Текст книги "Город Зомби"

– Эй, Клара, прыгай скорей! Пора уносить ноги из этой дыры!

– Хорошо-хорошо, Доротея…

– Какая Доротея? Ты что меня не узнаешь?

Доротея стянула очки и улыбнулась. Что-то в ее улыбке было не так. Что? Клара была еще слишком сонной, чтобы понять… Зуб! Выбитый зуб был почему-то на месте.

– Дорочка, ты очухалась? У тебя зуб вырос! Ты снова ходишь?

– «Хожу»! Да я педали кручу! Это ты еще не очухалась! В седло, мушкетер!

– Есть, капитан! – Клара даже прослезилась от счастья и запрыгнула на велосипедное сиденье.

Дора снова надела очки, Бабки нажали на педали и выехали на улицу.

Бабки нажали на педали и выехали на улицу

– Дора, а откуда у нас велосипед? – спросила из-за плеча подруги, сопротивляясь встречному ветру, Клара.

– Из инвалидной коляски собрала! Так ведь лучше!

 
Два колеса и четыре педали.
«Бешеных Бабок вы тут не видали?»
«Видали-видали, да только едва ли
Их можно догнать без крылатых сандалий[31]31
  Крылатые сандалии были на ногах у бога Гермеса – покровителя торговли и почты. Зачем торговцам скороходная обувь – непонятно, может, чтобы спасаться от ревизоров. У Почтальона Большого Города крылатых сандалий тоже не было, поэтому он ездил на почтовом фургоне и нарушал правила – см. Главу Вторую.


[Закрыть]».
 

Едва Клара с Дорой отхохотались над этим клариком, как позади послышалась сирена.

– Что там, штурман? – спросила через плечо Дора.

– Там полицейская машина с розовыми ушами! – ответила, обернувшись Клара.

– Держи оружие и веди прицельный огонь! – сказала Дора, передавая подруге рогатку.

– Чем, стрелять, капитан?

– Вот! – Дора ссыпала ей в руку пригоршню винтиков, гаек и шайб.

Клара натянула резинку рогатки, прицелилась и выстрелила. Через мгновение один из мигавших маячков Пинки-мобиля разлетелся вдребезги.

– Есть!!! – завопила Клара, зарядила два винтика и гайку. Резинка рогатки шлепнула, и обе слепившие Кларе глаза фары Пинки-мобиля потухли. Машина начала вилять, врубилась в стену и загорелась.

– Ур-ра!! Очистим улицы от экологически вредного транспорта! – завопила Клара.

– Круто, Клара! – похвалила ее Дора.

Тут на фоне горящего ушастого авто появился какой-то дымящийся силуэт. Клара присмотрелась и узнала в нем… Мистера Гольфа. Он бежал за Бабками и потрясал двумя клюшками для гольфа.

– Стойте! Я из вас мячиков наделаю!

– Ну, сам напросился! – процедила сквозь зубы Клара. Ни к кому другому женщины не бывают так жестоки, как к бросившим их ухажерам. Клара выстрелила в Мистера Гольфа. Он схватился за глаз, а когда отнял руку, в свете фонарей стало заметно, что у него самого появился здоровенный фонарь.

– Ну, мадам Клара, я из вас отбивную клюшкой сделаю. – Он несся за Бабками гигантскими прыжками, крутя над головой клюшки для гольфа, как мечи. Бабки отчего-то ехали все медленнее, и расстояние между ними и преследователем неумолимо сокращалось.

Клара прицелилась в очередной раз и выпустила сразу несколько винтов, гаек и шайб – точно выстрелила дробью. Мистер Гольф вскрикнул и рухнул.

– Ну что, попала? – спросила Дора.

– Да попала, попала, – Кларе было все-таки немного жаль этого парня, который остался лежать в темноте.

Ехать стало еще труднее. Улица по которой они удалялись от Разноцветной Реки, поднималась вверх, и у Бабок уже не хватало их бешеных сил, чтобы преодолеть крутой подъем. Они крутили и крутили педали. Но в какой-то момент поняли, что делают это, уже не двигаясь с места. А потом и вовсе покатились назад.

