Текст книги "О светлых красках души. Как мы учимся жить своей жизнью и за ее пределами"

Быть человеком значит уметь меняться! Какая вера, какая надежда исходят из этого высказывания! Какое предчувствие лучшей жизни оно пробуждает! Быть человеком значит уметь меняться! Почему это возможно? Потому что, согласно Франклу, человек свободен! Он не свободен от своих биологических, психологических или социальных обусловленностей, он не свободен от влияния и воспитания, от воздействия мира, в котором он живет. Но человек свободен в том, чтобы занять свою позицию по отношению ко всему, что ограничивает его жизнь…

Это означает: у меня есть определенные гены, но я могу на них влиять. У меня есть влечения (власть, деньги, карьера, сексуальность и т. д.), но я могу на них влиять. У меня есть определенное прошлое, но я могу влиять на его дальнейшее развитие. У меня есть невротическое расстройство, но я могу на него повлиять. Я никогда не нахожусь в полной зависимости только от себя или только от жизни, какой бы она ни была.

Мы родились в тот век, в котором биология, психология и социология интенсивно занимались вопросом о том, что делает нас несвободными и зависимыми, – и это было очень важно. Мне кажется, что в наш новый век пора больше думать о том, как нам, несмотря на все существующие несвободы и ограничения, стать свободнее.

Что было бы, если бы вы и я стали свободнее, чем раньше? Пожалуйста, не читайте сразу дальше, а остановитесь подольше на следующих идеях или лучше поразмышляйте сами. Такой метод предвосхищения реальных возможностей хорошо зарекомендовал себя на практике. Возможно, вам в голову придут такие идеи:

• Я перестал бы испытывать сильный страх.

• Я был бы менее скованным.

• Я не был бы так часто в плохом настроении.

• Я меньше бы беспокоился.

• Я был бы смелее.

• Я чаще говорил бы, что думаю.

• Я делал бы больше того, что давно хочу.

• Мне было бы легче общаться с другими.

• Я был бы лучше подготовлен к проблемам в будущем.

• Меня не ставили бы в тупик перемены, которые часто происходят в наше время.

• Я больше бы радовался жизни и т. д.

Скажите, положа руку на сердце: эти пять минут размышлений были приятными для вас? Может, у вас появилась идея воплотить одну из мыслей в жизнь?

Итак: что такое свобода?

Больше, чем слово. Это что-то искрящееся, несущее свет и исцеление, радостное, укрепляющее, дающее силы и простор, эмоциональное, что-то особо человечное. Свобода – это возможность каждого человека свободно действовать в рамках определенных границ.

Свобода (как и, например, любовь, ответственность, вера, надежда, мужество, жизнерадостность, как любые специфически человеческие ценности) – это экзистенциальная величина, то есть то, что присуще человеку с рождения, а не приобретается им. Мы можем пренебрегать свободой, отрицать ее или вытеснять. Мы можем не замечать ее, неправильно с ней обращаться или прекратить ее искать. Мы можем назвать ее иллюзией, прибегнув к остроте мысли. Мы можем оставить ее в изоляции в нашем подсознании.

Но возможность ее найти, обрести снова, открыть, прожить ее – повторюсь еще раз – остается в нас, пока мы живы.

Свобода – это не влечение. Она не запускается сама по себе. Ее нужно искать, помнить о ней, ощущать и чувствовать ее, познать ее, открыться ей. Ведь свободнее мы становимся только тогда, когда двигаемся в направлении того, чего хотим, например, к любви, вере, надежде, здоровью, преодолению препятствий, осуществлению желаний, познанию смысла и т. д.

Если это происходит (а это приносит счастье), цели становятся магнитом, человек начинает творить, у него появляется множество идей, он использует интуицию, его наполняют силы, он воплощает свои идеи в реальной жизни. Тогда его душа приходит в движение. Тогда отступает всё то, что отчуждает душу от самой себя: страх, депрессивность, сомнения – всё, что отравляет нам жизнь. Тогда снова устанавливается непосредственный контакт с жизнью.

Поскольку возможностью жить свободно обладает каждый, Франкл обращается, прежде всего, к свободной части в человеке, не к скованному, а к непосредственному; не к определенному, а к потенциальному; не к ущербному, а к надежде; не к отчаянию.

