Текст книги "На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины"

О законодательном запрете автономии воли участников гражданских правоотношений

Источник опубликования: Мозолин В. П. О законодательном запрете автономии воли участников гражданских правоотношений // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2013. № 2.

Федеральным законом от 30.12.2013 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1,2,3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» гражданско-правовое регулирование имущественных и неимущественных отношений было полностью распространено на внутрикорпоративные отношения.

«Гражданское законодательство, – предусматривается в новой редакции ч. 6 ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), – определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав) регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением лиц (корпоративныеотношения) (подчеркнуто – В.М.), договорные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников».

До принятия названного закона содержание и юридическая природа общественных отношений, регулируемых гражданским законодательством, была четко определена генеральной правовой нормой, содержащейся в ст. 2 ГК РФ в редакции, действовавшей до 1 марта 2013 г. Гражданско-правовое регулирование направлено на имущественные и неимущественные отношения, считающиеся для субъектов гражданского права внешними отношениями с третьими лицами. Естественно, при этом не остаются за пределами гражданско-правового регулирования и организационно-структурные отношения, существующие внутри самих юридических лиц, в сфере которых функционируют органы управления внутренними делами данных субъектов гражданского права. Сами же органы управления юридических лиц в то же самое время являются субъектами внутрикорпоративных правоотношений, участвующими в выработке и принятии решений по формированию воли юридических лиц. Одним словом, внутри каждого юридического лица существует автономная зона, в которой решаются наиболее важные вопросы, связанные с существованием и деятельностью юридического лица в целом в области гражданских и иных правоотношений с третьими лицами.

Что касается генеральной правовой нормы, предусмотренной п. 2 ст. 2 ГК РФ, то ее содержание состоит из трех основных частей, устанавливающих (1) гражданско-правовой статус субъектов гражданского права; (2) основания возникновения и порядок осуществления субъективных прав и обязанностей участников гражданского оборота; и (3) базовую основу имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством.

Участниками гражданского оборота, как субъектов гражданского права, являются граждане и юридические лица, в том числе лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью, Российская Федерация субъекты Российской Федерации и муниципальные образования, иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица, если иное не предусмотрено Федеральным законом.

Основания возникновения и порядок осуществления гражданских прав и обязанностей предусматриваются в п. 1 ст. 2 ГК РФ в контексте основных сфер имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством: правом собственности и другими вещными правами, правом на интеллектуальную собственность, договорными и иными обязательствами. Детальный перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, осуществления и защиты гражданских прав содержится в ст. 8 и других статьях главы 2 ГК РФ. Наконец, о третьем компоненте генеральной правовой нормы, предусмотренной в п. 1 ст. 2 ГК РФ. Не греша против истины, можно с уверенностью отметить, что данный компонент, определяющий понятие и сферу применения гражданского законодательства на основе указанных в ст. 2 критериев, является в ГК РФ решающим фактором в понимании того, что вообще по своей юридической сущности и целевому назначению представляет собой гражданское право в общей системе российского права.

Имущественные и личные неимущественные отношения, составляющие предмет гражданского права, должны удовлетворять следующим трем критериям (условиям): социальному, духовно-мыслительному и экономическому В качестве социального критерия называется равенство участников, вступающих в данные отношения, духовно-мыслительного – автономия воли, экономического – имущественная самостоятельность участников.

Важно при этом иметь ввиду, что действие указанных критериев на имущественные и личные неимущественные отношения, подпадающие под гражданско-правовое регулирование, начинается с момента совершения участником (участниками) совершаемого действия или появления события (юридического факта), ведущего к возникновению гражданского правоотношения. Это означает, что участники правоотношения на данный момент должны находиться в состоянии юридического равенства друг к другу (не быть в подчинении один к другому), действовать в правоотношении по собственной сформировавшейся воле на основе ее автономии, иметь достаточное имущество для участия в правоотношении.

Центральное положение в системе названных в ст. 2 ГК РФ критериев возникновения гражданских правоотношений в плане определения сферы возможности применения гражданского законодательства, безусловно, занимает автономия воли, характеризуемая духовно-мыслительными свойствами влияния на процесс, связанный с ее формированием.

