Текст книги "Эдуард I"

После падения Кенилуорта главным оплотом мятежников оставался остров Или – такой же известняковый холм посреди Болотного края, как и Аксхолм, только не в Линкольншире, а в графстве Кембриджшир. Командовал повстанцами старый знакомый принца Жан д’Эйвиль, не торопившийся предстать перед судом парламента, как он обещал Эдуарду двумя годами ранее. Засевшая на Или банда терроризировала всю Восточную Англию, отваживаясь даже на вылазки против таких крупных городов, как Кембридж или далекий Норидж.

Деятельность д’Эйвиля создавала определенные неудобства для королевской власти, но не была для нее угрозой. Однако ситуация резко изменилась в апреле 1267 года, когда на сторону мятежников перешел могущественный магнат Гилберт де Клэр граф Глостерский. Он категорически не одобрял тех жестоких мер, которые применялись к «лишенным наследства». Но главной побудительной причиной все-таки была личная обида. Рыжий Граф оказал немалую помощь роялистам и в битве при Ившеме, и при осаде Кенилуорта, однако полученное им вознаграждение, как он считал, не соответствовало его заслугам. Графа Глостерского возмущали интриги Роджера де Мортимера, стремившегося при поддержке некоторых влиятельных придворных отобрать у него опекунство над валлийскими владениями Хамфри де Боэна, несовершеннолетнего наследника графов Херефордских. Помимо этого, Гилберт де Клэр был недоволен тем, что корона незаконно наложила руку на кое-какое имущество из вдовьей части его матери.

Объявив во всеуслышание о переходе на сторону противников королевской партии, граф Глостерский торжественно вступил в Лондон, где был с восторгом встречен крамольными горожанами, которые немедленно вернулись к своему обычному противостоянию с властью сразу по окончании торжеств, посвященных рождению Эдуардова сына. Лондонцы приветствовали графа Глостерского как поборника и защитника их древних исконных прав и привилегий. Вскоре в столицу прибыл и Жан д’Эйвиль с частью своих болотных сидельцев.

Эдуард немедленно покинул Шотландию и поспешил со своими отрядами на юг, чтобы присоединиться к армии короля, также двигавшейся к столице. Но даже объединенному войску роялистов не хватало сил для штурма Лондона. Сказывалась также нехватка финансов, поскольку слишком много средств было потрачено на осаду Кенилуорта. Пришлось вступать в переговоры, чему весьма способствовал папский легат, затворившийся в лондонском Тауэре и более всего опасавшийся возобновления гражданской войны. Как Эдуард не чурался мирного пути в решении конфликтов, так и Гилберт де Клэр не был упертым сторонником силовых методов. В конце концов дело сладилось миром.

Граф Глостерский покинул столицу, поклявшись больше не поддерживать мятежников и положиться на папский суд в отношении своих обид. Вслед за ним 1 июля 1267 года королевский мир приняли последние из видных вождей повстанцев – Жан д’Эйвиль, Николас де Сегрейв и Норман д’Арси, которых принц Эдуард тут же взял к своему двору в качестве рыцарей-баннеретов.

Покончить с остатками мятежников, все еще скрывавшихся на острове Или, но оставшихся без опытных командиров, не представляло никакого труда. Эдуард методично продвигался к их логову, под прикрытием лучников и арбалетчиков сооружая гати. Он угрожал казнью всем, кто не сдастся добром. Не видя другого выхода, повстанцы сложили оружие, и в Англии наступил долгожданный мир.

* * *

Окончание Второй баронской войны вовсе не означало, что с этой минуты все графства страны зажили в покое и безопасности. Западным границам королевства по-прежнему угрожал Ливелин ап Грифит. Умело воспользовавшись турбулентными годами гражданской смуты, он заключил односторонне выгодный для себя союз с Симоном де Монфором. Не опасаясь атак со стороны Англии, валлийский князь укрепил свою власть над всем Гуинетом и покорил Средний Уэльс. После того как он опустошил Чешир, принадлежавший Эдуарду, для переговоров с ним было отправлено посольство. Возглавляли миссию Роберт Валеран и Эдмунд Лестерский и Дербийский, который благодаря неудержимой королевской щедрости с весны 1267 года стал еще и графом Ланкастерским.

