Текст книги "Наследница Дестроера"

– Вот именно, – поддакнул Чиун.

– Что – именно? – не понял Римо.

– Тебе было одиноко. Ты был уверен, что единственный близкий тебе человек – Мастер Синанджу – умирает. И ты потянулся к первому попавшемуся существу, дабы заполнить пустоту.

– Только не говори, что я ее не любил!

– Я этого и не говорю. Но любви учатся. Твоя любовь с первого взгляда – это все ваши западные штучки. Рационализация естественной, но довольно хлопотной потребности. Сколько длилось твое знакомство с Ма Ли?

– Несколько недель. Точно не знаю.

– Меньше месяца! – уточнил Чиун. – А к тому моменту, как ты пришел ко мне просить благословения на брак, вы были знакомы один день! Однако когда через месяц я тайно покинул Синанджу, ты не задумываясь оставил свою любовь с первого взгляда и бросился за мной в Америку. А когда я объявил, что намерен остаться в Америке на целый год, разве ты поспешил обратно к своей нареченной? Нет, ты предпочел остаться со мной!

– Я беспокоился о тебе! Но не было дня, чтобы я не думал о Ма Ли.

– Почему же ты за ней не послал? Почему не сказал ей: “Ма Ли, приезжай в Америку, мы здесь поженимся!”

– Я хотел жениться в Синанджу, – неуверенно сказал Римо.

– Это ты только так говоришь. А я тебе говорю, что познакомься ты с ней при других обстоятельствах, встреть ты Ма Ли в Америке на улице, ты бы на нее даже не обернулся! Тогда ты думал, что я умираю, и вдруг нашел корейскую девушку, нежную и умную, – вот тебя к ней и потянуло. И ты сделал ее своей избранницей, чтобы не остаться одному. Когда же здоровье мое чудесным образом пошло на поправку, эта пустота заполнилась и твоя нужда в Ма Ли отпала.

– Я ее любил! – выкрикнул Римо.

– Ты полюбил ее со временем, вернее – только начал ее любить. Ты увидел в ней воплощение своей мечты о счастье. Но, по правде говоря, ты ее почти не знал. Вот почему ты и на похоронах не проронил ни слезинки. Я следил за тобой, Римо, – ни слезинки! Ты был в гневе, это так. Но настоящего горя на твоем лице не было. Ведь она, по сути дела, была тебе чужой женщиной. Если осмелишься – попробуй это опровергнуть!

– Я просто еще не осознал, что ее нет, – сказал Римо. – Послушай, я ее правда любил!

– Ты любил свою мечту! Ты любил то, что для тебя олицетворяла Ма Ли, – твой дурацкий белый дом и садик с заборчиком. Если тебе это до сих пор неясно, то я давно все понял.

– И ты считаешь, это давало тебе право срывать свадьбу? Ты ведь сам в это не веришь, Чиун!

Следующие слова Чиуна заставили Римо замереть на полпути к двери.

– Я помешал твоей свадьбе потому, что у тебя есть дочь, а ты даже не знаешь о ее существовании. Если бы ты действительно намеревался жениться, я бы не стал тебя удерживать, хотя и считал это ошибкой. Но сначала ты должен был увидеть свое дитя. Ты должен был осознать тот факт, что у тебя есть продолжение, и после этого посмотреть, что перевесит – ответственность за эту новую жизнь или прихоть.

Римо не двигался с места.

– Для Голландца твоя любовь к Джильде Лаклуунской была очередным поражением. Неужели ты думаешь, что твое присутствие в Синанджу могло удержать его от мщения? Ты бы все равно не уберег от него Ма Ли! Вот тебе самый горький урок. Как тот, что постиг я задолго до твоего появления на свет.

– Стоило Джильде вернуться, – признался Римо, – как проснулись и все мои прежние чувства к ней.

– Это потому, что теперь онавоплощает твою мечту. А теперь скажи: которую из этих двух женщин ты любил сильнее?

– Видишь ли, с Ма Ли я ни разу не спал. Я хотел, чтобы все было в старомодных традициях. Я решил подождать до медового месяца.

– Что ты такое говоришь, Римо? Из-за того, что с одной ты спал, а с другой – нет, ты не можешь их сравнить?

Римо помотал головой.

