Текст книги "Из предыстории Магадана. Историко-приключенческий роман-летопись"

Подошедший низкорослый погонщик долго мочился на трупы врагов. Ружья пиратов, с боеприпасом, взяли городские якуты*. Казак Никифор утрофеил кинжал богатого хунхуза. Кто-то обнаружил в холщёвой суме побеждённого, победнее, шкурку соболя. Больше времени россияне потеряли приходя в себя после случившейся стычки.

– Ночлег устраивать рано, -твёрдо произнёс Охдир.– Вёрст с пяток ещё отшагаем. Нагонять разбойников следует.

– Добро, -согласился Иван.

– Ночёвка будет короткой.

– Как скажешь. Лишь бы догнать вражин.

– Догоним, -вставил своё слово казак.– Никуда они от нас не денутся.

Ламутский воин почувствовал: кто-то за ними наблюдает. Резкий поворот головы. Крупный суслик испуганно юркнул в норку.

_______________________________

*городские якуты – якуты жившие в городах (порой не одно поколение) и во многом перенявшие русский образ жизни.

– 4-

Давно перевалило за полдень. Тропа петляла по сопкам, рощицам и обширным полянам. Припекало солнце. Какая-то певчая птаха, захлёбываясь громкими трелями, стремилась повыше взлететь в небо. Голосистая птичка, часто трепыхая крылышками, поднималась по косой всё выше и выше. Наконец взлёт прекратился и, всё так же жизнерадостно пища, птаха начала пикировать вниз.

Сомгун опустил голову: «Русские вот-вот нагонят нас! Что же предпринять?» Конечно, лучшее средство защиты – это нападение. Может быть атаковать преследователей когда те устроят привал или ночёвку?.. Но с русскими идёт северный богатырь, того застать врасплох сложно. Опять же, к чему лишний раз испытывать судьбу. Преследователей больше, а Сомгун уже потерял двух бойцов… Нужно придумать заслон похитрее.

Из ближнего леса доносилось кукование кукушки. «Нужно придумать заслон похитрее!»

*****

На тропе лежало белое перо журавля. Охдир поднял его и воткнул в одну из косиц, закрепив длинным, гибким травяным стебельком. «Оно принесёт мне удачу,» -на душе воина потеплело: «Никогда не терять это пёрышко.» Ламутский богатырь прислонился к мощному стволу тополя, поджидая отряд. Глоток водки. Шуршали листвой деревья. Перекликались птицы. Шептались травы. Жужжали насекомые.

Наконец показалась цепочка преследователей. Отряд, пыхтя, преодолевал довольно затяжной подъём на пологую сопку. Впереди шагал Иван. Красное лицо предводителя, с выгоревшими бровями, покрыто потом. Но увидев воина-следопыта старшой извозных постарался принять бодрый вид. «Есть у Вани бойцовский дух!» -Охдир, призывно махнув рукой, снова устремился вперёд.

*****

С вершины сопки открывался неплохой обзор на лежавшую у подножия долину. На берегу ручейка, возле нескольких туго увязанных тюков пушнины, сидел один из корейских пиратов. Оружие хунхуза лежало на земле. Поправив на себе короткий кожано-костяной доспех*, Охдир произнёс:

– Иван, на переговоры сам пойду. Ватаге быть наготове. Кроме энтого татя больше никого не видно… Ловушка возможна.

– Уразумел, -старшой достал из-за пояса пистоль.– Ребятки, изготовте оружие!

Северный богатырь пружинистой походкой подошёл к чужаку и сел напротив, поджав под себя ноги. Свой длинный палаш Охдир положил подле. Парламентёры оценивающе разглядывали друг друга. Долгое молчание. Кореец сразу вычислил соперника: «Правильно предупреждал Сомгун – погоню ведёт опытный воин. С виду он меланхоличен, только это маска, за которой скрывается дикая, неукротимая, необузданная силища!» Однако хунхузу была обещана большая награда если план Сомгуна сработает.

– Говори! —прервал молчание Охдир.

Руки хунхуз скрестил на груди. Кореец, на мгновение закатив глаза, вновь буравит взглядом ламута:

– Мы отдаём половину мехов, вот они, -кивок головой в сторону тюков.– Вы нас отпускаете. Зачем убивать друг друга. Кровь уже пролилась с обеих сторон. Давайте остановимся на этом. Обещаем – больше никогда наш корабль не придёт к этим берегам. Компромисс.

