Текст книги "Эдуард I"

Принц с королем все еще находились в Ноттингеме – они праздновали Пасху. Получив донесение об опасности, угрожающей замку, Эдуард с отцом поспешили на выручку осажденным. Их армия преодолела 280 километров – расстояние от Ноттингема до Рочестера в обход Лондона – всего за пять дней. Такая молниеносная реакция была совершенно нехарактерна для Генри III, поэтому Симон де Монфор был застигнут врасплох. Он поначалу даже не поверил, когда ему сообщили, что враг стоит в 50 километрах к западу, в Кройдене. Впрочем, граф Лестерский мог бы предвидеть подобное развитие событий, если бы принял во внимание, что при армии находится решительный Эдуард, который был куда более талантливым полководцем, чем его отец.

Симон де Монфор немедленно снял осаду и поспешил вернуться в Лондон, опасаясь вторично попасть в ловушку – теперь между королевскими войсками и северным побережьем Кента. Поторопиться его заставила не только угроза со стороны неприятельской армии, но и дошедшие из столицы тревожные слухи о заговоре, целью которого якобы была сдача города Эдуарду. Третья осада Рочестера, таким образом, в отличие от двух первых успехом не увенчалась.

Отстояв важный опорный пункт на юго-востоке, роялисты перешли к реализации следующего пункта своего стратегического плана. Им крайне важно было привлечь на свою сторону Пять Портов, поддерживавших Симона де Монфора, любым способом – силой или с помощью переговоров. Эти портовые города практически блокировали переправу через Ла-Манш, а между тем королева Элеонора Прованская ждала на побережье Фландрии возможности отплыть в Англию с иностранными наемниками на помощь мужу. Кроме того, Генри III и Эдуард хотели использовать флот Пяти Портов для установления блокады столицы, а может быть, и для атаки на нее.

К побережью Ла-Манша королевская армия двигалась медленно, и Эдуард уже не торопил отца. 30 апреля роялисты взяли замок Тонбридж, принадлежавший графу Глостерскому, захватив в плен гарнизон и жену графа Алис де Лузиньян, которую тут же благородно отпустили на свободу. Оттуда они прошли через Робертбридж в Баттл – городишко, стоявший на месте знаменательной битвы при Хестингсе, где в 1066 году в бою с Гийомом Завоевателем погиб последний англосаксонский король Гарольд Годвинсон. Их марш на всем протяжении сопровождался грабежами, от которых сильно пострадали маноры Западного Кента и Восточного Сассекса.

Принудив 8 мая к капитуляции Уинчелси, Генри III и Эдуард оставались там три дня. Они разослали во все города Пяти Портов гонцов с требованием подчиниться королю и прислать в его распоряжение свои суда. Однако хранитель побережья сэр Ричард Грей Коднорский, занимавший одновременно должность констебля Дуврского замка, и городские власти остальных портов наотрез отказались передавать свои корабли королю. Тогда армия отошла в более безопасное место, каковым король и принц посчитали городок Луис (в русскоязычной литературе его чаще называют Льюисом), где стоял замок их верного вассала Джона де Уоррена графа Саррейского.

* * *

Тем временем Симон де Монфор пополнил лондонским ополчением ряды своего войска, поредевшего после неудачной осады и быстрого отступления. Он выступил из столицы на юг, намереваясь окончательно разрешить свой спор с королем на поле боя. 13 мая армия баронской оппозиции разбила лагерь в деревушке Флетчинг, скрытой среди густых дубовых лесов Уилда^{46}46
  Уилд (англ. Weald) – область в Юго-Восточной Англии между меловыми откосами Северного и Южного Даунса. В те времена Уилд был еще покрыт лесом, и его название на староанглийском означает «лесистая местность».


[Закрыть], в 17 километрах к северу от Луиса.