Судить о их дипломатических талантах по результатам посольства было бы неправомерно, поскольку Англия находилась совершенно не в том положении, чтобы претендовать в процессе переговоров на доминирующую позицию и навязывать другой стороне свои условия. Истощенная длительной смутой страна требовала мира любой ценой. Неудивительно, что 29 сентября 1267 года в Монтгомери опять был заключен не самый почетный для Англии договор. Согласно ему Ливелин ап Грифит получал феодальную власть над обширными территориями: теперь он официально признавался правителем всего Северного Уэльса, включая Четыре кантрева, в обмен на дань в 25 тысяч марок. Все прочие валлийские князья приносили ему клятву верности, за исключением Риса ап Маредита, владыки кантрева Маур – единственного, кто оставался непосредственным вассалом английского короля, так как надеялся на его помощь в восстановлении раздробленного древнего княжества Дехейбарт.

Унизительные условия договора с заведомо слабейшим противником стали очередным результатом мятежа и правления Симона де Монфора, который основательно подорвал престиж и мощь английского королевства, а также поставил на грань уничтожения личную власть Эдуарда над Восточным Уэльсом и сильно пошатнул его влияние в Уэльской марке.

Может показаться странным, что принц лично не принимал участия в посольстве, ибо сложно было бы найти человека, больше его заинтересованного в исходе переговоров. Однако же для Эдуарда их итог заранее не был секретом. Поэтому он предпочел заняться более важным делом – выполнением тех обещаний, с помощью которых ему удалось привлечь умеренную часть баронской оппозиции на сторону короля. Принц со своими советниками работал над проектом окончательного примирения с мятежниками, их реабилитации и реформы власти. Этот проект, воплотившийся в жизнь под названием Мальбороского статута, был обнародован 18 ноября 1267 года.

В статуте подробнейшим образом излагались положения, затрагивающие те сферы управления королевством, которые перманентно обсуждались с 1258 года. В преамбуле признавалось: «Заявлено, рассмотрено и установлено: поскольку королевство Англия в последнее время страдало от множества невзгод и неурядиц, то его законы и статуты крайне нуждаются в исправлении с той целью, чтобы твердо соблюдался мир и сохранялось спокойствие его народа»[44]44
  The Statutes of the Realm. Vol. I. L., 1963. P. 19.


[Закрыть].

Теперь, когда мир был установлен как с мятежными баронами, так и с валлийцами, в королевстве начался долгий процесс исцеления после сильнейших потрясений последнего десятилетия. Страна вошла в редкий для средневековой Англии период относительного умиротворения. Воспользовавшись этим, Генри III с головой ушел в разработку планов строительства новой гробницы Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве. У Эдуарда же 6 мая 1268 года родился второй сын. На этот раз ребенку дали традиционное для английской королевской семьи имя – в честь деда и прапрадеда его назвали Генри.

Глава четвертая. Крестовый поход

Мирные занятия и тихая семейная жизнь не очень-то привлекали двадцативосьмилетнего наследника трона, успевшего привыкнуть к военным походам, скучавшего по азарту битв и гордившегося своими победами. Сожаление о недавнем прошлом не оставляло его даже после того, как при поддержке брата Эдмунда графа Ланкастерского и кузена Генри Алеманского ему удалось добиться отмены указа о запрете рыцарских турниров. Как ни любил он военные игры, но они все-таки не в состоянии были полноценно заменить настоящих сражений, вкус к которым он приобрел за время Второй баронской войны.

Но тут весьма своевременно, по мнению принца, французский король Луи IX объявил о подготовке нового крестового похода. Его участники должны были покинуть Европу в 1270 году. Им предстояло остановить султана Египта Бейбарса по прозвищу Абуль-Футух (Отец Побед), перед войсками которого пали одна за другой несколько ключевых крепостей в Утремере^{55}55
  Утремер (фр. outre-mér – «за морем») – государства, основанные крестоносцами в Леванте по итогам Первого крестового похода. Как правило, в их число включают королевство Иерусалимское, княжество Антиохийское, графство Триполийское и графство Эдесское.


