Текст книги "Дети Эльцинда"

Разговор Вадима с юристом Сергеем. Акда. Середина Того Самого Дня

На протяжении всего совещания желтый карандаш Михал Михалыча совершал различные перемещения по столу, писал, подчеркивал, зачеркивал, чертил. В руках Михал Михалыча он был своего рода дирижерской палочкой, в том смысле, что движения карандаша побуждали оркестр – участников совещания – к действиям. В то же время дирижер невидимого оркестра как будто периодически откладывал свою палочку и брался за скрипку. Михал Михалыч действительно иногда убирал карандаш, причем делал он это весьма резко, просто швырнув его прочь, а затем вновь подбирал и начинал внезапно что-то опять изображать на бумаге.

В результате лист оказался покрытым сетью труднопонимаемых знаков, каких-то пунктов, имён, и, что более всего занимало Вадима, в центре схемы было обозначено и многократно обведено именно его имя. Рядом чуть менее жирным шрифтом было написано имя Сергея. От них в разные стороны листа тянулись нити, проложенные к другим именам и пунктам плана. Проанализировав вкратце паутину, сплетенную желтым советским карандашом Михал Михалыча, Вадим понял, что, во-первых, ему предстоит много работать, что, впрочем, было делом привычным, а во-вторых, что ему необходимо переговорить с Сергеем, чтобы скоординировать действия.

– Так, ну что? Если вопросов нет и всё ясно, то вперед, за дело. Кому листик? – закончил совещание Михал Михалыч. – Ну, кому, кому?

Желающих взять «листик» не было.

– Ну, наверное, тебе, Вадим, – разрешил эту ситуацию Сотников, – на, держи. Всё, мы поехали. Григорий Аркадьевич, Равиль Юсупович, прошу Вас.

Оставшись без «высоких приглашенных лиц», совещание распалось на группы. Андрей и Вагиз Рифович вышли на крыльцо обсудить текущие проблемы молочного завода, Павел с Ривнуром скучковались в углу стола, обсуждая будущие «поставки трубачей под газовые зачеты». Вадим подошёл к Сергею.

– Как тебе? – спросил Сергей.

Сергей, несмотря на свою молодость, ему было то ли 21, то ли 22 года, точно Вадим не знал, был уже старожилом РосСельГаз-холдинга. С Михал Михалычем Сотниковым Сергей познакомился, когда учился еще на втором курсе юрфака Юрятинского госуниверситета (в этом году он перешел на пятый). Так что в течение уже трех лет Сергей как-то пытался совмещать учебу в университете с работой, точнее сказать, работу с учебой, поскольку на работе он находился бОльшую часть дня. С утра Сергей спешил как можно раньше в офис, затем, в районе обеда, бежал в университет, чтобы вечером снова прийти на рабочее место и доделать все то, что не успел с утра. Рабочий день, таким образом, обычно начинался в 9 утра и заканчивался в 8–9 вечера. Выходные Сергей также обычно посвящал «любимому холдингу», как он выражался, хотя бы на пару часов забегая на работу. Вообще говоря, фанатичную преданность делу проявляли, как уже понял Вадим, все сотрудники, работающие в структуре Михал Михалыча. На чем держалась эта преданность, Вадим до конца не понимал, т. к. зарплаты сотрудников были, что называется, «средненькими», условия труда – обычными, тем не менее, все работали «на износ», не жалея себя, как будто бы для достижения какой-то великой неназванной цели.

– Переговори с Андреем Капелюшкиным насчет Вагиза и всей его шайки-лейки. Вообще, если ты этим вопросом займешься, всем будет только лучше.

– Каким вопросом?

– Воруют…

– Кто?

– Ну, эти все, местные. Вагиз везде своих родственников поназначал, главбух – двоюродная сестра, начальник охраны – племянник, мастер – тоже какая-то родня… То молоко у них из-за грозы утекает, то товар отгружают без предоплаты каким-то ооо-шкам непонятным, ищи их потом.

– А что это там, действительно, с грозой и молнией такое было?

– Ты про «объяснительную» эту? Сам ведь читал, всё, наверное, и так понял.

– А Михал Михалыч что? В курсе?

– Мне кажется, что в курсе, конечно, но ведет себя как-то странно. Они у него воруют, а он им верит. Или, может быть, считает, что это часть заработка его менеджеров. Тут вообще так, если присмотреться: кто на какую тему сел, тот на ней тихонько и приворовывает. И все довольны, дело идёт, повышения зарплаты никто не просит.

