Текст книги "Любимец Бога"

Глава 4
КАНДИДАТЫ В МЕССИИ

И Мессии с нетерпением ждут своего прихода.

Станислав Ежи Лец

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

30 апреля 2190 года. Пятница. 15. 15 по СЕВ.

Приглушенный звук сирены проник во все уголки лунной базы «Восток». Звук был спокойный. Не тот, который оглушающим, леденящим душу ударом врывается в уши, и кажется, что не динамики громкой связи орут: «Внимание! Разгерметизация базы! Внимание! Разгерметизация базы!», а буквально каждая клеточка твоего тела, сразу ставшего таким беззащитным, вопит об этом. Нет, звук был привычный, деловой – на базе открылись наружные двери главной шлюзовой камеры. Полчаса тому назад на космодроме прилунился корабль с Земли. И вот уже пассажиры и экипаж с этого корабля на вездеходе въезжают на базу.

Факс, пришедший позавчера Богомазову из Центра управления космическими базами, был предельно лаконичен:

«30 апреля в 14.45 по СЕВ к вам прибывает "Гермес-8". На борту – два члена экипажа и два дублера корабля "Прорыв". Обеспечьте размещение и проживание. Цели и задачи их пребывания на базе у старшего группы майора Военно-космического флота Олега Анатольевича Титрова. Начальник Центра управления космическими базами генерал-майор С. А. Скворцов».

Со дня инспектирования базы американцами прошло две недели. В течение этого времени все текло как обычно. Почти сразу получив разрешение на возобновление работ по сборке гиперпространственного корабля, вся база с головой окунулась в эту работу. И лишь иногда, в перерывах между оперативками и совещаниями, остывая от бушевавших на них страстей или наблюдая за неспешной, кропотливой работой монтажников, начальник лунной базы «Восток» думал: «А ведь среди этих людей есть предатель, который, может быть, каждое утро, полдень и вечер докладывает мне о тех или иных работах, за которые он отвечает, ругается с коллегами по многочисленным производственным вопросам, а потом стучит американцам. А Кедрин даже не шевелится. Пообещал вычислить "крота", так до сих пор и вычисляет. Ну да ладно. Мое дело вовремя и качественно собрать корабль. Вот за это я отвечаю, и за это с меня спросят». И Богомазов вновь окунался в бесконечный водоворот дел.

И вот этот корабль с Земли. В принципе, ничего необычного в этом не было. Экипаж, непосредственно присутствуя при сборке, до тонкостей узнает корабль, на котором ему предстоит лететь, обживет его и, если надо, попросит что-то изменить. По мелочам, конечно. Но как часто такие мелочи оказывались именно той последней каплей, из-за которой корабль шел на дно. Вернее, навсегда и бесследно исчезал в холодных глубинах космоса.

Но что-то не давало покоя Богомазову. Что-то было не так. И, лишь находясь в сборочном цехе, где по традиции будущий экипаж космического корабля приветствовали все сотрудники базы, он понял причину своего беспокойства. Среди толпы улыбающихся людей Богомазову неожиданно в голову пришла мысль: «А ведь очень скоро о прибытии будущего экипажа узнают американцы». Почему это крайне нежелательно, начальник базы и сам себе не смог бы объяснить. Ну, прибыл будущий экипаж очередного космического корабля. Делов-то. Так уже было десятки раз. Но вновь, как и в разговоре по видеофону с Кедриным, полковник почувствовал, что человек или люди, готовившиеся к прыжку в гипер, должны быть необычными. Нет, не в плане личного мужества и храбрости. Это само собой разумеется. Что-то в них должно быть еще. Вот только что, он никак не мог сформулировать. Что-то копошилось в голове, никак не сбиваясь в мысль. И это немного раздражало. Как иногда напоминающее о себе легкой болью в груди сердце.

«Служба безопасности у нас вообще мышей не ловит, – улыбаясь и произнося приветственную речь, чуть раздраженно думал Богомазов. – Умные хозяева как поступают? Сначала от мышей избавляются, а потом только запасы в погреб складывают».

Но Служба безопасности мышей ловила. Это Богомазов понял, едва он и Титров остались одни в крохотном кабинете.

