Текст книги "Бриллианты имперской короны"

9

М-р Пааво Куусинен был до другую сторону холма и не мог видеть много из того, что происходило в резиденции графини. Он отдыхал под своим деревом, подложив руки под голову, как вдруг услышал лай разрывных снарядов, летавших туда-сюда и сопровождавшихся яркими взрывами в парадной части дома. Куусинен подбежал через холм к своему флаеру и прыгнул внутрь, не потрудившись открыть дверь. Он откинул сидение, чтобы лучше видеть, и направил флаер по длинной боковой кривой к югу, чтобы иметь возможность наблюдать за домом с безопасной дистанции. Куусинен увидел, что верхняя правая часть дома с парадной стороны определенно горит, но больше ничего интересного не увидел. Он продолжал кружить рядом с домом, описывая широкие круги позади него, и заметил фигуру, покидавшую дом с черного входа. Куусинен навел бинокль и разглядел Амалию Йенсен, летевшую на большой скорости над лужайками и декоративными садами, находившимися позади здания. Если с ней кто-то и был, Куусинен его не увидел, но, что бы там ни было, выглядело это как чистой воды побег.

Куусинен велел флаеру кружить и стал держать Амалию Йенсен под наблюдением. Вскоре над горизонтом появились два «Густафсона», Амалия вплыла в один из них, и над каждым появились экраны защитных костюмов. Куусинен выругался. Он пытался держать их на своих детекторах, когда флаеры поднимались в небо и стартовали в двух различных направлениях, но технология их маскировки была слишком хороша, кроме того, похоже, на них были установлены специальные компьютеры, позволявшие избежать столкновения с землей, и это давало им возможность лететь гораздо ближе к поверхности, чем это осмелился бы сделать Куусинен.

Скоро должны были прибыть пожарные и полиция. Куусинену было самое время исчезнуть.

Он решил снова начать наблюдение утром.

Генерал Джералд тихонько похрапывал в своих боевых доспехах, и ему снилась слава. Мейстрал не пришел и не собирался приходить, но во сне генерал сражался с более грозным противником – с огромной мощью Империи Хосейли: армада, для борьбы с которой его обучали всю жизнь, наконец, явилась.

– Следующее, что я запомнил, – сказал Грегор, – был Пьетро, тащивший меня наружу.

На его виске была опухоль, темневшая с каждой минутой, к которой Роман прикладывал полуживительную примочку. Грегор вздрогнул от прикосновения Романа, взял примочку сам, отбросил мешавшие длинные волосы и осторожно приложил существо к голове. Довольное тем, что его освободили из подвешенного состояния, существо присосалось стержневыми корнями к коже Грегора и принялось заменять живительные лекарства на питательные вещества.

Грегор не мог вспомнить, как его вырубили. Последнее, что он помнил, – он вплывал в комнату вред за Амалией, восхищаясь Бэзилской вазой.

Остальные пребывали в гораздо более возбужденном настроении. Они без конца говорили, смеялись над своими подвигами и делились впечатлениями с того момента, как флаеры припарковались у дома Мейстрала.

Мейстрал поднял бокал с шампанским:

– М-р Кихано, – произнес он, – вы внесли славный вклад в наше дело. Вы победили двух врагов, включая свирепого Шалуна, и спасли Грегора от рук противников. Я приветствую вас, сэр.

Пьетро вспыхнул и опустил глаза:

– Я ничего особенного не сделал, – сказал он.

– Совсем наоборот, – заявила Амалия. – Побить это существо – Шалуна, даже я с ним не справилась, а я училась пом-боксингу в течение многих лет.

Пьетро покраснел еще сильнее. Амалия все еще парила в воздухе – до тех пор, пока Роман не найдет подходящего инструмента, чтобы снять оковы с ее лодыжек.