Сергей говорил просто, быстро и категорично, выплевывая одну порцию правды за другой. Вадим, напротив, старался всегда избегать подобного рода суждений, предпочитая делать выводы после выслушивания другой правды, предоставленной противоположной стороной. Поэтому в первую очередь Вадим решил обязательно переговорить с Вагизом и услышать его точку зрения, хотя теория Сергея о «воруют, а он им верит» отчасти объясняла финансовое состояние предприятия.

– Посмотри на нее, вон туда, видишь – главбухша сидит, вся в золоте, уже и вешать-то его некуда, все пальцы в кольцах, все уши в серьгах, на шее три цепочки. Куда она их нацепила? Хоть бы постеснялась с такой зарплатой такие украшения носить! И главное – для чего? Да и для кого? Кто её здесь, в Акде этой сраной, оценит такую красивую! – тихонько, сквозь зубы цедил Сергей. – Здравствуйте, Фарида Галимзяновна! – уже громко и улыбчиво произнес он, увидев, что «главбухша» резво направилась в их сторону.

– Ой, а я вас увидела и обрадовалась!

– А мы-то как обрадовались, Фарида Галимзяновна!

– Да ну, что вы, не смущайте меня! Я по делу ведь. Мне вот подписать надо. Вот это вроде бы Вам, – обратилась Фарида Галимзяновна к Вадиму.

Вадим взглянул на переданный ему расходник, нахмурил брови, пытаясь разобраться, при чем тут он, и с недоумением вернул документ обратно.

– Это, кажется, не мне…

– Как же так, подождите. Вы же вроде… юрис… кон… сульт… Да? Или вы… а нет, подождите… вот у меня здесь, вы Че… хол… то, что ли, запуталась я совсем, – забавно бубнила Фарида Галимзяновна, перебирая ворох бумаг.

Вадим вздохнул.

Сергей залился звонким хохотом.

– Фарида! Юрисконсульт – это профессия, и это Я! А Чехолто – это фамилия, и это – ОН!

– Ой, простите меня, – Фарида Галимзяновна прижала к лицу принесенные документы и бросилась в свою комнату под с трудом удерживаемые Сергеем стоны смеха.

Смеялся Сергей недолго, в кабинет забежал Павел.

– Так, мужики, звонил Михалыч, собирайтесь, едем все на базу!

– Подожди, Павел, мне с Вагизом надо поговорить.

– Потом поговоришь, Михалыч всех на базе собирает, давай бегом. Он говорит, что с тобой надо будет что-то по новому банку обсудить. Так что сгоняешь, Вадимка, еще раз в Москву, разгонишь тоску, денежек привезешь, только из нового банка! – искренне чему-то радовался Павел, возможно, тому, что ехать за денежками придется не ему, а Вадиму.

Воспоминание Вадима о поездке в московский банк за векселями и наличкой. Юрятин – Москва. За неделю до Того Самого Дня

Вадиму за прошедший месяц уже четырежды пришлось «сгонять в Москву, разогнать тоску» за наличкой.

Суть поездки заключалась в том, что нужно было отвезти в один московский банк векселя, полученные в результате цепочки взаимозачетов, в которой фигурировали ОАО «Юрятингаз», ОАО «Юрятинэнерго», Юрятинское областное управление финансами, Юрятинское городское управление финансами, несколько психбольниц и детских домов, а также собственно предприятия «РосСельГаз-холдинга»; а затем уже из этого банка привезти обратно в Юрятин полученные в обмен на эти, как их все называли, «газовые» векселя, частично – другие, теперь уже «банковские», чего-то стоящие векселя, частично – «фантики» (тоже векселя, но уже откровенно ничего не стоящие), а частично – деньги, обычно в долларах. В дальнейшем «фантики» и «банковские» векселя Вадим откладывал до поры в сейфе, а наличку тратил по распоряжению Михал Михалыча.

Самое первое направление в командировку Михал Михалыч пояснил следующим образом: «Ну ты же у нас за финансы отвечаешь, кому, как не тебе, за ними ехать. Там ведь доллары надо везти, сам понимаешь, кого попало не пошлешь. Вот что будет, если мы Андрея Капелюшкина отправим, ты взгляни на его рожу! Посадят ведь сразу! Ну хрен с ним, посидит и выйдет, наберется жизненного опыта, но деньги-то отберут. А ты – другое дело: в очках, в костюме, интеллигентный такой, опять же фамилия у тебя достойная. Мент глянет в паспорт, ага: «Чехолто», ну, подумает, это явно какой-нибудь писатель или музыкант, ну откуда у него деньги? И пропустит. В общем, Вадим, ты лучшая кандидатура!». Андрей Капелюшкин и Павел Серых в продолжение этого монолога, который, видимо, должен был внушить Вадиму некоторый оптимизм, радостно улыбались и кивали, в то время как юрист Сергей молча набивал на компьютере доверенность на Вадима для подписания акта приемки-передачи векселей.