– Нет, дело не в этом. Это просто мысли вслух. Сам не знаю, я совсем запутался. Мне надо все обдумать. И принять какое-то решение!

– Вот именно, – сказал Чиун и встал. – Тебе предстоит много решений. Например: жить или умереть? Быть отцом или забыть, что у тебя есть дочь? Остаться моим учеником или идти дальше своей дорогой? Но что бы ты ни выбрал, Римо, тебе все равно придется наступить на горло собственной песне. Ибо такова жизнь.

Чиун вышел. Ночь была холодной.

– Я отправляюсь домой, – торжественно объявил он. – Если хочешь, можешь пойти со мной. Разведем очаг.

– Мне лучше сейчас побыть одному, – ответил Римо, глядя на свою единственную собственность – недостроенный дом.

– Главное – понять, что от твоего решения зависишь не только ты. Если ты примешь неверное решение – маленькая Фрея станет безотцовщиной, а я опять останусь сидеть у подножия горы Пэктусан – упрямый бездетный старик.

– Я поставлю тебя в известность, папочка, – пообещал Римо. – Знаешь, отчего мне больнее всего? Оттого, что в последний раз, когда я видел Ма Ли, это была не она, а мерзавец Перселл.

– А я продолжал мысленно ругать себя за своего сына, тогда как его уже давно нет на свете. Эта пустота нас с тобой объединяет.

С этими словами Чиун вышел, радуясь тому, что Римо хоть и не принял еще никакого решения, но снова назвал его папочкой. Это было ему приятно.

Римо проводил Мастера Синанджу взглядом, после чего обратил свой взор на дом. Он строил его голыми руками, ловко расправляясь с бамбуком, который он расщеплял пальцами и потом стелил на пол. Пока этот дом был не более чем оболочка – без крыши, на отшибе. Точь-в-точь как вся моя жизнь, с горечью подумал Римо.

Римо пнул ногой стену. Она зашаталась и с шумом рухнула. Тогда он стал крушить другие стены, раздирать их на куски, потом принялся отрывать бамбуковые половицы и кидать их подальше. Одна за другой доски погрузились в волны Западно-Корейского залива и ушли на дно, подобно крупицам его мечты.

Закончив, Римо постоял на куске голой земли, где прежде был дом. И тогда наконец пришли слезы. Они застилали ему глаза, и Римо в рыданиях повалился на землю.

Отплакавшись, Римо поднялся и заровнял землю, так чтобы от воплощения его мечты не осталось и следа.

Римо зашагал по прибрежной дороге, ведущей в селение. С прошлым было покончено.

Глава 31

Рассвет застал Мастера Синанджу за новым свитком. Он услышал, как Римо Уильямс поднимается на холм, и, убедившись, что поступь его тверда и уверенна, продолжил писать.

– Я все решил, – объявил Римо с порога.

– Я знаю, – отозвался Мастер Синанджу, не отрываясь от работы.

– Я возвращаюсь в Америку.

– Знаю, – опять ответил Чиун.

– Ты не можешь этого знать!

– Я это знал еще год назад.

– Это каким же образом? – возмутился Римо. – Не вздумай опять мною манипулировать! Я все твои азиатские хитрости знаю наизусть. Это все давно устарело. Ты не мог знать о моем решении.

– А ты вспомни тот день в прошлом году, когда ты прервал мою медитацию! Ты тогда сказал, что у тебя в отношении Синанджу большие планы. Ты еще хотел провести сюда электричество, водопровод и даже – гм-м... – канализацию!

– Я считал, что это будет шаг к прогрессу. Здесь же полно золота, селение вполне может себе это позволить.

– На протяжении тысячелетий селение Синанджу считалось жемчужиной Азии, – нараспев произнес Чиун. – Еще задолго до появления такой страны, как Америка! Люди стремились сюда в поисках могущества, золота и драгоценных камней. И что же они видели? Бедную рыбацкую деревушку, где мужчины редко выходят в море, женщины не лучше простых судомоек, а детишки ходят оборванцами. Обнаружив такую нищету и убожество, искатели приключений устремлялись дальше, полные уверенности в том, что все легенды о Синанджу вымышлены либо настоящее Синанджу лежит где-то за горизонтом. Вот почему на протяжении веков и люди, и сокровище Синанджу оставались в целости и сохранности.

