Текст книги "Эдуард I"

В Кенилуорт Симон-младший прибыл 31 июля. Основные силы мятежников расположились вне стен этого мощного замка, сложенных из кроваво-красного кирпича. Сам предводитель выбрал себе штаб-квартирой расположенное менее чем в километре от замка августинское приорство Святой Марии. Несомненно, он вел бы себя более осмотрительно, если бы догадывался, что в рядах его армии у Эдуарда были шпионы, которые регулярно передавали роялистам подробную информацию о всех ее перемещениях и действиях. Особенно ценные сведения добывала женщина по имени Маргот. Она не привлекала лишнего внимания в лагере оппозиционеров, поскольку была трансвеститкой и обожала носить мужское платье – в отношении моды она стала предшественницей Жанны Орлеанской Девы, которая появится на исторической арене полтора столетия спустя.

Эдуард длинным маршем преодолел 60 километров, отделявших его от Кенилуорта. По пути он решил оставить обоз и пехоту, тормозившие его армию, и продолжал путь лишь с кавалерией. Утром 1 августа рейдеры въехали в ложбину недалеко от замка, чтобы подготовить атаку, но там неожиданно наткнулись на неприятельских фуражиров. Эдуард решил, что в лагере Симона-младшего услышали шум стычки и теперь использовать фактор внезапности не получится. Он приказал было отступать, но потом послушался совета Роджера де Клиффорда, который утверждал, что не все потеряно.

И действительно, Симон-младший наивно полагал, что принц находится далеко – в Вустере. Он даже подозревал, что тот совсем рядом, а посему совершенно не был готов к мощной кавалерийской атаке. Когда под стенами монастыря раздался топот копыт вражеских коней, мятежники мирно спали. Их незадачливый предводитель хотя и бодрствовал, но был не одет. Он спас свою шкуру, так как практически голым бежал с поля боя, переплыл озеро и укрылся в замке. У его рыцарей не было такой практической сметки, и они попали в плен к роялистам. В числе пленных оказались Роберт де Вер граф Оксфордский и 13 рыцарей-баннеретов. Как отдельная боевая сила армия Симона де Монфора-младшего перестала существовать, хотя в качестве вспомогательного войска какую-то ценность еще сохраняла.

* * *

Ничего не зная о судьбе сына, граф Лестерский 2 августа отыскал-таки брод через Северн в нескольких милях к югу от Вустера и перебрался с шеститысячным войском на левый берег. Переночевав в Кемпси, одном из маноров своего верного сподвижника Уолтера де Кантилупа, епископа Вустерского, он совершил переход до древнего Ившемского аббатства, основанного святым Эдвином в самом начале VIII века.

В стратегическом плане Ившем весьма напоминал ловушку. Аббатство стояло в самом центре петли, образованной изгибом русла реки Эйвон, и с этого «полуострова» было только два выхода – либо на север, по дороге к Алстеру, либо через мост на юго-востоке, ведущий в Бенджуорт. Граф Лестерский, впрочем, уходить никуда не собирался. Он ждал подхода армии сына, Симона-младшего, как у них и было заранее условлено.

Утром 4 августа Симон де Монфор отстоял мессу и преспокойно отправился завтракать. Чтобы заранее узнать о прибытии подкреплений, он отправил на высокую колокольню аббатства наблюдателя – своего брадобрея Николаса, превосходно разбиравшегося в геральдике. Видимость была плохая. Хотя солнце уже встало, оно скрывалось за тяжелыми тучами. Небо оставалось темным, собирался дождь.

Гроза над головами мятежников скапливалась не только в небе. Выиграв сражение у Кенилуорта, Эдуард с необычайной быстротой вернулся обратно в Вустер, где узнал о том, что его враг сумел пересечь Северн и направился на восток. Принц сразу же бросился вслед за ним. Немного не доходя до Ившема, он приказал остановиться в низине Мошам, чтобы дать людям передохнуть и подготовиться к сражению. По традиции он посвятил нескольких соратников в рыцари, после чего армия прослушала утреннюю мессу. Эдуард и Роджер де Мортимер отобрали дюжину рыцарей, которые не должны были ввязываться в схватку, поскольку перед ними стояла другая задача – найти на поле боя и убить Симона де Монфора.