Граф Лестерский не считал сражение единственным выходом из создавшегося положения и сделал попытку вступить в переговоры. Он отправил в стан врага Уолтера де Кантилупа, епископа Вустерского, следовавшего с баронской армией вопреки распоряжению папы, который недвусмысленно запретил прелатам поддерживать мятежников. Лучшего посла выбрать было бы сложно, учитывая тот факт, что епископ дважды выручал Эдуарда из весьма опасных переделок. Однако прошлые заслуги и признательность принца не помогли заключить перемирие, поскольку предложения баронской оппозиции изначально были неприемлемы для Генри III. Они предусматривали финансовую компенсацию нанесенного королю ущерба, но только в обмен на признание им всех положений Оксфордских и Вестминстерских провизий.

Командиры роялистской армии не снизошли до переговоров с мятежниками. Они намеревались покарать сторонников Симона де Монфора и отомстить ему самому за те унижения, которые благодаря его действиям перенесла корона. Говорят, что Эдуард ответил на примирительную речь епископа Вустерского весьма резко:

 
Нет, не будет мира им, если с петлями на шеях
К нам не явятся принять приговор без возражений,
Уповая избежать виселиц и волочений[33]33
  The Song of Lewes / Ed. C. L. Kingsford. Oxford, 1890. P. 9.


[Закрыть].
 

В этот же день Эдуард и его дядя Ричард граф Корнуоллский передали через Уолтера де Кантилупа предводителям мятежных баронов дерзкое письмо:

«Ричард, Божьей милостью августейший король римлян^{47}47
  В 1256 году Ричард граф Корнуоллский принял предложенную ему корону Германии и был затем коронован в Ахене как «король римлян» – таков был тогда титул германского монарха, хотя в реальности Римом он давно уже не правил.


[Закрыть], и Эдуард, старший сын славного короля Англии, а также все прочие бароны и рыцари, твердо хранящие верность вышеупомянутому королю Англии с искренней и доброй верой и всеми своими владениями – Симону де Монфору, Гилберту де Клэру, а также всем и каждому из прочих соучастников их измены. Из ваших писем, которые вы передали нашему лорду славному королю Англии, мы узнали, что вы бросаете нам вызов; впрочем, подобное велеречивое заявление о неповиновении было излишним, поскольку это давно продемонстрировано вашими враждебными действиями и подтверждено поджогами нашей собственности и опустошением наших земель. Поэтому мы даем вам знать, что бросаем вызов всем и каждому из вас, как опасным преступникам, и заявляем вам, что отныне мы приложим все усилия, дабы нанести ущерб как вам лично, так и вашим владениям, где только сможем. Что касается ваших лживых утверждений, что это мы не верны королю и не даем ему добрых советов, то все, что вы говорите, ни в коем случае не является правдой. И если вы, мой лорд^{48}48
  Мой лорд (англ. My Lord) – официальное обращение к персоне, носящей титул лорда. На русский язык обычно переводится французской калькой «милорд» (фр. Milord), что не очень оправданно, ибо «милордами» во Франции с XVI века называли всех знатных англичан, путешествовавших по Европе.


[Закрыть] Симон де Монфор, или вы, Гилберт де Клэр, осмелитесь сделать это заявление в суде нашего господина короля, мы готовы обеспечить вас охранными грамотами, чтобы вы могли прийти в указанный суд, где мы также будем готовы доказать нашу невиновность и лживость вас обоих, коварных предателей, каковыми вы являетесь, для чего изберем кого-либо, кто будет равен вам по рождению и знатности»[34]34
  Matthew Paris’s English History / Translated J.A. Giles. Vol. III. L., 1854. P. 345—46.


[Закрыть].

Ричард граф Корнуоллский, многие маноры которого были разграблены лондонцами или баронами – сторонниками оппозиции, оставил свои миротворческие позиции и был настроен не менее решительно, чем Эдуард, который уже давно не верил в возможность примирения. Симону де Монфору из их послания стало совершенно ясно, что роялисты полагаются теперь исключительно на силу оружия. Вызов на королевский суд, даже при наличии охранных грамот, не мог устроить графа Лестерского, так как означал для него неминуемое падение.

* * *

Луис лежал на правом берегу реки Уз, делавшей в этом месте большой изгиб и практически окружавшей город. К югу простиралась заболоченная низменность, через которую река продолжала свой бег к Ла-Маншу. С севера, востока и запада на город смотрели голые склоны Саут-Даунса. К северу от Луиса возвышался хорошо укрепленный замок графа Саррейского, в котором разместился Эдуард со своими отрядами. Король и его брат Ричард граф Корнуоллский остановились в клюнийском аббатстве Святого Панкратия.