Роман снова налил всем бокалы, затем поклонился и отправился на поиски подходящего резчика. Теперь, когда операция по спасению была завершена, он вернулся к роли бесстрастного слуги, сменив маскировочный костюм на более официальное одеяние. Мейстрал также переоделся – в отделанную рюшами рубашку и темный расшитый домашний камзол (а именно, в камзол, который не надо было зашнуровывать), причем он был сшит таким образом, чтобы не видно было пистолета, который Мейстрал так и носил в потайном кармане.

– Кстати, – сказал Мейстрал, – по-моему, на нашем герое все еще надеты наши щиты и орудие.

– Ох. И правда.

Пьетро вручил Мейстралу пистолет, исчезнувший в другом потайном кармане, и вылез из маскировочного костюма; Мейстрал бросил костюм на стол. Грегор улыбался необычной (для него) мягкой улыбкой, пока живительная примочка кормила его успокоительными средствами.

– Как вы думаете, кто-нибудь из них пострадал? – спросила Амалия. – Кроме Шалуна, я хочу сказать.

– Не думаю, – ответил Мейстрал. – А что, там был кто-то, кого вы специально хотели ранить?

Амалия пожевала нижнюю губу:

– Нет. Шалун был единственным противным существом. Остальные просто выполняли свою работу. А вы не видели случайно в какой-нибудь из драк маленькую Хосейли?

Остальные переглянулись:

– По-моему, нет, – сказал Мейстрал. – Единственным другим Хосейли, кого я видел, был Барон. – К удивлению Мейстрала, Амалия, похоже, почувствовала облегчение. Он решил никак это не комментировать.

Вернулся Роман с резчиком и микровизуальным капюшоном, с помощью которого собирался проделать деликатную операцию – снять тонкие, как кожа, оковы в лодыжек Амалии.

– Подойдите, пожалуйста, к дивану, мисс, – сказал Роман, – и положите ноги на стол.

Остальные наблюдали, затаив дыхание и потягивая шампанское, как Роман натянул капюшон на голову и осторожно срезал наручники с рук и ног мисс Йенсен.

Амалия вытянула ноги:

– Так гораздо лучше. И ни царапины. Благодарю вас, Роман.

– Я принесу еще бутылку, – сказал Роман и унес свои инструменты и наручники.

– Послушайте, – вспомнил Пьетро, – почему бы нам не показать мисс Йенсен Реликвию? – Он потянулся к вращающейся голове Бартлета. Рука его нащупала пустоту.

Мейстрал вздохнул. Ему было жаль, что такая приятная вечеринка так скоро закончится. Хорошо, подумал Мейстрал, что он только что разоружил Пьетро. Тот казался вполне симпатичным, но с этими нетерпеливыми юнцами никогда нельзя знать наверное.

– О, – произнес Мейстрал таким тоном, словно только сейчас вспомнил об этом, – я перевез Имперскую Реликвию в другое место. Просто на случай, что наши враги могли выследить нас на обратном пути или ухитриться взять в плен одного из нас и узнать местоположение этого дома.

Пьетро тупо воззрился на Мейстрала:

– Когда?

– Когда мы летели к графине. Вы были в другом флаере. А я сделал небольшой крюк.

Пьетро нахмурился:

– Не следует ли дам за ним съездить? Тогда мы сможем завершить акт продажи.

Амалия Йенсен положила руку на локоть Пьетро:

– Мейстрал и я договорились по-другому, Пьетро, – произнесла она.

Пьетро был озадачен:

– Когда? Вы же были…

– Это мне напомнило… – сказала Амалия, поднимаясь и ставя на стол бокал с шампанским. В ее голосе все сильнее слышался холодок, по мере того, как она вспоминала факты, которые на время улетучились из ее памяти от радости из-за освобождения. – Нам надо уходить, Пьетро. Надо еще о многом договориться.

– Договориться? О чем?

Мейстрал распрямил плечи и поставил свой стакан:

– Роман отвезет вас, куда пожелаете, – произнес он. В его голосе слышалась мягкость Высокого Обычая.

– Я думал, вечеринка только началась, – запротестовал Пьетро.

Вошел Роман с новой бутылкой и сразу ощутил перемену обстановки. Он бросил взгляд на Мейстрала:

– Сэр? – спросил Роман.

