Текст книги "Сак"

Дневник

Наступил седьмой март третьего тысячелетия от рождества Христова. Было воскресение. Утро сменилось днём. Асманкель смотрел телевизор без внимания, думая о своём. Вдруг он услышал слова ведущего передачи о генетике: «Генетическая память опасна, она может уничтожить личность». «Разве? – подумал глядевший как бы без внимания на голубой экран, – выходит, всякая личность, двигаясь вперёд, должна развиваться с нуля сама по себе, не учитывая сложившийся человеческий опыт? И всё, что сотворили, образно выражаясь, художники, никак не повлияло на развитие человека? Не может такого быть. Благодаря генетической памяти жив человек, жива личность как таковая. В глубине её сознания заложен многотысячелетний опыт выживания, творчества, поиска и стремления к совершенствованию. А инстинкт, рефлекс? Без них нам бы точно была хана. Память прошлого, прочно прописавшись в ДНК, стала нашим спасательным кругом, время от времени выручая нас в экстремальных ситуациях. Такая память сохраняет личность, а не убивает её. Академик что-то путает.

Личность со своим прошлым, настоящим и будущим, сосуществует с соплеменниками, с окружающей средой, с Творцом мироздания. Это всё проявляется в творчестве. Потому оно по природе своей реминисцентно. То есть, все художники невольно и неосознанно черпают свои идеи, открытия из мира Сущего, который чувствуют или прозревают. Они, идеи и открытия, являются им не с потолка, а из генетического источника. Исток сей пополняется опытом поколений.

Благодаря генетической памяти человек обладает априорными знаниями, инстинктом, рефлексами, верой. И этот умник из передачи пугает зрителя тем, что память, вдруг всплыв из глубин бессознательного, может погубить личность.

Гены, наоборот, нам помогают формироваться. Да, человек с рождения каждый раз заново проходит школу познания мира. И всё же мир познаётся не как белый лист. Генетическая память сохраняет человека как личность, ибо сохраняет в нём начала начал…»

Мысли прервались. Сквозняк хлопнул форточкой. Асманкель выключил телевизор, оделся и вышел на улицу.

По дороге на рынок, а он направился туда присмотреть себе обувь, наш герой стал думать о Боге, который дал человеку главное для жизни – Дух Святой. Тут подключилась память и выдала ему одну запись его дневника: «Идёт 1994 год. Приближается к завершению ещё одно тысячелетие от Рождества Иисуса Назарянина, бога христиан, пророка мусульман, учителя эзотериков. Хилиасты верят, что человечество ждёт свершение суда небесного. И местом судилища будет долина Иосафат. После чего всех должны распределить в Ад, Рай или в Чистилище. Возможно, так оно и будет, но у меня возникает вопрос, почему область потустороннего делится всего на три части? Неужто тот мир не многогранен? Разве в бесконечности такое возможно? Такого не может быть», – автор дневниковых записей остановился, не дойдя до рынка нескольких шагов. Он вдруг потерял интерес к безграничности мироздания и к обуви, вспомнив, что собирался с утра заняться ремонтом балкона. Потомок караимов развернулся и пошёл обратно домой, твёрдо решив, что сначала он поработает, а затем продолжит вспоминать свои записанные мысли или вновь перечитает их.

Асманкель так увлечётся ремонтом, что позабудет про свои записи. Но некоторые неодушевлённые предметы ведут себя как живые существа, влияя на людей. Дневник настроился на контакт, как вдруг всё отменилось. Раз так, дневник приложит усилия, чтобы привлечь к себе внимание того, кто окажется поблизости. Дневник желал быть прочитанным. И это желание исполнит Надежда. Она случайно прочтёт фрагмент записи. Но этого будет достаточно, чтобы ей неудержимо захотелось ознакомиться с тайными думами мужа.