– Спасибо за науку, но это не объяснение тому, как ты мог еще год назад знать о моем решении вернуться в Америку.

– Одними только рассуждениями об этих так называемых усовершенствованиях ты дал мне понять, сын мой, что тебя тянет домой. Независимо от того, отдавал ли ты сам себе в этом отчет, ты мечтал о том, чтобы превратить это селение в подобие твоего родного города – Ньюарка в штате Нью-Джерси. – Чиун неодобрительно сморщил нос. – Ну, и умник! Если есть на земле место, абсолютно к этому непригодное, так это мое скромное селение.

Римо задумался, потом сказал:

– А как же прогресс?

– Не буду с тобой спорить. Ты хочешь вернуться в Америку. Что еще?

– Голландец сказал, что он убил Смита. Я хочу выяснить, так ли это. И расквитаться за Смита так же, как и за Ма Ли. Я намерен поставить его перед американским судом.

– Суд Синанджу более эффективен.

– Если у меня не останется выбора, я его просто убью.

– Тогда почему бы тебе не сесть и спокойно не перерезать себе горло? Ты умрешь, а вместе с тобой и Голландец, ведь он – твое отражение! Сэкономишь массу времени и денег на дорогу.

– Когда разберусь с Голландцем, я намерен сделать Джильде предложение.

– Очень сомневаюсь! Когда ты разделаешься с Голландцем, тебя уже не будет. Предположим, мертвец может сделать кому-то предложение, но навряд ли живая женщина его примет. Впрочем, она белая. Кто знает? Не теряй надежду!

– А как же ты?

– А что – я? Я подобен луковице, которая ждет, когда ее очистят: слоев шелухи так много, и один другого интереснее! С которого начнем?

– Если хочешь, поехали со мной! Ну... в Америку.

– Зачем это мне? Одного сына я уже принес в Синанджу мертвым, с меня достаточно.

– Ну, если не хочешь...

– Этого я не говорил, – поспешно произнес Чиун и отложил перо. – Я только задал вопрос. Риторический.

Римо оживился.

– Так едем?

– Только затем, чтобы убедиться, что Смит в самом деле мертв. Это не бог весть какой значительный факт, но он мне необходим, чтобы завершить описание моей службы на Америку.

– Твои мотивы мне без разницы, – равнодушно бросил Римо и с деланным интересом отвернулся к висящему на стене персидскому ковру, так чтобы Чиун не видел его довольного лица.

– Но есть и более важная причина.

– Правда? И какая же?

– Ты ведь сирота.

– А ты станешь надо мной хлопотать как наседка?

– Вот именно! Кто же предаст земле твои бренные останки, когда ты растратишь по пустякам свою никчемную жизнь?

– А-а. – Римо помолчал, потом сказал: – Я бы хотел уехать как можно скорее.

– И что тебя держит?

– Разве ты не будешь паковать вещи?

– Мои вещи целый год как упакованы: я давно жду твоего решения. Загляни в чулан – там все мои дорожные сундуки. Будь добр, вынеси их на окраину деревни. Вертолет из Пхеньяна уже вылетел, он доставит нас в аэропорт. За билеты я заплатил сам – первый класс себе и экономический – для тебя.

– Черт! – удивился Римо. – До чего же ты самонадеян! – До него донеслось гудение вертолета. Римо умолк.

– Тебе лучше поторопиться, – заметил Чиун, промакивая то, что успел написать. – За вертолет берется почасовая оплата.

* * *

Все селение высыпало проводить Мастера Синанджу в путь. Лениво вращающиеся лопасти вертолета обдували изумленные лица.

– Не беспокойтесь, люди! – прокричал Чиун, приготовившись к посадке в вертолет. – Я вернусь раньше, чем вы думаете. А пока за деревню будет отвечать верный Пул Янг.

Римо загрузил последний сундук в люк грузового отсека и поискал глазами Джильду. Она стояла немного в стороне, держа Фрею за ручку. Лопасти завращались быстрее.

– Римо, пора! – Чиун сел в кабину.

– Погоди! – Римо направился к Джильде. – Я должен ехать, – сказал он. – Но я вернусь. Будешь меня ждать?

– Куда ты едешь, Римо?

– В Америку. Я хочу раз и навсегда разобраться с Голландцем.

