизнесмен. Таким образом у него есть сильный денежный стимул контролировать свое поведение и поведение тех, кто на него работает.

Но на государственном или пользующемся государственной поддержкой предприятии прибавку к заработной плате платит не босс! Она выплачивается за счет денег налогоплательщика, собираемых по принуждению, а не выплачиваемых по результатам предоставления удовлетворительных услуг. Поэтому у босса меньше оснований контролировать поведение.

Ясно, что подобные сексуальные домогательства, оскорбительные сами по себе, но не связанные с принуждением, становятся возможными вследствие принуждения со стороны государства в его роли сборщика налогов. Если бы налоги платились добровольно, то босс даже в государственном учреждении находился бы под осмысленным контролем и терял бы деньги, если бы оскорблял работников своим поведением. Но поскольку ему платят деньги, полученные от принудительного налогообложения, то работники находятся в его власти.

Аналогичным образом сравним ситуацию, когда группа мужчин присвистывает, насмехается и отпускает уничижительные и обидные замечания о проходящих мимо женщинах. Одна группа делает это на общественном тротуаре или улице, а другая – в частном заведении, таком как ресторан или торговый центр.

При каких условиях более вероятно прекращение этих законных, но предосудительных действий? В общественном секторе нет никакого предпринимателя, в чьих интересах было бы положить этому конец. Поскольку, по предположению, подобное поведение законно, официальная полиция ничего не может сделать, чтобы его остановить.

Однако на частном предприятии у любого предпринимателя, который собирается нанимать на работу женщин и продавать им товары (или мужчинам, которые выступают против плохого обращения с женщинами), есть сильный финансовый стимул прекратить такие проявления. Поэтому не случайно, что подобное почти всегда происходит на тротуаре или на улице и практически никогда – в магазине, ресторане, торговом центре или другом заведении, которое стремится к получению прибыли и заботится о состоянии своих финансов.

Мужская шовинистическая свинья как герой

Следует рассмотреть несколько подробнее две прискорбные ошибки, совершаемые сторонниками освобождения женщин. Мужскую шовинистическую свинью можно считать героем именно за здравый смысл в противостоянии этим программам.

Законы, требующие «равной оплаты за равную работу». Вопрос, конечно же, состоит в том, как определить «равную работу». Если понимать ее буквально, то она охватывает все аспекты производительности работника как в краткосрочном, так и в долгосрочном периоде, включая психологические различия, дискриминацию со стороны клиентов и других работников, способность работника мириться с симпатиями, антипатиями и другими индивидуальными особенностями предпринимателя. Короче говоря, все эти компоненты необходимо взвесить, если равная работа означает в точности то же самое, что и равная прибыльность для предпринимателя. Только тогда на свободном рынке работники с равными способностями будут получать одинаковую заработную плату.

Если бы, например, женщинам платили меньше, чем мужчинам, при том что они были бы столь же хорошими работниками в этом смысле, то будут действовать силы, которые в конце концов обеспечат равную оплату. Как? Работодатель сможет заработать больше денег, заменив работников-мужчин работниками-женщинами. Спрос на работников-мужчин сократится, что приведет к снижению их заработной платы, а спрос на работников-женщин увеличится, что повысит их заработную плату. Каждый работодатель, заменивший мужчину на женщину, получит конкурентное преимущество над тем, кто отказался это делать. Работодатели, максимизирующие прибыль, будут постоянно получать бóльшую прибыль, чем те, кто осуществляет дискриминацию. Первые будут продавать по более выгодной цене, чем вторые, и при прочих равных в конечном счете доведут их до банкротства.

На самом же деле сторонники равенства заработной платы за равную работу не имеют в виду настолько строгое равенство. Их определение «равенства» – это равное количество лет обучения, одинаковые навыки, одинаковые дипломы и, возможно, одинаковые баллы на квалификационных тестах. Однако индивиды, являющиеся практически идентичными по этим критериям, могут иметь крайне различные способности приносить прибыль своим работодателям.