С рассветом 14 мая 1264 года армия баронской оппозиции появилась на холмах Даунса с северо-запада от Луиса. Она была небольшой: в ее состав входило всего пять сотен кавалеристов; пехотинцев было в несколько раз больше за счет лондонского ополчения. Ее малочисленность с лихвой компенсировалась высоким боевым духом. Все воины нашили на одежду белые кресты спереди и сзади. Они называли себя Армией Господа в подражание тому войску, которое вел Роберт Фицуолтер против короля Джона Безземельного в защиту Великой хартии вольностей.

Когда армия Симона де Монфора достигла вершины холма, ее легко можно было заметить. Но роялисты крепко спали, а их дозорные несли свою службу весьма небрежно. Поэтому у графа Лестерского появилась возможность не торопясь выстроить своих солдат. Его план состоял в том, чтобы ударить основными силами по монастырю, а обманный удар нацелить на замок. Нога Симона де Монфора еще не срослась, поэтому на поле боя он прибыл в повозке. Граф водрузил на ней свой личный штандарт и поставил ее на самом видном месте на левом фланге посреди позиций лондонского ополчения. Сам же возглавил резервный отряд рыцарей и латников, поручив командование остальными войсками графу Глостерскому, которого торжественно посвятил в рыцари. Затем армия мятежников двинулась на Луис, надеясь застать своих врагов еще лежащими в постелях.

Хитрый план имел мало шансов на успех, и он ожидаемо не удался – в последний момент дозорные все-таки подняли тревогу. До подхода противника роялисты успели занять боевые позиции. Их было намного больше, чем приверженцев Симона де Монфора. Строй королевской армии растянулся на полмили, в ее рядах стояло более тысячи латников и несколько тысяч пехотинцев. Окруженный воинственными лордами Уэльской марки, Эдуард принял командование баталией на правом фланге у замка Луис, в котором он провел ночь. С ним также были Джон де Уоррен граф Саррейский и Гийом де Валанс. Король командовал левым флангом, расположенным у монастыря, а Ричард граф Корнуоллский с сыном Генри Алеманским возглавлял центральную баталию.

Напротив отрядов Эдуарда стояли часть баронской кавалерии и пешие лондонцы. Ополченцы в глазах принца выглядели взбунтовавшимся сбродом, отринувшим власть законной династии. Он не забыл серьезного оскорбления, нанесенного его матери королеве, когда в прошлом году лондонцы осмелились забросать ее камнями и грязью. В центре вражеских рядов он прекрасно видел повозку со штандартом Симона де Монфора.

Битву начала кавалерия Эдуарда, которая с торжествующими криками атаковала противника. Он сам командовал своей баталией, находясь в ее первых рядах – принц был опытным всадником, любившим ближний бой. Сила атаки была такова, что кавалерия противника моментально рассеялась и обратилась в бегство по долине, спускавшейся к берегам реки Уз. Многие латники утонули в реке и окрестных болотах. Солдаты принца захватили повозку Симона де Монфора, убив ее охранников, однако, к их великому разочарованию, самого графа Лестерского в ней не оказалось. Эдуард продолжил преследование ненавистных лондонцев на протяжении нескольких километров, убивая и калеча всех, кто попадался ему на пути.

Ближе к полудню люди Эдуарда перегруппировались и вернулись на поле битвы. Судивший о ходе сражения по собственному успеху, принц ожидал, что остальная армия баронской оппозиции уже разгромлена, а выжившие взяты в плен. Вместо этого он увидел сцену полного разгрома королевского войска, потерпевшего унизительное поражение от менее сильного противника. Баталия Генри III отступила под натиском мятежников, хотя и сопротивлялась отчаянно, храбро дрался и сам король – под ним было убито два коня. Но отвага его не спасла, и ему пришлось укрыться за стенами аббатства.