Муж на следующий день уехал в командировку в областной центр. Формально – по делам работы, а в действительности поездка была связана с его литературными делами. Его пригласили в Дом литераторов на презентацию книги одного его знакомого писателя. Презентация – повод, там Асманкель общался с коллегами по перу. Особенно ему нравились беседы с Матвеем Васильевым, местным мэтром. Во второй половине дня он позвонил домой и попросил жену найти в его записной книжке номер телефона другого своего знакомого – писателя Николая Даровитого из станицы Клетская. Надежда среди груды бумаг обнаружила не только записную книжку, но и дневник мужа. Она быстро сообщила супругу, что нужно, и попрощалась с ним до скорой встречи. А сама принялась взволнованно ходить из угла в угол, размышляя о дневнике, о котором муж ничего ей не говорил и даже не намекал никогда. Толстая общая тетрадь не давала женщине покоя. Любопытство так измучило жену писателя, что она прочь отмела воспитанность и отдалась неудержимому желанию узнать, какие же тайные мысли одолевали родного человека. И она, взяв в руки внушительного объёма личные записи мужа, так получилось, открыла их именно на том месте, где одна страница заканчивалась словами: «Неужто тот мир не многогранен?.. Такого не может быть», а другая начиналась словом «Демон». Надежда начала читать то, что особенно привлекло её внимание:

«Демон заговорил первым:

– Ты хотел, чтобы я соблазнил их? Ты хотел увидеть, будут ли они верны Тебе? Ты хотел знать, будут ли они послушны Тебе? Они оказались не верны и не послушны Тебе. Пусть звери и птицы будут послушны Тебе, в них нет моего участия. В человеке есть дух, да, он Твой, но в нём есть и антидух, он мой.

Ты одинок в своём величии, но и я тоже одинок. Два одиночества не могут быть вместе. Потому я восстал против Тебя. Хотя и люблю Тебя безмерно. Ты создал меня, и я отверг Тебя. Ты создал человека, и он отвернётся от Тебя. Потому что Ты допустил меня к нему. Ты уверен, что у меня ничего не получится. Получится. Я создан Тобой из огня и без греха. Я чист. Поэтому мы равны. А человек создан из праха, из греха.

Я знаю, почему Ты его таким грешным сотворил. Чтобы он всегда это ощущал и желал от этого избавиться верой в Тебя.

Ощущение грешности даёт надежду и веру очиститься от неё. Это удел человека. А я без греха. Соответственно мне без надобности Твоё прощение или благословение.

Мне нужен человек, как и Тебе. Мне нужна его не замаранная ничем душа, а Тебе нужен как раз наоборот, грешник, чтобы простить его. Адам не понял Тебя. Первый, кто понял, это Каин. И он восстал против Твоей избирательной любви.

Ты дал появиться третьему потомку Адама и Евы – Сифу, в котором тесно сплелись качества двух старших братьев. Только такие потомки были способны творить человеческую историю. Кстати, с чего она началась? Ева поверила змию-искусителю, Адам поверил Еве? Несерьёзно. История началась с Того, Кто подослал змия. С Того, Кто побудил Каина взбунтоваться, позволил Авелю умереть. Хочу заметить, я тогда ещё ни во что не вмешивался. Только при рождении Сифа подключился к людской истории.

Кто сейчас силён над человеком? Никто! Его можно уничтожить, но изменить его невозможно. Разве что он сам за себя возьмётся. Но кто в такое поверит?

Ты как всегда не отвечаешь, молчишь. Взираешь с высоты на меня, на человеков, на Вселенную. Понимаю. Твоё время говорить ещё не пришло. Я знаю, когда говоришь Ты, тогда все молчат. Поэтому я людям советую: «Говорите. Говорите. Все говорите, пока Бог молчит».

У Надежды от прочитанного перехватило дух. Она долго сидела, не зная, продолжать чтение или нет. Наконец продолжила:

«Почему я раз за разом возвращаюсь к этой теме? Почему Адам и Ева ослушались Бога? Почему доверились искусителю? Сорванный плод Древа познания добра и зла ведь тоже дело рук Творца.

Ева не была инициатором выбора пути к Древу познания добра и зла.

Добро и зло – в одном плоде, и этот плод был вкушён человеком.

Плод Древа жизни не попал в руки человека, его всунули ему в руки, а он его выронил. Почему?

Тайна мироздания пребывала в плоде Древа жизни?»

«На улице весна, а меня волнуют вопросы, на которые, в принципе, наверное, нет ответа. Вот почкам всё равно, что их ожидает после того, как они, набухнув, прорвут панцирь оболочки и раскроются лепестками или цветками. У них абсолютное доверие миру».