Кореец довольно неплохо говорил по-русски.

– Нет! Торговаться с ворами…

В это мгновение хунхуз молниеносно выхватил из складок плаща короткий меч и нанёс бывшему тойону резкий удар, целя в шею, не защищенную латами. Однако Охдир легко уклонился, даже не сдвинувшись с места. Лишь перо журавля вылетело из его косицы. Рукояткой своего палаша ламут нанес коварному и опытному в фехтовании врагу страшный удар в кадык. Мёртвый пират грянулся оземь. И сразу прогремело два выстрела. Одна пуля ранила Охдира в плечо, вторая сразила Никифора. Сидевшие в засаде хунхузы, хитро устроенной недалеко от вершины сопки, где остановились преследователи, посчитали, что казак старший ватаги, так как у того на голове была высокая волчья папаха с красным бархатным верхом и одет он был в синий долгополый, добротный кафтан.

Завязалась перестрелка. На этот раз Сомгун действительно организовал очень хороший заслон. Пираты отстреливались почти два часа, ловко избегая окружения и прикрывая друг друга. В конечном итоге ученики Охдира всё же подстрелили разбойных, но россияне понесли серьёзные потери: двое убитых, пятеро ранены. Недалеко от горы тюков с пушниной преследователи нашли связанного по рукам и ногам старика тунгуса, отравившего их лошадей.

– Ага, попался злыдень! —один из погонщиков собрался прикончить туземца.

– Остынь! —властно остановил того ламутский богатырь.

Освобождённый от пут, дед рассказал, что должен был после боя провести хунхузов в бухту Монгодан более коротким, но трудным путём. Так же старик поведал, мол, всё это он делал стараясь сохранить жизнь внука – предводитель пиратов грозил убить молодого тунгуса, если дед не выполнит поручения (для убедительности, главарь хунхузов отрезал ухо молодому туземцу).

– Брешет он всё! Шкуру свою спасает! Кончить нужно изменника.

– Окстись, -Иван теребил бороду.– Я верю старому. Если бы инородец держал сторону хунхузов, зачем тогда его вязать?.. Боялись воры, что во время драки дедушка сбежит.

– Поди ты?..

– Верно старшОй баит!

– Не виновен дед.

Иван сочувственно мотнул бородой на перевязанное плечо Охдира:

– Как ты?

– Ерунда.

Легкий ветерок уносил белое журавлиное пёрышко. Журчал ручей. Солнце пекло. Мошкара и комары тучами кружили над людьми.

На месте боя россияне задержались ещё как минимум на час. Нужно было прийти в себя. Остыть об кровавого дела. Перевязать раны. Разделить трофеи… Двух тяжело раненых оставили охранять отбитые меха…

Пройдя вперёд где-то с версту, погоня нашла новую кучу тюков ценной рухляди. Прикинув общее количество отбитых у татей соболей, Иван понял – хунхузы бросили аккурат половину украденных мехов. Правда, здесь были не только соболя, но и лиса, и песец, и бобёр. «Эх, ма! Купец Лукьян даже на смертном одре не удержался от бахвальства! Торгаш! Прости его, Господи!..»

_______________________________________________

*кожано-костяной доспех – доспехи, которые изготовляли сами аборигены Крайнего Северо-Востока. Они могли быть как длинные (до колен), так и короткие (по бедра, или до пояса). Кстати, подобные своеобразные латы высоко оценивали русские. В 17—18 веках с туземцев брали царский ясак (налог) не только пушниной, но и подобными доспехами. Добавлю, некоторые племена индейцев Аляски изготовляли подобные доспехи…

– 5-

До восхода солнца оставалось ещё около часа, однако было светло как днём. На востоке горизонт, подпираемый сопками, розовел. Бодрящая утренняя свежесть; жизнеутверждающие песни птиц.

