Текст книги "На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины"

О дальнейших путях развития гражданского права

Источник опубликования: Мозолин В. П. О дальнейших путях развития гражданского права // Журнал российского права. 2007. № 3.

Развитие гражданского права необходимо рассматривать в контексте общего развития российского права. Более того, его следует постоянно соизмерять с развитием гражданского и торгового права высокоразвитых стран мира, поскольку гражданское право России является составной частью конгломерата общемировых систем права.

На законодательном уровне в центре российского гражданского права, как известно, находится Гражданский кодекс Российской Федерации (далее – ГК РФ), принятие которого растянулось на довольно значительный период времени, начиная с 1994 г. и продолжается по настоящее время. В истории развития гражданского и торгового законодательства в мире он занимает весьма заметное место. По содержанию включенных в него правовых положений и норм ГК РФ отличается известной новизной в решении многих вопросов, возникающих в мире в странах с рыночной экономикой, включая нашу страну, вступившую на рыночный путь экономического развития.

Но сам по себе Гражданский кодекс России, каким бы важным законодательным актом в системе российского государства он ни был, еще не считается правом в собственном смысле этого слова.

В состав понятия права, в том числе гражданского права, в качестве его составных частей входят, как минимум, три юридических элемента: правосознание, нормы права и правоприменение. Указанные элементы должны присутствовать в понятии права в совокупности. При отсутствии любого из них перестанет существовать и само право.

В понятие права нередко включают в качестве его этического элемента также справедливость. Однако в общей гуманитарной доктрине необходимо проводить различие между правовыми нормами поведения людей и нормами нравственности, основанное прежде всего на способах и порядке их применения. При нарушении первых применяется государственное принуждение, при нарушении вторых применяются меры общественного осуждения лиц, их не выполняющих. В случае же включения норм справедливости в состав права они неизбежно теряют свою самостоятельность, в том числе и в качестве критерия по установлению необходимого соответствия издаваемых государством правовых норм нормам нравственности, господствующим в обществе, что может привести к весьма пагубным последствия для всего общества. В этом случае перестают существовать и нормы нравственности, и нормы права. Нормы нравственности должны существовать в качестве самостоятельной группы норм в общей системе правил, определяющих поведение членов общества.

Сказанное ни в коей мере не уменьшает роли и значения норм справедливости в существовании и функционировании права в обществе. Право должно быть основано на нормах справедливости. Через нормы справедливости право проникает в сознание каждого человека. Иначе человек не может быть убежден в правильности своего поведения, а нормы права вообще перестанут применяться так, как хотелось бы обществу и законодателю. Право как социальная категория вообще не может существовать без норм нравственности. Это парные социальные категории, функционирующие в обществе параллельно, не сливаясь при этом в какое-либо единое моногамное образование.

Несколько слов о каждом из элементов, входящих в структуру права.

Бесспорно, что одним из ведущих начал в формировании права является правосознание членов общества. Правосознание присутствует в течение всех периодов, связанных с зарождением, существованием и применением права: в период, предшествующий созданию правовых норм, на стадии их разработки и принятия соответствующими государственными органами власти, в течение всего времени функционирования в обществе, включая возможность принудительного применения правоохранительными органами государства в случае их нарушения.

В составе общего понятия правосознания необходимо различать профессиональное правосознание юристов, которое должно присутствовать на всех стадиях зарождения и существования правовых норм. Особенно оно важно на стадии разработки и принятия законов, прежде всего кодексов. К сожалению, в отличие от общепринятой мировой практики, в России до сих пор встречаются случаи, когда не разработка доктрины предшествует принятию закона, а, наоборот, на основе уже принятого закона формируется его доктрина. Так, в частности, случилось с принятием Государственной Думой четвертой части ГК РФ, посвященной праву на результаты интеллектуальной деятельности.

Проект данного Кодекса (его четвертой части) был по существу монопольно разработан в недрах Исследовательского центра частного права при Президенте РФ. При этом он не был предметом последующего широкого профессионального обсуждения до его принятия Федеральным Собранием РФ, результатом чего явилось наличие в нем весьма существенных недостатков, о которых будет сказано ниже, в завершающей части настоящей статьи.