– Римо, поторопись! – раздался ворчливый голос Чиуна. – Счетчик включен!

Римо оставил его слова без внимания.

– Я должен ехать. Пожалуйста, дождись меня!

– Вряд ли это получится, Римо. Я не верю, что ты вернешься.

– Послушай, я тебе обещаю!

– Мне здесь не место. Думаю, что и тебе – тоже.

– Римо! – резко окликнул Чиун.

– Иду! – отозвался тот. Ветром от винта Джильде распахнуло полы плаща. – Послушай, если не хочешь ждать меня здесь, тогда едем сейчас со мной!

– Ну, уж нет!

– Тогда давай встретимся в Америке. И там все обсудим.

– Папочка, ты уезжаешь? – раздался детский голосок.

Римо взял девочку на руки.

– Мне нужно, детка.

Фрея заплакала.

– Я хотела познакомить тебя со своим пони. Не хочу, чтоб ты уезжал! Мамочка, пусть папа не уезжает! А то он никогда не вернется!

– Ну, что ты теряешь? Разыщи меня в Америке! – взмолился Римо. – Никто не просит тебя что-то решать прямо сейчас.

– Я подумаю, – сказала Джильда.

– Что ж, уже кое-что. Эй, Фрея, перестань плакать!

– Я не могу! Мне страшно!

Римо поставил ее на землю и, сев перед ней на корточки, вытер слезинку с детской щеки.

– Хочешь, покажу тебе, как сделать так, чтобы никогда никого не бояться?

– И как? – с обидой спросила девочка.

– Надо дышать. Смотри. Набери побольше воздуха, вот так, правильно! Теперь представь, что это не палец, а свечка. Быстро затуши ее!

Фрея дунула ему на палец.

– Хорошо! – сказал Римо и легонько ткнул малышке в грудь. – Это было грудное дыхание. А тебе надо научиться дышать вот этим местом. – Он постучал ее по пухлому животику. – Ну-ка, попробуй!

Фрея вдохнула и по команде Римо стала медленно выдыхать.

– Ну, как? Теперь лучше? – нежно спросил Римо.

– Да! Мне уже совсем не страшно!

– Это и есть Синанджу. Точнее – маленький его кусочек. Продолжай тренироваться сама! – Римо поднялся. – Тогда ты вырастешь большая и сильная. Как мама.

Джильда улыбнулась. Она осторожно поцеловала Римо, стараясь оберегать свои забинтованные руки.

– Увидимся в Америке! – сказал Римо и на ухо шепнул ей место и время встречи.

– Может быть, – уклончиво ответила Джильда.

– Пока, папочка! Обними меня вместо мамы! Потом я ее за тебя обниму.

– Конечно, – сказал Римо и крепко обнял малышку.

Он стал пятиться к вертолету, не в силах оторвать от них взгляда. Не успел он устроиться в кресле, как машина взмыла вверх.

Римо расположился рядом с Чиуном и стал махать в окно. Джильда с Фреей долго махали ему в ответ, пока не превратились в маленькие черные точки далеко внизу.

– Что это ты делал с ребенком? – спросил Чиун, извлекая из недр кимоно недописанный свиток.

– Показывал, как сделать так, чтобы не было страшно.

– Ты учил ее дышать по технике Синанджу? Пустая трата времени!

– Это еще почему?

– Потому что женщины понятия не имеют, что такое правильно дышать. – С этими словами Чиун развязал синюю ленту, скреплявшую свиток.

– Что это у тебя?

– Это тымне должен сказать, тренер женской команды!

– Похоже на свиток. С синей лентой. Следовательно – объявление о наследнике?

– Мозги у тебя – как у кузнечика! – проворчал Чиун и взялся за письмо.

– То есть быстрые?

– Да, только скачут не туда! И приземляются где не след!

Глава 32

До рыбацкой деревушки все шло нормально, и ему удавалось держать себя в руках. Что это за деревушка, он не знал. Он знал только, что она лежит южнее тридцать восьмой параллели, а следовательно, находится в Южной Корее.

Селение напомнило ему Синанджу, и поскольку он слишком долго сдерживался, сейчас зверь разбушевался не на шутку.