Ричард граф Корнуоллский удерживал свои позиции до тех пор, пока не оказался в окружении. Он спрятался от врагов на ветряной мельнице, но его убежище вскоре было раскрыто. Бароны обступили мельницу и начали издевательски кричать: «Спускайся, спускайся, негодный мельник! Выходи, выходи, неудачливый хозяин мельницы!»[35]35
  Chronica de Mailros. Edinburgh, 1835. P. 196.


[Закрыть] Графу ничего не оставалось, как сдаться на милость победителей.

Вернувшийся на поле боя Эдуард подумал, что еще возможно переломить ход битвы, и с ходу вступил в сражение с баронским войском. Однако перевес теперь был не в его пользу, и роялисты потерпели окончательное поражение. Граф Саррейский, Гийом де Валанс, Ги де Валанс и Хью Бигод бежали в замок Певенси. Эдуарду ничего не оставалось делать, как присоединиться к отцу в священном убежище аббатства Святого Панкратия.

* * *

Сражение было безнадежно проиграно. Значительная часть вины за это лежала на Эдуарде, увлекшемся преследованием лондонцев и покинувшем поле боя. Однако и другие командиры не были безгрешными. В их распоряжении по-прежнему оставалось больше сил, чем у неприятеля, но они не смогли не то что разгромить мятежников, но хотя бы удержать свои позиции. Единственным приемлемым выходом для Генри III и его сторонников оставалась почетная капитуляция. В противном случае Симон де Монфор обещал обезглавить захваченных им пленников, включая королевского брата Ричарда графа Корнуоллского. Это было страшной угрозой, ибо последним аристократом, казненным в Англии, считался Вальтеоф граф Нортумбрии – последний из скандинавских эрлов, обезглавленный в XI веке за измену по приговору Уильяма I Завоевателя.

Условия капитуляции оказались для проигравшей стороны позорными и тяжелыми, но все-таки не людоедскими. Генри III формально сохранил личную свободу и остался королем, хоть и под жестким контролем сторонников Симона де Монфора. Лорды марки, попавшие в плен, среди которых оказались Роджер де Мортимер, Хеймо Лестрейндж, Роджер де Клиффорд и Роджер де Лейборн, смогли беспрепятственно вернуться в свои владения. Однако они дали обещание по первому вызову предстать перед судом парламента. В качестве гарантов их подчинения себя предложили принц Эдуард и его кузен Генри Алеманский, сын Ричарда Корнуоллского. Они казались не самыми удобными заложниками, с точки зрения Симона де Монфора, поскольку его методы воздействия на них были сильно ограничены, учитывая высокое происхождение пленников. В самом деле, не станешь же запугивать сына и племянника короля казнью, причем не в пылу сражения, а в совершенно обычное мирное время, да еще и в качестве наказания за прегрешения других!

На следующий день после битвы был составлен документ, получивший название Луисской мизы. В нем говорилось, что действие Оксфордских провизий в целом восстанавливается, однако оговариваются процедуры для их изменения по частностям. Решение сложных вопросов, вроде отношения к Амьенской мизе, переносилось на более позднее время. Король обязался изгнать всех дурных (по мнению победившей баронской оппозиции) советников, соблюдать Великую хартию вольностей и Лесную хартию, а также следовать при решении всех государственных вопросов рекомендациям вновь избранных советников. Графы Лестерский и Глостерский получали полную амнистию за выступление против короля, которое – как ни крути – являлось государственной изменой.

Генри Алеманского отвезли в замок Беркемстед, принадлежавший его отцу. Эдуарда сначала поселили в Дувре, затем перевели в Уолингфорд. Верные соратники принца Уоран де Бессингборн, Роберт Валеран и Роберт Тибтот, успешно удерживавшие Бристоль против баронской оппозиции, предприняли попытку освободить наследника трона. Бессингборн подошел к замку со своим отрядом и, используя преимущество внезапности, прорвался за первую линию стен во внешний двор. Однако на этом его успехи закончились.

 
Защитники, врагов увидев под стеною,
Осадные машины снарядили к бою.
Кричали вниз, чтоб убирались пока целы,
Не то швырнут в них сэра Эдуарда тело,
Которым зарядят один из мангонелей,
И принца вывели на стену цитадели.
Соратникам он приказал снимать осаду.
Боясь за жизнь его, они ушли в досаде[36]36
  The Metrical chronicle of Robert of Gloucester / Ed. W. A. Wright. Part II. L., 1887. P. 752.