В Москву из Юрятина рано утром отправлялся рейс местных авиалиний, который почему-то был назначен ровно на 7-40. То ли у людей, готовивших расписание, было своеобразное чувство юмора, то ли просто это была единственная «дырка», куда можно было вставить утренний рейс, исходя из возможностей московского аэропорта, – сказать трудно. Вадим, всем и всему любивший давать забавные имена, называл этот рейс «еврейским» и периодически ловил себя на том, что во время посадки напевает про себя: «Снова в семь сорок ровно…».

В аэропорт Вадима отвозил водитель Николай, которого все вокруг звали простонародно Коляном. Всю дорогу до аэропорта Колян болтал, в то время как Вадим тщетно пытался то ли уснуть и хоть немного отдохнуть перед рейсом, то ли, наоборот, проснуться и взбодриться. Колян шумно реагировал на шутки ведущего Русского Радио, который язвительно комментировал текст песни какой-то поп-группы; ещё Колян возмущался по поводу кризиса, рассказывал о новинках автопрома и всячески пытался вовлечь Вадима в диалог.

«Может, он таблетки какие-нибудь глотает? – думал сонный Вадим. – Мне бы его энергию».

Ту-154 вылетел ровно по расписанию, в 7-40, и без каких-либо происшествий приземлился в аэропорту «Домодедово». Помыкавшись полтора часа последовательно в маршрутке и метро, Вадим приблизился к недавно построенному бизнес-центру, в котором находился офис банка. Плюсы рейса, вылетающего в 7-40 ровно, заключались в том, что прилетевший из Юрятина пассажир из-за двухчасового сдвига во времени мог добраться до центральных офисов столицы как раз к началу работы, то есть к 9-00. Найдя нужный адрес, записанный у него в книжке, Вадим стал искать вход внутрь. Входящих и выходящих из здания не наблюдалось: то ли банк не пользовался большой популярностью, то ли все, кто хотел зайти и выйти, уже сделали это. Ручки на двери или еще какого-то опознавательного сигнала не было, так что Вадим несколько раз тыкался в стеклянные, покрытые отражающей пленкой окна, принимая их за двери. Наконец, датчик, отвечающий за автоматическое открывание дверей, сработал, створки распахнулись, и уже немного измученный своими бессмысленными попытками попасть внутрь Вадим увидел ярко освещенный и сверкающий золотыми украшениями холл, посреди которого плескался фонтан, а также довольного и улыбающегося охранника.

– Здравствуйте. Что бы Вы хотели? – обратился охранник к Вадиму.

Вадим подумал, что хотел бы, чтобы охранники в этом банке открывали своим посетителям двери, а не наслаждались, глядя изнутри, как эти несчастные бьются головой о стекло.

– Здравствуйте. У меня назначена встреча с господином Имрановым. Моя фамилия Чехолто.

– Как?

«Жопой об косяк», – мелькнуло в голове у Вадима. Всё-таки детство его прошло посреди рабочих кварталов Юрятина.

– Чехолто Вадим Петрович, – улыбаясь, повторил Вадим, – РосСельГаз.

– Проходите, пожалуйста, – охранник рукой указал Вадиму направление движения.

Следуя этому направлению, Вадим прошел мимо золотого фонтана и оказался около отделанного почему-то опять золотом закутка, напоминающего стойку регистрации в отеле. За стойкой Вадиму улыбались две красивые девушки, демонстрируя прекрасные прически, дорогой макияж и ряды белых зубов в обрамлении накрашенных губ. Над головами девушек «шли» куда-то часы, показывающие время в пяти астрономических поясах, очевидно, банкирам просто жизненно необходимо было знать, сколько сейчас времени в Лондоне, Нью-Йорке, Пекине и Токио, а также, само собой, в Москве. Увы, часового пояса Юрятина здесь не было.

Сияющие лучи ламп, которые, казалось, были расположены всюду, отражались в пенистых струях фонтана, в белых зубах девушек, в циферблате часов, в золотой отделке всего вокруг.

«Куда им столько золота? Нам бы лучше подкинули в «РосВенчурИнвест», – размышлял Вадим, вспоминая горькую судьбу своего предыдущего работодателя. Собственно, с Имрановым Шамаем Диноровичем, владельцем и генеральным директором «Фонд-Проект Банка», Вадим познакомился, еще когда сам работал банкиром. Теперь старое знакомство пригодилось.

