Текст книги "Дети Эльцинда"

Собеседование Большого. Юрятин. За два месяца до Того Самого Дня

Иван прошел в небольшую, похожую на офисное помещение комнату, в которой сидели три человека. В момент отворения двери Большой увидел, что к ее косяку приклеена какая-то бумага с характерной символикой, впрочем, рассмотреть её Ивану не удалось, т. к. весьма быстро дверь за ним затворил охранник.

– Проходите, пожалуйста, садитесь, – произнес сидящий в центре, крепко сколоченный и стриженный наголо мужчина.

Внешний вид говорившего благотворно влиял на Большого, в принципе, если бы Иван встретил его на улице, то вполне принял бы за своего, чего явно нельзя было сказать о сидевших справа и слева от мужчины, который, кстати, представился Олегом. По правую руку от него сидел самый настоящий еврей, весь в черном, в долгополой шляпе и с бородой, короче говоря, ровно такой, какими изображают их на всяких картинках про евреев. Слева от Олега сидела женщина с крючковатым носом и темными глазами, сверлившими Ивана из-под стекол очков. Коротко взглянув на соседей Олега, Большой понял, что лучше он будет смотреть только прямо на центральную фигуру.

– Давайте, прежде всего, познакомимся. Вас, как мы уже узнали из анкеты, зовут Иван Сергеевич. Меня зовут Олег, я руковожу охранным предприятием, в которое принимается персонал. Справа от меня ребе Соломон Мейзер, так сказать, духовный наставник учеников нашей школы, слева один из наших преподавателей – Нинэль Семеновна Гельфанд. Расскажите нам, пожалуйста, о себе.

– Здравствуйте, – улыбнулся Большой.

Еще минуту назад он думал бежать отсюда, однако теперь вдруг как-то расслабился, повел плечами, чтобы устроиться поудобнее в кресле, и начал неторопливо отвечать.

– Меня зовут Иван Большаков. Мне 22 года. Что обо мне сказать? Человек я простой. Учился в школе, закончил, кстати, 11 классов. Потом служил в армии. Потом работал, старался во всем помогать семье, в смысле отцу, мама у меня умерла, к сожалению. Я в милиции одно время работал, ну не совсем в милиции, но помогал им, в общем, обезвреживать преступные элементы. У меня жена есть. Вот.

– Очень интересно, – сказал Олег. – Может быть, у Вас есть какие-то хобби, увлечения. Чем Вы интересуетесь?

Мысли в голове Большого не совсем совпадали с ответами, которые он выдавал вовне.

– Я люблю футбол, – в этом кратком ответе вмещалось на самом деле гораздо больше, т. к. футбол для Вани был далеко не только пинанием мяча. Обо все остальном, что его с футболом связывало, например о планируемом «пласталове» с екатеринбуржцами, Иван умолчал.

– Я вообще, знаете, за здоровый образ жизни, – сказал вслух Иван. «Вот бухать недавно бросил, а то сопьюсь, как батяня», – он же подумал.

– Музыку люблю. – «Особенно РАК и дэт-металл».

– Посмотрите на разложенные перед Вами цветные карточки, – обратилась к Большому Нинэль Семеновна. – Вытягивайте карточки одну за другой в том порядке, который Вам больше всего нравится.

Иван захотел сначала вытащить черный, а потом красный, но, слегка задумавшись, понял, что в последовательности цветов заложен какой-то фокус, и потому предпочёл сначала взять жёлтый, потом зелёный, синий и белый. Нинэль Семеновна удовлетворенно хмыкнула и что-то записала в блокнотике.

– Скажите, а как бы Вы охарактеризовали Ваше отношение к национальной проблематике? Как Вы уже, наверное, успели догадаться, у нас не совсем обычная школа. Официально мы называемся «Частная Еврейская средняя школа города Юрятина имени Бен-Гуриона».

– Я бы охарактеризовал… своё… отношение… к… национальной проблематике… как… взвешенное и… построенное на всеобщем уважении и толерастности к… великим народам, населяющим нашу Родину.

– Толерантности, – поправила Нинэль Семеновна.

– Да, простите, конечно, – сказал Большой и снова лучезарно улыбнулся.

Слушатели тоже, как по команде, заулыбались и замолчали, очевидно, размышляя над фразой Большого. Первым из спячки вышел ребе Соломон Мейзер, возможно, потому, что он не очень хорошо понимал по-русски.

