Текст книги "Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол»"

Глава 4

Теперь о пакте Молотова – Риббентропа, подписанном сторонами в Москве 23 августа 1939 года и обеспечившем Гитлеру безопасный тыл с Востока, как ему казалось. Но перед этим важнейшим политическим событием Гитлер потребовал от Литвы вернуть Германии, корректно выражаясь, самовольно присоединённый ею ранее к своему государству город Мемель, как жертву Версальского договора, который Литва, без лишних слов, благоразумно вернула. Гитлер без особых осложнений продолжал собирание бывших немецких земель в единое немецкое государство. Заметьте, делалось всё это без кровопролития. Настала очередь разобраться и с Польшей из-за так называемого «коридора» и города Данциг. Но в этом случае затрагивались геополитические интересы в европейской политике Сталина, и с ним следовало в любом случае договориться и заключить мирный договор. 29 июля 1939 года Гитлер предложил советскому руководству учесть советские интересы в Прибалтике и в Восточной Европе в обмен на отказ от договора с Англией и Францией. Сталин охотно пошёл на заключение этого договора, преследуя свои интересы, и нет смысла искать инициатора этого договора, поскольку обе стороны давно стремились к сближению. Образно выражаясь, рыбак рыбака видел издалека. Безусловно, Сталин много выиграл в результате этого пакта, но и Гитлер нейтрализовал СССР от каких-либо неприятностей с его стороны в будущем. Надо признать, что этот пакт играл в ряде случаев того времени важную роль не только в европейской политике, но и в международной, хотя его значение, на мой взгляд, было явно преувеличено в мировой историографии. Давайте упростим ту ситуацию до предела, чтобы можно было легко разобраться в хитросплетениях геополитических интересов различных европейских стран и сложившихся блоков в той непростой, взрывоопасной обстановке.

Удачно решив территориальный спор с Чехословакией и Литвой, Гитлер таким же образом, как говорят, не отходя от кассы, попытался решить территориальный вопрос и с Польшей. Он потребовал от польского правительства вернуть Германии Данциг с окрестностями и разрешить построить по польскому «коридору» автостраду и железную дорогу. К тому же настаивал на продлении действия немецко-польского пакта 1934 года ещё на пятнадцать лет.

Признаем, что требования Гитлера были более чем умеренными, учитывая, что Данциг с 1919 по 1939 год Польше не принадлежал, а был немецким поселением с X века, да так и дожил до 1919 года. Лишь решением победителей по Версальскому договору Данциг становится нейтральным городом под управлением Лиги Наций, но с польской администрацией. И теперь, когда Германия пыталась вернуть свой город под свою юрисдикцию, строптивые поляки воспротивились. Да с чего бы это? Ведь издавна известно, что с соседями всегда желательно жить в дружбе и согласии, а все спорные вопросы следует решать мирным путём на взаимовыгодных условиях, иначе будет не жизнь, а раздор с неизбежной потасовкой. Скорее всего, это взгляд дилетанта на сложившуюся тогда политическую обстановку при решении польского вопроса. Уж кто-кто, а поляки-то знали ненасытный гитлеровский аппетит в завоевании жизненного пространства, и мелкой уступкой его требованиям дело бы не ограничилось. Вторая мировая разгорелась бы в любом случае. Так и получилось. Вот что говорил Гитлер перед подписанием договора о дружбе и дополнительного к нему соглашению: «Быть войне или не быть, удадутся ли его планы или провалятся, это решение в течение суток зависело от Сталина, чтобы он согласился на приезд в Москву фон Риббентропа» [Фест, 2006, с. 327]. Как известно, Сталин дал согласие, и все планы Гитлера о предстоящей войне сбылись не без участия Сталина. Примечательно провидческое высказывание по поводу сговора СССР и Германии главы польского правительства Э. Рыдз-Смиглы: «С немцами мы теряем свободу. С русскими мы утратим нашу душу» [Там же, с. 328]. Всё-таки удивительно ясное и чёткое понимание было у главы польского государства о печальной судьбе своего отечества в ближайшее время, оказавшегося между наковальней и молотом. Но от него уже решительно ничто не зависело. Хотя польскому правительству было хорошо известно, что вермахт значительно превосходит польскую армию во всех отношениях, и рассчитывать им на успех при военном столкновении не придётся, но решить возникший кризис мирным путём они отказались.

