Текст книги "История Руси и русского Слова"

Важно подчеркнуть, что церковная власть и не могла бы справиться с «ересью», ибо «еретиков» поддерживал сам Иван III. Так, согласно свидетельству преподобного Иосифа (в его «Сказании о новоявившейся ереси»), митрополит (в 1473–1489 годах) Геронтий сам был верен Православию, но не боролся с «ересью», и прежде всего потому, что «бояшеся дръжавного», то есть Ивана III, долго сочувствовавшего «еретикам»…

Словом, спасти Православие могла только собственно духовная борьба, в которой решающую роль сыграли преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, чьи имена нераздельно связаны в истории русской Церкви и Руси вообще.

Правда, утверждая это, я, несомненно, встречусь с возражениями или хотя бы недоумением, ибо во множестве сочинений, так или иначе касающихся судьбы и деяний этих русских святых, они преподнесены в качестве по меньшей мере очень далеких друг от друга людей или даже прямых врагов? И это совершенно безосновательное представление распространено чрезвычайно широко.

Мы не всегда отдаем себе ясный отчет в том, что разразившаяся в России в начале XX века грандиозная революция самым активным образом готовилась задолго до ее непосредственного начала. Революционные или, по крайней мере, сугубо «либеральные» идеологи в течение XIX века стремились всячески дискредитировать государственный, социальный и церковный строй России, притом не только современный им строй, но и его предшествующие исторические стадии – вплоть до Древней Руси. При этом, в частности, преследовалась цель найти в прошлом – в том числе в далеком прошлом – «либеральных» предшественников, противостоявших государственной и церковной властям, и, с другой стороны, «консервативных» защитников этих властей; первых, естественно, превозносили, а вторых – обличали и проклинали. Именно такая «операция» была проделана в целом ряде сочинений, касавшихся преподобных Иосифа и Нила.

Помимо прочего, преподобного Иосифа истолковывали в качестве своего рода вдохновителя будущего жестокого царя Ивана IV Грозного, а преподобного Нила – как вдохновителя его противников. Это являло собой чистейшую фальсификацию, что явствует хотя бы из следующих двух фактов. Во-первых, Иван IV, о чем имеются совершенно достоверные сведения, в равной мере преклонялся перед памятью преподобных Иосифа и Нила (то есть этот царь, правивший всего через три-четыре десятилетия после кончины преподобных, вовсе не усматривал в них противостоявших друг другу деятелей), а во-вторых, главный обличитель жестокостей Ивана IV – митрополит всея Руси святитель Филипп – был (о чем еще пойдет речь) верным последователем преподобного Иосифа!

Уже из этого можно понять, до какой степени искажена историческая реальность «либеральными» идеологами. Стоит сослаться на капитальный труд А. В. Карташева «Очерки по истории Русской Церкви», изданный в 1959 году в Париже и в 1991-м в Москве: «…с половины XIX века… началась ярко выраженная переоценка исторических фигур преподобных Иосифа и Нила. И она стала до навязчивости как бы обязательной для всякого „просвещенного“ читателя. Объективный историзм устранен. Внушается якобы самоочевидная порочность точек зрения пр. Иосифа на все церковногосударственные взаимоотношения и, наоборот, канонизируется и выдается за единственно будто бы для христианства нормативную мироотрешенная, внегосударственная пустынническая позиция пр. Нила. В этом одностороннем выборе между двумя богословскими умонастроениями, на самом деле одинаково оправданными и освященными церковным преданием и античной, и византийской, и всей древнерусской Церкви, и состоит то искажение, та богословская кривизна, которую сознательно и умышленно приняла светская, университетская и популярная история русской литературы с эпохи Белинского. Особенно заразительно талантливо выразил эту оценку в своем увлекательном курсе истории русской литературы академик А. Н. Пыпин (между прочим, двоюродный брат и во многом единомышленник революционного лидера, Н. Г. Чернышевского. – В. К.). С той поры, 70-х годов XIX в., эта „пыпинская“ оценка стала заразительно всеобщей, повлияла на суждения и некоторых духовно-академических (то есть окончивших Духовные академии! – В. К.) публицистов»[652]652
  Карташев А. В. Очерки по истории русской Церкви. – М., 1991, т. 1, с. 396–397.


[Закрыть].