– Клара, я не могу рулить задом наперед! – орала Дора.

А Клара развернулась на сиденье и смотрела, куда они катятся. Вот снова показался горящий Пинки-мобиль. И вдруг перед ними вырос Мистер Гольф. Он был, видимо, ранен в ногу и опирался на две клюшки для гольфа, как на костыли. Мистер Гольф увидел, что Бабки несутся на него, и захохотал.

– Дора, давай патроны!

– Патроны кончились, Клара!..

Мистер Гольф размахнулся одной из клюшек и метнул ее как копье. Костыль, казалось не долетит до тандема, но все же попал в его заднее колесо (которое сейчас было передним). В колесе что-то звонко лопнуло, и в тот же миг Бабки с воплем полетели в сторону Мистера Гольфа. А он стоял, опираясь, точно капитан Сильвер[32]32
  Одноногий пират, один из главных героев романа Роберта Луиса Стивенсона «Остров сокровищ».


[Закрыть], на один свой костыль, и улыбался.

– Бац! – сказал Мистер Гольф.

Бац!

Клара подпрыгнула. Она была все в той же темной комнатке позади мастерской и сидела на раскладушке. Ее разбудил какой-то громкий звук, но явно не звяканье входного колокольчика. Протирая глаза и пошатываясь, Клара отправилась в мастерскую. Слесаря здесь не было. Зато было кое-что поинтереснее.

На верстаке плашмя лежала Дора, напоминавшая в такой позе крокодила.

– Дора, что с тобой?

– Чего, мозги проспала? Какая я тебе Дора? Доротея! Склеротичка! Ну-ка, помоги лучше слезть и бабки собрать.

Тут только Клара заметила, что на полу валяются деньги – множество бумажек и монеток.

– Что ты здесь делаешь? А Слесарь где?

– «Где-где» – в гнезде! Какой Слесарь? Слесаря не вызывали. Проснулась – где-то чего-то звякнуло. Смотрю – склеп какой-то. Начинаю мерекать – в каталажку, что ли, засунули. Ну я выползла – а здесь бабки! Я на верстак залезла, собрала их в какую-то кастрюлю. Она и грохнулась. Давай снимай меня! Вон веник, подмети деньги, заберем их, да поскачем отсюда! На тебе верхом!

– Доротея – ты воровка!

– Давай, клизма дырявая, пошустрей! А то сейчас легавые накроют! Разбираться-то не станут – кто брал, кто не брал. Заметут обоих!

И в этот момент дверной колокольчик снова звякнул. Только не радостно, а отчаянно. Дверь распахнулась так сильно, что он сорвался и покатился по полу.

В дверях появился Следователь. Казалось, что он не спал неделю – под глазами залегли огромные тени. На самом деле после рапорта о происшедшем у Дерева он вторично получил от Зомби в глаз (на этот раз в другой) и теперь был полным кавалером Ордена Фингала[33]33
  Обычно у орденов бывает три-четыре степени, но поскольку глаза у человека всего два, стать полным кавалером Ордена Фингала можно довольно быстро.


[Закрыть]. Его кожаный плащ блестел от воды – дождь на улице не переставал.

– Ага! – сказал Следователь. – Старые знакомые! Руки за голову!

– Урод! Ты не имеешь права! Я – старуха в законе! – закудахтала с верстака Доротея.

Но в мастерскую уже ворвались злобно жужжащие Пинки и скрутили обеих Бабок. Когда их выводили из «Металлоремонта» (Доротею пришлось выносить), Клара заметила у входа переминающегося с ноги на ногу и застенчиво улыбающегося Слесаря.

– Так это вы вызвали полицию?!

– Я всего лишь хотел узнать прогноз погоды… – хихикнул он и, шмыгнув мимо Пинки в мастерскую, принялся подбирать с пола рассыпанные Доротеей деньги. «Крупное вознаграждение» за предательство, которое ему тут же выплатил из своего кармана Следователь, составило 30 Чего-то Там. Этого могло хватить на покупку одной неплохой сандалии. Не крылатой.