Наверное, можно согласиться, что политика Германии в тот период не была столь агрессивной, как принято считать. Российский историк С. Переслегин в своей книге «Вторая мировая: война между Реальностями» пишет, что «политика Германии в тот период была последовательна и ясна: при всех правительствах страна стремилась освободиться от Версальских ограничений. Создать сильную армию и вернуть утраченное положение в Европе. Нацистский режим выделяется на общем фоне лишь темпами наращивания военной мощи и нацистской риторикой. Кроме Германии, в европейской войне были заинтересованы Соединённые Штаты Америки и Советский Союз. Для США война была удобным способом возложить на Европу издержки экономического кризиса 1929 г., а для СССР – важным шагом в “собирании российских земель”. Летом 1939 г. война была уже решена, и вопрос стоял лишь, в какой конфигурации она начнётся» [Переслегин, 2007, с. 20]. Но вот что любопытно: «25 августа, через день после заключения российско-германского договора, правительство Н. Чемберлена предоставило Польше гарантии территориальной целостности и заключило договор о военном союзе в случае агрессии. “Поезд” ушёл, и этот запоздалый шаг был обыкновенной истерикой слабого человека и негодного политика Невиля Чемберлена, который наконец-то понял, что его обманули. В своём роде эти обязательства уникальны – никогда ещё ответственный министр Его Величества не произносил подобного: “в случае акции, которая явно будет угрожать независимости Польши и которой польское правительство сочтёт жизненно важным оказать сопротивление своими национальными вооружёнными силами, Его Величество сочтёт себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах. По букве и духу этого документа вопрос о вступлении Великобритании в войну должно теперь решать польское правительство”» [Там же, с. 20–21]. Чудеса в решете!

Хрупкий мир неумолимо сползал к мировой войне. Не решив с Польшей территориальный вопрос мирным путём, Гитлер сравнительно легко управился с ней за 17 дней при помощи военной силы. Правительство Польши бежало вначале в Румынию, затем осело в Англии и оттуда дирижировало политическими интересами поверженного польского государства. И после решения польской проблемы двумя диктаторами Польша с 1939 года неожиданно для мирового сообщества стала жертвой двух мощнейших держав – своих соседей, которые разорвали её на две примерно равные части, и она исчезла с карты мира как суверенное государство на шесть лет. Как пишет В. Суворов в своей книге «Ледокол»: «Этим пактом Сталин гарантировал Гитлеру свободу действий в Европе и по существу открыл шлюзы Второй мировой войны» [Суворов, 1993, с. 13]. С первым утверждением можно согласиться, во втором усомниться, и вот почему.

В интересной книге М. Солонина «Мозгоимение» эта ситуация описывается так: «Под давлением новообретённых союзников Англии и США Сталин вынужден был признать “бывшую Польшу” снова существующей и вступить в переговоры с правительством Сикорского. 30 июля 1941 г. было подписано советско-польское межправительственное соглашение. Первый его пункт гласил: “Правительство СССР признаёт советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу”» [Солонин, 2009, с. 212]. Соглашение предусматривало формирование на советской территории польской армии, которая будет считаться «составляющей частью Вооружённых сил суверенной Польской республики, на верность которой будут присягать её военнослужащие». Специальным протоколом к соглашению предусматривалось, что «советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях» [Там же]. На основании этого протокола 12 августа был издан Указ Президиума ВС СССР об амнистии польских граждан, в том числе «всех военнопленных и интернированных военнослужащих польской армии».