[Закрыть].
 

После этого случая заложника перевели в хорошо укрепленный Кенилуорт. Бежать оттуда было невозможно, а на скорое освобождение никаких надежд Эдуард не питал: лорды марки сдаваться Симону де Монфору не собирались, а следовательно, продлевалось и заточение Эдуарда.

Но позиции Монфора, несмотря на убедительную военную победу, были весьма шаткими. Лорды марки оставались на свободе, каждый из них имел под своим началом сильный воинский отряд. Кроме того, в их замках томилось под стражей множество видных сторонников баронской оппозиции, захваченных после взятия Нортхемптона. За стенами Певенси скрывались беглецы, уцелевшие в битве при Луисе. Джон де Уоррен граф Саррейский сумел переправиться во Францию, где присоединился к армии королевы Элеоноры, выжидавшей удобного момента для высадки в Англии. В довершение всего папа Урбан IV откровенно демонстрировал свое неприятие той системы правления, которая установилась в Англии после победы баронской оппозиции.

* * *

К концу 1264 года стало казаться, что энергичный и властный Симон де Монфор все-таки сможет переломить ситуацию в свою пользу. Сильные штормы и неблагоприятные ветры так долго не давали флоту королевы Элеоноры отчалить, что наемники, уставшие от безделья и постоянных переносов срока отплытия, разбрелись кто куда.

Осенью граф Лестерский снарядил экспедицию в Уэльскую марку и к декабрю вроде бы сумел добиться подчинения местных лордов. Они составили и подписали 15 декабря Вустерские провизии, согласно условиям которых те, кто участвовал в битве при Луисе на стороне роялистов, соглашались отправиться в добровольное изгнание в Ирландию сроком на один год, оставив членов своих семей в Англии заложниками.

В январе 1265 года королем по требованию графа Лестерского был созван парламент, вошедший в историю под именем «парламента Симона де Монфора». Адепты «английской революции XIII века» заявляют, что именно он стал прообразом нынешнего законодательного органа Соединенного королевства. Действительно, впервые на сессию были приглашены рыцари и горожане, заседавшие вместе с представителями знати. Однако считать парламент Симона де Монфора первым ростком демократии вряд ли правильно. Граф Лестерский призвал в Вестминстер 120 епископов и аббатов, по два рыцаря от каждого графства, по два бюргера от каждого крупного города и по четыре – от каждого из Пяти Портов. Нетрудно заметить, что предпочтение отдавалось тем, кто активно поддерживал дело баронской оппозиции. При этом светская знать была представлена там весьма скромно – приглашений удостоились лишь 5 графов и 18 лордов. Это был не более чем съезд победившей партии, куда постарались не допустить представителей противной стороны. Монфор чувствовал, что его поддержка в стране не настолько сильна, как того хотелось бы баронской оппозиции, и с помощью «ручного» парламента постарался кардинально укрепить свое положение.

Парламент Симона де Монфора издал постановление об ограничении королевской власти. Генри III должен был оставаться под строгим надзором парламентских представителей до конца своей жизни, а Эдуард после вступления на престол – на срок, который предполагалось определить позднее. Парламент утвердил трех выборщиков – Симона де Монфора графа Лестерского, Гилберта де Клэра графа Глостерского и Стивена Берстеда епископа Чичестерского. Им предстояло назначить членов вновь учреждаемого Совета Девяти. Трое из этой девятки должны были неотлучно находиться при короле, и без их согласия Генри не мог сделать ни одного мало-мальски серьезного шага как в управлении страной, так и во внешней политике.

Должность юстициария Англии возвращалась Хью Ле Деспенсеру, а лорд-канцлером становился Томас де Кантилуп, архидиакон Ковентрийский и Личфилдский, племянник известного сторонника реформ епископа Вустерского.