[Закрыть]. Сначала мамлюки захватили Кесарию и Арсуф, затем ими был взят замок Сафед. Сдалась Яффа, рухнуло Антиохийское княжество. Иерусалимское королевство находилось в огромной опасности.

Естественно, Луи не отказался бы заполучить такого великолепного бойца и опытного полководца, каким считался Эдуард. Сам принц моментально воспылал рвением поратовать за истинную веру, да и славу защитника христианства заслужить он был не прочь. Однако многое мешало его участию в походе. Порядок в королевстве был еще неустойчивым, в любой момент вновь могли начаться гражданские волнения. Денег в королевской казне на столь дорогостоящий проект, в общем-то, не было. Даже папа Климент IV, которому крестовый поход был дорог как родное детище, имел представление о неважном состоянии финансов Англии и сомневался в целесообразности участия Эдуарда в походе. Он предлагал ограничиться организацией менее затратной экспедиции под командованием Эдмунда графа Ланкастерского, младшего сына короля.

В отличие от папы находившийся в Англии легат Оттобоно де Фьески всячески пытался подвигнуть на участие в походе в Святую землю как можно больше англичан, но его речи до поры до времени не находили отклика. Ходили слухи, что Святой престол нарочно хочет увести из Англии всю знать, чтобы заменить ее чужестранцами. Подобные сомнения были чужды Эдуарду, и 1 июня 1268 года перед парламентом, собравшимся в Нортхемптоне, он поддержал призыв легата и поклялся принять крест. Его примеру последовали брат Эдмунд граф Ланкастерский, кузен Генри Алеманский, а также многие другие знатные англичане.

Казалось бы, объединенные единой великой целью, аристократы должны были хотя бы на время забыть свои ссоры и отложить взаимные претензии. Но даже поклявшись совместно дать отпор неверным, они не отказались от сведения личных счетов. У Эдуарда начали стремительно портиться и без того не безоблачные отношения с графом Глостерским. Тот упорно не желал отступиться от своих претензий на богатый Бристоль. Однако затевать вооруженную свару с принцем Гилберт де Клэр не решился и предложил решить дело в суде. Эдуард вроде бы согласился, но выдвинул оригинальное условие – даже если граф выигрывает, то Бристоля он все равно не получит, но в качестве компенсации станет владельцем собственности, приносящей равноценный доход.

Такая постановка вопроса, естественно, графа Глостерского изначально не устраивала, поэтому дело было отложено в долгий ящик, а тем временем отношения между Эдуардом и Гилбертом де Клэром все больше ухудшались. В 1269 году принц вынужден был заняться урегулированием разногласий между Ливелином ап Грифитом князем Уэльса и лордами марки. При этом он постоянно ущемлял интересы графа Глостерского. Делалось ли это нарочно – неизвестно, однако именно так думали многие. Поговаривали даже, что в действительности Эдуард думал не столько о примирении с графом, сколько о том, как сохранить благосклонность его жены – тридцатилетней Алис де Лузиньян. Досужие сплетники уверяли, что в прошлом у принца был бурный роман с этой черноглазой и темноволосой красавицей.

Вряд ли подобные пересуды соответствовали действительности, но налаживанию контакта между мужчинами они уж точно не способствовали. Тем не менее их конфликт не выходил за рамки закона, чего нельзя сказать о других подобных коллизиях. Так, в 1270 году парламентом в Вестминстере разбиралась тяжба по поводу спорных владений между Джоном де Уорреном графом Саррейским и Аланом де Ла Зушем. Прения сторон быстро переросли в ссору, закончившуюся рукопашной. Граф Саррейский нанес тяжелые увечья Ла Зушу, который скончался от них менее чем через месяц.

Король Генри III оказался не в состоянии адекватно отреагировать на вызов, брошенный его власти перед лицом всей знати и прелатов королевства. Вместо него это сделал Эдуард, который действовал решительно, хотя оба участника стычки были его старыми соратниками. Во главе сильного отряда он осадил графа Саррейского в его замке Райгейт и заставил сдаться. Затем принц доставил преступника в Лондон и предал суду. Джон де Уоррен сохранил жизнь и свободу в обмен на уплату огромного штрафа. Что интересно, этот инцидент не помешал графу Саррейскому оставаться впредь близким другом и сподвижником Эдуарда.