Итак, люди, которые и сегодня склонны «противопоставлять» преподобных Иосифа и Нила, должны, по крайней мере, задуматься о том, из каких «источников» выплеснулось сие противопоставление…

* * *

Обратимся теперь к наиболее «острой» стороне вопроса о преподобных Иосифе и Ниле – их отношении к ереси жидовствующих. Ересь, как уже сказано, была обнаружена в 1487 году архиепископом Новгородским святителем Геннадием. После достаточно длительного изучения ереси в конце 1488 или в начале 1489 года он отправляет послание своему единомышленнику, жившему вблизи Нилова скита в Ферапонтовом монастыре, Иоасафу (до 1488 года – архиепископу Ростовскому и Ярославскому) с просьбой привлечь к расследованию ереси Паисия Ярославова и Нила Сорского. Либеральные публицисты XIX века, воспользовавшись скудостью сведений о преподобном Ниле (в частности, отсутствием известий о прямом его отклике на послание святителя Геннадия), утверждали, что он-де отказался от какого-либо участия в борьбе с ересью. Эта выдуманная версия постоянно повторяется до сих пор.

Между тем еще в 1950-х годах Я. С. Лурье, который не склонен «идеализировать» (с либеральной точки зрения) не только преподобного Иосифа, но и любых правоверных деятелей Церкви, показал, что имеющиеся в распоряжении историков достоверные сведения об участии преподобного Нила в борьбе с ересью весьма и весьма значительны:

I. Святитель Геннадий предлагал в своем послании снабдить Нила Сорского потребными для его задачи книгами, и книги вскоре начали отправляться из Новгорода.

II. В своем «Предании», составленном, по всей вероятности, в то же время, преподобный Нил недвусмысленно написал: «Еретическая учениа и преданна вся проклинаю яз и сущии со мною»[653]653
  Казакова Η. Α., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения, с. 128, 129, 208.


[Закрыть].

III. В 1490 году преподобный Нил вместе с Паисием Ярославовым участвует в противоеретическом Соборе в Москве, и нет ровно никаких оснований полагать, что он оспаривал решения Собора.

IV. Преподобный Нил сам написал определенную часть «Просветителя» (то есть «Сказания о новоявившейся ереси»), основным автором которого был преподобный Иосиф Волоцкий[654]654
  Там же, с. 129.


[Закрыть]. К этому надо добавить, что, как установлено позднее Г. М. Прохоровым, преподобный Нил собственноручно переписал около половины глав («слов») «Сказания о новоявившейся ереси»[655]655
  Прохоров Г. М. Нил Сорский, с. 138.


[Закрыть]. Кстати сказать, Я. С. Лурье комментировал – и вполне обоснованно – открытие Г. М. Прохорова так: «…Нил Сорский в начале XVI века никак писцом не был. Готовность Нила взяться за перо, чтобы изготовить парадный список „Просветителя“, свидетельствует о том, что книга эта была ему близка и дорога»[656]656
  Лурье Я. С. Русские современники Возрождения, с. 118.


[Закрыть].

Итак, едва ли возможно отрицать прямое участие преподобного Нила в борьбе с ересью, хотя, конечно, его роль была менее значительной, чем святителя Геннадия и преподобного Иосифа, которого, как и Нила Сорского, призвал к этой борьбе архиепископ Новгородский (в «Житии Иосифа Волоцкого», написанном Саввой Черным, сообщено: «И возвестиша архиепископ сие зло игумену Иосифу и просит помощи…»)[657]657
  Житие преподобного Иосифа Волоцкого, с. 12.


[Закрыть].

Правда, даже и признавая сам факт участия преподобного Нила в борьбе с ересью, нередко при этом категорически утверждают, что-де Нил Сорский был принципиальным противником казни еретиков. Между тем преподобный, как уже сказано, переписывал Иосифов «Просветитель», где достаточно ясно выражена мысль об уместности или даже необходимости казни еретиков, и к тому же начал это переписывание, вероятней всего, уже после казней (ибо текст, который Нил Сорский переписывал, был готов в целом лишь незадолго до осудившего еретиков Собора 1504 года).

Поэтому те современные авторы, которые отрицательно – или даже крайне отрицательно – относятся к преподобному Иосифу прежде всего (а подчас и только) потому, что он был сторонником казни еретиков, должны, будучи последовательными, относиться так же и к преподобному Нилу…

Для того чтобы прийти к истинному пониманию сути дела, необходимо четко уяснить себе само явление казни еретиков – то есть предания смерти людей, которые не совершили преступлений в точном, собственном смысле этого слова и были лишены жизни за выражаемые ими враждебные духовным устоям существующего общества идеи и за неприемлемое для этих устоев поведение (что было присуще и еретикам на Руси конца XV века, кощунственно искажавшим церковные обряды).

