Текст книги "Амория"

Не встретив по пути никаких заборов, только один раз пересёк проезжую дорогу по переходу, напоминавшему холм, какие на Земле когда-то строили для животных в особо развитых странах. Прошёл сквозь небольшую рощу. Солнце поднялось уже достаточно высоко, красиво отражаясь в спокойных водах реки, но было всё равно довольно прохладно. Я не мёрз, так как накинул на себя куртку, подложенную в один из дней мне под дверь. Она была великовата, видимо, досталась от Чулка (эту теорию подтверждал ещё и вырвиглазный алый оттенок). Наверно, они отслеживают моё местоположение с помощью имплантата в ладони, но хотя бы в гувернёры не навязываются. Конечно, это предположение бесит, но, с другой стороны, если я попаду в неприятности…

А вот, кажется, и они. Сначала, стоя на высоком берегу, я услышал жужжание, похожее на комариное. Я подумал, что оно доносится из реки, но водная гладь была спокойна. Обернувшись, я увидел странную толстую птицу, слетевшую с ближайшего дерева. Или это очень большое насекомое? Что бы это ни было, оно летело прямо ко мне. Я отошёл от края берега, чтобы существо не загнало меня в ловушку, но пройти через рощу оказалось невозможным: в кронах её деревьев этих тварей водилась, оказывается, тьма тьмущая. И несколько десятков направлялись прямо ко мне. Я быстро проговорил в имплантат:

– Эй, ребята! Извиняюсь, что так рано, но на меня тут напали какие-то насекомые… Птицы… В общем, нужна помощь! – ггосподи, как стыдно. И как некстати, теперь они точно не выпустят меня из поля зрения.

Вскоре я смог разглядеть ближайших летунов, действительно похожих на гигантских москитов: грушеобразные тельца, покрытые зелёным пухом, кожистые крылья, шесть или восемь ног, уж простите, не сосчитал точно, а главное и самое неприятное – длинные и подвижные хоботки. Вряд ли мне придётся беспокоиться о благосклонности аморийцев в будущем, если эта стая кровососов сейчас высосет меня досуха. Подняв удачно подвернувшуюся ветку, я приготовился дорого продать свою жизнь. Конечно, был вариант прыгнуть в реку, но это только в самом крайнем случае. Ведь плавал я в жизни только в ванне, да и не факт, что там нет острых камней на дне или водяных братьев этих комаров, типа гигантских пиявок или пираний. Первый комар с рёвом пылесоса атаковал меня, нацелив хобот в самое сердце. Я удачно отразил палкой его нападение, врезав по мягкому, противно хлюпнувшему телу. На его место тут же встал другой, потом двое сразу. Ещё одного, подлетевшего сбоку, я не заметил, потому что часть поля зрения закрыла табличка с текстом: «сообщение от [Хвостики]».

– Яро, я здесь!

Я заозирался, пытаясь увидеть аморийку, промахнулся по насекомому, увернулся, отпрыгнул с криком, когда одна из тварей всё-таки спикировала на меня, а когда приземлился – не почувствовал опоры под ногами. Бессмысленно молотя руками воздух, я падал и падал, пока холодная вода не наскочила на меня, утащив в свои смертоносные объятия. А гигантские комары кружили надо мной, словно грифы. Отчаянно барахтаясь и то и дело вдыхая воду, я совсем дезориентировался. Но тут чья-то рука схватила меня за шкирку и дёрнула наверх.

Мы стояли на дне, я и маленькая девушка, причём ей вода была по горло, а мне по грудь. Её лицо как-то странно подёргивалось, так что я подумал было, что Хвостики вот-вот разрыдается, а может, у неё какой-то припадок, но имплантат просветил меня, высветив расшифровку эмоции на виртуальной экране: [смех].

– Ну да, ну да, оборжаться можно. А кровопийцы, вообще-то, всё ещё видят нас, – я указал ей наверх.

– Кровопийцы?! Да это же [непереводимое слово], они питаются нектаром и совершенно безобидны!

– Ага, конечно, тогда почему они набросились на меня всей стаей? За цветок приняли?