Проблема состоит в том, что гражданское законодательство, как только что говорилось выше, применяет данный критерий на стадии уже сформировавшейся воли участников с обязательным сочетанием двух других критериев – равенства и имущественной самостоятельности.

В процессе же формирования воли внутри субъекта гражданского права указанная сочетаемость полностью отсутствует по вполне объективной причине невозможности ее использования.

Во внутрикорпоративных отношениях используется совершенно иной по сравнению с гражданскими правоотношениями механизм принятия решений, формирующий волю юридического лица, основанный не на равенстве и имущественной самостоятельности лиц, участвующих в формировании воли.

Данный механизм действует на основе строго заданной законами и учредительными документами юридического лица координационной основе. Все составные части (звенья) его функционально взаимосвязаны между собой. Деятельность каждого звена по осуществлению присущей ему функции органически связана с деятельностью других звеньев механизма, совместно обеспечивающих достижение общего результата в интересах самого юридического лица в целом.

В каждом виде юридических лиц структурная основа механизма в зависимости от их организационно-правовой формы строго индивидуальна. К примеру, одна структура существует в акционерном обществе, основанная на неравном количестве голосующих акций у акционеров, другая – в потребительском кооперативе, применяемом при вынесении решений систему «один член кооператива – один голос». Изложенная система формирования воли юридического лица, действующая во внутрикорпоративных отношений, не может основываться на началах равенства и имущественной самостоятельности участников, как бы этого не желал и предусматривал законодатель в принимаемом им законе. Даже в их виртуальном измерении они не в состоянии регулироваться гражданским законодательством. Да этого и не следует делать, ибо тем самым произойдет обеднение самих же гражданско-правовых отношений, в которые вступают юридические лица с третьими лицами. «Каждому фрукту свое время». К тому же нельзя забывать, что субъектами права во внутрикорпоративных отношениях являются не просто граждане и юридические лица, другие субъекты гражданского права, действующие в режиме их общегражданской правоспособности, а те же самые субъекты гражданского права, добровольно создавшие или вступившие в организацию, являющуюся юридическим лицом, в которой действуют свои правила поведения, устанавливаемые их учредительными документами. Как справедливо отмечается, «в чужой монастырь со своим уставом не входят».

Именно эти правила поведения, формулируемые в юридических лицах на основе автономии воли, и составляют квинт-эссенцию того права, выходящего за рамки гражданского законодательства, которое должно регулировать внутрикорпоративные отношения. В унитарных предприятиях – это трудовое право, в кооперативных организациях – корпоративное право, в хозяйственных товариществах и обществах – корпоративное право. Ошибка законодателя, иначе это назвать нельзя, касающаяся автономии воли, допущенная при принятии Федерального закона от 31.12.2012 г. № 53 (ч. 1) ст. 7627, состоит не только в том, что в п. 1 ст. 2 ГК РФ к числу отношений, регулируемых гражданским законодательством, были отнесены корпоративные отношения, а, главное, условие об автономии воли было распространено на отношения, связанные с процессом ее формирования.

Об этом достаточно ясно свидетельствует и общеупотребительное смысловое значение понятия автономия воли как «право самостоятельно решать дела внутреннего законодательства и управления», «самоуправление».

В действительности, гражданское законодательство не вмешивается в процесс функционирования мозга человека как субъекта гражданского права, по формированию воли, связанной с участием в гражданских правоотношениях. Спрашивается, почему же наш законодатель разрешает себе делать это применительно к юридическим лицам, в которых такого рода решения в подавляющем большинстве случаев принимаются не одним человеком, а коллективом людей.

Требование об автономии воли как одном из обязательных условий гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений непосредственно базируется на Конституции Российской Федерации. Оно основано конкретно на ст. 29 (каждому гарантируется свобода мысли и слова) и ст. 30 (каждый имеет право на объединение).

В самом деле разве вправе законодатель обязывать ОАО «Роснефть» решать все вопросы, связанные с добычей нефти на шельфе в северных морях, исключительно в рамках гражданско-правовых договоров с зарубежными фирмами, как того требует ст. 2 ГК РФ в новой редакции, а не решать наиболее важные из них самостоятельно на основе имеющейся у нее автономии воли.

