Текст книги "Из предыстории Магадана. Историко-приключенческий роман-летопись"

Каллистрат слушал зачарованно. Индеанка обладала странно-магическим голосом, музыкальным, бархатным. Но каждое ее слово обжигало как капля раскаленной смолы. Мохнатые брови русского под высокой папахой недоуменно поднялись. Желая скрыть смущение и растерянность, казак вскочил в седло.

– Вперед! – скомандовал Каллистрат и колонна работников по принуждению двинула на юго-запад.

Утреннее небо было ясным и чистым. Его прозрачная голубизна, казалось, окутывала все вокруг. Впереди расстилалась широкая долина, поросшая высокой травой. По правую руку от нее плотной стеной стоял девственный лес. Меднокожие, работники поневоле, шагали с таким проворством и быстротой, что всадникам пришлось пустить лошадей рысью.

________________________________________

*РАК – Российско-Американская компания, управляла русскими колониями в Америке.

**Чалдоны (старо-сибирское) – здесь употребляется как – вольные бродяги.

***Индейцы Калифорнии в большинстве своем вели кочевой образ жизни: летом совершали большие кочевки и жили в легких шалашах, зимой оставались на одном месте, здесь возводились более надежные жилища.

****Креолы-потомки американских туземцев и русских поселенцев.

*****Алеуты – аборигенное население Алеутских островов.

******маруха – трава.

*******Табынск – казацкое поселение в Башкирии, существует с 1736 года.

********жило (старорусское слово) —селение.

*********тойон– так россияне называли туземных вождей.

**********китайка – х/б ткань различных цветов, выделывалась в Москве и Казани.

***********неофит (ы) – (от др.-греч. νεόφυτος – «недавно насаждённый») – новый приверженец (новообращённый) какой-нибудь религии; в данном случае Православной – этих индейцев чалдонов русские крестили.

***********полтора месяца.

************Платили индейцам за труд на российских нивах весьма умеренно: им раздавали по рубашке, по платку или небольшому количеству бисера.

*************Шалыга– дубина.

**************Одежда индейцев Калифорнии не отличалась разнообразием. Повседневное одеяние мужчин исчерпывалось набедренной повязкой, ау женщин передником или юбкой. В зимнее время аборигены накидывали на плечи одеяла из шкур волка, оленя или кролика.

***************Во многих калифорнийских племенах процветало

повальное увлечение игрой в гадальные палочки. Российский путешественник-натуралист Г. И. Лангсдорф полагал, что калифорнийские индейцы более всего на свете любят две вещи: гадальные игры и украшения.

****************казенный пистоль– имеется в виду кремниевый пистолет.

– 2-

Шли годы. Период расцвета форта Росс первых десяти лет его существования сменился почти упадком. Причины упадка были как субъективного, так и объективного характера. К числу субъективных можно отнести неумение индейцев и алеутов, живших в форте, возделывать землю. Сказался довольно неудачный выбор места для поселения. Калановые (калан – сих пушных животных часто называют морскими бобрами) промыслы в этих океанских водах быстро иссякли. Строевой лес, который предполагали использовать для сооружения кораблей, оказался непригодным.

Объективные: колебания урожая усугублялись довольно отсталой системой землепользования, которая резко снижала продуктивность полей. Кроме того уход за скотом был непривычным занятием для аборигенного населения крепости. Поэтому большая часть быков и лошадей одичала. Стада «диких» домашних животных без всякого присмотра паслись около российского селения.