Как же человеку стать свободным?

Если мать видит, что ее ребенок бежит под машину, она побежит быстрее профессиональной спортсменки, чтобы его спасти. Если молодой человек до беспамятства влюбился, он найдет любой способ, чтобы увидеть возлюбленную, даже если она далеко от него. Если вы поздним вечером читаете книгу, которая очень вас увлекает, вы продолжите читать, несмотря на поздний час, даже если сначала были уставшим.

Человек может найти свободу, ориентируясь на то, что для него лично имеет ценность, что он хочет осуществить.

Согласно Франклу, свобода может проявиться также и в «упрямстве духа», в человеческой способности заставлять себя не только идти вперед, но и останавливаться: не только я не должен «пасовать» перед любым недугом, или наломать дров, если я не в духе, или заниматься самоедством при первом замечании в свою сторону, но я не ставлю на первое место свои душевные проблемы для того, чтобы во что бы то ни стало преодолевать их. В связи с этим Франкл произносит свою известную благотворную фразу: «Я не обязан довольствоваться в себе всем».

Упрямство духа означает также, что есть болезни, которые резко выбивают нас из колеи, расставания, которые сразу приводят нас в отчаяние, ситуации, вызывающие страх настолько сильный, что он угрожает нас поглотить. Есть события, которые внезапно случаются с нами и норовят выбить почву у нас из-под ног. В таких ситуациях важно сделать всё, чтобы сохранить внутри себя свободу. Ведь человек может быть «больше» того, что угрожает сделать его маленьким.

Но как можно стать свободнее в ходе различных перемен в нашем мире: при экономическом, финансовом, миграционном кризисе, повсеместных войнах? Конечно, всё это может значительно влиять на наше ощущение жизни. Но решающими для наших радостей и горестей эти факторы в итоге не являются! Что же тогда?

Дело не в том, каким было мое прошлое или как выглядит мое настоящее, а вот в чем: как я их трактую и как я их понимаю, готов ли я искать смысл сегодня. Готов ли я постоянно быть тем, кто решает сам. Остаюсь ли я «хозяином в собственном доме», что бы ни случилось.

Микеланджело однажды сказал: «Когда я вижу в каменоломне мраморную глыбу, я смотрю на нее и спрашиваю: „Какую фигуру я должен высвободить из тебя?“». Сначала художник видел только мрамор, который, как мы знаем, по своей структуре жесткий.

Человеческая жизнь тоже может быть жесткой. Поэтому мы можем задать тот же вопрос, имея в виду постоянные перемены. Считать тяжелые времена удручающими или жаловаться на них – это вполне объяснимо, но легко. А вот принять эти времена как вызов и сформировать из них лучшее – может превратить жизнь в произведение искусства.

Простой пример.

Когда-то давно одна представительная дама пришла ко мне на прием. Она выписалась из психиатрической больницы, в которой ее лечили от тяжелой депрессии. Но дела все еще шли не очень хорошо. Депрессия началась после переезда из большого дома, где раньше она и ее муж играли важную роль в жизни многих людей.

После выхода на пенсию они оба подыскали себе небольшую квартиру в другом городе. После того, как они ее обставили, у женщины началась депрессия. Вскоре умер любимый супруг.

После нескольких бесед мы смогли поставить точку. Что ей помогло? Понимание, что во время своей долгой карьеры она доказала, что она очень хорошо может работать в определенных условиях. Возможно, теперь ее жизненная задача заключалась в том, чтобы следовать своему девизу «помогать людям» без этих условий, немного по-другому. Она поняла, что я ей хотел сказать. Ее состояние быстро изменилось к лучшему.

Когда я случайно встретил ее, я ее едва узнал. Ее новая жизнь, полная смысла, отражалась на ее лице. Дела у нее шли хорошо, несмотря на трагическую потерю супруга.

Еще один пример.

Я будто снова вижу его перед собой – необыкновенно симпатичного мужчину лет 35. Его внешность никоим образом не отражала его внутреннее состояние. Он был учителем, но преподавал только 8 часов в неделю. Он преподавал два языка. В какой-то момент ему перестали нравиться языки, школа, ученики. Если он не был в «ненавистном учреждении», то лежал дома на диване и бездействовал. Его жена хотела бы завести ребенка, но он не чувствовал в себе сил для этого. Мы аккуратно прорабатывали его прошлое. Ничто в нем не приходило в движение.