– Разрешите представиться еще раз – майор Службы безопасности Титров.

– А я уже было подумал, что Кедрин перестал ловить мышей. – Семен Петрович неожиданно для себя легко рассмеялся.

– Нет, директор Службы безопасности ловить мышей не перестал, впрочем, и крыс тоже. – Невысокий, крепко сбитый майор Службы безопасности скупо улыбнулся.

«А ведь это волкодав. Если надо, клацнет челюстями – не подавится», – глядя в спокойные серые глаза собеседника, подумал Богомазов. Он вспомнил, как в детстве мечтал стать разведчиком. «И пришлось бы вот так, чуть улыбаясь, людей убивать. Нет уж. Уж лучше космические корабли собирать».

– А трое из вашей группы тоже из Службы безопасности?

– Да.

– И как я должен вам помогать?

– Вести себя обычно, как и раньше. Если я не ошибаюсь, у вас завтра по план-графику предстоит большой объем профилактических работ вне базы?

– Да. Надо заменить кое-какие блоки в системе энергоснабжения, у которых вышел срок эксплуатации.

– Вот и отлично. И вот еще что. Сегодня ночью мои люди установят кое-какую аппаратуру в вашем кабинете.

– Делайте все, что необходимо.

– Вот и отлично.

«Кедрин таки вычислил "крота"… или почти вычислил. Без конкретного плана он своих людей бы не прислал. Да и этот вопрос насчет завтрашних работ. Нет, план по поимке предателя уже есть. И по скорой поимке. По идее, сюда уже пора присылать и настоящий экипаж. – Богомазов сидел за своим столом и смотрел на дверь, через которую только что вышел Титров. – Интересно, так кто же он?» – уже в который раз начальник базы задавал себе этот вопрос.

Объединенная Россия. Украина. Крым, г. Партенит.

Санаторий Министерства обороны «Крым».

Почти за два года до описываемых событий.

31 августа 2188 года. Понедельник. 8.40 по местному времени.

Кусочек хлеба взмыл в голубизну неба. Через секунду он уже падал вниз с высоты двенадцатого этажа. Морская чайка, привычно спикировав, схватила его и по плавной, размашистой дуге развернулась в сторону синевшего неподалеку моря. Двое стоявших на балконе проводили ее взглядом.

– Да, огорошили вы меня, Игорь Николаевич. Я – и вдруг любимец Бога. – Невысокий темноволосый парень задумчиво ломал кусок хлеба.

– Вообще-то, любимец Бога – это не узаконенный термин. Его ввел академик Хохлов. Знаете такого? – Полковник Северский вопросительно посмотрел на Бориса Ковзана.

– Слышал. Но признаться – ничего конкретного. Знаю только, что он физик.

– Для начала и этого достаточно. Так вот, этим термином академик предложил называть людей, которым везет в жизни. Причем везет по-крупному. Например, как вам, Борис.

– Мне кажется, слово «везет» предполагает случайность.

– То есть вы считаете, что случайно спаслись при аварии ракетоплана «Х-3»? – уточняюще спросил полковник.

– Во всяком случае, предпочитаю не связывать это с вмешательством Высших Сил.

– Математики подсчитали вероятность вашего спасения. Они создали математическую модель вашего полета в открытом космосе. В ней учитывались время взрыва «Х-3», его линейные и угловые координаты в момент взрыва, скорость катапультирования кресла и ваша собственная масса. Оказалось, что изменение любого из этих параметров хотя бы на десятую процента и… и мы бы с вами сейчас не разговаривали. Получилось, вероятность спасения один к ста миллиардам.

– Надо же, легче угадать в «Спортлото». – Борис чуть усмехнулся.

– Это еще не все. Если учесть, что для вашего спасения необходимо было вращение пилотского кресла в строго определенной плоскости, иначе бы вы попросту изжарились, то вероятность спасения становится просто исчезающе малой.

– И в этом вы видите руку Бога?

– Милостивую руку, – уточнил Северский.