В округе колонии Росс все более и более складывались напряженные отношения с местными туземцами. И если с русскими коренные калифорнийцы как-то еще держали нейтралитет, то произвол латинских колонизаторов вызывал всплески гнева: происходили восстания индейцев, живших в католических миссиях. В 1818 году взбунтовавшиеся аборигены разграбили испанское поселение Монтерей. В 1823 вспыхнул мятеж в пресидии Сан-Франциско. Большое индейское восстание в 1824 году охватило миссии Сан-Инес, Пурисима и Санта-Барбара. В 1833 году краснокожая паства Сан-Франциско взбунтовалась снова. Следует пояснить, что за почти тридцатилетнее, весьма вялое, сопротивление калифорнийские индейцы лишили жизни не более двух сотен мексиканцев (мексиканцы это в большинстве метисы, то есть, по сути, таких же индейцев перенявшие образ жизни их поработителей испанцев). Коренных же калифорнийцев, за это время, ушло к праотцам, при помощи метисов-латинян, гораздо больше пятидесяти тысяч… Тут конечно более всего постарались болезни, пришедшие вместе с колонизаторами… Среди непокорных калифорнийских тойонов выделялся Помпонио – крещеный индеец, отважный и жестокий враг мексиканцев. С этим изворотливым бунтарем потягаться славой мог разве что молодой, но уже великий воин Анауана. Последний, хоть и не освоил, как Помпонио, верховую езду (другие утверждают, что он просто не любил ездить верхом, но умел), однако не менее отважно вступал в стычки с колонизаторами. Хмурилось всегда ласковое калифорнийское небо…

Постарел и наш знакомец – табынский казак Каллистрат Верёвка. Все чаще служилый человек вспоминал далекую родину – уральскую Башкирию. Красоту её природы, весьма похожую на здешнюю, но роднее… Настоящей семьи у Верёвки так и не образовалось. Конечно, появлялись сожительницы из местных туземных красавиц, но как-то не задерживались. «Может судьба такая, а может колдовство первых супружниц?!.. Один Бог знает точно…» Жил Каллистрат бобылём: следил за исправностью крепостных пушек, нёс караул колонии, дважды в год рыскал по окрестным лесам, горам и прериям в поисках дармовой рабочей силы; пристрастился ставить брагу… Правда, ещё не признаётся себе табынский казак, что стареет: «Сорок пять годков всего то – молодой ещО. Ну, немолодой конечно…» Свою сожительницу Весёлую Синицу служилый больше не встречал. Не знал кого произвела на свет его строптивая подруга прежних дней, НО, почему-то, ожерелье подаренное гордой дикаркой, носил постоянно…

– 3-

Годы быстротечны.., их не остановишь, не притормозишь. Менялись правители Колонии Росс (одни возвращались в Россию, другие приходили на их место), а Каллистрат оставался при крепости. Правда, за долгую службу, получил Верёвка звание десятника, с соответствующим денежным содержанием. («Ну, и на ентом спасибо!»)

…И опять Каллистрат Веревка собирает краснокожих работников для принудительного труда на нивах Росса. Обязанности такие. С ним два индейца чалдона…

Чудесное летнее утро. Лазурь небесная чиста. Ветерок ласкает. Пушистые травы приветствуют всадников добродушными кивками. «Господи, хорошо-то как!»

Вдруг казак услышал жалобный писк в вышине. Поднял голову. Три или четыре крохотных чёрных стрижа отважно атакуют средних размеров орла, прижимая к земле. Пернатый хищник позорно отступал. Его красивый парящий полёт не мог сравниться с молниеносными манёврами дерзких птах. Они взмывали ввысь и сверху нападали на грозного противника. Орел испуганно, безнадёжно стараясь уйти от погони, кричал. Возможно – это было: «Всё! Всё! Улетаю!..» Интонация орлиного крика вовсе не походила на уверенный мужественный клич…

Вот три чёрных бойца отстали, удовлетворившись результатом кратковременного воздушного боя. Но один, чуть крупнее своих товарищей, продолжал преследование. И снова орёл испуганно кричал (почти визжал): «Всё! Всё! Хватит?! Улетаю!»

Нанеся ещё несколько жёстких ударов (разве что перья не летели по сторонам) отстал и последний стриж. Победитель, резко развернувшись, полетел в сторону ближних гор; поднимаясь всё выше и выше. Побеждённый, облегчённо вздохнув, устремился в противоположную сторону прижимаясь к земле (до которой оставалось всего саженей тридцать).

Быть может, это была орлица или подросток орёл… однако пернатый аристократ вёл себя в той схватке трусливо. Каллистрату стало стыдно за «царя птиц»…

– Стрижи защищают территорию, на которой летают их дети. —произнёс чалдон Васька на межплеменном диалекте.

– А-а-а. —несколько раз слегка мотнул подбородком Верёвка.