Принц выстроил армию тремя баталиями и повел ее к Грин-Хиллу – возвышенности к северу от Ившема. Он приказал поднять трофейные баннеры, захваченные во время битвы у Кенилуорта, чтобы ввести в заблуждение мятежников и выиграть немного времени. Наблюдатель на колокольне действительно не заподозрил поначалу подвоха. Когда в 8.30 утра на горизонте показались отряды, над которыми развевались баннеры Симона-младшего и его рыцарей, он решил, что приближаются друзья.

Однако Николас-брадобрей быстро понял, что это обман, и поспешил доложить о своем неприятном открытии Симону де Монфору. Граф Лестерский внимательно наблюдал за приближением неприятеля. На доспехах роялистов отчетливо выделялись красные кресты, нашитые в пику тем белым крестам, которые носила Армия Господа при Луисе. Впечатленный дисциплиной и хорошей выучкой противника, граф провозгласил в характерном для него высоком стиле: «Клянусь рукой святого Иакова, они движутся умело. Но не сами они этому выучились, это я их научил. Ныне же вверим Господу души наши, поскольку тела наши принадлежат им»[38]38
  The Chronicle of William de Rishanger, of the Barons’ Wars / Ed. J. O. Halliwell. L., 1840. P. 45.


[Закрыть].

Симон де Монфор был опытным полководцем и знал, о чем говорил. Роялисты значительно превосходили мятежников по численности, хотя свидетельства хроник о трехкратном преимуществе были, конечно, явным преувеличением. Путей для отступления у графа Лестерского не оставалось. Бесценные минуты были потеряны, пока он пребывал в заблуждении относительно приближавшейся армии. Теперь же роялисты перекрыли дорогу на Алстер, а узкий мост не позволил бы перевести на другой берег Эйвона все войско за время, оставшееся до подхода неприятеля.

Симон де Монфор мог, конечно, бежать в одиночку. Преданные сторонники настоятельно советовали ему поступить именно так. Их встревожил дурной знак, предвещавший неудачу – знаменосец графа Лестерского Гай Балиол, двоюродный брат бескомпромиссного роялиста Джона Балиола, случайно сломал древко баннера своего лорда, выезжая из ворот аббатства. Но, несмотря на все уговоры, Симон де Монфор не счел возможным бросить своих людей и покрыть себя позором. Он решил принять бой.

План графа Лестерского был прост – всеми силами атаковать центр позиций роялистов, поставив на острие удара рыцарей и латников. Он считал, что у него есть шанс прорвать вражеский строй и ввести неприятеля в замешательство. Симон де Монфор окинул взглядом поле боя, и оптимизма у него поубавилось. Прямо перед ним на возвышенности стояла баталия Эдуарда. Чуть левее за ним виднелись отряды Роджера де Мортимера. Справа от принца расположилась баталия Гилберта де Клэра графа Глостерского. Глядя на нее, предводитель мятежников мрачно проронил: «Этот рыжий пес сожрет нас сегодня»[39]39
  A Continuation of William of Newburgh's History to AD 1298 // Chronicles of the Reigns Stephen, Henry II, and Richard I / Ed. R. Howlett. Vol. II. L., 1885. P. 547.


[Закрыть].

Еще более пессимистично был настроен Хамфри де Боэн, старший сын роялиста графа Херефордского. Он командовал пехотой и не видел ничего хорошего в предложенном плане атаки, о чем и сообщил своему полководцу, вызвав его гнев.

Наконец разразилась гроза, на поле боя обрушился сильный ливень. Симон де Монфор во главе своих латников бросился в атаку с обычной храбростью. Сила удара тяжелой кавалерии была такой, что она вклинилась глубоко в позиции баталии принца. И тут оправдались самые мрачные прогнозы Хамфри де Боэна. Оторвавшиеся в стремительном броске от пехоты латники сами облегчили задачу неприятелю, поскольку армия, и так уступавшая по численности неприятелю, разделилась фактически на две части.

