Текст книги "Бриллианты имперской короны"

10

Николь, удобно вытянувшись на кушетке, рассматривала свои ноги и думала о том, какими уродливыми они стали. Профессия требовала, чтобы она часами стояла на ногах, и, хотя пять лет назад Николь исправила их форму, у нее опять сильно развилось плоскостопие, и пришло время новой операции. Придется устроить так, чтобы на неделю или десять дней скрыться от общества, тогда она сможет сделать операцию и привыкнуть к ее результатам до появления на людях.

Николь видела свое крошечное отражение в каждом ногте ног. Желая доброго утра, она помахала своему отражению и пошевелила пальцами ног в ответ. У двери раздалось позвякивание.

– Второй завтрак, мадам.

– Несите, комната.

Стол-робот вплыл в безмолвном антигравитационном поле, присел и установился. Мебель в комнате переставилась в новом порядке. К столу подкатил стул и приглашающе откинул спинку.

– Ваш завтрак, мадам. – Вокруг Николь ожил и зазвучал концерт деревянных струнных инструментов Эмануэля Баха.

– Благодарю, комната. – Николь подошла к стулу и уселась. С тарелки поднялась прикрывавшая ее салфетка, и пошел пар. Второй завтрак на Пеленге был гораздо более сытным, чем первый. Николь не была уверена, надо ли еще Мейстралу, чтобы она притворялась, что он все еще у нее, но заказала только один завтрак, поскольку не в силах была вынести вида двух порций. Она отклонила предложение стола и сама налила себе кофе.

Снова раздалось негромкое позвякивание:

– Дрейк Мейстрал, мадам.

– О, – Николь поставила на стол молочник. – Соедините немедленно.

Мейстрал, казалось, пребывал в более приподнятом расположении духа. В его зеленых глазах светилась прежняя уверенность, и у Николь при виде его отлегло от сердца. В остальном узнать Мейстрала было трудно – его лицо было покрыто слоем пастельно-голубой краски, в ушах были безобразные серьги, включавшиеся и выключавшиеся, как механические игрушки, а позади него был вид игрушечной аркады.

Николь, привыкшая к этим маленьким хитростям четыре года назад, заключила, что поскольку Мейстрал прибегнул к маскировке и услугам общественного телефона, опасность еще не миновала.

Николь подняла чашку и улыбнулась:

– Счастлива видеть тебя, Мейстрал. Ты, кажется, в хорошем настроении.

– А ты выглядишь прекрасно. Как никогда, Николь.

– Я вижу, твой путающий вкус в отношении маскировки не изменился.

Мейстрал наклонился в сторону голокамеры:

– Я хочу просить об одолжении, мадам. – Его взор обратился к краю голографического изображения, словно стараясь заглянуть за его пределы. Он осторожно дотронулся пальцем до одной из своих серег. – Прошу извинить меня за смелость, но могу ли я поинтересоваться – ты завтракаешь одна?

– Я бы сказала, это зависит от того, считается ли еще, что ты живешь здесь.

Мейстрал улыбнулся:

– К несчастью для нашего обмана, его жертвы – те, кому он предназначался, слишком хорошо знают, где я был прошлой ночью.

– Мне показалось, твое приветствие было более бодрым из-за успеха. Все прошло хорошо, что бы это ни было?

– Достаточно хорошо. Во всяком случае, зло было остановлено.

– А имело ли данное зло какое-то отношение к графине Анастасии? – Николь улыбнулась, увидев, как приподнялись веки Мейстрала. – Она звонила сюда вчера вечером и просила передать тебе информацию. Но к сегодняшнему дню информация вполне могла устареть.

Мейстрал лениво повел плечами:

– Скажи мне. Это может оказаться забавным.

– Она сказала, что у тебя есть нечто, что ей необходимо, и она готова заплатить за него. Я бы сказала, это звучит, как настоящее послание злодейки.

Мейстрал ухмыльнулся:

– Оно именно такое и есть. Мне приятно слышать, что она желает заплатить за мой объект. Это именно то, что я имел в виду.

Николь рассмеялась:

– Похоже, у тебя все рассчитано.

– Пока да. – Мейстрал бросил взгляд через плечо с видом конспиратора.

– Ты ведь хочешь попросить меня еще об одном одолжении, – заметила Николь.

Вид у Мейстрала сделался чуть смущенным:

– Ты, разумеется, права.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Дрейк. Давай.