Преследователи шли уже более трёх часов. Проводником теперь был старый тунгус. Он объявил, что к середине дня погоня достигнет бухты Монгодан. Старшой Иван волновался не на шутку: «Да, погоня отбила половину соболей, но как хитры сии тати – прямо из-под носа уходят! Так мы и упустить их можем! А ходоки они хорошие, не хуже местных инородцев. Гружёные, а быстро бегут. Того гляди улизнут. Бог не дай!..» Предводитель оглянулся на сократившийся более чем на треть отряд (ещё двоих раненых оставили на дороге, те не поспевали за остальными) – люди шагали с хорошей скоростью. Поутру комарьё не так донимало. «Ох, хитры враги! Своими подленькими засадами они всё ж выиграли время и пожалуй мы нагоним их, ежели нагоним, только на монгоданском берегу…» Старшой присел на большой одинокий валун, пропуская вперёд цепочку своих вояк. Вокруг зеленели кедровые заросли. Год выдался урожайным – шишек на кедровых соснах множество. «Если в бухте хунхузов ждёт корабль, тогда они, пожалуй, уйдут. У меня осталось десять человек; у татей восемь, да ещё подмога с корабля придёт… Нет, тогда их не взять.., тут и думать неча. Уйдут от нас чужеземные воры, уйдут!» Старший извозных поднялся и зашагал последним в цепочке, тем самым подгоняя людей. «Оно конечно, третья часть возвращённых мехов моя – сие тоже не мало. Однако Фалалей купчишка жадный, вдруг упрётся и станет оспаривать мой приз?!» Из высокой травы взлетел перепуганный выводок куропаток. Погоня на птиц внимание не обращала. «Ан, нет! Не дам обойти себя Фалалею. Долю свою спрячу в тайге. Ха, энти меха мне по закону полагаются, согласно воле убиенного Лукьяна. Пусть земля ему будет пухом!» -Иван перекрестился: «Свою долю соболя не упущу! Хватит! Бедным я просуществовал более половины жизни своей, пора побыть и БОГАТЫМ!» Впереди на всю округу заливался дрозд, предупреждая обитателей диких лесов и полей о появлении человека. Иван поправил на голове малахай: «Опять же, глядишь – всё ж осилим мы татей заморских. Охдир у меня есть, а это силища – дюжины бойцов он стоит; ученички его тоже ребятишки хваткие.» Впрочем, и самого Ивана мужиком немощным не назовёшь: высок, крепкого сложения, силён и не из трусливых.

*****

И вот взорам преследователей предстала бухта Монгодан, со всех сторон окруженная сопками, поросшими низкорослым лесом. Лучи солнца освещали спокойные воды, а впереди, в дымке, белели вершины скал, отгораживающие бухту от моря-океана. Казалась – это не бухта, а озеро. Лениво кричали чайки. Пиратского корабля не видно.

– Ага! Ещё не подошёл парусник хунхузов! Тодысь тати в наших руках. Вперёд, ребятушки! – старшой погони повелительно взмахнул рукой.

Преследователи спускались к бухте через заросли низкорослой рябины. «Ещё несколько вёрст и настигнем разбойных чужеземцев! А Бог даст и опередим!» К бухте погоню вывел старик тунгус более короткой тропой. Россияне почти бежали.

– Как пить дать возьмём татей!

Корейских пиратов преследователи, разумеется, не видели, зато воды Монгодана всегда перед глазами – тихие, спокойные, словно гигантское зеркало, в котором отражается небо.

Вдруг у Ивана сильно сжало сердце. Предводитель остановился. Не хотелось верить глазам… В бухту входил чужеземный парусник!!! «Упустили хунхузов!»

С побережья повалил густой столб дыма.

– Они подожгли моё селение, -прохрипел старый тунгус.

– Знак своим подают.

– Почему остановились? —голос Охдира твёрд.– Вперёд! Обгоним пиратов с корабля. Мы ещё успеем отбить меха, если поторопимся!

Услышав слова ламутского богатыря, Иван воспрял духом: «Авось действительно, ещё не всё потеряно?!?»

– Вперёд, ребятушки! —подхватил старшой.– Покажем вражинам кто хозяин этого края! Вперёд, родимые!

Поднялся сильный, студёный ветер. Заволновались деревья и кусты, заколыхали травы, взволновались дремавшие воды бухты.