Ясно, что в современном мире казнь еретиков (как и вообще любых «инакомыслящих») воспринимается в качестве заведомо недопустимого и дикого, всецело бесчеловечного акта, который сам предстает теперь как тяжкое преступление. Но нельзя не учитывать, что в свое время еретики были в глазах борющихся с ними людей прямыми, реальными воплощениями сатанинского начала, откровенными врагами самого Бога (именно в силу представления об их одержимости дьяволом еретиков считали нужным сжигать на кострах, ибо иные способы убийства как бы не могли уничтожить поселившийся в еретиках сатанинский дух). Тем не менее очень многие люди никак не склонны с этим считаться и не могут хоть в какой-то мере оправдать те столь далекие от нашего времени казни, хоть в каком-либо смысле «примириться» с ними. Более того, с этими казнями не могло примириться и множество вполне правоверных современников – людей начала XVI века! Преподобный Иосиф Волоцкий свидетельствовал об отношении к еретикам после их осуждения (он называет здесь еретиков «отступниками», то есть отступившими от Христа); «…ныне, егда осудиша их на смерть, то христиане православнии скорбят и тужат, и помощи руку подавают, и глаголют, яко подобает сих сподобити милости»[658]658
  Просветитель… с. 533.


[Закрыть].

Именно в отказе от милости и обвиняют сегодня, как и полтысячелетия назад, преподобного Иосифа Волоцкого. Но совершенно необходимо осознать (хотя такое осознание очень редко имеет место), что в этом обвинении отражаются особенные, специфически русские чувство и воля (или, пользуясь модным словечком, «менталитет»), почти не присущие, например, людям Западной Европы.

Обратимся хотя бы к фигуре одного из высочайших «учителей» (это его высокий титул) католической Церкви – Фомы Аквинского (1225–1274). Он начал свою деятельность вскоре после возникновения в 1235 году инквизиции («Святой инквизиции»), стал высшим авторитетом монашеского ордена доминиканцев, взявшего инквизиционное дело в свои руки, и в главном своем сочинении «Сумма теологии» дал хитроумное и весьма «убеждающее» обоснование абсолютной необходимости казней еретиков:

«Извращать религию, от которой зависит жизнь вечная, гораздо более тяжкое преступление, чем подделывать монету, которая служит для удовлетворения потребностей временной жизни. Следовательно, если фальшивомонетчиков, как и других злодеев, светские государи справедливо наказывают смертью, еще справедливее казнить еретиков… Ибо, как говорит св. Иероним, гниющие члены должны быть отсечены, а паршивая овца удалена из стада, чтобы весь дом, все тело и все стадо не подвергались заразе, порче, загниванию и гибели. Арий был в Александрии лишь искрой. Однако, не потушенная сразу, эта искра подожгла весь мир»[659]659
  Цит. по: Богош Ю. Фома Аквинский. – M., 1945, с. 45, 46.


[Закрыть].

Фома Аквинский имел в виду, что один из известнейших в истории Церкви еретиков, Арий, был на Первом Вселенском соборе 325 года осужден не на казнь, а на изгнание и впоследствии сумел привлечь к себе множество сторонников, в результате чего арианская ересь (кстати сказать, в ряде моментов близкая той ереси, с которой боролся преподобный Иосиф Волоцкий, о чем мы еще будем говорить) широко распространилась и просуществовала более трех столетий.

Руководствуясь «концепцией» Фомы Аквинского, «Святая инквизиция» с XIII по XIX век отправила на костер десятки тысяч еретиков (последние инквизиторские казни состоялись в 1826 (!) году, но, конечно, подавляющее большинство еретиков было казнено в более ранние времена); одна только испанская инквизиция сожгла, согласно наиболее достоверным подсчетам, 28 540 еретиков…[660]660
  Григулевич И. Р. История инквизиции. – М., 1970, с. 271.


[Закрыть] И тем не менее святой Фома Аквинский всегда был и остается объектом всеобщего и безусловного поклонения; ему вообще не предъявляются обвинения, подобные тем, которые и в прошлом, и теперь обращают (нередко с крайней резкостью) к имени преподобного Иосифа Волоцкого, который – как и Фома Аквинский – дал обоснование казни еретиков.