«Бог молчит. Может быть, и мне помолчать?»

«Бог и Демон. Бог есть свет, динамический свет. Демон есть хаос, динамический хаос. Чтобы научиться творить созидательно или деструктивно, надо понять, прочувствовать, что такое хаос, сначала внутренний, затем вселенский. Без этого не понять, что такое ты сам, что такое Демон, что такое Бог. Уверен, такие личности как Гаутама, Спитама, Иисус Назорей, Мухаммад смогли из хаоса сотворить свой мир».

«Чтобы Бог утвердился среди людей, Ему нужен был такой оппонент, как Демон, – противная Ему сторона, чтобы была видна разница. Иисус Назорей понял это и стал на сторону Отца своего. Но чтобы нести людям свет небесный, ему тоже нужен был достойный противник. Иисус стал Мессией благодаря Иуде, другу, ставшему противником Его. Такой сценарий – самый приемлемый для людей».

«Хотел сделать паузу, но чувствую, что не смогу. Зуд какой-то просто. От того, что я пишу, разве меняется что-либо вокруг или внутри меня? Скорее всего, нет, во всяком случае, я этого не вижу, даже не чувствую. Но не могу не писать».

«Древо жизни и Древо познания добра и зла не дают покоя моей душе, моему сердцу. Почему? Не знаю. Почему Бог не хотел, чтобы Адам плод запретный вкушал, но допустил это? Древо жизни – это олицетворение бессмертной души? Древо познания добра и зла есть олицетворение человека?»

«Парадокс. Изгнанный из сада райского человек, формально по своей вине, всеми правдами и неправдами ищет дорогу в Начало Начал, в котором пребывал некогда, ныне закрытую архангелами».

«Парадокс: грешник ищет врата в сад невинности».

«Человек отверг природу свою изначальную, вечную, вкусив запретный плод. Эта была дерзость или глупость? Если дерзость, то человек рано или поздно должен провозгласить себя богом. Но может ли он быть Им? Может, если сумеет создать что-либо ЖИВОЕ и ВЕЧНОЕ».

«Гармония нарушена между человеком и Богом. Она ещё нарушена между человеком и природой. Гармония нарушена с самим собой у человека».

Надежда закрыла дневник мужа и молча долго сидела в комнате, где обнаружила его. Потом она машинально что-то делала в квартире несколько часов, пока ноги сами не привели её к заветному месту, где находился дневник. Записи мужа потрясли её, оказалось, она плохо себе представляла состояние его, чаяния его, терзания его и устремления его. Надюша, так Асманкель называл жену, снова и снова наугад открывала дневник и читала, закрывала и, немного погодя, снова наугад открывала записи мужа. Так она оказывалась то в начале дневника, то в конце. Непоследовательность ей не то чтобы нравилась, просто она таким образом как бы успокаивала свою совесть, мол, случайно заглянула. Про правила, что чужие письма читать нельзя, она прекрасно помнила. Но не читать она тоже уже не могла. Надежда после ознакомления с очередным признанием мужа о своих переживаниях, взглядах или комплексах закрывала дневник и проникалась прочитанным. Из общего объёма записей ей дочитать оставалось около четверти. Надежда решила больше не прерываться. Она волшебным образом, иначе это не объяснить, точно раскрывала дневник там, где текст ещё не был ею прочитан. Только теперь она обратила внимание, что записи датированы.

«01.05.1991. Датирую, чтобы не забыть, хотя понимаю всю глупость с фиксацией времени, ведь жизнь такая штука, что, сколько ни датируй, конец её приходит неожиданно. А это жутко страшно. Может быть, когда-нибудь я научусь, как отец, как мать и как дед, не бояться смерти. А пока я боюсь её, хотя и не признаюсь в этом никому. Отчётливо помню первое ощущение необратимости прихода моей личной смерти. Я был ещё совсем мальчиком. Тогда страх буквально парализовал меня, и сердце моё, перепуганное этим ощущением, готово было в любую секунду остановиться. Жуткое состояние. И лишь молитва вернула меня к жизни. После подобные параличи повторялись. Очень надеялся, что, повзрослев немного, избавлюсь от состояний ожидания конца жизни. Думал, пройдёт само собой. Но не проходило, доводя меня до исступления. В такие минуты происходило помутнение рассудка, и я срывался с места и куда-то бежал, где-то до изнеможения бродил, пока физическая усталость не вытесняла состояние страха перед смертью, не оставляя мне иного желания, как просто лечь или сесть. Не передать словами того панического страха. Не передать».