*****

Чем ближе приближались к берегу моря, тем трава становилась ниже. И россияне с каждым шагом увеличивали скорость бега. В пылающее тунгусское селение они ворвались стреляя на ходу из ружей и мушкетов. Даже старый тунгус выпустил несколько стрел в ненавистных ему желтолицых чужаков. Пираты отвечали арбалетными выстрелами (все ружья Сомгун отдал воинам засад). С обеих сторон есть раненые и убитые. Кстати, «селян» -туземцев пираты не тронули, а просто, отобрав оружие, прогнали из становища.

Стремительная атака преследователей, в принципе, застала корейцев врасплох. Они несколько расслабились, когда пришли на берега Монгодана. И совсем потеряли бдительность, когда дозорный сообщил, что в воды бухты входит корабль Мао…

Рукопашный бой случился прямо на пляже, у кромки моря. Жутко звенели скрещивающиеся мечи и сабли. Хлопали мушкетные выстрелы, обволакивая всё сизым, кисловатым на вкус пороховым дымом. Резко, по-змеиному, шипели арбалетные стрелы-болты. Разноязычная брань, крики, брызги крови и солёной воды. Страшный хаос битвы.

Россияне одолевали врагов. Однако и пираты не собирались сдаваться. Вот столкнулись два противника. Кореец резко метнул кинжал, который держал за рукоятку в левой руке. Клинок сверкнул поверх пламени, вырвавшегося из ружья городского якута.

Стрелявший сделал шаг назад; рукоятка кинжала торчит из его глазницы. Якут упал на колени. Потом, пытаясь подняться, грохнулся вперёд головой, и его видавший виды русский малахай покатился по песку.

На Ивана с мечом в руках бросился очень рослый корейский пират. Россиянин выставил вперёд саблю, доставшуюся ему от погибшего казака Никифора. Несколько секунд фехтования. Голубые искры сыплются с острых клинков. Вызывающий на теле мурашки смертельный скрежет холодного оружия. Старшой погони, обливаясь холодным потом, отпрыгнул в сторону. В левой руке у него чукотское бола, предназначенное для охоты на птиц. Россиянин несколькими резкими движениями раскручивает бола и швыряет в ноги набегающего врага. Метательное оружие опутывает икры пирата, тот, споткнувшись, падает. В два прыжка Иван подскакивает к хунхузу и, бросив саблю, скручивает ему руки.

– Помогите связать суку! —хрипло орёт предводитель преследователей. Почему-то не хватает злости у старшего караванщика для того, что бы зарубить пирата.

Вот хунхуз, в перепачканных белых одеждах, ловко срубил голову молодому буряту; ярко сверкнул на солнце его безжалостный клинок. Обезглавленное тело коренного сибиряка пало на четвереньки, осело и в агонии завалилось в бок.

Охдир, сжимая в левой руке (ламут, как и многие северные богатыри был левшой) свой страшный палаш, атаковал Сомгуна. Главаря прикрывало два пирата. Один из них выстрелил в северного воина из небольшого (предназначенного для стрельбы одной рукой) арбалета. Богатырь легко отбил смертоносную стрелу. Перехватив свой длинный меч за кольцо на конце рукояти, тем самым ещё удлиняя оружие, ламут несколькими вращательными движениями разогнал телохранителей Сомгуна, серьёзно ранив одного из них. Второго перехватил ученик Охдира.

Два мастера фехтования сошлись в смертельном поединке. Сомгун разразился серией резких рубящих ударов. Грозный противник не парировал их своим клинком, а ловко уклонялся – особенности северного фехтования.

От молниеносных колющих выпадов Охдира атаман хунхузов стал пятиться в море. Вода холодила ноги, но не остужала ярость. Северный богатырь атаковал пирата с таким исступлением, что тот без ужаса не мог глядеть на его лицо. Сын мятежного корейского староста потратил не один год стараясь в совершенстве овладеть искусством фехтования.., но противник был явно сильнее. «Скоро он меня зарубит!!!» Уже несколько ран кровоточат на теле главаря пиратов. Кровь из ран капает в морские волны, плескавшиеся почти у колен… У Сомгуна в запасе оставался последний прием… Он резко отскочил дальше в воду, заведя обеими руками свой меч за спину. Бывший вождь наступал… И тогда кореец нажал на курок. В рукоять его меча был вделан потайной арбалет. Отравленная стрела пробила щёку северного воина, вырвав кусок плоти. Брызги крови.

