Автор книги: Валентин Иванов
Жанр: Литература 20 века, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
Нидаросскому ярлу приходилось слышать рассказы о далеком южном народе, воины которого отличались уменьем пустить в последнюю минуту смертельную стрелу. Такую-то парфянскую стрелу Оттар и приготовил для Грольфа.
«Змей» возвращал оружие, и гам людских голосов походил на крики гнездующихся бакланов, потревоженных охотниками, или морских котов на лежбище. Одни викинги нежно обнимали щиты, другие целовали клинки любимых мечей, а третьи тянулись к «Змею» и орали в нетерпении и страхе, что о них могут забыть…
Они вооружались, и радость проявлялась все шумнее. Они ударяли по щитам рукоятками мечей, боевых дубин и топоров, производя странно-зловещий грохот, и кричали в такт ударам:
– От-тар! От-тар!
Кто-то первым перепрыгнул на борт «Дракона». За ним лавиной хлынули другие, как на абордаж, с воем и дикими лицами. Они протягивали к ярлу руки с оружием, они клялись в верности ярлу и его божественной жене, похожей на валькирию, и роду Нидароса.
Оттар торжественно принимал клятву своих новых викингов.
Освобожденный «Кабан» тащился к берегу. Работали лишь четыре пары весел из четырнадцати. С Грольфом осталось всего двадцать викингов – те, кто имел семьи в горде хиллдурского ярла. Все одиночки и все молодые ушли с Оттаром. А что скажут те, кто на берегу в ожидании Грольфа обсуждают позорное поражение своего ярла и сейчас узнают о неслыханной щедрости победителя? Они тоже уйдут?
Хиллдурский ярл осмысливал всю глубину постигшего его бедствия. Он предвидел еще более мрачные дни. Он видел себя оставленным викингами, брошенным почти в одиночестве, беспомощным, как обмелевший кит или краб во время линьки. Его прикончит первый попавшийся пират или случайная шайка поставленных вне закона изгнанников. А больше трех сотен траллсов, которые могут понять, что их господин лишился силы?
…Оттар спал на голой палубе рядом с палаткой женщин. Моросил мелкий ледяной дождь, и длинные волосы ярла были так же мокры, как плащ из мохнатых козьих шкур.
В полусне Гильдис грезила о сыне, которого она даст Оттару. Она назовет его… как? Зачем думать, Оттар сказал, что первый сын получит имя Рагнвальд.
Драккары входили в проливы. Скирингссал близок. Викинги пели сагу Великого Скальда:
Стремительный удар меча,
укол стрелы, блеск топора, —
и мир исчез в твоих глазах,
и моря нет, и нет друзей,
и ты один.
Но ты один на краткий миг,
Валгаллы луч бежит к тебе.
Дорога дивная небес,
она тверда, она верна,
как меч, как викинга рука.
По ней летит могучий конь,
он бел как снег, он чист, как свет.
На нем валькирия спешит,
с ней Вотан шлет тебе привет.
Тебя он ждет, он ждет тебя,
готово место для тебя.
И вы взлетаете, как дым,
как легкий пар, как облака, —
ты и посланница небес.
Нидинг, трус, лишенный чести, после смерти отправляется в ледяную пустыню Нифльгейм. Там он осужден вечно прозябать в студеных хижинах из ядовитых костей гигантских змей. А судьба героев прекрасна.
Викинги гребли и пели, не обращая внимания на дождь и холод. Восхищаясь Оттаром, опытные воины, знавшие цену побед и боль ран, говорили о мудрости, которая умеет не только победить, но и овладеть всем имуществом побежденных, не потеряв ни одного бойца. И вдобавок еще усилиться после победы.
Валгалла прекрасна, однако никто не хочет и не торопится умирать. И эта жизнь может быть не менее великолепной чем в Валгалле, если ярл смел, мудр и щедр, а дружина сильна!
Глава третья
1
Скирингссальский фиорд вдается далеко в сушу многочисленными заливами, извилистыми, как щупальца кальмаров. Он глубок и закрыт от волнений открытого моря. Здесь суша и море вместе постарались подготовить надежные пристанища для драккаров викингов и для лодей иноземных купцов.