Но это объяснение не сняло той досады, которую испытывал табынский казак после увиденного не лицеприятного конфуза царя птиц…

– *-

Никогда ещё двадцатидвухлетний Анауана не приводил своих людей так близко к Великой Солёной Воде*. Обычно его группа (клан) кочевала в дальних предгорьях – там почти не встречались ненавистные знаменитому воину (ученику Помпонио**) бледнолицые… Однако провидение играет человеком словно куклой…

Чуть больше четырёх десятков америдов шагало вслед за молодым предводителем. Анауана был уверен в сподвижниках. Его семь воинов подчинялись почти беспрекословно (что весьма редко встречалось среди калифорнийских туземцев).

Долгий путь индейцев часто пролегал по без лесой местности. Кудрявая мескитовая трава чередовалась на открытых, обожженных солнцем, участках с многочисленными кактусами, иногда, впрочем, попадались непроходимые болота.

Вот к вождю подбежал разведчик:

– Скоро придём к Бобровому озеру, там очень хорошие места.

Анауана, поудобнее перехватив кремневое ружьё (единственное в клане огнестрельное оружие), степенно кивнув головой, – сей жест означал: «Отлично!»

…Солнце окончательно скрылось за вершинами тёмного, сумрачного бора. Нарушив дрёмную тишину, отрывисто затявкал койот. Девственную калифорнийскую природу окутала бархатистая ночная мгла. Воцарившаяся на небе луна освещала дальние утёсы; мистический взгляд её едва достигал нескольких небольших костров с кружащейся над ними мошкарой.

Огонь то затухал, то вдруг поднимался снопом искр, почти касаясь ветвей деревьев, обступивших временный лагерь кочевников; успокоившись, он снова начинал играть озорными бликами на лицах сидевших вокруг костра аборигенов. Горящий хворост чуть слышно потрескивал в тишине. Краснокожие ужинали, изредка обмениваясь короткими фразами.

Сквозь чёрно фиолетовое покрывало ночи всё чаще стали проступать зловещие огоньки. Хищные обитатели чащобы покидали свои логовища, готовясь под покровом вязкого мрака добывать пропитание. Ни один звук не пропадал в этой глуши, даже напротив, казался ещё более громким среди чёрного безмолвия.

Анауана подошёл к крохотному шалашу; присел на корточки у порога:

– Напрасно грустит моя мать последние дни. Эти края обещают нам сытную зиму.

Великий воин очень уважал женщину давшую ему жизнь -, с виду хрупкая, индеанка воспитала сына мужественным и стойким бойцом. Худая, не улыбчивая скво, неопределённого возраста, положила тёплую руку на острое колено юноши.

– Всё здесь пробуждает во мне грустные воспоминания. Нужно идти дальше на полуночь**…

Молодому человеку, давно считавшему себя взрослым мужчиной, хотелось успокоить мать.

– …Пусть будет так. Запасёмся мясом, дадим женщинам и детям немного передохнуть, и пойдём… Завтра начинаем охоту на оленей.

– Я тоже ухожу из лагеря. На расстояние сна**** ходьбы лежит Сиреневое Ущелье. Там растут редкие целительные травы…

Скоро стойбище кочевников затихло. Но вождь не думал об отдыхе. Ночь была очень тёплой, звёзды ярко светили. С Бобрового озера дул лёгкий ветерок. Анауана свернул на луг, поросший высокой травой, и направился к ближнему холму. Ружьё краснокожий из рук не выпускал. Здесь индеец долго сидел на гранитном валуне так неподвижно, что казался сам высеченным из камня. Изогнутый орлиный нос и тонкие упрямые губы делали его похожим на птицу, перья который украшали его чёрные (с каким-то чуть каштановым отливом) волосы; и выглядел он поэтому гораздо старше своих лет. Однако, гладкая кожа цвета меди, дерзкий блеск глубоко посаженных тёмно-зелёных глаз (цвет совершенно не типичный для глаз америдов) и прекрасно развитые мускулы выдавали достаточно юный возраст тойона. Какие-то смутные предчувствия терзали душу молодого лидера: «Что-то произойдёт, но ЧТО?..»