Второй элемент понятия права – это нормативные акты, верховенство в которых принадлежит закону. Основываясь на положениях ст. 10 Конституции Российской Федерации, закрепившей принцип разделения государственной власти в стране на законодательную, исполнительную и судебную, понятие закона в п. 2 ст. 3 ГК РФ используется в узком значении этого слова в качестве нормативного акта, принимаемого исключительно законодательными органами РФ и субъектами РФ.

Господствующую позицию в числе законов, естественно, занимает Конституция РФ. В связи с этим возникает вопрос о соотношении Конституции с нормами международного права, при решении которого нет единодушного мнения в цивилистической доктрине.

По нашему мнению, первичным и основополагающим нормативным актом является Конституция РФ, в соответствии с которой от имени нашего государства подписываются международные договоры, происходит присоединение к международным договорам и осуществляется решение других вопросов, связанных с применением права на территории Российской Федерации. Согласно п. 1 ст. 7 ГК РФ, «общепринятые принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации».

Третий элемент в понятии права – это практические действия по применению закона (иного нормативного акта) к конкретным жизненным обстоятельствам, осуществляемые субъектами права, как правило, на добровольной основе без вмешательства правопринудительных органов государства. При отсутствии добровольности в применении закона самими субъектами права таким элементом становятся решения судов, а в случаях, прямо предусмотренных законом, – постановления других правоохранительных органов государства.

Если говорить о создании и действии права, то можно сказать, что оно состоит из двух последовательно осуществляемых стадий.

На первой, верхней, законодательной стадии происходит создание общего правила поведения для всех без исключения субъектов права, которому должны безукоризненно следовать все, независимо от того, идет ли речь о президенте государства, учителе, инженере, рабочем, Газпроме или мелком предпринимателе.

Вторая стадия рассчитана на создание и применение физическими и юридическими лицами индивидуальных правил поведения, требований закона с учетом специфики каждого конкретного случая, связанного с его применением. При принудительном применении закона приходится прибегать к помощи судов или иных правоохранительных органов государства. При добровольном применении субъектами права закона индивидуализация заключенного в нем общего правила поведения осуществляется каждым из них на основе его собственного правосознания и нравственного отношения к праву в целом.

Как при добровольном, так и при принудительном способах применения закона (иного нормативного акта) должно действовать правило неоднотипности решений, которые могут быть приняты по одному и тому же делу с участием различных субъектов права. Как не существует двух абсолютно одинаковых людей, нет и двух абсолютно одинаковых судебных дел с абсолютно аналогичными условиями и способами их решения. Поэтому при применении одной и той же нормы права при рассмотрении двух похожих дел с различным составом их участников решения суда с учетом специфики каждого дела могут быть неодинаковыми.

Именно в этом находит свое проявление принцип индивидуализации применения общих правил поведения, закрепленных в законе (ином правовом акте) на этапе второй стадии создания права. «Конституция США – это не то, что в ней записано, – заметил еще в начале XIX века Маршал (Председатель Верховного суда США), – а то, что говорит о ней судья».

При принудительном применении судом закона (иного нормативного акта) рассматриваемая вертикаль по созданию права замыкается на судебном решении, выносимом судом, обязательном не только для лиц, участников спорного материального правоотношения, но и для всех субъектов права, включая само государство. Именно в момент вступления принятого судом решения в законную силу произошло рождение права в форме его отдельной правовой нормы или нескольких правовых норм.

В данной связи возникает вопрос о том, являются ли постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ источниками права. Однозначно – да. Мы бы, кстати сказать, так вопрос вообще не ставили.

Даже решение мирового судьи как самой низшей инстанции в судебной системе нашей страны, вступившее в законную силу, является одним из источников права.

Главным участником цепочки по выработке конкретного источника права является именно тот судья или тот состав суда, который вынес это решение. Так что речь здесь идет не только и не столько о постановлениях пленумов высших судебных органов, но и обо всех вступивших в силу и неотмененных решениях судов первой инстанции.

В совокупности одним из важных элементов в понятии права и, соответственно, его источником становится судебная практика. Суд является одним из важнейших государственных органов, участвующих в процессе формирования права, и это вполне очевидно.