Впрочем, Иосиф Волоцкий явно не был основоположником в этом прискорбном деле. Первым поставил вопрос о казнях еретиков – еще в 1490 году – архиепископ Новгородский Геннадий. Но и он не являлся «первопроходцем». В этом самом году архиепископ имел беседу с германским послом Георгом фон Турном, который рассказал о чрезвычайно интенсивной «работе» испанской инквизиции за предшествующее десятилетие. Испанский король, поведал посол, «очистил свою землю от ересей жидовских». Речь шла о начавшемся с 1480 года по повелению знаменитого Фердинанда Католика сожжении тысяч еретиков.

В октябре 1490 года Геннадий писал митрополиту Московскому Зосиме: «Сказывал ми посол цесарев про шпанского короля, как он свою очистил землю!.. И ты бы, господине, великому князю (то есть Ивану III. – В. К.) о том пристойно говорил…»

Но эта апелляция к «достижениям» Запада долго оставалась тщетной; только спустя почти полтора десятилетия, в 1504 году, девять еретиков были подвергнуты сожжению[661]661
  Достоверны сведения именно о девяти казненных. Ю. В. Анхимюк сослался на одну из летописей, где указано иное количество – 27 казненных, но здесь, скорее всего, речь идет об осужденных за ересь вообще (см.: Анхимюк Ю. В. Указ. соч., с. 121).


[Закрыть].

Апологет «ереси жидовствующих», Я. С. Лурье, подводя итоги, написал: «Русская земля была очищена вполне „по-испански“» (См. Казакова Η. Α., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV – начала XVI века. – М. – Л., 1955, с. 217). «Подражание» Испании в этом деле совершенно очевидно, но употребленное Я. С. Лурье слово «вполне» никак не уместно, ибо «по-испански» действовали в тысячу раз более интенсивно, и тут уж, как говорится, количество переходит в качество…

Речь идет отнюдь не о предложении отказаться от русского неприятия казни еретиков вообще; это и невозможно, и совершенно нежелательно, ибо перед нами по-своему истинно прекрасное национальное качество. Речь совсем о другом – об объективном осознании самого этого качества, осознании, которое даст возможность понять, что казни еретиков – это одно из проявлений трагического несовершенства мира в его целом (к тому же выразившееся на Руси XVI века в неизмеримо меньших масштабах, чем в тогдашней Западной Европе), а не порождение «злой» воли русской Церкви или отдельных ее деятелей.

Нельзя не учитывать, в частности, что в самом решении призвать к казни еретиков святитель Геннадий опирался на известия о «деятельности» испанской инквизиции и, по всей вероятности, без такой опоры казни еретиков на Руси вообще не состоялись бы…

Для того чтобы полнее уяснить сам феномен русского сознания, о котором идет речь, целесообразно напомнить о том, как это сознание превратило в будто бы совершенно уникального, не имеющего себе равных в мире тирана и палача Ивана IV Грозного (притом превратило в глазах не только России, но и Запада!).

* * *

Теперь необходимо хотя бы кратко сказать о самой ереси, с которой боролись преподобные Иосиф и Нил. Это достаточно сложное явление, и характеризовать его здесь во всех его аспектах невозможно. К тому же существует ряд работ, в которых более или менее верно и полно охарактеризована эта ересь. Здесь следует назвать содержательный раздел «Ересь жидовствующих» в трактате А. В. Карташева и замечательное – пусть и в некоторых моментах спорное – исследование Г. М. Прохорова[662]662
  Карташев А. В. Очерки по истории русской Церкви, с. 489–505; Прохоров Г. M. Предание Григория Паламы «с хионы и турки» и проблема «жидовская мудрствующих» // ТОДРЛ, 1972, т. 27, с. 329–369.


[Закрыть]; в последние годы появилось несколько уточняющих те или иные стороны проблемы работ[663]663
  См., например: Турилов Α. Α., Чернецов А. В. Отреченная книга Рафли // ТОДРЛ, 1985, т. 60, с. 260–344. Они же. К культурно-исторической характеристике ереси «жидовствующих». Герменевтика древнерусской литературы XI–XVI веков. – Μ., 1989. Сб. 1, с. 407–429; Дмитриев М. В. Православие и реформация. – М., 1990, с. 48–52, 63–64 (здесь широко привлечена зарубежная литература по этой проблеме).


[Закрыть].