Сначала я был рад, когда он приходил. Позже мне стало непросто поддерживать к нему симпатию. Тогда мне пришла идея: близ Гамбурга есть прекрасная деревня, в центре которой расположено озеро. Мы сели в ресторане в саду у озера и наслаждались кофе. Тогда я «напал» на мужчину со своим вопросом. Я посмотрел на него прямо и спросил: «Чем бы вы хотели больше всего заниматься?». Он устало взглянул на меня. Помолчал. Я тоже помолчал. Иногда полезно тихо повторить важную фразу, что я и сделал. Он молчал. Тогда по его лицу проскользнула улыбка, которая мне понравилась с самого начала. Он тихо сказал: «Вы будете смеяться, если я вам это скажу». Я с любопытством смотрел на него молча. Тогда прозвучали слова, которые многие люди вообще не поняли бы… «Я с удовольствием бы сидел в большом офисе и переводил тексты, ни с кем не общаясь». Эта фраза стала коперниканским переворотом в его скромной жизни. И он едва слышно добавил: «Вот так, да, именно так».

Наша поездка домой прошла спокойно, в глубокой тишине. После я поделился с ним своими идеями по поводу реализации его желания. Он еще раз уверенно сказал мне, что именно этого он и хотел.

Иногда связи приносят не только выгоду, но и реальную помощь. Мой начальник в Университете Гамбурга был хорошо знаком с владельцем большого завода с шикарным просторным офисом. Мой клиент должен был пройти переквалификацию в течение года. После этого он сел на «свое» место и стал переводить. Он стал счастливым, и, кроме того, он стал отцом. Что ему помогло? Направленность на то, что он действительно хотел.

Я не знаю никого, кто бы так глубоко размышлял об ответственности, как Виктор Франкл. Достаточно вспомнить его страстную открытую позицию в отношении темы коллективной вины. Согласно Франклу, во время национал-социализма стали виновными не все, но каждый в отдельности, потому что каждый человек свободен принимать ответственные решения.

Ответственность, согласно Франклу, есть нечто ужасное и прекрасное одновременно. Как ужасно осознавать, что в каждый момент я несу ответственность за ближнего. И как прекрасно осознавать, что мое будущее, будущее других людей и вещей вокруг меня зависит от меня и моего решения.

То, что я узнал от своего учителя, стало моим личным и профессиональным кредо.

Мир, в котором мы живем, – это наш мир.

Время, в которое мы живем, – это наше время.

Жизнь, которую мы проживаем в этом мире и в это время, —

это наша жизнь.

Наш мир в наше время

Является для нас как опасностью, так и возможностью,

Но в то же время нашей задачей.

Эту задачу мы можем принять,

Мы можем ее отбросить.

Но если мы ее отбросим, мы потеряем самое ценное:

то, что нас, людей, делает людьми.

Поэтому я говорю: жизнь меня касается. Люди меня касаются. Не только те, кто рядом со мной, но и те, кто далеко от меня! Миллионы голодающих сегодня детей – они меня касаются! Если нарушают права человека – это меня касается! Вопрос об использовании технологий меня касается. Специалисты в области развития технологий говорят нам, что мы срочно должны получить необходимую информацию и, по возможности, занимать активную общественную позицию. Что в наше время журналисты или психологи говорят о человеке – это меня касается и требует моего отношения! Я тоже ответственен за то, что происходит в мире!

«Вся суть жизни, – говорит Вилли Крамп в своей книжке, – состоит в том, что нужно давать ответ. Жизнь имеет значение настолько, насколько в ней дается ответ. Ведь нас, людей, постоянно спрашивают. Человек рядом спрашивает нас. Бытие в целом задает нам тысячу вопросов. Это делает нашу жизнь неповторимой каждое мгновение. Быть живым значит каждый час слышать совершенно новый вопрос, который задает нам жизнь».

Пример.

Когда я был начинающим психотерапевтом, меня посетил молодой человек, который как никто другой научил меня брать на себя ответственность. Как-то ко мне пришла молодая студентка, изучающая медицину, она не могла найти общий язык со своим отцом, известным гамбургским врачом. После нескольких наших встреч я спросил ее, не против ли она, чтобы ее отец ко мне пришел. Я уже давно понял из своего профессионального опыта, что при проблемах в отношениях важно, если не сказать необходимо, познакомиться со всеми участниками.