В данном случае под источником права понимается судебное решение, в форме которого происходит применение закона или другого нормативного акта. Именно по решению суда норма закона или другого нормативного акта становится нормой права, обязательной для применения всеми лицами, включая стороны, участвующие в деле, а также все третьи лица, в том числе и государство. При этом, если данное решение не исполняется сторонами и не соблюдается третьими лицами добровольно, вынесенное судом решение применяется принудительно с использованием необходимых государственных средств принуждения.

Именно суд, а в случаях, указанных законом, и другие правоприменительные органы государства при принудительном применении закона (иного нормативного акта) уполномочены превращать законы и другие нормативные акты в право.

При этом важно отметить, что индивидуализация правовой нормы на уровне судебного решения не означает, что одна и та же норма закона (иного нормативного акта) должна преображаться в необозримое число правовых норм в решениях судов, выносимых с применением данной нормы закона. В этом случае понятие нормы права как общего правила поведения утрачивало бы свое значение.

Указанное противоречие устраняется вышестоящими судами (апелляционными, кассационными, Верховным Судом РФ, Высшим Арбитражным Судом РФ) в принимаемых ими определениях и постановлениях. По большому счету именно для этого главным образом и существуют перечисленные выше суды.

В определениях и постановлениях этих судов и формируется общая судебная практика как источник права, наряду с правосознанием и законами (иными нормативными актами).

Наличие трех вышерассмотренных источников (правосознания, закона (иного нормативного акта), судебной практики (при принудительном применении нормативного акта, прежде всего закона)) является необходимым условием в создании такого сложного социального образования, каким считается право в жизни общества, функционирующего на основе закона. При отсутствии одного из них в странах с романо-германской системой права, как и в России, о праве как таковом, действующем во всех сферах жизни общества, говорить не приходится. Взаимодействие всех названных источников в создании и применении права на каждом этапе развития общества должно быть сбалансированным, что в принципе не исключает самой возможности изменения их пропорционального соотношения в отдельные периоды жизнедеятельности общества. В данном случае речь может идти о переходных периодах в развитии общества, когда старые законы перестают действовать, а новые законы еще не созданы.

Рассматривая проблему взаимодействия источников в составе права, нельзя не обратить внимание на те страны, в которых действует система англо-американского права, прежде всего на родоначальников этой системы – Англию и США. Своеобразие данной системы, называемой системой прецедентного права, состоит в том, что в отдельных областях применения права, таких, например, как отношения, связанные с правом доверительной собственности и правом о действии агентов, из рассмотренной системы источников права выпадают законы, т. е. юридические нормы, создаваемые законодательными органами государственной власти. Их место занимают судебные решения, принятые по аналогичным делам вышестоящими судами равноценной компетенции, называемые прецедентным правом. По существу в данном случае речь идет о том, что указанным судебным решениям суды придают не только правоприменительные и правообразующие, но и нормосоздающие государственные функции. Индивидуализация таких прецедентных судебных решений применительно к конкретным обстоятельствам вновь рассматриваемых дел производится на основе использования судами права на вынесение модифицированных решений с учетом особенностей каждого нового дела, находящегося в их производстве. Тем самым обеспечивается, с одной стороны, преемственность и стабилизация основных положений действующего прецедентного права, с другой стороны, развитие его с учетом постоянно изменяющихся потребностей в жизни общества. Пожалуй, наиболее значимым недостатком прецедентной системы права является отсутствие в правосознании основной массы субъектов права, условно называемых его потребителями, достаточных возможностей в получении информации о содержании и сущности многочисленных судебных решений, принятых в ходе длительной по времени истории становления и развития самого прецедентного права. Даже профессиональным юристам решение такой задачи нередко оказывается не по плечу.

Если же прецедентное право непосредственно используется с применением законов, существующих в той или иной стране с англоамериканской системой права, то она по существу ничем не отличается от системы индивидуализации судами общих правил поведения, содержащихся в законах стран с романо-германской системой права и других странах, не входящих в действие англо-американской системы права.

В России, например, в обобщенном виде данная система индивидуализации на общенациональном уровне производится в двух формах: в форме вынесенных Пленумом Верховного Суда РФ и Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ постановлений по отдельным категориям дел, рассмотренных нижестоящими судами, и информационных писем, принимаемых президиумами указанных судов по обзору судебной практики.