В деревне начался пожар, занялись разом все хижины. Люди стали с воплями выскакивать на улицу, но пламя настигало их и здесь. Это было голубое пламя, голубое и очень красивое. И обгорелая плоть тоже была симпатичная, пока не скукоживалась и, почернев, не начинала слезать с костей. Крестьяне бессильно падали и с криками катались по земле, тщетно пытаясь сбить огонь.

Зверь на какое-то время насытился, и Голландец продолжил путь.

В Сеуле он приобрел пару темных очков и плейер “Сони” с наушниками. Он также купил кисточку и банку черной краски. И кассету самой громкой рок-музыки, какую смог найти.

Он вызвал у кассирши в аэропорту иллюзию кредитной карточки и расплатился за билет. С помощью такого же воображаемого паспорта он без труда преодолел таможню. Для всех он был солидный американский бизнесмен в сером костюме.

Зайдя в мужской туалет, он покрасил очки с внутренней стороны в черный цвет. Сразу после взлета он их нацепил и тут же включил плейер. Он надеялся, что бьющая по ушам музыка и черные очки удержат зверя в узде. По крайней мере, до Америки.

А там он опять сможет убивать. Ибо ничего другого ему не оставалось.

Глава 33

Никогда еще президент Соединенных Штатов не испытывал такой беспомощности. Ему казалось, что стены Овального кабинета сейчас повалятся на него. Будучи Верховным главнокомандующим Вооруженных Сил США и имея в своем подчинении гигантский разведывательный аппарат, он был обязан найти верное решение.

ЦРУ заверило его, что никому не поручало дополнительную охрану вице-президента. То же самое ему сказали и в разведуправлении министерства обороны, и в ФБР. Хотя ему было неловко спрашивать, он все же поинтересовался данным вопросом и в Совете национальной безопасности. И в секретной службе тоже.

Всюду его заверили, что охрана вице-президента все эти дни осуществлялась обычным порядком. Никаких мастеров восточных единоборств никто не привлекал. При этом губернатора Майкла Принсиппи не охраняла даже служба безопасности – он по-прежнему отказывался от какой бы то ни было охраны. Вообще для человека, перенесшего покушение, он был настроен как-то чересчур безмятежно.

Вконец отчаявшись, президент попытался связаться с Харолдом В. Смитом, и впервые на его памяти Смит не ответил на звонок. Президент повторял свои попытки еще много раз, но с тем же результатом.

Было очевидно, что со Смитом что-то случилось. Что именно – президент узнать не мог. Обычный рядовой гражданин в такой ситуации позвонил бы в санаторий “Фолкрофт” в кабинет директора. Но для президента это было невозможно, ведь телефонная компания наверняка зафиксировала бы этот звонок. Равным образом президент не мог поручить никому из своих сотрудников навести справки о каком-то Харолде В. Смите: кто-нибудь наверняка поинтересуется зачем, а на этот вопрос президент ответить не мог.

Сейчас он сидел в одиночестве в своем кабинете и пытался составить из обрывков вразумительную картину.

Один новый факт у него был – спасибо службе безопасности! Прошло два дня, прежде чем им что-то удалось установить. Два самых трудных дня, когда все средства массовой информации и все обозреватели Америки доводили себя до исступления, пытаясь склеить из обрывочных сведений некий единый зловещий план.

Секретная служба допросила уцелевших членов банды “Гумбы из Исти” и установила, что главарь банды похвалялся тем, что получил заказ на убийство губернатора Принсиппи. Хорошо, решил президент, допустим, это заговор. Но кто организатор? Кто мог обладать информацией о КЮРЕ и воспользоваться ею с тем, чтобы потрясти основы американской избирательной системы или самой государственной власти?

Президент снова и снова прокручивал в уме возможные варианты. И все неизбежно сходилось к одному имени – доктор Харолд В. Смит.

Может быть, в этом и есть причина столь внезапного исчезновения Смита? Он потерпел фиаско и решил скрыться? Но какие тому доказательства?

* * *

Доктор Харолд В. Смит дышал.

Этим его активность исчерпывалась. Физиологический раствор он получал через введенную в вену трубку, глаза его были закрыты, а зрачки вот уже четвертые сутки оставались неподвижны, что свидетельствовало об отсутствии не только сновидений, но и какой бы то ни было работы мозга вообще.