Баталии Мортимера и графа Глостерского зашли в образовавшийся разрыв между кавалерией и пехотой мятежников. Они одновременно завершили окружение латников и ударили по пехоте Боэна. Валлийские копейщики потеряли строй и были хладнокровно истреблены. Кавалерия Симона де Монфора сопротивлялась отчаянно, но была буквально смята превосходящими силами роялистов. В бою пали Анри, старший сын графа Лестерского, Питер де Монтфорт, Хью Ле Деспенсер и Ральф Бассет. Младший сын графа Ги де Монфор и Хамфри де Боэн были взяты в плен, причем последний умер в заточении спустя два месяца от ран, полученных в сражении. В азарте боя роялисты чуть было не зарубили короля, не имевшего, разумеется, на доспехах красного опознавательного креста. Генри III был ранен в плечо, но чудом остался жив, так как успел назвать свое имя напавшему на него воину.

Отряд из двенадцати «убийц» не принимал участия в общей свалке – он целенаправленно искал Симона де Монфора. Свою задачу рыцари выполнили. Смертельное ранение графу Лестерскому нанес сэр Роджер де Мортимер. Ударив предводителя неприятельского войска копьем в шею, он убил его на месте. Затем тело графа Лестерского было изуродовано самым отвратительным образом. Ему отрубили голову, отрезали тестикулы и пригвоздили их по бокам носа – в таком виде отталкивающий «трофей» был отправлен жене Мортимера в замок Уигмор. Отрубленные руки и ноги Симона де Монфора также оказались в домах его главных ненавистников, и только туловище упокоилось в церкви Ившемского аббатства.

Битва окончилась, улицы городка и двор аббатства были усыпаны трупами, мокнувшими под теплым летним дождем. Стоя над телами поверженных друзей и врагов, Эдуард с радостью обнял своего отца – раненого, но живого.

По ненадежным и, вероятнее всего, преувеличенным оценкам историков, в битве погибло до четырех тысяч человек – большей частью сторонников Монфора. Оборванные и окровавленные беглецы, которым посчастливилось избежать ярости победителей, тянулись на юг. Некоторые добрались до самого Тьюксбери, где были добиты горожанами, твердо стоящими на стороне короля. Симон-младший с остатками своей армии опоздал и не смог помочь отцу. Дойдя почти до Ившема, он узнал от местных жителей о печальном исходе битвы и повернул назад, вернувшись в Кенилуорт.

* * *

С Ившемского поля боя Генри III отправился залечивать свою не слишком тяжелую рану сначала в замок Глостер, а затем в Мальборо. 7 августа он выпустил прокламацию, в которой объявлял, что вновь возложил на себя всю полноту королевской власти. Впрочем, в своих временных пристанищах он большую часть времени занимался вовсе не проблемами королевства, а любимым делом – реставрацией дискосов^{50}50
  Дискос (греч. δίσκος) – серебряное или золотое блюдо для хранения гостии, освящаемой во время мессы.


[Закрыть].

Пока Генри с большей или меньшей степенью успеха изображал из себя ювелира, власть в Англии на какое-то время перешла к Эдуарду, голос которого зазвучал в английской политике чрезвычайно весомо. За те четырнадцать месяцев, что разделили поражение при Луисе и триумф при Ившеме, принц многому научился и стал превосходным полководцем. Эдуард доказал, что умеет побеждать в сражении, но ему надо было также продемонстрировать, что он может быть прагматичным государственным деятелем.

Раздираемое междоусобицей королевство нуждалось в правителе, который залечил бы кровоточащие раны на теле страны. Несмотря на то, что семья Монфоров была практически уничтожена, в Англии оставалось еще много приверженцев идей покойного графа Лестерского, и они старательно разжигали вражду между партиями, не давая стране выйти из состояния гражданской войны. Победившие роялисты тоже не демонстрировали миролюбия по отношению к проигравшим.

После битвы Эдуард искренне сожалел о гибели такого большого количества людей, которые в подавляющем большинстве были подданными его отца. Он склонялся к тому, чтобы проявлять милосердие по отношению к тем мятежникам, которые с покорностью обращались к нему и умоляли не лишать их наследства за участие в восстании. Вероятно, это было бы самой мудрой политикой по умиротворению королевства.