Командир ракетоплана «Х-3», капитан Военно-космического флота Вооруженных Сил Объединенной Руси Борис Иванович Ковзан задумался. Вдруг вспомнилось, как в открытом космосе американцы пытались подставить орбитальную станцию под него – пушинку по сравнению с многотонной махиной станции. В тот момент Борис впервые осознал, что он везучий человек. Вспомнилась выстроенная им тогда цепочка событий, доказывающая это. Победа в забеге «Победитель», когда только случайно увиденная им вымоина на крутой стенке берега позволила ему прибежать первым. Случайно? Допустим. А поступление в Высшее летно-космическое училище в Севастополе? Если бы случайно, буквально накануне экзамена по математике, он в одном из справочников не прочел, как решается одна хитрая задачка, он не набрал бы необходимый балл по математике. А следовательно, не поступил бы в училище. Стоп! Решение этой задачки, которая ему и попалась на экзамене, он прочел не в справочнике, а на каком-то измятом листочке. Буквально в тридцати шагах от здания, где должен был состояться экзамен, он ступил в лужу. Оглядевшись в поисках, чем бы вытереть туфли, он увидел на земле этот листок… Случайность? И в испытательном отряде он не должен был оказаться. Но оказался.

– И последнее, Борис Иванович, – донесся до него голос Игоря Николаевича Северского, – «ARK» не должен был быть на той орбите. За день до вашего полета его планировали поднять значительно выше. Но в грузовом корабле, который должен был доставить на станцию топливо, обнаружилась какая-то неполадка, и старт отложили. Между прочим, стартовать должен был «Геркулес». Корабли этой серии считаются самыми надежными в мире. Ни одного отказа за двадцать лет.

– Вы серьезно считаете, что чудесное спасение – это не просто случайность, а вмешательство… – Борис Ковзан сделал паузу, подыскивая правильное слово.

– Бога, – помог ему Северский.

Взгляды мужчин встретились. Наконец Борис отвел глаза и швырнул очередной кусок хлеба с балкона. Большая белая чайка, грациозно подхватив его, устремилась прочь.

– Борис Иванович, мы обработали большой объем информации. И пришли к выводу, что удачливость, везение – это явление, не попадающее под категорию случайного. И наши предки отлично это понимали. Например, у древних викингов главным критерием выбора предводителя для морских набегов являлась его удачливость. Они считали, что удачливость – это такая же черта характера, как мужество, честность и так далее. Философ двадцатого века Юнг считал, что везение – это явление, связанное с психикой конкретного человека, то есть не случайность, а закономерность. А как вы объясните следующие факты? Пятого декабря тысяча шестьсот шестьдесят четвертого года у берегов Англии разбился корабль. Спасся единственный человек. Его звали Хью Уильямс. Пятого декабря тысяча семьсот восемьдесят пятого года на том же месте потерпел крушение другой корабль. Спасся один человек. Его звали Хью Уильямс. Пятого декабря тысяча восемьсот шестидесятого года там же тонет третий корабль. И вновь спасается один человек.

– Хью Уильямс? – Борис сжал в руке очередной кусочек хлеба.

– Правильно.

– Вот уж не думал, что Богу нравятся Хью Уильямсы. И именно пятого декабря.

– Это действительно трудно объяснить. Как говорится, пути Господни неисповедимы. Но факт есть факт.

– Так, может, вам и поискать какого-нибудь Хью Уильямса? – Борис улыбнулся.

– Хью Уильямса мы искать не будем, – вполне серьезно ответил полковник Службы безопасности. – Во-первых, он наверняка будет подданным не нашей страны. А во-вторых… Впрочем, и этого уже достаточно.

– Так поищите людей славянского происхождения, однофамильцы которых в прошлом чудесно спаслись.

– Искали, Борис Иванович. Искали такие цепочки, где хотя бы два, к примеру, Иванова чудесно спаслись. Тогда можно было бы искать третьего Иванова, нашего современника.

Северский взял у Бориса кусочек хлеба и кинул с балкона. Дождавшись окончания безукоризненной атаки чайки на хлеб, он закончил:

– Или хотя бы пригласить для нашей миссии второго, современного.

– И что? Нет у нас такой цепочки?

– Есть.

– Ну, так и… – Борис не успел закончить фразу.