Беля покрытые елями и соснами горы и окрестности фиорда, ложился первый снег. Не успев почернеть от копоти очагов, снег копился на крышах домов чистыми пластами. Холодная вода заливов, темная и тусклая, как спина кашалота, чуть плескалась, лениво очищая от снега береговую линию.
У пристаней и причалов и во всех удобных местах было тесно. Драккары, лодьи купцов, баржи и лодки образовывали острова, островки и целые плавучие мосты. Их связывали канатами, перекидывали с борта на борт трапы и ставили теплые будки для сторожей.
Прикованным черпальщикам бросали солому и меховую одежду, иначе они могли бы замерзнуть и перестать опорожнять черпальни, куда продолжала собираться вода от дождей, от тающего снега и из щелей в днищах, расшатанных трудными переходами.
В Скирингссале вечный мир. Даже кровные враги не смеют нападать один на другого, не говоря уже о покушении на чужое имущество. Назначенные тингом особые выборные следят за порядком с помощью тяжеловооруженной стражи, которая содержится за счет специального налога на торговлю.
Нарушение мира в Скирингссале иногда карается смертью и всегда изгнанием. Дозволены лишь судебные поединки и встречи в кругу для разрешения вражды на равном оружии и с равным числом бойцов с каждой стороны.
Однако везде есть много голодных людей и немало таких, кто смело надеется на свое счастье и ловкость, невзирая на наглядные примеры и напоминания в виде виселиц, колов, кругов для колесования, столбов с железными ошейниками, которые не пустуют благодаря заботам строгих выборных тинга. Поэтому повсюду необходимы сторожа. Можно безнаказанно убить траллса. Но похитить его нельзя – это воровство.
Город расползается прямо от воды. Тесно, владения смыкаются дом с домом, стена со стеной, забор с забором. Кривые улицы, переулки, улочки и неожиданные тупики зловещего вида. Склады товаров и много веселых домов, где викинг, досужий купец и любой человек, обладающий деньгами, находят пиво, вино, мед, еду по своему вкусу и компанию таких же, как он.
Отсюда несется рев мужских голосов, вопли женщин, громовые песни и порой грохот бешеных драк. Выборные тинга не входят в веселые дома, их не касается происходящее внутри стен. Кому не нравится, может не искать шумного и случайного общества.
Иногда драки переходят в побоища, валятся убитые. Искалеченные гуляки и сцепившиеся, как стая псов, посетители вываливаются наружу, чтобы продолжить схватку под открытым небом по всем правилам уличного боя, хорошо известным скорым на руку викингам.
Тогда вмешиваются выборные тинга, и вмешиваются серьезно. Их пехота оцепляет обезумевший квартал, а тяжеловооруженная конница бьет, давит, режет, колет, не разбирая правого от виноватого, пока не будет восстановлен порядок.
В таких случаях для остывших, опомнившихся драчунов одно спасение – притвориться мертвым, так как упавших не добивают. Ведь это все же не настоящее сражение, и в войске тинга нет гасильщиков, которые в настоящем войске идут за бойцами и добивают раненых тяжелыми колодами-гасилами, похожими на трамбовки мостовщиков, или молотами, удобными для дробления шлемов и расплющивания лат.
В Скирингссале все дома, стены, склады и заборы деревянные. Камень и глина употребляются только для очагов. В сухие летние дни Скирингссал серый, в дожди – черный, а зимой грязно-бурый, как болотный мох, которым траллсы забивают пазы между бревнами. С удалением от береговой линии дома редеют и улицы обрываются, сменяясь проездами между расположившимися в совершенном беспорядке большими и малыми усадьбами.
Вокруг Скирингссала все удобные земли хорошо возделаны. К югу, до самых проливов, и по северному берегу, и к востоку, и вглубь земли преобладают владения бондэров. Свободные землепашцы, бондэры по рождению равны ярлам, они такие же потомки Вотана. Кровь одна. Племя фиордов. Но бондэры не занимаются набегами, они сами обрабатывают земли, и купленные траллсы в хозяйствах бондэров трудятся наравне с хозяевами. Будучи заняты землей только летом, и то не каждую неделю, бондэры не сидят без дела и владеют многими ремеслами. Они добывают железные руды, изготовленное ими оружие и железные изделия имеют обеспеченный сбыт. Бондэры ткут, выделывают меха и кожи, гончарные вещи и многое другое.