Но о самом «основоположнике» ереси – о не раз упомянутом в сочинениях преподобного Иосифа «Схарии» – рассказать целесообразно, ибо очень часто сведения о нем, излагаемые в популярной литературе, неверны или смутны. А между тем его воздействие на новгородских священников и, возможно, на таких людей, как посольский дьяк Федор Курицын, невестка (жена сына) Ивана III Елена и на самого великого князя, с которым «ересиарх» в течение многих лет вел переписку, было весьма и весьма значительным. Все говорит о том, что это был по-своему «выдающийся» человек. Сведения о нем собраны в ряде исследований, на которые и опирается дальнейшее изложение[664]664
  См.: Лавров Л. И. К истории русско-кавказских отношений XV в. // Ученые записки Адыгейского НИИ языка, литературы и истории. – Майкоп, 1957, т. 1, с. 17–26; Прохоров Γ. Μ. Прение Григория Паламы… С. 350–339; Зимин А. А. Россия на рубеже XV–XVI столетий (Очерки социально-политической истории). – Μ., 1982, с. 82–84, 286–287; Некрасов Α. Μ. Международные отношения и народы Западного Кавказа. Последняя четверть XV-первая половина XVI века. – М., 1990, с. 66–67.


[Закрыть].

Как уже сообщалось, «ересиарх» был сыном знатного и богатого итальянца – конкретно, генуэзца – Винченцо де Гизольфи. Семья Гизольфи, занимавшаяся крупной торговлей и в то же время привычная к владению оружием, еще с XIII века самым энергичным образом действовала на побережье Черного моря в так называемых генуэзских колониях[665]665
  См.: Карпов С. П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблема торговли. – М., 1990, с. 193, 269.


[Закрыть]. Выше было показано, что обосновавшиеся с XIII века в Крыму генуэзцы сыграли если не решающую, то уж, без сомнения, громадную роль в организации нашествия Мамая на Русь (на Куликово поле, как известно, явилась и собственно генуэзская пехота). И можно видеть своего рода историческую «эстафету» в том, что спустя девяносто лет после 1380 года выходец из влиятельной генуэзской семьи, Заккария-Схария, осуществил «идеологическую диверсию» на Руси. Правда, он был уже, так сказать, не только генуэзец. В письмах («грамотах») Ивана III он именуется и «фрязином» (то есть, по-древнерусски, итальянцем), и «черкасином», и «евреянином», и «жидовином», и еще «таманским князем». И все эти – столь разные – наименования были отнюдь не безосновательны.

Отец Заккарии, Винченцо, вел свои дела, – по-видимому, главным образом торговые, – в генуэзской «колонии» Матрега на Таманском полуострове. И в 1419 году, как уже сказано, вступил в брак с черкесской (черкесы населяли тогда Таманский полуостров) княжной Бике-ханум; в результате его сын Заккария обрел титул и положение «князя Таманского».

Далее, необходимо учитывать, что в свое время, в IX–X веках, Матрега, именовавшаяся тогда Самкерц, была одним из важнейших городов иудейского Хазарского каганата, и к тому же князь Святослав, разгромивший другие центры враждебного Руси каганата, по каким-то причинам не захватил Самкерц[666]666
  В некоторых сочинения безосновательно утверждается обратное.


[Закрыть], и его иудейское население уцелело; в исторических источниках есть сведения о его весьма существенной роли на Таманском полуострове вплоть до времени Заккарии Гизольфи. При нем здесь побывал итальянский путешественник Джордже Интериано, который, говоря о черкесах-зихах как о христианском народе (они были крещены еще в VIII веке византийской Церковью), вместе с тем отметил, что зихи, когда «случается необходимость написать к кому-нибудь», подчас «поручают это дело евреям», выступавшим, следовательно, как наиболее «культурная» часть таманского населения[667]667
  Лавров Л. И. К истории русско-кавказских отношений XV в., с. 23.


[Закрыть].

Среди таманских евреев имелись, надо думать, потомки правящих верхов иудейской империи – Хазарского каганата, люди многознающие, сохранившие национально-религиозную память. По всей вероятности, «князь таманский» Заккария был тесно связан с этими людьми своего княжества и так или иначе воспринял их знания и верования; в противном случае было бы непонятно, почему Иван III в своих «грамотах» именовал этого полуитальянца-получеркеса (зиха) «евреянином» и «жидовином».