Доктор Мартин Кимбл взглянул на листок с жизненными показаниями, прикрепленный в ногах больничной койки, на которой лежал Смит. Полное отсутствие динамики – как положительной, так и отрицательной. Точно в таком состоянии он к ним и поступил. Это нельзя было назвать даже комой, поскольку никаких свидетельств работы мозга не было вовсе, но и о смерти говорить было рано. Сердце Смита еще билось – если можно назвать сердцебиением сокращение сердечной мышцы раз в двадцать минут. Легкие, судя по всему, тоже функционировали. Пока ничего нельзя было сказать.

Когда этого человека, найденного в полной неподвижности на своем рабочем месте без всяких признаков насилия, полученной травмы или яда, привезли в клинику, доктор Кимбл распорядился подсоединить его к системе искусственного жизнеобеспечения. Перепуганной жене больного доктор Кимбл объяснил: “Не могу пока дать определенного прогноза. Боюсь, возле него долго придется дежурить. Вам лучше сейчас поехать домой”.

Он не сказал ей о том, что, учитывая все показания жизненно важных органов, доктор Харолд В. Смит с таким же успехом мог сейчас быть куском сыра, вырезанным в форме человеческого тела. Даже цвет лица у него был восковой.

Волна пропитанного нашатырем воздуха, качнувшаяся от двери, заставила доктора Кимбла обернуться. В палату вошел пожилой азиат в костюме сине-зеленого цвета и, глядя мимо доктора Кимбла, решительно направился к больному.

– Прошу прощения, но часы посещений уже прошли, – строго преградил ему путь доктор Кимбл.

– Я не посетитель, – скрипучим, ворчливым голосом отозвался азиат. – Я – личный врач мистера Смита.

– О-о... Миссис Смит мне ничего о вас не говорила, доктор...

– Доктор Чиун. Я только что вернулся из своей родной Кореи, где лечил серьезного ожогового больного.

– Я полагаю, у вас есть какой-нибудь документ? – осторожно предположил доктор Кимбл, зная, что в наши дни сплошь и рядом встречаются разные восточные лекари, на поверку оказывающиеся обыкновенными врачами-недоучками.

– Я могу за него поручиться, – раздался сзади спокойный голос.

Доктор Кимбл обернулся и увидел мужчину в белой футболке и черных брюках.

– А вы кто такой?

– Я личный ассистент доктора Чиуна. Можете называть меня Римо.

– Вынужден просить вас пройти за мной. У нас в клинике существует определенный порядок касательно специалистов со стороны.

– Сейчас не время! – отрезал Римо и взял Кимбла за руку.

Он едва коснулся его локтя, но по руке тотчас побежали мурашки. И дальше – по груди и шее. Хотя доктор Кимбл понимал, что чувствовать иголки мозговой тканью невозможно, тем не менее он их явственно ощутил и в голове. В глазах у него помутилось.

Человек по имени Римо отпустил руку, и доктору Кимблу стало легче. Он стоял на коленях.

– Расскажите, что произошло со Смитом! – сказал Римо.

Доктор Кимбл начал свой рассказ, но коротышка-азиат прервал его тираду. Он уже колдовал над пациентом.

– Это все неважно! Ты лучше посмотри, что он сделал со Смитом! Понатыкал в него иголок и подключил тысячу машин! А где же пиявки? Удивляюсь еще, как он не налепил ему на вены пиявок, дабы окончательно высосать из него все соки!

– Папочка, пиявок не ставят уже несколько десятилетий.

– Вообще-то в последнее время их опять начинают применять, – сказал доктор Кимбл, с трудом поднимаясь на ноги.

У него кружилась голова, он отыскал глазами кислородный баллон и жадно приник к маске. Он глубоко вдыхал чистый кислород, а сам смотрел и слушал.

Доктор Чиун обошел кровать, критическим взором оглядев больного.

– В таком состоянии он уже четверо суток, – сказал доктор Кимбл.

Доктор Чиун молча кивнул.

– Никаких следов повреждений нет, – сказал Кимбл.

– Как это – нет? – возразил Чиун и невообразимо длинным ногтем ткнул пациенту в лоб. – А это что такое?

Не отнимая от лица кислородной маски, доктор Кимбл нагнулся к Смиту: посередине лба была маленькая лиловатая точка.

– Пигментация, – констатировал он. – Возможно, родимое пятно.