Разумеется, ни сводки Совинформбюро, ни печать и радио не смущали умы советских людей информацией о том, что 30 июля 1941 года Сталин согласился признать «утратившим силу» свой «освободительный поход», в результате которого в восточной части бывшей Польши образовались, так называемые, Западная Украина и Западная Белоруссия. Здесь уместно напомнить, что в сентябре 1939 года и в 1940 году Германия ещё не была готова из-за своего слабого военно-экономического потенциала на серьёзную войну, чтобы двинуться на восток, тем более воевать на два фронта. К тому же должен опровергнуть устоявшееся мнение, что, заключив мирный договор с Германией, Сталин якобы оттянул участие Советского Союза в войне на два года. Какое глубокое заблуждение! Да, благодаря этому договору он присоединил суверенные прибалтийские государства, кроме того Западную Украину, Западную Белоруссию, Молдавию и Бессарабию в единую семью строителей социализма вопреки их воле. Но это, скорее, был подарок Гитлера Сталину за подписанный с ним пакт и секретный протокол, за раздел сфер влияния в Восточной Европе. Самое же худшее для Сталина заключалось в создавшейся общей границе с Германией, в скором будущем сыгравшей зловещую роль в нападении на Советский Союз. В значительной мере Сталин перехитрил Гитлера в этом случае, присоединив обширные земли без военных усилий, тогда как фюреру приходилось почти каждый раз вступать в военный конфликт. В результате Гитлер в мировом общественном мнении – ненасытный агрессор, а Сталин – миротворец и неустанный борец за мир и коллективную безопасность. На первый взгляд, это высший пилотаж Сталина в международной политике, а если серьёзно вдуматься, то блекнут его успехи в политике этих лет, учитывая, каким недальновидным образом он оттягивал войну, даже не подозревая о своей жалкой роли в ней, как политического банкрота, особенно на её первом этапе.

К тому же надо согласиться, что 1 сентября 1939 года произошёл всего лишь военный конфликт между двумя европейским странами, обычное в то время вооружённое противостояние, и ни о какой мировой войне и речи быть не могло, пока не вмешаются другие государства. Ведь Советский Союз Польше войну не объявлял и на её территории военных действий не проводил. Он получил свою долю по тайному сговору с Гитлером, как подарок за оказанную услугу. Всего лишь. Это же исторический факт, и нет смысла его оспаривать. А вот другой исторический факт. Англия, в силу своих обязательств по договору с Польшей, когда та обратилась к ней за помощью, была вынуждена предъявить Германии ультиматум с требованием вывести германские войска с территории Польши до 11.00, но не позднее 17.00 3 сентября 1939 года. После того как Германия ультиматум отклонила, Англия объявила войну Германии, а вслед за ней и Франция. Примерно, после десяти дней согласований и консультаций войну Германии объявили все британские доминионы, находившиеся в полной зависимости во всей своей деятельности от Англии. А Советскому Союзу никто за оккупацию Польши войну не объявлял и агрессором не считал. Надо учиться у товарища Сталина сухим из воды выходить. Именно 3 сентября можно и нужно считать началом Второй мировой войны.

Глава 5

«Война-самое большое свинство, которое когда-либо изобрёл род человеческий.

Н. Н. Никулин.

Лучший политик в довоенной Европе, Гитлер в этом случае просчитался, не предполагая такого исхода, что Англия и Франция, так безоговорочно согласившись на аннексию чехословацких земель, а после и самой Чехословакии, начнут с ним войну. Он был ошеломлён этим событием, что оказался в ловушке, и начал в спешке искать выход из создавшейся ситуации. К изумлению западных политиков Гитлер в своей речи в Рейхстаге 6 октября 1940 года предложил созвать мирную конференцию, но на предложение новоявленного миротворца Запад не отреагировал. В этих условиях, не найдя другого выхода, Гитлер решился на привычный способ разрешения подобных конфликтов – сокрушить военной силой западных союзников. Однако вермахт не был готов к немедленному наступлению по разным причинам, да и противники явно не спешили обуздать зарвавшегося агрессора. Более того, они были довольны, что навязали ему длительную войну, которая Германии была не нужна и таила в себе большие для неё неприятности.

Понимая, какие риски для Германии несёт затяжная война, Гитлер стал торопить командование вермахта наступать на Запад. Началась его беспримерная гонка с неумолимым временем, как бы ни опоздать, везде вовремя успеть, и он вынужден был постоянно спешить во всех своих политических шагах. Но темп им уже был потерян, как говорят шахматисты, и о сокрушении всех своих противников можно было только мечтать. В лучшем случае он мог в своей борьбе с ними добиваться ничьей, но и это, в конце концов, оказалось для него недостижимым. О своём времени Гитлер говорил следующее: «Драма немцев состоит в том, что у нас никогда не бывает достаточно времени. На нас всегда давят обстоятельства. А времени не хватает главным образом потому, что нам не хватает пространства. Русские на своих огромных равнинах могут себе позволить роскошь не спешить. Время работает на них. Но оно работает против нас…» [Фест, 2006, с. 579].