– И правда, странно, – ответила девушка, её лицо приняло задумчивое выражение, – может, почувствовали непривычный запах?..

Она несколько секунд пристально посмотрела на меня, потом снова залилась своим странным беззвучным смехом.

– На тебе же куртка [Чулка], точно! А он в ней иногда приходил их кормить, вот они и подумали, что ты тоже…

Я с лихорадочной поспешностью сдёрнул чёртову куртку и всучил ей. Мы вылезли из реки в нескольких десятках метров, где берег был пониже.

– А как ты-то здесь оказалась? – поинтересовался я, параллельно копаясь в настройках имплантата, чтобы настроить имена собственные и другие пользовательские слова.

– Просто мы с Чулком вернулись уже под утро, и я решила не ложиться спать. Вышла погулять, а тут как раз твои перепуганные сообщения.

– Ну, не так уж я и испугался, – буркнул я, – просто хотел предупредить вас, чтобы вы знали… Где искать мои чёртовы останки!

– Мне страшно представить планету, где можно стать таким пессимистом. Максимум, что тебе сейчас грозит, так это простудиться, так что пошли скорее домой.

Какое же непривычное слово!.. Нечто за гранью моего словаря. Я не называл так ни приют, ни свою комнату в Восемнадцатом городе, и уж точно не собираюсь называть этот странный ломик из нескольких куполов, соединённых прозрачными коридорами.

Солнце уже пригревало, так что я не мёрз даже в футболке и штанах, промокших насквозь. Хвостики была, как обычно, в своих шортах, короче моих трусов, и маечке без бретелек, а теперь они ещё и облепили её миниатюрное тело, так что я старался не глядеть на девушку. Получалось плохо. Интересно, зачем аморийкам грудь, если они сумчатые? Так много вопросов и так мало ответов! В гостиной мы встретили Чулка, который сидел с ногами на огромном бесформенном диване и оперативно расправлялся с большим количеством еды в глубокой квадратной тарелке. На этот раз он, правда, был не в чулках, а в каких-то странных, что впрочем не добавляло ему натуральности.

– Это так ты спать пошёл? – спросила Хвостики.

– Решил сначала поесть. Вообще, это мамка меня заставил, но в процессе я понял, что умираю с голоду, – ответил он, затем рассмотрел меня.

– Яро, ты, похоже, познакомился с местной гидросферой?

– Ага, сначала с фауной, потом с ней, – буркнул я, потом спохватился и добавил: – а кто-нибудь из вас может подключить меня к интернету? Или как там ваша межпланетная сеть называется… Хотя для начала сойдёт и локальная аморийская.

– Конечно, только сначала через ладонь. У тебя в голове нет ничего подходящего, ловящего сеть.

– Ну, хоть так. Только сначала пойду переоденусь.

– Это правильная идея, я тоже, – высветился ответ в моём поле зрения, но я едва заметил его, так как девушка выполнила своё намерение прямо на месте, стянув с себя сначала топик, а за тем и шорты. Немного (очень даже много) шокированный, я быстро отвернулся и торопливо вышел из комнаты. Одевшись в сухое и взяв промокшую одежду в охапку, потому что понятия не имел, где тут её можно повесить, я вернулся в гостиную. Хвостики, похоже, так и не собиралась одеваться, подсев к своему другу, или кем они там друг другу приходятся, и оживлённо рассказывая ему что-то тонкими подвижными пальцами. Пушистый плед прикрывал её только по пояс.

– А куда… Можно… – еле-еле выдавил я, отвернув голову под неестественным углом и протягивая мокрые шмотки куда-то в их сторону.

– Сейчас повешу, давай, – появился ответ, и Хвостики легко вскочила с дивана и шагнула в мою сторону. Я буквально отпрыгнул.

– Что случилось?..

– Т-ты не м-могла бы од-деться? – меня уже немного трясло. Судя по повисшей паузе, они с Чулком озадаченно переглянулись.