Глава восьмая,

в которой рассказывается о том:

– сколько нужно сосисок, чтобы достать до Луны;

– может ли кот пожать плечами;

– способен ли работник службы быта стать диктатором;

– чего боятся маньяки.

– Это все из-за тебя, салага! – Доротея сидела на корточках в углу у тюремных нар. Она то и дело сплевывала на пол меж раздвинутых колен и злобно сверкала в полутьме глазами. – Я ж тебе говорила – хватай деньги, и сматываем удочки. А ты – «воровка, воровка»…

– Свежая морковка! – бабки обернулись на раздавшийся вдруг бодрый голос. За служившей дверью раздвижной решеткой стоял улыбающийся Следователь в неизменном плаще и шляпе. Рядом с ним замер Пинки с алюминиевым подносом, на котором лежало две здоровенные морковины и кочан капусты. – А также капуста! Поздний ужин, дамы!

– Морковка? Капуста?! – скривилась Доротея. – Ну и дрянь! Что мы тебе – козлихи, командир?

– Без разговорчиков! Подкрепите свои силы – мы не заинтересованы в том, чтобы вы померли еще до экзекуции.

– Како-о-окой та-а-акой экзеку-ку? – протянула, кривляясь, Доротея. – В чем нас обвиняют, начальник? Я этих бабок не брала – зуб даю. Это все она! – Доротея указала на сидевшую на других нарах печальную Клару.

– Вы, бабули – опасные заговорщицы, враги Большого Города. Но завтра мы вас пригласим кой-куда присесть и живо перевоспитаем, – загадочно подмигнув, ответил Следователь. Кролик подсунул под решетку поднос с едой, и тюремная парочка убралась также незаметно, как и появилась.

Стояла глубокая ночь. Доротея еще что-то пробурчала и улеглась в скрипучую койку. Вскоре раздался громкий храп. Клара закуталась в тонкое неуютное одеяло, нахохлилась, точно ворона, и тоже начала клевать носом.

Клара закуталась в одеяло и начала клевать носом

Коту Рэмбо доводилось слышать от одной из своих подруг[34]34
  У любого уважающего себя суперагента отыщется множество подруг во всех странах, где он бывал. Иногда, правда, оказывается, что это вражеские шпионки. Такое частенько случалось, например, с Джеймсом Бондом.


[Закрыть], понимавшей человеческую речь[35]35
  В этом нет ничего удивительного. Практически все кошки понимают людей, но не все это показывают, потому что ведут себя среди нас как настоящие шпионы.


[Закрыть], о типичном для двуногих суеверии. Между людьми принято считать, что каждой кошке якобы отпущено девять жизней.

«Девять – это смешно, – подумал тогда Рэмбо. – Если бы всякий раз, когда я погибал, мне выдавали по сосиске – я связывал их одну с другой и уже изготовил канат, достающий до Луны. Можно было бы, кстати, смотаться и проверить наконец – из сыра она все-таки, эта Луна, или нет».

Но никто его сосисками за риск не награждал. И узнать, хватило бы этой сосисочной гирлянды, чтобы достать до Луны или только едва-едва опоясать по экватору земной шар, было невозможно[36]36
  Расстояние от Земли до Луны составляет 384.400 км. Если считать, что длина сосиски примерно 20 см, то в 1 километре умещается 5 тысяч сосисок. Получается, что Рэмбо погибал 1 миллиард 922 миллиона раз. Экватор почти в десять раз короче (40.075,7 км), но в этом случае суперагент должен был бы погибнуть 200 миллионов 378 тысяч 500 раз. Что даже для девяти кошачьих жизней все же многовато.


[Закрыть]. Однако сомневаться в опасности ремесла кота-суперагента не приходилось. Что там какие-то огонь, вода и медные трубы! Рэмбо прошел вертящийся барабан стиральной машины, крыло падающего в океан самолета, мчащуюся по волнам доску для серфинга, чемодан со взрывчаткой и даже выпущенное из пушки ядро. И каждый раз суперагент прощался с жизнью. И каждый раз выживал.