Все сказанное выше об источниках права в полной мере относится и к развитию гражданского права в России. Прежде всего это касается самого соотношения источников в составе гражданского права на современном этапе его развития. В переходный период от системы государственно-плановой экономики к рыночной экономике на первое место в системе источников гражданского права выходит законодательство, определяющее в своем развитии и общее сбалансированное правосознание граждан в обществе, и в целом уровень развития судебной практики.

В связи с этим прежде всего хотелось бы остановиться на одном вопросе, не решаемом в действующем гражданском законодательстве, относящемся к числу ведущих вопросов, определяющих дальнейшее развитие данного законодательства в ближайшее время. Это вопрос о субъективных правах как объекте гражданских прав. Уже в настоящее время все чаще и чаще субъективное право используется не только в качестве элемента содержания правоотношения, но и в качестве объекта других субъективных прав.

Представьте себе случай, связанный с отправкой морским путем российского товара в США. После отплытия судна на руках у грузоотправителя остается лишь ценная бумага, называемая коносаментом, подтверждающая право собственности на отправленный товар, и, пока товар плывет день, неделю, две недели, право собственности может переходить к другим лицам посредством перепродажи этой ценной бумаги 10–15 раз. В этом случае по существу продается право собственности на этот товар, а не сам товар. Надо сказать, что сам товар при этом невидим. Он может быть и недоброкачественным, а может и вообще не доплыть до места назначения.

Субъективное право способно по действующему законодательству переходить от одного лица к другому и без воплощения его в ценную бумагу, что на практике происходит нередко, прежде всего на товарных и валютных рынках. Происходит процесс дистанционирования субъективного права от его объекта, который оно призвано обслуживать. Складывается вполне определенная тенденция виртуализации субъективного гражданского права.

Содержащиеся в ст. 382 ГК РФ нормативные положения, относящиеся к правам требования, приобретают в настоящее время пилотное значение. И мы несколько недооцениваем указанную тенденцию в развитии современного гражданского права как в России, так и в других странах мира. В данном случае юридически правильнее говорить не о продаже права, а о его уступке. Если мы говорим об авторском праве, то идет речь об уступке, но не о продаже патента, о передаче, а не о продаже права пользования объектом авторского права по лицензионному договору. Продавать можно вещи, которые непосредственно предназначены для удовлетворения материальных и духовных потребностей физического и (или) юридического лица, общества и государства. Если кто-то хочет иметь квартиру на праве собственности, то необходимо воспользоваться моделью договора купли-продажи, испытывает желание сделать модную прическу – воспользоваться услугой мастера, намерены строить дом – поручить работу строителю. По мере развития общественных отношений уже становится недостаточным использование возможности реализации права исключительно в сфере натурального удовлетворения потребностей человека и общества. Становится необходимым продавать и право на право. И в этом случае права, которые раньше входили исключительно в содержание правоотношений, превращаются по существу в их объект. А гражданское право в целом становится не только правом, регулирующим отношения с первичными ценностями, но и правом, уделяющим все возрастающее внимание отношениям по передаче прав с исключением из этих отношений самих материальных ценностей. И пока мы «дойдем» до вещи посредством передачи прав на нее, то такой вещи может уже и не быть в наличии.

Сказанное касается не только вещей, но в равной степени и реализации результатов работы и услуг, непосредственно предназначенных для удовлетворения материальных и духовных потребностей субъектов гражданского права. Для того чтобы превратить «право на право» в реальную вещь, результат работы или услугу, необходимы полновесные правовые гарантии. В статье 390 ГК РФ об ответственности кредитора, уступившего требование, предусматривается лишь, что первоначальный кредитор при этом отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случаев, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором. Для того чтобы право было реальным правом, должно существовать реальное правовое государство, в котором все нормы исполняются. Чем слабее степень исполняемости права, тем призрачнее становятся эффективность и работоспособность рассматриваемой концепции «право на право». Российское гражданское законодательство не может оказаться в стороне от использования данной концепции. На первых порах важно определить сферу применения виртуализируемых субъективных гражданских прав в качестве объектов гражданских правоотношений. В настоящее время она распространяется на обязательственные правоотношения, за исключением перехода прав, неразрывно связанных с личностью кредитора. Прежде всего речь идет об обязательствах, возникающих из договора цессии, договора коммерческой концессии, договоров об уступке права на использование результатов интеллектуальной деятельности, включая лицензионные договоры, договоров о проведении торгов посредством аукционов и конкурсов, договоров, заключаемых на валютных и товарных биржах, других гражданско-правовых договоров при условии, если это не противоречит основным началам гражданского законодательства. Квиртуализирующимся правам следует относить и права их обладателей на депозитные расписки, связанные с реализацией акционерными обществами акций, депонированных по соглашениям, заключаемым с иностранными банками и иными кредитными организациями.