– Я заметил, что в твоем объявленном расписании не запланированы никакие выходы после встречи с метановыми существами в зоопарке, а это интервью должно закончиться к полудню.

– Это верно. У меня сегодня свободна вторая половина дня и вечер. – Николь зарылась кончиками пальцев ног в ковер радостно предвкушая провести время, как ей вздумается. Она положила подбородок на руки и продемонстрировала образу Мейстрала бесхитростный взгляд, как у маленькой девочки. – Ты ведь не собираешься нарушить отдых моей красы, правда?

– Надеюсь, разве что приятным образом. Я лелеял надежду, что ты пригласишь твоего избранника Мейстрала к обеду.

Николь рассмеялась:

– С твоего позволения, Дрейк, я буду завтракать, пока ты объяснишь мне, что под этим имеется в виду.

– Пожалуйста, приступай. Я уже поел.

Пока Николь слушала, в чем состоял его план, в ее душе пузырьками забурлило веселье. Она расхохоталась.

– Очень хорошо, Мейстрал, я сделаю это. У меня где-то есть твоя голограмма. – Она откусила кусочек, затем задумчиво помахала ему вилкой: – По правде говоря, Дрейк, я благодарна за это твое развлечение. В последнее время жизнь в Диадеме была необычайно скучной.

– Мои соболезнования, леди.

Николь взглянула на него, подняв бровь:

– Вежливое сочувствие мне не требуется, Мейстрал. Во всяком случае, от старых друзей.

– Мои извинения, Николь. – Это было сказано быстро.

– Принимаю. – Николь откусила еще кусочек, задумчиво прожевала, проглотила. – Ты не находишь, Дрейк, что твой род занятий, хоть он тебе и подходит, становится утомительным?

Выражения лица Мейстрала было не разобрать:

– Он меня вполне удовлетворяет, миледи. Путешествия, новые виды, новые знакомства, приключения, когда я того пожелаю, отдых, когда он мне необходим… Моя известность недостаточна для того, чтобы стать несносной, но достаточно велика, чтобы со мной хорошо обращались, куда бы я ни пошел. Мне редко бывает скучно, миледи. Если человеку вообще надо чем-то заниматься, моя профессия кажется вполне пристойной.

– Твоя профессия дает тебе больше свободы, чем мне – моя, Дрейк.

– Это верно. Знаешь, почему я…

– Я начинаю раздумывать, Дрейк, а был ли ты прав четыре года назад.

В его глазах появилось понимание:

– А-а.

– Я путешествую больше, чем ты, но новые виды всегда скрыты за стеной зевак и толпой репортеров, а также кучей людей, жаждущих со мной познакомиться… это всегда одинаково и совершенно так же стало нереальным. Моя известность мешает моей работе – она СТАЛА моей работой.

– Ты знала об этом, Николь. Ты знала, что такое Диадема, когда вступала в нее.

– Это не одно и то же – вступить и жить в ней. А ведь ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, что я актриса – Господи, я не играла два года!

– Найди себе новую пьесу.

– Для членов Диадемы подходят только определенные роли И они так же нереальны, как моя жизнь. Хуже того – они СКУЧНЫ, Дрейк. Невероятно скучны.

Мейстрал переварил информацию:

– Ты думаешь оставить Диадему?

– Подумываю. Еще не решила. – Николь снова поиграла пальцами ног. Может, в конце концов, ей и не будет необходимости оперировать их.

Мейстрал пристально смотрел на нее:

– А ты будешь счастлива, Николь? Как только выйдешь из нее?

Она пожала плечами:

– Мне трудно вспомнить, как все это было.

– Я думаю, ты не будешь счастлива. Я тебя знаю, Николь.

Николь помешала еду в тарелке:

– Мой рейтинг понизился на два пункта, – произнесла она.

– А-а.

– Для этого и затеяно это турне. Предполагается, что я представлю моей публике новые чудеса. Мои авторы дают мне текст для каждой из восьми планет. И каждый гарантированно импровизированный, остроумный и легко цитируется.

– Я думаю, если не обидишься на мое замечание, что турне Николь, представляющее Зоопарк Пеленг-Сити, – это не то, что нужно для твоего рейтинга, каким бы великолепным ни было собрание.

Николь подняла глаза:

– Я знаю. А что ты еще предлагаешь?

– Найди себе новую пьесу, Николь. Нечто, выходящее за рамки того, что тебе давали до сих пор. Расширь концепцию пьесы Диадемы. Дай себе простор.