Когда на него набросились на станции «Ратуша» железные кролики, он отпихнул их всеми четырьмя лапами, и кролики, полыхнув синим, вдруг взорвались. «Я – чародей! Джинн!» – догадался вдруг Рэмбо и, уверовав в собственное неизвестно откуда взявшееся волшебное могущество, смело бросился вперед, чтобы добить жалобно жужжавших во тьме врагов. Он угодил на голову одного из Пинки. Тут же между его лапами и металлической каской проскочила яркая молния, раздался треск, и какая-то невероятная сила отбросила чародея прочь. Он полетел вдоль по туннелю и, приземлившись, еще некоторое время кувыркался, пересчитывая шпалы. «Девятая! И последняя!» – подумал Рэмбо, имея в виду не девятую шпалу, а последнюю отпущенную ему жизнь, и, ударившись головой, отключился.

Когда он пришел в себя, то не знал, сколько прошло времени (если для котов это вообще имеет какое-либо значение). Однако он довольно быстро сообразил, что все еще пребывает хоть и в темноте, но на этом свете, заработав еще одну сосиску на пути к Луне. Суперагент поднялся на лапы и потрусил вперед. Хотя вполне возможно, что он двигался назад. В туннеле нельзя лишь свернуть направо или налево.

Вскоре кот заметил, что прекрасно различает окружающую его обстановку – стены туннеля, шпалы, рельсы и злополучный контактный рельс, который тянулся слева на некотором расстоянии от земли. Считается (опять же среди двуногих), что кошки видят в темноте, но Рэмбо знал, что это не так-то просто. Сейчас же на несколько метров вокруг него все было залито слабым голубоватым светом. К тому же слышалось непонятное тихое потрескиванье. Суперагент огляделся и побежал дальше. Будь он человеком, он пожал бы плечами. Но у Рэмбо не было плеч, хотя в запасе оставалось еще множество жизней, как у героя компьютерной игры, в которой включен «режим бессмертия».

Земной шар продолжал вращаться. Где-то люди ложились спать, где-то, потягиваясь, вставали из постелей, чтобы встретить еще один день жизни, полной своих радостей и разочарований. И каждый надеялся на лучшее. Клоун Зомби смотрел на то, как крутится голубой глобус на экране, и тоже рассчитывал на удачу. Правда, для него личное счастье было связано с несчастьем других. И в этом он чем-то походил на Слесаря. И пусть масштаб у них, разный – Мировое Господство и желание запереть всех жителей дальнего района Большого Города на замки вещи несопоставимые – по сути все зависит лишь от уровня изощренности ума, степени наглости и стечения обстоятельств. Если уж клоун способен быть диктатором, то и слесарю можно попробовать.

Не прекращающееся уже многие часы созерцание голубого шара было в очередной раз прервано сигналом – Зомби снова вызывал Следователь.

«Все-таки неплохо я его разукрасил», – подумал клоун, увидев лицо своего подчиненного.

– Хоу, Зомби! Докладываю – мною лично выслежены и арестованы опасные заговорщицы и поджигательницы Клара и Дора, известные также как Бешеные Бабки! Предлагаю усадить проклятых старух в Креслице Беспамятства и спровоцировать у них глубочайший склерозец!

Клоун тут же вывел на экран дополнительное окошко наблюдения – специальная видеокамера передавала на компьютер Зомби все, что происходило в тюрьме. Он увидел спящих старух и не смог сдержать улыбки. Да, это, вне всяких сомнений, были они – восставшие из ада свидетельницы его преступлений.

– Так вы согласны?

Зомби удовлетворенно захрипел.

– Тогда я все подготовлю к утру! – оживился Следователь.

Зомби громко захрюкал.

Это означало хохот.