Подобного рода примеров можно привести неизмеримое множество. Рассматривая проблему законодательного запрета автономии воли участников гражданских правоотношений, нельзя обойти молчанием другие дополнения, вносимые в ГК РФ в связи с данным запретом. Прежде всего, речь идет о ст. 181¹ проекта закона о внесении изменений в ГК РФ, внесенного в Государственную Думу Российской Федерации, посвященной понятию решения собраний. По меньшей мере, представляется удивительным, если не сказать юридически непрофессиональным, положения, относящиеся к самому понятию решения собраний.

«Решение собрания, – предусматривается в ней, – с которыми закон связывает гражданско-правовые последствия, порождает правовые последствия, на которые решение направлено для всех лиц, имеющих право участвовать в данном собрании, – участников юридического лица, сособственников, кредитора при банкротстве и т. п. (участников гражданско-правового сообщества), а также для иных лиц, когда это установлено законом или вытекает из существа отношений».

Из текста приведенной статьи видно, что в нем идет речь исключительно о решении собрания, принимаемого участниками внутрикорпоративных правоотношений, не являющегося юридическим лицом. Ибо существуют решения, принимаемые самим юридическим лицом в процессе совершения и исполнения сделки. Рассматриваемое решение собрания в своей сущности и по своему содержанию направляется исполнительному органу юридического лица для оформления его в виде определенного акта, выражающего волю самого юридического лица на совершение сделки или иных юридических действий по отношению к третьим лицам. При этом стоит сказать, что в ст. 8 ГК РФ, посвященной основаниям возникновения гражданских прав и обязанностей, как, впрочем, и во всем ГК РФ в целом вообще не говорится о том, чтобы гражданско-правовые последствия возникали непосредственно из решения собрания, что представляется абсолютно правильным. Согласно п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

Что же касается самих участников юридического лица, то решение собрания никаких правовых последствий в отношении третьих лиц вообще не вызывает. Имея значение внутрикорпоративного акта, решение собрания, совершаемого в сфере внутрикорпоративных правоотношений, связывает своей обязательностью следования ему как участников, участвовавших в его принятии, так и участников, отсутствовавших на собрании, принявшим его. В случаях, указанных в законе или в учредительном документе юридического лица, не согласные с решением собрания вправе обжаловать его в судебном порядке.

Совсем представляется абсурдным введение в закон какого-то мифического создания, именуемого гражданско-правовым сообществом, включающего к тому же в сферу принятия собранием решения наряду с участниками юридического лица, совершенно различные категории лиц, таких как сособственники, кредиторы, при банкротстве и т. д. При этом решение собрания должно приниматься большинством участников собрания (ст. 181¹). А как же быть в таком случае с участниками обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ, в которых применяется совершенно иной принцип голосования: голосует капитал, а не участники юридического лица. Решение в собрании указанных видов юридических лиц принимаются большинством долей участия или голосующих акций в обществе с ограниченной ответственностью и акционерном обществе, а не большинством их обладателей.

Впрочем, тот же самый, но более общий вопрос следует поставить в отношении уже принятого закона в новой редакции ст. 2 ГК РФ относительно дальнейшей судьбы автономии воли во внутрикорпоративных отношениях юридических лиц.

Гражданский кодекс как “Экономическая Конституция страны”? (при авторском участии П. Д. Баренбойма)

Источник опубликования: Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Гражданский кодекс как «Экономическая Конституция страны»? // Законодательство и экономика. 2009. № 4.