– Сдохни, тварь! —взревел коварный пират бросаясь на ошарашенного врага.

Но громадная касатка-людоед (реальный людоед, считавший человечину лакомством), услышав запах людской крови, оказалась быстрее. Акула, буквально как змея, подползла по мелководью к сражающимся. И когда Сомгун изготовился прыгнуть на раненого соперника, мощные челюсти со страшным хрустом стиснули ноги хунхуза… Раздался отчаянный вопль.

Перед глазами Охдира всё плыло (действие яда). Он выронил палаш и побрёл к берегу, где уже закончился жестокий бой. Выйдя на песок, отважный воин рухнул лицом вниз. К нему подбежал Иван, перевернул:

– Что с тобой, Брат?!! Очнись! Мы победили!!! Брат!!! Очнись! —кричал предводитель погони.

– Дай водки —засипел поверженный богатырь, с трудом разлепляя неимоверно отяжелевшие веки.– Не хочу уходить трезвым.

Иван лихорадочно отстегнул от пояса друга флягу (пальцы старшОго дрожали), поднёс к посиневшим губам… Однако было уже поздно – ламут как-то сразу обмяк всем телом, голова безвольно упала на бок; мятежный дух северного (колымского) воина отлетел…

– Отмаялся страдалец.

*****

Китайцы не стали ввязываться в сражение. Мао посчитал, что выгодней выждать; тем более в случае гибели союзников, доля (уже имеющейся на корабле) добычи для китайских пиратов значительно увеличивалась; чем разжились корейцы он знать не мог. К слову, с самого начала Мао отговаривал напарника от опасного дальнего похода в глубь материка…

Догорало тунгусское селение, состоящее из трех круглых полуземлянок. Потрескивали бревна, из которых были устроены жилища. Черный дым поднимался к резко посеревшему небу, смешиваясь с кудрями тумана, сползавшего с ближних сопок.

Перепуганные чайки метались над бухтой Монгодан, оглашая окрестности взволнованными криками. Сделалось очень холодно.

*****

P.S. «Аборигены Крайнего Северо-Востока со странным равнодушием относились к смерти – это всегда лежало в основе их характера, делая оных такими бесстрашными в битвах и поспешными к самоубийству.» – Владимир Германович Тан-Богораз (1865—1936 г. г. Российский писатель, этнограф и лингвист, северовед).

Январь-Июль 1998 г. Магадан.

Октябрь 2019 г. (последняя редакция) Стерлитамак.

– – – —

Глава Пятая. ВЕЛИКОЕ КОЛДОВСТВО

(Письменные известия издателю г-н. Новикову* от артиллерийского поручика графа С. о некоторых особенностях и курьёзах жизни российского Крайнего Северо-Востока Сибири. Охотск. 1781 г.)

Здравствуйте, любезный Николай Иванович!

Мы несколько раз встречались в Санкт-Петербурге зимой 1772 года. Вы тогда издавали сатирический журнал «Живописец». Ознакомившись с некоторыми моими литературными упражнениями, Вы настойчиво рекомендовали присылать в «Живописец» новые мои натуральные наблюдения их жизни русской армии и проч…

Однако, волею судьбы, собрался я с мыслями и решил возобновить литературные опыты лишь спустя десять лет. Тому были веские причины – скажу о них кратко: В октябре 1773 года я, семнадцатилетний артиллерийский штык-юнкер**, попал в отряд генерала Кара. Нас направили на усмирение мужицкого мятежа Емельки Пугачёва, бушевавшего в оренбургских степях***. В ноябре наш карательный отряд был разбит бунтовщиками… Ваш покорный слуга оказался в числе немногих уцелевших горе усмирителей. Однако, в наказание за то, что оставил мятежникам пушки, я был сослан в Сибирь, в гарнизон города-порта Охотск. Фамилия наша обедневшая, при дворе ЕЁ императорского величества**** связей не имеет; пришлось исполнять высочайшее распоряжение…

Впрочем, к нонешней зиме срок моей долгой ссылки оканчивается; продолжу службу отечеству в Москве-матушке.., либо в уральском граде Уфа, где объявились у меня близкие родственники (и где жизнь, по их отзывам-рекомендациям, много дешевле и есть у меня возможность быстро сделать карьеру)…

____________________________________________

*Новиков Н. И. (27.04.1744 – 31.07.1818 г.г.) известный российский просветитель, писатель, журналист, издатель.

