Текст книги "Закат эпохи либерализма. Хроника финансового Апокалипсиса"

4. Европейский союз примет все необходимые меры по защите компаний и банков стран-членов ЕС от возможных «вторичных» санкций Вашингтона.

К сожалению, на данный момент конкретики по четвертому из перечисленных пунктов пока маловато. В документе ЕС обозначены два принципиальных направления защиты европейского бизнеса от вторичных экономических санкций Вашингтона:

Первое – выплаты компенсаций европейским компаниям за ущербы, которые они понесли в результате экономических санкций.

Второе – право (а, может быть, даже обязанность) компаний, понесших ущербы от санкций, подавать в суды исковые заявления на виновников таких ущербов. В идеале такие судебные дела должны завершаться выплатами компенсаций за ущербы виновниками. А указанные возмещения ущербов должны возвращаться в бюджет ЕС, из которого ранее потерпевшая компания получила компенсацию.

Принципиальная схема действия «блокирующего регламента» понятна и не вызывает возражений.

Но, к сожалению, конкретного механизма его функционирования пока не обнародовано. Да, скорее всего, его нет. Из каких источников Брюссель собирается покрывать ущерб европейских компаний? Из общего европейского бюджета? – Но он крайне мал, а в связи с выходом из ЕС может стать еще меньше. Из Европейского стабилизационного механизма (фонда)? – Но его едва хватало на то, чтобы поддерживать на плаву Грецию. Программа помощи Греции в августе завершилась. Но на очереди с протянутой рукой стоят Италия, Португалия, Испания и другие европейские страны, у которых суверенный долг составляет 100 и более процентов ВВП.

А против каких виновников ущербов должны подавать исковые заявления европейские банки и компании? Против американского президента Дональда Трампа? Или против Государственного департамента, Министерства финансов, Министерства юстиции и других ведомств США? Если это сделает, например, какой-нибудь европейский банк типа BNP Paribas, то для него это будет самоубийство.

В общем, пока «блокирующий регламент» Брюсселя для европейского бизнеса как мертвому припарка. Он, как это ни прискорбно, реагирует на управляющие сигналы, которые идут из-за океана, из Вашингтона, а не из Брюсселя.

Хотел бы ошибаться. Хотел бы верить, что Брюссель сумеет наполнить «блокирующий регламент» конкретным содержанием. Но если Брюссель действительно собирается спасать Европу с помощью «блокирующего регламента», тогда я посоветовал бы сделать его более широким. Сейчас он предусматривает защиту Европы от санкций США против Ирана. Но для Европы гораздо более актуальной является защита от санкций США против России. Потери Европы на российском направлении на порядок больше, чем на иранском.

Турция

Итак, на досрочных президентских выборах в Турции 24 июня победил Реджеп Тайип Эрдоган, набравший более 52 % голосов. Экономические, финансовые и политические эксперты в этой связи активно обсуждают, каким будет курс Турции в ближайшие годы. Целостной долгосрочной стратегии развития страны Эрдоган народу в ходе предвыборной кампании не предлагал. Президент – тактик, который может неожиданно для всех менять свои решения и оценки, приспосабливаясь к внутренней, и особенно внешней конъюнктуре. Достаточно в качестве примера напомнить о тех «кульбитах», которые продемонстрировал Эрдоган во время своего предыдущего срока президентства в сфере турецко-российских отношений. Попытка государственного переворота в Турции в 2016 году (закончившаяся к счастью для Эрдогана неудачей) привела к резким «корректировкам» президентской политики как внутри страны, так и на международной арене.

Напомню, что в кресло президента Эрдоган сел в 2014 году. До этого с 2003 года в течение более десяти лет возглавлял правительство. Казалось бы, на посту премьера он должен был заниматься прежде всего вопросами экономики. Но, как отмечают эксперты, в бытность премьером Эрдоган особенно в экономическую тематику не погружался. Турецкая экономика демонстрировала неплохую динамику которая обеспечивалась за счет иностранных инвестиций. Текущим оперативным управлением многих отраслей и производств занимались немецкие инвестиционные банки. Как говорится, иностранный капитал «дул в паруса» турецкой экономики. В отдельные периоды времени по темпам прироста валового внутреннего продукта (ВВП) Турция даже опережала Китай. Например, в 2010 году прирост ВВП составил 8,9 %. На конец 2004 года общий объем накопленных в турецкой экономике иностранных инвестиций составил 7 млрд. долл. Только за один 2013 год Турция получила 5,1 млрд. долл, прямых иностранных инвестиций (почти в два раза больше, чем в 2012 году), а в 2014 году – рекордную сумму в 12,5 млрд. долл.