Очередное избрание в феврале 2009 года Валерия Дмитриевича Зорькина на пост Председателя Конституционного суда Российской Федерации лишний раз подчеркнуло продолжение преемственности неоднократно озвученных им идей о необходимости построения в стране правовой системы, соответствующей требованиям 21 столетия. В «Тезисах о Правовой реформе в России», впервые опубликованных в журнале «Законодательство и Экономика» в 2004 году В. Д. Зорькин пишет: «В отношении формирования пока еще не сложившейся системы законодательства России преобладают устаревшие подходы, в том числе и к кодексам. Особенно не хватает комплектности и систематичности корпоративному праву, которое частично регулируется ГК, частично другими, плохо увязанными между собой законодательными актами. В этих условиях очень важна разумная интернационализация российского права… Если говорить кратко и образно, для меня правовая реформа – это создание системных предпосылок для того, чтобы наша Россия, наконец, “взяла правовой барьер”. То есть полностью состоялась как правовое и одновременно социально справедливое государство… Скажу больше: на мой взгляд, если не форсировать в стране правовую реформу, то и все остальные реформы, прежде всего создание правовой, конституционной экономики, с очень большой вероятностью начнут буксовать. И очень скоро… Недооценка правовых ценностей, в первую очередь конституционных, может завести в тупик и существенно замедлить самые прогрессивные реформаторские процессы… Любая правовая система – это не только свод законодательных актов и инструментов их реализации. Это не только механизм, но одновременно и организм… Обновление законодательства необходимо. Плохо, однако, когда законы принимаются непродуманно и наспех, так что сразу после их принятия обнаруживаются прорехи, которые начинают опять же наспех латать. Законодательный процесс обессмысливается, превращаясь в бумажную круговерть. Такими калейдоскопическими изменениями законодательства стираются базовые принципы права – его стабильность и динамизм. Надо осознать главное: без построения концепции развития, рецепции и координации законодательства, процесс его развития скорее всего сохранит черты некоторой хаотичности и неорганизованности, что будет препятствовать успешному осуществлению правовой, а значит и экономической реформы.»

Подробная цитата понадобилась, чтобы подчеркнуть тот, к сожалению, очевидный факт, что отсутствие системного подхода продолжает оставаться серьезным фактором, тормозящим создание современного законодательства, в том числе гражданского, способствующего эффективному развитию и стабильности экономических отношений и. в конечном счете, составляющим основу столь необходимого сейчас антикризисного интитуционально-нормативного механизма. Неразработанность концептуальных основ систематизации и координации экономического законодательства сама по себе становится фактором, усугубляющим разворачивающийся сейчас кризис экономики России.

Напряжение сил и полезность нашего юридического сообщества стране в такой ответственный момент является своего рода «моментом истины» для отечественной юридической науки. Поэтому не следует оставлять без внимания очередную, с учетом вышесказанного, абсолютно неуместную попытку возрождения неоднократно отвергнутой Конституционным судом РФ идеи «Гражданского Кодекса как экономической конституции» под флагом реализации совершенно своевременного Указа Президента РФ «О совершенствовании Гражданского Кодекса Российской Федерации» от 18 июля 2008 г. № 1108.

Сейчас, когда важно совершенствовать законодательство в сфере экономической деятельности, в первую очередь, усиливая его антикризисную составляющую, вновь приходится сталкиваться с намерением разработчиков ГК превратить Гражданский кодекс в законодательный акт высшей силы, по которому все другие законы, регулирующие отношения в сфере экономики, должны занимать подчиненное положение. Такого рода научные амбиции, не подкрепленные мировым опытом и российской практикой правоприменения, могут в период кризиса еще более дестабилизировать функционирование правовой системы, основанной на верховенстве Конституции страны, играющей важную роль в поддержании стабильности в экономике страны, и значительно осложнить создание в стране правового государства, основным принципом деятельности которого является верховенство права (Rule of Law).

В действительности, Гражданский кодекс РФ не может выступать по отношению к другим законам в качестве закона, обладающего высшей юридической силой, хотя бы потому, что он не относится к категории федеральных конституционных законов. К тому же ГК РФ вообще не предназначен для регулирования всех групп отношений, в совокупности составляющих общее понятие производственных отношений. Из четырех стадий производственных отношений, функционирующих в сфере производства, распределения, обмена и потребления, гражданское законодательство в силу присущей ему юридической природы и своего предназначения в состоянии полностью регулировать лишь имущественные отношения в сфере обмена товаров. Исключение составляют отношения, объектами которых являются работы и отдельные виды услуг (строительство, научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы, перевозки грузов и т. д.). В этих случаях гражданское правовое регулирование может распространяться и на производственную сферу, связанную с проведением работ или оказанием услуг.