* * *

Подготовка к крестовому походу шла своим ходом. Затраты предстояли немалые, и Эдуард проявлял завидную изобретательность и настойчивость в поисках источников финансирования. Он добился, чтобы ему были предоставлены доходы с Лондона, семи других городов и восьми графств за 1269 год. Часть этих средств принц намеревался потратить на возмещение немалых расходов, понесенных им лично во время Второй баронской войны. Кроме того, Эдуард получил долгосрочный заем от Луи IX в размере 70 тысяч турских ливров. Погасить долг перед французским королем принц обязался из доходов города Бордо.

Парламент – тот самый, на заседании которого Джон де Уоррен смертельно ранил Алана Ла Зуша – поначалу выступил резко против экспедиции в Святую землю, но под давлением Эдуарда и других поборников крестового похода вынужден был пойти на попятный. Лорды утвердили специальный налог в одну двадцатую часть движимого имущества на сбор и содержание войска. Землевладельцы получили отсрочку от долговых выплат евреям-ростовщикам, что дало им возможность быстро найти деньги на нужды Эдуарда.

Прелаты также согласились дать 31 тысячу фунтов на крестовый поход, хотя всей обещанной суммы Эдуард от них так и не дождался. Помимо этого, принявшие крест получили полное отпущение грехов. Также церковь взяла на себя заботу о владениях всех, отбывающих в Палестину. Неожиданным образом это благотворно сказалось на умиротворении страны. Захват роялистами земель у сторонников баронской оппозиции не мог теперь быть оспорен до окончания крестового похода. С другой стороны, отправлявшихся в Святую землю мятежников отныне и навсегда невозможно было преследовать по закону за прошлые грехи.

Эти соображения сыграли немаловажную роль для тех, что задумывался об участии в экспедиции. Однако было бы ошибкой сводить все к простому меркантильному расчету. В отличие от первых крестовых походов, ныне Восток не манил крестоносцев несметными богатствами. Напротив, они подчас лишались собственного состояния – приходилось продавать или закладывать земли, чтобы должным образом снарядить себя и свою свиту. Доминирующим был религиозный мотив – люди Средневековья, при всех присущих им пороках, были чрезвычайно набожными и искренне верили в то, что важнейшей задачей христианского воинства является освобождение Гроба Господня от неверных.

В июле 1270 года Эдуард заключил контракты с восемнадцатью магнатами, взявшими обязательство явиться к нему на службу с 225 рыцарями в общей сложности, каждому из которых Эдуард должен был платить 100 марок в год и компенсировать расходы на переезд через море. В число этих магнатов вошли ближайшие соратники Эдуарда – Эдмунд граф Ланкастерский, Гийом де Валанс, Генри Алеманский, а также члены его свиты – Роджер де Клиффорд, Роджер де Лейборн, Хеймо Лестрейндж, Ричард де Ла Рошель, Энтони Бек, Филип де Уиллуби и Отто де Грандисон. Вместе с принцем в крестовый поход отправлялся также Томас де Клэр – младший брат графа Глостерского, который сохранял ровные дружеские отношения с Эдуардом вне зависимости от того, какие настроения витали в семье в тот или иной момент. Да и сам Гилберт де Клэр выразил желание отправиться в поход, однако осуществить это намерение ему помешала атака валлийцев на его замки в Уэльской марке.

Эдуард передал управление своими землями особому комитету, в состав которого вошли Уолтер Гиффард, архиепископ Йоркский, Филипп Бассет, Роджер де Мортимер и Роберт Валеран. Возглавил комитет Ричард граф Корнуоллский, которому принц также поручил опекать трех своих маленьких детей – четырехлетнего Джона, двухлетнего Генри и годовалую Элеонору. С матерью он их оставить не мог, поскольку Элеонора Кастильская не желала расставаться надолго со своим мужем и твердо решила отправиться вместе с ним в крестовый поход. Их брак был заключен по обычаям того времени исключительно из политических соображений, мнения жениха и невесты никто не спрашивал. Но холодный расчет родителей не помешал Эдуарду и Элеоноре полюбить друг друга искренне и глубоко.