Среди береговых бондэров есть отличные судостроители. Они принимают заказы на драккары, купеческие лодьи и баржи. И без заказов торгуют легкими лодками и челноками. Бондэры ведут торг своим зерном и своими изделиями. Бондэры носят оружие и умеют владеть им, хотя не так хорошо, как викинги.
Те свободные ярлы, чьи владения вкраплены в районы, заселенные бондэрами, считаются с сильными и дружными бондэрами и остерегаются обидеть землепашца, ремесленника, рыболова.
Старейшины бондэров говорят на тингах полным голосом, не стесняются угрожать и приводят в исполнение свои угрозы. Некогда один король, раздражавший народ насилиями и распутством, был избран для принесения Вотану кровавой искупительной жертвы. Суровый приговор был вынесен голосами бондэров и приведен в исполнение их руками.
2
Рёкин оставил Оттару в наследство усадьбу на дальней окраине Скирингссала. На участке длиной шагов в четыреста и шириной в триста осталось несколько десятков высоких тонких сосен с жидкими кронами. Под ними приютился длинный и низкий общий дом викингов с двойной крышей – зал, как в Нидаросском горде, семейные домики, как соты, дома для холостых, где викинги спали на двухъярусных полатях, склады, конюшни, избушки-загоны траллсов, тюрьмы для предназначенных к продаже и хлева для слуг. По мере увеличения богатств нидаросских ярлов появлялись наспех срубленные безобразные низкие кладовые с односкатными крышами и с дверями-воротами. Дом самого ярла был поднят на столбах среди беспорядка кладовых.
Старые воины не так подвержены опасным для дела увлечениям и страстям, как молодые, и обычно они скупы, недоверчивы. Викинг, который уже не мог вертеть весло, продолжал быть в умелых хозяйских руках ярла ценным орудием. Поэтому скирингссальский горд охраняли пятнадцать или двадцать престарелых героев моря, которыми управлял сухопутный ныне кормчий, безухий, однорукий, кривоногий Грам. Когда-то фризоны отрубили ему руку, оба уха и добирались до шеи. Викинга спас случай.
Со всей жестокостью злого калеки, который готов мстить каждому более слабому за свою беду, и с ядовитой ненавистью старика, к которому не вернется молодость, Грам следил, чтобы не бездельничали три десятка траллсов, бывших в его полном распоряжении.
Летом усадьба поддерживалась в порядке, заготовлялись сено и овес для шести лошадей, дрова на зиму. Но главным занятием охранителей усадьбы была торговля не распроданными за зиму товарами. Грам занимался торговым делом с горячим увлечением и холодным, прозорливым расчетом. Вместо ушей у старого викинга торчали два безобразных, как древесные грибы, обрубка, но ни увечье, ни отпущенные по моде викингов волосы до плеч не мешали Граму обладать тончайшим слухом.
Как брюхо волка, которому удалось загнать по насту откормленную для стола ярла молодую лошадь и сожрать ее без помехи, в одиночестве, так и память Грама была набита сведениями о спросе, предложении, ценах, сделках.
Грам встретил своего ярла и его жену перед воротами усадьбы и, по праву побратимства с Рёкином, обнял Оттара своей единственной рукой. Грам знал Оттара с первой минуты его рождения, когда Рёкин внес в общую залу Нидаросского горда красное голое тельце мальчика и высоко поднял его, чтобы все викинги могли видеть и засвидетельствовать законное рождение мужчины благородной крови. Грам побежал вперед – старые кривые ноги еще отлично слушались, – как медведь, взобрался по лестнице и исчез в доме ярла. Когда Оттар и Гильдис вошли, Грам сидел на корточках перед громадным камином, в котором уже давно были приготовлены сухие дрова, подтопка и береста. Зажав кремень и трут коленями, Грам успел высечь огонь и теперь раздувал пламя маленьким мехом, одну ручку которого он придерживал ступней. Грам произносил заклинания, призывающие счастье к семейному очагу.