– Скажите, а если Вы увидеть евгея на улица… улице, то какой… какая мысль будет у Вас? – с улыбкой произнес ребе.

Большой подумал, что еврея вот так вот на улице у них в Трудовом поселке около Пушечного завода ему встречать как-то не приходилось, не ходят они так просто у нас там по улицам, разве что Борис Захарович Лебензон – КМС по тяжелой атлетике из Дворца спорта имени Товарища Менжинского, хотя нет, он вроде человек хороший, какой он еврей?

– Я, вы знаете, – по-прежнему стараясь не смотреть на ребе, начал Большой, – вырос в простой трудовой семье… простого рабочего человека… и я… мне как-то не приходит даже в голову, что я мог бы… что мне бы выпала честь… что мне бы повезло настолько, что я…

Нинэль Семеновна прервала Ивана, по-видимому, сочтя ответ Большого удовлетворительным.

– Скажите, а Вас не смущает, что Вы идете работать в школу? Здесь Вам придется находиться среди детей.

– Хочу Вам сказать, что я сам скоро стану отцом, поэтому я в любом случае в будущем буду находиться среди детей.

Сообщение это вызвало новую порцию улыбок среди членов «приемной комиссии».

– Может быть, у Вас есть какие-то вопросы к нам? – спросил Олег.

– Вы знаете, я человек смышленый, думаю, что если Вас удовлетворит моя кандидатура, то в своих трудовых функциях я разберусь, – мягко ответил Большой.

– У вас хогоший костюм, – заметил ребе.

Иван только сейчас понял, что одет примерно так же, как «этот бородатый и волосатый в шляпе». Белая рубашка, черный пиджак.

– Спасибо. У нас с Вами схожие вкусы, – поблагодарил собеседника Большой, глядя на Олега.

Через десять минут Большой и его собеседники окончательно расслабились, речь потекла просто и непринужденно, сначала, как мелкий ручеек, полный камешков, затем, как горная речка, а под конец разговора речка разрослась до размеров Камы в районе Пушечного завода. Большого о чем-то спрашивали, показывали какие-то картинки, но при всем том с определенного момента собеседования Иван ясно почувствовал, что его потенциальные работодатели стали работодателями явными. При этом, слушая себя, оглядывая себя внутренним взором, он неожиданно понял, что ничуть не удивляется происходящему: ни этой своей улыбчивости, ни верности ответов. Где-то был в нем запрятан тонкий душевный камертон, позволяющий настроиться на нужного человека. Большой, скорее, чувствовал это, чем осознавал. «Ладно, будь что будет. Лучше уж у них, чем совсем без работы. Только поцикам пока не скажу», – размышлял Иван.

Вадим и его коллеги на маслосырзаводе. Акда. Середина Того Самого Дня

ООО «Маслосырзавод «Акдинский» в лице его исполнительного директора Вагиза Рифовича Аминова встретил Вадима и его спутников по-восточному радушно. В кабинете исполнительного директора на столе стоял чайный набор, а также ваза с печенюшками и конфетами. Гости быстро втянули в себя по чашке чая и отправились на осмотр завода. Гостеприимный хозяин шел впереди, комментируя осматриваемые помещения.

– Вот тут у нас раздевалочка, переодевайтесь, пожалуйста. Тут вот халатики можно надеть, пожалуйста, надевайте. Вот еще шапочку возьмите, на голову, да. Все у нас соответствует СНИПам, все должно быть чистенько, опрятненько. Сами понимаете, молочное производство. Здесь вот молоко поступает, вот тут вот привозят, видите, там машина останавливается, значит, потом вот сюда молоко поступает и тут в этот контейнер выливается. Да, вот по этим трубам дальше идет. Вот сюда, пожалуйста, здесь уже у нас казеиновый цех начинается. Жарко тут, да, вот это по технологическим причинам. Тут так должно быть. Это что? Это ванны такие для первичной переработки молока, тут вот происходит отделение белка от сыворотки. Да, потом сюда поступает, переходите в это помещение, пожалуйста. Здесь уже сушка, а тут вот уже готовый казеин, высушенный, в мешки пакуем, взвешиваем вот.