Вместе с тем гражданское регулирование экономических отношений по определенным направлениям, предусмотренным законом, может иметь сквозной характер, проходящий через все стадии производственных отношений. Таковое проводится, во-первых, в связи с созданием организационно-правовых структур (юридических лиц), деятельности индивидуальных предпринимателей, с участием которых осуществляется производственная, распределительная, коммерческая и потребительская деятельность; и, во-вторых, при использовании института права собственности по присвоению продукта, произведенного в процессе производства, лицами – собственниками средств производства.

И, главное, сами отношения, связанные с присвоением продукта в процессе производства, гражданским законодательством не регулируются по причине их неравноправного характера, связанного с сосредоточением экономической власти в руках собственников средств производства.

Данные отношения, именуемые в экономике отношениями между трудом и капиталом, составляют сердцевину производственных отношений в каждом обществе, включая российское, независимо от того, какой общественно-экономический и политический строй существует в той или иной стране.

На этом основании гражданское право не может претендовать на исключительную роль в регулировании отношений в сфере экономики. В условиях функционирования в стране рыночной экономики, оно в состоянии выполнять лишь координирующие функции в системе комплексных отраслей российского законодательства, призванных регулировать рассматриваемые отношения. Индивидуальная роль, координирующие функции и сфера применения гражданского законодательства в регулировании отношений в сфере экономики определены в п.п. (в), (д), (ж), (и), (о) и (п) ст. 71, п.п. (б), (в), (г), (д), (з) и (к) ст.72 и ст.76 Конституции Российской Федерации.

Руководствуясь положениями и правовыми нормами, содержащимися в Конституции РФ, действующее гражданское законодательство и, прежде всего, Гражданский кодекс Российской Федерации, еще не исчерпало своих регулирующих возможностей воздействия на экономику и поэтому нуждается в дальнейшем совершенствовании, а в отдельных случаях и обновлении, что особенно стало заметным в условиях разразившегося в стране экономического кризиса.

Так, право собственности на вещи (далее – вещное право собственности), считающееся основополагающим экономическим правом человека и гражданина, гарантированное Конституцией Российской Федерации (ст. ст. 17 и 35), объявлено в ст. 1 ГК РФ неприкосновенным правом с одним ограничительным условием. Согласно п. 2 ст. 1 ГК РФ гражданские права (в том числе надо понимать и право собственности – В.М.) могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц.

Однако указанные ограничения вещного права собственности не получили надлежащего развития в ГК РФ. Закрепленная в ст. 210 ГК норма лишь предусматривает обязанность собственника нести бремя содержания принадлежащего ему имущества, к тому же, с оговоркой, если иное не предусмотрено законом или договором. Положения ст. 10 ГК РФ о «злоупотреблении правом в иных формах» сформулированы слишком широко и неопределенно, что затрудняет их применение на практике.

А главное, продолжает оставаться по существу нерешенной возможность ограничения бесконтрольного распоряжения частными собственниками доходами, получаемыми в процессе производственной деятельности на принадлежащих им предприятиях. Думается, что наступило время предоставить работникам предприятий право участия совместно с их собственниками в распределении прибыли в соответствии с количеством и качеством вложенного ими труда в процессе производства продукции и право соучастия в управлении предприятием.

Отрицательные последствия сложившейся монополизации вещного права собственности в сфере гражданско-правового регулирования экономических отношений ведут к недооценке а, в большинстве случаев, и к отрицанию роли и значения еще двух видов права собственности, существующих в гражданском праве. Речь идет о праве интеллектуальной собственности на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации и праве собственности на субъективные права граждан, юридических лиц и других субъектов гражданского права.

Правовой режим и юридический механизм использования прав собственности на указанные объекты имеет свои особенности и соответственно отличен от режима и механизмов использования, применяемых в вещном праве собственности. Но это ни в какой степени не дает оснований законодателю ставить под сомнение и, тем более, отрицать необходимость иметь в Гражданском кодексе необходимое число специальных правовых норм, обеспечивающих полноценное функционирование указанных видов права собственности в области регулирования экономических отношений.

Несколько слов о каждом из названных прав собственности.