Клара очнулась в той же позе, сидя на нарах. Ее разбудил луч солнца, проникший через узкое тюремное окно и пощекотавший ей нос. Солнце всем светит одинаково – и тем, кто уже за решеткой и тем, кто пока на свободе.

Клара проснулась с улыбкой – ей снился какой-то приятный сон, настолько легкий, что унесся из головы, едва Клара проснулась.

 
Запрещают пожилым
Загорать ученые.
Может не по вкусу им
Бабушки копченые?
 

Солнце раззадорилось и светило ей прямо в лицо, Клара прикрылась руками и захихикала – настолько прекрасное у нее было настроение.

– Хорош ржать!

Кларино лицо скисло прямо в ладонях – ее вернули в грубую действительность. Клара осторожно раздвинула пальцы, где-то в глубине души надеясь, что все это ей снится, и осторожно посмотрела в получившиеся щелочки. Но нет, все, увы, было на месте – и камера, и решетчатая дверь, и Доротея. И для того, чтобы смотреть на это сквозь пальцы, нужно было быть оптимистом еще большим, чем Клара. А таких характеров просто не бывает.

Впрочем кое-что все же изменилось. Доротея стояла. В углу, опираясь на какие-то палки – но все-таки стояла. Клара давно не видела ее в вертикальном положении. Точнее, Доротею она в вертикальном положении не видела никогда. И еще пропала доротеева кровать.

– Ну чего зыришь как клоп из щелки?

– Доброе утро, Доротея…

– «Доброе»! Ты чего очумела? У нас сегодня с тобой эта экзеци… экцези… Короче, посадят куда-то… На электрический стул, что ли… Тьфу! На таком деле плевом лоханулись! Хоть бы на мокрухе зашухерили – и то не так обидно было…

– А где твоя кровать, Доротея?

– Да вот костыли себе справила! Нары все равно больше не нужны, спать-то не придется. Хоть побегаю перед смертью!

И Доротея продемонстрировала, как она умеет передвигаться, опираясь на два костыля, изготовленные из металлической койки. Получалось у нее довольно резво, но смотреть на это было страшно – Доротея вся дергалась, дрыгалась и была похожа человека, которого не слишком удачно собрали по частям после столкновения с микроавтобусом. Доротея доковыляла до унитаза и опустилась на него, с лязгом сдвинув костыли перед собой.

– Кружок «Очумелые ручки»! Давай тебе из сиденья для толчка хомут сделаем, запряжем и поскачем! А?! Прикольно!

Тут Клара почувствовала, что в животе у нее тоскливо заурчало, и она обнаружила еще одну перемену.

– Доротея, а еда где?

– Какая еда?

– Ну, нам вчера принесли – морковку с капустой. Ты еще сказала, что такого не ешь. Сейчас бы самое время перекусить нам с тобой.

– «Нам с тобой» – обожди, ковбой, – передразнила Доротея сокамерницу. – Я-то перекусила, а тебя не знаю, где носило.

– Так ты одна все слопала?!

Такой подлости Клара не ожидала даже от Доротеи. Украсть у соседа еду в последнюю ночь перед смертью – на это была способна только самая мелкая душонка.

Клара накрылась с головой одеялом и тихо захныкала.

– Подъем, рухлядь старая! Перекличка! – раздался вдруг знакомый голос. За решеткой стоял Следователь в сопровождении двух Пинки. Он достал блокнот.

– Клара!

– Я… – послышалось из-под одеяла.

– Так… Есть… – Следователь поставил в блокноте галочку. – Дора!

– Пошел к черту!

– Тоже на месте… Отлично! – Следователь убрал блокнот в карман и хлопнул в ладоши. – На выход!

Пинки с лязганьем отодвинули решетку и вошли внутрь. Едва они приблизились к Доротее, как та размахнулась костылем и огрела одного из них по каске.

– Ага! Получил, мусор?! Предупреждаю – я просто так не дамся, зайцы лега… – Доротея обмякла, потому что второй Пинки поднес к ней лапу и применил электрошок.