«Жить во имя ЖИЗНИ.

Умереть во имя СМЕРТИ.

Или надо жить во имя кого-то или чего-то?

Или умереть надо во имя кого-то или чего-то? (Апрель 1993 года)».

«Мне тридцать лет. Кто может понять человека, чрезмерно закомплексованного? Хороший психолог. А если его не встретишь на жизненном пути? Мудрый учитель. А много ли их на белом свете? Близкие очень люди? А если у них свои комплексы? Выходит, выжить человеку, скажем так, не адаптированному в условиях жёсткой рыночной конкуренции, почти невозможно. Умереть-то он, скорее всего, не умрёт от своих комплексов, но превратиться в психопата может наверняка. Как быть в такой ситуации, не знаю. (Февраль 1991 года)».

«Странное ощущение преследует меня на протяжении тридцати лет. Лев Николаевич Толстой помнил себя с полуторагодичного возраста. Я же себя помню с момента зачатия. Разумеется, в такие мои признания вряд ли кто поверит, поэтому я никому об этом и не говорю. Когда-нибудь обязательно опишу мои перинатальные ощущения. Часто после того, как происходят какие-то события в личной жизни, приходит уверенность, что это всё уже свершалось когда-то. Ощущение дежавю. (Осень 1991 года)».

«Ещё одно странное ощущение преследует меня с детства – пустота, не то, не я. Ощущение мучительное, гнетущее. Например, я чем-то занят увлечённо, всё как обычно и всё нормально. Но вдруг в сердце возникает некая пустота и некто во мне говорит: не то, не ты. Состояние, повторюсь, гнетущее. Что с этим делать, не знаю. Знаю одно – не то, не я. (Осень 1991 года)».

«Мама меня понимала. Она всегда знала, как сыну помочь. Но помогала только в критические моменты жизни, как будто бы точно знала, что именно в данный момент мне надо подать руку. И делала это тактично, ненавязчиво. Она как бы между прочим просила уделить ей несколько минут. Как можно было отказать обожаемой матери? Она хотела бы знать мнение сына по поводу одной истории. Естественно, чадо располагалось рядом с родительницей, и та начинала рассказывать сказку, больше похожую на притчу. Подобные повествования, заканчивающиеся победой положительного героя, так как он не давал эмоциям взять верх над мудростью, что включает в себя и терпение, и снисхождение, и прощение, сюжет которых подозрительно напоминал мою ситуацию, успокаивали меня на длительное время. Как она умудрялась угадывать, какую притчу мне надо рассказать, до сих пор остаётся загадкой. Похоже, она чувствовала меня, а может быть, и видела меня насквозь. Мама моя была самим совершенством. Любопытное замечание – родительница моя рассказывала мне сказки-притчи до четырнадцати лет. А с пятнадцати просила уже меня ей что-нибудь рассказать. И я говорил, много, сумбурно, темпераментно. И ни одно слово не было пропущено мимо её ушей, мимо её сердца. Десять лет тому назад она умерла. Десять лет я молчу. Знакомых, далёких и близких, множество, а поговорить по душам о сакральных вещах не с кем. (Осень 1990 года)».

«Сейчас у меня тяжёлый период жизни. Сила духовная, внутренняя питательная энергия, куда-то уходит или уступает место чему-то поверхностному, легко, без особого сопротивления, почему-то. А на месте той силы, что обогащает изнутри человека, появляется какая-то пена. Пена ненависти. Надо признаться, со мной происходит нечто ужасное, с чем справиться у меня пока не получается. Я вдруг начинаю всех и вся ненавидеть, например, строй государственный, толпы людей, маразм трафаретный, философов, маниакально насаждающих свою умозрительную истину. Ненависть – признак бессилия. Надо с этим что-то делать. (Зима 1991 года)».

«Только по духу могут быть родственны люди. Родственны ли мы – три брата? Не знаю. (1992 год)».