– Вадим Чехолто? Вы к господину Имранову на 9-00? – обратилась к Вадиму одна из девушек.

Вадим только успел кивнуть, как другая девушка, грациозно двигая бедрами, вышла из-за «барной стойки» и, продолжая улыбаться, направилась к Вадиму, чтобы проводить его в приемную генерального директора.

«Дрессированные», – подумал Вадим, краем глаза наблюдая, как первая девушка набирает телефон шефа и сообщает о прибытии гостя.

– Здравствуйте, Шамай Динорович!

– А, Вадим, заходи, давно не виделись. Ты ведь у нас еще в новом офисе не был? Ну, как тебе? – Шамай Динорович возлежал в кожаном директорском кресле, находившемся позади необъятного стола.

– Извините, может быть, чашечку кофе? – белозубо и голубоглазо промурлыкала «вторая», обращаясь к Вадиму.

– Можно, спасибо, капуччино с корицей, если у Вас есть, – Вадим решил, что было бы неплохо всё-таки проснуться.

– Вам, Шамай Динорович?

– Леночка, мне лучше чайку принеси моего любимого и позови Сидорова Сашу.

«Дрессированная вторая», оказавшаяся Леночкой, так же грациозно и крутобёдро удалилась, через пару минут появившись вновь с подносом, на котором помимо вкусно пахнущего кофе и чайника с распускающимся внутри каким-то неведомым цветком были еще сахар, конфеты и различные восточные сладости.

– Угощайся, Вадим. Вот бери пахлаву. Ну, что ты, как ты? Устроился на новую работу? Молодец! Что тебе было в этом РосВенчуре делать? Не то что у нас?

– Да, Шамай Динорович. Вы умеете произвести впечатление. Всё так дорого и красиво, просто глаз не отвести.

– Это да! – гордо подтвердил Имранов. – Слушай, я ведь недавно с Сотниковым твоим Михал Михалычем говорил, так я скажу тебе: человек меня просто поразил! Какая широта взглядов, какое знание истории! Так что тебе, я считаю, вдвойне повезло с работой.

– Да, Михал Михалыч у нас человек… неординарный, – подобрал нужное слово Вадим.

– Ты знаешь, он тут прилетал месяц назад где-то, мы с ним обсуждали будущие проекты. Так вот, разговорились, знаешь, о том-сём, о древней Хазарии, о Гиперборее. Я не знаю, откуда, но Михал Михалыч обладает удивительными познаниями. Тебя ведь, наверное, тоже эта тема интересует?

– Да нет, честно говоря.

– Ну ты что? Кстати, давно тебя хотел спросить: ты не из горских случайно? Может, мы земляки с тобой? Фамилия у тебя такая, да и внешность… не понять, откуда?

– Из горских? – не понял Вадим. – Я, признаться, не очень в курсе.

– Ну ты даешь! ТыжеврЕй! Вот Михалыч про древнюю Хазарию всё знает, у него спроси, он расскажет. Жил, значит, тысячу лет назад великий народ – древние хазары. Но потом на них напали древние славяне во главе со своим каким-то знаменитым князем и всё разрушили. Ну ты хоть Павича-то читал? Нет?! Вот удивил, так удивил, ты вроде человек начитанный.

– Мне приятно, что Вы обо мне такого мнения, Шамай Динорович, но про Хазарию я, если честно, не в курсе.

– Да, мы с ним даже обсуждали возможность постройки синаноги нашей, ну – НАШЕЙ, понимаешь, не этих хасидов вонючих украинских, а чтобы наши достойные люди приходили, кавказские.

– А есть что ли какая-то разница в синагогах? – простодушно спросил Вадим, впрочем, тут же по изменившемуся выражению лица Шамая Диноровича разобрав, что разница явно есть и, более того, она огромна.

– Да ты что?! Какая разница?! Конечно, есть! – когда Шамай Динорович повышал голос, в нем ясно слышался северокавказский акцент. – Да ты у них хоть раз был? Нет? Ну и правильно, и не ходи к ним. У нас другой нусах! А ты, сразу видно, наш парень. У тебя в Чечне родственников нет? В Нальчике?

– У меня отец там отдыхал когда-то, в смысле в Нальчике. А так, не знаю, нет вроде, – Вадим почувствовал, что как внезапная перемена настроения господина Имранова, снова расцветшего, как только он узнал, что Вадим не ходит в какую-то неправильную синагогу, так и вообще весь это разговор его уже начинают раздражать.