Под сильнейшим давлением победителей Эдуард обязался отдать графу Лестерскому во владение графство Честер, все свои земли в Уэльсе, а также город Ньюкасл-андер-Лайм в Стаффордшире. Пять главных королевских замков, пожалованных королем принцу, на следующие пять лет также переходили к Симону де Монфору. В свою очередь граф Лестерский обещал Эдуарду компенсировать потери равноценными владениями, разбросанными по разным графствам Англии. Принц соглашался признать новую систему управления королевством. До полной реализации условий договора под контролем Симона де Монфора оставался в качестве залога богатейший город Бристоль.

Эдуард понимал, что противопоставить графу Лестерскому прямо сейчас ему нечего, и был вынужден, пусть и неохотно, выполнить свою часть сделки, которая значительно усилила власть Симона де Монфора над Уэльсом и маркой. Это, собственно, и было главной целью лидера оппозиции. Достигнув ее, он с легкостью забыл о взятых на себя обязательствах – переданная Эдуарду собственность оказалась далеко не равной по ценности утерянным им владениям. И даже после того, как обе стороны выполнили с той или иной степенью честности свою часть договоренностей, от надзора Эдуард не освободился. Он оставался под пристальным наблюдением приставленного к нему Анри де Монфора.

* * *

Умиротворение королевства, которого вроде бы добился после битвы при Луисе граф Лестерский, было скорее видимостью, чем реальностью. Лорды марки с очевидным пренебрежением отнеслись к заключенной с ним сделке, ни в какую Ирландию отбывать не собирались и складывать оружие не намеревались. Своим авторитарным поведением Симон де Монфор оттолкнул от себя и многих преданных последователей. Он управлял Англией жестоко и самовластно: гражданская война вовсе не утихла после Луиса, деревни и городки пылали, замки подвергались осаде, побережья страдали от грабительских рейдов пришельцев из-за Ла-Манша.

Молодые рыцари, сражавшиеся в рядах баронской оппозиции, все больше разочаровывались в своем вожде, который несправедливо разделил добычу, наградив в основном себя и своих сыновей – Симона-младшего и Анри. Именно они получили львиную долю земель, владений и замков, отнятых у сторонников королевской партии.

Не смог сохранить граф Лестерский и лояльности крупных магнатов, самым важным и влиятельным среди которых был Гилберт де Клэр граф Глостерский. Ему шел уже 22-й год, из горячего юнца он превратился в галантного, энергичного и рассудительного мужчину, хотя и отличался непомерной гордыней. К счастью, его несгибаемый характер уравновешивался весьма средними способностями. Тем не менее граф Глостерский достаточно возмужал, чтобы мыслить самостоятельно и не идти слепо за авторитетом Симона де Монфора. Он не одобрял привлечения к управлению Англией иностранных рыцарей, категорически не поддерживал заключение под стражу принца Эдуарда. Гилберт де Клэр, как и многие другие, прекрасно видел, что граф Лестерский со своими сыновьями стремился превратить власть лидера оппозиции в наследственное господство над Англией, а возможно, даже планировал в будущем претендовать на корону.

Кстати сказать, если к Симону де Монфору-старшему Гилберт де Клэр только начинал относиться с недоверием, то Анри и Симона-младшего он откровенно ненавидел. В феврале 1265 года пришлось даже отменить объявленный рыцарский турнир из-за опасений, что он кончится кровавой стычкой между графом Глостерским и сыновьями графа Лестерского.

Очередным свидетельством ненадежности Симона де Монфора как союзника стала жестокая ссора, вспыхнувшая между лидером оппозиции и его преданным последователем Робертом де Феррерсом графом Дербийским. В результате граф Дербийский без весомых доказательств вины был лишен земель и брошен в тюрьму. Его судьба стала предупреждением для других, и граф Глостерский урок усвоил.

Прошло совсем немного времени, и ближайший соратник Симона де Монфора превратился в злейшего врага. После того как принца Эдуарда лишили его владений, Гилберт де Клэр считался естественным лидером Уэльской марки, поскольку был не только феодальным лордом Гламоргана, но и опекуном Пемброкшира, который принадлежал беглому Гийому де Валансу. Граф Глостерский тайно поддерживал мятежных лордов и даже давал им порой приют в своих валлийских манорах. А затем сам сбежал в марку в компании Джона Гиффарда – второго видного сторонника баронской оппозиции.