Принц писал лорду верховному канцлеру Уолтеру Гиффарду, сыну своего наставника Хью Гиффарда Бойтонского, назначенному на высокий пост сразу после победы роялистов: «Преподобному отцу Уолтеру, милостью Божией епископу Батскому и Уэллзскому Эдуард, первородный сын славного короля Англии – с приветом и искренней любовью. В седьмой день августа Саймон де Стоук, господин Ричард де Хейверинг, Джон де Хейверинг и сэр Уильям де Турвил покорились нам к нашему удовлетворению, и мы пообещали им, что полностью защитим как их самих, так и их имущество. Они, веря в наше обещание, позаботились о возврате наших замков Уиллингфорд и Беркемстед. По этой причине мы просим вас для соблюдения нашего обещания позаботиться о его исполнении через канцелярию владыки короля, нашего отца»[40]40
  Royal and Other Historical Letters Illustrative of the Reign of Henry III / Ed. W. W. Shirley. Vol. II. L., 1866. P. 291.


[Закрыть].

Эдуард отправился в Честер, чтобы восстановить там свою власть после непродолжительного, но весьма разрушительного владычества Симона де Монфора. Оттуда он руководил операциями своих военачальников, начавших гасить очаги вооруженного сопротивления несломленных мятежников. Принц писал 24 августа 1265 года Роджеру де Лейборну и хранителю королевского гардероба Николасу де Льюкнору:

«Полагаем полезным, что государь король, наш отец, выдав свою патентную грамоту, наделил властью господина графа Уоррена, чтобы он смог принять тех людей из Пяти Портов, кто хочет примириться, но с условием, что они подчинятся воле государя нашего. И поскольку этот господин граф таким образом получает власть в тех землях, то на море не должны допускаться ни пиратство, ни грабежи, ни человекоубийства. И никто из тех, кто направляется в порт, не должен допускаться в порт прежде, чем его препроводят в Дувр, где он получит разрешение на въезд в королевство, с тем, чтобы только потом попасть в нужное ему место. Также добавим, что не должен быть пропущен ни один чужестранец, касательно которого могут быть опасения, что он желает связаться с нашими врагами, нами осужденными.

Что касается тех, кто находится в Кенилуортском замке и кто может и должен заслуженно считаться нашими врагами, то список их имен мы вам посылаем. Будет целесообразным отписать им от лица нашего вышеупомянутого владыки, что если они не желают считаться особо опасными преступниками и лишиться наследства и жизни, как они того заслуживают, то им следует без промедления передать указанный замок любым способом нашему владыке»[41]41
  Royal and Other Historical Letters Illustrative of the Reign of Henry III / Ed. W. W. Shirley. Vol. II. L., 1866. P. 289.


[Закрыть].

Это письмо замечательно тем, что представляет собой первый акт государственной важности, подписанный Эдуардом. Принц давал себе отчет в том, что договоренность является более мощным инструментом примирения, чем военная сила. Даже в отношении гарнизона замка Кенилуорт, бывшей твердыни графа Лестерского, а ныне прибежища его сына Симона-младшего и самых непримиримых оппозиционеров, он допускал методы более мягкие, чем казни и конфискации. Остатки баронской партии мало-помалу склонялись к тому, чтобы признать поражение. Симон-младший даже вернул без каких-то условий свободу своему пленнику, Ричарду графу Корнуоллскому.

Однако Генри III неожиданно очнулся от своего летаргического сна и проявил интерес к государственным делам, испортив принцу всю игру. Если бы он немного лучше знал историю своей династии, то, возможно, последовал бы примеру деда. После Великого восстания 1173–1174 годов Генри II Короткая Мантия сумел быстро успокоить страну. Он пообещал справедливость, мир и прощение тем баронам, которые бросили ему вызов, и не стремился уничтожить и изгнать побежденную партию. Генри поступил прямо противоположным образом – он отказался от курса на примирение с мятежниками, который проводил Эдуард. Этим решением король плеснул порцию масла в начинавшее затихать пламя конфликта, обострил мстительность победителей и умножил недовольство побежденных.