**штык-юнкер – офицерское звание в тогдашней российской артиллерии, соответствовало званию «прапорщик».

***Напомним читателям, что в XVIII часть Башкирии, в том числе

г. Стерлитамак и, соответственно, Стерлитамакский уезд, входили в Оренбургскую губернию.

****Имеется ввиду российская императрица Екатерина II (21.04.1729 – 06.11.1796 г.г.)

– – —

Скажу Вам, любезный друг, что крайний северо-восток Сибири освоен весьма поверхностно, хотя и числится за Россией уже около ста пятидесяти лет. На побережье Охотского моря ныне существуют два города-порта: Охотск и Гижига; добавим, есть ещё третий порт – Петропавловская гавань или просто Петропавловск, подле которого пыжится вырасти городок… Вдоль великой местной реки Колымы так же имеется несколько русских селений, но самые большие из оных: Нижнеколымский острог, Среднеколымский острог да Верхнеколымский острог. В коих населения, вместе с инородцами, наберётся едва по сотни душ… Внутри края – это тысячи квадратных вёрст, также существует 40 – 50 очень мелких деревушек, где живут осёдло русские, которые постоянно берут за себя жёнок инородцев, впрочем, дети их, разумеется, числятся русскими и православными. К слову, священников в сиих пустынях крайне мало… Да, сказывают, мол, есть в этих дебрях и несколько скрытных (5—6, возможно и по более) селений беглых старообрядцев…

Большая часть коренного туземного населения платит в царскую казну ясак. Здешние туземцы делятся по образу деятельности своей на две категории: кочевники (пасут огромные стада домашних олений) и оседлые (охотники-рыболовы). Одежды инородцев из шкур животных, живут в кожаных чумах либо в землянках; вооружаются примитивными луками да копьями; земледелия не ведают. Народы сии не скажу, что многочисленны. Старожилы утверждают, мол, раньше их было более, но междоусобные войны и эпидемии подсократили их число… Так вот, инородцы местные довольно простодушны и доверчивы (как дети малые), что не мешает им быть неплохими воинами. К примеру, чукчи (основная их масса) до селе не покорились престолу, а многие коряки нередко бунтуют. Да, поясню – туземцы здешние азиатского рода-племени. Между тем, встречались мне некоторые ватаги одулов* и ходынцев* почти европейской внешности. Кстати, угадывается родство местных инородцев с заокеанскими индейцами. Подобную догадку, в своё время, ещё высказывал Михаил Васильевич Ломоносов**. (Слышал я, дескать, часть американских индеян воюет нынче плечом к плечу с английскими переселенцами за независимость колоний от Британской короны***…)

Возможно уроженцам оных палестин городок Охотск кажется весьма приличным.., на самом же деле это убогое местечко: три-четыре сотни жителей; вросшие в землю избы, крытые досками и лиственной корой; покосившиеся амбары, коптильни, бани; крохотные огороды (где выращивают кортошку и репу); местами деревянные тротуары… Правда, над серой рябью убогих избушек возвышается несколько строений побогаче – жилища местной знати и купцов, церковь, приходская школа, армейские и казачьи казармы. К слову, гарнизон тут так же невелик: три десятка солдат, да менее сотни служилых казаков, большая часть которых постоянно находится в разъездах с казёнными поручениями. Порт и верфи Охотска так же невелики, однако заходят к нам и иностранные суда. К слову, на верфи время от времени строят корабли, которые ходять по здешнему студёному океану. Следует подчеркнуть – Охотск связующие звено с Америкой; северо-запад коей россияне частным порядком стараются колонизировать. Из нашего порта уходил, по велению императора Петра I, капитан-командор Беринг на разведку северных вод и поиск путей к соседнему материку. Отсуда ныне плавают корабли купцов и промышленников на Алеутские острова и Аляску…