– Отвези наших гостей домой, пожалуйста.

Роман поклонился:

– Разумеется, сэр. Подать вам накидку, мадам?

– Нет. Спасибо, Роман. Я думаю, нам просто пора уходить.

– Как вам угодно, мадам.

Таща за собой Пьетро, Амалия Йенсен вышла за дверь, которую придержал для нее Роман. Мейстрал снова взял бокал и отпил глоток. Шампанское показалось ему чуть пресным.

Грегор поднял глаза на Мейстрала, в них была анестезированная радость:

– Короткая пирушка, босс, – заметил он.

– Нам лучше собираться, – отозвался Мейстрал. – Надо уйти отсюда до того, как мисс Йенсен приведет подкрепление.

– Не понял, босс.

– Возможно, Грегор, наши друзья вернутся сюда с оружием и убьют нас, – пояснил Мейстрал.

Грегор переварил информацию с некоторым усилием.

– Короткая вечеринка, – повторил он.

Мейстрал решил, что лучше всего к оценке ситуации подходит любимое словечко Грегора. Он поставил бокал.

– Еще какая, Грегор. Пора собираться.

До рассвета оставалось еще четыре часа. Шумел ночной ветерок, гоняя листья по опушкам лужаек Амалии Йенсен с желтой травой. Амалия и Пьетро наблюдали с крыши, как «Густафсон» Романа исчез из виду. Амалия стала беднее на шестьдесят новых; из-за своего спасения она влезла в долги на последующие двенадцать нет. Пьетро в недоумении повернулся к ней:

– В чем дело, мисс Йенсен? – спросил он.

Амалия лениво поддала ногой обломок разбитого Говарда. Он покатился по крыше.

– Пойдем со мной вниз. Я хочу начать уборку, а пока буду этим заниматься, я тебе объясню.

Уборка дома – хорошее лекарство от гнева, и хотя Амалия Йенсен не слишком хорошо умела это делать, – обычно такими вещами занимались Говард и ему подобные – физический труд творил чудеса с состоянием Амалии, пока она объясняла, как Мейстрал добавил новые условия ее освобождения. Пьетро, работавший не так усердно, чувствовал, что по мере того, как ослабевал гнев Амалии, его собственный рос.

– Черт бы его побрал! Если бы я знал, я бы избил его!

– Дело в том, Пьетро, что я не знала, что ты с ними, – сказала Амалия. – Если бы я знала, я могла бы отказаться, но тогда он не смог бы просто отменить всю операцию в твоем присутствии – ты бы знал, что что-то затевается.

– Если бы он оставил меня в живых, – мрачно заметил Пьетро.

– Я все равно могла бы справиться, если бы у меля было время асе обдумать. Только сейчас я поняла, что, когда меня похитили, его чести было нанесено оскорбление, и, если бы он не спас меня, ему пришлось бы вызывать людей на дуэль налево и направо либо поискать себе другое ремесло.

– Меня подмывает взывать его самого, – Пьетро показал пальцем на воображаемого Мейстрала. – Бац. Уложить его и забрать реликвию.

– Если бы ты вызвал Мейстрала, ты не мог бы быть уверен, что он принесет реликвию с собой, – резонно возразила Амалия. – Кроме того, Пьетро, ты мог бы проиграть. – Она положила руку на его локоть. – Ты понадобишься для других дел, Пьетро. Нам надо установить местонахождение реликвии и украсть ее, а если не украсть, то уничтожить.

Пьетро ощутил, как в его душе крепнет гордая уверенность. Сейчас, когда он раздумывал о случившемся, он понял, что был совсем неплох сегодня ночью, и теперь жаждал дальнейших действий. У Пьетро буквально чесались руки схватить Мейстрала за горло. Он похлопал Амалию по руке.

– Правильно, – сказал Пьетро. – Я позабочусь об этом. Мы знаем, где они живут.

– У нас нет оружия, – возразила Амалия. – А у их есть.

Пьетро браво улыбнулся:

– Вместо этого мы воспользуемся стратегией, – заявил он.

