Текст книги "У истоков «Тихого Дона»"

Валентин Богданов
У истоков Тихого Дона

«У хорошего человека и слава хороша».

У истоков Тихого Дона
(размышления об авторстве этого романа)

Не сразу я решился написать свои размышления об авторстве «Тихого Дона», а лишь спустя несколько лет после долгих размышлений по этой спорной проблеме. Как сейчас припоминаю, в начале или конце восьмидесятых годов, на страницах толстых журналов и популярных газет развернулась горячая полемика известных литераторов и специалистов, как наших, так и зарубежных об авторстве романа «Тихий Дон». Конечно, этот спор возник давно и постоянно был в фокусе литературных специалистов, хотя до меня и долетал тогда шелест страниц журналов и газет со страстями, написанными об этих спорах, но я не вникал в их суть, хотя сам роман полюбил с первого раза, когда его прочитал и не сомневался в авторстве Шолохова. В моём сознании они отпечатались, как братья близнецы – «Тихий Дон» и Шолохов. Но вникнув в суть споров, как сторонников авторства Шолохова, так и его противников, был ошеломлён, обнаруженными исследователями многими, мягко говоря, казусами, как в тексте романа, так и поразительно скором его написании, что принялся читать многие публикации исследователей, сомневающихся в его авторстве. Конечно, мои размышления не могут считаться научным вкладом в полемику учёных дяденек и тётенек по литературоведению, по этой архиважной проблеме в российском обществе, которая, не переставая дымарит, то густо, то не очень, перед глазами россиян более девяносто с лишним лет.

Информация о донском казачестве. С 16-го века именно на берегах реки Дон расцветает казачья вольница. Первый официальный документ об образовании Войска Донского – грамота Ивана Грозного от 3 января 1570 года. Крепостные из сёл перебираются в незаселённые степи сразу за землёй Рязанской, в район Дикого поля, где не было власти Российского государства. Так и сложилось Войско Донское – военно-политическая организация казаков, существовавшая автономно почти до 18-го века. Во времена Петра I было введено центральное управление казачьими войсками, утверждена должность войскового атамана. Это был первый случай, когда атаман был не избран, а назначен царским указом. Екатерина II пошла дальше. Уже через год после начала правления она возвела Войско Донское в административные единицы Российской Империи, закрепив за донцами их земли. Это был щедрый подарок, но взамен императрица требовала от казаков пожизненной службы. Вскоре для рекрутов был установлен тридцатилетний срок, и только в 1875 году его сократили до 20 лет. Казак должен был явиться в расположение воинской части, куда был приписан, с двумя конями и личным оружием. По окончании службы он получал тридцать десятин земли и денежную выплату, но в реальности земли раздавали скупо, и казаку чаще всего доставалась едва ли половина обещанного пая. В 1671 году донские казаки приняли присягу на верность русскому царю, формально лишившись своего суверенитета. На Дон постепенно стали проникать нормы жизни, свойственные центральной России. Здесь стали внедряться законы Московского государства, закладываться условия для закрепления частной собственности, большое влияние получила Православная Церковь, а продемонстрировавшая устойчивый рост женская демография поспособствовала упорядочиванию заключения супружеских браков и нормализации половой жизни местного населения по законам Московского государства. Казаки, по своему сословию занимались тяжёлым крестьянским трудом и имели обязательную, особую воинскую повинность, которая заставляла их по требованию являться со своим конём, справой и холодным оружием. Все иногородние, жившие среди них, были низшим сословием, не имевшим земельного надела и других казачьих привилегий, которые делали казака казаком на своей родине «Тихом Доне». Надо нам усвоить, что казаки – своего рода госслужащие. Казак – это мужик-крестьянин, но с шашкой на боку, и в фуражке на покосе или прополки батата, так как параллельно с крестьянской долей, он был ещё и служивый трудяга, и юмор в том, что служивый за свой счёт! Никогда казаки не любили иногородних – только вынужденно терпели, а их дети, естественно, всё переносили в свои игры.

Только не надо путать реку Дон с истоками романа «Тихий Дон», повествующий о чудовищной трагедии, постигшей донское и кубанское казачество в кровавые годы Гражданской войны, от нашествия большевиков после падения Российской империи, какого не знала мировая история. О чём ниже и размышляю.

Признаюсь, своё личное мнение по авторству романа «Тихий Дон» у меня недавно созрело, и я решил им поделиться с читателями. Сразу оговорюсь, что я, как законопослушный гражданин своего отечества, до сих пор считаю автором этого романа– Шолохова, ибо представить неопровержимые доказательства его плагиата пока никому не удалось. Есть много косвенных предположений, близких к истине, якобы, подтверждающих его плагиат, но прямых улик, изобличающих его в этом, пока не было, хотя они начали ныне появляться. О некоторых я напишу. Ниже излагаю свои сомнения и возникшие вопросы, на которые не нахожу ответа, постоянно вызывающие в моём сознании дискомфорт и раздражение, когда вспоминаю спор об авторстве «Тихого Дона» и неубедительные, порой беспомощные и наивные возражения шолоховедов, зачастую неспособных обоснованно возразить на прямо поставленные вопросы исследователей. Неужели они забыли общепринятое правило при дискуссиях, что на правильно заданный вопрос, должен быть дан правильный ответ. Выходит, не то чтобы забыли, а видимо, толком не знали. И это учёные шолоховеды!!! Нет, я не намерен приводить в своих размышлениях длинные отрывки из публикаций исследователей, это лишнее, но для обоснования своих выводов по важным вопросам, их коротенькими отрывками буду пользоваться. Без этого не обойтись. В своих размышлениях по этой проблеме я буду размышлять лишь по вопросам, которых, на мой взгляд, мало касались исследователи, или вскользь о них упомянули, не до конца исследовав сложные вопросы, касающиеся создания романа, а их немало. Это и заставило меня в меру сил осветить более подробно некоторые белые пятна об авторстве Шолохова романа «Тихий Дон». Бесспорный факт, что «Тихий Дон» в сущности написан автором с позиций враждебного отношения к Красной Армии, как к армии поработителей и Шолохов не мог его в то время написать, поскольку его симпатии были на стороне красных, как победителей в гражданской войне.

Как пишут исследователи, «подозревать Шолохова в плагиате начали ещё в советские времена, с 1928 г. после выхода романа «Тихий Дон» в свет. В его авторство не верил профессор Дмитрий Лихачёв, писатели Иосиф Герасимов, Алексей Толстой. Против Шолохова в разное время выступали против его авторства писатели В. Аксёнов, Г. Бакланов, Ю. Богомолов, Ф. Гладков, В. Ерофеев, Р. Медведев, Б. Сарнов, В. Тендряков, Ю Трифонов, М. Чудакова; поэты Е. Евтушенко, А. Вознесенский; критики В. Ермилов, Н. Иванова, С. Рассадин, Л. Чуковская и многие другие из творческой интеллигенции. Поддерживали критику Шолохова все главные литературные издания сраны: Журналы «Новый мир», «Знамя», «Вопросы литературы», «Литературная газета», 1-й канал телевидения, радио «Эхо Москвы». Но что удивительно, «А. Твардовский, А Абрамов и О. Чудакова, не принимающих версию о плагиате как таковом, тем не менее считали вполне возможным заимствование Шолоховым материалов (рукописи), в том числе из архива Крюкова. Об использовании Шолоховым неких никогда им не оговоренных публично источников типа чужих дневников, набросков, воспоминаний говорит даже такой его защитник, как В. Бондаренко». Забавно это читать, будто маститые литераторы не понимали смысла слова плагиат. Напомню. «Это литературное воровство, а именно, незаконное опубликование чужого произведения или его ЧАСТИ под своим именем; выдача чужого труда (художественного, научного) за собственное произведение». Так что не надо бы им в этом вопросе держать нос по партийному курсу сталинской мифологии о истории создания СССР и партии большевиков и своё мнение не маскировать в неопределённом понимании плагиата, как они высказались перед читателями. По российскому законодательству, изданные у нас законы, понимаются в буквальном смысле, как они написаны, как слышатся и нами понимаются, не иначе. И шолоховский «Тихий Дон» бесспорный плагиат и другого понимания здесь не усматривается. Напомню, что найденные «черновики» полностью подтвердили мнение академика М. П.Алексеева, который общался с Шолоховым на президиумах АН СССР: «Ничего Шолохов не мог написать, ничего»! Но это было ясно и 80 лет назад, когда «физик Никита Алексеевич Толстой вспоминал, что его отец сбежал из Москвы, когда ему предложили возглавить ту самую комиссию по плагиату. А дома на вопрос «Кто всё же написал «Тихий Дон?», отвечал одно: «Ну уж конечно, не Мишка!» Ему такую книгу не написать». Восхищён ответом А. Толстого, но другие известные писатели, почему-то, не отреагировали на его высказывание. Это удивляет, но согласимся с классиком, что автором этого прекрасного романа, по его мнению, Мишка не мог быть, как с насмешливой иронией его назвал знаменитый писатель. Он то хорошо знал по первым опубликованным коротеньким рассказам Шолохова его удручающе слабые творческие возможности написать что-нибудь стоящее, серьёзное, потому то для него он был просто Мишка, не достойный величания. «Отношение Горького к Шолохову было непростым. До Капри, естественно, доходили слухи о том, что Шолохова обвиняют в плагиате. Однако по свидетельству И. Шкапы, многолетнего помощника М. Горького, его сомнения развеялись, когда уже после выхода «Тихого Дона» он прочитал «Донские рассказы» Шолохова и назвал их «блестящими заготовками к роману». Однако, многие исследователи и критики не согласны с ним и утверждают, что высокий художественный уровень «Тихого Дона» резко контрастирует с уровнем «Донских рассказов», предшествующих гениальному роману. Думаю, что Горький не знал тогда и не мог знать всех скрытых подробностей, предшествующих написанию «Тихого Дона» и «Донских рассказов». После опубликования «Тихого Дона», широко известный в 20-30-е годы писатель Феоктист Березовский говорил: «Я старый писатель, но такой книги, как «Тихий Дон» не мог бы написать… Разве можно поверить, что в 23 года, не имея никакого образования, человек мог написать такую глубокую, такую психологически правдивую книгу…Что-то неладно!» Как мы уже знаем сразу после напечатанного романа начинается травля Шолохова. И понятно ровесники Шолохова отлично знают его кругозор и уровень мышления и на тот момент молодым начинающим писателям ясно, что Шолохов просто сам не мог написать такое грандиозное произведение. На родине Шолохова бывшие гимназисты, которые хорошо знают Шолохова, и Крюкова, требуют от Шолохова отказаться от авторства «Тихого Дона», но он непреклонен в своей решимости быть автором этого романа и на их выпады не реагировал. И будто в подтверждение этого Ю. Кувалдин пишет, «что как только в журнале «Октябрь» появился роман Ф. Крюкова «Тихий Дон» под именем 23-х летнего М. Шолохова, молодые учителя Воронежа, с юных лет прекрасно знавшие многие произведения «Певца Дона» создали «Общество по защите творчества Ф. Крюкова от плагиата М. Шолохова». Но «Тиходонской плагиат» защитил по-своему И. Сталин, и сторонников Ф. Крюкова поглотили советские концентрационные лагеря, с 1934 года, превращённые в бездонный ГУЛАГ». Чуть позднее такая же участь постигла членов редакции «Роман газеты», которые имели несчастье первыми познакомиться с текстом неизвестного автора «Тихий Дон» и готовым стать его автором М. Шолоховым. Печальная была участь тех граждан, кто воочию видел, как из сельского бойкого паренька, скорого на язык, искусственно создавали титана советской классики. Так начинал воплощаться в жизнь социалистический реализм. И, пожалуй, последнее чудо, которое сотворил новоявленный классик, когда решительно отказался предъявить рукописи романа по требованию пролетарских писателей, сразу не сообразивших откуда вынырнул, как чёрт из табакерки, столь дерзкий писатель. Это исключительный случай в писательском сообществе, когда писателю приходится доказывать своё авторство на изданное произведение предъявлением своих рукописей. Да разве такое могло быть с Пушкиным, Гоголем и другими русскими классиками, конечно же нет, а при Советах могло случиться всё что угодно. Шолохов не любил разговоров о литературе. Да, это многие отмечали. Как только кто-то пытался с ним о литературе говорить, Шолохов замолкал. Пушкин, Толстой о литературе охотно рассуждали, потому что ею занимались, а Шолохов ничего сказать не мог, потому что он просто ничего не знал. По другим сведениям, «Шолохов никогда не говорил ни про «Тихий Дон», ни про события, в нём описанные. Увы, слишком многое свидетельствует и о том, что он об этих событиях не знал даже по рассказам очевидцев-он с трудом разбирался в хронологии и линии действия собственного романа». И неудивительно. В спешке списывать с чужой рукописи и запоминать все подробности списанного трудно, чаще невозможно, что и случилось с Шолоховым. «Своё мнение в отношении к проблеме авторства великого романа высказал и профессор Александр Логвинович Ильский, работавший с конца 1927 года по апрель 1930 техническим секретарём в «Роман-Газете и вот что он рассказал: «Я на четыре года моложе Шолохова и часто с ним встречался, регистрировал его рукописи, сдавал в машбюро их печатать и практически участвовал во всей этой кухне, как из Шолохова сделали автора «Тихого Дона». Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части этого романа Шолохов никогда не писал. Дело было так: За тремя газетными фельетонами последовали рассказы под именем Шолохова. Их публикация в сборниках «Донские рассказы» в 1925 году и «Лазоревая степь» в 1926 году состоялась, скорее всего, не без помощи, а быть может, и не без редакционной правки Серафимовича. После этого начался, почти вертикальный взлёт Шолохова, как писателя, не имеющий прецедента в мировой литературе. По разговорам он, якобы, пишет «Донщину», о повседневной жизни и быте казаков, и их участии в гражданской войне. И что удивительно, молодой писатель ведёт весьма свободный и весёлый образ жизни. Никто из его знакомых не видит, как он пишет «Донщину» или «Тихий Дон» и ни с кем в разговоре о нём даже не упоминал. Странно. Но когда полуграмотный сельский парень выложил перед ним в конце 1927 года огромную рукопись в 500 страниц машинописного текста, без подписи автора, Серафимович обомлел. Он не мог не узнать руку Фёдора Крюкова, с которым поддерживал отношения, переписывался и кому откровенно завидовал. Он понял, что перед ним роман редкой художественной силы, но издать его под именем настоящего автора и, тем более, под своим собственным невозможно, даже если рукопись будет одобрена на самом «верху». Что делать, чтобы спасти роман о судьбе казачества, с которым советская власть расправилась решительно и беспощадно. Спасти положение, почти безвыходное, мог автор с безупречной биографией. Это отвечало требованиям партийного руководства страны. По мнению Серафимовича и руководства редакции, Шолохов идеально подходил на роль молодого «гения» из числа кухаркиных детей, которые уже управляли государством. И всё же антисоветское начало вылезало изо всех его щелей, но Серафимович продвигал роман, на мой взгляд, не без помощи Левицкой, старой большевички, у которой были связи в секретариате И. Сталина. Шолохову в то время было около двадцати двух лет, а мне около 17. Редакция «Роман Газеты» была создана во второй половине 1927 года и состояла она из зав. редакцией Анны Грудской, молодой, энергичной троцкистки, жены крупного партийного деятеля Карьева, двух редакторов Ольги Слуцкой и Мирник, и меня-техсекретаря. В редакции были нештатные рецензенты писатель А. Серафимович, он играл крупную роль в правлении РАПП, а также к редакции была прикреплена, вроде парт-цензора и воспитателя, старая большевичка Левицкая, у которой тоже были связи в секретариате И. Сталина, и роман оказался у него на столе. Да, он роман прочёл, дал добро, и он без препятствий начал издаваться. По статусу «Роман Газеты» она должна была знакомить пролетариат с лучшими произведениями только пролетарских писателей. Грудская же хотела прославить своё детище «Роман Газету». Ей нужны были выдающиеся произведения, а в редакции толклась одна мелюзга. Более-менее приличных писателей раз два и обчёлся. Её план был прост. В редакции появляется, вроде бы, «бесхозное» хорошее произведение, без фамилии автора. Его надо печатать. Она и Слуцкая уговаривают Серафимовича (он был тогда, кажется» главным редактором журнала «Октябрь») напечатать сначала в его журнале, а уже после издать в «Роман Газете», но кто же должен быть автором этого произведения! Посовещались и решили, а сам Шолохов пусть автором и будет. Он, конечно, согласился. Да разве кто-нибудь отказался бы от свалившегося на него такого подарка? Он вёл себя очень прилично. Сидел большую часть времени у себя в Вешенской и никуда не совался. После выхода журнала «Октябрь» с публикацией «Тихого Дона» (№№ 1-10 за 1928 г. поползли слухи, что это плагиат. Да как мог молодой человек, без опыта жизни за один год отгрохать 500 страниц рукописи такого романа, который надо было самому отредактировать, многое исправить, отпечатать на машинке, не умея печатать и принести в редакцию Роман-Газеты. Фантастика! Вторая книга романа вышла в «Роман Газете» № 12 за 1928 год, а третья в № 18 за 1928 г. Четвёртая часть ещё не была дописана».

Напомню, что в «Роман газете» он был напечатан после того, как был издан в журнале «Октябрь», где главным редактором был Серафимович, представитель так называемой пролетарской литературы. Творчество этого писателя созвучно с литературной деятельностью Максима Горького. Его ранние рассказы находились под влиянием революционных движений второй половины девятнадцатого века, и на протяжении всего своего творческого пути он оставался верен своим взглядам и убеждениям». Однако я чуть отвлёкся от выше обозначенной теме размышлять о белых пятнах в романе недостаточно исследованных опытными литераторами. Начну с того, что Серафимович, якобы, самостоятельно решил напечатать белогвардейский роман в своём журнале, не испросив разрешения у вышестоящего партийного руководства. Интересно, раздумывал я, что это за партийная инстанция и её руководитель, посмевшие дать такое разрешение, влекущее за собой тяжёлые для них последствия. И сколько не искал не нашёл такой партийной инстанции и её руководителя, осмелившиеся дать губительное для себя разрешение печатать белогвардейский роман в то жестокое время, когда по всей стране, во всех сферах жизни компартией, руководством страны на всех уровнях, и конечно в первую очередь чекистами, велась беспощадная борьба с контрреволюцией и её проявлениями. Да, сдал он рукопись ещё летом 1927 года. Но случилась осечка. Редакция журнала во главе с Серафимовичем струсили. Роман-то, как его не подделывай под идеологию партии, белогвардейский. Были длительные переговоры, споры (всё это зафиксировано в архивных документах), и в конце концов, с высочайшего властного позволения, роман был опубликован в январе 1928 года. Для убедительности сказанного, привожу выдержку из Постановления СНК от 20 декабря 1917 года, о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). Пункт 4. «Комиссии обратить в первую голову внимание на ПЕЧАТЬ, саботажников и стачечников». От себя добавлю, что в ВЧК для выявленных «контриков», привычной мерой наказания был расстрел, но избежать это меры наказания, для выявленных, или подозреваемых «контриков» было невозможно. Продолжу о попытках печатания романа в названном журнале. Из сказанного можно лишь предположить, что разрешение на печать «Тихого Дона» в журнале «Октябрь» дал Сталин, а как оно оказалось у него в руках я уже упоминал. Но дело в том, что всякие предположения в этом серьёзном вопросе, как «Об авторстве «Тихого Дона» неуместны, нужны неопровержимые факты, а их шолоховеды считают недостаточными. На чердак закидывать эти предположения пока нет основания, поскольку, изложенные факты, в описанном случае, подтверждаются свидетелями и архивными документами. Ещё одна загадка! Некоторые исследователи пишут, что 21 марта 1929 года Сталин принял окончательное решение, что автором «Тихого Дона» должен быть молодой пролетарский писатель, а Шолохов тут и пригодился, хотя был из купеческого сословия и пролетарских корней не имел. С этим тогда не стали мелочиться, великая цель сметала все преграды. Это был сталинский подход в достижении поставленной цели. Примечательно, что это решение вождя письменно подтверждает сын Шолохова, обнаруживший письмо отца от 23 марта 1929 года, в котором он упоминает о состоявшейся 21 марта 1929 года его встрече со Сталиным, при содействии М. Горького на его даче. На этой встрече Шолохов и был назначен Сталиным автором «Тихого Дона». Не верить этому нет оснований. И, Шолохов, назначенный Сталиным автором романа «Тихий Дон», в сознании доверчивых советских граждан, после его опубликования, стали считать патриархом советской классики, а Серафимович, видимо сгоряча, даже назвал его гением и похоже, невольно ошибся, возможно забыл, что гениями не становятся по указанию вождей, а рождаются и их гениальность проявляется в их делах и поступках до конца жизни. Чуть задержусь на его оценке Шолохова гением. Ознакомившись с замутнённой биографией будущего классика советской литературы, биографы и многие исследователи, так и не смогли в ней разобраться. Можно сказать, что не было большей загадки, чем его биография. По этой причине она обросла легендами, слухами и сплетнями. Она стала похожей на летучую тень по земле, от редких плывущих облаков, временами закрывающими солнце. Были неоднократные обращения сотрудников ряда издательств и историков к Шолохову написать автобиографию, но он отказывался, ссылался при этом, «что вся его биография написана в книгах». По – моему мнению он так много всякого – разного в своей жизни накуролесил, что и сам не помнит, где, когда и что говорил любознательным людям в прошлый раз. А с его учёбой, как пишет Вадим Гарин, «то понос, то золотуха»! Да он стремился учиться, но ему постоянно мешали разные обстоятельства: то революция, то подход немецких войск к Богучару, то восстание казаков на верхнем Дону». К его досаде, при советской власти его не принимали на рабфак из-за того, что не был комсомольцем, к тому же имел непролетарское происхождение». Посмотрим, как он сам писал об учёбе в 1931 году: «Учился в разных гимназиях в Москве, Богучарах и в Вешенской в 1918 году и всё…» Мне так и не удалось установить, когда и в какой гимназии он закончил хотя бы один полный курс. Однако, никаких свидетельств учёбы Шолохова в Вешенской смешанной гимназии нет, а в Московской гимназии учился на подготовительном курсе для поступления в неё. И что удивительно, нет и каких-либо воспоминаний по совместной учёбе от предполагаемых одноклассников и преподавателей гимназии, что для будущего советского классика выглядит неестественным. В автобиографии от 10 марта 1934года он вообще даже не упоминает о своём образовании. В другой биографии от 4 марта 1937 года пишет так: «не имел, не принимал, не служил, в Красной Армии не был. В партию вступил в 1930 году кандидатом и в 1932 году «переведён» в члены партии. О своей учёбе в этих случаях не упоминает. В автобиографии от 5 апреля 1949 года пишет: «учился в начальной школе, затем в мужской гимназии. Окончил 4 класса (не полно-среднее образование) в 1918 году, но документального подтверждения этому нет, а с 1923 года пишет, что он писатель». Уму непостижимо, каким образом он стал писателем? Ведь в Москву Шолохов приехал, после тревожной для него судебной тяжбы весной 1923 года, и в этом же году, в печатном издании «Юношеская правда» были опубликованы его фельетоны «Испытание» и «Три» и больше ничего. Признаемся, маловато для писательского звания-величания и не было у него решительно никаких оснований считать себя писателем и заявлять об этом публично. Видимо скромностью сельский парняга тогда не страдал. Вот и всё, что он писал собственноручно о своём образовании и начале писательской деятельности. Для написания же высокохудожественного романа, как «Тихий Дон», прямо скажем, его неполно-среднего образования было явно недостаточно. К тому же сельский отрок был слишком молод, и житейская мудрость в его голову ещё не приблудила, не была востребована его не созревшим умишком.

Излагаю удивительную историю: «Оказывается Серафимович в годы глубокой старости жил у Шолохова и оба имели фамилию Попов. Небезосновательно полагаю, что М. Шолохов является сыном А. Серафимовича – они кровные родственники. На первый взгляд, это утверждение больше похоже на лихо закрученный детективный сюжет для душещипательного романа, но вся биография Шолохова, как и его творчество, это в сущности вялотекущая мелодрама, с присущим этому жанру, нелепым и печальным окончанием.

Известно, что существует много разных версий плагиата «Тихого Дона». При этом некоторые, не без оснований, утверждали, что автором «Тихого Дона» был А. Серафимович (А. Попов), являвшийся, якобы, родным отцом… Михаила Шолохова! Ведь мать писателя, Анастасия Даниловна, одно время жила в услужении у донского помещика Евграфа Попова, родного отца А. Серафимовича. Надо отметить, что Анастасия Даниловна была интересной барышней: она была самобытной и малограмотной, но вместе с этим была наделена от природы острым умом и прозорливостью. Мать писателя научилась читать и писать только тогда, когда сын поступил в гимназию, чтобы самостоятельно писать письма своему чаду, не обращаясь к мужу. Трудно сказать кто первым положил свой пристальный взгляд на миловидную и бойкую хохлушку в этом деликатном деле, но станичная молва стала утверждать, что Михаил Шолохов, мол, незаконно рождённый сын Александра Серафимовича. Эта версия на первый взгляд неубедительная, но, если хорошенько подумать и сопоставить их жизненные факты, правдивая и вот почему: внешне они похожи, особенно в молодости, да и в старости тоже. Посмотрите их фото и сравните. Причём в родословной М. Шолохова по материнской линии никто из родственников, бывших крепостными, не был, склонен к литературному творчеству и сынок Мишаня не имел шансов выбиться в писатели, имея такую наследственность. Также дело обстояло и со стороны отца Шолохова и его родственников. Значит гены литературных способностей ему достались от А. Серафимовича, хоть и незаконно рождённому сыну, но вопреки этому, ставшему известным писателем. Конечно, невозможно это доказать документально, но можно с уверенностью сказать: папа писатель всегда поможет начинающему писателю сыну, предпочтя остаться в тени, но будет открыто и отчаянно его защищать от всех нападок критиков, подозревающих сына в плагиате. Что интересно в их зарождающихся отношениях в те годы? Когда Шолохов приезжает в Москву и решает заняться литературный трудом, к кому он мог обратиться за протекцией? Безусловно к Лёве Мерумову, своему милицейскому покровителю, и конечно к Серафимовичу – своему отцу. Шолохов считал себя «давним поклонником Александра Серафимовича», а почему не Крюкова, более известного писателя в то время, особенно на Дону? Не понятно. К тому же, обойти ему гостеприимный дом писателя-земляка в Москве, в 1922 году было не просто и по другим соображениям, известным только им. Можно с уверенностью предполагать, что Серафимович и Шолохов знакомы были намного раньше, нежели, когда встретились официально в 1925 году, но это непростая загадка остаётся для исследователей, как белое пятно.

Конечно, при переписывании романа с рукописи Крюкова, Шолохову неоценимую помощь постоянно оказывал Серафимович и не только он, а Шолохов при этом играл, как я уже напоминал, второстепенную роль, скорее техническую, как неудачный плагиатор, не соответствующий высоко художественному уровню романа, даже при его компиляции. Дело тут вот в чём? Некоторые исследователи без достаточных на то оснований считают автором романа «Тихий Дон» Серафимовича, но это явно ошибочная версия, и серьёзного внимания не заслуживает, и вот почему? Затруднительно представить, чтобы известный писатель Серафимович, будучи автором романа, мог допустить в его тексте так много немыслимых для него ошибок, грамматических, синтаксических, текстологических, перепутав некоторые главы и названия фронтов и действия героев романа на всём романном пространстве. Надо же иметь в виду, что Серафимович был образованным человеком, вышедшим из особой среды старой Петербургской интеллигенции и эти привлекательные качества, остались в его характере на всю жизнь, и перечисленных ошибок он объективно не мог допустить. Не следует нам, по-обывательски – невежественно о нём думать и, этим невольно его унижать. Всё так, но история дальнейших творческих контактов между Серафимовичем и Шолоховым говорит о том, как маститый писатель был всегда внимателен к начинающему пролетарскому писателю, а прежде всего, как я считаю, к сыну. Невозможно вообразить, сколько Серафимович дал ему, малообразованному сельскому отроку, дельных советов по литературному ремеслу, как чутко уловил дремавший в нём талант и тонкое понимание человеческой души при разных обстоятельствах в описании им характеров своих героев, и в этом его несомненная заслуга. Поразительно, какими прекрасными душевными качествам обладал продкомиссар Шолохов со слов отца, а через два года вдруг стал замечать, что он обладает ещё и человековедческой силой и глубоким психологизмом в описании своих героев. Восхищаюсь Серафимовичем, что он оказался и в советское время настоящим питерским интеллигентом дореволюционного замеса, и о своём участии в редактировании романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина»-его первой книги, не сказал ни слова, как и о том, что некоторые части этих романов он переписывал заново, иначе это были бы не романы, а опусы, неумело написанные недоучившимся гимназистом Шолоховым.

И в самом деле, был ли М. Шолохов сыном А. Серафимовича? Давайте вспомним, с какой яростью Серафимович впоследствии защищал сына от нападок граждан, подозревающих его в плагиате «Тихого Дона», хотя знал, что говорят и пишут правду. И не только знал, но и всячески ему помогал создавать роман, взяв за его основу рукопись Крюкова, которого хорошо знал, как талантливого писателя и ранее поддерживал с ним дружеские отношения. И, вдруг обо всём этом вмиг забыл и стал поддерживать и сознательно помогать молодому отроку стать плагиатором, которых в среде писателей всегда презирали и презирают. Странно, понимал, но делал. Всё именно так и было, но надо иметь в виду, что А. Серафимович окончил Усть-медведицкую гимназию, где учился вместе с Крюковым и хорошо его знал. Кроме этого, Серафимович, в отличие от незаконно рождённого сына Михаила, перед Первой Мировой войной окончил физико – математический факультет Петербургского университета и был человеком образованным и культурным. Безусловно, он общался в Петербурге с представителями старой интеллигенции города, ещё не уничтоженной Лениным-Сталиным в период гражданской войны и массовых сталинских репрессий. В студенческие годы в Петербурге, Серафимович вошёл в круг революционно настроенной молодёжи. Это были умные, образованные, увлечённые своим делом люди, среди которых особенно выделялся Александр Ульянов. В своих воспоминаниях Серафимович писал об Ульянове: «Он сразу выделялся среди студентов своим матовым лицом, на котором – кипучая энергия, своей крепкой, немного наклоненной, точно в порыве, фигурой. Этот юноша буйно блестящих способностей. И это был удивительного блеска оратор, поразительной силы». Из этого следует, что некоторая зашибленность марксизмом Серафимовича поразила ещё в студенческие годы и после революции он стал, или вынужденно был стать правоверным коммунистом и таким оставался до конца жизни, не взирая на массовые репрессии и чудовищные голодоморы, уносившие миллионы жизней россиян. Что интересно, в годы глубокой старости, как я уже выше писал, Серафимович доживал это время в семье М. Шолохова, но похоронен был в Москве, на Новодевичьем кладбище 19 января 1949 года. Всё-таки кровная связь в конце жизни положительно сказалась на их родственных отношениях, а иначе и быть не могло. Вот теперь понятно, почему Серафимович стал крестным отцом романа «Тихий Дон», напечатанного под фамилией плагиатора Шолохова и отец даже назвал его сгоряча гением, когда он оказался под градом критики многих литературоведов и земляков-читателей, подозревающих его в плагиате. Он яростно защищал сына всеми силами от этих обвинений. Некоторых критиков, не стесняясь, называл завистниками и псами, не посчитавшись с неписанным кодексом чести порядочного и честного интеллигента. Хороший был отец, но с червоточинкой в характере, изменив, из-за личных пристрастий, укоренившимся правилам в поведении и поступках образованного и культурного человека того времени. Но надо признать, что он не свидетельствовал против сына в критических ситуациях, не доносил на него, как много позднее поступал, воспитанный комсомолом Павлик Морозов, но изменил принципам писательского сословия русских классиков, не сохранив чести и достоинства порядочного человека, что ценилось тогда в обществе превыше всего. Он вольно, или невольно сотворил из своего сына российского плагиатора планетарного масштаба, навечно опозорившего себя и своё отечество, как ни один российский писатель не удосужился заслужить такой вселенской срамоты. Так-то оно так, но, поступившись принципами старого русского интеллигента, он, как мне кажется, стыдился прежде всего перед самим собой за это, но всё-таки сумел донести до нас, вот таким необычным образом, самый величественный роман 20-го века «Тихий Дон» и за это ему низкий поклон от всех потомков. Шолохов вспоминал, что на всю жизнь сохранил глубокую благодарность Серафимовичу за помощь в публикации его произведений и смелое участие за отстаивание Шолоховым права на своё видение исторической судьбы казачества. Эх-ма-а! Если бы это было правдой, то мы бы сегодня о нём судили-рядили по– другому.