Я жил в той части Гамбурга, которая была не самой престижной. И мой кабинет также производил впечатление далеко не такое, какое понравилось бы отцу студентки. Конечно, я предложил ему сесть, но он не сел. Я сидел, а он стоял. Моя неуверенность, которая возникла в самом начале, росла. Я был абсолютно скован, пока мне не пришла одна идея, которая до сих пор имеет для меня большое значение. Я понял, что благородный гамбургский господин пришел не из-за меня, а из-за своей дочери. В своей неуверенности я почти позабыл про дочь своего посетителя! Я смутился. Но ненадолго.

Тогда мне стало понятно, отчетливо ясно, что речь не обо мне, не о моем дискомфорте и страхе, а только о той молодой женщине, которая плакала из-за своего отца.

Я выпрямился, еще раз предложил посетителю сесть. К моему удивлению, он сел. Я нашел нужные слова! Я посмотрел прямо на него, перешел к теме беседы. Я сказал все, что хотел, но поначалу не мог в те первые 20 минут. Мы беседовали друг с другом. Я расслабился, он тоже. Мы начали друг другу импонировать. Мы нашли подход друг к другу. Когда мы прощались, доктор сказал мне: «Если хотите, я с удовольствием приду снова».

Я понял, что значит ответственность и что значит жить ответственно. Нет ответственности, основанием которой не является свобода. И наоборот: нет настоящей свободы, основанием которой не является ответственность.

Иногда я спрашиваю себя: чему я научился у Франкла в первую очередь? Что было самым важным? Значение вопроса о смысле? Возможно, потому что смысл – это первостепенный мотив человеческого существования. Значение диагноза времени, который поставил Франкл? Возможно, ведь если экзистенциальная фрустрация по-прежнему является основной проблемой нашего времени, тогда нет ничего важнее, чем поиск путей преодоления нехватки смысла. Или самым важным было то, насколько масштабно Франкл думал о жизни? Это совершенно точно впечатлило меня и оказало на меня влияние.

Главная мысль для меня и моей работы сформулирована в известном труде Франкла «Основы экзистенциального анализа и логотерапии»[13]13
  Grundzüge der Neurosenlehre und Psychotherapie, Band 2 (переиздание: V. E. Frankl, V. E. Gebsattel, J. H. Schultz. Handbuch der Neuro-senlehre und Psychotherapie. München – Berlin, 1959), München – Berlin – Wien, 1972. С. 655 и далее.


[Закрыть]. Нужно различать инстинктивное бессознательное и духовное бессознательное. Эмоциональность духовного бессознательного имеет огромное значение для познавательной деятельности и может быть приравнена к понятию Паскаля raison du coeur. Франкл переводит его как «мудрость сердца». Меня, словно нечто волшебное, притягивали слова: бессознательное духовное – это источник и корень осознанного духа, то есть человеческое измерение, несущее осознанный дух и поэтому являющееся решающим… Во второй части книги я остановлюсь на этом подробнее.

«Бессознательный Бог» – это понятие Франкла означает не то, что Бог бессознателен сам по себе, а то, что Бог может быть неосознанным для людей. В своем экзистенциально-аналитическом толковании снов, которое фокусируется в основном на бессознательном духовном, Франкл встречал связь людей с Богом даже у атеистов и нерелигиозных людей. Эти эмпирические данные позволили ему заключить, что каждый человек имеет интенциональное отношение к Богу, пускай даже подсознательное.

Насколько это расширяет и углубляет представление о человеке! Человеку свойственно задавать вопросы и о том, что выходит за его рамки – о трансцендентном, о «сверх-смысле» (Франкл), о Боге.

Несколько тысяч имажинаций ценностей последних лет доказывают учение Франкла о «бессознательном Боге». В дальнейшем я подробно остановлюсь на этом и дам примеры.

В наше время существует поведение, ведущее к болезням, против которого страстно боролся Франкл. Это поведение по-прежнему является причиной возникновения экзистенциальной фрустрации. Имеется в виду недостаток самоотдачи, любви по отношению к людям, задачам, к жизни. Он называл любовь «личным способом бытия» человека. Что это значит?