________________________________________

*так индейцы Калифорнии называли Тихий Океан.

**Полуночь—север (индейский термин).

****многие американские племена измеряли расстояния днями пути или снами.

– *-

В сияние восходящего солнца, сопровождаемые бешеным стуком копыт, в становище кочевников с победным гиканьем ворвались три всадника, покрытые пылью с головы до ног. Впереди летел настоящий седой кентавр, в полинялых одеждах, размахивая длинной плетью. Управлял он горячим скакуном коленями, без помощи поводьев.

Несколько хлёстких ударов оборвали сопротивление двух краснокожих охранников. «Не родился покуда такой дикий, чтобы победить Верёвку!» -Кавалерист весело мял свой большой кадык (плётка, закреплённая на запястье петлёй, свисала почти до земли): «Есть еще силёнка у табынского казачка!»

Для работ на полях колонии Росс отобрали двадцать три мериканца. «Не густо, но на безрыбье и жаба соловей. Доловим…» -русский потянулся в седле.

– Тронули, детушки! —Верёвка дёрнул бородой в сторону чалдона Василия.– Скажи некрещёным, мол, через полтора месяца они вернутся домой с хорошими подарками…

– *-

Колонна аборигенов, конвоируемая троицей подданных РАК, двигалась в сторону российских пажитей*. Пройдя сквозь каньон, вышли к извилистой речушки. Некоторое время двигались берегом вниз по течению. Погода была дивная. На небе ни облачка. В краю зелёных долин, уютных рощ и густых лесов, зажатых горами Сьерра-Невада и Прибрежного Каскадного Хребта, преобладали ласковые южные ветры. Лёгкая дымка поднималась в этот утренний час над хрустально-чистым потоком, таким прозрачным, что можно было в самой глубине разглядеть каждый камешек, каждую рыбёшку.

Возле брода, прислонившись спиной к одинокой остроконечной скале (или валуну; кому как нравится), уныло сидела, поджав под себя тощие ноги, полуголая сутулая старуха-индеанка (юбка из трав, да несколько ниток дикарских бус и амулетов – вот и все одежды); очень темнокожая с рыхлым животом и приплюснотым носом. Она что-то монотонно пела (другой бы сказал – гундела) себе под нос, чуть раскачивая при этом головой взад, вперёд. В её чёрно-седые волосы были вплетены ленты из змеиной кожи. Древняя скво даже не взглянула на колонну недобровольных временных работников Форта Росс.

– Колдунья поди? —мотнул бородой в сторону старой Каллистрат.

– Да. – одними губами ответил Васька.

– Тьфу-у! Страна нехристей! —Верёвка быстрыми, короткими движениями кисти правой руки запечатлел на своей груди крестное знамение.

Спугнув ненароком в чапаррале** выводок хохлатых куропаток и переправившись по шивере*** на другой берег, путники взяли направление на северо-запад, то и дело натыкаясь на сухие коряги и поваленные, давней бурей, остовы деревьев. Царящая вокруг тишина нарушалась лишь лёгким шёпотом кудрявых дубрав да нежным щёбетом разноцветных пичуг. Природа словно демонстрировала своё великолепие, блистая первозданной красотой и силой.

Краснокожие воины возникли как ниоткуда. Пятеро с натянутыми луками застыли позади величавого вождя. Молодой из чалдонов вскинул карабин, но ружейного выстрела не последовало: тонкая стрела, с отравленным наконечником, пробила незащищенную доспехами шею неофита. Тот, судорожно мотнув головой, тяжело рухнул с коня. Кровь фонтаном окатила деревянный панцирь. Скоро глаза сателлита россиян заволокло туманом смерти…

Верёвка и второй чалдон не стремились оказывать сопротивление – бывалые мужи знали, угодив в ловушку диким, следует изображать безразличие – сие поможет в переговорах (если таковым суждено быть)…

– Напрасно краснокожие убили нашего воина. —голос Каллистрата имел повелительную интонацию (словно он хозяин положения).-Русские не воюют со свободными.

Анауана, стоящий со сложенными на груди руками (между которыми была зажата винтовка), торжествующе взирал на побеждённых.