Кстати сказать, в 1488 году некий инок Савва в послании близко знакомому ему тогдашнему «дипломату» Дмитрию Шеину, встречавшемуся в Крыму с Заккарией, призывал не доверять никаким словам последнего: «…аще (если) человек будет добр и украшен всеми добродетельми и примесит к ним мало нечто жидовского… то все его житье непотребно пред Богом и человеки, и Бог не стерпит ему и обличит, его, яко же и новгородцких попов, учение жидовское приимшим… И я, господине Дмитрей, молюся тебе: что еси от него (Заккарии. – В. К.) слышил словеса добры или худы, то, пожалуй, господине, отложи их от сердца своего и от уст твоих, яко же некоторое скаредие (скверну); несть с ними Бога…»[668]668
  Послание инока Саввы на жидов и на еретики. – М., 1900, с. 1 (2-я пагинация).


[Закрыть].

Как уже сказано, о «ереси жидовствующих» впервые (насколько нам известно) сказал в одном из своих посланий архиепископ Новгородский святитель Геннадий. Но вот уже в следующем, 1488 году инок Савва (о котором мы ничего не знаем, кроме сохранившегося текста его послания Д. В. Шеину) осознает опасность Заккарии и подпавших под его влияние «новгородских попов» для Православия.

Важно отметить, что Савва, по-видимому, не считал Заккарию носителем иудейской религии как таковой: тот, по его словам, только «примесил… мало нечто жидовского». И хотя, по сведениям преподобного Иосифа, к проповеди Заккарии-Схарии в Новгороде присоединились «ортодоксальные» иудеи (как говорится в Иосифовом «Сказании о новоявившейся ереси», в Новгород «потом же приидоша из Литвы инии жидове, им же имена Иосиф Шмойло Скаравей, Мосей Хануш»), «ересь» все же не являлась иудейством в прямом смысле этого слова.

Имеющаяся в различных источниках «информация» дает основания для вывода, что князь Таманский Заккария, этот полуитальянец-получеркес, был человеком, обладавшим самой «современной» и многообразной тогдашней образованностью, почерпнутой и с Запада, и с Востока. Как полагает Г. М. Прохоров, Заккария «знал итальянский, черкесский, русский, латинский (на латыни написана его сохранившаяся грамота Ивану III), татарский, еврейский (богослужебный) языки. Он появился в Новгороде (в 1470 году. – В. К.) молодым[669]669
  Это ошибка. Г. М. Прохоров исходил из сведений, согласно которым брак отца Заккария с черкесской княжной состоялся в 1448 году; но, как позднее было установлено, это произошло почти на тридцать лет раньше, в 1419-м.


[Закрыть], образованным и богатым аристократом с большими международными связями». Следует добавить: не только аристократом, но и главой государства – пусть малого, но имевшего немалое геополитическое значение, поскольку Таманский полуостров был узловым пунктом на одном из важных путей из Европы в Азию; правда, в 1482 году полуостров захватили турки, и Заккария был лишен власти, но он все же как бы сохранял «ранг» главы государства. Имеются сведения о взаимоотношениях «князя Таманского» с правителями Генуи, Венеции, Молдавии, Турции, Крымского ханства, государств Кавказа и т. д.

Г. М. Прохоров говорит далее: «Та готовность принять Захарию на службу и настойчивость, с какой великий князь Иван III в период покровительства жидовствующим его приглашал (начиная с 1483 по 1500 г.), показывают, что князь достаточно слышал об этом человеке. Захария просил Ивана III позволить ему переселиться в Москву после подчинения турками Тамани 1482 г.), но в конце концов осел в Крыму при дворе Менгли-Гирея» (хана Крымского)[670]670
  Прохоров Г. M. Прение Григория Паламы… с. 354.


[Закрыть].

Не исключено, что Заккария, несмотря на лестные предложения Ивана III, не решился прибыть в Москву, ибо до него дошли известия о борьбе против «ереси», которую он пропагандировал в 1470–1471 годах в Новгороде… Следует напомнить, что князь Таманский в свое время был тесно связан с главой другого причерноморского государства, Великого княжества Молдавского, – «господарем» (в 1457–1504 годах) Штефаном Великим (правда, позднее они оказались во враждебных отношениях), посещал Молдавию[671]671
  Кстати сказать, Заккария в 1470 году прибыл в Новгород со своей «еретической миссией» вместе с литовским князем Михаилом Олельковичем, который был родным братом супруги Штефана Великого, Евдокии Олельковны. Едва ли это можно счесть случайностью; Штефан, вероятно, «рекомендовал» Заккарию своему шурину.