Армия принца была невелика – вероятно, она насчитывала не более тысячи воинов. Он собирался в середине лета 1270 года отплыть из Портсмута в Гасконь, а оттуда по суше добраться до Эг-Морта, единственного порта в Южной Франции, принадлежавшего королю Луи IX. Однако смерть Бонифаса, архиепископа Кентерберийского, все еще пребывавшего в изгнании в своей родной Савойе, заставила Эдуарда задержать отъезд. Он поспешил в Кентербери, чтобы повлиять на выборы преемника покойного архиепископа. Он имел в виду своего верного слугу и гениального администратора Роберта Бёрнелла, однако потерпел неудачу. Кандидатура, предложенная принцем, не устроила членов кентерберийского капитула – может быть, именно потому, что была предложена Эдуардом. В случае избрания Бёрнелла принц получил бы мощнейший рычаг давления на английскую церковь, поэтому капитул предпочел выдвинуть претендента из своих рядов, и его выбор пал на Уильяма Чиллендена, приора Кентерберийского собора Иисуса Христа. В качестве утешения Бёрнелл был возведен в сан архидиакона Йоркского.

* * *

Английские крестоносцы отбыли на Восток 20 августа 1270 года. Их маршрут несколько изменился – они отплыли из Дувра во Францию. Из-за задержки, вызванной непредвиденной поездкой в Кентербери, было потеряно много времени, и Эдуард отказался от мысли посетить Гасконь. Англичане пересекли всю Францию с севера на юг и через месяц добрались до Эг-Морта. Королевский порт тогда не был еще окружен стеной, его защищали только две сторожевые башни – Карбоньер и Констанс. Флота короля Луи IX в городе Эдуард уже не застал – французские суда отплыли 2 июля.

Из Эг-Морта принц отправился следом за опередившими его участниками крестового похода – на Сицилию. Далее англичане собирались плыть через Кипр в Левант. Однако еще до того, как войско Эдуарда достигло Сицилии, Восьмой крестовый поход как общеевропейское предприятие начал разваливаться. Армия Луи IX добралась до Сардинии, но оттуда суда повернули не к побережью Сирии на восток, а на юг – к Тунису. Принимая это решение, Луи IX преследовал свои личные цели. Дело в том, что его младший брат Шарль д’Анжу преуспел там, где потерпел неудачу Генри III – он занял сицилийский трон. И главным его соперником на тот момент был как раз халиф Туниса, который недружественными действиями грозил разрушить взаимовыгодную торговлю между Сицилией и Тунисом.

Крестоносцы отправилась в путь, предвкушая легкую победу. Однако спустя всего несколько дней после высадки на побережье Северной Африки в войске началась эпидемия, а 25 августа 1270 года умер и сам Луи IX – то ли от дизентерии, то ли от чумы. Новейшие исследования показывают, что причиной смерти короля вполне могла стать и цинга. Несмотря на смерть брата, Шарль д’Анжу смог воплотить свой замысел в жизнь и заключил договор с халифом Мухаммадом I аль-Мустансиром. По условиям соглашения сицилийцы получали право свободной торговли с Тунисом, монахам и священникам в городе гарантировалась безопасность.

10 ноября крестоносцы были готовы возвратиться на Сицилию, но тут прибыл Эдуард со своими англичанами. Мирный договор он подписывать отказался, но Тунис с его халифом принцу был совершенно не нужен. Он собрался отплыть 11 ноября вместе с французами и сицилийцами, однако ему пришлось немного задержаться. По разным причинам на африканском берегу осталось более 200 солдат, не попавших на корабли. Они умоляли отплывающих взять их с собой, но французские и сицилийские военачальники никак не реагировали на крики несчастных. Единственный из всех лидеров похода, Эдуард приказал развернуть суда и взять на борт отставших.