Весьма примечательно, что в число рассматриваемых прав могут включаться не только права, являющиеся объектами правоотношений, возникающих из договоров и иных сделок, но и права на заключение самих договоров. Так, согласно п. 2 ст. 448 ГК РФ, «в случае если предметом торгов является только право на заключение договора, в извещении о предстоящих торгах должен быть указан предоставляемый для этого срок». И далее: «Лицо, выигравшее торги, и организатор торгов подписывают в день проведения аукциона или конкурса протокол о результатах торгов, который имеет силу договора» (п. 5 ст. 448).

Особенно интенсивно право на заключение договора в настоящее время используется при проведении аукционов и (или) конкурсов, связанных с заключением договоров аренды земельных участков и другой недвижимости.

Что касается так называемых абсолютных гражданских правоотношений, до момента включения основных субъективных прав в гражданский оборот по предусмотренным законом основаниям или нарушения этих прав третьими лицами особых юридических проблем, связанных с дистанционированием от вещей и иных объектов данных прав, не существует. Непосредственная связь субъективного исключительного права, принадлежащего его обладателю, с объектом указанного права в этом случае имеет более стабильный и по существу неограниченный во времени характер.

Законодательство об абсолютных гражданских правах регулирует, помимо отношений с третьими лицами, и отношения между субъектами данного права и объектами исключительных прав (права собственности и других вещных прав, права на результаты интеллектуальной собственности). Передача отдельного или полного комплекса правомочий третьим лицам (представителям, агентам, комиссионерам, управляющим и др.) осуществляется на основании сделок или вытекает непосредственно из закона, ведущих к возникновению тех же самых обязательных правоотношений, о которых говорилось выше.

По своей юридической природе договоры и иные сделки по передаче виртуализирующихся субъективных прав называются договорами об уступке (передаче) и (или) предоставлении использования (в лицензионных договорах) права (исключительного права в авторском и патентном праве), но не договорами о продаже (отчуждении) права (см. п. 1 ст. 382, п. 1 ст. 1027 ГК РФ, п. 1 ст. 10 Патентного закона Российской Федерации).

Причина состоит в том, что в соответствии с законом субъективные права не считаются объектами права собственности, а следовательно, и предметами договора купли-продажи.

В качестве объектов права собственности могут быть ценные бумаги, в которых воплощаются субъективные права. Но в этом случае при включении ценных бумаг в число предметов договора купли-продажи законодатель исходил из признания объектами права собственности бумажных носителей субъективных прав, закрепленных в ценных бумагах, но не самих этих прав. В целом проблема, касающаяся правового положения и функций носителей субъективных гражданских прав, включая ценные бумаги, в их сочетании с данными правами требует дополнительного научного исследования.

Рассматривая проблему виртуализирующихся прав как объектов гражданских правоотношений, нельзя не отметить отсутствие в ст. 128 ГК РФ о видах объектов гражданских прав положений, касающихся имущественных прав, связанных с работами, услугами и информацией. Данные имущественные права, связанные с вещами и результатами интеллектуальной деятельности, о которых говорится в ст. 128 ГК РФ, могут быть самостоятельными объектами гражданских прав, о чем упоминалось выше.

Так, например, в соответствии со ст. 1027 ГК РФ в части информации в комплекс исключительных прав, являющихся предметом договора коммерческой концессии, может входить и право на охраняемую коммерческую информацию.

В итоге можно с полным основанием констатировать, что тенденция включения виртуализирующихся субъективных гражданских прав становится не просто объективной реальностью, но одновременно превращается в одно из основных направлений в развитии современного гражданского права. К сожалению, это не учитывается при проведении научных исследований в области цивилистики, как и в преподавании гражданского права в высших юридических учебных заведениях нашей страны.