– Ну вот, – сказал Следователь. – Разговор не получился. Вам тоже наркоз или желаете помучиться? – спросил он Клару.

– Лучше, конечно, помучиться…

– Забирайте, ребята! – скомандовал Следователь.

Пинки выволокли старух из камеры и отвели в конец коридора. Следователь открыл очередную грохочущую решетку, все зашли, и сам собой зажегся свет. Они были в просторной кабине лифта. Следователь нажал на самую нижнюю кнопку, обозначенную цифрой «0».

– Добро пожаловать в ад! – сказал он, состроив страшную гримасу, и кабина со скрежетом поехала вниз.

Клара видела сквозь решетку двери, как уплывают вверх одинаковые тюремные этажи – мрачные коридоры и Пинки, стоящие на страже у дверей и отдающие честь, завидев проезжающего мимо них Следователя.

Наконец кабина опустилась на самый нижний этаж. Это была уже не тюрьма, а какое-то подземелье. Процессия снова двинулась в путь и вскоре остановилась в кромешной тьме. Здесь гуляли сквозняки, где-то вдали гулко разносились случайные звуки.

Следователь зашуршал одеждой, в темноте показался светящийся циферблат его часов.

– Сейчас-сейчас, – сказал Следователь. – Не волнуйтесь. Уже должен быть.

И тут вдали появились две стремительно приближающиеся фары, раздался стук колес. Спустя пару минут Клара с изумлением увидела, как перед нею останавливается вагон метро. Обыкновенный, только с решетками на окнах.

– Приглашаем вас на путешествие в голубом экспрессе по подземным магистралям столицы! – дурашливо провозгласил Следователь, входя внутрь. – Уступайте места инвалидам и людям преклонного возраста!

Клара собиралась сесть, но один из Пинки не дал этого сделать. Он защелкнул на ее запястье наручник, перекинул его через верхний поручень, подтягивая кларину руку[37]37
  «Поручень», «наручник» и «рука» – однокоренные слова. Когда такое их количество встречается в одном предложении, это называется тавтологией. Слово, конечно, неприятное, но ничего не поделаешь.


[Закрыть], потом задрал вторую ее кисть и проделал с ней то же самое. Также поступили и с Доротеей. Теперь бабки беспомощно болтались, пристегнутые браслетами к привинченной под потолком железной трубе, и, вздумай они бежать, им пришлось бы прихватить с собой если не весь поезд или вагон, то уж поручень непременно.

– Так безопаснее, – сказал Следователь и удобно уселся на сиденье, забросив ногу на ногу и разложив по обе стороны руки на спинке – будто обнимал каких-то своих невидимых приятелей[38]38
  Тут очень уместно вспомнить пословицу: «Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты».


[Закрыть].

Поезд мчался по туннелю, нигде не останавливаясь. Иногда он пролетал мимо каких-то станций, но так быстро, что Клара не успевала ничего разглядеть в полумраке.

– Я хотел завязать вам глаза, чтобы вы не запомнили дорогу, но потом решил, что это лишнее, – сказал, заметив любопытство Клары, Следователь. – Все равно скоро себя забудете – от счастья!

В какой-то момент грохот колес начал усиливаться. И тут Клара увидела, что их обгоняет другой поезд. Вот появилась кабина машиниста, в которой сидели два кролика Пинки. Заметив Следователя, они вскочили и замерли, отдавая честь лапами. Следователь, не вставая и не меняя вальяжной позы, снял с головы шляпу и снисходительно помахал им ею.

Кабина обгонявшего их состава медленно ушла вперед, и за ней появился первый вагон. Клара пришла в ужас. К зарешеченным окнам прижимались изнутри лица светловолосых красавиц. Только в этом вагоне их были десятки. Клара задергалась и застонала.

– Завидуете? Да, вы правы, сударыня, – с напускной романтической печалью произнес Следователь, – красота это страшная сила. Юность так краткосрочна. Именно поэтому они предназначены кое для чего другого, нежели вы.