– Фамилия такого Иванова – Ковзан. Зовут Борис, отчество Иванович, – отчеканил полковник.

– Какой-то Борис Иванович Ковзан уже когда-то спасался? – ошеломленно спросил Борис.

– В тысяча девятьсот сорок втором году пилот тогдашних советских ВВС Борис Иванович Ковзан в составе эскадрильи наткнулся на группу немецких бомбардировщиков. Шла Вторая мировая война. Ее у нас называли Великой Отечественной. Так вот, над Беларусью он принял бой….

Полевой аэродром в районе города Старая Русса,

Новгородской обл.

13 августа 1942 года. Пятница.

7.30 по московскому времени.

Белая сигнальная ракета размашистой дугой очертила круг обязанностей для людей, бегущих к своим «ястребкам». Обязанностей стандартных и за два года войны ставших привычными. Взлететь, найти, уничтожить врага, не дать ему своими фугасками отутюжить наш передний край, вернуться на аэродром. Впрочем, последнее было не обязательно. Обязательным было не дать и уничтожить.

С ходу прыжок на крыло, оттуда в кабину. Фонарь кабины – щелк. Ремни – клак. Тормозные колодки – убрать.

– От винта!

Привычная тряска грунтовки, и вот уже тысяча-двухсотсильный движок легко бросает самолет в небо.

– «Пчела», я «Улей». Курс сто тридцать, высота шесть.

– Понял. Курс сто тридцать. Высота шесть. Разведывательный полет.

Через двадцать минут вспышки выстрелов, неровные ниточки траншей обозначили линию фронта. Дальше враг. Еще через пятнадцать минут в голубом небе появились черные оспины. Через несколько минут оспины превратились в тринадцать вражеских самолетов.

Тринадцатое число, тринадцать вражеских самолетов – «обнадеживающее» обстоятельство перед началом боя.

– «Улей», я «Пчела». Вижу семь Ю-88, и шесть Ме-109. Атакую!

Словно выполняя короткую команду «Фас!», краснозвездная машина бросилась в стаю летящих крестов. Небо расцветилось трассами очередей. Не обращая внимания на «мессеры» прикрытия, Борис ринулся к «юнкерсам». Подвернувшийся «мессер» «ястребок» распорол очередью, и тот, напоследок перечеркнув голубое небо жирной черной полосой, устремился в свое последнее пике. Но и «кресты» не дремали. Откуда-то справа-сверху хлестнул раскаленный свинец. По голове словно ударили палкой. Горячая липкая кровь залила правую половину лица.

Всевышний, создавая человека, крепко, надежно сколотил свое творение. Мозг мгновенно «отрубил» все нервные окончания, давая человеку несколько секунд форы перед болевым шоком.

Хрясь – отлетел фонарь кабины, еще движение и отстегнуты ремни… На большее сил не хватило. Ни подняться с сиденья, ни перевалиться через борт, ни свалиться в спасительные шесть километров высоты. Языки пламени, щедро подпитываемые из бензобака, сжирали хрупкое тельце «ястребка».

Уже теряя контроль над телом, мозг уловил привычный силуэт – Ю-88, основной самолет Люфтваффе, две тонны бомб. И отдал, казалось, последнюю в своей жизни команду. Слабеющие руки довернули штурвал самолета на таран.

– Пробита голова. Вытекают мозги. Иду на таран, – услышала Земля.

Шестьсот километров в час «своих» и четыреста «чужих» в сумме гарантированно выписывали билет в то небо, откуда не возвращаются…

Но у Всевышнего своя геометрия. Сила инерции и сила взрыва выбросили потерявшего сознание летчика из огненного клубка двух самолетов.

Сколько нужно времени, чтобы падать с шести километров? Около тридцати пяти секунд. Еще с десяток секунд щедрой рукой отсыплет сопротивление воздуха. Итого сорок пять секунд. Сорок пять секунд жизни. На сороковой секунде советский летчик пришел в себя. На предпоследней секунде прозвучал хлопок раскрывшегося парашюта.

Новгородская область – это леса с проплешинами полянок. Но Всевышний окунул нашего героя в болото. В чавкающую, вонючую трясину… мягкую трясину… на временно оккупированной территории, выражаясь языком Совинформбюро.