Очевидно, что и при подготовке второго издания учебника гражданского права кафедрой гражданского и семейного права Московской государственной юридической академии названная тенденция в развитии отечественного гражданского права будет максимально отражена.

В целом, рассматривая проблему путей дальнейшего развития российского гражданского права и прежде всего роль и значение гражданского законодательства, в данном процессе необходимо определить общее отношение к наиболее значительному законодательному акту последнего времени, касающемуся введения в состав ГК РФ его четвертой части «О правах на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации». В основе своей оно отрицательное.

Нормативные положения проекта ГК РФ нарушают ст. 71 (о) Конституции Российской Федерации, предусматривающую правовое регулирование интеллектуальной собственности в виде самостоятельных федеральных законов за пределами гражданского законодательства. При этом игнорируется комплексный характер законодательства о правовом регулировании интеллектуальной собственности, предписываемый Конституцией.

Наряду с гражданско-правовыми нормами о субъектах, их правах на результаты интеллектуальной деятельности, объектах и видах данной деятельности, гражданско-правовых способах использования указанных результатов, составители предлагают ввести большое число административно-правовых, трудовых, процессуальных норм, относящихся к оформлению и регистрации прав на результаты интеллектуальной деятельности, способам охраны, определению компетенции государственных органов в решении вопросов, относящихся к реализации положений Конституции РФ об интеллектуальной собственности. Тем самым действующий Гражданский кодекс РФ после принятия четвертой части в изложенном виде практически прекращает свое существование как кодекс, объединяющий гражданско-правовые нормы в единое целое системное образование, и превращается в комплексный свод законов, включающий в себя нормы различных отраслей законодательства.

Более того, многие положения, включенные в четвертую часть ГК РФ, вообще нельзя называть нормами права. Так, например, в п. 5 ст. 1244 ГК РФ о государственной регистрации организаций по управлению правами на коллективной основе предусматривается, что «аккредитованная организация обязана принимать разумные и достаточные меры по установлению правообладателей, имеющих право на получение вознаграждения по заключенным этой организацией лицензионным договорам и договорам о выплате вознаграждения». Статьи, содержащие положения, не относимые к гражданско-правовым, как правило, излагаются в описательной многословной форме, не позволяющей идентифицировать наличие в них индивидуализированных норм права. Та же ст. 1244 ГК изложена на пяти страницах машинописного текста, не говоря уже о подавляющем большинстве других статей четвертой части ГК РФ. Создается впечатление, что проект данной части ГК РФ был подготовлен наспех без достаточной профессиональной проработки его текста.

Положения четвертой части ГК РФ об интеллектуальных правах, понятие которых содержится в ст. 1226 ГК РФ, также находятся в противоречии с п. 1 ст. 44 Конституции РФ, провозглашающей, что «каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом». Если понятие интеллектуальной собственности в Конституции, по нашему мнению, употребляется в широком смысле слова, включающем в себя как личные неимущественные права, так и связанные с ними имущественные права их авторов, то понятие интеллектуальных прав, содержащееся в ст. 1226 ГК РФ, заужено до пределов действия имущественных прав (личные неимущественные права могут включаться в данное понятие лишь в случаях, указанных в ГК РФ). Фактически произошла неправомерная замена понятия интеллектуальной собственности понятием интеллектуальных прав, не говоря уже о том, что последнее является ущербным и по своей юридической сущности. Двоякое упоминание термина «интеллектуальная собственность» (в ст. ст. 1225 и 1246 ГК РФ) не меняет указанного положения. Введение комплекса гражданско-правовых, административных, трудовых и процессуальных норм права в ГК РФ вступает в прямое противоречие со ст. 2 самого ГК РФ, определяющей отношения, регулируемые гражданским законодательством.

И последнее, что больше всего настораживает при ознакомлении с четвертой частью ГК РФ. При подготовке проекта данной части ГК РФ его разработчики якобы руководствовались теорией так называемого одноуровневого гражданского законодательства. Мы употребляем слово «якобы», поскольку содержание данной теории в российской цивилистической науке продолжает оставаться весьма неоднозначным, и, следовательно, применение названной теории к Закону о четвертой части ГК РФ неудачно.

По нашему мнению, в принципе возможны два совмещенных между собой варианта ее использования применительно к ГК РФ.