Губы Николь сложились в кривую улыбку:

– И это все, что мне нужно? Просто новая пьеса? И… простор?

– Возможно, еще что-нибудь, миледи.

– Да?

В его взгляде появилось озорство:

– Новая пассия? – предложил он.

Николь засмеялась отрывистым смехом и запустила ложечкой в изображение Мейстрала. Кофе в ее чашке тревожно задрожал:

– Черт бы тебя побрал, Мейстрал. Ты слишком хорошо меня знаешь. Неужели ты не дашь мне ни в чем пощады? – Ее смех стал печальным. – Хорошо. Скажу своим людям, чтобы подыскали что-нибудь.

– Миледи, если вы чего очень хотите, вы должны искать это сами.

С минуту Николь сидела молча, затем медленно кивнула:

– Да, Дрейк, я так и сделаю. Спасибо тебе.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, если учесть, как сильно ты мне помогла. Мы делаем вид, что все это несерьезно, но твоя помощь еще может спасти мне жизнь. Эти люди, с которыми я связался… они серьезные люди, Николь.

– Я должна позаботиться о том, чтобы сберечь твое здоровье, Мейстрал. Твой совет может стать неоценимым для моей карьеры.

Мейстрал снова бросил взгляд через плечо:

– Я вынужден заканчивать, миледи. Мы слишком долго занимаем эту линию, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности.

– Хорошо. И как всегда, этот разговор подействовал освежающе. Передай привет Роману.

– Передам.

– Надеюсь увидеться с тобой лично до моего отъезда.

Мейстрал улыбнулся:

– Ты забыла, что мы увидимся сегодня вечером.

– Да. Разумеется. Что ж, тогда au revoir.

– Твой самый покорный слуга, Николь.

Его голуболицее изображение исчезло. Ни коль на минуту задумалась, разглядывая кончики своих пальцев, и попыталась придумать, к кому ей обратиться по поводу ног.

Хотвинн чувствовал, что буквально заряжен энергией. Полуживой панцирь, поддерживавший его разбитую спину и ребра, скормил ему достаточно лекарств, чтобы уничтожить боль и наполнить его силой. Когда врач наложил на ноги Хотвинна несколько дополнительных примочек, которые должны были помочь ему расслабиться и заснуть, тот дождался, пока человечек уберется, содрал разочарованных существ до того, как они успели подействовать, и выбросил их в помойку.

Хотвинн выбрался из постели, зашатался, потом твердо встал на ноги. Оскалил зубы и зарычал. Жалкие трусливые человечишки еще получат по заслугам.

В голове Хотвинна копошились темные мысли об отмщении. Он вынул свое оружие из шкафа и пристегнул его.

Хотвинн-Мститель! Ему необходимо было разнести что-нибудь вдребезги, да побыстрее. Он открыл окно, перекинул одну ногу через подоконник и заколебался.

Хотвинн понял, что не знает, куда идти.

Он убрал ногу с подоконника и надолго задумался. Он знал, где живет Амалия Йенсен, но дом был разгромлен, и эта Йенсен скорее всего не станет там жить, а за самим домом, возможно, следит полиция. Тви могла бы помочь ему пробраться туда, но она исчезла. Он мог попытаться проникнуть в резиденцию Мейстрала, но понятия не имел, где тот живет.

В утреннем ветерке раздался звук голосов. Уши Хотвинна прянули в их направлении.

Самое время, решил он, немножко подслушать.

Хотвинн тихонько перелез через подоконник, потерял равновесие, и ему пришлось ухватиться за ползучую лезу, чтобы не упасть. В утреннем воздухе все еще стоял залах дыма. Тихонько посмеиваясь про себя, Хотвинн скользил вдоль заднего крыльца, пока не оказался у раскрытого окна столовой.

– …а другой – лейтенанту Наварру, – говорил голос Синна. – Мисс Йенсен может быть у него. – Хотвинн навострил уши. Уже во второй раз он слышал имя Наварра.

– И этой одиозной особе – Николь, – произнес голос графини Анастасии.

Стук столовых приборов заглушил следующее замечание барона.

– Будет гораздо лучше, если за нас это сделают средства информации, – заметил он позже, – охрана вокруг Диадемы очень суровая. Любой, кто покажется в поле зрения Николь без соответствующих рекомендаций, попадет в тюрьму, как минимум, за нарушение спокойствия.