Когда девушка накинула что-то вроде халата, я наконец смог вздохнуть спокойно, сел на диван рядом с Чулком и протянул ему руку, чтобы тот настроил имплантат. Он немного поводил по коже пальцами, как будто гадал по руке, отчего сквозь кожу просвечивали непонятные символы. Потом провёл над ней прибором, похожим на считыватель штрих-кодов. Что-то пикнуло.

– Всё готово, добро пожаловать в ноосферу Амории! – уверен, если бы он сказал это вслух, прозвучало бы торжественно. Надо будет обязательно установить какую-нибудь систему, которая бы озвучивала в моём мозгу реплики аморийцев.

– Какими бы ещё благами цивилизации ты хотел воспользоваться? – поинтересовалась Хвостики.

– Обдолбаться качественной синтетической наркотой, заказать андроида лёгкого поведения, а потом вживить в себя столько имплантатов, чтобы издалека меня принимали за умный холодильник, – перечислил я с агрессивным сарказмом.

– Хорошо. Только для этого придётся поехать в город…

– Стоп, ЧТО?! – опешил я.

– Что? Здесь мы не можем тебе этого предоставить.

– Да я не об этом, просто… – чёрт, я ведь просто пошутил, причём довольно нелепо, неужели они всё восприняли всерьёз?! Я попытался придумать хоть какие-то аргументы, почему так внезапно отказался от своих «желаний»: – это ведь, должно быть, стоит кучу денег.

– Компания SpOrA, которая финансирует Эвакуацию землян, выделяет кое-какие средства и на вашу акклиматизацию. Да и мы не собираемся на ней экономить, раз уж взяли за тебя ответственность. Тебе всё равно рано или поздно нужно было показать культурные центры Амории, так что, если ты готов, то отправимся хоть завтра, у нас с Чулком как раз выходной.

– Л-ладно… – пробормотал я, совершенно сбитый с толку. Что ещё за «спора»?!

Взяв себе завтрак из холодильника, похожего на земной, только вмонтированного в стену и абсолютно бесшумного, я удалился в свою комнату. Так как самоизоляция в доме была прекрасная (я проверял), я громко выругался самыми паскудными словами, которые знал, чтобы хоть как-то выразить все потрясения сегодняшнего утра. А завтра меня ещё и ждёт поездка в аморийский мегаполис… Да уж, с ними не соскучишься. Я немного поискал в новообретённом интернете информацию про компанию «SpOrA», но узнал только, что это межпланетная корпорация-гигант, производящая различные органические вещества для углеродных форм жизни. Её название на межпланетном синтетическом языке звучало, разумеется, совсем по-другому, а аббревиатура на земглише расшифровывалась как «Special organic astrochemistry».

После этого открытия я увлёкся поиска ответа на недавний вопрос о сумках амориек и узнал, что на самом деле у них две пары молочных желёз. Просто одни маленькие и находятся в сумке, и из них ребёнок питается, пока помещается в неё, а вторые используются, когда он уже подрастает. Видимо, приспособление к тому, что у разумных существ детёныша приходится выкармливать дольше… А может, ещё к чему-нибудь, я не астрозоолог. Но и не астрозоолог смог бы оценить материалы, всплывавшие походу моего маленького исследования: похоже, в «аморнете» совсем не было цензуры. Так что вскоре я забил и на сумки. Выяснилось, что если прибавить к запросу «.earth», то межпланетная сеть выдаст разные штуки, авторства землян: спасённые со старушки Земли доконтактных времён или созданные эмигрантами. Так что в довершении всего я смог найти порно с землянками, и предался… Ностальгии, скажем так. Что ж, если меня это до сих пор интересует, то возможно, моя психика не до конца убита, что не может не радовать.