Любовь – это специфически человеческая, важнейшая, единственная общепринятая ценность. Даже если она спрятана, погребена или вытеснена. Она остается реальной возможностью каждого человека. Это прафеномен. Поэтому каждый человек ждет (пусть даже бессознательно) того, чтобы не только стать любимым, но и любить самому.

Я хотел бы добавить: любовь имеет много аспектов – любовь между партнерами, между родителями и детьми, человека к человеку, народа к народу. Странно, что на всех политических и культурных саммитах говорят о всяческих важных темах, но не о единственной общепринятой ценности – любви – и о том, как нам стать способными любить.

При этом, наряду с Франклом, любовь как ничто другое восхваляли и другие великие умы. Например, Новалис, один из самых значимых поэтов раннего романтизма, говорит, что любовь – это конечная цель мировой истории, то есть сущностное, смысл жизни! Мартин Лютер Кинг, великий американский борец за гражданские права, видит в любви единственную силу, которая может превратить врага в друга. А основатель математики, физик и философ Блез Паскаль возводит любовь на вершину иерархии ценностей и отводит воле и разуму места пониже!

Наш известный современник, нейробиолог Геральд Хютнер в своем интервью на вопрос о том, что означает любовь с точки зрения нейробиологии, ответил: это единственная форма отношений, которая делает возможным развитие. Затем он сказал слова, которые меня будто пробудили: если разобраться с вопросом о том, откуда берется страх, то мы поймем, что он возникает из отношений. Если пойти дальше и задать вопрос о том, что является лучшим средством от страха, то мы очень быстро перейдем к вопросам о том, где же осталась любовь…

Я спрашиваю, что будет, если любовь еще больше потеряет свое значение?

• Тогда надежда станет носить траур.

• Тогда мужество отступит.

• Тогда так называемая социальная изоляция распространится еще шире.

• Тогда агрессивность в общении вырастет.

• Тогда станет еще больше психосоматических заболеваний.

• Тогда все больше людей будут искать смысл безрезультатно.

Можно ли научиться самому любить? Я говорю: да. Можно научиться самому любить, если:

• я не боюсь честно и конкретно ответить на вопрос, в чем мой эгоизм, если я перестану постоянно спрашивать, что мне полагается, что мне нужно, чего я хочу, и если я начну демонстрировать жизни свою благонамеренность, которая, может быть, скрыта или отделилась от меня;

• я стану чувствовать, что все живое имеет очень сильное желание быть принятым;

• я спрошу себя, что было бы, если бы я сам принадлежал к тем, кто стремится к большему принятию других людей и вещей, к любви.

* * *

Франкла часто упрекали в том, что он говорит о людях чересчур «позитивно». А я полагаю, что многие люди сегодня думают и говорят о себе, других, ответственности и смысле слишком мелко, слишком пренебрежительно, слишком «негативно», так что представление о человеке все больше затемняется и теряет привлекательность.

Что было на самом деле важно для моего учителя? Спасение человеческого достоинства. Вызов не бросать жизнь, при необходимости стать выше себя. Осознание того, что смысл всегда нас ждет, даже если жизнь кажется бесперспективной, что смысл кончается лишь тогда, когда смерть завершает жизнь. Виктору Франклу (и, соответственно, логотерапии и экзистенциальному анализу) было важно преодоление отрицания жизни, вызов сказать жизни «да» сегодня.

То, чему я лично научился у Виктора, я бы обобщил таким образом: легко отбросить жизнь и отчаяться. Отчаяние – это преждевременное завершение поиска надежды, смысла, новой жизни, это бессильная и упрямая оборона и отказ от дальнейшего поиска оснований для жизни. Кто отчаивается, тот бросает самого себя, других, мир.

Принять жизнь такой, какая она есть, и сделать из нее лучшее – это одновременно сложно и просто. Но этот поиск может стать проще, если наше сознание наполнят эти мысли:

• жизнь стоит того, чтобы жить, так как дан смысл,

• в жизни перед нами всегда есть что-то новое, и поэтому нет ничего важнее, чем искать смысл,

• любовь в нас ждет, чтобы сделать жизнь лучше, чем прежде.