– Возможно, вы сами, барон, могли бы…

– Я сделаю все, что в моих силах, миледи. – Остальная часть разговора была занудной и состояла в основном из имен разных лиц, предлагавшихся графиней для выполнения различных заданий, и расспросов барона об их способностях и рекомендациях.

Хотвинн ухмыльнулся. Стало быть, пусть будет Наварр! Он учуял пищу, и в животе его заурчало.

Хотвинн повернулся и стал пробираться в задней двери в кухню. Он стащит еды на несколько дней, найдет Йенсен через ее дружка Наварра и получит за нее выкуп от ОБЕИХ сторон. А между делом порубит ее товарищей в капусту.

Быть живым было замечательно.

Полиция, наконец, удалилась, обескураженная рассказом о похитителях Амалии Йенсен в образе Шалуна Ронни, державших ее в плену целый день, ничего не объясняя, не требуя выкупа и не причинив ей вреда, а потом выпустивших ее. Здесь было что-то еще, они ясно об этом догадывались, но Амалия Йенсен не желала им сообщать. Она считала, что это ЕЕ похитили, и поэтому она может говорить все, что хочет.

Пьетро вернулся назад, в свою квартиру – Амалия решила, что незачем впутывать его в какие-либо дела с полицией. Теперь по дому бесшумно двигались домашние роботы, вытирая пыль в углах и кидаясь на обломки, не замеченные Амалией во время первой уборки. Амалия крайне нуждалась в отдыхе, но долг требовал, чтобы она проследила, как Пьетро будет мобилизовывать местных членов «Весны Человечества», послав их на поиски Мейстрала и установление наблюдения за бароном Синном, графиней и консульством Хосейли. Амалия пососала стимулирующую палочку и пошла к пульту управления связи. Несколько часов назад он был заменен техниками, работавшими сверхурочно. Пора звонить Пьетро.

Телефон зазвонил прежде, чем она успела прикоснуться к сервисной плате.

– Прием, – сказала Амалия и с удивлением уставилась на голографическое изображение.

– Капитан Тарталья. Вот…

– …Сюрприз. Я знаю. – Капитан был низеньким широкоплечим мужчиной с лысеющим лбом. Он ушел в отставку с военной службы, чтобы посвятить себя добрым делам «Весны Человечества», и гордился тем, что у него были «человеческие» манеры – из них можно было выделить две: тупость и воинственность. Усердной работой и преданностью дну Тарталья дослужился до заместителя директора местного отделения – практически непосредственного начальника Амалии Йенсен. Амалия встречалась с ним всего дважды и прятала инстинктивную неприязнь под ширмой сдержанной вежливости.

Именно Тарталья в зашифрованном послании сообщил ей о существовании Имперского идола – по-видимому, «Весна Человечества» узнала о нем от двойного агента в высших чинах Империи. Когда Амалия увидела эту вещь в каталоге аукциона, она направила Тарталье послание, сообщив о своем намерении выкупить ее на аукционе. Она ожидала ответного послания с поздравлениями. По всей видимости, с обратной почтой она получила Тарталью собственной персоной.

Тарталья устремил на Амалию взгляд маленьких темных умных глазок:

– Как обстоят дела с Артефактом номер один? – спросил он.

Амалия никогда не слышала этого термина, но не сомневалась в его значении.

– Не очень хорошо, сэр. Он украден Дрейком Мейстралом.

Выражение лица Тартальи почти не изменилось:

– Семья империалистов.

– Не думаю, чтобы сам Мейстрал был империалистом, сэр. По-моему, он намеревается устроить аукцион между империалистами и нами.

В глазах капитана мелькнуло презрение:

– Плут. Аморальный. Мы с ним справимся.

– Они играют грубо. Я имею в виду, империалисты. Меня похитили, и Мейстрал с одним из наших людей, Пьетро Кихано, вызволили меня.

– Ого, – Тарталья поднял брови. – Зачем же Мейстрал в это ввязался? Между вами существует привязанность?

Амалия вспыхнула:

– Нисколько, сэр. По-моему, он освободил меня, поскольку ему нужен был кто-то, чтобы вести переговоры о цене с нашей стороны.

– Хорошо. Я привез с собой кредитную карточку и кое-кого из наших лучших людей. Мы заберем эту вещь у Мейстрала так или иначе.

Амалия почувствовала легкий страх. Ей пришло в голову, что капитан Тарталья не очень симпатичный человек. Она бросила взгляд на его ухмылку и довольное выражение лица:

– Я уверена, что мы это сделаем, – произнесла она.