– Называете себя врачом, а воспаление третьего глаза в упор не можете распознать! – заклеймил Чиун и принялся массировать Смиту виски.

– Это что еще за средневековые суеверия?

Чиун не удостоил его ответом. Его пальцы переместились Смиту на восковой лоб. От усердия он даже закрыл глаза.

– Что это он делает? – обратился Кимбл к Римо.

– Понятия не имею.

– Но вы, кажется, его ассистент?

– Я в основном слежу за тем, чтобы люди вроде вас ему не мешали.

– Я проверяю кот-ди. —Чиун вдруг открыл глаза и убрал руки со лба больного.

– Это еще что такое?

– Кот-ди —это вроде выключателя. Как телевизор – то включают, то выключают. Если на него правильно нажать, человек словно отключается. Точь-в-точь как Смит.

– Да будет вам! Это же абсурд!

– Римо вам сейчас продемонстрирует.

Римо протянул руку и легонько постучал доктора Кимбла по лбу в самом центре. Доктор Кимбл закатил глаза и стал оседать на пол. Римо успел подхватить его под руки и спросил у Чиуна:

– Что теперь с ним делать?

– Если хочешь, можешь его включить обратно.

Римо нащупал лоб и тихонько стукнул. Доктор с усилием встал на ноги и одернул халат.

– Я что – потерял сознание?

– Вернее сказать – отключились, – уточнил Чиун.

– Я вам не верю!

– Никто не верит, – пожал плечами Римо и подошел к Чиуну. – Ну, как он?

– Ужасно! Вся внутренняя гармония нарушена. Похоже на непоправимые повреждения.

– Мы не можем позволить Смиту умереть. Сделай что-нибудь!

– Я говорю не о Смите, – сказал Чиун, вынимая из вены больного капельницу и отключая его от электродов. – С ним все будет в порядке. Я говорил о Голландце. Ты только взгляни, что он сделал с кот-ди.

—Слишком сильно нажал?

– Если бы! Он намеревался нанести смертельный удар – милосердный, но бесповоротный. Я заметил кое-что еще в Синанджу. Помнишь, как он лишил жизни Ма Ли? Удар тоже был не без погрешностей. Помнишь ту кровавую слезу? Голландец теряет над собой контроль, и этот неловкий удар – лишнее тому подтверждение.

– А-а, – протянул Римо. – А Смит-то как?

Чиун нажал пальцем на крошечный кровоподтек у Смита на лбу. Тот моментально открыл глаза, словно веки были подвязаны на резиночки.

– Мастер Синанджу? – отчетливо произнес он и попытался сесть.

Чиун уложил его на подушку.

– Вы выздоравливаете. Император Смит. И все – благодаря вашему верному слуге!

– Голландец!

– Мы знаем, Смитти, – вставил Римо. – Это все его рук дело.

– Тшш! – зашипел Смит, метнув взгляд в сторону доктора Кимбла.

Тот стоял в углу комнаты и поочередно жал на разные точки у себя на лбу. В порядке эксперимента.

– Кажется, я понял, – сказал он. – Путем раздражения нерва, доселе неизвестного медицинской науке, вы перекрываете биоэлектрическую активность в мозгу. Результатом служит бессознательное состояние, при том что ткани не повреждаются. Но я никак не могу найти у себя этот нерв.

– Я вам помогу, – предложил Римо, взял руку доктора в свою и сложил ее в кулак. Выпрямив указательный палец, он положил его врачу на лоб, а тот забавно закатил глаза, словно пытаясь разглядеть указанную точку.

– Вот здесь надо нажимать, – сказал Римо и отошел.

Доктор так и сделал и тут же повалился на пол.

– Безотказно действует! – Римо весело присвистнул.

– Так, значит, за всеми нашими покушениями стоял Голландец? – сказал Смит и сел в кровати. Лицо его порозовело, подобно тому как вино окрашивает прозрачный бокал. – А ниндзя и Адонис были самозванцы?

– Если бы вы внимательно слушали мой рассказ о нечистых на руку ниндзя, – проворчал Чиун, – вы бы не были сейчас так удивлены. Только Синанджу является истинным искусством.

– Он увязался за нами в Синанджу, – мрачно произнес Римо. – Но потом ушел. Мне еще предстоит с ним расквитаться.

– Где он сейчас?