Божья кара за жестокость и отступничество не заставила себя долго ждать. Едва крестоносцы сошли на берег в гавани Трапани, как налетевший внезапно шторм повредил значительную часть французских и сицилийских кораблей, на которых все еще оставались лошади и часть выплаченного халифом Туниса выкупа. При этом суда англичан практически не пострадали. Казалось бы, крестоносцы получили четкое указание свыше – оставить в стороне все свои корыстные интересы и продолжить поход. Но перепуганные командиры сделали прямо противоположное. Шторм и потеря части сокровищ их окончательно разочаровали. Они решили, что само Провидение против них. В январе 1271 года новый французский король Филипп III приказал своим войскам возвращаться домой. Двадцатипятилетний сын короля Луи IX носил прозвище Смелый, данное ему за отвагу в бою, а вовсе не за твердость характера, которой он, увы, не обладал. Французы прошли через Италию, Савойю и благополучно прибыли в Париж. Распустил своих воинов по домам и Шарль д’Анжу.

Эдуард, однако, был настроен гораздо более решительно. Он гордо отверг перспективу возврата в Англию и не отказался от своих планов крестового похода. В отличие от других командиров принц остался на Сицилии. Он приказал своему небольшому войску построиться. Ударив рукой себя в грудь и поклявшись, как вошло у него в обычай, кровью Христовой, Эдуард заявил: «Хотя бы все мои боевые товарищи и соотечественники мои оставили меня, я пойду в Птолемаиду^{56}56
  Птолемаида – древнее название Акры, ныне город Акко в Израиле на берегу Средиземного моря.


[Закрыть] даже вдвоем с моим конюхом Фоуином и сдержу свою клятву, если душа не покинет тело»[45]45
  Willemi Rishanger. Chronica et Annales, regnantibus Henrico Tertio et Edwardo Primo / Ed. H. T. Riley. L., 1865. P. 68.


[Закрыть]. Вдохновленные его примером, все англичане дали подобный же обет.

Отплытие в Акру Эдуард назначил на май 1271 года. Он провозгласил: «Помешать этому могут четыре события. Первое событие – если будет избран новый папа, который запретит наш поход или вообще любые крестовые походы. Другое событие – если нас остановит болезнь. Третье – если наш отец умрет. Четвертое – если в Англии случится война»[46]46
  Cronica maiorum et vicecomitum Londoniarum / Ed. T. Stapleton. L., 1846. P. 131.


[Закрыть]. Нового папу вместо скончавшегося в 1268 году Климента IV кардиналы избирали уже два года и никак не могли избрать. Король Генри III был жив, хоть и тяжело болел, но сам Эдуард имел отменное здоровье. В Англии обстановка оставалась относительно спокойной. Так что видимых причин сворачивать экспедицию у принца не было.

С наступлением весны Эдуард отослал Генри Алеманского в Гасконь, так как опасался, что новый король Франции попытается возмутить герцогство против власти Англии. Выполнить поручение кузена Генри не смог – 13 марта 1271 года он был предательски убит в Италии. Проезжая через город Витербо, Генри зашел в церковь Кьеза-ди-Сан-Сильвестро послушать мессу. Там на него напали Симон и Ги де Монфоры, изгнанные из Англии и обосновавшиеся в Италии, и изрубили его мечами прямо у алтаря. Таким недостойным образом они попытались отомстить за гибель отца и брата в битве при Ившеме.

Это вопиющее преступление покрыло братьев позором, а великий поэт Данте Алигьери в своей «Божественной комедии» поместил Ги де Монфора в Седьмой круг ада, где томились насильники над ближним и его достоянием:

 
Мы видели – один вдали стоит.
Несс молвил: «Он пронзил под божьей сенью
То сердце, что над Темзой кровь точит»^{57}57
  Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад, Песнь двенадцатая, 118. Пер. М. Лозинского.


[Закрыть].
 

Итальянские хронисты позднейшего времени, неверно истолковав образное выражение Данте, пришли к нелепому выводу о том, что сердце Генри Алеманского было помещено на вершине колонны над Лондонским мостом. На самом же деле оно находилось в драгоценной урне в Вестминстерском аббатстве, недалеко от раки Эдуарда Исповедника, и стало объектом всеобщего почитания.