«Стихи. Они льются сами, не спрашивая меня и совершенно не учитывая ни времени суток, ни настроения. Такое ощущение, что стихи сами рождаются на свет божий. Они, конечно же, далеки от совершенства, но искренни. И, что удивительно, в них нет страха перед смертью. Выходит, смерти страшится моё тело или сознание. А иррациональная моя суть, проявляющаяся через поэтическое творчество, озабочена совсем другим. (Зима 1992 года)».

«Цикличность Вселенной, важных процессов, происходящих на земле, вся эта повторяемость не есть ли обман? Не есть ли провокация? Переселение душ, о которых твердят индусы и язычники, не есть ли обман? Лично я склоняюсь к тому, что ещё будучи в утробе матери младенец обретает душу, которая даёт толчок сердцу и запускает программу живого существа. Но откуда она появляется?

Человек, получив дух божественный от Творца в самом начале, так и несёт в себе уникальную эту иррациональную природу, без которой существо живым-то называться не может. Затем, когда человек умирает, душа его покидает бренное тело и уносится во Вселенную, бесконечную и вечную, и принимает участие в её развитии. Так с каждой рождённой душой обогащается вселенная, так с каждой рождённой душой обогащается Бог. Человек тесно связан с Творцом. Только с человеком обретается смысл творчества и только с Богом обретается смысл вечности. (Лето 1993 года)»

«Чтобы дать начало всему, той же жизни вообще, нужен был конфликт, действие, противодействие. Так начало человечества и произошло от конфликта человека с самим собой. (Зима 1994 года)».

«Драма человеческой эволюции в прогрессе сознания. А оно далеко не всемогуще, но зато чрезмерно самолюбиво. (Зима 1998 года)».

«Всё в этой жизни относительно. И сам человек, похоже, тоже относителен. Не относителен, наверняка, лишь Бог. Но человек, как понимаю, просто обязан стремиться к тому, чтобы в собственной жизни не остаться условным. Вечное созидание, творение самого себя и жизни приближают человека к его собственной явности. (Февраль 1996 года)».

«Разум должен исчерпать себя как доминант, как основа. И только после этого разум обратится за помощью к душе. Тогда наконец человек начнёт развиваться гармонично. (29.05.1997)».

«Научиться слышать себя (внутренний голос), научиться слышать жизнь, научиться слышать смерть, научиться слышать Бога. Вот чему бы стоило научиться. (01.05.1997)».

«Как-то сидел в рабочем кабинете в обеденный перерыв и размышлял, от чего душа моя снова в смятении и тревоге: от мыслей ли, от жизни ли, от собственных дум, от ожиданий каких-то? Я не знал. А знать хотел. Очень. Тогда я решил спросить об этом у того, кто может дать ответ. Сел поудобнее, закрыл глаза, прочёл молитву и, сделав большую паузу, выровняв дыхание, спросил у мира: отчего моя душа так беспокойна? Мой астральный двойник выходить из бренного тела не стал, но зато мне показали «фильм». На светлом фоне появились редкие облака, среди них – птица, вырисовались на заднем плане силуэты гор, на переднем – озеро. На берегу озера двое – Он и Она. Мужчина с ножом в руках. Я попросил их убрать нож. Она взяла холодное орудие и отбросила далеко в сторону. Он рассердился и хотел её наказать. Я попросил его не обижать женщину. Он тогда её нежно обнял и поцеловал. Оставив двоих в затяжном поцелуе, открыл глаза свои. Похоже, мне пора обуздывать свою агрессию, она признак духовной слабости. (1999 год)».

«Душа жаждет красоты. (2000 год)».

«Всё созданное кем-либо или сотворённое живёт своею жизнью, вне зависимости от «автора». (1996 год)».

«Слово спасёт человека. Но человек обязан творить это Слово. (22.10.2001)».

«Внутреннее содержание человека, заложенное природой и Творцом, невозможно раскрыть, даже ценою смерти. (1999 год)».

«В человеке красива душа. Красота – это то, в чём или в ком он видит её отражение», – так сказал мой друг Эрик Панс, рижский писатель, может быть, один из лучших писателей мира. Я с такой внутренней установкой согласен. (2000 год)».