Вадим послушно переходил из комнаты в комнату, редко задавая вопросы, без особого внимания выслушивая ответы. Процесс превращения коровьего молока в некий «казеин» интересовал его так же, как, например, процесс превращения сырой нефти в бензин. Вадим привык всё оцифровывать, так что рассказ Вагиза Рифовича в его голове постепенно трансформировался в таблицу формата MS Excel, содержащую данные о количестве поступившего молока, покупной цене, НДС, количестве вырабатываемого казеина, его продажной цене, итоговой суммы прибыли. Одновременно с осмотром рабочих помещений завода Вадим рассматривал последний баланс предприятия, который незадолго до этого ему передал Вагиз Рифович. Увиденное в балансе, вкупе с последними данными о продаже казеина, во-первых, не радовало по причине отсутствия прибыли, во-вторых, не совпадало по существенным позициям с тем самым бизнес-планом, который Вадим полтора месяца назад презентовал Михал Михалычу. Вполуха слушая Вагиза Рифовича, Вадим пытался понять, в чем суть ошибки в его расчетах.

– А кто у Вас основной поставщик молока, Вагиз Рифович? – поинтересовался Вадим.

– Колхоз имени Ильича.

– Я почему спросил: у Вас бОльшая часть молока покупается почему-то на рубль дороже, чем у других поставщиков, это, наверное, и есть молоко от этого колхоза?

– Ну да.

– А почему так?

Вопрос, с такой легкостью заданный Вадимом исполнительному директору ООО «Маслосырзавод «Акдинский», точнее, вот эта сама легкость вопроса, а также настороженная реакция присутствовавших выдавали в Вадиме новичка, не знающего чего-то такого, что все знают, или делают вид, что знают, но молчат, или, по крайней мере, подозревают и говорят втихомолку.

– Ну да, цена немного больше тут, да, – как бы ответил Вагиз Рифович.

– Я вижу, что больше, вы мне скажите, почему?

– Тут, видите, Михал Михалыч в курсе, есть определенные отношения с Миннегалеевым Равилем Юсуповичем.

– С главой администрации что ли? А он тут при чем?

– Ну, Вадим Петрович, Вы тут человек новый, не знаете многого. Равиль Юсупович раньше директором этого колхоза был, ну и попросил за свое родное предприятие, значит. Как говорится, радеет за дело свое.

– За свое. Ясно. А вот еще у вас выбраковка большая очень. За прошлый месяц – десять процентов брака. Как так? Молоко что ли прокисшее привозят? Тогда зачем Вы его берете?

– Это нет, не то. Молоко нормальное. Просто иногда у нас происходят сбои, неполадки в производстве, разные ситуации природного характера… так сказать, катаклизмы.

– Природного? – не понял Вадим.

– Ну да, жарковато тут, казеин все-таки, давайте в контору лучше, я Вам там объяснительную покажу, мне мастер написал.

– Пойдемте, – пожал плечами Вадим.

В «конторе», как Вагиз Рифович назвал стоящее рядом со зданием завода двухэтажное деревянное строение, на втором этаже, в своей комнате, исполнительный директор Маслосырзавода представил Вадиму, Павлу и Андрею документ следующего содержания.

«ОБЯСНИТЕЛЬНАЯ.

Я мастер казеинового цеха Юсупов Рашид Усманович могу сообщить о причинах утечки 3 тонн сырья следующее. В тот день 25 августа был сильный дождь, гроза, сверкали молнии. Во время залива молока в цистерну хранилища произошел какой-то сбой видимо в работе оборудования из-за этого и три тонны молока утекли вниз. Мы с водителем Рафизом пытались что-то сделать, но было очень темно, шел дождь. Фонарь у нас не работает, Вагиз Рифович сказал, что денег не выделяют на новый фонарь, поэтому у нас темно очень при разгрузке. Только молнии немного помогали, но их было мало. Может быть молоковод был поврежден в результате молний, или замыкание, не знаю.

Юсупов»

Вадим первое время после прочтения «Обяснительной» не знал, что ему делать: плакать или смеяться – столь сильно он был поражен прочитанным. Лицо Вагиза Рифовича при этом выражало сосредоточенность и внимание. «Что это?» – хотелось спросить Вадиму, но в это время в помещение бодрой походкой вошел Михал Михалыч.

Рассказ Михал Михалыча о текущей ситуации в мире, стране и в холдинге

Михал Михалыч быстро прошагал на середину кабинета Вагиза Рифовича и поздоровался за руку со всеми присутствующими. Позади Михал Михалыча робкой очередью стояли еще несколько человек в деловых костюмах.

– Здравствуйте, дорогие мои, здравствуйте!

– Здравствуйте, Михал Михалыч, – ответили россельгазовцы.