* * *

Эдуард нанял новые суда и отправился со своими людьми, как и собирался изначально, в Левант. Этот момент можно считать началом совершенно отдельной, личной экспедиции принца – Девятого крестового похода, ибо Восьмой поход бесславно закончился с бегством французов и сицилийцев. По пути принц посетил Кипр, но там не задержался, а лишь запасся продовольствием и водой. 9 мая англичане прибыли в порт города Сен-Жан-д’Акр.

Христианское влияние в Леванте к тому времени было практически уничтожено: Бейбарс вел свои войска от победы к победе. Перед его мамлюками пали Шастель-Блан и Гибелакар. В результате предательства была взята неприступная крепость крестоносцев Крак-де-Шевалье, чьи стены с успехом сопротивлялись штурмам и ударам осадных орудий. От Иерусалимского королевства осталась лишь небольшая территория вокруг Сен-Жан-д’Акра – деморализованного города, окруженного враждебной страной.

С самого начала было ясно, что походу Эдуарда суждено стать разве что отчаянной вылазкой, не способной кардинально изменить исход уже проигранной кампании – его армия была слишком мала. Дни великих триумфов европейцев на Ближнем Востоке ушли в прошлое, и основным врагом мусульман Палестины теперь были отнюдь не рыцари Запада, а неудержимые монгольские всадники, атаковавшие их с севера и востока. Тем не менее одним фактом своего прибытия Эдуард отбил у Бейбарса охоту не только думать о взятии Сен-Жан-д’Акра, но и продолжать осаду Триполи. В результате султан был вынужден поспешно заключить мир с Боэмондом VI Красивым графом Триполийским на десятилетний срок.

Принц дал армии время отдохнуть после морского перехода и подготовиться к предстоящим боевым действиям. Пока воины и кони отдыхали, он укреплял дисциплину в городе. Его люди активно выявляли предателей, передававших важные сведения врагу и подрывавших моральный дух жителей Сен-Жан-д’Акра. Изменников немедленно предавали казни.

Первую вылазку за пределы города Эдуард предпринял в конце июля. Он атаковал деревню Сен-Жорж-Де-Лебейн, расположенную в 20 километрах на восток от Акры. В ее центре стояло бывшее бенедиктинское аббатство, превращенное мусульманами в укрепленный опорный пункт. Успех сопутствовал принцу, но назвать это победой было бы преувеличением. Англичане разрушили несколько домов, уничтожили урожай зерновых и вернулись назад. После этой стычки Эдуард еще раз убедился, что с его малыми силами переломить ситуацию не получится. Тогда он вступил в союз с Абакой-ханом, могущественным ильханом государства Хулагуидов, расположенного на территориях нынешних Ирана, Ирака, Армении и части Средней Азии. Хотя ильхан был связан по рукам и ногам войной в Туркестане, он послал на помощь Эдуарду 10 тысяч монгольских всадников.

С прибытием в сентябре свежих войск, приведенных Эдмундом графом Ланкастерским, принц был полон решимости сделать все возможное для сохранения оставшихся христианских владений и стяжать себе славу, несмотря на видимую бесперспективность крестового похода как наступательного предприятия в сложившихся обстоятельствах.

Осенью дела шли ненамного лучше. Монголы, посланные Абакой-ханом, продвигались к Сирии, сея панику среди местного населения. Жители Дамаска бежали при их приближении. В ноябре Эдуард, со своей стороны, выступил против мамлюков при поддержке киприотов, тамплиеров, госпитальеров и тевтонских рыцарей. Армия подошла к Какуну, расположенному в нескольких километрах к юго-востоку от Акры, где застала врасплох большое войско туркоманов. Завязалась битва, в которой англичане одержали решительную победу. Неприятель потерял убитыми 1500 человек, один эмир погиб, другой был ранен. В качестве приза победителям досталось стадо в пять тысяч голов скота. Когда на помощь туркоманам подошло подкрепление, крестоносцы отступили назад в Акру. Бейбарс попытался нанести ответный удар и в декабре двинулся на Эдуарда с сильным войском из Дамаска. Но затяжной ливень сделал осаду Акры невозможной, и султан вернулся в Египет.