В оправдание своего отъезда они заявили, что их приграничные владения нуждаются в защите, ибо терпят большой ущерб от рейдов Ливелина ап Грифита, который – не будем забывать – официально являлся союзником Симона де Монфора. Поскольку ни Гилберт де Клэр, ни Джон Гиффард не торопились возвращаться в Лондон, становилось ясно, что они отвернулись от Монфора и вступили в контакт с лордами марки, к тому времени в большинстве своем симпатизировавшими принцу Эдуарду.

* * *

В мае 1265 года Джон де Уоррен граф Саррейский и Гийом де Валанс с небольшим отрядом пехотинцев и арбалетчиков, набранных на континенте, высадились в Пемброкшире. Вустерские провизии были аннулированы. Симону де Монфору пришлось собирать войско и еще раз идти на запад, чтобы подавить мятеж. Он не желал терять из вида своих главных противников, поэтому с ним в поход отправились Генри III и Эдуард. В конце апреля они находились в Глостере, а оттуда переместились в Херефорд.

Гилберт де Клэр не спешил ввязываться в открытое противостояние со всесильным графом Лестерским, поэтому 12 мая лично отправился на встречу с ним. Он предложил уладить все разногласия миром, и Симон де Монфор согласился. Для достижения компромисса со столь могущественным магнатом граф Лестерский пошел на значительные уступки. В частности, по просьбе Гилберта де Клэра он смягчил режим заключения Эдуарда. Помимо этого, принцу были возвращены Стамфорд и некоторые другие владения.

Казалось, эта встреча восстановила былую гармонию в отношениях между графами Лестерским и Глостерским, но, как вскоре выяснилось, дружба была недолгой и продлилась всего пару недель. Напротив, примирение с Гилбертом де Клэром сыграло с Симоном де Монфором злую шутку, ослабив его бдительность. А друзья Эдуарда, среди которых были сэр Роджер де Мортимер Уигморский, Роджер де Клиффорд и Роджер де Лейборн, не дремали.

После херефордской встречи принцу было позволено выезжать верхом и охотиться, и 28 мая он отправился на очередную прогулку. Как обычно, за ним присматривал Анри де Монфор, но в составе отряда сопровождения ехал и Томас де Клэр, младший брат графа Глостерского, который должен был помочь пленнику бежать. Предчувствуя скорое освобождение, Эдуард находился в приподнятом настроении. Согласно наиболее распространенной версии бегства принца, молодые люди затеяли игру: каждый должен был опробовать всех лошадей в отряде, чтобы затем совместно определить, какая из них резвее. Это забавное развлечение имело вполне практическую цель – оно позволило Эдуарду найти лучшего коня для побега. Когда такой конь нашелся, принц не терял времени даром:

 
Вскричал он: «Лорды, вам желаю добрых дней я!
Скачите с вестью к моему отцу скорее —
Простится скоро он с тюремными стенами!»
И от врагов умчался с этими словами[37]37
  The Metrical chronicle of Robert of Gloucester / Ed. W. A. Wright. Part II. L., 1887. P. 757.


[Закрыть].
 

Красивые легенды редко бывают достоверными. Вот и этот полюбившийся хронисту эпизод вызывает большие сомнения хотя бы потому, что Эдуард бежал не один – с ним были два рыцаря и четверо оруженосцев, затесавшихся в состав конвоя, причем все ехали на собственных конях.

Вероятнее всего, побег организовали Гилберт де Клэр и Роджер де Мортимер, причем именно последний прислал принцу коня, на котором тот ехал. Сам Мортимер поджидал беглеца в соседнем лесу неподалеку от места, где разыгралось действие. Он проводил Эдуарда в свой замок Уигмор. На следующий день принц перебрался оттуда в Ладлоу, где встретился с графом Глостерским. Туда же прибыли из Пемброкшира Гийом де Валанс и граф Саррейский. Между ними был заключен договор, который практически по пунктам повторял список требований баронов, ворвавшихся к королю Генри III в Вестминстер в 1258 году.