– Хорошо У тебя есть какая-нибудь задумка?

Удар.

– Нет.

Еще удар.

– А у вас?

– Скоро время первого завтрака. Давай что-нибудь съедим и хорошенько все обдумаем, хорошо?

– Да, мисс Йенсен.

Все еще держа его за руку, Амалия повела Пьетро в кухню.

– Я думаю, – сказала она, – ввиду того, что ты меня спас, ты мог бы называть меня Амалией.

– С удовольствием, – Пьетро улыбнулся. – Амалия. – Имя в его устах звучало, как песня.

Врач с помощью многочисленных роботов вправлял кости Хотвинна. В закопченном доме эхом отдавались вопли могучего Хосейли.

Барон Синн счистил пену огнетушителя со своего рукава. С бархата хлопьями посыпался пепел. Синн сморщил нос. Он пропах дымом как никогда.

Пожарные и полицейские только что уехали, озадаченные совершенно неубедительным рассказом о налете на дом и насилии, учиненном неизвестными лицами, и на следующий день Синну предстояло помочь графине собраться духом для встречи с владельцами дома. Чанг и Бикс были отосланы домой до прибытия представителей властей – Синн не доверял их способности запомнить любую историю, которую они с графиней могли придумать, чтобы объяснить их присутствие.

По коридорам эхом разнесся еще один вопль Хотвинна. Синн постучал в дверь нижней гостиной и услышал голос графини, предлагавший ему войти.

– Миледи.

Графиня была одета в удобную черную шелковую пижаму и нарядный парчовый халат, эффектность которого несколько портил пристегнутый к поясу пистолет. Она сообщила полиции, что пробудилась от глубокого сна при звуке внезапных выстрелов, и ей пришлось одеться соответственно. Несмотря на одеяние и ранний час, графиня совершенно не казалась сонной; она обнюхала уши барона, закурила сигарету и снова принялась ходить взад-вперед по комнате, плечи прямые, спина неподвижна.

– Тви все еще не объявлялась, – сказал барон. – Надеюсь, она преследует Мейстрала.

– Вы предполагаете, что она НЕ РАБОТАЛА на Мейстрала, – сказала графиня.

– Не понимаю, как ее могли подкупить. Она не знает ни души на этой планете – она прибыла сюда со мной, когда консулат узнал о существовании Имперской Реликвии.

Графиня Анастасия обернулась к барону всем телом, как это делают Хосейли, не сгибая спины.

– Я уверена, Мейстрал каким-то образом до нее добрался. Или эта женщина – Йенсен.

– Она могла попасть в тюрьму.

– Что касается того, что она МОГЛА, дорогой барон, – она могла собирать в лесу грибочки. Или посетить круглосуточный магазин-бутик в поисках новых одеяний. Нам надо смотреть в лицо реальности.

Синн уселся в кресло и стал следить за шагами графини. Он был в затруднительном положении, ситуация полностью вышла из-под его контроля, и барону это не правилось.

– Реальности? О какой реальности вы говорите, миледи?

Графиня снова полным корпусом повернулась к нему, ее поза становилась попеременно то более напряженной, то – менее, поскольку, даже прохаживаясь взад-вперед, графиня продолжала смотреть в лицо барону:

– Ваши секретные драгуны подвели вас, барон, – заявила Анастасия. – Тви нет на месте, а Хотвинн вышел из строя по меньшей мере на несколько дней. Нам придется мобилизовать для этого моих людей, милорд.

Синн беспокойно заерзал.

– Вы уверены, миледи? Выполнить соответствующее секретное задание, где необходимо соблюдать конфиденциальность – это форма искусства. Чем меньше людей знают…

Графиня рубанула по воздуху сигаретой:

– Нам нет необходимости ЧТО-ЛИБО им рассказывать. Просто пустить их всех по следу Мейстрала, а нескольких оставить в доме, людей вроде Бикса и Чанга, которые будут заниматься грубой работой, если… когда… возникнет необходимость.