Их поезд вдруг резко затормозил, и Клара с Дорой со звоном помчались вперед, скользя наручниками по металлической трубе, и остановились, болтаясь и больно ударяясь друг о друга в конце.

– Куда же вы, куда? – театрально протягивая к ним руки, словно опереточный покинутый любовник, пропел Следователь.

Поезд с девушками обменялся приветственными сигналами с поездом Следователя и умчался прочь. Клара заметила лишь, что в нем было еще несколько вагонов с красавицами.

– Ну все, нам выходить! – сказал Следователь, надевая шляпу и застегивая плащ. – А им дальше, – сказал он, провожая взглядом хвостовые огни пролетевшего мимо состава. – До конечной.

Пинки отцепили бабок от поручня и вытащили на платформу.

– Теперь совсем недалеко, – сказал Следователь, сдвигая шляпу к затылку.

И точно, минут через десять они вошли в какую-то дверь. Следователь щелкнул выключателем. Помигав, вспыхнули яркие люминесцентные лампы, осветившие квадратную комнату. В ее углу медленно вращал тяжелыми лопастями вмонтированный в стену огромный вентилятор. А в центре высилось…

– Кресло Беспамятства, дамы и господа! – торжественно объявил Следователь, снял плащ и шляпу, повесил их на стоявшую в углу рогатую вешалку. – У нас уютно – кондиционер, все дела… Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Особо затягивать не будем.

С этими словами он выдвинул из карманной рации антенну и вкрадчиво произнес в нее:

– Это Главный Синоптик. Мы готовы, повелитель…

Маньяк после побоища, учиненного им у спиленного кроликами Дерева, не знал, куда и податься. Он просто шлялся по городу со своей бензопилой в надежде обнаружить где-нибудь следы Бешеных Бабок. Горожане тыкали в него пальцами, принимая Маньяка за актера, который играет в кино роль Убийцы и разгуливает по городу прямо в гриме. Одна симпатичная дамочка даже попросила у него автограф.

– Только непременно кровью! Настоящей! – кокетливо мурлыкнула она.

– Где же я сейчас раздобуду кровь? – Маньяка немного смутило неожиданное женское внимание.

– А вы возьмите мою! – Женщина придвинулась к нему и положила свою руку ему на плечо.

– И-и-извините, – промямлил, заикаясь от волнения, Маньяк. – Я забыл дома свою кровавую авторучку… – Он вспыхнул до корней своих коротко стриженых волос, аккуратно снял с плеча руку женщины и быстро зашагал прочь.

– Куда же вы?! – расстроено воскликнула поклонница за его спиной.

Маньяк брел с пилой в одной руке и с мороженым, которым его угостил обожавший фильмы ужасов мороженщик, в другой. Занесло его и на Главную Площадь, где продолжались раскопки. Навстречу выскочил Бригадир.

– Как хорошо, что вы здесь проходили! – радостно сказал Бригадир, снимая строительную каску и вытирая вспотевший лоб. – У нас взяли на время бензопилу, и нам нечем перепилить вон ту балку. Не поможете?

Маньяк хотел было перепилить Бригадира, но внутренний голос напомнил ему, что первой в очереди на колбасу все же стоит Дора.

С ловкостью выполнив просьбу, Маньяк взвалил пилу на плечо, и собирался было идти дальше, но тут его снова окликнул Бригадир.

– Простите, не покажете ли ваш инструмент? Профессиональный интерес, знаете ли…

Маньяк некоторое время сверлил Бригадира взглядом, испытывая острое желание вцепиться ему в глотку, но потом медленно снял пилу с плеча и подал назойливому работнику.

– Надо же, – сказал тот, с неподдельным интересом изучая ее. – Точно такая, как была у меня! Ее позаимствовала полиция и что-то не возвращает…

Маньяк решительно потянул инструмент из рук Бригадира.

– Это моя пила. Трофейная, – сказал он, вплотную приблизившись к Бригадиру. – Понятно?..

…Закончился день, смеркалось, начался жуткий ливень, и Маньяк забежал на станцию метро. Метро почему-то было закрыто.