Рассмотрим, например, двух работников – мужчину и женщину, идентичных по таким параметрам, как тестовые баллы и дипломы. Неоспоримый факт, что в случае беременности женщины гораздо более вероятно, что она останется дома и будет растить ребенка. Не имеет смысла рассуждать о том, справедливо это или нет. Имеет значение лишь то, происходит ли это в действительности. Если женщина остается дома, прерывая работу или карьеру, для работодателя ее ценность сократится. В этом случае, хотя и мужчина, и женщина, претендующие на работу, могут иметь одинаковую квалификацию, в долгосрочном периоде мужчина окажется более производительным, чем женщина, и потому будет представлять бóльшую ценность для работодателя.

Парадоксально, но множество свидетельств, указывающих на неодинаковую производительность мужчин и женщин, исходит из самого движения за освобождение женщин. Существует несколько исследований, в которых мужчин и женщин тестируют в группах, изолированно друг от друга, а затем всех вместе, в конкуренции друг с другом. В некоторых случаях при изолированном тестировании женщины четко демонстрировали более высокие природные способности, чем мужчины. Но при непосредственной конкуренции между двумя группами мужчины показывали однозначно лучшие баллы, чем женщины.

Следует снова подчеркнуть, что речь здесь не о справедливости этого, а о последствиях. Суть в том, что в мире работы часто оказывается, что женщины конкурируют с мужчинами. Если они постоянно уступают мужчинам и не могут наилучшим образом проявить себя в конкуренции с ними, они в меньшей степени способны обеспечить доходы для предпринимателя. Если женщины равны с мужчинами по тестовым баллам и уступают, когда дело доходит до максимизации прибыли, то закон о равной плате за равную работу окажется для них катастрофическим.

Он будет убийственным, потому что стимулы к максимизации прибыли будут перевернуты. Рынок не будет оказывать твердое давление в сторону увольнения мужчин и найма женщин. Вместо этого у работодателей будет стимул увольнять женщин и нанимать мужчин на их места. Если он вынужден платить мужчинами и женщинам одинаково, даже если их производительность различается, прибыль вырастет до той степени, до какой мужчины-работники заменят женщин. Работодатели, склонные к феминистским взглядам и настаивающие на сохранении работников-женщин, испытают снижение прибыли и потеряют свою долю рынка. Процветать будут те работодатели, которые не нанимают женщин.

Следует подчеркнуть, что тенденция к равенству зарплаты с мужчинами для женщин, которые по-настоящему равны им по производительности, существует только на свободном рынке с его прибылями и убытками. Только при свободном предпринимательстве есть финансовые стимулы нанимать высокопроизводительных недооплачиваемых женщин, «пользоваться» их положением и тем самым повышать их заработную плату.

В государственном и некоммерческом секторах эти стимулы отсутствуют по определению. Поэтому едва ли случайно, что практически все реальные нарушения прав женщин происходит в государственной и некоммерческой сфере – школах, университетах, библиотеках, фондах, на социальной работе и в бюджетных услугах. Обвинений в том, что женщинам недоплачивают в области компьютеров, рекламы или медиа, звучит совсем немного.

Законы, требующие отсутствия дискриминации

«McSorley’s» – это бар в Нью-Йорке, который обслуживал исключительно мужчин до тех пор, пока не был «освобожден». Под знаменами нового антидискриминационного закона в штате Нью-Йорк женщин обслужили впервые в истории заведения. Либеральные и прогрессивные группировки, сторонники освобождения женщин провозгласили это великим прогрессивным шагом. Философия, лежащая в основе закона и сопутствующего освобождения «McSorley’s», по-видимому, состоит в нелегитимности дискриминации потенциальных потребителей по половому признаку.