– Этого мы не знаем.

– А как быть с кандидатами на пост президента? Можно считать их в безопасности?

– Да, – ответил Римо.

– Нет, – ответил Чиун.

– Нет? – удивился Римо.

– Нет, – твердо повторил Чиун. – Разум постепенно оставляет его. Нападая на политиков, он преследовал цель дискредитировать нас с Римо и вынудить уехать с позором в Синанджу, с тем чтобы он там завершил свою месть. Теперь, потерпев неудачу, он вернулся в Америку, чтобы убить тех, кого ему пока устранить не удалось.

– С чего бы он стал это делать? – спросил Римо. – Ему на эти выборы совершенно наплевать.

– Он подобен раненому скорпиону, мечущемуся от боли. Его всегда тянуло убивать. Он боится тебя, хочет быть моим учеником и думает, что убил Смита. Он ударит по тем, кого нас нанимали защищать. Это единственный для него способ причинить нам боль, не рискуя спровоцировать противостояние, в котором, он знает, ему не победить.

– Я так не думаю, – возразил Римо.

– А мне это представляется резонным, – сказал Смит. – По крайней мере, нельзя исключать такой возможности. Мне потребуется ваша помощь – вас обоих.

– У меня к Голландцу личный счет, – заверил Римо. – Можете на нас рассчитывать.

– А у меня никакого счета нет! – Чиун незаметно пнул Римо по ноге.

– У-у! – тихонько взвыл тот.

– Но меня можно убедить вновь поступить к вам на службу, Император Смит.

– Рад это слышать! – сказал Смит. – Конечно, я готов подписать контракт на тех условиях, что мы с вами обсуждали ранее.

– Боюсь, что это невозможно, – сказал Чиун.

– Почему?

– Потому что тот контракт вы порвали.

– Ну, подготовьте новый!

– Я мог бы это сделать, но на это уйдет несколько дней, ибо я уже стар и память меня подводит. Не исключено, что для освежения моей слабой памяти мне придется начать переговоры заново.

– Так как мы поступим? Особо медлить нельзя: Голландец может возникнуть в любой момент.

– По чистой случайности, предвидя ваши возможные намерения, я взял на себя смелость составить новый текст соглашения по пути в Америку.

Чиун развернул новый свиток и вручил его Смиту.

Тот взял бумагу и сощурился.

– Ничего не вижу! Ах да, конечно, очки! Где мои очки?

Очки были у Римо, он сейчас же достал их из кармана и нацепил Смиту на нос.

– Их привез в Синанджу Голландец – в доказательство того, что убил вас, – объяснил Римо.

– Так... Плохо дело: ничего не вижу! – пожаловался Смит.

– О! – вскричал Чиун. – Я просто не знаю, что нам делать! Можно, конечно, подождать, пока вы сделаете себе новые очки, ко меня беспокоит безопасность кандидатов.

– Каковы ваши условия?

– Условия превосходные. Я уверен, что вы сочтете их приемлемыми. Может быть, просто подпишете, а прочтете потом?

Смит колебался.

– Это совершенно против правил.

– Но и времена сейчас из ряда вон выходящие!

– Ну, хорошо, – горестно согласился Смит. – В конце концов, может, и само КЮРЕ после выборов распустят. Ничего страшного, если несколько месяцев поработаем на ваших условиях.

– Прекрасно! – сказал Чиун, извлек из одного рукава гусиное перо, а из другого – чернильницу, открыл маленькую крышечку и дал Смиту обмакнуть перо, после чего тот поставил под документом свою подпись.

– Уверяю вас, вы не пожалеете! – пообещал Чиун, убирая на место перо и свиток.

– Будем надеяться, – буркнул Смит и попытался приладить на нос очки, но у него перед глазами опять все расплывалось. – Ваше первое задание – обеспечить безопасность кандидатов на пост президента.

– Приступаем к исполнению! – объявил Чиун.

– Я не в счет! – напомнил Римо. – Моя добыча – Голландец.

– Который скорее всего в этот самый момент как раз собирается убить одного из вверенных нам людей.

– Тогда я с тобой, – согласился Римо.

– Пока вы не ушли, – остановил их Смит, – мне нужно как можно скорее связаться с президентом. Не могли бы вы съездить ко мне на работу и взять из кабинета мой портфель?