Лейтенант Наварр собирался заменить пропавший портативный телефон, но до этого у него руки не дошли, поэтому ему просто повезло, что звонок Николь раздался, когда он случайно оказался в доме. Лейтенант считал, что плохо справился со своей ролью – он мямлил и похохатывал, краснел и запинался, как мальчишка-школьник, – но, в конце концов, его застали врасплох, и не каждый день тебе звонят члены Диадемы. Да, он прекрасно понимает, почему его отвезут. Нет, он нисколько не возражает против элемента интриги – это будет забавно, ко-ко.

Лейтенант повесил трубку, и у него возникло необычное чувство удивления и предвкушения дальнейших событий. Николь всегда была одной из его любимиц. Хотя его тщеславие не заходило так далеко, чтобы предполагать, что он одержит мгновенную победу, все же он был польщен тем, что из всех мужчин, встреченных Николь на Пеленге, она выбрала именно его, чтобы провести с ним несколько свободных часов. И, откровенно говоря, элемент интриги придавал ситуации некоторую эксцентричность. По меньшей мере, у него будет интересная история, которую можно будет рассказывать дома.

Он решил попросить видео покопаться в памяти и разыскать передачи о визите Николь на Пеленг. Может, он сумеет запомнить некоторые самые лучшие моменты и сказать ей комплимент.

Кто-то был дома. Холодное поле вокруг резиденции Сколдера-Наварра было отключено, и это позволило Хотвинну пробраться прямо к окнам, не подняв тревоги. В атриуме стоял меднокожий человек, примеряя бесчисленные рубашки с помощью робота и вертясь перед зеркалом. Одновременно он одним глазом следил за видео, показывавшим блондинку, разговаривавшую с метановыми формами жизни. Хотвинн не был уверен, но, кажется, человек был один. Йенсен не было. Что ж… как-нибудь он добудет информацию.

Хотвинн открыл какую-то дверь – она была не заперта – и проскользнул в дом. Он тихонько прошел по короткому коридору, ведущему в атриум. – К сожалению, – говорила блондинка, – очень немногие люди могут говорить на языке метанитов.

Хотвинн включил голограмму Шалуна Ронни, затем с ревом ворвался в комнату. Одним ударом меча он разрубил робота надвое. Лейтенант Наварр обернулся только для того, чтобы его схватили за горло и ударили о стену…

– ГДЕ АМАЛИЯ ЙЕНСЕН? – заревел Хотвинн. У Наварра глаза вылезли на лоб. Хотвинн снова ударил его о стену: – ГДЕ АМАЛИЯ ЙЕНСЕН? – Ответом было только молчание, разве что видео продолжало толковать про удивительное общение при температуре, приближающейся к абсолютному нулю. Лицо Наварра стало багроветь. Хотвинн ударил его о видео, и оно смолкло.

– ГДЕ? – Трах. – ГДЕ? – Бац. – ГДЕ? – Бум.

Лейтенант Наварр, не отвечавший по той простой причине, что Хотвинн душил его, издал булькающий звук и потерял сознание. Хотвинн зарычал от раздражения, с минуту подержал бесчувственное тело лейтенанта, затем выпустил его. Лейтенант повалился на пол.

Будучи не из тех, кто упускает возможность, Хотвинн принялся тщательно обыскивать комнату. Где-то здесь должен был быть след.

Капитан Тарталья так быстро принял командование, что Амалия Йенсен так и не смогла отчетливо припомнить, как все произошло. Казалось, что через минуту после того, как Тарталья позвонил ей, она и Пьетро оказались здесь, неподалеку от загородного коттеджа Мейстрала, с семью вооруженными людьми, привезенными Тартальей из Помпеи.

– Говорит Уэйд. Заняли позицию.

Тарталья улыбнулся:

– Подтверждаю прием.

Амалия Йенсен бросила на него взгляд:

– А как же сигнализация, сэр?

– Одна нога здесь, другая – там. В этом весь фокус.

– А что, если объекта здесь нет?

– Зато будет Мейстрал или его команда. Как только мы до них доберемся, мы сможем заставить их говорить – Капитан прикрыл маленькие глазки. – По ЭТОЙ части у меня немалый опыт. Нельзя сохранять империю, если не умеешь убеждать.

Амалия была поражена:

– Я думала, – произнесла она, – мы живем не в Империи.