Ночью я, впервые за много дней, хорошо выспался, несмотря на то, что волновался о том, как пройдёт поездка, поэтому наутро даже не очень походил на оживший труп. Уменьшились мешки под глазами и общая помятость лица, а в результате мытья головы и причёсывания и вовсе получился почти приличный молодой человек. Пока я приводил себя в порядок, Мамка порывался помочь мне с причёской, а Хвостики – подобрать какие-нибудь особо цветастые шмотки из гардероба Чулка. Сам Чулок и Веснушки тоже явно хотели со мной повзаимодействовать, но сдерживались, видно, боясь досадить. Я чувствовал себя новой интересной куклой, с которой пока не играют в полную силу, чтобы не сломать раньше времени. Что ж будет, когда они пообвыкнут… Единственной, кто не обращал на меня особого внимания, была аморийка, которой я ещё не придумал прозвища. Судя по вялым движениям и морщинкам, залегшим под глазами, она провела сегодня бессонную ночь, да и вообще глаза у неё были на мокром месте. Хотел бы я знать, что стряслось. Может, она просто болеет?..

– Что это с вашей подругой? – спросил я у Мамки, когда мы остались на кухне вдвоём (Чулок и Хвостики ушли готовиться к поездке, а остальные двое рассосались по своим комнатам). Уж он-то должен всё про всех знать.

– Несчастная любовь, – со вздохом ответил тот, точнее, вздохнул и напечатал. Я недоверчиво фыркнул.

– То есть, вас четверых ей не достаточно?

– А кто-то ставил ограничения? – удивился парень. – В командировке [непереводимое слово] познакомилась с парой парней из другой семьи и влюбилась по уши. Теперь не знает, уходить ей в ту семью или остаться с нами. Или их переманить. Хотя это пока трудно осуществимо – дом у нас маловат.

На этом моменте у меня окончательно сломался мозг. Фигурально выражаясь, конечно, а не как со старым имплантатом. Похоже, как бы я ни хотел это отсрочить, пришло время задавать неловкие вопросы.

– А можно спросить, в каких… Отношениях вы находитесь внутри группы.

– Мы семья, – просто ответил Мамка, собирая с дивана какие-то вещи, которые разбросал (разбросала? Чёрт его знает!) Веснушки.

– Это я понял, но, то есть, вы как пара, только из нескольких человек? Все спят со всеми?

– Опционально.

– Одновременно? – спросил я, и сам пожалел об этом.

– Не, это редко.

«Редко… Редко…» – эхом отдавалось у меня в мыслях. Амориец посмотрел на меня озадаченно и сочувственно, как будто у меня в глазах отобразился «синий экран смерти».

– На Земле нет семей?

– Есть, просто… Они немножко по-другому устроены. Хотя у кого-то и нет, по-разному бывает.

– А если мне, скажем, понравятся два парня одновременно? Что мне, разорваться? – искренне не понял он.

– В СИВЗ бы у тебя не возникло такой проблемы: даже если бы тебе понравился всего один парень, ты бы сразу же отправился на костёр.

– На что? Прости, переводчик, должно быть, дословно перевёл какую-то идиому.

Мне не хотелось ему объяснять. Очень не хотелось. К счастью, в гостиную уже вошли Чулок и Хвостики.

– Яро, ты готов?

– Не-ет… – но они уже подхватили меня под руки и мягко потащили на улицу. Для общения во время поездки Веснушки снабдила (снабдил?!) их специальными миниатюрными приборами, напоминавшими наручные часы, чтобы им не приходилось таскать с собой планшеты. Так что теперь они отвечали быстрее. И всё-таки мне бы хотелось, чтобы от их речи у меня раздавались «голоса в голове», а это будет возможно только после установки соответствующего имплантата.

Глава 10. Землянин

в «Землянине» в Зелёной звезде

Наша троица быстро дошла до шоссе, покрытого не асфальтом, а чем-то более гладким и пружинящим, цвета тёмной хвои. По пути сюда я и не обратил внимания на дорогу. Но вот тот транспорт, который приехал через несколько минут, я бы точно не упустил из виду: хоть он и напоминал короткий автобус, вместо колёс под его днищем копошились мускулистые членистые конечности.

– Это… Что… Зачем?! – только и смог выдавить я.

Чулок понял, что я имею в виду эти лапки, кошмар инсектофоба, и пояснил:

– Чтобы легче было выращивать.

– А-а-а, тогда поня-ятно! – едко протянул я, но спохватился, что аморийцы могут не понимать сарказма, и на всякий случай добавил: – на самом деле я не понял.