Ситуацию разрядил зашедший в кабинет Александр Сидоров, сотрудник «Фонд-Проект Банка», с которым Вадим общался по поводу проведения операций, связанных с обменом векселей.

– Разрешите, Шамай Динорович?

«Вот ведь, – подумал Вадим, глядя на подходящего к ним Сидорова, – живет ведь, наверное, и проблем не знает, Сидоров и Сидоров, никто его не спрашивает, в какую он синагогу ходит».

– Заходи, Сашенька.

Пока «Сашенька» продвигался по взлетно-посадочной полосе ковра к овальному терминалу стола, а, учитывая размеры кабинета, это заняло пару секунд, а не пару мгновений, Вадим успел заметить, что они с Сидоровым чем-то похожи: тот был такой же крепко сбитый, но худой, слегка сутулый, широкоплечий, длиннорукий, лысоватый очкарик в деловом костюме. «Что же, я вот такой же?» – подумал Вадим с грустью.

– Так, молодые люди, вы сейчас сами разберетесь, все как обычно, но у меня есть к тебе пара слов, Вадим, – снова заговорил Имранов, как только Александр подсел к столу, и они с Вадимом пожали друг другу руки. – Вадим, я вот почему с тобой хотел встретиться. Дело в том, что мы по старой схеме уже работать не сможем, по крайней мере, месяца два. Передай это Михал Михалычу. Ты передай ему, что я очень благодарен за сотрудничество, но по тем двум конторам, через которые мы с Вами работали в последнее время, начались какие-то, понимаешь, непонятные шевеления. В общем, мы пока эту историю закрываем. С газовиками местными я сам переговорю, а Михалыч пусть там с… ну, он знает, с кем, тоже пообщается, чтобы документы лишние убрали, ну и не болтал чтобы никто. У тебя учредительные документы контор этих, печать и все прочее при себе?

– Нет, в Юрятине. Там устав, протокол о назначении, банковская карточка с образцом подписи, еще что-то такое… Все у юриста нашего, Сергея.

– Вот, передай Сергею, чтобы бумаги все сжег и из компьютера всё удалил.

– Понял. А что, всё так серьезно? Маски-шоу ждать?

– Ну, я надеюсь, что нет, но всё возможно.

Вадим понял, что его короткая эпопея, связанная с меной «газовых» векселей на «фантики» и доллары в «Фонд-Проект Банке», закончена. Господин Имранов еще раз выразил восхищение познаниями Михал Михалыча в истории, а также дал пару ценных советов, как себя вести в процессе проведения выемки документов органами правопорядка.

Подписав акты приемки-передачи векселей и получив от Сидорова деньги, Вадим внезапно осознал, глядя на пачки купюр, что бывал в Москве много раз, но города как такового никогда толком не видел. Вот и сейчас времени у него оставалось только на то, чтобы поскорее добежать до станции метро, потом – ехать по радиальной ветке, чтобы добраться до кольцевой, чтобы потом опять сменить кольцевую на радиальную, но другого цвета, потом – трястись в маршрутке, потом – сойти в «Домодедово», потом – найти стойку регистрации, потом – пройти регистрацию, «шмон», проверку документов, потом – сесть в самолет, потом – бояться час сорок минут, потом – встретиться с Михалычем, потом – забежать на работу, чтобы под конец дня успеть разобрать платежи и документы.

– А тебя кто-то везет? – спросил Сидоров. Они уже стали на «ты».

– В Юрятине водитель встретит.

– Нет, я имею в виду здесь, в Москве. Опасно же с такими деньгами. Ты их куда денешь-то? В портфель, что ли?

– Нет, это для векселей. Деньги я здесь вожу. – Вадим слегка оттянул ремень на брюках. – Ну и здесь, конечно, – показал на внутренние карманы пиджака.

Сидоров слегка нахмурился и покачал головой.

– Главное – не напрягаться, и всё будет нормально. Да, слушай, Саша, а куда тут в Москве сходить можно, в театр или еще куда-нибудь? Я, может, в следующий раз на подольше заеду.

– Не знаю, мне некогда, я с утра до вечера на работе, потом в метро, потом на автобус, потом домой.

– Что ж ты, и на Красной площади не был?

– Был, ну что там, площадь и площадь. Работать надо, пока молодые. На квартиру заработать.

– Ты, наверно, не из Москвы родом, – догадался Вадим.

– Да. Из Нальчика.

«Приеду, посмотрю в Интернете, что такое «другой нусах» – подумал Вадим, привычным жестом укладывая по пачке купюр во внутренние карманы. Остальные четыре пачки он аккуратно засунул за ремень брюк (две спереди, две сзади), пожал коллеге руку и побежал на метро.