С осторожностью признаем, что времени история отпустила Гитлеру мало, зато у Сталина его было с излишком, но воспользоваться им он разумно не сумел. В своих «мудрых» и тягостных раздумьях он постоянно жил в мнимой реальности и высокомерии к происходящим событиям, и это мешало ему, с его угрюмым здравомыслием, самокритично оценивать сложившуюся политическую обстановку в её реальной действительности. В книге «Ледокол» автор утверждает, что на тайном заседании Политбюро 19 августа 1939 года было принято бесповоротное решение о вступлении СССР в войну: «попытка установить точную дату начала Второй мировой войны и время вступления СССР в неё неизбежно приводит нас к этой дате» [Суворов, 1993, с. 51].

Эту дату, 19 августа 1939 года, когда якобы состоялось тайное заседание Политбюро, которое он вычислил логическим путём, автор считает своим маленьким открытием. Похвально. Пусть будет так. Но давайте согласимся, что тайных заседаний при Сталине, о которых мы ничего не знаем сегодня и не узнаем никогда, было множество. Он был великим конспиратором ещё с предреволюционных лет и умел заблаговременно заметать следы своих преступных замыслов. Вычислить же сегодня дату их проведения самостоятельно, без опоры на архивные документы, практически невозможно, тем более установить принятые на них решения. Да, с опорой на документы, которые сегодня нам известны, можно согласиться, что заседание Политбюро в этот день состоялось, и были приняты на нём уже названные решения. Но позвольте спросить Владимира Богдановича, а что толку от этого Политбюро и принятых на нём решений? Ведь к этому времени Сталин невольно упустил инициативу в международных делах, поглощённый внутренними проблемами. Он всецело был занят подготовкой страны к Большой войне и безнадёжно опаздывал с накатившими проблемами накануне войны, связанной с развёртыванием Красной Армии в приграничье, которые разрешить ему, так и не удалось. Более того, как мы теперь знаем, от него уже не зависело начало войны с Германией, он безнадёжно упустил инициативу и был, если можно так выразиться, вынужденным статистом или, проще говоря, созерцателем неумолимо нарастающих событий в самый канун войны. Хотя об этом не догадывался. Конечно, он проявлял завидную активность по дезинформации Гитлера о своих намерениях, как и международного сообщества и граждан своей страны, изумлённых и возмущённых заключением пакта Молотова – Риббентропа. Это неоспоримый факт. И не важно, сколько армий и корпусов скрытно потянулись к западной границе по решению этого Политбюро с целью возможной подготовки внезапного нападения на Германию, но под предлогом укрепления безопасности западных рубежей. Их катастрофический разгром в приграничных сражениях, фактически был предрешён. По этой причине не вижу оснований утверждать о какой-либо связи между заседанием Политбюро 19 августа 1939 года и началом войны 22 июня 1941 года. Можно согласиться лишь с тем, что между этими, безусловно важными событиями того времени, никак не согласующимися между собой напрямую, существует косвенная связь, разделённая во времени двумя годами.

Да, Сталин умел терпеливо выжидать удобного момента для возможного нападения на Германию, и в этом ему не откажешь, но с определёнными оговорками. Автор «Ледокола» цитирует высказывания Сталина перед своими соратниками. Он, Сталин, неоднократно и раньше на секретных совещаниях высказывал свой план

«освобождения» Европы: «втянуть Европу в войну, оставаясь самому нейтральным, затем, когда противники истощат друг друга, бросить на чашу весов всю мощь Красной Армии» [Суворов, 1993, с. 61].

Забегая вперёд, признаем: выжидая удобный момент для нападения на Германию, он перехитрил себя самым глупейшим образом, ожидая истощения европейских государств от гитлеровской агрессии. Да с чего бы это жители оккупированных Гитлером одиннадцати европейских государств и их экономика вдруг истощились? Политический и экономический строй в этих странах он не изменял, частную собственность не отменял, гражданские права и свободу он ограничил в нужных ему пределах для поддержания оккупационного режима, необходимого в таких случаях. Правительства же оккупированных Гитлером стран хуже всякой войны боялись проникновения большевизма в Европу, создавали из добровольцев небольшие воинские формирования и отправляли их на Восточный фронт воевать на стороне вермахта, где они прилежно убивали бойцов Красной армии – пролетариев до мозга костей. Признаемся, что хитровато-обманчивое лицо большевизма всё более грозно проявляло перед войной свою агрессивную сущность в своей внешней политике в отношении соседних государств. И это пугало западноевропейских обывателей, вынуждало их руководителей оказывать Гитлеру впервые годы, начавшейся войны довольно существенную помощь в поставках оружия, боеприпасов, особенно продовольствия, в его смертельной борьбе с большевизмом.