Тарталья ответил, не раздумывая:

– Называйте это как хотите. Дело в том, что у нас имеется множество чужих рас, которые надо держать в узде. Иначе мы наверху долго не продержимся. Пусть знают, кто хозяин, вот в чем соль. Как только они это поймут, у нас не будет никаких хлопот.

Амалия бросила взгляд на Пьетро и увидела выражение отвращения на его лице, отвечавшее и ее собственным ощущениям. Мейстрал не слишком хорошо с ней обошелся, но Амалия вовсе не была уверена, что он заслуживает того, что уготовил ему Тарталья.

– Говорит Рейс. Заняли позицию.

– Отлично. Это последний. Готовьтесь приступать.

Тарталья повернулся к Амалии и Пьетро:

– Держитесь подальше от линии огня, и все будет в порядке. Предоставьте все нам.

Амалия кивнула, в душе она была благодарна Тарталье:

– Отлично, сэр.

– Вы уже сделали свое дело, приведя нас сюда. Я позабочусь, чтобы вы получили поощрение.

– Благодарю вас, сэр.

Вокруг лица Тартальи расцвел голографический камуфляж:

– Готовы? – Он обращался к своему отряду. – Тогда выдвигаемся.

А потом не было ничего, кроме молчаливого мигания огоньков в воздухе, когда Тарталья и его люди ринулись к дому, затем раздался треск – это перед атакой вылетели двери и окна. Амалия молча следила за происходящим, кусая губы.

– Амалия, – подал голос Пьетро, – мне НЕ НРАВЯТСЯ эти люди.

Она упорно смотрела в направлении дома Мейстрала. Пьетро с минуту помолчал, затем произнес:

– Знаешь, мне Мейстрал вроде даже понравился.

Амалия бросила на него взгляд, Пьетро вспыхнул и стал смотреть на ноги. Но она знала, что он чувствует.

Из дома Мейстрала доносилось завывание и грохот. Амалия услышала, как запротестовал какой то робот, затем последовал треск, показавшийся звуком конца. Никаких звуков битвы не раздавалось. Амалия подумала, не застали ли Мейстрала и его друзей, когда сигнализация была выключена.

Постепенно шум стих. Затем по лужайке быстро замигали огни, и перед Амалией появились Тарталья и компания. На их лицах было написано разочарование.

– Там никого нет, – сказал Тарталья. – Артефакт номер один все еще не обнаружен.

Амалия Йенсен изо всех сил старалась не показывать облегчения:

– Они это предвидели, – сказала она.

– Мы найдем их.

– Они сами нас найдут, – ко всеобщему удивлению подал голос Пьетро. – Они хотят продать нам Артефакт.

– Артефакт номер один, вы хотите сказать. Хорошо, – Тарталья кивнул. – Мы найдем их. Я так говорю. – Он обратился к своему отряду. – Лучше садиться во флаеры. Скоро явится полиция.

– ГДЕ? – Глухой удар. – Где? – Глухой удар. – ГДЕ? – Глухой удар.

Мужчину звали Кэлвин. Он был очень хорош в своем деле и гордился этим. Молчаливый, анонимный, квалифицированный, скрытный. Каким же еще быть человеку из службы безопасности Диадемы?

– ГДЕ? – Глухой удар. – Где? – Глухой удар. – ГДЕ? – Глухой удар.

Кэлвин прибыл, чтобы подготовить лейтенанта Наварра к визиту к Николь – а этот визит, с его необычными элементами, похоже, особенно требовал подготовки. Но как только Кэлвин приземлился на крыше, он услышал хриплые вопли Хосейли и грохот.

Это была явно не из тех историй, в которой Диадема хотела бы видеть своих членов замешанными. Кэлвин спокойно вышел из своего флаера, вынул из хвостовой части пакет первой помощи, включил защиту и взял оружие. Он прошел в верхнюю дверь, заглянул с балкона атриума внутрь и внизу увидел лейтенанта Наварра в руках гигантского Шалуна Ронни. Лейтенанта били, как куклу, о стены и мебель, а игрушка с рычанием снова и снова задавала свой вопрос.

– ГДЕ АМАЛИЯ ЙЕНСЕН? – Трах.

Кэлвин не колебался ни минуты. За свою карьеру он видел и более странные вещи. Не терял он времени и на то, чтобы раздумывать, кто такая Амалия Йенсен. – Единственное, что было важно, – это то, что если так будет продолжаться, человек, приглашенный Николь к обеду, неминуемо будет погублен.