Если изъяны такой философии неочевидны, можно их показать, доведя этот подход до абсурда. Если бы этой философии четко придерживались, то не были бы сочтены дискриминацией отдельные туалетные комнаты для мужчин? А отдельные общежития для мужчин? А как насчет мужчин-гомосексуалистов? И разве женщины, выходящие замуж за мужчин, не дискриминируют других женщин?

Конечно, это нелепые примеры. Но они соответствуют философии антидискриминации. Если они нелепы, то потому, что нелепа и эта философия.

Важно понимать, что все человеческие действия связаны с дискриминацией в единственно разумном определении этого слова, смысл которого так часто искажают: выбор того из имеющихся вариантов, который лучше всего служит его или ее интересам. Те, кто не может соответствовать этой максиме, не предпринимают никаких действий.

Права женщин не включают право выпивать с людьми, которые с ними пить не хотят.

Мы дискриминируем, выбирая зубную пасту, средство транспорта, будущего супруга. Дискриминация, которую осуществляет гурме или дегустатор вина, является и может являться только той же самой дискриминацией, которой занимаются все. Поэтому любая атака на дискриминацию представляет собой попытку ограничить набор вариантов, открытых всем индивидам.

А как быть женщинам с вариантом выпить в «McSorley’s»? Нарушалось ли их право на выбор? Нет. Они испытывали то же чувство, что и мужчина, когда женщина отвергает его сексуальные притязания. Женщина, которая отказывается встречаться с мужчиной, не виновата в нарушении его прав, поскольку его права не подразумевают взаимоотношений с ней. Они существуют как возможность, но не право (если только она не его рабыня). Точно так же мужчина, который намерен выпить в компании других мужчин, не виноват в нарушении прав женщин. Потому что права женщин не включают право выпивать с людьми, которые с ними пить не хотят.

Это выглядит иначе только в рабовладельческом обществе. Только в рабовладельческом обществе хозяин может заставить раба действовать по своему приказу. Если антидискриминационные силы успешно навязывают свою философию всему обществу, то они навязывают ему дьявола рабства. В той степени, в какой мужская шовинистическая свинья сопротивляется этим тенденциям, его следует рассматривать как героя.

Глава 2
Медицина

4. Наркоторговец

Наркобизнес, который является злом, несет ответственность за мучительные смерти, преступления, ограбления, проституцию по принуждению, а зачастую и убийства. Наркоман обычно носит эту метку всю жизнь, даже бросив свою привычку. В период наркозависимости наркоман – беспомощный раб наркотика, готовый пойти на любые унижения ради еще одной дозы.

Как можно оспаривать то, что природа занятия наркоторговца – это зло? Как можно даже предлагать рассматривать его с благосклонностью? В действительности все зло, в котором обвиняют героиновую зависимость, вызвано запретом наркотиков, а не зависимостью от них. Учитывая запретный характер наркотиков, тот человек, который нелегально ими торгует, делает больше кого бы то ни было, чтобы смягчить пагубные последствия первоначального запрета.

Запрет героина создал разрушительный эффект, доведя цены до уровня, который можно охарактеризовать только как астрономический. Когда товар запрещен, то к обычным издержкам выращивания, сбора, ухода, транспортировки, продажи добавляются издержки, связанные с уклонением от закона и оплатой наказаний, если уклонение оказывается безуспешным.

В случае с самопальным виски (в период сухого закона 1920-х годов) эти дополнительные издержки не были чрезмерными, поскольку правоприменение было слабым, а законодательство не имело широкой поддержки в народе. В случае с героином эти издержки колоссальны. Антигероиновое законодательство пользуется широкой поддержкой населения, которое требует еще более строгих законов и наказаний. «Группы бдительности» и молодежные банды в гетто центральных районов сами наказывают наркоторговцев и наркоманов. Эти группы получают квазиподдержку фракции «закона и порядка», делая сложным и дорогим подкуп полиции, опасающейся суровых санкций со стороны общества в случае поимки.