– Длиннобородый силой забрал моих людей… Плохо это! —глаза тойона угрожающе сузились, и Калистрат почувствовал как по его спине пробежал холодок.– Не делай больше так, русский!..

Побеждённый казак чувствовал, что столкнулся с твёрдой волей. Было видно, молодому лидеру ничего не стоит дать команду прикончить ловцов живой рабочей силы. Смерть смотрела на Каллистрата глазами бесстрашного туземца. Служилый не замечал, что индеец говорит на неплохом русском, что на поясе краснокожего атлета висит длинный стальной кинжал, что на мускулистой груди поблёскивает двумя перламутровыми подвесками ожерелье из перьев лебедя, с золотой испанской монетой в центре. (И дьявол, и Бог любят подшутить над простыми смертными!) Жить предательски захотелось стареющему русичу – сработал инстинкт самосохранения. Табынский казак с видимым спокойствием расправил плечи, гордо вскинул седую голову: «Держаться как можно невозмутимие!..»

– Ваши ружья мы забираем.—бросил индейский вождь.

Верёвка бровью не повёл, услышав дерзкие речи дикого: «Да уж, по всем статьям победил меня этот мериканец… Первый раз встречаю подобного индеянина; ежели все дикие были бы такими – нипочём европейцам не покорить оных мест…»

_______________________________________________

*Пажить (старорусское) —нива.

**Чапарраль – вид кустарника.

***Шивера (урало-сибирское) – речной порог.

– *-

Отпущенный на свободу, Каллистрат скакал впереди, не оглядываясь на чалдона: «По што оглядываться – знамо сзади крещёный индеянин.» На душе у казака скверно: «Просто погано!» – его победили, его унизили, сегодня он боялся, всегда пренебрегаемых как бойцы, местных красношкурых. Верёвка почувствовал себя совсем одиноким, совершенно расхотелось жить. Пощипывало в носу и трудно дышалось…

Ближе к полудню погода испортилась. Небо нахмурилось, посерело, затянулось брюхатыми тучами. Заворчал гром. Изредка сверкали молнии. Постепенно тучи, наползая с севера, заполонили небосвод. Снова метнулись ядовито-жёлтые стрелы молний. Злорадный ветер с неистовой силой, под оглушающий грохот грома (аж, в ушах зазвенело), обрушился на подданных РАК. И сразу свинцовое небо разразилось страшенным ливнем. «Вот только бури нам не хватало!» -Верёвка рукавом рубахи вытер нос. Табынский казак не замечал, что неутихающий ливень смешивается с горькими мужскими слёзами досады, текущими по впалым щекам.

Октябрь 1995 года, Магадан.

Последняя редакция – Апрель 2020г., Стерлитамак.

Глава Восьмая. ПОВЕСТЬ ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ АМЕРИКИ

Эпиграф: «…Местный климат не столь суров,

каким его можно было предполагать

в этих широтах…»

(из дневников врача-натуралиста-путешественника

Г. Г. Лангсдорфа о Русской Америке, 1805 год)

ПРОЛОГ

Воздух абсолютно прозрачен. Сказочная страна таинственных и неведомых духов, обитающих среди живого (или почти сказочная). Бескрайний океан и бесконечная изломанная береговая линия огромного материка. Льды и снега. Солнце и туман. Реки, озёра и болота. Горы и леса, вековые леса северо-западных «джунглей».

Журчащая лесная речушка образовала широкую заводь, берега которой украсила невыразимо живописная поляна. Высокие сочные травы. Множество цветов – белые, красные, жёлтые – меж которых порхают крохотные птахи семейства воробьиных и жужжат насекомые. Синие и красно-оранжевые бусины ягод. Кружатся изящные бабочки.

А, вот и она – загадочная рыжешейная колибри – птичка-невеличка. Пёстрая рыжешейка, не больше той бабочки, подлетела к нежному цветку и своим клювиком-иглой пьёт нектар, при этом непрерывно трепыхая крылышками.

Подходит к концу долгий августовский день. Фиолет и янтарь заката. Рядом с берегом, огибая жёлтые речные кувшинки, плывёт семейство лебедей. Грациозные птицы легко скользят по водной глади: впереди один из родителей, затем гуськом четверо бурых подростков и, наконец, второй белоснежный лебедь.