«Мысли витают в голове и жаждут своих проявлений. Пробую записывать их в дневнике. Записей становится всё больше и больше. Но где утоление? Может быть, оно в несказанности вслух? (1999 год)».

«Малое страдание придаёт ценность жизни,

Великое страдание придаёт ценность смерти,

Праздность обесценивает и то, и другое. (1992 год)».

«Было время, когда хотел написать книгу о женщине, которая меня родила и стала моею матерью. Сейчас вижу, что не напишу такую книгу о ней.

И не потому, что не сумею. Дело совсем не в этом. Нужно ли обнажать мою сакральную нежность? Думаю, что нет. (2001 год)».

«Что такое Древо познания добра и зла? Это сам человек. (1994 год)».

«Наличие веры в жизни человека оправдано тем, что он несовершенен. Безверие оставляет любого в том состоянии, в котором его и человеком-то с трудом можно назвать. Вера способствует его развитию, развитию его внутреннего мира в первую очередь. (1997 год)».

«Мне было около пяти лет, а может быть, и того меньше. Гулял по саду, где рядом со мной, именно журча, бегали туда-сюда цыплята, такие маленькие, жёлтенькие и пушистенькие. Вдруг слышу писк. Осматриваюсь, а под моей ногой раздавленный цыплёнок лежит, ещё живой. Внутренности его вырвались наружу, глаза выкатились из орбит, а крохотное тельце под такт сердца слабенько подёргивалось. Взял в руки цыплёнка, он оказался ещё тёплым и мягким. Отчётливо помню, как кто-то во мне заговорил: «Я всего лишь сделал неосторожный шаг, не специально раздавил». Но сердце моё разрывалось от горя, сострадания и чувства вины. Тогда, в таком маленьком возрасте впервые вступил в спор с самим собой. Один я был холоден и прагматичен, другой эмоционален и небезразличен к судьбе погибающего цыплёнка. Здравый ум не страдает, как оказалось, он мгновенно находит оправдание всему, даже самому страшному преступлению. (1991 год)».

«Сердце моё сжимается от боли, когда вижу старческие лица в морщинках, их виноватые глаза, которые словно взирают на безразлично убегающее от них время. Преклонность их лет как бы заранее вычёркивает этих людей из череды живущих, продолжающих активно суетиться.

Старость есть напоминание молодым о неизбежности собственного увядания, которого многие панически боятся. Некоторые молодые маскируют страх перед неизбежной старостью тем, что демонстрируют активную деятельную жизнь всем своим видом и поведением, при этом не забывают подло (ведь это неотвратимо коснётся и их, если доживут до преклонных лет) упоминать, что старики жалки и вечно путаются под ногами. На самом деле неистово жить хотят вовсе не молодые, которые ещё по опыту не могут знать истинных ценностей жизни. На самом деле особенно сильно жить хотят люди преклонного возраста. Они познали юность, молодость, зрелость. Они познали вкус жизни. Но безжалостные представители новых поколений каждый раз отшвыривают со своего пути стариков. Это отнюдь не современное безобразие и бездушие. Это вечный вопрос воспитания подрастающего поколения. (1995 год)».

«Первыми людьми, способными продолжить род людской, оказались Каин и Авель. Один был бунтарём, другой – послушником. Что мог миру дать бунтарь? Свержение авторитетов. Что мог миру дать послушник? Вырождение рода людского. Поэтому произошла корректировка на небесах, и мы стали потомками третьего сына нашего праотца – Сифа. В Сифе сплелись воедино качества двух его старших братьев. Мы – дети его с генетическим наследием амбивалентности. (1993 год)».

«Я женился в тридцать три года. До знаменательного события мне казалось, что еле волоку свои ноги. А тут вдруг мне предоставили честь нести ответственность за ещё две судьбы. Какое доверие свыше! Да, человек себя не знает. (1994 год)».

«Рига. Зоопарк. Олень и я. Его глаза полны слёз. Он хочет простора, встречного ветра, любви по весне. Какая самоуверенность человеческая: угнетать природу, её обитателей только чтобы удовлетворить любопытство посетителей зоопарка. Находиться там не было больше сил. Я ушёл, оставив за спиной ограду, за оградой – клетку, в клетке – божье существо с глазами, полными слёз. Какое непростительно искажённое представление людей о предназначенности природы и её обитателей. Ужасно искажённое представление. (1993 год)».