– Ведущая отрасль производства и науки на Амории – биотехнологии. Мы легко выращиваем органы и ткани нужной формы, можем даже до известной степени модифицировать уже живущие организмы на клеточном уровне. А если уж выращиваешь квази-живой организм, то ему проще сделать мышцы и кости, чем разные детали, скреплённые винтами, колёса, подшипники и всё такое. Ведь ткани должны вести обмен веществ.

– То есть техника, в земном понимании, у вас вообще не в ходу?

– Почему же? Без развития механики, а затем электроники и кибернетики наши биотехнологии были бы невозможны. Просто сейчас они постепенно уходят в прошлое. О технике лучше поговори с Веснушками, оно это просто обожает. Давно хотело с тобой обсудить земные технологии, но стеснялось.

Ага, всё-таки «хотело» – машинально отметил я. А вслух сказал:

– Это здорово, я всё-таки был инженером на земле. И мне нужен хороший учитель по межпланетным технологиям. Надеюсь, оно поможет мне прокачать новые имплантаты.

«Может, даже научит космическому виртуальному пиратству…».

– Почему бы нет.

Автобус-мокрица открыл двери с мягким сопящим звуком, и мы шагнули в салон: аморийцы, как ни в чём не бывало, а я с опаской и недоверием. Людей внутри было немного, да и те, что были, старались не пялиться на меня в открытую.

– А насчёт… Кхм… Андроида я пошутил.

– Разве? – удивилась Хвостики, – мы могли бы настроить её внешность, чтобы она выглядела, как землянка. Амория славится своими андроидами: это тебе не роботы, обтянутые силиконовой плёнкой, а первоклассные квази-живые ткани.

Я хотел было сказать, что для первого раза всё-таки предпочёл бы живую женщину, а не «квази-живую», но решил, что могу шокировать эту сладкую парочку, и они тут же начнут искать мне подружку. Почему-то я ожидал, что почувствую тряску, как лошади (ещё б я когда-нибудь на лошади ездил), но транспорт тронулся мягко и ехал ровно, с едва слышным шуршанием. Интересно, он зелёный, чтобы подзаряжаться фотосинтезом, или чтобы замаскироваться и не быть атакованным хищным вертолётом? Ха. Ха.

– А вы тоже работаете в биологической сфере? – догадался спросить я.

– Да, мы с Хвостиками работаем на одну из крупнейших компаний на Амории, решающую проблемы биоэнергетики.

– «SpOrA», случайно не на Амории основана?

– Нет, она изначально межпланетная корпорация. Её нынешний директор – гиперэнцефалон. А штаб-квартира находится в настоящей космической крепости! Но наши компании – партнёры. Правда, аморийские власти не позволили Споре открыть здесь свой филиал.

Гиперэнцефалон? Это не из тех, случайно, кого я называл мегамозгами?

– Я вот чего не понимаю, какова мотивация Споры в помощи Земле?

– Ты просто мало о ней знаешь, – Хвостики изобразила на лице земную улыбку. Получилось уже лучше, – одна из масштабнейших её программ – «Споры жизни». Она помогает планетам с углеродной жизнью, находящимся в кризисе, а потом, когда ситуация стабилизируется и их технологии достаточно развиваются, начинает с ними сотрудничать.

– Но, насколько я знаю, все функционирующие ныне на Земле правительства так и не согласились на Контакт.

– Население любой планеты состоит не только из правительств, – пожал плечами Чулок, – да и сложно отказать тому, кто спас тебе жизнь.

В принципе, логично, но почему-то прозвучало зловеще. Моя земная логика не могла не искать подвох. Мне захотелось сменить тему:

– А над чем конкретно вы сейчас работаете?

– О, это очень интересно! – я прямо услышал воодушевление в голосе Хвостиков, хотя никакого голоса-то и не было, – наше исследование последние пару лет – фотосинтез для животных! Нам известно, что животные Амории типа [непереводимое слово] являются скорее исключением. Конечно, мы и так получаем многие питательные вещества с помощью фотосинтеза, но всё-таки опосредованно, а нам с Чулком ещё давно пришла идея создать симбиотические бактерии, подобные аморийским, но пригодные для симбиоза с другими расами. Такие, чтобы их можно было успешно подселить в уже живущие организмы, а не ждать пятьсот миллионов лет, пока до этого додумается эволюция.