[Закрыть] и, вполне возможно, оказал воздействие на дочь Штефана, Елену Волошанку, которая в начале 1483 года стала супругой сына Ивана III, наследника русского престола Ивана Молодого, и была одной из главных фигур «ереси». С другой стороны, ближайший сподвижник Ивана III, посольский дьяк Федор Курицын, который явился едва ли не основным лидером «ереси», находился (о чем уже сказано) в 1482–1486 годах в Причерноморье и вполне мог познакомиться с князем Таманским.

Если это действительно так, становятся всецело понятными тот длительный живейший интерес к Заккарии и то настоятельное стремление привлечь его в Москву, которые проявил Иван III; все объясняется действием названных двух ближайших к великому князю лиц, ставших «последователями» Заккарии.

Как уже говорилось, Заккария проповедовал не «ортодоксальный» иудаизм (хотя соответствующая «закваска» имела место). Да и едва ли иудаизм как таковой мог «увлечь» целый ряд русских людей, начиная с самого великого князя. В частности, преподобный Иосиф писал в своем «Сказании…», что Схария «изучен всякому злодейства изобретению, чародейству и чернокнижию, звездозаконию же и астрологы»[672]672
  Просветитель… С. 132.


[Закрыть]. Речь идет, очевидно, не об иудаизме в собственном смысле слова, а о так называемых оккультных и эзотерических «учениях», особенно активно развивавшихся с XIV века и причудливо сочетавших в себе мистику и рационализм, элементы язычества и лжетолкований Христианства, отголоски религий античной Европы и Древнего Востока и т. п.[673]673
  Хорошо известно, что нечто подобное досгаточно широко распространяется в России и сегодня.


[Закрыть]

И на Руси, не знакомой еще с такого рода «веяниями», рассуждения Заккарии-Схарии могли, увы, восприниматься как «новое» понимание мира и человека, «превосходящее» по своим возможностям родное Православие…

К прискорбию, это своего рода затмение испытали тогда умы и души людей, принадлежавших к самому верхнему слою государственной и церковной власти… Нельзя не отметить, что еще совсем недавно любые авторы «либерального» умонастроения, как правило, стремились «оправдать» еретиков. Но сегодня положение явно изменилось. Так, уже упомянутый «либеральный» публицист Андрей Зубов говорит на страницах московского (также «либерального») «Континента», что ересь жидовствующих даже «затруднительно» называть «ересью»: «Здесь не столько инакомыслие в сфере христианской веры, сколько полное ее отвержение, неприятие Нового Завета, непризнание Иисуса Мессией, убеждение, что единственно авторитетен Ветхий Завет. Иудаизм, смешанный с астрологией и обрывками проникших из ренессансных обществ Запада натурфилософских учений…» и т. п. И далее А. Зубов сообщает, что ересь «поразила… высшее белое духовенство крупнейших городов Русского царства, монашество, светскую интеллигенцию, придворные сферы, вплоть до самого великого князя и его ближайших сродников»[674]674
  Зубов А. Пути России, с. 132.


[Закрыть]. Но, констатируя это, А. Зубов – как, впрочем, и большинство других авторов – явно не отдает себе полного отчета в том, о чем он, собственно, сообщает. Ведь, как уже было показано выше, дело с очевидностью шло к тому, что само Христианство, 500 лет определявшее судьбу Руси[675]675
  Преподобный Иосиф писал в своем послании Василию III: «Русская великая земля, иже пятьсот лет пребысть в православной вере христианстей…» (Послания Иосифа Волоцкого… С. 231).


[Закрыть], должно было превратиться по сути дела в «ересь» (!), от которой отказались и великий князь со своим ближайшим окружением, и влиятельные церковные иерархи…

Недостаточно обращается внимание на тот факт, что заведомой еретичкой или, вернее, отступницей от Православия была Елена Волошанка – супруга (с начала 1483 года) старшего сына великого князя, наследника престола Ивана Молодого и мать родившегося в конце 1483 года Дмитрия, который после смерти (в 1490 году) его отца был провозглашен наследником престола. Если бы Иван III не переменил своего решения, после его смерти (в 1505 году) на русский престол взошел бы воспитанный Еленой Дмитрий…

Но вернемся к самому феномену ереси. А. Зубов полагает, что ее и нельзя назвать ересью, ибо она означала полное отступление от христианства.