Право интеллектуальной собственности закреплено в ст. 44 Конституции Российской Федерации в составе главы 2 «Права и свободы человека и гражданина». «Каждому, – говорится в данной статье, – гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом.» Не должно вызывать сомнений при объективном толковании содержания правовой нормы, закрепленной в приведенной статье, что под интеллектуальной собственностью в Конституции понимается право свободы человека и гражданина на создание указанных видов творчества, но не сами произведения, создаваемые их авторами в процессе творческой деятельности. Такое толкование понятия интеллектуальной собственности полностью основывается на пункте VIII ст. 2 Конституции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности, от 14 июля 1967 г., участником которой является Российская Федерация. В Конвенции говорится непосредственно о правах, относящихся к конкретным результатам творческой деятельности в производственной, научной и художественной сферах жизни.

Составители же Части четвертой, а за ними и законодатель в угоду не обоснованных юридической наукой так называемых интеллектуальных прав прав превратил право интеллектуальной собственности на результаты, полученные в процессе инновационной деятельности, в объект (результат) такой деятельности. Тем самым из ванны вместе с водой оказался вылитым и моющийся в ней ребёнок. Одним из последствий подобного превращения права, принадлежащего ученому, изобретателю и иному творцу на создаваемый им результат инновационной деятельности, являлось трансформирование данного результата в объект, находящийся в сфере действия вещного права собственности. В результате лицо, использующее такой не модифицированный объект в качестве объекта вещного, а не интеллектуального права собственности в процессе предпринимательской деятельности может стать олигархом, а ученый, создавший идею, на основании которой в последствии была изготовлена соответствующая вещь, в лучшем случае сможет оставаться научным сотрудником, получающим скромную заработную плату от того же самого олигархов в обмен на новые разрабатываемые им результаты интеллектуальной деятельности, а при наступлении очередного экономического кризиса – оказаться в положении безработного.

Что касается права собственности на субъективные права, то оно уже, в частности, признано в п. 4 ст. 454 ГК РФ, согласно которому «положения, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав».

По большому счету в настоящее время речь идет о широком и все увеличивающемся распространении на сферу финансово-экономических отношений данного права собственности и, соответственно, удаления его от реальной экономики.

В Гражданском кодексе РФ по существу отсутствуют системообразующие правовые нормы, обеспечивающие эффективную координацию рассматриваемого права с вещным правом собственности, что особенно негативно сказывается на состоянии экономики в период действия кризисов, как это имеет место в настоящее время.

Рассматривая концептуальные направления в развитии гражданского законодательства, регулирующего имущественные отношения в сфере экономики, нельзя обойти вниманием неоправданное отсутствие в Гражданском кодексе РФ правовых норм, посвященных, как нам представляется, самостоятельному виду реституционного обязательства в составе обязательственного права. Данный вид обязательства получил достаточно широкое распространение в англо-американской и европейской системах права. Одна из его особенностей состоит в том, что, являясь по своей природе отношением, регулируемым гражданским законодательством, оно, в то же самое время, не может быть отнесено к числу имущественных отношений, основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников, входящих согласно п. 1 ст. 2 ГК РФ в предмет гражданского права.

По своей правовой сущности реституционными (восстановительными) считаются обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, неосновательного обогащения, признания недействительными сделок, виндикации имущества у добросовестного приобретателя и других юридических фактов, не являющихся основаниями возникновения сделок.

Данные обязательства считаются особо востребованными во время финансово-экономических кризисов.

К сожалению, российская юридическая доктрина в значительной степени остается нейтральной к научному исследованию проблем, относящихся к реституционным обязательствам в гражданском праве.

С другой стороны, повышенный интерес, в том числе, со стороны юристов-ученых и практиков, непосредственно причастных к разработке концепций развития современного гражданского законодательства, проявляется к корпоративным отношениям. По нашему глубокому убеждению, по своей юридической природе внутрикорпоративные отношения могут не входить в число отношений, которые должны регулироваться гражданским законодательством, включая Гражданский кодекс РФ.

При этом речь, разумеется, не идет о внешних обязательственных отношениях, в которых хозяйственные общества и товарищества вступают в качестве юридических лиц – субъектов гражданского права с третьими лицами. К такого рода отношениям применяются общие гражданско-правовые нормы, регулирующие оборот товаров, безотносительно к тому, какой субъект гражданского права – физическое или юридическое лицо – выступает в роли их участников.