В сентябре 1265 года Генри III заявил на сессии парламента в Уинчестере, что все мятежники должны быть лишены наследства, а их владения распределены между людьми, доказавшими свою лояльность короне. Это в одночасье углубило раскол и разрушило благосостояние почти 300 семей, которых перестали именовать баронской оппозицией и нарекли отныне «лишенными наследства». Решимость победителей окончательно добить своих противников, ввергнув их в нищету, привела к новым восстаниям.

* * *

Эдуард пытался переубедить короля, но тщетно. На сторону принца встали его младший брат Эдмунд и кузен Генри Алеманский, но Генри III уперся намертво, как будто для него это был вопрос жизни и смерти. Видя, что упрямство отца сломить не удастся, Эдуард отступился и больше не досаждал королю. Он воспользовался удобным моментом, чтобы утолить свою личную жажду мести, и принял активное участие в конфискации собственности жителей Лондона. На столицу обрушилась жестокая кара за верность графу Лестерскому и все те оскорбления, которые перенесла от лондонцев королевская семья.

К принцу перешла значительная часть имущества мэра Лондона. Не остались внакладе его соратники Уоран де Бессингборн, Хеймо Лестрейндж, Роджер де Лейборн, Джон де Во и Отто де Грандисон. Получил солидное вознаграждение переметнувшийся к роялистам Гримболд Понсфут, командир гарнизона Глостера. Сам мэр и четверо лучших горожан были арестованы и переданы принцу, причем на них не распространялось действие указа об общем помиловании заложников: «Все пленники из числа жителей города [Лондона], кроме тех, кого король отдал Эдуарду, своему сыну… должны быть выпущены из тюрьмы»[42]42
  Calendar of the Patent Rolls, 1258–1266. L., 1910. P. 530.


[Закрыть].

Папа Климент IV, сменивший на Святом престоле Урбана IV, требовал жестких мер по отношению к прелатам, выступавшим на стороне Симона де Монфора. Папский легат в Англии, кардинал Оттобоно де Фьески, отлучил от церкви с временным отстранением от исполнения обязанностей четырех влиятельных прелатов, в числе которых оказались Стивен Беркстед, епископ Чичестерский, и Уолтер де Кантилуп, епископ Вустерский. Племянник последнего, Томас де Кантилуп, архидиакон Ковентрийский и Личфилдский, занимавший во время правления баронской оппозиции пост лорда – верховного канцлера, бежал в Париж.

По мере того как по всей Англии земли и собственность меняли хозяев, без крыши над головой оставалось все больше «лишенных наследства». Многие из них вынуждены были жить в лесах, ночевать под открытым небом. Ради добычи пропитания они собирались в вооруженные банды. Главным центром сопротивления королевской власти стал мощный замок Кенилуорт, где нашли убежище остатки баронской оппозиции. Эдуард понимал, что это мятежное гнездо придется рано или поздно уничтожить. Однако прежде он решил взять под контроль остальную часть страны.

Уладив свои дела в Честере, принц направился с войском к побережью Ла-Манша и осадил Дуврский замок, где скрывалась его тетка Элеонора, вдова графа Лестерского. Гарнизон сопротивлялся недолго, и 26 октября Эдуард принял его капитуляцию. Генри III поступил с пленницей крайне жестко, его не смягчило даже то, что она приходилась ему родной сестрой. Король обрек ее на пожизненное изгнание из Англии, и она нашла приют во Франции, в аббатстве Монтаржи, основанном сестрой ее покойного мужа Амисией. Там Элеонора и умерла в 1275 году.

Симон де Монфор-младший, ставший теперь главой рода, был лишен титула графа Лестерского, его владения конфискованы по указу короля. Генри III распорядился ими весьма странным образом, хотя и укладывавшимся, впрочем, в логику его прежних поступков. Принц Эдуард, заслуги которого по разгрому баронской оппозиции и по возвращению свободы монарху были неоспоримы, не получил из них ничего. Он по-прежнему оставался всего лишь «первородным сыном и наследником». Достоинство графа Лестерского, а также сопряженную с ним высокую должность лорда – верховного стюарда Англии король пожаловал своему младшему сыну Эдмунду, никак не проявившему себя во Второй баронской войне.