– Да ладно тебе, на самом-то деле идея не наша… – попытался поскромничать Чулок.

– Но мы первые, кто насколько продвинулся в её разработке! – воскликнула Хвостики так, что переводчик даже поставил восклицательный знак, – мы даже выиграли в конкурсе молодых учёных, организованном Спорой.

– И здесь она? – усмехнулся я. – Раз она оценила ваше дарование, странно, почему вы до сих пор работаете не на неё.

– А нам предлагали, – пояснил Чулок, – причём зарплаты там просто космические. Но пришлось бы много времени проводить вне Амории, редко видеться с семьёй… Так что мы решили удовольствоваться наградой за победу в конкурсе. Тем более, Спора бы точно монетизировала это открытие, сохранив технологию в секрете и установив монополию.

– А вы что, не собираетесь? – я бы поперхнулся, если бы было чем. Хвостики посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

– Разве можно держать такую технологию в секрете?! На многих планетах миллионы разумных существ умирают от голода, Яро! И у нас появилась возможность всего за несколько лет если не спасти их, то хотя бы решить одну из глобальных проблем.

Чулок убеждённо покивал. Я, конечно, не стал возражать, но уверился, что сумасшедшие здесь как раз они. И вообще, это что, часть аморийской национальной идеи – бесить Спору? На Земле все ещё с детства знают, что доводить сильных мира сего опасно для жизни и благополучия. С минуту я обдумывал это, даже не заботясь о том, что выгляжу угрюмым.

– Почему ты замолчал, Яро? – осторожно спросил Чулок.

– Не знаю. Счерпал пока темы.

– Можешь ещё поговорить? Это очень мелодично и приятно для слуха. Всем очень нравится.

Я вздрогнул и огляделся, только сейчас заметив, что большинство немногочисленных пассажиров откинули головы на спинки сидений и блаженно закрыли глаза. Теперь я окончательно смутился и уж точно не пророню ни слова!

Сначала мимо моих глаз проносились одноэтажные дома, примерно такие же, как у Мамки и компании, и рощи, чей зелёный цвет уже почти не казался агрессивным и неестественным. Потом стали встречаться скопления двух-трёхэтажных причудливых зданий, а после внезапно, как грибы после дождя, выросли небоскрёбы. Помешанные на экологии аморийцы даже на них умудрились натыкать зелёных насаждений. Я быстро поискал в сети название этого города, и узнал, что на земглиш оно переводится как «Зелёная звезда». А вот чётких сведений о населении найти не получилось.

– Сколько человек живёт в этом городе? – поинтересовался я.

– Живёт? – почему-то удивился Чулок. – В городах люди только работают.

Вот это новости. Про СИВЗ такое можно было бы сказать только с жестокой иронией.

– Но почему?

– Ну, когда-то в городах действительно проживали круглосуточно, но ещё лет пятьсот назад наши учёные выяснили, что это вредно: во-первых, такое скопление народа негативно сказывается на окружающей среде. Во-вторых, тут же появляется антисанитария, что может привести даже к развитию эпидемий. Да и психологически некомфортно: от такой тесноты повышается агрессивность.

Агрессивный амориец? Хах, вот это оксюморон. А вот со мной теперь всё ясно.

– Но это же… Дорого! Каждый день ездить в город и обратно, – возразил я, но вспомнил, что за автобус на ножках мы вроде не платили. Видимо, понимание (вперемешку с недоверием) отразилось на моём лице, потому что Чулок лишь благодушно кивнул.

– То есть, по ночам города пустеют?

– Лишь некоторые районы. Конечно, никто не отменял наличие гостиниц для тех, кто приехал или прилетел издалека. И, конечно же, развлечений! Ведь тусить можно круглосуточно! Чем мы сегодня и займёмся.