Синн поднялся со стула. Выбора уже не оставалось; ситуация сама диктовала, как поступать.

– Никто не должен знать, зачем все это делается. Ни ваши люди, ни мои.

Графиня резонно согласилась с этим. Она наклонилась к барону.

– Никто не узнает. Мы придумаем историю, которая удовлетворит их любопытство. Возможно, за первым завтраком. – Она направилась к сервисной плате и дотронулась до идеограммы «кухня». – Вы составите мне компанию, милорд?

– С удовольствием, графиня. Но позвольте мне сначала умыться. Я чувствую себя слегка закопченным.

– Спасибо, сэр.

– Еще как, босс.

Грегор поднял свой кошелек с наличными я прикусил его на счастье. Золотая идеограмма «деньги» поблескивала против глазного зуба. Полуживительная примочка на виске казалась родимым пятном в форме клубники.

Мейстрал положил собственный кошелек в карман. Он только передал помощникам их долю из шестидесяти новых Амалии Йенсен. Домашний робот закончил убирать тарелки после завтрака. Мейстрал перебрался в снятый им надежный дом в Пеленг-Сити после того, как решил, что в городе его менее всего будут искать. В то же время загородный дом был запрограммирован так, словно был обитаем, шторы в нем поднимались и опускались, свет включался и выключался.

Новому дому в городе было около сорока лет, он был построен в период архитектурного авантюризма, последовавшего за победой Восстания, когда все старые границы были сметены, и горизонты человечества казались бескрайними. Дом напоминал матово-голубую летающую тарелку, врезавшуюся под углом в сорок градусов в кукурузно-желтый газон небольшого размера. По ночам его обод поблескивал в свете меняющихся стробоскопических огней и цветных лучах последовательно мигавшего света. Стабилизаторы гравитации поддерживали всех в удобном вертикальном положении по отношению к полу, хотя выглядывать из окна и видеть наклонившийся набок горизонт было не слишком удобно, пока не привыкнешь.

Стиль казался теперь несколько странноватым, особенно, арматура, сработанная так, чтобы выглядеть слишком похожей на арматуру. Раковины и туалеты демонстрировали сверкающие трубы и водопроводные краны, извивавшиеся замысловатым рисунком над сантехникой. На сервисных платах были металлические рычаги, кнопки и вспышки вместо простых идеограмм. Домашние роботы были сделаны так, чтобы выглядеть по-настоящему механическими – их руки и ноги управлялись приводами, гидравлическими пистонами и небольшими электродвигателями, и при работе они издавали стук, скрежет и свист, так, словно каким-то образом управлялись паром. Их голоса были явно искусственными, а процесс мышления сопровождался мигающими огоньками. Мейстрал, который терпеть не мог саму идею о крутых роботах, скоро понял, что если ему придется жить здесь достаточно долго, он просто возненавидит все механическое, раньше, чем стук и жужжание сведут его с ума.

Мейстрал встал из-за стола, потянулся и зевнул.

– Сегодня, чуть попозже, – объявил он, – мы свяжемся с мисс Йенсен и графиней. – Он похлопал по карману, где лежали наличные. – По-моему, объявление войны между ними может хорошо послужить нам.

Грегор, как заметил Мейстрал, был не так обрадован при мысли о деньгах, как обычно. Мейстрал подумал, может, полуживительная примочка так быстро исчерпала свой запас болеутолителей, потом вспомнил глубокую тревогу Грегора о Судьбе Созвездия. Он кивнул в сторону Грегора.

– Не отчаивайся, – сказал Мейстрал, – по-моему, в результате все сложится к твоему удовлетворению.

Грегор, похоже, тут же приободрился. Робот, все еще убиравший посуду, рассчитанно и запрограммированно стучал столовым серебром. Он проделывал это каждые несколько секунд.

– Я собираюсь немного отдохнуть, – продолжал Мейстрал. – Разбуди меня к тринадцати, если я сам не проснусь. И приготовь к этому времени второй завтрак.

Роман поднялся из-за стола:

– Сэр. На два слова.