* * *

Из Дувра Эдуард двинулся на север для разгрома большой группы повстанцев, разбившей лагерь в болотистых землях острова Аксхолм^{51}51
  В Линкольншире на восточном побережье Англии над обширными болотами возвышались невысокие меловые и известняковые холмы, которые по традиции назывались «островами» даже после того, как местность была осушена.


[Закрыть] в Линкольншире. Мятежниками командовали известные воины Жан д’Эйвиль и Болдуин Уэйк. Они засели в глухой местности, окруженные реками и болотами, и поэтому считали свое убежище неприступным. Принц быстро развеял их заблуждение, приказав строить гати и деревянные мосты.

Поняв, что им не выстоять против планомерной осады, главари повстанцев согласились на переговоры, которые состоялись на Рождество в местечке Бикерс Дайк. Тем, кто сдастся без сопротивления, Эдуард обещал оставить свободу и жизнь с одним условием – они добровольно должны были явиться на суд парламента. На том и порешили. Правда, Уэйк набрался смелости предстать перед лордами только в ноябре 1266 года, а д’Эйвиль – вообще в 1267 году.

В начале 1266 года принц вместе с сэром Роджером де Лейборном заставил признать королевскую власть Пять Портов, на протяжении всей Второй баронской войны хранившие верность оппозиции. Если Лейборн предпочитал жесткие методы – осаду и сражение, то Эдуард часто склонял мятежников на свою сторону обещанием прощения и свободы в обмен на подчинение. Масштабная операция завершилась в марте комбинированным приступом Уинчелси – одновременно с суши и моря. За блестяще проведенную кампанию король назначил Эдуарда констеблем Дуврского замка и лордом – хранителем Пяти Портов. Лейборн получил должность камергера Сандвича.

На Пасху 1266 года восстания вспыхнули в центральной части страны – в Восточной Англии и Мидлендсе. Отрядам Эдуарда и Лейборна пришлось разделиться – сэр Роджер отправился в Эссекс, а принц – в Хемпшир. Там ему в очередной раз выдался случай проявить свою несомненную личную доблесть. В конце мая в Элтонском лесу он разгромил банду мятежников и вступил в единоборство с их командиром, опытным рыцарем и умелым бойцом сэром Адамом Гёрдоном Селборнским. Схватка проходила на лесной поляне, солдаты принца могли только наблюдать за ней, поскольку их отделял от участников поединка глубокий овраг. Эдуард одержал верх над противником благодаря своей огромной силе и ловкости.

Получила широкое распространение легенда, согласно которой принц приказал своим людям не вмешиваться в поединок, а после его окончания, впечатленный боевым мастерством Гёрдона, взял его под свое покровительство. Однако на самом деле все обстояло совсем не так. Люди Эдуарда частью перебили, частью повесили мятежников, а побежденного рыцаря принц взял в плен и передал своей матери королеве, которая заточила его в темницу Виндзорского замка.

В Виндзоре сэр Адам Гёрдон составил компанию Роберту де Феррерсу графу Дербийскому, непримиримому и последовательному врагу Эдуарда. Едва освободившись из тюрьмы, в которую его заточил Симон де Монфор, граф Дербийский поднял мятеж против короля и его старшего сына. Однако 15 мая 1266 года он потерпел поражение от Генри Алеманского в битве при Честерфилде. Его графство было конфисковано и передано – нет, не Эдуарду, а снова Эдмунду, в дополнение к титулу графа Лестерского. С тех пор род Феррерсов Чартлейских графского достоинства вернуть так никогда и не сумел. Сам же Роберт де Феррерс после уплаты тяжелого выкупа за свою свободу и имущество получил королевское прощение за мятежное прошлое, но в милость к Генри III и тем более к Эдуарду войти уже не смог.

Методом кнута и пряника Эдуарду удавалось постепенно наводить порядок в стране. Королевская власть благодаря его усилиям окрепла настолько, что могла себе позволить жестко карать баронов, осмеливающихся на бунт с оружием в руках. В стране медленно, но верно воцарялись порядок и законность. Даже нелюбимые знатью и народом изгнанники-савояры во главе с королевой Элеонорой Прованской и Бонифасом, архиепископом Кентерберийским, сочли безопасным вернуться в Англию после долгого пребывания за морем.