Агент безопасности бросил взгляд налево и направо, увидел карликовое дерево в тяжелом свинцовом горшке и направился к нему. Он снова заглянул вниз с балкона, увидел Шалуна Ронни прямо под собой, тщательно прицелился и уронил горшок.

Раздался ужасающий звук сокрушительного удара. Шалун Ронни повалился на ковер. Лейтенант Наварр упал на подушку, хватая ртом воздух и схватился за горло.

– Кэлвин, сэр. Служба безопасности Диадемы. Вы ранены?

Лейтенант Наварр вытаращенными глазами смотрел на распростертую куклу.

– ШАЛУН Ронни? – произнес он.

Агент безопасности вынул оружие, осторожно просунул руку под голограмму и отключил маскировку. Хотвинн безжизненным взглядом смотрел в потолок.

– Кто он? – резко спросил Наварр.

– А разве вы не знаете, сэр?

– Никогда его раньше не видел. Он спрашивал про Ама… одну особу, которую я знаю. Но я не знаю, где она, а ему я не мог этого сказать, потому что он все время держал меня за горло. А насчет того, кто ОН такой, я не имею ни малейшего представления.

Кэлвин тщательно обследовал Хотвинна:

– Он мертв. Мы не сможем допросить его.

Дыхание лейтенанта Наварра уже приходило в норму. Он встал и посмотрел вниз на тело Хотвинна, затем перевел взгляд на Кэлвина. Потом разгладил смятый шелк своей рубашки:

– Спасибо, сэр. Я благодарен вам за ваше вмешательство.

– Это просто моя работа, сэр.

– Я перед вами в долгу. – Лейтенанту пришла в голову идея: – Я начинаю недоумевать, – сказал он. – Со мной в последнее время случаются странные вещи. Ограбление, похищение одного из моих друзей… теперь это. Интересно, не тот ли это человек, который все это делал. – Он пожал плечами. – Лучше всего вызвать полицию, я полагаю. – Он потянулся к стенному сервисному пульту.

Кэлвин вытянул руку:

– Сэр, – произнес он, – если вы сейчас займетесь полицией, вы опоздаете на встречу с Николь.

Лейтенант Наварр тупо смотрел на него:

– Боюсь, что да. Но ведь с этим уже ничего не поделаешь, правда?

Кэлвин говорил мягко и спокойно:

– Сэр, осмелюсь посоветовать…

– Непременно.

– У Диадемы прекрасное взаимопонимание с местной полицией. Я уверен, что если Николь попросит, полиция будет счастлива отложить все расследование до более удобного времени.

Лейтенант Наварр, казалось, был поражен:

– Вы МОЖЕТЕ это сделать?

– Уверен, сэр.

Наварр потер спину:

– По-моему, меня порядочно поцарапали.

– К счастью, на лице у вас нет следов, сэр. Если хотите, сэр, по пути я могу отвезти вас к врачу и массажисту. Но нам надо выезжать немедленно.

Наварр посмотрел на распростертое тело и заколебался:

– А это мы так и оставим?

– Я уверен, его никто не потревожит.

Лейтенант, казалось, решился:

– Очень хорошо, – произнес он. – Сделаю так, как вы советуете.

Кэлвин изящно поклонился в знак согласия:

– Очень хорошо, сэр.

Лейтенант Наварр снял разорванный камзол и надел другой. Затем бросил взгляд на коллекцию костюмов, разложенных на кушетке, и помедлил.

Кэлвин подал голос:

– Осмелюсь предложить, сэр.

– Непременно, я слушаю.

– Белый траурный камзол. Очень подойдет.

– Благодарю вас, Кэлвин.

Лейтенант Наварр надел камзол. Кэлвин помог ему зашнуровать его, проверив по ходу дела, не спрятано ли в нем где-нибудь оружие или скрытые камеры.

– Выезжаем, Кэлвин?

– Как вам угодно, сэр.

Лейтенант Наварр взял свою траурную накидку и понес вверх по лестнице. Кэлвин неслышным кошачьим шагом следовал за ним. Выходя, Наварр включил охранную сигнализацию дома и ступил на крышу.

– Благодарю вас, Кэлвин. Спасибо за все.

Кэлвин открыл дверь тяжелого лимузина «Джефферсон-Сингх»:

– Не за что, сэр. Обычная работа.