– Сначала культурная программа, – строго заметила Хвостики, – правда, в Зелёной Звезде не так много всего можно посмотреть… Можем начать с музея развития техники, для Яро будет очень познавательно.

Мы шли прямой радиальной дороге, пересекли несколько концентрических улиц и наконец оказались возле гигантского здания, которое я вначале принял за многоэтажную парковку, только заросшую травой. У музея техники не было стен.

– А если косой дождь или сильный ветер? – закономерно поинтересовался я. Конечно, я читал о мягком аморийском климате, напоминавшем средиземноморский. Единственный массив суши, окружённый плотным и широким кольцом малозаселённых островов, сдерживающих натиск моря, находился недалеко от экватора планеты. Но не может же погода быть всегда идеальной!

– Опустятся специальные прозрачные мембраны. А все экспонаты и так постоянно ими окружены. Присмотрись.

Я подошёл к стеле из красноватого камня, на которой были высечены изображения аморийцев, окруживших большую неуклюжую телегу. Она и вправду была окружена почти незаметной, идеально прозрачной плёнкой.

– А я думал, это чтобы не украли.

– Кому придёт в голову красть музейные экспонаты? На них же и так можно посмотреть в музее, – удивилась Хвостики, она засмеялась так, как делают аморийцы: похоже на кошку, стряхивающую с носа пушинку.

– Можно их кому-нибудь продать, – не унимался я.

– Опять же, а кто будет их покупать, если на них и так можно посмотреть?

Чёрт, нам с этой расой никогда друг друга не понять!

Мы ходили по музею до вечера, обследовав все его ярусы и закоулки. Сначала я опасался ступать по траве, растущей прямо из пола, но мои спутники успокоили меня, что она генномодифицированная и специально приспособленная к таким нагрузкам. Чем выше мы поднимались, тем более отличной от земной, непривычной для моего взгляда становилась техника. Несмотря на то, что аморийцы на заре цивилизации изобрели колесо, что было невероятнейшим совпадением, дальше их прогресс пошёл по другому пути. Их цивилизация была древнее земной, и где-то начиная с экспонатов тысячелетней давности (мой переводчик автоматически переводил их года в земные) я уже не мог понять назначение приборов без пояснений. Что уж говорить о принципе работы… Амория далеко обогнала землю в удовлетворении базовых потребностей населения, медицине и биотехнологии, потому что не тратила громадное количество ресурсов на войны. Я высказал это предположение своим спутникам.

– Но из-за этого мы не преуспели в других областях. Из-за отсутствия колонизаторского духа долго не знали, что планета круглая, долго не строили кораблей, способных совершить кругосветное путешествие. Только недавно сконструировали самолёты, способные перелететь Океан. И так и не вышли в космос.

– Как это не вышли?

– Не вышли сами, я имею в виду. Аморию обнаружили пару сотен лет назад гиперэнцефалоны.

– Эти мегамозги с расщеплением личности, которые водят корабли?

– Да, они сразу разглядели потенциал Амории, а так как мы были не против сотрудничества, решили, что выгоднее будет вести с нашей расой честную торговлю, а не захватывать и истощать ресурсы. Такое отношение к менее развитым расам заложено в них биологически, – напечатала Хвостики.

– Это ещё почему? – генетически заложенная мудрость – это что-то новенькое!

– Ты когда-нибудь задумывался, как может появиться раса со сверхинтеллектом, повышенной вычислительной мощностью мозга и всем таким? Ведь на умственную деятельность организм тратит очень много энергии. Конечно, можно развивать цивилизацию миллионы лет и преодолеть все энергетические кризисы, но тогда становиться сверхразумами будет уже необязательно, ведь для этой цели будут изобретены машины, а значит, естественный отбор не пойдёт по такому пути…

Я понял, что попал на одну из её любимых тем, и этот экскурс в биологию мегамозгов закончится нескоро. Мы уже спускались по одной из причудливых винтовых лестниц музея вниз, к выходу, и я думал, как бы потактичнее её перебить и намекнуть, что я голоден, как волк…