– Здравствуй, Вагиз РифоВИЧ! – с ударением на последнем слоге еще раз поздоровался Михал Михалыч и крепко похлопал Вагиза Рифовича по плечам, словно пытался сделать исполнительного директора Маслосырзавода немного стройнее и выше.

Вагиз Рифович слегка ойкнул и подобострастно заулыбался.

– Ну что, как тут у Вас? Я смотрю, Вадим, ты уже работаешь, молодец. Так, наверное, в общих чертах все обсудили, но я хотел бы быстренько так еще набросать пару слов. Давайте, проходите, не стойте там в дверях. Это вот – Вагиз Рифович, исполнительный директор молочного завода, это Вадим, наш главный финансист, кто не знает; это Сергей, юрист наш, молодой, но перспективный, это Андрей и Павел, они у нас по зачетам работают, по тому-сему, акции покупают, в общем – незаменимые люди. Кто не в курсе, это Миннегалеев Равиль Юсупович, глава администрации нашего района, а это его почти, можно сказать, коллега, но из Юрятина – Спасский Григорий Аркадьевич, почти назначенный вице-губернатор. Ну и Ривнур, кто не помнит, директор нашей строительной компании. Прошу всех любить и жаловать. У меня к Вам есть небольшое дело, потому всех и постарался собрать. Так, все присаживайтесь, располагайтесь, будьте как дома, я пока начну. Как вы знаете, наверное, в стране, даже больше того, в мире сейчас бушует кризис. Цены растут, все куда-то бегут, все падает. Но это с одной стороны, а с другой! – у нас у всех есть новые возможности. Кризис – это не повод, чтобы не работать. Я вчера общался с одним знающим человеком, вы знаете, я когда чего не понимаю, я всегда спрашиваю, я не боюсь ни у кого спрашивать, если не знаю. Так вот я хотел бы знать, к чему все идет. И люди знающие вот какие выводы делают: впереди – экономический рост, причем особенно явный в пищёвке, девелопменте, то бишь в строительстве, и в энергетике. То есть во всем том, в чем мы с вами находимся. Так что не надо соплей всяких о том, что всё плохо, надо работать, постоянно, круглосуточно работать. И тут нам, конечно, нужно понимание с Вашей стороны, Равиль Юсупович, и с Вашей, Григорий Аркадьевич. Нужно понимание того, что мы с Вами одна команда, что мы с Вами вместе идём к общим целям. Я постараюсь набросать тут несколько направлений деятельности, вы мне поможете. Так, значит, пищёвка. Тема суперактуальная, актуальнее нет! Все надо бросить и заняться этим делом! Прибыль до 1000 процентов годовых возможна. Поэтому ты, Вагиз, осознай это, от тебя ждем успехов, всё, что нужно тебе, требуй немедленно, ты у нас главный, а мы все тебе в помощь! Надо тебе денег, технологий, мыслей, людей, всего, чего угодно, – требуй, мы дадим, из задницы достанем, но дадим! Так, сейчас определим, кто будет чем заниматься, а то у нас людей-то полно, все что-то делают, а кто за что отвечает – непонятно. Так, кто готов возглавить работу по пищёвке, по всей, то есть по всем нашим колхозным направлениям, связанным с молоком, казеином и прочей всей этой фигней? Так, кто? Андрей, ты может? Ну, колхоз – дело добровольное, не хочешь, не надо. Значит, согласен?! Ну вот и отлично! Так, бумажку мне дайте, пожалуйста, можно и черновичок. Что тут? Баланс? Ну, нормально, пойдёт. Значит, пишу: «Андрей – пищёвка» – и все-все, кто в этой теме, тебе должны помогать во всём! Тут же ниже – Вагиз, кто там у тебя ещё есть, Алмаз, ну и т. д. Ты, Андрей, взаимодействуешь по всем финансовым вопросам с Вадимом, пишу: «Вадим – финансы». Если есть какие-то вопросы по юридической части, пишу: «Сергей – юрист». Так, дальше – векселя. Векселя, как вы понимаете, тоже тема, на меня вышли тут эти, чеченцы, казеиновые короли, которые скупают тут у всех казеин в округе, так вот они говорят, что у них банк свой есть в Москве, через который можно газовые векселя обналичивать. Ты, Паша, в этой теме наиболее сведущий. Так что тебя направляем с ними переговорить.

– Подождите, Михал Михалыч, мы же с Имрановым вроде работаем. Я… – начал было Павел.