Тем не менее, сей суровый край весьма богат: лесом, всевозможным зверьём и птицей, рыбой и иной морской живностью. Есть тут и разные руды, и уголь, да и золотишко…

С развлечениями в Охотске не шибко, поэтому когда весной и осенью над городом пролетают огромные караваны лебедей, уток да прочих гусиных, почти всё мужское население хватает кто ружья, а кто и луки и развлекаются промыслом птицы. Сие весьма весёлая забава…

Есть ещё одна интересная здешняя массовая забава – летний лов корюшки. Правда, она больше для простолюдинов… Но я пару разиков не удержался, по участвовал в том весёлом мероприятии: В начале лета корюшка (океанская мелкая рыбёшка) заходит в местные реки и ручьи на нерест.. Идёт она огромными косяками, тут лишь бы не прозевать ход рыбы. Когда объявляется в городке, мол, «Корюшка пошла!» – население хватает вёдра да мешки и бежит на берега рек. Народ, собственно, просто черпает рыбку вёдрами и засыпает в мешки****… Потом корюшку сушат, вялят, коптят и, разумеется, жарят свеженькую (не чистя чешую, вместе с головами и кишками). Рыбёшка эта весьма вкусная и жирная. Ну, а когда охотчане затаряться корюшкой, в городе пару-тройку дней пахнет огурцами (так благоухает сия дивная рыбка) … Весьма курьезная рыбалка.

Я, скуки ради, хаживал с казаками на сбор ясака. Морем добирались до корякско-ламутского селения Ола и бухты Волок*****. Места там практически дикие, но очень богатые относительно всяких охотничьих промыслов… Довелось мне малость повоевать здесь: участвовал в небольших экспедициях против шаек немирных инородцев, да разбойных мужиков; за что отмечен повышением в звание. Опять же, удалось вашему покорному слуге скопить некоторую толику деньжат – в своих походах выменивал у туземцев, за разные безделушки, меха да бивни мамонтовые, здешние аборигены обзывают их «зубами»…

_________________________________________________

*одулы и ходынцы – названия некоторых юкагирских племён. К началу 19 века юкагиры, некогда великий народ Крайнего Северо-Востока, совершенно утратили свой изначальный облик; растворившись среди русских, чукчей и эвенов. В настоящее время юкагиров насчитывается около 800 человек; сильно метисированы.

**Ломоносов М. В. (08/19.11.1711 – 04/15.04.1765 г.г.) великий русский учёный и поэт, просветитель и художник, инициатор создания Московского Университете (1755 г).

***граф С. подразумевает войну за Независимость (1775 – 1783 г.г.), в результате которой образовались США.

****Корюшку во время нереста ловят подобным образом в Магадане и сейчас (сам тому свидетель)…

*****бухта Волок – старинное русское название магаданской бухты Нагаево.

– – —

Собственно, я и надумал описать один из моих последних походов. Весьма курьёзный.

Занимаясь скупкой у туземцев мамонтовых бивней, узнал от оных, что в краях этих частенько сталкиваются людишки со снежным человеком. Вона как! Хоть аборигены довольно примитивны (местные русские крестьяне, да и казаки, тож весьма темные и суеверные), однако не из самых глупых.., а их рассказы о снежных людях весьма похожи на правду и схожи с преданиями цивилизованных народов об этих мистических созданиях… Русские старожилы так же подтверждают существование снежных людей – огромного роста, полностью покрытые шерстью. Они утверждают, дескать, это и есть лешие – колдовские существа… Опять же, скуки вопреки, увлекся я изучением туземных «чудес». Расспрашивал постоянно инородцев об их тайнах… Конечно же, мало верилось во всех этих леших, да колдунов…

Однажды я уберег от виселицы крещённого коряка. Молодой паренёк – низкорослый, вроде мягкий характером, бесхитростный. Однако, когда его надумал притеснять крепкий служилый из уйгуров*, тот его зарезал… Зиновий, сие имя получил туземец при крещении, стал при мне на вроде денщика. И вот Зинка как-то поведал, что на одной из сопок, в районе Тауйского острога**, появилось «великое колдовство». О том, де, многие инородцы сказывают. Навёл я справки – действительно есть. Спрашивал разных туземцев: «Какое оно тауйское колдовство?» Все

отвечают: «Великое!»