* * *

Крестоносцы разуверились в возможности добиться успеха военными действиями, да и Бейбарс к тому времени устал от войны. Поэтому в мае 1272 года в Кесарии султан подписал с Югом III, королем Кипра и номинальным королем Иерусалима, перемирие на десять лет, десять месяцев, десять дней и десять часов. Эдуард был крайне возмущен этим решением и отказался ставить под договором свою подпись. Он отослал своего брата Эдмунда домой, но сам остался в Святой земле еще на некоторое время, чтобы понаблюдать, как будут разворачиваться события дальше и насколько прочным окажется отвергнутое им перемирие.

Вечером 17 июня 1272 года, в свой 33-й день рождения Эдуард лежал в постели со своей супругой в личных апартаментах в Сен-Жан д’Акре. Заснуть он никак не мог – его одолевали невеселые мысли. Ближайшее будущее не вселяло оптимизма. Небольшая английская армия страдала от жары и дизентерии, мамлюки Бейбарса значительно превосходили ее по численности и располагали куда большими запасами продовольствия.

В конце концов Эдуард все же заснул, но тут его снова разбудил слуга – в Сен-Жан д’Акр прибыл перебежчик из лагеря Бейбарса, неоднократно приносивший принцу ценные сведения о противнике. Что произошло дальше, самым подробным образом описал анонимный хронист: «Случилось так, что в Акру пришел креститься сарацинский латник, и лорд Эдуард сделал его христианином и оставил его в своих апартаментах. Этот человек служил лорду Эдуарду, который отправлял его шпионить за сарацинами, чтобы выяснить, где можно причинить им ущерб, и он выполнял эту службу много раз. Именно благодаря собранным им сведениям наши воины ходили на Сент-Жорж и Какун. В результате лорд Эдуард стал настолько доверять ему, что отдал приказ, чтобы его допускали говорить с ним в любое время дня и ночи.

Так случилось, что однажды ночью он явился в палаты, где лорд Эдуард спал с королевой^{58}58
  Имеется в виду Элеонора Кастильская. Хронист несколько поторопил события – Элеонора на тот момент не была королевой, поскольку и сам Эдуард не стал еще королем.


[Закрыть], и привел с собой переводчика. Да будет известно, что он только что вернулся с очередного шпионского задания, поэтому хотел говорить с лордом Эдуардом, который сам открыл ему двери своих палат, одетый только в ночную рубашку и брэ^{59}59
  Брэ (фр. braies) – нательное белье, льняные штаны, присборенные на талии и подпоясанные шнуром.


[Закрыть]. Сарацин встретил его ударом кинжала в бедро, нанеся глубокую опасную рану. Лорд Эдуард почувствовал, что его ранили, и ударил сарацина кулаком в висок так, что на мгновение лишил того сознания. Затем лорд Эдуард схватил со стоявшего в комнате стола кинжал и ударил сарацина в голову, убив его.

Тревога была поднята по всему дому, и слуги увидели, что их лорд был ранен, и крик пронесся по всему городу Акре. Сбежались лорды, которые собрали всех докторов и невольников, зашивших рану и удаливших яд. Слава Господу, он быстро выздоровел и отбыл двадцать второго сентября, направившись в свою землю через море»[47]47
  The Templar of Tyre: Part III of the Deeds of the Cypriots / Ed. P. Crawford. Routledge, 2017. P. 382.


[Закрыть].

По некоторым сведениям, сарацинский шпион оказался наемным убийцей, подосланным знаменитым орденом ассасинов. Эдуард был превосходным бойцом и сумел отразить нападение: в рукопашном бою мало кто мог устоять против высокого и сильного англичанина. Легенда гласит, что яд из раны мужа высосала Элеонора Кастильская. Однако, скорее всего, никакого яда на кинжале не было вообще, а само предание появилось лишь через много десятилетий после описанных событий. Тем не менее нанесенная кинжалом глубокая рана вполне могла стать причиной воспаления и заражения крови. И тогда практически неизбежной становилась мучительная смерть от гангрены – именно так погиб Ричард I Львиное Сердце, двоюродный дед Эдуарда, раненный в шею арбалетным болтом под стенами замка Шалюс-Шаброль в Лимузене. От подобной трагической судьбы принца спас опытный хирург, который немедленно удалил плоть вокруг раны.