* * *

Но главное прибежище мятежников все еще держалось. Это был Кенилуорт, огромная крепость, основанная в начале XII века Джеффри де Клинтоном, лордом-камергером и казначеем короля Генри I. После перестроек, которым ее подвергли сначала король Джон Безземельный, затем Симон де Монфор-старший, она стала абсолютно неприступной для штурма.

Замок Кенилуорт стоял на скальном основании, возвышаясь над окрестной равниной. Подходы с юга и запада защищало огромное искусственное озеро площадью более 20 гектаров, а с других направлений – широкий ров. Высокая внешняя стена с множеством башен опоясывала значительную территорию. Внутренняя стена была еще мощнее, а последним убежищем для защитников служила грандиозная главная башня или кип^{52}52
  У нас принято называть главную башню английских замков на французский манер донжоном (donjon), однако это не совсем точно. Донжон, как правило, располагался в центре замка внутри периметра крепостных стен и с ними не соприкасался. В английских замках главная башня называлась «кип» (от англ. to keep – защищать, охранять) и по большей части представляла собой одну из башен в стенах, более мощную и высокую, чем остальные.


[Закрыть]. Гарнизон Кенилуорта насчитывал более 1200 человек. Командовали мятежниками констебль замка Генри де Хестингс и Симон де Монфор-младший.

Королевская армия, основу которой составляло феодальное ополчение 10 графств, обложила великий замок 21 июня 1266 года. Вокруг Кенилуорта были устроены четыре военных лагеря, ими командовали Генри III, принц Эдуард, Эдмунд граф Лестерский и Роджер де Мортимер. Плотники установили по периметру замка требюше^{53}53
  Требюше, также требушет (фр. trebuchet) – осадная метательная машина, представляющая собой рычаг, на длинном конце которого закреплялась праща, а на коротком – тяжелый груз.


[Закрыть], метавшие в укрепления тяжелые камни, и огромные деревянные осадные башни, с которых лучники засыпали защитников стрелами.

Мятежники держались стойко и поднимали свой боевой дух всякими дерзкими выходками. Они обожали дразнить осаждавших. В насмешку над папским легатом Оттобоно де Фьески, прибывшим в армию роялистов, чтобы отлучить врагов короля от церкви, «лишенные наследства» обрядили своего лекаря в красные кардинальские одежды. В таком виде ряженый отвечал на речи Оттобоно, вызывающе пародируя прелата и усыпая свои оскорбительные выкрики цитатами из Священного Писания. Осада явно затягивалась, все попытки осаждавших взять штурмом непокорный замок к успеху не приводили. Роялисты попытались даже переплыть озеро, для чего приволокли из Честера десантные суда. Но дорогостоящая затея в конечном итоге оказалась тщетной.

Деятельной натуре Эдуарда претило сидение в лагере и бесконечное ожидание капитуляции противника. Он даже не пытался возглавить осаду, переложив эту честь на плечи своего младшего брата Эдмунда графа Лестерского. Не прошло и месяца, как он покинул армию и направился в Лондон. Правда, у него были для этого весьма уважительные причины: 14 июля 1366 года жена подарила Эдуарду сына. Немудрено, что появление на свет первенца принц счел крайне важным событием – до этого мальчика у Элеоноры Кастильской рождались только девочки, ни одна из которых не прожила и полугода.

Лондонцы в предчувствии праздника забыли на время свою ненависть к королевской семье в целом и к наследнику престола в частности. Вот что писал хронист: «Услышав эту новость, жители Лондона настояли, чтобы по всему городу было провозглашено: с завтрашнего утра все должны только праздновать, не заниматься никаким ремеслом, но радоваться рождению указанного ребенка. Соответственно, в тот день все склады и лавки должны быть закрыты, всем мужчинам и женщинам, духовенству и мирянам следует отправиться пешком или верхом в Вестминстер, чтобы возблагодарить Господа за рождение ребенка и вознести молитвы за его безопасность. На улицах города танцевали и распевали веселые песни подобно тому, как делалось обычно на ежегодный праздник святого Иоанна Крестителя»[43]43
  Chronicles of the Mayors and Sheriffs of London / Tr. H. T. Riley. L., 1863. P. 92.