– Да не тарахти ты, Паша, помолчи. Я же тебе говорю: у них объем больше, ставка лучше. Вот садись с Вадимом, разберитесь, сконтактируете с парнями, обсудите все! В общем, пишу: «Павел – зачеты по газу». Если что – Вадим и Сергей тебе в помощь. Давайте не будем тут останавливаться, времени мало, надо еще многое обсудить. Поехали дальше? Поехали! Здесь у нас еще Ривнур, нам всем известный. Ривнур как занимался стройкой, так и продолжит. У него объекты тут в Акде, еще в Юрятине, но мы надеемся выйти на другие объемы совершенно, тут, как я уже говорил, многое зависит от Вашей позиции, Равиль Юсупович, и Вашей, Григорий Аркадьевич. Так что пишу: «Ривнур – стройка». Опять же: Вадим, Сергей – все в твоем распоряжении. Вот так вот. Что там будет дальше – посмотрим, война план покажет, как говорится. Ну что, всем все ясно? Вопросы?

На пару секунд над столом воцарилась тишина. Поняв, что никто не собирается выступать, инициативу взял в свои руки Вагиз Рифович.

– Михал Михалыч, у меня есть вопрос, то есть не вопрос, а предложение, даже не предложение, а просто я хочу сказать, что завод испытывает некоторую нехватку денег, что ли. Я на прошлой неделе Вас просил: нам надо ванны казеиновые поменять и систему вентиляции – у нас тут СЭС сидят днем и ночью, проверяют, могут предписание выдать.

– Вагиз Рифович, ясно! Вот по поводу денег я привез тебе товарища Чехолто Вадима Петровича, с ним и решай. Еще что?

– Ну вот у нас, – Вагиз Рифович продолжил, оглядевшись предварительно по сторонам и убедившись, что желающих высказаться по-прежнему нет, – зарплаты низковатые, Михал Михалыч, народ не идет, не идет народ к нам, а тот, кто идет, лучше б не шел, я вам так скажу, идёт всякий, понимаете… как в нынешнее время выражается молодежь, «отстой»…

– Так, Вагиз, ты мне лучше вот что скажи: какая у тебя средняя зарплата на заводе?

– Зарплата, как у всех, Михал Михалыч, как у всех… э-э-э, конкурентов. Такая же примерно. Вот штатное могу показать.

– Что мне твое штатное?! Ты поясни, как вы народ набираете?

– Как? Ну, как… Через объявления, даем объявления, потом принимаем…

– Я тебе объясняю, Вагиз, что зарплаты должны быть достойными, а людей надо уметь набирать правильно. Сейчас столько людей вокруг, которые не знают, куда себя приколотить, они бы и рады у тебя работать, получать зарплату у тебя, а не могут, потому что не знают про тебя. Значит, надо самим на них выйти. Я вот ехал тут как-то пару недель назад, смотрю: парень впаривает на улице что-то. Подошел, смотрю – швабры, ну такие классные швабры, там механизм, значит, такой с ручкой – это я так, маленькое лирическое отступление, но вам полезно будет послушать, – так вот она, швабра эта, с таким механизмом, чтобы окна мыть лучше было или пол, хрен его знает. Ну я еще не пробовал, она у меня в багажнике лежит, но чувствуется, что вещь хорошая, но главное не это! Я говорю, парень стоит, впаривает: «Посмотрите, какая эргономика». Рядом, смотрю, шагах в двадцати еще такой же парень, тоже швабры впаривает. Думаю, да какая там, на хрен, эргономика, вот где людей-то надо брать, ты понял, Вагиз, или нет!?

– Я…

– Мне один человек знающий сказал, Лёня Борецкий, что они организовали эксперимент: в сотрудники, даже в директора, берут людей из дворников, вот только из дворников – и всё! Остальных даже не рассматривают. Подали объявление, человек приходит, ему говорят: «Ты дворник?». Он: «Дворник». «У тебя какая зарплата?». «Тыщща». Они ему: «А будет 10 000, но работать будешь начальником вот здесь, у тебя в подчинении будет 20 человек». Человек охреневает, конечно, а потом выясняется, что у человека-то высшее образование, кандидатская степень, но потом что-то не так поехало, запил – и понеслось, в общем. Так вот, берут его на работу, и получается высококлассный менеджер из дворника, понимаешь, Вагиз?