А речушка всё поёт и поёт. Чуть ниже заводи ступеняться невысокие пороги, на которых пенятся молочно-хрустальные воды. Алмазные брызги.

Сказочная, неведомая страна (или почти сказочная).

Часть первая. С И Т К А*

……………………………………………………………………………..

*ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ СПРАВКА: Большой остров Ситка (ныне о. Баранова) расположен в Тихом Океане подле северо-западного побережья Америки. До 1867 г. здесь находилась столица русских колоний Ново-Архангельск. Климат относительно мягкий, снегопады случаются крайне редко, но лето дождливое. Горы, непроходимые леса, незамерзающие бухты.

………………………………………………………………………………

– I —

Алеуты гребли мерно и споро. Служилый человек – колымский казак Дмитрий Буза, зажав меж колон тяжёлый мушкет, сидел с опущенной на грудь головой и, казалось, дремал. Водяная пыль кропила его мужественное, даже несколько высокомерное лицо, а ветер шевелил гриву волос, что спадали на плечи и спину из-под медвежьей папахи.

Байдара (лодка, обтянутая нерпичьими шкурами, в зависимости от размера, вмещающая от четырёх до сорока звероловов) направлялась на север острова Ситка в селение индейцев тлинкитов. Четверо алеутов – морской народ Америки – уверенно вели чёлн к намеченной цели.

Поначалу пролив был довольно широк, с обрывистыми скальными берегами, поросшими тёмным хвойным лесом. Но потом берега стали сходиться и образовали узкий проход с сильным встречным течением. Желтолицыи гребцы с трудом преодолевали напор водной стихии.

Дмитрий тряхнул головой, отгоняя рой навязчивых мыслей, огляделся. Скалистые берега, высокие горы, подступающая прямо к воде зелёная стена соснового леса. «Шабаш голову ломать, поработать надо!» Казак снял перевязь с саблей, положил рядом кремневые ружьё и пистолет: «Мешать будут.»

– Батуна, давай запасное весло?!

Туземец молча протянул весло, дружественно улыбнувшись. Взяв весло, русич энергично, со знанием дела, принялся за работу. «Опа-опа-опа!»

Перечень всех титулов и заслуг колымского казака Бузы занял бы немало времени, но одним званием Дмитрий гордился особо – Сибирский дворянин*. Тешил этот титул мятежную душу сибиряка. А всё прочее: десятник, опытный артиллерист, бывалый мореход… – то мелочь. Дворянин это да-а!..

Лёгкий чёлн преодолевал напор встречного течения. Искрились солёные брызги. Вокруг, с криками, кружили чайки, добывая себе пропитание. Изредка попадались навстречу морские бобры (каланы). «Опа-опа-опа-а!» Солнце садилось. Путникам пришлось выйти на берег. Усталые и продрогшие, они принялись собирать сушняк. Один из алеутов пошёл поискать пресной воды, для приготовления ужина.

Буза не принимал участия в этих хлопотах, но за окружающей местность приглядывал (во избежание внезапного нападения индейцев). Казак быстро сменил порох на полках огнестрельного оружия, опоясался саблей. Любил Дмитрий своё оружие, содержал в идеальном состояние, а наследственную саблю просто боготворил. Этот дорогой, сверх прочный, клинок добыл покойный отец десятника, потомственный колымский казак, в бою с китайскими хунхузами. Сабля была княжеская, скорее всего выкована в Индии не одно столетее назад: очень надёжная, прочная, лёгкая сталь (гвозди перерубала и не затуплялась), рукоятка золотом отделана – сокровище…

Затрещал костерок, в котелке ароматно забулькало. «Однако, перекусить не мешает!» Сибирский дворянин ещё раз окинул пристальным взглядом угрюмый бор: « В общем то, колоши** не нападут – замирила Компания индеян…» Вековой лес северо-запада Америки. Вверху пошумливали качающие макушки деревьев, внизу царило безмолвие и сумеречный покой; лесные запахи слегка дурманили голову. Пахло хвоей и морем. «Всё ладно…»

С пищей подданные РАК справились быстро. «Хорошо, да мало!» День давно угас. Потускнел небосвод, и на нём засветились первые, самые нетерпеливые, звёздочки. В ветвях ближней к биваку разлапистой ели суетились белки. Мелькнул в траве юркий песец. Где-то в глубине леса проухал собирающийся на охоту филин.