– А ежели я туда приду, увижу ваше колдовство?

– Должен увидеть, уважаемый тойон… Все видят!

И загорелся я воочию узреть то «колдовство». (А то всё сказки какие-то, да побасёнки.) Отпросился у начальства (дескать, ещё и инспекцию проведу – мол, вот де – осматривают русские свои владения…). И впятером: ваш покорный слуга, Зинка, два казака, да, так же, крещёный мещанин-бурят, двинули на поиски чудесной сопки. Стояло начало лета. Наш девиз был: «Еже ли, что – отобьёмся. От лукавого крестом, от буяна пестом.» Впрочем, по мимо песта оружия хватало. Лошадёнки у нас были не плохие… Здешний край для путешествий весьма труден – тайга, сопки, озёра, реки, болота и тундра. Однако мой денщик слыл опытным проводником; кстати, казаки так же не единожды пересекали Охотоморье вдоль и поперёк.

Когда до сопки с великим колдовством оставалось менее четверти пути, повстречали ватагу охотников-одулов. Собственно, это были смутьяны, так как их предводитель Железный Волк отказывался платить ясак в государеву казну. Но в мои обязанности не входило усмирять оных дикующих силой оружия, а по сему, общались мы по-товарищески. Эти бродяги одулы обликом своим сильно напоминали американских индеян – длинноволосые, прямые носы (у их вожака вовсе орлиный), почитай, половина отряда с ружьями в расписных замшевых чехлах с бахромой; у двоих даже перья в иссиня-чёрные гривы воткнуты. Облачены они были, по аборигенным меркам, в пух и, разумеется, в прах: красивые рубахи из тонкой кожи, суконные штаны с бахромой, мягкие сапожки (торбаса) с затейливой вышивкой. Тойон их носил русскую дорогую лёгкую кольчугу, за что и получил прозвище Железный. Встретились наши отряды подле заброшенного охотничьего зимовья, где и решили заночевать. В дикой глуши лучше с туземцами ссоры не искать – себе дороже может обойтись. Мы на лошадях с приличным запасом провианта; инородцы пешком, с небольшими котомками за плечами. У туземцев даже соли нет, а у нас и горькая найдётся. Достаём различные съестные припасы и начинаем с одулами сильно дружить. Костёр уютно потрескивает, душистая похлёбка получилась наваристая; по чарочке для аппетита хорошо прошли…

Запомнился тост одного из моих казаков. Тот поднял на уровень груди свою чашу, картинно отставив в сторону локоть, и произнёс:

– Нам всё трын-трова, была бы водка, да цела голова!

…Винюсь, зря угостил тех дикующих (почти индейцев) водочкой. Зря своим разрешил хлебнуть «с устатку»…Зря!.. Хотя, поначалу всё шло очень мило. Покушав и «причастившись», одулы надумали бороться. Скажу Вам, любезный Николай Иванович, здешние туземцы весьма искусно борются, не всякому казаку, а тем более простому русскому мужику под силу одолеть оных мастеров рукопашного боя… Спустя какое-то время наш городской бурят тоже включился в состязание, но был быстро повержен (хоть, оченно старался). Тут уж не стерпел один из казачков. Он завалил довольно крупного туземца. Сие раззадорило Железного Волка, который до этого не принимал участия в забаве. Тот, в миг, скрутил казачину. В общем, я и не заметил, как случилась всеобщая драка… Грешен, лишнего употребил.., я тоже ввязался в кулачную потеху. Собственно, здесь, в Богом забытой глуши, Ваш покорный слуга, порядком одичал и огрубел.., так что простить меня возможно.

Одулов было почти вдвое больше, да и дрались они, пожалуй, лучше… Правда, одного дикующего кто-то из казаков зарезал…

Очнулись мы утром еле живы. Ребра болят, под глазами синячища. Лошади, ружья, продовольствие исчезли. Вот тебе бабушка и Юрьев День! В «великом колдовстве» надеялся я разобраться!.. С инспекционной поездкой по краю разъезжал!.. Граф, офицер!.. Ть-фу!.. Позорище!.. Избили до полусмерти как щенка, ограбили… Можно со спокойной совестью умирать на месте, всё равно куда идти не знаем, лошадей нет, продовольствия нет…