«Завтра – это будущее, вчера – это прошлое, человек всегда действует сейчас, но он чаще живёт или прошлым, или будущим и редко настоящим. (1991 год)».

«Проступки прошлых лет почему-то не забываются, наоборот, с годами проявляются в памяти всё ярче и сильнее, доставляя боль сердцу и душе. (1991 год)».

«Бог пришёл к Аврааму, через его семя, через поколения миру явился Иаков, который дал имя новому народу – Израиль. Израиль нёс в себе веру в Бога единого много поколений. Через Израиль в мир явилось понятие монотеизма в том виде, в котором оно проповедуется иудеями, христианами и мусульманами по сей день. Речь здесь о сути понятия, а не о деталях. Иудеи – не единственные, кто начал проповедовать веру в Творца. У гиперборейцев еще в далёкой древности тоже существовала идея Бога. Гипербореи жили на севере. Их потомки расены, славяне, ныне живут в России. Но расены по каким-то причинам утратили свою избранность. Бог обратился к Израилю. Таким образом, евреи стали избранным народом. Израильтяне свою избранность превратили в исключительность. А это не одно и то же. При такой помеченности свыше даже ничтожнейшая толика дезориентации меняет многое, если не всё. Человеческий мир, как понимаю, не может существовать без ответственности каждой личности за себя и за всех. Сам Всевышний тому пример. И только, наверное, по готовности к ответственности выявляется избранность того или иного народа. То есть избранность – прежде всего, духовная ответственность за себя и за всех остальных.

Банальные пороки человечества сделали и Израиль близоруким, сделали Израиль страной как все остальные.

Теперь вакансия избранности снова свободна.

Какой народ станет отныне избранным?

Сердце подсказывает мне, что им могут стать потомки гипербореев, которые рассеяны по всему миру, но сконцентрированы в своей массе в России.

Вернуть богоизбранность – значит взять на себя ответственность.

За себя. И за всех. (2000 год)».

«Смерти нет. Нет в том смысле, в каком её представляет себе человек. Именно потому что человек не представляет себе природу смерти, он её боится. По ту сторону жизни всё покрыто мраком, неизвестность предстаёт жутью. Всё так, если вечными вопросами занимается интеллект. Отсюда простой вывод – надо довериться душе. Она бессмертна. (2007 год)».

«Я видел свое предопределение, оно в литературных трудах. В моём сне я находился в космическом пространстве, где сыпал дождь из листов пергамента. Один лист опустился мне в руки. Текст я разобрать не успел. Проснулся. Но я точно знаю: в пергаменте было то, чего я ищу, желаю подспудно. И литература как-то приближает меня к обладанию искомым. Выходит, моё литературное творчество не каприз больного воображения, а предопределение свыше… (2006 год)».

Жена Асманкеля закрыла дневник мужа. Она снова молча походила по квартире, машинально прибрала какие-то вещи и присела в задумчивости. Содержимое дневника произвело на неё сильное впечатление. А когда что-либо на неё производило сильное впечатление, она начинала вспоминать прошлое, оставившее в душе неизгладимый след, не обязательно связанное с предметом волнения. Надежда вспомнила, как была потрясена сообщением родителей, что они разводятся и теперь будут жить раздельно. Ей тогда исполнилось всего десять лет. Папа и мама особо не ссорились, так, поворчат друг на друга чуть-чуть, и всё. Что могло послужить поводом их развода, для девочки осталось тайной. Отец не отличался разговорчивостью, а мать если и говорила, то сути никогда не обозначала. Оставалось только догадываться. Но о чём могла догадываться маленькая девочка? Ребёнку невозможно объяснить хотя бы такую простую причину разлада взрослых, как несоответствие характеров. Это потом, с возрастом, жена Асманкеля разберётся в сложной системе взаимоотношений мужчин и женщин. В коих даже маленький пустяк может разладить самые тёплые чувства. «В общем, взаимоотношения между женщинами и мужчинами простыми не назовёшь, но они стоят того, чтобы быть», – так думала Надежда, прочитав записи Асманкеля.