[Закрыть].

Своего сына Эдуард и Элеонора решили назвать неординарно – Джоном, и этот выбор показался современникам очень странным. За всю историю такое имя носил один-единственный английский король – Джон Безземельный, оставивший по себе отнюдь не самую добрую память. Его неумелое правление привело к потере обширных английских владений во Франции и стало причиной гражданской смуты, получившей название Первой баронской войны.

По окончании празднеств Эдуард вернулся к Кенилуорту, но по-прежнему продолжал вести себя весьма индифферентно. К тому времени стало очевидно, что взять замок приступом не получится. В конце августа король приказал учредить комитет из 12 членов для выработки проекта соглашения с повстанцами. По иронии судьбы именно тот человек, который первым осознал необходимость мирного решения конфликта, не принял участия в реализации королевской идеи: принц отказался лично войти в состав комитета, и его там представляли Уоран де Бессингборн и Роберт Валеран. Возможно, он не видел особого смысла в этой затее, и его правота вскоре подтвердилась.

Общими усилиями членов комитета во главе с легатом Оттобоно де Фьески, ставшим впоследствии папой Адрианом V, и Генри Алеманским был составлен Кенилуортский диктум^{54}54
  Диктум (лат. dictum) – обещание, предписание.


[Закрыть], обнародованный 31 октября 1266 года. Этот документ включал в себя 41 статью и формально выглядел как обращение верных епископов и баронов Англии к королю и церкви. В нем устанавливалось право монарха свободно осуществлять свои королевские полномочия без каких-либо препятствий, содержалась просьба назначать на важные посты справедливых и бескорыстных людей, а также указывался путь, с помощью которого мятежники могли получить прощение и вернуть свои владения. «Лишенным наследства» предлагалось выкупать конфискованные земли, причем по крайне высокой цене – в пять – семь раз превышавшей ту стоимость, по которой они в свое время были переданы сторонникам короля. Это был далеко не самый лучший и не самый справедливый, но хоть какой-то реальный механизм для восстановления мира. Однако для затворившихся в Кенилуорте мятежников диктум оказался довольно слабым стимулом, и они отказались его подписывать.

Осада длилась без малого полгода и по праву считается одной из самых продолжительных на территории Англии. Сломить сопротивление «лишенных наследства» смог вовсе не Кенилуортский диктум, как и предполагал принц, но исключительно голод и болезни. Только в середине декабря 1266 года обессиленные защитники замка вынуждены были сдаться. Вошедшие в крепость роялисты чуть не задохнулись от стоявшего внутри зловония.

* * *

На заключительном этапе осады Эдуард снова отсутствовал. Роялисты получили известие, что в далеком Нортумберленде восстал Джон де Весси, феодальный лорд Анника и самый влиятельный магнат Севера. Он попал в плен при Ившеме, но был освобожден по условиям Кенилуортского диктума. Прочувствовав на собственной шкуре тяжесть драконовского закона, де Весси взбунтовался.

Эдуард с радостью покинул лагерь и поспешил на север. Он осадил бунтовщика в замке Анник и быстро принудил его к капитуляции. Джон де Весси приказал открыть ворота своей твердыни и преклонил перед принцем колено. Эдуард по-прежнему не был сторонником преувеличенно жестоких мер по отношению к признавшим власть короля «лишенным наследства». Он взял на себя смелость единолично решить участь северного магната и приговорил его к штрафу в размере всего 3700 марок, пообещав вернуть все конфискованные владения. Джон де Весси в полной мере оценил великодушие, проявленное принцем, и с тех пор стал одним из самых верных его соратников.

Поскольку Эдуард и так уже зашел достаточно далеко на север, он решил воспользоваться случаем и посетить Шотландию. Там он навестил младшую сестру Маргарет, которая 15 лет назад вышла замуж за короля Александра III. Попутно принц пополнил свое войско опытными наемниками – жителями шотландского пограничья. Военная сила по-прежнему требовалась, ибо еще не все очаги сопротивления «лишенных наследства» были окончательно подавлены.