– Нам бы зарплату немножечко поднять, Михал Михалыч, и задолженность есть перед поставщиками…

– Чудак ты человек, я тебе талдычу-талдычу, а ты все про зарплату. Я тебе говорю: по-другому надо людей набирать! А зарплата должна покрывать все расходы человека. Вот здесь вот, в Акде, зарплаты в полторы тысячи хватает выше крыши. Ну вот мне, например, хватило бы, ну что там, хлеб купить, молоко, оно у вас тут и так бесплатно у всех, а Вагиз? Ха-ха. Что еще? Ну, в общем, 500 рублей на еду, с учетом того, что у всех картошка своя, морковка своя, хватает вполне, еще 500 на шмотки необходимые, еще 500 на всякие другие расходы. Всё! Чего еще нужно?

– Вы же говорили, Михал Михалыч, зарплата должна быть достойная…

– Так, я тебе еще раз повторяю: по всем финансовым вопросам обращайся к Вадиму! Всё у тебя?!

Вагиз, наконец, понял, что это не вопрос, а утверждение, и замолчал. Михал Михалыч, дождавшись тишины, тем временем продолжил гораздо более спокойным и уважительным, но ни в коем случае не заискивающим тоном:

– Равиль Юсупович, Григорий Аркадьевич, нам еще надо отдельно переговорить, щас закончим тут и поедем на базу, я бы хотел обсудить ещё кое-что. Как у Вас со временем?

– Михал Михалыч, я тебе бесконечно благодарен, спасибо, что пригласил на это совещание, – взял слово Равиль Юсупович, мужчина в возрасте около 50 лет, тем не менее, выглядящий молодо и бодро. Говорил он вроде бы не очень громко, но четко и уверенно, так, что в каждом слове чувствовался начальник. – Вижу, что здесь у тебя обсуждаются вопросы серьезные, собрались все лучшие люди твоего холдинга. Так что для меня это честь присутствовать здесь и послушать планы дальнейшего развития. Со своей стороны, Михалыч, скажу вот что (Равиль Юсупович после обкомовского приветствия перешел на более простой слог). Мы давно знакомы, нам друг от друга скрывать нечего, да и хрен что скроешь в нашей деревне. В общем, конечно, будем помогать всем, чем сможем. Ну мы же с тобой увидимся еще вечером на базе, там, я думаю, и посидим-обсудим.

– Спасибо, Равиль, конечно. Ну а Вы, Григорий Аркадьевич, что скажете?

Григорий Аркадьевич ответил не сразу и как будто даже слегка вздрогнул от вопроса Михал Михалыча. Во время монолога последнего он сидел, откинувшись на стуле, почесывая свою короткую, слегка седую бороду, устремив взгляд на узоры, которые изображал на листке бумаги Михал Михалыч.

– М-м-м. Спасибо, Михал Михалыч. Дело в том, что я ведь не совсем здесь к месту, мне кажется. В смысле, тут у Вас какое-то внутрикорпоративное совещание по производственным вопросам, не понимаю, при чем тут я, если честно. Мы с Вами, Михал Михалыч, говорили, что обсудим возможности развития молочной отрасли в Юрятинской области на примере Акдинского Молзавода…

– Григорий Аркадьевич, Григорий Аркадьевич, подожди, пожалуйста, – скороговоркой Михал Михалыч перехватил инициативу разговора. – Мы с тобой говорили об этом, конечно, просто основной разговор я хочу отложить на вечер. Сегодня на базе соберемся, посидим, там все и обсудим.

– Хорошо бы, конечно, обсудить, Михал Михалыч, только у меня большая просьба…

– Конечно, – протяжно ударяя на «е» и разведя в стороны руки, сказал Михал Михалыч, дескать, «какие проблемы, все, что хочешь, дорогой».

– … мне бы пораньше сегодня освободиться.

– Пораньше? Зачем?

– Ну, сегодня день такой, надо бы с семьей побыть.

– Какой день?

– Ну такой, праздничный.

– Праздничный? – недоумевал Михал Михалыч, в памяти перебирая праздники начала осени и пытаясь примерить их на Григория Аркадьевича. День шахтера, день строителя, день газовика и нефтяника. Вроде бы к Спасскому это все не имело прямого отношения. «Хотя у них, у чиновников, что ни день, то праздник, им лишь бы не работать», – закончил свои размышления Сотников.

– Ладно, обещаю, закончим рано-рано, успеешь к семье, жене и даже к любовнице, Григорий Аркадьевич.