– Разумеется, Роман. Идем со мной.

Он повел Романа к жилым помещениям «тарелки». Он положил пистолет на столик у кровати и сбросил камзол на стул. Затем поднял глаза и заметил, что одно ухе Романа повернуто к двери, словно тот боялся, что их подслушают.

– Закрой дверь, Роман, если хочешь.

Ухо Романа дрогнуло, но так и осталось повернутым к двери:

– Нет необходимости, сэр, – сказал Роман. Он говорил, понизив голос. Мейстрал уселся на постель и принялся расшнуровывать манжеты. Роман подошел и автоматически взялся за работу. – Могу ли я осмелиться спросить, – произнес он, – какую судьбу вы в конечном итоге готовите Имперской Реликвии?

Мейстрал даже не поднял глаз:

– Продам ее, разумеется, – ответил он. – Как только это будет возможно. Если мы оставим ее у себя, мы получим только неприятности.

Мех на плечах Романа поднялся под одеждой, почти доставая до воротника. Он молча положил манжеты Мейстрала в ящик:

– Полагаю, что могу с полной уверенностью утверждать, – сказал он, – что честь спасена, поскольку мы вызволили мисс Йенсен.

Мейстрал бросил рубашку поверх камзола и покрутил рукой, вздрогнув от легкой боли в суставе. Должно быть, он потянул плечо где-то во время ночного приключения. Он заговорил отчужденным тоном:

– Это правда. Я благодарю вас обоих за наблюдательность и участие в деле от моего имени.

– Было бы позором, – заметил Роман, – карать Имперскую династию, чтобы наказать за грубость некоторых ее приверженцев. Но я полагаю, что Империя располагает большими финансовыми ресурсами, чем мисс Йенсен и ее друзья.

– Возможно, – Мейстрал задумался. – Но мы должны тщательно взвесить наши требования. В какой-то момент может оказаться дешевле нас ликвидировать.

– Разве они пойдут на такой риск?

– Графиня Анастасия – да. Возможно, барон Синн – нет.

– И все же, – сказал Роман, – я не хотел бы, чтобы династия была уничтожена в результате чьих-либо действий на Пеленге.

Мейстрал поднял глаза на слугу. Его улыбка была небрежной:

– В таком случае, Роман, мы должны быть осторожны.

– Как скажете, сэр.

– Это все?

– Да, сэр. Благодарю вас.

– Закрой за собой дверь, пожалуйста.

Как только дверь закрылась, Мейстрал выбросил ноги вперед и уселся на кровати. Его мысль напряженно работала. Всякое желание спать пропало. Роман, как он всегда знал, был традиционалистом и хотя он допускал, что иметь свое мнение – это прилично, он, по-видимому, сожалел о существовании Созвездия и проявлял сентиментальную заботу об Империи, в которой никогда не жил. Грегор, наоборот, ненавидел всякую аристократию и желал Империи гибели. Во власти Мейстрала было послужить на благо одной из сторон, но не обеих.

Проблема заключалась в том, что Мейстрал во многом полагался на своих помощников. Грегору нужны были деньги и наставления по поводу хорошего тона, и пока ему платили и тем, и другим, он оставался доволен. Роман был верен семье Мейстрала – Мейстрал знал, что Роман никогда ничего не станет делать исподтишка и не предаст доверия – но все же будущее Мейстрала зависело не просто от сотрудничества, но от готовности сотрудничать. Их работа была слишком рискованной – они должны были отдаваться ей всей душой, иначе можно было ошибиться. Нечаянно проглядеть сигнализацию, оставить инструмент на подоконнике, нетронутую ловушку – и кто может поручиться, что это был «честный» недосмотр, а не невольный саботаж, родившийся в растревоженном сознании?

Ему надо, чтобы оба его помощника оставались довольными и счастливыми и стремились продолжать ограждать его от угрозы, которую представляли «Весна Человечества» и клика Анастасии.

Мейстрал снова устроился на подушках и закрыл глаза. Об этом надо как следует поразмыслить.