Камин с трубой, поднимающейся над крышей, был новшеством. Высокое сооружение из колотого гранита целиком занимало торцовую стену дома, который весь состоял из одной комнаты. Везде в домах земли фиордов были очаги без труб. Считали, что дым, копоть и сажа так же очищают, как огонь и вода, что они полезны для здоровья и поддерживают силы. Люди фиордов привыкли сидеть в дыму, пока огонь в очаге не разгорался и дым не вытягивался через дыру в крыше или через открытую дверь.
В этом доме, благодаря камину, не было сажи. Налево помещалась женская постель – длинные мешки, набитые пером и гагачьим пухом, под покрывалами тонкого новгородского полотна, подушки, теплое одеяло из тщательно подобранных красивых рысьих боков с подкладкой из спинок белок и другое, более легкое, горностаевое, снежно-белое с бахромой из черных хвостиков. Напротив помещалась мужская постель, из дуба, с одеялом волчьего меха. Доски когда-то служили палубой драккара – чтобы тот, кто ложился, и во сне ощущал неизгладимый временем любимый запах.
Покончив с разжиганием камина, Грам уселся на мужскую постель и притянул к себе своего ярла. Говорят, что в старом пне не найдешь свежего сока и что нечего искать улыбку на тупо-безжалостной морде кашалота. Но лицо Грама, с коричневыми щеками, рассеченными, как сухая глина, морщинами, с бесформенным шишковатым носом, глазами в красных веках без ресниц и с длинной, грязно-седой бородой, все же умело выразить радость.
– Как ты плавал? – спросил он Оттара.
– Как всегда. Хорошо.
Граму не были нужны рассказы Оттара. Все интересное он успеет услышать от Эстольда, Эйнара и других. Мажордом хотел сам говорить:
– Из богатой страны русских городов Гардарики привезли еще больше льна, пушнины и меда, чем прошлым летом. Они богатеют, да, они богатеют… Между прочим, я купил по дешевой цене двух отличных новых траллсов. Я был вынужден удавить двух ленивых готов.
Это была мелочь, но Грам испытывал особый вид раскаяния, угрызения жадной совести скряги, который сгоряча нанес убыток и спешит оправдаться, хотя никто не просит оправданий. Почувствовав облегчение, Грам продолжал:
– И еще, из Хольмгарда привезли много отличного воска и очень много прочных железных изделий и оружия, горшков, посуды, тканей. Да, это не нравится нашим бондэрам, ха-ха! Но и мне не нравится… А за китовое сало и кожи дают меньше, чем в прошлом году. Мясо и рыбу берут как всегда, сколько ни предложи. И вино и мед, конечно!..
Грам быстро и точно передавал торговые новости. Нидаросский ярл внимательно слушал, мгновенно соображая возможные выгоды или потери по сравнению со своими предварительными расчетами.
– Мало кашалотового воска. Не знаю почему. Говорят, что кашалоты остались на севере. Арабы и греки ищут и хорошо дают за кашалотовый воск, очень хорошо… А?
Грам взглядом уперся в Оттара. Ярлу нечего было таить: его охота была удачна. Восхищенный Грам хлопнул Оттара по колену:
– Хорошо! Это очень хорошо!
Гильдис и женщины разбирали ящики и тюки с нарядами и украшениями. Взглянув на жену ярла, Грам потихоньку сказал:
– Араб Ибн-Малек привез очень красивых женщин, очень хороших, очень приятных, очень нежных, с мягкой кожей… А волосы, ах-а!..
Ярл презрительно дернул плечом. Сейчас он думал не о женщинах.
– Как хочешь, как хочешь, – скороговоркой согласился Грам. – И Грек Вальдмер привез очень хороших женщин, он дает их на время и не нужно брать их сюда, в дом, – добавил Грам потихоньку. – Но слушай, – продолжал старый викинг, – от русских опять привезли моржовые клыки, много моржовых клыков, больших, твердых как железо, чистых и пригодных для лучших работ. И длинные клыки неизвестного зверя, толщиной с мою руку. Русские опять сбили цены на моржовую кость, проклятье на них! Подумай, прежде они никогда не имели моржовой кости. Откуда они берут? Я не мог узнать, не мог… Ты получишь за твои клыки меньше, чем прошлым летом. А ты не встречал русских в твоих водах или за нашим Гологаландом?
– Нет. Если бы я встретил их, я привез бы эту кость, а не они.
– Ты прав, ты прав. Я должен узнать тайну русских, должен, должен, – внушал Грам самому себе. И он перешел к другим новостям. – Бондэры требуют отмены страндхуга. Они все уже сговорились между собой. И чтобы действительно никто не давал убежища изгнанным тингом… – Грам невольно понизил голос. – Среди других они особенно называют тебя, да… – Оттар не шевельнулся, и Грам продолжал: – И бондэры не хотят, чтобы ярлы держали мастерские с траллсами. Я говорю верно, верно, верно. Все это – правда. Слушай же! Ярл Гальфдан на их стороне. С ним Лодин, Троллагур, Тгорфред, Торольф, Сивенд, Эрлинг. – Грам перечислял сильных южных ярлов, чьи фиорды были окружены землями бондэров. – И слушай еще! На тинге Черный Гальфдан будет избран. Да. Будет. Он будет королем!
3
Дрова в камине пылали жарким огнем. Оттару стало душно. Он распахнул дверь и остановился на верхней ступеньке лестницы. Старый Грам выглядывал из-за плеча ярла. Рядом они казались героем и гномом из саг, которые рассказывают скальды.
Был легкий, приятный мороз. Серое небо опускалось к вершинам сосен над усадьбой Оттара. Еще недавно тихий угол кипел работой. Сотни ног растоптали и смешали с талой грязной землей чистый слой первого снега. Трудились все викинги, и не хуже траллсов. Сначала следует разгрузить баржи и драккары, перенести товары в кладовые, а потом отдыхать. Перед викингами открывались месяцы беззаботной, бездумной зимовки в Скирингссале, полном развлечений.
Вместе со старыми, своими викингами Нидароса работали новые викинги, покинувшие Грольфа. Тоже свои. Слухи о схватке нидаросского и хиллдурского ярлов уже бегут по Скирингссалу, ползут по фиордам. Придут новые викинги и будут просить места на румах великодушного, щедрого, богатого ярла Оттара. Пора спешить с заказами новых драккаров…
Сколько заказать и каких? Но есть ли время?
Гальфдан Старый, дед Гальфдана Черного, выгнал Гундера с юга. Для себя и для своего рода Гундер сумел свить гнездо в далеком Гологаланде. Гундер сумел забиться на север дальше всех свободных ярлов, и он расширил землю племени фиордов. Но навсегда ли потомки Гундера обеспечены и достаточно ли далеко отступил Гундер? Гальфдан старше Оттара на десять или одиннадцать лет. В жизненных успехах он смог продвинуться дальше Оттара. Черный – друг бондэров? Ложь, Оттар не мог поверить этому. Черный Гальфдан хитер, а бондэры легковерны, хотя и упорны. Гальфдан льстит им, чтобы подняться на их плечах. Его дед выжил Гундера с помощью бондэров. Внук идет по стопам деда.
Рёкин мечтал о прочном союзе всех свободных ярлов и передал сыну врожденное презрение к бондэрам. Бондэры, по крови потомки Вотана, трудились, как траллсы, и они, по словам Рёкина, сами избрали свою долю. Кто мешает им стать викингами, и разве мало викингов родилось под крышами бондэров? Пока сын Вотана – бондэр, он не лучше траллса, учил Рёкин.
Это верно. Но мечты Рёкина о союзе ярлов были праздны. Для деятельности и прочности союза нужна власть одного, на что свободные ярлы никогда добровольно не согласятся.
Сыну Рёкина мыслилось иное. Он хотел перетянуть к себе побольше викингов, ослабить и перебить по одному свободных ярлов, как Грольфа, который больше не поднимет голову. В мире были Александр, великий король греков, Этцель, великий король гуннов, Шарлемань, великий король франков. Когда у Оттара будет достаточно силы, он сделается королем викингов, но не бондэров, каким хочет быть Гальфдан. Бондэры будут усмирены. Часть их превратится в викингов, а другие будут или истреблены, или станут траллсами.
Оттар видел фиорды, полные послушными его воле драккарами, и обширные земли, обрабатываемые траллсами и бондэрами в ошейниках рабов. Какие набеги, походы и завоевания! Поглощена богатая Гардарика. Греки покорены и платят дань. За Валандом лежит Рим, страна роскоши, достойная добыча. Нидаросский ярл видел весь мир у ног страны фиордов и себя – его повелителем.
Но Черный Гальфдан будет королем. Будет… Оттар знал силу бондэров и обреченную раздробленность свободных ярлов. Его мысли – лишь мечты. Чтобы передавить свободных ярлов и сделаться королем викингов, нужно иметь в своем распоряжении десять лет и воспользоваться ими без помехи. Черный Гальфдан передушит свободных ярлов в свою пользу. Оттару следовало родиться на десять лет раньше…
Ему не удастся сделаться владыкой фиордов, королем Вестфольда?! Пусть… Недоступное не существовало для практичного воображения Оттара, невозможное не стоило даже сожаления. Нидаросский ярл был убежден, что всегда останется самим собой и сумеет сохранить свободу. Так, как он понимал это слово…
Глава четвертая
1
На всенародный тинг собрались в Сигтуну, расположенную на берегах великого Маэларского озера в глубине земли фиордов. Зима связала озера, реки и ручьи, скрепила болота и везде открыла пути. Всенародные тинги назначаются зимой. Шли пешком, толкая санки с высоким сиденьем, укрепленным на прочных, выгнутых лыжах. Такие санки легко катить по проложенному следу, поместив на сиденье человека или груз, равный его весу. Бондэр становился на задние концы лыж и скользил, отталкиваясь то одной, то другой ногой, а с уклонов слетал птицей.
Ехали на парных вереницах собак, запряженных в низкие сани. Ехали на оленях, как лапоны. Ехали на косматых лошадях, низкорослых, большеголовых, но резвых и не знающих устали.
Как нити паутины стягиваются к центральному кольцу, где сидит хозяин-паук, так все дороги, дорожки, тропы и тропочки вели в Сигтуну. Можно было не опасаться сворачивать на свежий след, который уходил в лес, если он начинался в нужном направлении. Это прошел кто-то, кто хорошо знал местность и сокращал свой путь к общей цели.
Бондэры, бондэры и бондэры… Лишь изредка встречался свободный ярл со свитой.
Оттар оставил Гильдис в Скирингссале и отправился на тинг в сопровождении нескольких спутников. Почти никто не захотел поехать с ярлом.
Викинги спускали в кутежах, распутстве и чудовищном обжорстве свои доли добычи. Ярл мог приказать, его бы послушались, и он мог явиться на тинг, окруженный великолепной свитой. Но к чему? Даже для него тинг был чуждым делом, он сознавал это. Ему не были нужны законы и решения, законы были чужды и стеснительны. А викинги, не рассуждая, следовали своему инстинкту.
И что им делать в Сигтуне? Встречаться с друзьями и обсуждать общие дела, как бондэры? Друзья сидели здесь, в веселых домах Скирингссала и в гордах, в усадьбах ярлов. Сойтись с врагом и разрешить старую ссору? Убийство в Сигтуне и во время тинга грозило еще более верной казнью, чем в Скирингссале. Быть может, обсудить законы, полезные для земли фиордов? Какие законы? Сухой земли? Викинг рожден на море, живет на море и умрет на соленой воде! Он знает лишь право собственного своеволия. Нельзя воевать и брать добычу в одиночку, поэтому викинг умеет подчиняться ярлу. Но любой закон любой страны – враг.
Нидаросский ярл не собирался внушать своим викингам другие взгляды: как дерево используют в соответствии с его прочностью и размерами, так и человеком пользуются таким, каков он есть. Для Оттара это было несомненной истиной. Действительно, к чему пытаться ловить китов тресковыми сетями, бить навагу китовыми гарпунами или выращивать желуди на сосне!
Для приличия Оттар нуждался в небольшой свите, и только. Он не чувствовал себя ни послом, ни наблюдателем. Немного любознательности, несколько наблюдений. Он ехал как разведчик, как лазутчик.
В высокой выхухолевой шапке с бобровой тульей, в длинном плаще черного сукна, широко отороченном горностаем, нидаросский ярл сидел в санях рядом с Грамом. Мажордом захотел побывать в Сигтуне, чтобы поразнюхать новости.
Плащ ярла был подбит голубым песцовым мехом и стянут тяжелыми серебряными застежками. Под плащом был красный суконный кафтан с золотыми грудными и нарукавными украшениями. На цепочке висел кривой арабский нож с рукояткой белой кости – игрушка, а не оружие для сильной руки ярла. На тинг запрещалось являться вооруженным. На шее ярла висело тяжелое ожерелье с цветными сверкающими камнями, выбранное для него Гильдис в тайнике Нидаросского горда.
Гильдис… Оттар вспомнил о женщинах, которыми торговали арабские и греческие купцы. Взять совсем или на время?..
Предупреждая пешеходов, загородивших дорогу, Грам пронзительно закричал. Хитрый гном. Он не забыл в первый же день сказать и о женщинах. Нет. Еще нет. И конечно, не дома. И вероятно, позже, когда Гильдис родит сына.
Давая дорогу, бондэры расступились и сошли в снег. Они стояли около своих высоких санок, ожидая, чтобы проехал свободный ярл. Могучие фигуры, суровые лица. Одно напомнило Оттару Рёкина. «Почему бы и нет? Все дети Вотана – братья», – думал нидаросский ярл. Бондэры, отдающиеся труду траллсов, заслуживали презрения. Однако же они оставались носителями чистой, благородной крови и для Оттара были бесконечно выше ничтожных смешанных рас, населявших низкие земли…
Лошади шли в гору шагом, и ярл развлекался, рассматривая бондэров. Этот похож на Свавильда. Вот Эстольд. И кабан Грольф. Женщины были почти так же рослы, как мужчины. Под капюшоном мелькнуло лицо, вновь, но по-иному напомнившее о Гильдис.
«Какие викинги получились бы из них! Вне зависимости от своей воли, они несут в себе неизменное зерно рода и передают его по наследству. Они могли бы по праву владеть всем миром. Какие викинги!» – мечтал Оттар.
Приветствуя братьев одной крови, нидаросский ярл высоко поднял правую руку.
И нет времени, чтобы привлечь к себе одних, подчинить других и убить третьих. Бондэры думают о своем куске земли, о своем ремесле. Они говорят – наша родина. Глупое слово…
– Скорее! – приказал Оттар, и сани рванулись.
Оттар догнал хаслумского ярла Фрея и пригласил его к себе. Грам пересел в сани Фрея.
Свободный ярл Фрей, владетель Хаслум-фиорда, провел все лето в набегах на побережья франков и Валланда. Созданная великим вождем франков, королем Шарлеманем-Карлом, империя, рассказывал Фрей, совсем развалилась. Его сыновья и внуки дерутся между собой за наследство или поют заклинания, тщетно колдуют с кудесниками, которые выстригают себе на темени плешины и носят женские платья.
На всех морских берегах, дальше датского, можно делать что угодно. Можно плыть на юг, пока не надоест, входить в любую реку, брать добычу и траллсов. Датский ярл Рагнар собирается весной в большой поход. Он опытный и смелый конунг, с ним ждет удача. Нидаросский ярл будет для всех желанным товарищем, добычи хватит, в этом нет никаких сомнений.
Оттар выразил согласие. Да, он постарается прибыть на сборный пункт, если его не задержат противные ветра. Гологаланд далеко. Если же он опоздает, он догонит товарищей в море… Фрей зычно захохотал:
– О чем ты думаешь? Какие ветры? Все знают, что все твои драккары зимуют в Скирингссале, а в Нидаросе пусто!
Оттар поправился. Он хотел сказать – если не задержится постройка его нового драккара…
Хаслумский ярл взглянул на товарища с невольным уважением. Оттару еще нет тридцати лет и – пятый драккар! Фрею исполнилось тридцать пять лет, он владеет тремя драккарами, и ему хватает. Он не позавидовал Оттару, он был вполне доволен своей судьбой и удачей.
– Зачем Фрей едет на тинг?
– Просто для развлечения. Уж, конечно, не вмешиваться. Я не прочь поглядеть на собрание бондэров и навестить храм Отца Вотана.
– Говорят, Черный Гальфдан будет избран королем.
Фрей опять захохотал:
– Какое нам дело? Если бы такое ярмо навалили на тебя или на меня, стоило бы подумать, что с ним делать или как избавиться. Я не знаю, что я делал бы королем. Но этого не случится, клянусь Утгардом и Локи. Волей Вотана – мы свободные ярлы. Нет ничего лучшего.
«И все они таковы, – думал Оттар. – Свободные ярлы? Как дети, которые знают день лишь до вечера». Оттар напомнил хаслумскому ярлу о требованиях бондэров отменить страндхуг, запретить ярлам давать убежище изгнанникам. Оттар говорил об обещаниях Гальфдана ограничить свободу ярлов. Фрей слушал с трудом, морща лоб и теряя нить. Он махнул рукой:
– Вздор. Как всегда было, так и останется. Ты говоришь – страндхуг. Бондэры ворчали еще при наших дедах. А мы с тобой выжимали страндхуг и будем выжимать. – И Фрей принялся с увлечением и с бесконечными подробностями рассказывать нидаросскому ярлу о пленницах, которых он наловил в Завалландской стране. Так хаслумский ярл называл берег, куда он смело добрался после трудного, более чем месячного плавания вдоль западного берега Валланда. Фрей любил плыть куда глаза глядят.
Оттар знал хаслумского ярла как бесстрашного и умелого воина. Подобно Оттару, Фрей начал плавать маленьким мальчиком. Этот ярл, который не умеет думать, но отлично сражается, был бы хорошим оружием в руке Оттара… Если бы…
А быть может, ненавистный Черный Гальфдан все же не будет избран?
…Тинг открылся на льду Маэларского озера. Громадные толпы людей густо окружили остров, где разместились старейшие.
Король умер весной. Кому быть королем? Все лето, всю осень и первую половину зимы жители озер, рек, гор и долин и морских берегов судили – кому быть? Об этом говорили, встречаясь на дорогах, навещая соседей, на рынках, на общинных тингах.
Свободные ярлы сидели в своих фиордах и носились в открытых морях за добычей. Свободные ярлы смотрели из земли фиордов в другие земли, и им не было дела до короля, до земли, которая видела их рождение. А бондэрам был нужен король, который понимал бы их желания. Бондэры нуждались в мире, а ярлы со своими викингами – в войне. Ярлы, отправляясь за добычей, выжимали из бондэров страндхуг. Бондэры не знали и не хотели знать, откуда взялось это чудовищное, несправедливое право ярлов.
Ярлы привозили из набегов траллсов, возделывали их руками свои поля; ярлы заставляли траллсов изготовлять всевозможные товары и, торгуя, сбивали цены на хлеб и на вещи. Бондэры не могли соперничать с ярлами на рынке, так как труд траллса, которого выжимают, как болотный мох, и спешат уничтожить и заменить новым, когда он уже не может работать, но еще хочет есть, – труд траллса дешевле труда свободного человека. Бондэры знали, чего они хотят. Старейшие знали желания и выбор бондэров, и бондэры были уверены в старейших.
Горд ярла Гальфдана Черного лежал среди земель бондэров, и ярл был добрым соседом. На его полях и в его мастерских работали отпущенники и вольные рабочие, среди которых траллсы были не слишком заметны. Часть своих обширных владений Гальфдан сдавал бондэрам в вечную, от отца к сыну, аренду. Бондэры-арендаторы платили Черному скромную дань, и это было справедливо, так как они получили от ярла-владетеля очищенную от леса, пригодную для пашни землю.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.