Помимо необходимости нести большие расходы на подкуп полиции наркоторговцы должны также платить высокую зарплату своим работникам за ту опасность, с которой они сталкиваются при контрабанде наркотиков и функционировании фабрик, готовящих наркотики для продажи на улице. Кроме того, им также приходится осуществлять определенное покровительство работникам, пойманным при попытке подкупа политиков, адвокатов и судей, чтобы минимизировать налагаемое на них наказание. Это факторы, объясняющие высокие цены на героин. Если бы не многочисленные дополнительные издержки, обусловленные его запретом, цена не отличалась бы сколько-нибудь существенно от цены других сельскохозяйственных продуктов (пшеницы, табака, соевых бобов и т. д.). Если бы героин был легализован, то наркоман мог бы получить необходимую ему ежедневную дозу за цену половины буханки хлеба, по самым наилучшим оценкам.

Все зло, в котором обвиняют героиновую зависимость, вызвано запретом наркотиков, а не зависимостью от них.

В условиях запрета сформировавшаяся героиновая зависимость может обходиться до 100 долл. в день. В зависимости от рыночной информации и наличия альтернативных источников предложения наркоман тратит около 35 тыс. долл. в год на удовлетворение своей зависимости. Очевидно, что именно эти издержки виноваты в невысказанных человеческих страданиях, в которых обычно обвиняют героиновую зависимость. Типичный наркоман обычно молод, не образован и не способен честным путем заработать достаточно денег, чтобы обеспечить свою привычку. Если он не ищет медицинской и психиатрической помощи, то единственным способом обеспечить свою «дозу» для наркомана будет встать на путь преступления, где в конечном счете его затравит полиция или уличные банды.

Более того, наркозависимый преступник находится в гораздо худшем положении, чем не наркозависимый. Последний может выбирать наиболее удобное время и место для ограбления. Наркоман должен совершать преступление тогда, когда ему нужна «доза», и это обычно происходит, когда его чувства притуплены вследствие отсутствия наркотика.

При размышлении об экономике торговли краденым становится очевидно, что наркоман должен совершать колоссальное количество преступлений, чтобы поддерживать свою привычку. Чтобы добыть 35 тыс. долл. на покупку наркотиков, наркоман должен украсть вещей на сумму, впятеро большую (почти 200 тыс. долл. в год), поскольку скупщики краденого обычно платят не более 20 процентов розничной цены покупаемых ими вещей. Если 200 тыс. долл. умножить на количество наркоманов в Нью-Йорке, которое оценивается в 10 тыс. человек, то совокупная стоимость, потерянная в результате преступлений наркоманов в «Большом яблоке», составит 20 млрд долл.

Невозможно переусердствовать, доказывая, что эти преступления обусловлены запретом героина, а не являются результатом героиновой зависимости. Именно запрет толкает цену вверх, а наркомана ведет на путь преступности и насилия, который может закончиться либо его смертью, либо гибелью его жертвы.

Чтобы доказать это, посмотрим на небольшое, но значимое количество врачей, которые, имея доступ к героину, сами стали наркоманами. Его цена для них не является запретительной, потому что их доступ к наркотику легален. Они живут «нормально», полезной, наполненной жизнью – с лишь одной разницей. В экономическом смысле их жизнь не слишком отличалась бы, будь они диабетиками, зависимыми от инсулина.

Как при той, так и при другой зависимости они могут выполнять свои профессиональные обязанности. Однако, если внезапно лишить их источника героина (или если бы инсулин был вдруг объявлен вне закона), они были бы отданы на милость уличного наркоторговца, лишившись возможности убедиться в качестве приобретаемого наркотика и будучи вынужденными платить за него заоблачные цены. В таких изменившихся обстоятельствах положение наркозависимого врача будет более сложным, но не катастрофическим, потому что большинство таких профессионалов легко могут себе позволить потратить 35 тыс. долл. в год на свою привычку. Но что будет с необразованным наркоманом, живущим в бедности, у которого таких перспектив нет?