Снова подступили невесёлые мысли: «Их высокоблагородие, Пётр Егорович***, не жалует меня. Послал на заведомо проигрышное дело… Ага, отдадут колоши своих пленников. Держи карман шире. А если повести переговоры с мериканцами**** неправильно, ещё и с тебя голову снимут. Правителю Чистякову проформа, а мне рискуй шкурой… Ей-бо, надоело все!..»

Волнения казака были небеспочвенны. Правителю Русской Америки донесли, что ситкинские тлинкиты сожгли шлюп браконьеров. В том бою было убито пятеро белых и трое захвачено в полон. Парусник частный – браконьеры скорее всего бостонцы*****, следовательно вокруг их гибели шумихи не будет (не того полёта птицы – вороньё, считай пираты). Но есть пара серьёзных НО: первое – общественное мнение соседних колоний (всегда хорошо, еже ли соседи считают, что у тебя всё под контролем); второе – нельзя позволять индейцам проливать кровь белых людей, особенно колошам (сегодня они перережут разбойничающих браконьеров американцев, а завтра примутся за тебя и твоих людей). По этому то и был послан в тлинкитское селение десятник Буза. Если служилому удастся вызволить пленников (чему Чистяков не особенно верил) – плюс администрации РАК. Если казак вернётся с пустыми руками (что и, скорее всего, произойдёт) – всё равно плюс правителю, принимал возможные усилия – гуманизм и проч… Ну, а если дикари прирежут казачьего десятника – тот сам виноват, нужно быть ловчее…

__________________________________________

*Звание «сибирский дворянин» присваивалось сибирским губернатором за выдающиеся заслуги и не передавалось по наследству.

**колоши – так русские колонисты называли индейцев тлинкитов.

***Пётр Егорович Чистяков (1790 – 21 января 1862) – адмирал российского флота, участник морских сражений в Чёрном море, дважды совершил кругосветное путешествие. Был главным правителем Русской Америки в 1826—1831 годах.

**** мериканцами – так русские колонисты называли туземцев Нового Света.

***** бостонцы – так русские называли граждан США.

– – —

К тлинкитскому причалу байдара подошла в полдень. Индейская пристань раскинулась вдоль береговой линии саженей на полтораста. Высоченные расписные, покрытые изящной резьбой, тотемные столбы. Длинные, выдолбленные из цельных стволов американского кедра, выкрашенные в разные цвета океанские каноэ. Надёжные деревянные лестницы, для подъема на крутые части берега. Впечатляюще смотрится (а Вы говорите – дикари).

Их уже ждали. Два десятка, облаченных в боевые плащи и деревянные доспехи, смуглокожих, черноволосых воинов толпилось на берегу. Дмитрий повеселел. Буза был человеком войны. Опасность будоражила кровь казака. «Ничё! Тридцать три года уже намерил. Голову снимут – воля Божья, но и я им кровя пущу, случись что…» Сибирский дворянин положил крепкую руку на эфес сабли: «Порох сухой, курки взведены, кольчуга под кафтаном надёжна – ни стрелой, ни ножом не прошибёшь… Ну, давай, мериканцы, встречайте представителя властей.» Голубые со смешинкой глаза русича блестели.

Вперёд вышел среднего роста плечистый «краснокожий» атлет. На тлинките не было воинских доспехов – суконная рубаха почти до колен, украшенная бахромой и узкие кожаные ноговицы, покрытые затейливой бисерной вышивкой. На груди ожерелье из медвежьих и акульих зубов. На голове деревянный шлем в виде ворона. Из оружия только боевое копьё со стальным наконечником и массивный нож (якутской ковки) на поясе.

