Текст книги "Рус. Защитник и освободитель"

На свадьбе Гелинии Пиренгул еще не до конца верил словам Руса и легко сделал младшенькой такой подарок, казалось, безделицу. Зато сейчас и радовался за дочь, и кусал себе локти. Такую землю упустил! На крайний случай, что ж, он согласен пожить на милости любящей Гелингин и зятя, но эта возможная позорная участь придала ему дополнительный стимул держаться за Тир до конца. За собственное княжество, за свою безраздельную власть вцепился, как степной волк в матерого быка, – до последнего издыхания. «Земли Предков», «могилы Предков» – для кочевников значили многое, но далеко не все. Они всегда свободно ходили по степи, не особо переживая о тех «могилах». А теперь, с открытием пятна вообще и Кальвариона в частности, тем более готовы сорваться с оскудевших пастбищ. Именно поэтому заброски в каганскую столицу держались в глубокой тайне, а в городах и особенно в стойбищах распускались слухи о тяжелой войне в пятне, которую ведут там эндогорцы. У народа не должно оставаться выбора, кроме как защищать родину… а заодно и власть Пиренгула. Эта же задача стала первоочередной и для Руса.

Он собрался воевать за родину жены на полном серьезе. Она, ее отчизна, сконцентрировалась для него в «Закатном ветерке», который он никак не желал терять. И дело не во временной, как он надеялся, недоступности Кальвариона лично для него. В конце концов он мог уйти в полюбившийся Кушинар. Дело в… сам четко не понимал в чем. Наверное, в элементарной совести. Тир принял его и его друзей, здесь он нашел любовь. Неужели можно закрыть глаза и отдать его на растерзание разжиревшим центральным странам? Несправедливо это!

– Пиренгул, ты знаешь, что через три дня из Ольвии выступает объединенное войско? – первым делом спросил Рус у князя, как только его проводили в покои малого приема.

– Я ждал тебя во вторую утреннюю четверть, – укорил его тесть вместо ответа.

– Ты не поверишь – проспал, – честно признался зять. – Так знаешь?

– Ты всегда был таким обязательным, – проворчал Пиренгул, – ты же Хранящий. Что-то случилось?

– Ясно, значит, ты уже в курсе. А я от Отига узнал. – Рус не стал скрывать свой источник информации, но не ответил на «случилось». – Максад, как я понял, меня не дождался, и ты в обиде.

– Вот еще, обижаться! – выплюнул князь с намеком: «Было бы на кого!» – Но твое легкомыслие ставит по удар весь наш план! – И как типичный Пылающий, на мгновение полыхнул. Не буквально, аллегорически.

Точно обиделся. И он, и Максад были заняты по уши, а ждали княжеского зятя целых две четверти!

«Подумаешь, один раз опоздал! – Рус почувствовал неудобство. – Мог бы и гонца послать! Обиделся он… тоже мне, гордый! Побеспокоился хотя бы о любимом зяте, вдруг я уже хладный труп…»

– Ладно, Пиренгул, проехали. Виноват, исправлюсь. Ну что ты в самом деле! По твоим делам, между прочим, суечусь – себя не щадя. Идем в кабинет, что ли.

Князя больше всего поразило слово «проехали». Понял глупость своей обиды: «Что это я, как юнец, к которому девица на встречу не явилась! И приказать я ему не могу – не мой подданный, а мне ровня… если не больше…» С этими мыслями хмуро произнес:

– Идем, что с тобой сделаешь, – причем старательно изобразил «стариковское ворчание». – Гарнил! – позвал, и на зов тут же явился, как из-под земли вырос, неприметный тиренец. – Максада ко мне в кабинет.

Секретарь, быстро поклонившись, исчез так же незаметно, как и появился.

– Кхм, а сам Отиг как собирается поступать? – осторожно спросил Пиренгул, активировав глушащие Знаки кабинета.

– На нашей стороне, князь. Решил, что хватит с него, отслужил. Уходит в отпускные. Скоро сам к тебе обратится.

– А ему…

– Можно, Пиренгул, можно. Он своего друга детства, можно сказать, сдал, а тот сам генералом работает. – Князя кольнуло словечко «работает». «Будто верховный командующий ордена – раб!» С трудом привыкал он к манере своего нового зятя изъясняться. Тот меж тем продолжал: – Но это на тот случай, когда «предавший однажды» и так далее. Эндогорию он ни в коей мере не подставил, сказал только о времени выхода кораблей из Ольвии. Чужих судов, не эндогорских. Ему противна подлость, а поступок своего царя, обещавшего опекать союзника, он посчитал таковой. Да и вообще, полюбился ему наш Тир. Наш, наш, не отворачивайся. Я хоть и этруск, но всей душой за твое княжество! Мне, надеюсь, веришь?

– Тебе – да. – Князь после чуточку насмешливых слов «не отворачивайся» хитро прищурился. – Хотя ты, со своей скрытностью и ложью в каждом слове, и недостоин этой чести… Про Отига понял, приму. Помощь целого магистра, пусть и Хранящего, очень даже пригодится, – не удержался он от шпильки. Ордена всегда спорили, «кто круче». Хранящие считались не совсем боевыми.

Рус хмыкнул. У него имелось собственное представление о «боевитости» своего ордена.

– К нему голубь прилетал? – спросил князь как бы между прочим.

– Да не-е-т. – Рус отмахнулся, как от сущей безделицы. – С Силой сливался. Говорю же, они с их генералом старые приятели… о других Силах рассказывал, но я не понял ничего. Да и зачем мне о каких-то Пылающих слушать, когда у меня тесть – целый мастер, да еще какой! Ты бы мне непременно рассказал о такой возможности болтать на расстоянии. Правда, Пиренгул?

– Конечно, зять, – поддержал его князь, – совсем из головы вылетело! Беспокоюсь я о княжестве, только и думаю о его защите. Хорошо там все, Рус, все в точности, как ты описываешь! Тебе же тоже недосуг рассказать мне, откуда ты все о пятне знаешь и почему боишься идти туда сам. Тоже о Тире радеешь?

– Денно и нощно! – заверил его зять, думая: «Вот черт горящий, ни капли не смутился и на меня стрелки перевел. Молоток!» Русу понравилась эта полушуточная взаимная пикировка.

– Да, вот еще что, Рус. – Пиренгул будто только что «вспомнил» что-то важное. – Я не вправе тебе советовать, ты – муж, но… Гелингин – моя дочь… – Выдержал задумчивую паузу и продолжил: – Когда начнется война, ты не мог бы отправить ее в Кальварион? – И прямо взглянул на зятя, говоря одними глазами: «Понимаю, она не сможет вернуться, пока ты сам не соизволишь появиться в пятне, а ты этого почему-то боишься. Но позаботься о ее безопасности!»

– Я… обещаю подумать. Она дорога мне не менее твоего. – Рус отвернулся, заканчивая неприятную тему.

Он неоднократно… даже не так: мысль о защите Гелинии крутилась практически постоянно, и частенько всплывал Кальварион как самое безопасное место. Нет, ее можно сдать на попечение Эрлану, но… в его дворцовом гадюшнике Рус еще не разобрался, а Кушинару пока не готов был доверить самое дорогое. Думать еще и думать целых шесть-семь дней…

«Блин! Надо повторить общение с Гелькой в моей душе! Всяко Сила тратиться не будет. Она-то не побежит от меня… Надо с ней поговорить. Сегодня же. Только бы не забыть!..» Чаша весов со скрипом наклонилась в пользу каганской столицы. В том, что он сам туда придет рано или поздно (в обозримом будущем) – нисколько не сомневался! Человеческий бог «брошенной» Силы эльфийских пятен уже маячил на горизонте. Рус это чувствовал, причем сам того не подозревая.

Вскоре явился Максад и начался очередной совет.

Глава 7

Эскадра из шести «толстяков» и пяти узких маневренных военных галер, не отказавшихся от гребного яруса, встала на рейде Далора. Вскоре одна из галер, не затребовав лоцмана, направилась в полупустой порт. Шла на веслах точно по фарватеру. Опытный капитан, умелый Текущий, слаженные гребцы – не иначе. Споро пришвартовались, скинули трап, по которому на галеру поднялись двое тирских чиновников: начальник порта и начальник таможни. На корабле их встретили капитан и командир полусотни десанта.

– Рады приветствовать воинов и моряков просвещенного мира на земле вольного княжества Тир! – пафосно произнес таможенник, на что галатинцы, а эта часть объединенных войск состояла из армии и наемников царства Галатии, презрительно кивнули, а полусотник вдобавок проворчал:

– Какого Тартара здесь делает таможня?

На это ответил начальник порта, развернув пергаментный свиток:

– Порядок есть порядок, господа союзники, досмотра, разумеется, не будет. – Виновато пожал плечами, смущенно прокашлялся и торжественно зачитал послание князя Тира доблестным воинам «просвещенных» земель.

Пиренгул уверял «союзников», что препятствовать их скорейшему проходу к пятну не собирается и в ответ надеется на соблюдение ими ранее достигнутых договоренностей с государями коалиции, а именно: «народу ущерба не чинить, смертью и насилием не грозить, припасы покупать справедливо, а не мародерствовать, будто на вражеских землях». И еще: «на весь путь до пятна любимый богами вольный Тир готов предоставить проводников и помощь в виде сопровождения доблестных воинов из стран центральной ойкумены своими летучими разъездами, во избежание неприятных случайностей».

Слушая длинное витиеватое послание с множеством ссылок на межгосударственные документы, галатинцы нетерпеливо переминались и откровенно зевали. Разве что не перебивали начальника порта, у которого пересохло во рту от непривычно длинной речи.

– Ну а теперь, – сказал капитан, с облегчением дождавшись завершения послания, – я могу отдать приказ о сходе с посудины? – Спросил, лукаво подняв правую бровь, и сразу скомандовал: – Десанту разрешаю покинуть корабль! Экипаж, приступить к установке дополнительных трапов! Шевелитесь, дарковы отродья! Генрих, – это полусотнику, – командуй своими. – О двух переминающихся, переглядывающихся аборигенах он, казалось, уже забыл.

Командир десанта заорал свои приказы и остановил собравшихся ретироваться тиренцев:

– А вы куда, господа? Покажите-ка мне причалы и пакгаузы и не дайте боги, если я увижу хоть что-нибудь, напоминающее засаду!

– Что ты, господин командир, в мыслях не держим! – уверил его начальник порта. – Могу поклясться!

– Не стоит вмешивать богов. – Полусотник брезгливо отверг предложение, видя испуганные лица чиновников. Он как истинный военный сам не любил это дело и других не поддерживал в стремлении вмешивать высших сущностей в дела земные. Без них – надежней. Неизвестно, что у богов на уме и чем их ответ может обернуться.

Полусотня разделилась на две группы – с таможенником и начальником порта в качестве проводников-заложников в каждой и непременным магом-Пронзающим. Они легче других видели Знаки, чувствовали колебания Сил и… быстрее иных магов могли слиться с Силой, дабы сообщить на корабли об опасности либо об отсутствии таковой. Генералы Пронзающих решили не вводить новые амулеты «голос Эоса»[18]18
  Эос – бог эфира, невидимой неосязаемой подвижной субстанции, проникающей всюду. Покровитель, источник Силы Пронзающих.


[Закрыть] в этой кампании, только рассекретили способность сливаться с Силой. Вот завязнут цари в пятнах, тогда…

– А где купцы, где грузчики, рабы? Где все люди? – подозрительно спросил полусотник у портового начальника.

– Так боятся все, дня два, как разбежались! Как один купец встретил вашу армаду, сюда пришел, рассказал, и всех как водой смыло! – оправдывался тиренец, – Я останавливал, объяснял – бесполезно!

– Хм… а товары…

– Как есть все вывезли! Спешили, как перед войной! А какая война, у нас ведь соглашение… правда? – и подобострастно посмотрел на командира десанта.

Тот крякнул что-то согласное и зашелся в кашле:

– Ну и пылища у вас, дарки вас раздери! – Они как раз обследовали очередной полупустой пакгауз.

– Господин Гаранкул, – к начальнику далорского порта внезапно обратился молчаливый маг-Пронзающий, – скажи, пожалуйста, у вас причалы всегда были структурами Хранящих укреплены?

– Что ты, господин маг! Мы – моряки! – На что полусотник скривился, но чиновник не обратил на это внимания. – У нас Гидрос и Эол в чести! Текущие всегда занимались укреплением причалов, но тут заминка вышла. Когда слухи о вашем нашествии… извиняюсь, проходе пошли, так богатые купцы почти и забросили к нам ходить, и наш портовый Текущий… Не совсем наш, он по найму приходил, – нехотя признался начальник в ответ на удивление командира десанта. Для такого захудалого порта, третьей Тирской гавани, содержать отдельного мага-Текущего уровня не ниже мастера – накладно. Прихвастнул чиновник. – Он отказался поправлять укрепление! – посетовал тиренец. – Вообще пропал куда-то. Я к наместнику. Так и так, объясняю… Ты сам видел, господин маг, доски тонкие, балки и того хуже. Туго у нас с деревом…

– Короче… – поторопил его полусотник.

– Хранящего прислал декаду назад, – протараторил чиновник.

– Что скажешь? – обратился к своему магу командир десантников.

– Похоже, не врет. – На эти слова тиренец дернулся и хотел было возмутиться: мол, «как можно!», но был остановлен жестким взглядом военного, а Пронзающий продолжил: – Структуры из Силы Геи в непосредственном соприкосновении с морем, конечно, послужат меньше, но они новые, Силой наполнены, так что выдержат. А если ты про диверсию, уважаемый Генрих, то я больше опасался бы, наоборот, структур Текущих или Ревущих.

Целую четверть разведывательные группы обследовали пирсы и постройки западной части бухты, допрашивали таможенника и незадачливого начальника порта, спрашивали немногих встреченных людей и выяснили: тирские войска окружили полупустой город, оставив свободной только дорогу на Кагантополь. Что и следовало ожидать. В Ольвии, на последнем полковом совещании командного состава, полковой разведчик говорил примерно о том же: тиренцы их опасаются, готовятся к обороне (правильно делают!), но провокаций чинить не будут, так как рассчитывают на мирный проход коалиционной армии. Это они зря надеются.

Десантники растворились в портовых сооружениях, а моряки галеры рассредоточились цепью вдоль набережной, охраняя все четыре пирса. Наконец один из Пронзающих подбежал к полусотнику, кивнул ему, на какие-то полстатера слился с Силой, снова кивнул командиру, и после команды Генриха над мачтой разведывательного корабля взвился призывный алый флажок – порт безопасен. К первому судну подошел второй военный корабль, побольше. Встал рядом и высадил полусотню кавалеристов. Оседланные единороги, радостно трубя, размялись, побегав по набережной, на них вскочили всадники и попарно рассыпались по городу. Через две четверти прискакал гонец, что-то сказал командиру десантников и снова скрылся. Полусотник отдал распоряжение на галеру, и к алому флажку прибавился желтый – засада в городе не обнаружена.

Четыре «толстяка» встали на разгрузку почти одновременно, практически синхронно спустили множество сходен, и буквально за пару статеров пирсы заполнились ровно марширующей тяжелой пехотой, спешащей освободить место следующей партии воинов и нетерпеливо гудящим единорогам из, казалось, бездонных трюмов.

Первая шеренга уже ступала на набережную, как вдруг все пирсы и деревянный настил набережной разом вспыхнули жарким пламенем, объяв всех, кто успел высадиться. Два стука сердца слышался только гул пламени, и лишь спустя эти мгновения раздался жуткий рев: «А-а-а!!!» Воины с пирса посыпались в воду, первые шеренги рванули на берег, и часть везунчиков успела вырваться из огня, отделавшись обгоревшими ногами и лицами. Что касается остальных, то надобность бросаться в воду быстро отпала – подгоревшие балки подломились и доски дружно повалились в море. Воины, успевшие скинуть с себя всю тяжелую амуницию, всплыли и только-только глотнули воздуха, благодаря всех богов за это счастье, – недолго они радовались удаче: от погруженных в воду углей море вскипело. Шустрые «счастливчики» сварились заживо.

Конечно, маги не бездействовали. Они опомнились раньше других. Горящие доски посыпались в воду, плотно пришвартованные борта тоже успели заняться пламенем, и тогда их быстро погасили Текущие… Потом они остужали воду, долго держа структуры, потому что странные угли, пропитанные Силой Земли, грели и грели воду, что немыслимо! А в это время Ревущим приходилось держать «щиты» от невесть откуда взявшихся горшков с алхимическим «гневом Пирения», причем и сама глиняная посуда светилась пробивающим Знаком Силы Огня. Точнее, не невесть откуда – летели они с восточной стороны бухты, пущенные то ли баллистами, то ли требушетами. Скорее последними, так как их было много, а кинуть разом такое количество можно было только при помощи большой пращи. Но какова точность! И где эта огромная махина, способная добросить массу тяжелых сосудов через всю бухту? Она должна возвышаться локтей на сто – это невозможно спрятать! Потому и не осматривали противоположный берег: оружия, которое могло стрелять на расстояние в три стадия, кроме крупной баллисты, попросту не существовало. А одиночные снаряды, как и дальние магические удары, эскадре с десятками магов на борту – не страшны.

Для одного судна количество переросло в качество – один горшок пробил ослабевшую защиту, и «толстяк» вспыхнул. Теперь уж точно негасимым пламенем – «гнев Пирения» жуткое, самое злое из всех известных зажигательных средств. Хвала богам, залп не повторился, и спасибо, Пирений, что твой «гнев» не зажигает саму воду, а то бы и шлюпки не спустили.

Леон закончил наблюдение, когда военные галеры после быстрого ответного залпа из «скорпионов» в то место, откуда вылетели зажигательные снаряды, двинулись к восточному берегу бухты, где стоял десяток небольших «купцов».

– Все, парни, можно с четверть поспать – раньше не опомнятся, – сказал, переворачиваясь на спину, – а там и вечер недалеко.

– Это сколько же их полегло-то! – взволнованно воскликнул Ермил.

– Сотен пять, не меньше, включая горящего «толстяка», но и не больше, – ответил Леон.

– Да, – согласился Саргил, – вон как споро лодки спустили… Жаль, я надеялся – половина утонет.

– Зато раненых больше, чем у Тартара дарков! – заметил неунывающий Архип.

– Тоже сотен пять-шесть, и у всех всего лишь ожоги, – остудил его бывший гладиатор и несостоявшийся полководец. – Их быстро на ноги поднимут.

Пиренгул, а в особенности Рахмангул и близко к штабу его не подпускали, мотивируя тем, что Леон – месхитинец. Нет, о предательстве не думали, храни от этого боги, но не доверяли. Положа руку на сердце, он и сам не знал, как поведет себя, если столкнется со своими. Воевать однозначно станет, другой вопрос – как. Без куража – это точно. Сейчас он благодарил Величайшую, что свела его не с бывшими соотечественниками, а с давними соперниками – галатинцами. Узнал их по символу – льву, который венчал фигуру Гидроса на форштевне. Примерно то же чувство испытывали и бывшие лоосские разведчики, родившиеся в месхитинских селениях, хоть они и «отиренились» гораздо глубже Леона. Опасались, что среди воинов могли оказаться их родственники, такие же крестьянские рекруты, как и они. Вряд ли, конечно, но… Клио[19]19
  Клио – богиня судьбы. Плетет нить судьбы каждого человека.


[Закрыть], бывает, так переплетет нити судеб…

Сложившуюся еще со времен Великого похода четверку диверсантов отправили в Далор с заданием «взять языка», желательно повыше чином. Теперь они лежали на крыше одного из ближайших к порту домов и поражались точности задумок Руса. То, что случившееся в порту – его идея, «спецназовцы» не сомневались, а Леон так знал это наверняка.

– Вот сейчас бы на них всеми силами навалиться! – досадливо-мечтательно произнес Ермил.

– А про верховую разведку в городе забыл? – напомнил Саргил, косясь на командира. Тот молчал. – И вон, они уже тяжелую пехоту в три ряда выставляют. Их не опрокинем, а сами в городе многих потеряем. Наездникам скорость нужна, а где тут разгонишься? А стоячий всадник – мертвый всадник, – и снова покосился на Леона.

«Непререкаемый авторитет» не счел нужным встревать в беседу молодежи, но на утверждение Саргила все же согласно моргнул. Ему было некогда, он вспоминал разработку Русчиком оригинальной нагревающей структуры; по науке орденских наставников – для Силы Геи дело совершенно невозможное. Текущие, те да – воду и кипятят, и морозят, Пылающие – само собой, но чтобы Хранящие?!

– Да как ты не можешь понять, Леон! – раздраженно объяснял ему друг. Они сидели на пустыре в овраге, в двух стадиях от стены Эолгула. На дне всегда держалась тень, но почему-то было сухо. – Любое вещество нагревается от колебаний мельчайших частиц, из которых оно и состоит! А ты думаешь почему?

– Потому что есть тепло, есть холод. – Леон тоже постепенно раздражался. – Что больше войдет в материю, такой и станет температура. Тебе же тоже об этом говорили! Тепло не подвластно Силе Земли, потому и не выходит у тебя ни дарка!

– А, не поймешь ты, – отмахнулся от него упрямец и снова уставился на ладонь, на которой лежал найденный неподалеку камень.

– А зачем вообще позвал! – обиделся старший товарищ.

– Знаешь… сам не знаю, – пожал плечами Русчик. – Давно не виделись. Соскучился, что ли. А тут вдруг мысль меня прорезала. Не обижайся, друг.

Ну как на такого обижаться! У Леона потеплело на сердце: «Руку мне вернул, защитил от верной смерти, склонностью к Силе наградил, а я… пусть мается. А может… прости, Величайшая, но порой мне кажется, что он не усыновленный, а родной сын, и не Френома, а… твой. Вполне может получиться…» Мысль была прервана возгласом Русчика:

– А, черт! – Сбросил с ладони камень и довольно посмотрел на друга. – Леон, потрогай, пожалуйста, камешек, – сказал с видимым безразличием.

Маленький гладкий булыжник оказался горячим.

– Как?! – Вопрос вырвался сам собой. Вместо ответа «пасынок Френома» блаженно откинулся на травку, аккуратно вытянул сочную соломинку и стал ковырять ею в зубах.

Леон давно видел непонятные искривления и скручивания потоков Силы, вызываемые другом в том камне. Почти перестал обращать на них внимание и не заметил окончательную структуру. Теперь она пропала.

– Запомни, Леон. Воля Богини позволяет не только превращать один элемент в другой, не только укреплять или разрушать материю, но и тупо трясти молекулы. – Это слово пятидесятилетний ученик Хранящих не понял, но продолжал внимать. – И структурки соответственно получаются крохотными и простенькими, их можно штамповать хоть миллионами, не задумываясь! Более того, их можно прикреплять к вполне себе обычным структурам укрепления, и никто не заметит!.. Кстати, сколько весят… допустим, сто тяжелых пехотинцев с полным вооружением?

Леон немного запутался от резкой смены темы и ответил спустя несколько ударов сердца:

– Ну-у три-четыре таланта… а что?

– Это каждый?

– Ну да, умножить надо.

– Возьмем в среднем три с половиной… итого… пятью пять – двадцать пять, совершенно верно… – пропел дурацкую мелодию с непонятным словом «ю» и выложил: – Хочу датчик давления присобачить, то есть веса. Так понятней.

«Ни дарка мне не понятней!» – мысленно возопил Леон, однако промолчал. Привык к необычности друга, к его скрытности, к непонятным выражениям, а все равно высказывания поражали, и выдавал он абсолютно не то, что ожидаешь услышать!

– Все, Леончик, остается отшлифовать с декаду и дело в шляпе! Ха-ха! – Довольно перевернулся на живот и спросил: – Как обычно швартуются корабли с десантом? Стараются ближе друг к другу или подальше?

Леон облегченно вздохнул и принялся объяснять. Это-то он хорошо знал.

Позже, буквально за пять дней до сегодняшнего прихода галатийской эскадры, он слышал их спор с Отигом. Тот только что ушел в отпускные и сразу насел на Русчика. До этого, оказывается, ни о чем не спрашивал именно потому, что являлся тирендором и обязан был бы сообщать о новых разработках в головной, то есть эндогорский, орден. Кстати, вместе с ним в отпускные ушли и его помощник Рустам, и один наставник – Портурий.

– Ну, хорошо, сделал ты структуру наподобие пружины. Она заменила противовес. Тогда в требушете все, абсолютно все надо укреплять структурами! Иначе вся деревянная конструкция рассыплется, ведь Сила огромная! И как ты ее собрался отмерять?

– Рассчитал, – легко ответил Русчик. – Вес известен, длина рычага известна, угол – половина зенита[20]20
  Половина зенита – угол 45 градусов, самая выгодная баллистическая траектория.


[Закрыть], так дальше всего улетает, расстояние известно. Отсюда выводится необходимая скорость выброса груза. Чтоб меньше рассеивались, соединяю горшки временной сетью того же «укрепления». Ничего сложного!

– Ты опять все сводишь к логике! – разгорячился Отиг. – Саму Силу как отмеряешь?

– Исключительно экспериментально. Надо-то только жесткость «пружины» подобрать. Давно приступил. Правда, приходится обновлять все структуры после каждого выстрела – слетают, но с этим можно смириться. Главное – «укрепление» держит, не дает рассыпаться деревяшкам. Ничего, можно возобновить. Мне не трудно. Зря ты так сильно выступаешь против логики…

Дальнейшее Леон не слушал, ушел. Стало неудобно.

Теперь убедился воочию. Силой Земли повеяло знатно, даже до него возмущения долетели.

«Это сколько там было горшков с «гневом»?.. Около двухсот. Из четырех мест вылетали, значит, всего четыре требушета… Ого! По полсотни снарядов зараз с одного, это… по три мины[21]21
  Мина – геянская мера веса. Соответствует примерно 440 земным граммам. Просто поразительно, как некоторые реалии Геи совпадают с Древней Грецией и Римом!


[Закрыть] каждый… Невозможно! – Леон чуть не вскочил. – Это… это… Гелион не сможет высветить! Правильно галатинцы не ожидали… но всего один корабль сгорел! Не-е-т, так воевать очень дорого. В двух других портах, я уверен, Русчик что-нибудь подобное устроил… Ох, влетело это удовольствие Пиренгулу в немало гект… но, с другой стороны, получается, армия только при высадке, без сражения, в одном Далоре потеряла пять сотен… нет, больше – не все раненые поднимутся. Это примерно из трех тысяч… а единороги! Их, бедных животных, не успели спасти! Где-то две-три сотни… О боги! Это стоит потраченных денег. Ха-х, а моральный дух сейчас каков у наших «гостей» – не позавидуешь! Ночью возьмем пленного, вот и узнаем…» Противоречивые мысли прервал толчок Архипа:

– Кажется, «союзнички» решили выдвигаться из города…

«Интересно, а кто выбил клинья из тех… метателей», – мысль мелькнула во время перекатывания на живот. Леон уже затруднился с названием орудий – от требушета, считай, ничего не осталось, – он проанализировал подслушанный в овраге разговор Отига с Русчиком.

Галатийский корпус не решился выходить из Далора на ночь глядя, встал четким лагерем на обширном пустыре за рыночной площадью, подальше от любых строений.

– Выманим, – прошептал Леон и скомандовал: – Вы остаетесь здесь, я отползу назад на полсотни шагов, вон за тот холмик, потревожу Силу. Посмотрим, как ответят. Должны пойти проверять. Слушайте приказ…

Диверсанты лежали в костюмах а-ля ниндзя, прячась в густой траве, на, казалось, совершенно открытом месте. Месяц ушел за горизонт, а света звезд явно не хватало, чтобы разглядеть их даже ночным зрением. Конечно, если не знаешь, что кто-то имеет наглость лежать рядом с тропой и нюхать ароматы бывшего отхожего места. Ауры людей маскировались «свечением» живой травы, а Леон вдобавок к обновленному обтекателю взял и старый, отрезающий Силу от телесных каналов.

В ответ на попытку создания «дубины» в лагере объявили тревогу. Загудел рог (натуральный, от единорога), воины, спящие одетыми, накидывали кожаные безрукавки с пластинами, цепляли поножи-наручи и бежали на штатное место, на ходу надевая шлем и хватая копье из аккуратных пирамид. Всадники застывали рядом со своими скакунами, шепча им ласковые слова, маги собирались в тройки, а дежурные усиливали и так неслабый «щит». Тройка совсем молодых Светящих попыталась запустить «око Гелиона» – большой светильник, но была вовремя остановлена старшим коллегой – боевым Текущим: «С ума сошли! Только после приказа! Подсвечивать противнику наши позиции?! Тьфу, совсем бы вас в войска не брал!» – Последнее буркнул в сторону. Светящие, согласно «Наследию Гелиона» – священной книги культа (если точнее – свитков), не имели права сами убивать людей.