– Весь мир сошел с ума, – пробормотал Маньяк, перепиливая один из турникетов. Вдруг сработала сигнализация, и он бросился вниз по недвижимому эскалатору. Где-то наверху слышались завывания сирены, резкие команды и топот ног, но Маньяк уже брел по шпалам в туннеле.

Маньяки видят в темноте еще хуже котов и вскоре ему пришлось встать на четвереньки, закинув пилу на спину, и пробираться дальше буквально на ощупь.

– Только б не зацепиться за этот чертов контактный рельс, о нем болтают жуткие вещи. – Когда дело доходит до угрозы их собственной жизни, маньяки становятся на редкость здравомыслящими.

За контактный рельс он не зацепился, его ждало испытание похуже.

Примерно через полчаса пути он узрел далеко впереди усиливающееся сияние.

– Свет в конце туннеля! – провозгласил Маньяк, встал и бодро пошагал навстречу. Однако вскоре он понял, что несколько поторопился. Свет приближался намного быстрее, чем шел он сам, а значит, то был не выход, а нечто стремительно движущееся ему навстречу. Послышался отдаленный гул.

– Черт побери! Поезд!!

Маньяк развернулся и бросился бежать. Ему нужно было найти какое-то ответвление туннеля, чтобы спрятаться в нем и пропустить поезд. Фары, уже освещали Маньяку дорогу, прорисовывая на ней его стремительно уменьшающийся по мере приближения локомотива дергающийся силуэт. Маньяку однако было не до смеха. Он увидел, что туннель раздваивается и, чуть помешкав, нырнул в один из образовавшихся рукавов. Пробежав еще немного, он остановился отдышаться и чуть не заплакал, снова увидев фары – поезд повернул в тот же туннель. Бежать было бессмысленно, Маньяк вжался спиной в стену, надеясь, что его не заденет, и начал молиться. Раздался оглушительный гудок, и вагоны, громыхая, помчались мимо него. Маньяк, с которого ветер пытался сорвать не только одежду, но и волосы, успел разглядеть снизу только, что в окнах полно людей, похоже – девушек. Вскоре туннель снова погрузился во тьму, и Маньяку снова пришлось опуститься на четвереньки, чтобы продолжить свой путь. Он давно не ориентировался в лабиринте туннелей и шел наобум, мечтая выйти хоть куда-нибудь.

Вдруг впереди снова замелькал свет. Маньяк хотел было развернуться и дать деру, однако остановился. На этот раз свечение не приближалось столь стремительно, как в прошлый раз. Возможно, его источник вообще не двигался с места. Призрачное сияние манило к себе и не отпугивало стуком стальных колес.

– Мираж? Или все-таки выход? – Маньяк с опаской пошел вперед. И вдруг замер как вкопанный, ощущая, как на его голове зашевелились волосы.

Навстречу ему двигалось чудовище.

В голубоватом зареве по туннелю огромными прыжками летел невиданный зверь. Шерсть его была вздыблена, по ней пробегали искры. Горящие зеленым огнем огромные глаза наводили ужас и гипнотизировали. В пасти поблескивали острые клыки.

– Собака Баскервилей[39]39
  Огромный пес из одноименной повести Артура Конан Дойла (из цикла произведений о Шерлоке Холмсе). Несчастное животное мазали светящейся в темноте мазью и заставляли ночью бегать по болоту, когда хороший хозяин собаку из дому не выгонит. Один человек, увидев это, умер от страха.


[Закрыть], – в ужасе прошептал Маньяк и почувствовал, что по его ногам бегут теплые ручейки. Да-да, Маньяк тоже может промочить со страху штаны.

Он развернулся и, завопив громче сигнала локомотива, понесся в темноту, не замечая, что забыл подняться с четверенек.

Бедняга уже не видел, что чудовище, заслышав этот крик, затормозило всеми четырьмя лапами и бросилось наутек в обратную сторону.

Потому что суперагенты, даже наэлектризованные, не любят громких звуков. Особенно в пустых темных туннелях.