Казак ступил навстречу. «Вот уж с кем не хотел ныне свидеться – Иель, племянник вождя. Вроде как, товарищ он мне (как минимум) … Ежели мериканцы сейчас зачнут резню, то племянника нужно первым положить (за старшОго тот у воинов) – порешу атамана, будет шанс уйти от смерти… Господи, Господи, Господи, защити!..»

Предводитель индейцев тоже не рад встречи. Иель заговорил по-русски без приветсвия (это был конечно сильно исковерканный, но понятный русский; видимо остальные, присутствующие здесь, тлинкиты русского не знали).

– Митрий, напрасно ты пришёл к нам. Вожди не довольны этому визиту… Беда случится может…

– Ведаю о том. Чистяков меня послал за пленниками вашими. Старейшины должны подчиниться распоряжению белого нанука*… Колоши находятся под властью России, не правильно идти против воли правителя, большое неуважение!.. —Дмитрий специально ответил на тлинкитском, что бы его все поняли.

– Хорошо, пошли к вождям.

Не говоря больше ни слова, двинулись в селение. Краснокожие воины (больше похожие на фантастических рыцарей) обступили казака. Грозное зрелище представляли тлинкиты: пластинчатые деревянно-костяные панцири; толстые, практически не пробиваемые пулями, плащи из лосиных шкур; тяжёлые, ярко разрисованные, деревянные шлемы. Индейцы вооружены копьями и тяжёлыми топорами-томагавками, декорированными человеческими волосами; некоторые имели при себе ружья. Буза сохранял спокойствие, невозмутимо щурясь. Четвёрка алеутов осталась у байдары: «Сохрани, Бог белых людей, жизнь русского касяка**!?!»

Идти было не долго. Ближе к селению, когда лес начал редеть и перешёл в перелесок, стали попадаться смуглолицие, черноглазые сквау. На многих индеанках платья из дешовых европейских тканей (контакты с русскими и другими колонизаторами сильно изменили одеяния американских аборигенов). Миловидны были колошанки, но портили их колюшки***. «Фу-у-у!»

Озерцо, подле которого расположился посёлок тлинкитов, с одной стороны опоясывали высокие холмы. Их крутые склоны сплошь покрыты зарослями лиственниц, столетних сосен и елей. Несколько дальше берег был отлог. Здесь, соседствуя с пахучими кипарисами, произрастал ивняк. По другую сторону высились скалистые обрывы. Селение. Вытянулись вдоль озера длинные бревенчатые дома, покрытые неописуемыми орнаментами (деревянные, своеобразные, не привычные для европейского ока, кружева). Перед жилищами громадные двадцати саженные тотемные столбы прямых кедровых стволов. Украшенные фантасмогорической резьбой, являвшей изображения птичьих голов и звероподобных чудищ. Тотемы увековечивали историю и легенды племени. Красиво и необычно смотрится деревянное индейское селение на фоне величественной, практически, девственной природы…

Иель вошёл в барабору вождя. «Подождем нам не привыкать» – слегка шмыгнул носом посланник РАК. Но ждать пришлось недолго. Племянник тойона пригласил десятника Бузу в дом. «Ну.., помогай, Господь!?» Дмитрий быстро, незаметно, перекрестился.

Вождь Наушкет встал навстречу русскому посланцу. «О-о! Уже кое-что. Индеяне убивать меня пока не собираются. Поживём. Хорошо бы ещё хоть одного из пленников вызволить. Утру тогда нос их высокоблагородию Чистякову…»

Обменявшись рукопожатиями и приветственными речами с туземным патриархом, казак подошёл засвидетельствовать почтение, сидевшему возле очага, дряхлому Дльхэтину (прежнему вождю ситкинских тлинкитов). Дмитрий знал что делает – выказывать уважение к старцам, очень хороший тон в глазах индейцев… Впрочем, уважению к старикам Дмитрия приучил дед, собственно, воспитавший его… Дед наставлял: «Жизненный опыт, частенько переиграет ум и самое лучшее образование в простых мирских ситуациях. Умный молодой человек думает и догадывается, чем может закончится дело… А старый человек уже видел, чем подобное дело закончилось.» Атмосфера в бараборе сразу потеплела; Митрий сие просто «брюхом почувствовал»: «Поживём ещо!»