Эдуард также сумел заручиться поддержкой нескольких иберно-нормандских магнатов, во главе которых встал Джеффри де Дженвилл – под таким именем натурализовался в Ирландии выходец из Шампани Жоффруа де Жуанвиль сеньор де Вокулер. Собрав сильное войско, он принудил к миру феодальных лордов Оффали и добился освобождения захваченного ими Ричарда де Ла Рошела, юстициария Ирландии. Дженвилл примирил все соперничавшие баронские фракции, пообещав им, что они будут держать свои земли на тех же условиях, что и до начала Второй баронской войны.

* * *

Эдуард набрал большую армию в приграничных с Уэльсом графствах Херефордшир, Вустершир, Шропшир и Чешир. Воспрявшие духом роялисты, возглавляемые воинственным и деятельным принцем, не теряли времени даром. Для начала Эдуард, не встретив никакого сопротивления, отобрал у баронской оппозиции Вустер. Затем он постепенно начал устанавливать контроль над долиной реки Северн, уничтожая все переправы через нее и методично отрезая от Англии небольшое войско Симона де Монфора, застрявшее в Уэльской марке.

В конце июня Эдуард двинулся по левому берегу Северна к многострадальному Глостеру, где опять базировался гарнизон сторонников Симона де Монфора. Защитники оставили без присмотра всего лишь одну куртину^{49}49
  Куртина (фр. courtine, англ. curtain wall) – в средневековой военной архитектуре стена между двумя башнями замка или крепости.


[Закрыть], но именно там 29 июня 1265 года в город удалось прорваться отряду под командованием Джона Гиффарда – человека выдающейся храбрости, но крайне непостоянного в своих политических предпочтениях. Командир гарнизона Гримболд Понсфут, увидев на улицах Глостера неприятельских солдат, не стал сопротивляться и тут же сдался вместе со своими людьми. Более того, он с энтузиазмом перешел на сторону Эдуарда, принес ему клятву верности и был тут же на месте посвящен принцем в рыцари. Взяв этот стратегически важный город, роялисты вернулись в Вустер.

Симон де Монфор понимал, что оказался в западне и что вырваться из нее у него не хватает сил. Поэтому он обратился за помощью к своему союзнику Ливелину ап Грифиту, с которым подписал 22 июня 1265 года в Пиптоне очередной невыгодный для Англии договор от имени короля. Валлиец согласился помочь графу Лестерскому военной силой и деньгами – он пообещал выплатить 20 тысяч фунтов в течение 10 лет. Взамен этого Ливелин был признан князем Уэльса и сюзереном всех прочих валлийских князей, за ним оставались все завоеванные земли. Договор скреплялся помолвкой валлийского вождя и Элеоноры, дочери Симона де Монфора.

Ливелин ап Грифит, как и его дед Ливелин ап Иорверт Великий, стремился лишь к одному – извлечь пользу из гражданской смуты в Англии и получить реальную власть над всем Уэльсом. Что касается заключенного договора, то он понимал всю его несостоятельность, поэтому вопрос реальной помощи союзнику волновал его меньше всего на свете. Впрочем, он все-таки передал в распоряжение графа Лестерского некоторое количество валлийской пехоты.

Симон де Монфор привел 4 июля свою армию в Ньюпорт, намереваясь переправиться вместе с пленным королем Генри III через устье Северна с правого, валлийского берега в Бристоль, занятый его приверженцами. Однако три галеры Гилберта де Клэра перехватили одиннадцать судов, на которые граф Лестерский возлагал свои надежды. Они были частично потоплены, частично захвачены.

Пока Симон де Монфор пытался мобилизовать в Уэльсе все возможные военные ресурсы, Эдуард находился в Вустере. Принц покинул свою базу лишь тогда, когда узнал, что на помощь отцу движется Симон-младший. А тот, по-видимому, совершенно не осознавал всей тяжести положения графа Лестерского, который рассорился с Гилбертом де Клэром и Джоном Гиффардом, а также основательно подорвал свою популярность насилием над королем и союзом с Ливелином ап Грифитом. Нехотя оторвавшись от осады замка Певенси, Симон-младший потратил немало времени на разграбление окрестных земель, принадлежавших роялистам, затем неторопливо двинулся к Лондону, до которого добрался только 8 июля. Там он провел без малого месяц, собирая войска.