Восемьдесят процентов чуда уже было сотворено. Оставалось чуть-чуть.

В качестве «чуть-чуть» Господь избрал жителей небольшой деревушки, видевших падающие самолеты и на мгновение расцветший в небе парашют. Они вытянули находящегося в беспамятстве летчика и в копне сена под носом у немцев переправили к партизанам…

– Дальше уже было сравнительно просто. – Северский взглянул на взволнованного Бориса. – Самолет с Большой Земли, десять месяцев тыловых госпиталей, выздоровление и война до самой победы. Тот Борис сбил еще несколько самолетов. Получил звание Героя. Вырастил двух сыновей.

– Он же потерял глаз. По-моему, в двадцатом веке еще не умели имплантировать новые глаза.

– Не умели, – легко согласился Северский. – Ему вставили просто стеклянный имитатор.

– Но…

– Из госпиталя он был выписан с резолюцией: «Годен без ограничений».

– Невероятно!

– Следует добавить, что этот таран был четвертым на его счету. Столько таранов больше никто не совершал. Это абсолютный рекорд. Еще вопросы будут?

– А когда это произошло?

– В пятницу, тринадцатого августа тысяча девятьсот сорок второго года, – тут же последовал ответ. – Кстати, на «ARK», Борис Иванович, вы попали в аккурат над Беларусью[6]6
  Описанная история с летчиком Борисом Ковзаном правдива от начала и до конца. Еще немного об этом уникальном человеке. Родился в 1922 году в г. Шахты Ростовской области. В 1939 году окончил Одесскую военную школу летчиков. Участник Великой Отечественной войны с 1941 года. Совершил (единственный в мире!) четыре воздушных тарана. Сбил 28 вражеских самолетов. В 1943 году получил звание Героя Советского Союза. После войны окончил Военно-воздушную академию. Умер в 1985 году в Минске.


[Закрыть].

Полчаса спустя, спускаясь в лифте, полковник Службы безопасности Игорь Николаевич Северский мысленно напротив фамилии Ковзана поставил галочку.

«Один есть. Теперь отец Сергий».

Объединенная Русь. Украина. В двадцати

километрах от г. Славутич, Киевской обл.

Почти за два года до описываемых событий.

3 сентября 2188 года. Четверг.

18.20 по местному времени.

Темные лики святых невозмутимо сверху вниз смотрели на толпу, застывшую перед алтарем.

– Братья и сестры! Так отстоим же наше право, дарованное нам Самим Всевышним, получать вечную жизнь от Него Самого. – Голос священника грозно рокотал в церкви. – Вспомните слова Святого Писания: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную». Так неужели жертва Самого Бога оказалась напрасной? – Толпа стояла не шелохнувшись. – Нет! – ударило в церкви. – Бог всемогущ! Он не допустит, чтобы кровь Его Сына пролилась зря. Он не позволит, чтобы группка каких-то людей отняла у Него право Высшей Милости! Отступников, не верующих в Его всемогущество, Он будет карать! Он уже их карает! Карает страшно, отнимая разум. Синдром внезапного слабоумия появляется все чаще. Многие расплатятся за свое неверие в Бога! – Лампа позади священника придавала ему какой-то мистический вид. – Но Бог не только всемогущ, Он и всемилостив. Никогда не поздно встать на праведный путь. Необходимо извлечь из себя это богомерзкое людское изобретение – чип сбора информации. Исторгнуть из себя этого соглядатая сатаны. Братья и сестры, – в руках священника появился крест, – кайтесь! Кайтесь перед Богом!

Высоко поднятый над головой священника крест отбрасывал на толпу длинную, вытянутую тень. Священник, отец Сергий, сошел с возвышения и направился к людям. Каждый целовал протянутый ему крест и, напутствуемый словами «Да благословит тебя Господь на жизнь вечную и безгрешную», выходил из церкви. У входа стоял вместительный комфортабельный автобус. Система набора кандидатов на «жизнь вечную и безгрешную» была отлажена и сбоев не давала. Заполненный автобус, тихо покачиваясь на рессорах, устремлялся на окраину Киева. Там во внешне неприметном здании располагалась медицинская лаборатория. Полтора, два часа ее работы, и пятьдесят – шестьдесят человек добровольно отсоединяли себя от общечеловеческой компьютерной сети.