К прискорбию сталинского окружения, пролетариат этих стран за булыжники так и не схватился и проклятых буржуев, находящихся у власти, не тронул. Более того, на заводах и фабриках почти всей Европы национальные пролетарии изготавливали боеприпасы и оружие различного назначения, да и всего другого, что нужно было на войне для вермахта, причём в больших количествах и высокого качества. Например, на заводах «Прага» и «Шкода» чешские пролетарии на базе своего танка LT vz. 38 и нашей трофейной 76-мм пушки Ф-22 изготавливали до конца войны самоходки с хорошими боевыми качествами, которыми гитлеровские вояки были очень довольны в борьбе с советскими танками. Так что у пролетариев этих стран, оккупированных Германией, была постоянная работа на своих предприятиях по военным заказам вермахта, неплохой заработок и жизнь с достатком. А воевали они в частях вермахта под нацистским лозунгом: «Не пропустим советский “иудео-большевизм” в Европу». Таким образом, надежды партийных идеологов из сталинского окружения на восстание пролетариев в воюющих государствах, якобы доведённых войной до истощения, не оправдались. Они потерпели первое внушительное поражение на идеологическом поле брани. Но и самый глупейший лозунг К. Маркса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» постигла та же горькая участь, как и все его сочинения. Никто из пролетариев разных стран почему-то до сих пор не объединился, чтобы свергнуть свои правительства и с ликованием войти в братскую семью страны Советов. Ну, до чего же капризными и разборчивыми оказались эти пролетарии!

Советские коммунисты такому неожиданному для них повороту событий, конечно, не обрадовались. Они были удручены, но бодрость духа тогда ещё сохранили. Неумолимый крах их идеологии нагрянул позднее, да так скоропостижно, что эта партия мимолётно исчезла с политической арены большинства стран. Это поражение было сокрушительным, как и всё остальное, что она пыталась претворить в новой жизни из марксистско-ленинского словоблудия. Интересно мнение о К. Марксе, почти его современника, знаменитого русского писателя В. Набокова: «Расхлябанный и брюзгливый буржуа в клетчатых штанах времён Виктории, написавший тёмный труд “Капитал”, как плод бессонницы и мигрени» [Набоков, 2010]. Пожалуй, точнее не скажешь. Да и результат очевиден.

От себя добавлю: будучи по происхождению евреем, К. Маркс почему-то был ещё и махровым антисемитом и очень дурно отзывался о евреях: «евреи – омерзительнейшая из рас» (опубликовано в Париже в 1844 году в журнале «Немецко-французский ежегодник»). Это сравнимо с пещерным уровнем расовой теории «величайшего освободителя человечества» Адольфа Гитлера, каковым он себя величал. Он не уступал Марксу в своих воззрениях на еврейскую расу: «“Евреи – исчадие человечества”, – заявил он 21 июля 1939 г. хорватскому министру иностранных дел Славко Кватернику. И ещё одно выказывание Гитлера о евреях: “…ибо коль скоро еврейство действительно, как он постоянно заявлял и писал, было главным носителем инфекции великой болезни мира, то не имело смысла создавать для него какую-то резервацию, а следовало уничтожить его, как биологическую субстанцию”» [Фест, 2006, с. 476]. Согласимся, дико сегодня слышать подобные высказывания двух совершенно разных по своей идеологии знаменитых людей сгинувшей эпохи, но как они были едины в своих убеждениях о еврейском народе!

Это удивляет. С Гитлером понятно, а вот Маркс – какой-то странный тип, с очень уж замутнённой душой и казарменной психологией, исходящей из его книги «Капитал», как фантастического бреда в её большей части.