–…Поэтому гиперэнцефалоны решили свою проблему иначе. Во время начала их становления на их планете существовала ещё одна раса с зачатками разумности. Ты и сейчас можешь встретить этих существ, сопровождающих гиперэнцефалонов вне кораблей, они похожи на насекомых с двумя парами конечностей. Так вот, «мегамозги», как ты их называешь, вступили в сотрудничество с этой расой, переложив на них большую часть физической работы, но взамен придумывая, как облегчить их труд. Конечно, не обходилось без эксплуатации, обмана, запугивания, но в любом обществе, где отношения с помощниками основывались на насилии, рано или поздно происходила революция. В итоге эти две расы частично истребили друг друга, частично загнулись в одиночестве, когда попытались разделиться. Выжили лишь те сообщества, где гиперэнцефалоны выработали бережное и разумное отношение к инсектоидам…

– Эм, Хвостики… – начал Чулок, коснувшись её плеча.

– …И в таком симбиозе они прожили уже не один десяток тысяч лет, вышли в космос, изобрели гиперпрыжок и объединили большинство известных цивилизаций галактики. Не один адекватный мир не противится сотрудничеству с ними. Да, они делают это в первую очередь ради своей выгоды. Но как никто знают, что их собственное процветание возможно только при процветании симбионта! – торжественно закончила девушка.

– Да, ты отлично просветила нашего друга, и он уже наверняка догадался, что симбиоз гиперэнцефалонов и инсектоидов был темой твоей диссертации, но не зайти ли нам какое-нибудь кафе? – наконец сказал Чулок. Она посмотрела на нас и только головой покачала:

– Кафе? Ну что ты как маленький, какое кафе, если куда-то и вести Яро, то только в бар «Землянин». Если ты не заметил, я туда вас и веду, осталось всего два квартала – обернувшись ко мне, Хвостики хитро, так по-земному и добавила, – ты, кажется, любишь музыку?

Бар, название которого – «Earthman» – было написано настоящей земной латиницей, да ещё и огромными неоновыми буквами, представлял собой полушарие высотой с трёхэтажный дом. Как и следовало ожидать, полушарие имело лазурно-голубой цвет, и на нём даже были нарисованы материки, в очертаниях которых я узнал Евразию и обе Америки. Уже темнело, и на огонёк «Землянина» начал подтягиваться народ. Некоторые аморийцы поглядывали на меня с неприкрытой радостью и возбуждённо переговаривались руками, что порядком напрягало. Как и сам поход в бар – дело в том, что я никогда не напивался.

Человек из СИВЗ? Никогда не напивался? Да, в это сложно поверить, потому что еженедельно на каждого взрослого, то есть, достигшего шестнадцати лет, человека в Союзе Искупления и Спасения Земли выделялось четыреста миллилитров водки на мужчину и триста – на женщину. Не знаю, почему норма установилась именно такая, но она была стабильно, как ничто в том государстве: могли урезать хлеб, гречку, сахар, но алкоголь – никогда. Очевидно, правительство боялось, что матросы взбунтуются и дырявая посудина СИВЗ наконец-то перевернётся. В свои шестнадцать я, как и все одногодки, попробовал сорокапроцентный спирт и решил, что это редкая гадость. К тому же, я боялся, что из-за опьянения накроются мои имплантаты, которые приносили мне куда больше радости, чем головокружение вечером и тошнота наутро. Я прятал водку в тайниках, создание которых существенно упростилось с появлением персональной комнаты.

При случае лишнюю бутылку можно было кому-нибудь презентовать, (потому что это не запрещалось, а официальной нормы многим не хватало) чтобы завоевать его расположение. Ещё из флакончика одеколона и верёвки я сделал спиртовку, светом которой пользовался, чтобы работать ночью или вживлять себе имплантаты. Дело в том, что после десяти вечера (или одиннадцати, если ты привилегированный гражданин) свет во всех домах СИВЗ отключали. Так что приходилось исхитряться, чтобы не вызвать подозрений: я завешивал окно плотным ковриком, а под дверь клал одеяло, чтобы свет не проникал через щель…