Но на этот раз система дала сбой. В ответ на напутствие: «Да благословит тебя Господь на жизнь вечную и безгрешную» – тихо прозвучало:

– Батюшка, мне с вами необходимо поговорить.

– Брат мой, о чем ты? – Священник все еще протягивал крест к губам человека.

– Батюшка, мне кажется, вам следует прежде всего напутствовать желающих вечной жизни, а потом я вам все расскажу. – Голос мужчины был абсолютно серьезен.

– Кто ты?

– Верующий человек, – последовал тихий твердый ответ.

Священник растерянно осмотрелся. Двое охранников, почувствовав неладное, дернулись в его сторону. Но только дернулись. Два бойца подразделения «Тайфун» давно, еще когда прихожане заходили в церковь, без труда, при помощи универсального детектора оружия, закрепленного на их телах, вычислили их. И как только охранники дернулись на помощь священнику, их запястья тут же обхватили сильные пальцы.

– Батюшка, не забывайте о своей пастве, продолжайте работу. – Тихие слова вернули отца Сергия к действительности.

Еще несколько раз под сводами церкви прозвучало: «Да благословит тебя Господь на жизнь вечную и безгрешную», еще несколько уст прижались к металлу креста, и наполненный автобус беспрепятственно взял курс на Киев. В церкви остались только двое, не считая статуеподобных, ничего не видящих и не слышащих двух охранников.

– Так кто ты? И что тебе от меня нужно?

– Полковник Службы безопасности Игорь Николаевич Северский.

Под бесстрастными ликами святых полковник Службы безопасности приступил к разработке очередного кандидата в Мессии.

Два часа спустя Северский уже летел в Москву.

«А может, он и прав. Бог – это даже не президент. А к президенту ты же просто так, без приглашения в гости не ходишь? Ты его видишь, когда ему это нужно. Для дела, для награждения… или для наказания».

Объединенная Русь. Россия. Москва.

Лубянка, 26. Кабинет директора Службы безопасности.

Почти за два года до описываемых событий.

30 сентября 2188 года. Среда. 12.13 по местному времени.

– Нет, Игорь Николаевич, это не годится. Тесты тестами, но нужно настоящее испытание. – Кедрин, откинувшись на спинку кресла, смотрел на экран монитора. – Мы с вами уже пришли к выводу, что настоящий любимец Бога – это тот человек, которому Бог спасает жизнь, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А вы тут придумали – кто из кандидатов больше угадает чисел, кто быстрее найдет выход из лабиринта. Мелко!

– Но, господин директор, этим мы проверяем их интуицию, – тихо возразил Северский.

– Тогда вам надо было брать на испытания тех, кто угадывал в лотереях. У них уж точно развита интуиция. Поймите, полковник, тут с Богом надо играть по-крупному.

– Создать для кандидатов смертельно опасную обстановку и посмотреть кто и как из нее выпутается?

– В самую точку попали, – подтвердил Кедрин.

– Но… – Северский запнулся.

– Вас что-то смущает?

– Господин директор, но… – полковник замялся, – но Бога ведь не проведешь, – наконец вымолвил он.

– Не понял.

– Он увидит, что мы страхуем людей, и может не захотеть проявить Себя.

Кедрин подался вперед, положил на стол локти и оперся на них. Затем после небольшой паузы медленно произнес:

– А кто вам сказал, господин полковник, что мы будем страховать людей?

– Но… но они же могут погибнуть. Ведь испытание будет опасным!

– Не просто опасным. Вы должны организовать смертельно опасное испытание, – уточнил директор Службы безопасности.

– Но люди могут отказаться от такого испытания, – резонно возразил полковник Северский.

– Значит, вы плохо подбирали кандидатов, полковник, – жестко прозвучало в ответ. – Любимец Бога, настоящий любимец, должен согласиться.

– Даже если я отыскал настоящего любимца, то остальные ведь могут погибнуть. Может, ради такого дела попросить президента назначить за это испытание такой коэффициент, который гарантировал бы им в случае смерти положительное решение Большого Бэби? Такое право у президента есть.

– Игорь Николаевич, – после долгой паузы проговорил Кедрин, – вы смотрели недавно вышедший фильм Бондаренко «Волоколамское шоссе» о Второй мировой войне?

– Еще нет.

– Посмотрите. Двадцать восемь парней без всякой надежды на спасение кидаются с гранатами под танки, защищая Москву. Кидаются без всякой гарантии даже на известность. Даже такой малости, как обычная похоронка родным со стандартными словами: «Погиб смертью храбрых», им не гарантировалось. Без вести пропавшие – это единственное, на что они твердо могли рассчитывать. И все, что осталось, так это общее имя на всех – двадцать восемь панфиловцев. Общее, как братская могила. Нет, Северский. Все должно быть по-настоящему. Мы с Богом не в подкидного дурака собрались играть. Даю вам десять дней на разработку плана испытаний и их подготовку. Идите.

– Есть!

Объединенная Русь. Россия. Московская обл.

Район поселка Кубинка. Танковый полигон.

Почти за два года до описываемых событий.

16 октября 2188 года. Пятница. 8.05 по московскому времени.

Восходящее желтое светило легко, играючи разогнало остатки ночи. Его лучи безжалостно били по самым укромным уголкам леса, наполняя их светом и теплом. Проснувшиеся ото сна березы шелестели золотыми листьями, словно рукоплеща могущественному светилу. Даже стальная ажурная конструкция метров тридцати в высоту, стоявшая на опушке леса, казалось, ожила, блестя своими балками на солнце.

«Природа приветствует своего повелителя, прихорашиваясь перед ним. В такую погоду погибать еще, тяжелее». Полковник Северский вздохнул и перевел взгляд на шеренгу из шести человек, одетых в одинаковые спортивные костюмы.

– Итак, господа, сегодня день испытания. Не скрою, я был приятно удивлен тем, что, узнав неделю назад о сути предстоящего испытания, от него отказался только один человек. Наверное, очень хочется быть Мессией?

– Так точно! Как говорится – или грудь в крестах, или голова в кустах. – Молодой парень весело улыбнулся полковнику.

«Михаил Олегович Чистяков. Двадцать пять лет. Преподаватель математики в школе. Два года назад, проспав, опоздал на самолет, который разбился два часа спустя в Альпах. Набрал наибольшее количество баллов на тестировании». Северский улыбнулся в ответ.

– Во-во, Мессию Христа и распяли на кресте. Это ты точно, Миша, подметил. – Бородач с крупными, грубо вылепленными чертами лица подмигнул стоящему рядом с ним Чистякову. Все рассмеялись.

«Аркадий Владимирович Исаев. Тридцать пять лет. Программист. Пять лет назад сдал билет на самолет – закрутил курортный роман с марокканкой и решил еще на недельку продлить себе мужское удовольствие. Самолет рухнул в Средиземное море. Результаты тестирования – середнячок».

– Кто еще желает высказаться?

– Напоследок, что ли? – задорно выкрикнул стоявший крайним слева крепыш.

«Александр Александрович Кириленко. Тридцать лет. Менеджер в строительной фирме. Три года назад сдал билет в Нью-Йорк. Его начальнику срочно понадобилось в Америку – срывался крупный контракт. Самолет без вести пропал над Атлантикой. Результаты тестирования самые низкие в группе».

– Ну зачем же так пессимистично, Александр Александрович. Впрочем, никогда не поздно отказаться.

– Это было бы несолидно, Игорь Николаевич, – подал голос высоченный, два метра ростом, худощавый мужчина, с легкой проседью в длинных черных волосах. – Вы неделю нас тренировали, тренировали. А мы спужаться?

«Олег Александрович Аверьянцев. Сорок пять лет. Старший в группе. Скрипач. Десять лет назад со своим оркестром должен был лететь в Токио. Накануне поскользнулся и упал на лестнице – кто-то пролил оливковое масло. Результат – вывихнутая рука. От поездки пришлось отказаться. Самолет разбился при посадке в Токийском аэропорту».

– Не спужаться, а укакаться, – уточнил стоящий рядом с Аверьянцевым среднего роста мужчина с холеным породистым лицом.

«Владимир Николаевич Ботков. Сорок лет. Врач. Шесть лет назад, проезжая по шоссе, увидел лежащего в крови мужчину, которому необходимо было срочно сделать искусственное дыхание. Он и сделал, перепачкавшись кровью. Пострадавший был носителем СВС. А у врача – свежая царапина на руке. Заразился. Через полгода болезнь стала развиваться. Месяц Ботков был на грани смерти. Но выкарабкался. Это один из восьми зафиксированных в стране случаев выздоровления. По результатам тестирования – второй».

– Нет, это было бы нормально. Повторяю, слишком большой риск.

– Нормально наложить в штаны? Какой же тут риск? – переспросил невысокий, худощавый темноволосый парень, предпоследний слева в шеренге.

Хохотом зашлись все.

«Борис Иванович Ковзан. Двадцать шесть лет. Полтора месяца назад его экспериментальный ракетоплан взорвался в космосе. Штурман погиб при катапультировании. А он, продержавшись в открытом космосе почти два часа, одетый всего лишь в противоперегрузочный костюм, умудрился пристыковаться к американской орбитальной станции. Плюс его однофамилец в двадцатом веке, тоже, кстати, пилот, чудесным образом спасся, выпрыгнув из горящего самолета и раскрыв парашют у самой земли. Самая большая наша надежда. Вот только по тестированию – предпоследний результат».

– Нормально отказаться, – весело ответил Северский. – Все высказались? – Он обвел глазами шеренгу. Все молчали. – Что ж, тогда еще раз я напомню, что вы должны будете сегодня делать. Итак. Испытание на удачливость будет заключаться в том, что каждый из вас сядет в специальное кресло, установленное в основании этой стартовой башни, находящейся позади вас. – Северский показал рукой на ажурное сооружение. – На подлокотниках кресла по одной кнопке. Левая управляет наклоном башни. Чем дольше держишь кнопку, тем сильнее от вертикали она отклоняется. Правая приводит в движение само кресло. Принцип тот же: чем дольше держишь, тем сильнее разгоняешься. Кроме того, как только вы сядете в кресло, башня начнет вращаться вокруг вертикальной оси. Не быстро, но и не медленно. Десять оборотов в минуту. Строго на восток, в лесу на поляне, находится бассейн с водой. Размеры бассейна – пять на пять метров. Расстояние от стартовой башни до бассейна триста метров. Ваша задача – катапультируясь, попасть в тот бассейн. Как вы понимаете, чтобы это осуществилось, необходимо правильное сочетание трех параметров – скорости отрыва от кресла, угла наклона башни в момент отрыва и угла направления на цель. Так как в это кресло вы сегодня сядете впервые, каждому разрешается сделать два пробных катапультирования. И делать это вы будете в противоположную от цели сторону. Поэтому башня будет вращаться только в секторе, гарантирующем ваше непопадание в лес. Пробные катапультирования даются для того, чтобы вы почувствовали, как управляются кнопками башня и кресло. Катапультироваться вы будете в противоперегрузочном костюме. В пробном варианте на спине к костюму будет прикреплен стандартный десантно-тактическии парашют, сокращенно ДТП. В десяти метрах от земли он раскроется, стабилизирует ваш полет, а в трех метрах сработает его тормозной реактивный двигатель. Словом, земли вы коснетесь со скоростью не более пяти метров в секунду. Так что, я думаю, не расшибетесь. А вот при основном катапультировании ДТП уже не будет. Скорость соприкосновения с преградой порядка шестидесяти – семидесяти метров в секунду. Так что вся ваша надежда – это попасть в бассейн с водой. В противном случае, если отделаетесь переломом руки или ноги, считайте, что вам крупно повезло. Для того мы вас, в принципе, и тренировали неделю, чтобы вы умели правильно сгруппироваться и отделаться лишь переломом чего-нибудь. Противоперегрузочный костюм не спасет. Слишком большая скорость. Он поможет вам при старте – нагрузки могут доходить до десяти «же» и если вы попадете в бассейн. Вопросы есть?