Функция торговца героином, в противовес его мотивации участвовать в этом бизнесе, – удерживать цену наркотика на низком уровне. Каждый раз, когда новые продавцы героина выходят на рынок, цена снижается. И наоборот, каждый раз, когда их число сокращается (в результате законодательных санкций или пропаганды), цена возрастает.

Есть и другие вещи, которые могут мешать прогрессу и которые большинство людей не захочет запрещать – например, отдых.

Поскольку положение наркомана или совершаемые им преступления обусловлены не продажей или использованием героина, а высокой ценой, связанной с его запретом, любые действия, приводящие к падению цены наркотика, смягчают остроту проблемы. Если проблема вызвана высокой стоимостью наркотика, то решением следует считать сокращение издержек.

Однако снижение цены наркотика обеспечивает именно торговец героином, а силы «закона и порядка», которые вмешиваются в его деятельность, ответственны за повышение цен. Таким образом, героической фигурой должен считаться не агент по борьбе с наркотиками, пользующийся всеобщей любовью, а порицаемый всеми наркоторговец.

Идею легализации героина отвергают на том основании, что это остановит прогресс и цивилизацию. Приводятся ссылки на британский и китайский опыт с наркотиками, рисуются картины того, как одурманенные люди лежат на улицах.

Однако есть и другие вещи, которые могут мешать прогрессу и которые большинство людей не захотят запрещать, например отдых. Если работники будут брать отпуска на 90 процентов рабочего года, то «прогресс», безусловно, остановится. Следует ли запрещать длинные отпуска? Едва ли.

Кроме того, существующий запрет наркотика не исключает доступа к нему. Раньше он был доступен только в городских гетто, теперь же его можно купить на перекрестках в богатых пригородах и школьных дворах.

Что касается примера с китайским опытом, то китайских купцов силой «пушечной дипломатии» заставили принять опиум. Легализация наркотиков, вызывающих зависимость, никоим образом не заставит индивидов приобрести эту привычку. На самом деле главным аргументом в пользу отмены запрета на героин является насилие или, точнее, прекращение насилия.

В случае с Великобританией (где дешевые наркотики легально распространяются врачами или лицензированными клиниками) выдвигается аргумент, что количество наркоманов с момента начала программы резко увеличилось. Но этот подъем – статистическое искажение. Многие не хотели сообщать о своей наркозависимости, когда было незаконно являться наркоманом. Когда наркозависимость была легализована и дешевые наркотики стали доступными, статистика, естественно, выросла. Государственная служба здравоохранения Великобритании предоставляет наркотики только зарегистрированным наркоманам.

Другим источником увеличения количества статистически учтенных наркоманов выступает миграция в Великобританию из стран Содружества. Такая внезапная миграция может вызвать временные адаптационные проблемы, но едва ли позволит осуждать британский план. Наоборот, она приносит многочисленные свидетельства дальновидности и прогрессивности программы. Винить программу в повышении наркозависимости – то же самое, что обвинять доктора Кристиана Барнарда (первого хирурга, осуществившего трансплантацию сердца) в увеличении количества южноафриканцев, нуждающихся в такой операции.

В заключение необходимо сказать следующее. Возможно, героиновая зависимость есть абсолютное зло без каких-либо смягчающих обстоятельств. Если так, то усилия по освещению ужасов этой зависимости можно только приветствовать. Однако существующий запрет на героин и другие тяжелые наркотики не служит никаким полезным целям. Он приводит к бесчисленным страданиям и огромным социальным потрясениям. Пытаясь исполнить этот дурной закон, агенты по борьбе с наркотиками толкают цены вверх, лишь усугубляя трагедию. Именно торговец героином, работая на понижение цен, даже с серьезным риском для себя, спасает жизни и несколько смягчает ситуацию.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации