Текст книги "Хоббит, который слишком много путешествовал"

16

Командир столичного гарнизона, этой богадельни, как выразилась Табата, оказался женщиной. Это была молодая девушка, на вид не больше двадцати пяти лет, невысокая для человека, щуплого телосложения, с тонким миловидным личиком, слишком тонким по нашим, хоббичьим меркам. Прямые каштановые волосы до плеч, разделенные на прямой пробор, большие карие глаза, как будто всегда чем-то удивленные, крупноватый прямой нос странным образом не портит общее впечатление, маленький ротик с пухлыми губками бантиком… будь я человеком, влюбился бы с первого взгляда. Вот только одета она странно – зеленая рубашка с длинными рукавами, расстегнутый кожаный жилет, подчеркивающий высокую грудь, слишком большую для ее тонкой фигуры, штаны из грубой парусины и тяжелые сапоги на высокой шнуровке. В Средиземье человеческие женщины так не одеваются, выходит, здесь другие законы?.. Или у них вообще нет четких правил насчет одежды? Я посмотрел на роскошное платье Табаты и снова на Лорен – ничего общего!

Небесное создание задумчиво склонило голову на бок, оглядело меня с ног до головы и произнесло мелодичным и каким-то беззащитным голоском:

– Значит, ты и есть тот самый Хэмфаст?

Я склонил голову в вежливом поклоне.

– Меня зовут Лорен, – сказала девушка, – я командую этой сумасшедшей компанией. Ты поступаешь в мое распоряжение.

– Но, Лорен, – возразил я, – Оберик велел мне явиться к нему сразу же, как только я прибуду в Торвелл.

– Перебивать командира невежливо, – в ангельском голоске Лорен внезапно проснулись металлические нотки. А она не так проста, подумал я.

– Ты явишься к Оберику и засвидетельствуешь почтение, – продолжала она, – потом поступишь в мое распоряжение. Что это за дерьмо на тебе навешено? – она показала на мой меч.

– Кладовщик Сакред Вейла сказал, что ничего лучшего у них нет.

– Деревня… Пойдем, попробуем подобрать что-нибудь получше.

И мы пошли на склад вооружения, выглядящий точно так же, как любой другой подобный склад в Хоббитании или Аннуре. Интересно, почему во всех мирах склады оружия выглядят совершенно одинаково?

Двое часовых у входа – халфлинги в точно таком же воинском облачении, как у меня, откровенно скучали. При виде женщин-героев они вытянулись в струнку и уставились на Лорен, пожирая ее глазами. Лорен удостоила их лишь едва заметным кивком.

Внутри склад оказался бедноват. Как ни старалась Лорен, она так и не смогла подобрать мне что-то более пристойное, чем тот огрызок меча, что болтался у меня на поясе. Она грязно ругалась, вначале сквозь зубы, а потом и в полный голос, она совсем загоняла пожилого халфлинга-кладовщика, но ни один из мечей, представленных ее взгляду, не был лучше того убожества, что я получил в Сакред Вейле. С броней, правда, дело обстояло получше. Мне досталась тяжелая, но удивительно удобная трехслойная кольчуга, глухой шлем с опускающимся забралом и круглый щит, маленький, но зато цельнометаллический. Нигде никаких украшений, вся воинская справа предельно функциональна. Пращу Лорен у меня отобрала, сказав, что герою не к лицу таскать с собой это дерьмо.

Совсем замученный кладовщик свалил подобранное снаряжение в углу комнаты, и мы направились к бургомистру. Я заберу снаряжение потом, когда бургомистр выделит мне жилище и жен, будь они неладны.

17

Бургомистра звали Мусиор, он принял нас с Лорен в малом кабинете, как две капли воды похожим на кабинет Ясенгарда в Сакред Вейле. Да и весь собор Торвелла был точь-в-точь как собор Сакред Вейла, Лорен сказала, что все общественные здания строят по типовым проектам, это не очень красиво, зато надежно – можно не бояться, что неопытный архитектор соорудит что-то такое, что развалится на второй день после завершения строительства.

Мы прошли через полутемный зал, оставив алтарь в стороне, я снова не разглядел, как выглядит это зловещее сооружение, поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору, часто изрезанному сияющими полосами света. Только небо над Торвеллом сегодня густо затянуто облаками и потому этот коридор представляет собой не такое замечательное зрелище, как в Сакред Вейле. Нас встретили двое охранников в стандартном облачении воинов-халфлингов, у них не было пращей, но зато явственно ощущалась исходящая от них магия. Шаманы, подумал я.

Мусиор оказался совсем непохож на Буридана. Пожилой мужчина, совершенно седой, огромного для халфлинга роста, всего на полголовы ниже Лорен, он говорил сочным густым басом, совершенно нетипичным для халфлингов, и вообще, по нему сразу было видно, что перед нами не прирожденный чиновник, а воин, которого обстоятельства заставили стать чиновником. Мы разговорились и выяснилось, что Мусиор был вождем Торвелла еще до того, как хозяева вступили в пределы Аркануса. Мусиор лично наблюдал пришествие Оберика, он видел своими глазами, как невероятно яркая молния ударила в лес, как вспыхнул великий пожар, и когда он угас, взорам изумленных халфлингов открылась башня, нимало не пострадавшая от огня. Оробевшие халфлинги вошли в башню, они медленно и настороженно поднимались по лестнице, и навстречу им вышел великий Оберик и произнес исторические слова «стучаться надо, уроды». Потом Оберик спросил, кто здесь думает, что он самый главный, и Мусиор вышел вперед и Оберик назначил его бургомистром города. Мусиор спросил, что это означает, а Оберик сказал, что Мусиор должен привести на выжженную поляну вокруг башни сто сорок халфлингов-воинов и пятьсот халфлингов-жителей, и воины должны обучаться воинскому мастерству, а жители должны строить дома, ковать оружие для воинов и обеспечивать всем необходимым башню Оберика, а также круг призвания, который делегаты не заметили, поскольку он находился с другой стороны башни. И такая сила исходила от Оберика, что халфлинги не дерзнули ему перечить и все вышло так, как он повелел. Оберик заперся в башне и больше никогда не выходил из нее. По ночам часто видели, как в окнах, что у самой вершины башни, мерцает призрачный колдовской свет, но никто не понимал, что там происходит. И в тот же день в Торвелл явились первые дети Творца – сын и дочь. А потом дети Творца являлись каждый день, иногда по двое, а иногда по трое, а месяца через три Круг Призвания озарился мертвенно-белым светом и явился магический дух, бесцветный и страховидный. Он скрылся в лесах на северо-западе, а еще через два месяца Оберик повелел Мусиору собрать триста халфлингов и отправить их на север основывать новый город. Это заняло больше времени, чем поначалу ожидалось, но в июле 1401 года город Миреан все-таки был основан. А потом случилось много разных событий, на карте Аркануса появлялись один за другим новые города и поселения халфлингов, Торвелл рос, в нем появлялись новые здания, набирались новые когорты воинов, в круг призвания являлись герои, твари и наемники, город опоясался стеной и вознесся в небо башней собора и башней гильдии алхимиков, и за тридцать три года Торвелл, как и вся страна великого Оберика, достиг истинного процветания, и Мусиор горд и счастлив, что ему довелось побыть у истоков славной истории великого хозяина и наблюдать плоды его великих трудов.

Бесконечно долгое время я выслушивал все это, вначале мне было интересно, а потом перечисление многочисленных великих дел великого Оберика стало меня утомлять. И когда Мусиор, спохватившись, сказал, что нам давно пора в башню, я даже почувствовал некоторое облегчение.

18

Издали башня Оберика выглядит величественно, а вблизи она просто подавляет. Футов триста в высоту, каждая из сторон квадратного основания не меньше пятидесяти футов в длину. Абсолютно гладкие и ровные стены примерно на половине высоты перерезаны двумя узкими параллельными карнизами, опоясывающими башню по всему периметру. Дальше идут такие же гладкие и ровные стены и лишь у самой вершины они прерываются кольцевым балконом, выше которого только узкие стрельчатые окна и шатровая крыша. Там находится заклинательный покой Оберика, в котором никогда не бывал ни один смертный, посетителей Оберик принимает в приемной, которая находится двумя этажами ниже.

Мы почти вплотную подошли к массивным дубовым дверям, когда я понял, что все время меня беспокоило в облике этой башни. К ней совершенно не липнет грязь.

Мусиор подошел к дверям и трижды дернул тонкую, но прочную веревку, уходящую в круглое отверстие над притолокой и скрывающуюся где-то наверху. Выждав с минуту, он пробормотал что-то неразборчивое и решительно потянул на себя тяжелую створку. Мы вошли внутрь.

Полная, абсолютная и беспросветная темнота, нарушаемая только лучом света, падающим в темное нутро башни через распахнутую створку ворот. Но вот яркая вспышка озаряет тьму, в руках Мусиора появляется факел, откуда он его взял, интересно? А, понятно, откуда, тут их с десяток вставлено в специальные кольца на стенах. Мусиор захлопывает входную дверь и теперь только мерцающий свет факела разгоняет темноту. Мы начинаем бесконечное восхождение.

Странно, изнутри башня кажется гораздо меньше, чем снаружи. То ли очередные искажения пространства, то ли между узким штреком, в котором извивается винтовая лестница, и наружными стенами есть какие-то помещения, в которые отсюда не попасть. Непонятно.

Мы все поднимаемся и поднимаемся, я никогда не считал себя слабым и невыносливым, но поддерживать правильный ритм дыхания все труднее. Я мог бы укрепить силы заклинанием, но что-то подсказывает мне, что делать это здесь было бы крайне неразумно.

Башня буквально пропитана магией, магия здесь повсюду, каждое мгновение мы пересекаем тысячи силовых линий, сливающихся в прихотливый, ежесекундно меняющийся узор, исполненный какого-то глубокого смысла, вот только этот смысл постоянно ускользает от меня.

Каждая вечность рано или поздно кончается, и вечность бесконечного подъема не стала исключением. Лестница уперлась в еще одну дубовую дверь, столь же массивную, как и та, что открыла нам вход в башню. Снова откуда-то сверху свисает веревка, Мусиор снова трижды дернул ее. Где-то за дверью трижды звякнул колокольчик. Бесцветный голос едва слышно донесся из-за толстой двери:

– Входите.

И мы вошли.

Этот зал занимает целый этаж башни, скошенные кверху стены не позволяют усомниться в этом. В центре зала размещается массивный каменный трон, на котором величественно восседает эльф неопределенного возраста (они всегда неопределенного возраста) с белыми бровями и зелеными волосами, он одет в пышный белый кафтан с высоким кружевным воротником и в мою голову немедленно влезает шальная мысль: уж не этот ли кафтан пародирует Табата в своей одежде? Но нет, вряд ли она отважилась бы на такое.

Вокруг трона расстилается ковер, расцвеченный многоцветным узором, в котором преобладают зеленые тона. Рисунок изображает деревья, цветы и многочисленных животных, некоторые из которых с детства знакомы любому хоббиту, например, медведи и олени, другие выглядят настолько фантастично, что не верится, что они могут реально существовать в каком-либо мире. Как, например, может существовать летающая корова с перепончатыми крыльями? Зачем ей крылья, от волков улетать, что ли?

Сквозь узкие вертикальные щели во всех четырех стенах приемная хозяина наполняется небесным светом, который почему-то не распадается на частую гребенку блистающих кинжальных лучей, а сливается в неяркое успокаивающее сияние. Кроме трона и ковра, здесь ничего нет – ни гобеленов на стенах, ни светильников, действительно, зачем светильники там, где не бывает ночи? Само собой разумеется, что никаких сидений, кроме трона, здесь тоже нет.

Мусиор сделал с десяток быстрых шагов, замер на месте и согнулся в низком поклоне, с секундным запозданием я повторил его жест. Оберик никак не отреагировал на приветствие. Его красновато-карие глаза смотрели на нас надменно и без всякого выражения и, когда он открыл рот, его голос прозвучал совершенно бесцветно.

– Мусиор, – сказал он, – когда Хэмфаст покинет башню, ты подберешь ему достойный дом и достойную временную жену. Думаю, для начала одной будет достаточно. Ты свободен.

Мусиор еще раз низко поклонился и, пятясь, скрылся за дверью. Я остался один перед лицом грозного хозяина.

Мертвые неподвижные глаза, как у рыбы или змеи, испытующе впились в меня и я ощутил, как магические потоки взвились вокруг меня затейливыми узорами. Здесь не действует глаз орла, внезапно понял я. Жаль. Но это не мешает мне вглядеться в душу Оберика так, как в этом мире умею только я. Если, конечно, Оберик не обладает высшей магией.

Открыть душу разумного существа… открыто. Посмотрим, что тут у нас… что-то странное… виртуальное золото, что ли… точно! Прямая магическая нить привязывает его душу к золотому запасу государства, составляющему, кстати, девятьсот шестьдесят одну тысячу единиц и еще какие-то гроши. Много, очень много, средний халфлинг получает четыре золотых в месяц, два из которых отдает в казну в виде налогов. Здесь, в башне, около тридцати годовых доходов Сакред Вейла. Почему, интересно, Оберик не пускает это золото в оборот?

Что тут еще у нас есть? Заклинания. Нет, это не совсем заклинания, скорее, это пути развития заклинательного искусства. Или не совсем пути… Моргот его разберет… значит, пять относятся к магии природы, четыре к магии хаоса, один – к магии смерти. Гм… магия смерти… неужели этот надменный эльф практикует некромантию? Какая гадость…

Ладно, с заклинательными путями разберемся потом. Локальный запас маны… ноль. Совершенно пусто. Куда это он растратил такое море энергии, на василисков всяких, что ли? Если так, то он дурак, простите за выражение.

Шесть позиций славы. Глупость какая, как можно мерить славу в каких-то количественных единицах? Нет, похоже, можно, тут есть какие-то сложные взаимосвязи, какие-то магические нити, уходящие вовне, как-то связанные с какими-то артефактами, размещенными в заклинательном покое этажом выше. Да, точно, я уже чувствую незнакомую силу над потолком этого зала…

И в этот момент голос Оберика прервал мои размышления.

– Ты солгал мне, Хэмфаст, – сказал он, – ты вовсе не герой.

– Я никогда не утверждал, что я герой, – возразил я, но Оберик меня не слушал. Он продолжал говорить:

– Во-первых, ты явился на Арканус не в Круге Призвания. Во-вторых, ты халфлинг, а значит, не способен к верховой езде.

– Я способен к верховой езде! – возразил я. – Просто на Арканусе не водятся пони, а…

– Заткнись, смертный! – в голосе Оберика прорезался гнева. – И не перебивай меня, пока я не закончу. Все герои способны к верховой езде, а ты не способен. В-третьих, у меня уже есть шесть героев и седьмому герою нет места в моей душе. И в-четвертых, твоя душа – обычная душа халфлинга, она не содержит ничего, характерного для героев. Ты совершенно лишен магических способностей…

Я непроизвольно хихикнул.

– … ты не обладаешь никакими выдающимися умениями, ты просто ничтожный червь, возомнивший себя героем! – голос Оберика сорвался на крик. – От тебя нет и не может быть никакой пользы, и тебя ожидает единственный путь, не дающий возможности выбора, – он сделал эффектную паузу, – на алтарь.

Я вздрогнул.

– Почтенный Буридан уже пытался отправить меня на алтарь.

– Ты угрожаешь мне? – Оберик издал звук, отдаленно похожий на скрипучее хихиканье. – Ты, смертное ничтожество, смеешь угрожать мне, сильнейшему из хозяев? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?

– Попробуешь отправить на алтарь, – ответил я. – Хуже уже не будет, не правда ли, почтенный?

– Не смей называть меня почтенным! – взвизгнул грозный хозяин. – Я не почтенный, я великий!

– И правда, чему тут оказывать почтение? – мое истерическое веселье быстро превращалось в ярость. – Обычный индюк, пусть и великий.

– Кто такой индюк? – Оберик искренне удивился.

– Птица такая, вроде петуха, но втрое больше и с большой соплей под клювом.

– Ну все! – заорал Оберик и вскочил с трона. Он растерянно огляделся по сторонам и я внезапно понял, что он не знает, что делать. Никто никогда не вел себя с ним подобным образом, и теперь, когда пришло время проучить наглеца, он просто не знает, что делать.

– Будешь испепелять? – спросил я, придав лицу простодушное выражение, – или морду набьешь?

Оберик решил меня испепелить. Он взмахнул руками и на меня обрушился огненный шар. Я не стал полагаться на неуязвимость и это меня спасло. Я взлетел под потолок, одновременно приняв невидимость, и посмотрел вниз. Уриэль говорил, что сильнейшее ручное магическое оружие, когда-либо изобретенное – это инцинера. Он был неправ, огнешар, брошенный Обериком, намного мощнее, его хватило бы, чтобы полностью испепелить двух-трех средних хоббитов. Дверь, ведущая на лестницу, перестала существовать, и, начиная от края ковра, к ней вел жирный и какой-то маслянистый след, будто огнешар, сотворенный Обериком, содержал в своем ядре не искру первородного огня, а горшок земляного масла.

Оберик тяжело вздохнул и утер пот со лба.

– Вот урод, – пробормотал он и его голос прозвучал чуть-чуть жалобно. И, несмотря на жалобную интонацию, эти слова стали последней каплей.

Я вывел нить из открытой души Оберика, нащупал и насторожил элементал «Дематериализовать разумную душу». Одно мое магическое движение, всего одна остронаправленная мысль и великий Оберик, хозяин четверти Аркануса, тьфу на него!.. в общем, он исчезнет из реальности. Я отменил невидимость и опустился на пол.

– Кого ты назвал уродом, сопливый петух? – спросил я.

Оберик широко раскрыл глаза, но мгновенно справился с растерянностью. Он резко выбросил вперед обе руки, я попытался повторить маневр, позволивший уклониться от чудовищного огнешара, но на этот раз решение оказалось неправильным.

Потому что Оберик больше не пытался меня уничтожить, теперь он попытался обездвижить меня, опутав магической сетью, и это ему удалось, поскольку сеть раскрылась широким конусом от пола до потолка и перемещение не вывело меня из зоны поражения.

Тонкие белесые нити, липкие и полупрозрачные, живые и подвижные, в одно мгновение опутали меня, обвив каждый палец и проникнув в каждую складку одежды. Я успел применить заклинание невесомости и потому не рухнул на пол, как должен был, я висел в воздухе, как плотно упакованный кулек с провизией, и не мог сделать ни одного движения. Самое обидное было то, что я сразу узнал это заклинание – такую паутину выбрасывают гигантские пауки, живущие в бестиарии Сакред Вейла, но я и представить себе не мог, что это заклинание доступно кому-либо кроме пауков.

Я ощутил, как стягиваются магические нити, готовясь выбросить третье атакующее заклинание, я отчетливо представил себе, как второй огнешар врезается в дергающийся кокон, в который я превратился, и, не успев отчетливо подумать, что же я делаю, привел в действие заготовленное заклинание. Магические нити немедленно расслабились.

Я тяжело вздохнул и начал выбираться из кокона.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТРУДНО БЫТЬ ХОЗЯИНОМ

1

Это заняло минут десять, а может, и все пятнадцать, и когда я, наконец, сбросил с себя последнюю нить проклятой паутины, я почувствовал себя совершенно измотанным. Из последних сил я вскарабкался по ненормально крутым ступеням на трон Оберика и рухнул в поразительно мягкое кресло.

Моргот меня раздери, что же я наделал-то! Ну что мне стоило не доводить дело до прямого столкновения, обозвал бы Оберика индюком да и сиганул бы в окно, вот и все дела. Или заготовил бы заклинание не дематериализации, а перемещения куда-нибудь подальше отсюда, в какой-нибудь глухой лес, где можно продолжить разговор с хозяином по душам. Ну почему я всегда вначале действую, а потом уже думаю?!

Но, все-таки, каков надутый дурак этот Оберик оказался! Не такое уж большое преступление избавить мир от подобного существа. Да и, если я собираюсь оставаться здесь до конца своих дней, пожалуй, я выбрал наилучший вариант из всех возможных на Арканусе. Если не считать за вариант стать Творцом, ха-ха. Брр… что-то меня начинает на ха-ха пробивать, как Уриэля. Наверное, у него это такое же нервное. Брр…

Я поднялся с трона и поковылял в дальний угол зала. Я повернул ручку двери, ведущей в заклинательный покой, и дверь распахнулась с оглушительным скрипом. Он что, никогда ее не смазывал? Узкая лестница с крутыми ступенями вывела меня этажом выше и я вступил в святая святых – заклинательный покой Оберика.

Большой зал, чуть меньше, чем приемная, но ненамного. Роскошный ковер на полу, расцвеченный непонятными сине-зелеными кляксами, и наполненный магией. Я вгляделся в абстрактный узор более пристально и непроизвольно вздрогнул. Это не узор, это карта! И похоже, что эта карта живая, что изящные картинки, изображающие халфлингов, тварей, корабли и героев, не просто так нарисованы на ворсистой ткани. Если я правильно все понимаю, эта волшебная карта всегда отражает положение дел на текущий момент. Я потянулся взглядом кнарисованному городу, в центре которого нарисована синяя башня, и в моем сознании немедленно всплыло знание, что этот город называется Торвелл, что его население составляет шесть тысяч человек, не считая окрестных поселений и двадцать тысяч вместе с ними, а уровень благонадежности населения равен 95 процентам. Ковер выдал мне информацию о структуре занятости населения, о количестве производимой сельскохозяйственной и промышленной продукции, но единицы измерения были настолько непонятно-замудреными, что вся эта информация пропала втуне. Более понятно насчет золота и маны – за месяц Торвелл производит сто пять тысяч золотых, из которых тридцать шесть тут же тратится на городские нужды, а остальное идет в казну. Шаманы города генерируют в месяц восемнадцать духов маны, из которых тринадцать – это обычная мана (выходит, бывает и необычная?), а пять тут же тратятся на научные исследования и не могут быть использованы никаким другим образом. Странно. Гарнизон Торвелла составляют пять героев, тридцать халфлингов-шаманов и сто десять наемников: люди и эльфы, пешие и конные. Кстати, я так и не выяснил, откуда здесь берутся наемники – появляются ниоткуда, как дети Творца, или приходят к хозяину из каких-то отдаленных областей, чтобы предложить свои услуги.

Я почувствовал, что легким магическим движением могу связаться с Мусиором и передать ему распоряжение. То-то он удивится, увидев халфлинга Хэмфаста на месте хозяина! Я обязательно так сделаю, но потом, а сейчас надо хоть чуть-чуть разобраться в том, что здесь творится.

Я отвел взгляд от нарисованного Торвелла и окинул взглядом всю карту. Повинуясь моему желанию, изображение сместилось, масштаб уменьшился и теперь я обозревал Арканус целиком. Оберик действительно контролирует около четверти Аркануса, но никто не говорил мне, что Шери контролирует половину этого мира. Не слишком впечатляюще выглядят владения Оберика, как-то даже совсем не впечатляюще. С другой стороны, какой у нас масштаб? А не так уж и мало захватил себе Оберик – от Торвелла до западной границы его владений наберется добрых полторы тысячи миль, а ведь есть еще город Браксус на другом конце мира, который тоже принадлежит Оберику. Интересно, как халфлинги ухитрились пройти через всю территорию Шери, покорить диких клаконов, цивилизовать их и построить настоящий город в трех тысячах миль от столицы.

Но это неважно, смотрим дальше. В углу ковра ощущается какая-то магическая сущность, невидимая обычным зрением. Ага, эта штука переключает карту с Аркануса на Миррор. А карта Миррора – одно большое черное пятно, открыт только участок в тысячу миль длиной и триста-четыреста шириной. А вот и башня, через которую халфлинги Оберика проникли в Миррор. Рядом с башней поселения варваров… но неважно, что-то подсказывает мне, что на эту карту я еще успею насмотреться.

Я подошел к столу и мое внимание сразу привлек толстый фолиант, грубая обложка которого резко контрастировала с великолепным пергаментом, из которого изготовлены страницы. Такой книге ничего не сделается и через тысячу лет. По дурацкой привычке, приобретенной еще в детстве, я открыл книгу с конца. Чистые листы. В начало. Заклинания.

Первая страница открывалась заголовком, тщательно выписанным большими затейливыми рунами. «Призвание» – гласил заголовок. Я внезапно сообразил, что это аннурские руны. И вообще, все в этом мире, и халфлинги, и люди, и Оберик, все говорят по-аннурски. Это удобно, мне не надо срочно изучать новые языки, но очень странно. И как я раньше этого не замечал?

Я погрузился в чтение и оказалось, что под словом «призвание» здесь понимается совсем не то, что я сперва подумал. Призвание – это всего-навсего вызов твари для пополнения войска хозяина. Ну-ка, посмотрим, кого умеет призывать Оберик. Медведи – это понятно кто. Спрайты… комментарий описывает их как маленьких лесных летающих существ, чьи магические атаки хоть и слабы, но способны преодолевать большие расстояния, почти не рассеиваясь. Пауков я уже видел в бестиарии Сакред Вейла, василиск – аналогично. Каменный великан… умеет крушить стены и кидаться огромными валунами. Два чистых листа. Адские гончие… огнедышащие. Огненный элементал… странно, здесь элементалами называют не элементарные магические действия, а магических тварей. Значит, огненный элементал… вызывается только на краткое время, не более двух часов, неуязвим для огня, это и ежу понятно, малоуязвим для обычного оружия. Еще один чистый лист. Гаулы… что еще за гаулы? Любое существо, убитое гаулами, после смерти превращается в нежить. Фу, какая гадость, выходит, Оберик и вправду занимался некромантией. Магический дух – передает хозяину ману магического узла. Герой… оказывается, героев тоже можно вызывать. А это еще что? Нельзя вызвать героя, если хозяину уже служат шесть героев. Вот что имел ввиду Оберик, когда говорил, что я не могу быть седьмым героем. Чемпион… тот же герой, только сильнее. Конец раздела.

Специальные заклинания. Превращение земли в непролазную грязь, частичное разрушение каменной стены, заражение местности, вот о чем говорил Юрген, когда упоминал процедуру очистки местности от заразы. Гадость какая! Создание вулкана, который не только делает местность непригодной для проживания, но и дает хозяину один дух маны в месяц. Тоже гадость. Воровство маны у другого хозяина… поэтому Оберик держит свой запас маны пустым? Отмена заклинания другого хозяина… два вида: один для боевых заклинаний, другой для небоевых. Эвакуация героя с поля боя, создание артефакта, отмена глобального заклинания (интересно, что это такое?), еще одно заклинание для создания артефактов, сотворение башни хозяина. Теперь понятно, как Оберик пришел в мир – этим самым заклинанием.

Городские заклинания. Их совсем немного: создание каменной стены, огненной стены… что еще за темные ритуалы? Удваивают поступление маны от городских шаманов, но понижают уровень благонадежности населения, про суть ритуалов здесь ничего не написано, но сдается мне, что ничего хорошего в них нет. Кстати, умерщвление халфлингов на алтаре – не один ли это из темных ритуалов? Еще одно заклинание, перемещающее Круг Призвания в другой город, и все.

Дальше я просматривал книгу более бегло. Частичное открытие карты, наделение существа гигантской силой, паутина, каменная кожа, хождение по воде, умение находить кратчайший путь, какое-то оружие Элдрича, завеса страха, огнешар. И это все? Нет, не все, есть еще с десяток отдельно валяющихся листов пергамента. Ага, понятно, что это такое – это неоткрытые заклинания. Посмотрим, над чем сейчас работают ученые Оберика… удар молнии, какой-то глаз земли, обнаружение магии, град, призвание каких-то горгулий, объемно-рассеянный огнешар, снежная буря, благословение города. Странный набор. Но хрен с ним, посмотрим, что здесь еще есть.

А было здесь еще много всего интересного. Гобелен на стене, рисунок которого я издали принял за абстрактный узор, схематично изображал, как с годами нарастает сила разных хозяев. Видно, что сейчас сильнее всех Шери, Оберик совсем чуть-чуть слабее (а глядя на карту не скажешь), Сссра заметно слабее Оберика, а Мерлин вообще не идет ни в какое сравнение с другими хозяевами. Другой гобелен показывает, из чего складывается сила хозяев. Теперь понятно, почему сила Оберика так незначительно уступает Шери – по силе армии и продвинутости научных исследований он немного слабее Шери, а по магической силе – превосходит ее. Похоже, территория у Оберика небольшая, но очень хорошо развитая, а у Шери наоборот.

Зеркало. Я взглянул на свое отражение и испытал настоящий шок. Из зеркала смотрел высокий эльф с тонким лицом, белыми бровями и зелеными волосами, одетый в белый кафтан с пышным высоким воротником. Только взгляд его стал не надменным, а растерянным. Я погримасничал, и эльф точно повторил все мои гримасы. Я опустил взгляд и оказалось, что дело не в зеркале, а во мне – в какой-то момент я превратился в точное подобие Оберика (то-то я удивился, почему в заклинательном покое все такое мелкое). Я заглянул в свою душу и обнаружил там ссылку на золотой запас государства, ссылку на пустой запас маны, десять направлений развития магии, шесть единиц славы, свойство фокусирования маны, на четверть увеличивающее магический урожай, собираемый подвластными мне разумными, и ссылки на шестерых героев.

Замечательно, *** *** ***** * ****, я теперь великий Оберик. Я расхохотался истерическим смехом. Вот уж чего-чего, а этого не ожидал. Ну что ж, некоторое время побыть хозяином – это даже забавно. Я подошел к карте, сконцентрировал внимание на Торвелле и вызвал Мусиора. В воздухе немедленно материализовалась голова пожилого халфлинга.

– Приветствую тебя, великий Оберик, – голова совершила нелепый жест, я не сразу понял, что Мусиор поклонился.

– Приветствую и тебя, почтенный Мусиор, – ответил я и Мусиор удивленно поднял брови. Успел уже отвыкнуть от вежливого обращения.

– Мусиор, – сказал я, – распоряжения насчет Хэмфаста отменяются.

Мусиор кивнул и снова застыл, ожидая продолжения. Я заколебался – может, рассказать ему, что произошло и попросить совета? Но как он на это отреагирует, не воспримет ли он мой поступок как неслыханное святотатство и не полезет ли в башню толпа халфлингов, горящих желанием растерзать на месте подлого убийцу? Я, конечно, смогу уклониться от боя, но… я с удивлением понял, что не могу просто так бросить на произвол судьбы целое государство. Слишком многое здесь завязано на личности хозяина, и, если в один прекрасный день хозяин исчезнет, государство рухнет в одночасье, огромная страна погрузится в анархию и станет легкой добычей Шери. Нет, власть – это не только источник положительных эмоций, но и ответственность за судьбы тех, над кем властвуешь.