Однако вернёмся к польским событиям, поскольку мы эту тему не закончили. В международном сообществе, да и среди некоторой части наших военных историков, утвердилось мнение, что Сталин нанёс Польше неожиданный удар в спину во время польско-германского военного столкновения. Да так ли это? Разберёмся. Бытует мнение, что без подписания пакта между СССР и Германией Вторая мировая война не могла бы начаться. Какое глубокое заблуждение. Ведь «план «Вайс» был подписан Гитлером ещё 3 апреля 1939 года, задолго до советско-германского сближения. К тому же германо-польский договор перед этими событиями был немцами аннулирован 28 апреля 1939 года, и войска Германии уже начали сосредоточиваться у польской границы с 15 августа 1939 года. Таким образом, решительный и авантюристичный Гитлер начал бы войну с Польшей в любом случае, независимо от согласия СССР подписать мирный договор с Германией. Более того, в эти роковые для мира сентябрьские дни от мудрого Сталина уже ничего в реальности не зависело, но Польша была обречена. Вот что говорил Гитлер в дни перед заключением пакта в кругу своих ближайших соратников: «Нельзя терять времени. Война должна быть, пока я жив. Мой пакт рассчитан только на выигрыш времени, и, господа, с Россией будет то же самое, что я сделаю с Польшей, – мы раздавим Советский Союз. Теперь мы можем нанести удар в сердце Польши – я приказал направить на Восток мои части “Мёртвая голова” СС с приказом убивать без жалости и пощады всех мужчин и женщин и детей-поляков, или говорящих по-польски» [Кларк, 2004, с. 31].

С учётом сказанного Гитлером, остановлюсь чуть подробнее на отношении к детям во время войны гитлеровского и сталинского режимов, поскольку оно стирает всякие понятия о человечности в понимании здравомыслящих людей. Даже не берусь сравнивать содержание детей в советских и гитлеровских лагерях. Пусть читатель это сам сделает, с учётом, что настолько они похожи своей лютой бесчеловечностью и немыслимой жестокостью к безвинным детишкам, попавшим в жернова их государственной политики, что даже сегодня не верится в реальность происходившего. Поверьте, больно и страшно об этом писать, но мы просто обязаны знать всю правду о том злодействе к малолетним детям, чтобы оно больше никогда не повторилось. Говорят, «дети – цветы жизни», но почему эти цветы так безжалостно истребляли, не считаясь ни с какой гуманностью и милосердием к ним, эти два злодея, проклятые всем миром? Данный вопрос нужно бы адресовать психологам и психиатрам, чтобы вскрыть суть такого злодейства, а я смогу коротко привести лишь некоторые факты.

Всем давно известно, как содержались дети в нацистских лагерях. Об этом много написано и показано. Лишь добавлю. Над ними проводились изуверские медицинские опыты, у них, обескровленных от голода и холода, выкачивали кровь для раненых солдат вермахта, и за каждой каплей детской крови неумолимо следовала человеческая трагедия бесправного малолетнего узника. Их умерщвляли в газовых камерах и сжигали в лагерных крематориях. На своей одежде они носили специальные знаки, указывающие на принадлежность к определённой нации. С 1942 года их стали клеймить в определённом цифровом значении, и с этого момента они потеряли свою фамилию, имя и отчество, а также принадлежность к определённой нации. Одним словом, их полностью обезличили, как человека, родившегося от своих родителей на планете Земля. Вот как описывает Константин Симонов в своих мемуарах «Разные дни войны» лагерь смерти Майданек и всё, что он там увидел: «Барак с обувью, длина 70 м, ширина 40, набитый обувью мёртвых. Обувь до потолка. Под её тяжестью провалилась даже часть стены. Не знаю, сколько её, может быть, миллион, может быть, больше. Самое страшное – десятки тысяч пар детской обуви. Сандалии, туфельки, ботиночки с десятилетних детишек и годовалых» [Симонов, 1981, с. 392]. Больше к этому добавить ничего не могу. Отказывает воображение.

Дорогие читатели! Внимательно посмотрите в глаза этого ребёнка, наполненные неизбывным горем, страданиями и полной безнадёжностью. Не кажется ли вам, дорогие друзья, что мы, сегодняшние, перед ним в неоплатном долгу за всё, что с ним случилось в детские годы?

Это их детство в нацистском лагере, как результат глумления над ними.

К сожалению, советская история не сохранила для нас фотографии и ленты кинохроники, где были бы запечатлены малолетние узники сталинских лагерей, кроме редких воспоминаний очевидцев той мрачной эпохи.