Не жаловали их в армии, и они туда не стремились. Только давний контракт, заключенный всеми орденами со светскими властителями, заставил их, по требованию царя, встать в строй. Тот самый контракт – по сути, клятва, принятая богами, – закончил давнюю, еще «досумрачную» неразбериху между государством и магами. А ведь когда-то доходило и до прямых столкновений, в которых «лучшие из лучших погибали и обе стороны стекали невосполнимой братской кровью…» – было написано в одном из старинных трактатов.

«Дарки! Крепко они испугались Хранящих… Ишачий я сын!» – досадливо думал Леон, быстро соображая, что делать. Предполагал, что просто пошлют десяток…

Кровь гулко стучала в висках, время будто замедлилось. Точно в Леона по пологой дуге летел большой «огненный шар», созданный тройкой магов. Он разглядел все переливы Силы, все искры, клубящиеся внутри сферы диаметром в целый шаг. Огонь приблизился, сердце остановилось…

Когда Леон открыл глаза, то первым делом посмотрел на правую руку: она сжимала старый обтекатель, который намеревался взять уже после касания «огненного шара». С облегчением выдохнул горячий воздух и еле-еле сдержал кашель – повсюду витал мелкий черный пепел, а сам он лежал в центре выжженного круга размером в пять шагов. Промокший от пота и почвенной влаги комбинезон теперь был совершенно сухим, лицо горело.

«Да чтоб вас дарки разорвали! Если бы не успел укрыться еще и «пыльной стеной»! Вовремя я ее строить начал… нет, надо было еще раньше – одежда чуть не занялась… Не-э-эт, Русчик, амулет хороший, но не против тройки мастеров. Меня бы обычным жаром, без всякой структуры, запекло… знатно воздух в шаре прогрелся, хорошо дунуло… Ух!.. – Мысли все возвращались и возвращались к ярчайшему моменту близкой смерти, и Леону пришлось приложить усилие, чтобы откинуть пережитый страх. – Ну почему не идут, сволочи! Должны проверить, обязаны – колебания Силы пропали…»

Долгожданный топот осторожных шагов Леон услышал спустя томительный статер. Чего он только не передумал! От общего снятия лагеря до выезда на разведку кавалерийского десятка. И то и другое – плохо. Хвала богам, галатинцы поступили так, как он и предполагал. Только не догадался о предварительном магическом ударе. Невольно загордился: «Эвон как нас, грязных варваров, зауважали!» – как коренной тиренец подумал.

Десяток шел «ежом» – со всех сторон закрывшись большими пехотными щитами и ощетинившись копьями. Командовал солдатами воин-маг из Текущих, одновременно держа общую защиту «круговой водопад». Двигались медленно, потому что тыльная двойка была вынуждена идти полубоком, глядя назад.

– Это не Хранящий, – досадливо выплюнул Текущий, пытаясь ощутить колебания Сил. Вдруг обратил внимание на незатухающее свечение ауры. – Но как он выжил, дарки его раздери?!

Страсть как не хотел идти. «Что проверять? Нападут – отразим. Совсем с ума посходили от этих Хранящих!» Но с начальством не поспоришь.

– Не, мертвый он, вон – почернел весь, – заметил опытный воин. Он знал, что выжить после такого шара невозможно.

– Я что, по-твоему, ауру не вижу, баран! – ругнулся офицер. – Это пепел. Перестройся.

Ветеран четко шагнул вперед и в сторону, открыв магу возможность делать свои дела. Текущий на мгновение снял общую защиту, чтобы пустить «мокрый сон», но вдруг интуитивно пригнулся, пропустив над головой цепочку с грузами, готовую опутать шею. Войдя в ускорение, развернулся, и… лежащий без сознания человек ворвался в «коробочку», которая, впрочем, перестала быть таковой. Воины, сраженные метательными ножами в горло – почти единственное жизненно важное место, не защищенное Знаками, падали один за другим. Раздавались только их хрипы, да слышалось тяжелое злобное дыхание воина-мага, на которого всем телом навалился Леон, просто продавив своим обтекателем его защиту. Маг оказался физически сильным и ловким – придушить не получалось, и бывший гладиатор изо всех сил зажимал ему рот, не позволяя крикнуть.