Не будем забывать, что преподобный Иосиф в своих сочинениях говорит не столько о «еретиках», сколько именно об «отступниках». Но слово «ересь» в своем прямом значении дезориентирует и в другом чрезвычайно существенном отношении. Ведь те ереси, с которыми боролась инквизиция в Западной Европе, захватывали обычно только те или иные отдельные слои населения, а на Руси рубежа XV–XVI веков дело шло о еретическом захвате высшей государственной власти и верхов Церкви…

Еретиков как таковых было, очевидно, не столь уж много, но они находились на самых вершинах государственной и даже церковной иерархии, и их воздействие проявлялось в тогдашней русской жизни в целом, о чем свидетельствовал преподобный Иосиф: «…ныне же и в домех, и на путех, и на торжищих иноци и мирьстии и вси сомнятся, вси о вере пытают… Поистине, приде отступление», – отступление от Христа…[676]676
  Послания Иосифа Волоцкого… С. 162.


[Закрыть]

Между тем большинство популярных сочинений, в которых так или иначе характеризуется эта «ересь», внушает абсолютно ложное представление о некоем «кружке» вольнодумцев, погруженных в свои «прогрессивные» искания, – кружке, который, мол, так неоправданно беспощадно обвиняли «злые» архиепископ Геннадий и игумен Иосиф… Речь же шла о том, чтобы удержать Русь от полного слома ее полутысячелетнего бытия – слома, который, без сомнения, привел бы к катастрофическим последствиям.

Я. С. Лурье в своем новейшем сочинении о «ереси» достаточно объективно характеризует ситуацию 1490-х годов: «Геннадий (Новгородский. – В. К.) писал митрополиту и Собору епископов, что еретическая „беда“ началась с приезда Курицына „из Угорские земли“ (по дороге в Москву он, возможно, встретился со Схарией. – В. К.), что еретики собираются у Курицына, что „он-то у них печальник“ (покровитель) и „начальник“, „а о государской чести попечения не имеет“. Никакого влияния эти заявления не имели, никаких доносов на своего дьяка великий князь не принимал. Мало того: спустя некоторое время обличители ереси смогли убедиться, что поставленный в 1490 году на митрополию… Зосима им вовсе не союзник. Напротив, вслед за великокняжеским дьяком и митрополит стал покровительствовать… вольнодумцам… В послании суздальскому епископу Нифонту, иерарху, на которого он еще считал возможным надеяться… Иосиф Волоцкий писал, что еретики „не выходят и спят“ у митрополита… Но жалобы на митрополита мало помогали… „начальник“ еретиков оставался неуязвимым. „Того бо державный во всем послушаше“ (ибо его князь во всем слушался), – написал о Федоре Курицыне… Иосиф Волоцкий пятнадцать лет спустя… А в 90-х годах бороться с Курицыным было обличителям и совсем не по силам… Звезда Федора Васильевича и вправду была в зените. Все сношения с иностранными государствами происходили при его участии… В милость попал и брат Федора – Иван Волк, перенявший у старшего брата его склонность к религиозному свободомыслию и дипломатические таланты». И уже открыто ставился вопрос: «Не следует ли русскому государю вовсе уничтожить монастыри? Расстановка сил на великокняжеском дворе также не сулила, – продолжает Я. С. Лурье, – ничего доброго Иосифу Волоцкому и его сторонникам… Дмитрий, сын еретички Елены Стефановны, был объявлен великим князем… В 1494 году противникам митрополита-вольнодумца Зосимы удалось добиться его отставки (она произошла как раз в то время, когда Курицын находился за рубежом). Но поставленный на место Зосимы новый митрополит Симон не оправдал надежд врагов ереси. В 1498 году он благословил венчание Дмитрия шапкой Мономаха, а в следующем году… был нанесен удар самому… Геннадию Новгородскому – великий князь забрал у него монастырские и церковные земли. Курицын мог надеяться: еще немного, и великий князь осуществит церковные (вернее, антицерковные! – В. К.) реформы»[677]677
  Лурье Я. С. Русские современники Возрождения, с. 122–128.


[Закрыть].

Все это ясно показывает, что длившаяся более полутора десятилетия борьба с «ересью» была поистине героической и вместе с тем подлинно трагедийной, ибо приходилось, в сущности, бороться со своей собственной государственной властью и собственной церковной иерархией!