В сталинских лагерях, где зачастую дети содержались вместе с взрослыми, дела обстояли нисколько не лучше, а может быть, в некоторых случаях и хуже, чем в гитлеровских лагерях. Дело в том, что сравнивать одно уже совершённое злодейство с другим, когда речь идёт о гибели миллионов детей, почти невозможно, из-за бессмысленности сравнения всякого зла, от кого бы оно ни исходило. До 1926 года детей до двенадцатилетнего возраста по уголовным статьям не судили. Однако уже с 1926 года ст. 124 УК РСФСР разрешила судить детей с двенадцатилетнего возраста. Но советский социализм год от года крепчал, жить становилось веселей и, видимо, для закрепления достигнутого успеха вышло Постановление ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 года, утверждённое на Политбюро за подписью Сталина 20 апреля 1935 года, где предусматривался расстрел детей с указанного возраста «за повреждение железнодорожных и иных путей». Удивляет вот что. Чем ближе сталинский СССР продвигался по пути развитого социализма, тем больше его ненавидели даже несовершеннолетние дети за зверское к ним отношение советской власти. Непостижимо, как они могли своими детскими ручонками взрывать железнодорожные и иные пути. Чем они могли взрывать и зачем? Невозможно представить, что осужденных малолетних детей тогда пыталась перевоспитать в этих лагерях советская власть, вооружённая непобедимым марксистко-ленинским учением. Чудовищная глупость. А ведь всё это было наяву в стране Советов. Людоедов бы им лучше воспитывать этим учением, только не детей.

Совместное содержание детей и взрослых продолжалось четыре года. Имелись колонии, где мальчиков и девочек содержали вместе. Не удивляйтесь, это чистый марксизм без всякой идеологической примеси. Но уже в 1940 году в СССР было 50 колоний для несовершеннолетних и 90 домов для младенцев, родившихся в лагерях. Вроде прогресс, но страшноватый. Дальнейшая их судьба неизвестна. Не возмущайтесь, это тоже по Марксу. Внимательней читайте его «тёмные» творения. Ведь марксизм у нас получился какой-то странный, с бесчеловечным лицом, да ещё с неограниченными расстрельными полномочиями, и для нормальной жизни никак не подходящий. Удивлялся, возмущался народ такому марксизму, который и в стакан не нальёшь и на кусок хлеба не намажешь. Намаялись они с ним за несколько десятилетий до изнеможения, да и выбросили его из-за бесполезности на обочину дороги, думая, что кто-нибудь его подберёт, кому не жалко ни свой народ, ни свою, страну. Никто не подобрал.

В ряде случаев содержались в колониях и дети младше 12 лет. На допросе оголодавший «преступник», наивно, по-детски рассчитывая на милосердие взрослых дядей, называл заниженный возраст, но срок получал сполна. С началом войны, когда развитой социализм начал трещать по всем швам, и после известного обращения Сталина к «братьям и сёстрам» и для большего укрепления социализма вышло еще одно Постановление ЦИК и СНК – судить детей с применением всех мер наказания вплоть до расстрела. Но его изюминка была в том, что теперь можно было осудить малолетнего преступника не только за совершение неумышленного преступления, но и по неосторожности. Много было осуждено малолетних оголодавших детей из деревень за собирание на колхозных полях прошлогодних колосков. Это было страшное судилище, которое могла устроить только Советская власть [РГАСПИ, ф. 17, оп. 1, д. 962]. Капкан над сиротами и голодными детьми захлопнулся, и за их воспитание взялся ГУЛАГ, непревзойдённый истязатель и растлитель всех его сидельцев.

В сталинских лагерях был земной ад, описать который во всех его злодейских проявлениях почти невозможно по многим причинам, не зависящим от желания будущего автора. Отчасти это убийственно правдиво сумел описать в своих рассказах колымский узник с семнадцатилетним стажем Варлам Шаламов. Отмечу только одно – постоянное истязание малолеток матёрыми уголовниками с большим сроком отсидки. Это, как правило, сексуальное насилие над ними, калечащее душу и тело на всю жизнь, как бы она потом не складывалась. Что поражает, ни один высокопоставленный советский каратель так ни разу нигде и не заикнулся перед вождём всех народов, что надо бы содержать малолетних преступников в более щадящем климате с их ещё неокрепшим организмом, только не в Заполярье. Это была их верная гибель за очень редким исключением. Сколько их было расстреляно, погибло от голода, холода и почти неизлечимых болезней в том суровом климате Заполярья, Сибири и Дальнего Востока, мы никогда уже не узнаем. Советская власть всегда умела своевременно замывать следы своих кровавых преступлений от современников и будущих поколений. Задача исследователей нашего прошлого, по возможности их раскрывать, иногда, как это ни странно, рискуя, порой, своей жизнью и здоровьем.