К моменту, когда Эрдоган сел в кресло президента страны, Турция находилась на 17 месте по размеру номинального ВВП и на 13 месте в мире по величине ВВП, рассчитанного по паритету покупательной способности. Турция числилась в списках мировых лидеров по производству сельскохозяйственной продукции, текстиля, автомобилей и запчастей, морских судов, строительных материалов и бытовой техники.

Но аккурат в то время, когда Эрдоган из кресла премьер-министра пересел в кресло президента страны, турецкое «экономическое чудо закончилось». И ему, как президенту пришлось ломать голову над тем, как решать непростые экономические проблемы в условиях, когда поток иностранных инвестиций перестал надувать «паруса» турецкой экономики.

В четвертом квартале 2014 года начался резкий спад экономической активности в стране. Государственное управление статистики в Анкаре сообщило о рекордном уровне торгового дефицита в 2014 году: экспорт составил 158 млрд, долл., импорт – 242 млрд, долл., дефицит – 84 млрд. долл. Эксперты объясняют ухудшение экономического положения Турции тем, что Брюссель дал однозначно понять новому президенту Эрдогану: членство Турции в Европейском союзе в обозримом будущем не светит (вероятно, Запад насторожили избыточно националистические настроения нового главы государства). В свою очередь, эти прозрачные намеки Брюсселя повлияли на настроения иностранных инвесторов.

Те же эксперты полагают, что Эрдоган пошел на обострение отношений с Москвой ради того, чтобы показать свою «нужность» Западу и добиться вхождения страны в Европейский союз. Этот номер не прошел. Брюссель не подобрел по отношению к Анкаре. Плюс к этому попытка военного переворота в 2016 году, подготовленного, судя по всему, при содействии западных «друзей». Это привело к восстановлению отношений с Москвой, а с Западом отношения остались «прохладными». А раз так, то и западных инвестиций в прежних объемах в страну уже не притекало. Эрдоган стал постепенно склоняться к тому, что надо менять экономическую политику страны. Во-первых, следует делать ставку на внутренние источники развития. Во-вторых, учитывая небольшие масштабы экономики страны и вытекающую отсюда зависимость от внешних рынков, надо искать надежных партнеров. Ни Америка, ни Европейский союз таковыми уже не выглядели в глазах Эрдогана после событий 2016 года. Взоры Эрдогана устремились на восток – в евразийском направлении. Особенно – в сторону России и Китая.

Как бы там ни было, но экономического спада Эрдогану избежать не удалось. Он начался в конце 2014 года и продолжался в 2015 и частично в 2016 гг.

В 2014–2015 гг. провал ВВП составил 15 %. В 2016 году был достигнут некоторый прирост ВВП (3,2 %), что свидетельствовало о выходе из полосы кризиса. В прошлом году экономика уже продемонстрировала приличную динамику (прирост ВВП на 7,4 %). В немалой степени, кстати, этому способствовало восстановление торгово-экономических отношений Турции с Россией. В том числе в прошлом году резко возрос поток туристов из России по сравнению с «провальным» 2016 годом. В этом году, согласно недавнему прогнозу ЕБРР, ожидается прирост ВВП в 4,4 %.

Надо отдать должное Эрдогану, он в течение нескольких лет своего президентства сумел достаточно глубоко вникнуть в экономическую проблематику. Не без его усилий удалось вытянуть экономику Турции из кризиса. По некоторым параметрам экономика страны выглядит весьма неплохо. «Одним из преимуществ Турции является низкий дефицит бюджета и низкий госдолг, составляющий около 29 % от ВВП. Банковская система Турции хорошо капитализирована», – говорится в докладе ЕБРР, обнародованном в начале мая. Но по другим параметрам показатели неудовлетворительные. Прежде всего, речь идет о показателях инфляции и валютного курса национальной денежной единицы – турецкой лиры. Состояние экономики неустойчиво, в любой момент она может войти в инфляционно-девальвационный штопор.

Еще в начале 2014 года ключевая ставка Центробанка Турции была равна 4,5 %, а накануне прихода на пост президента страны Эрдогана она сразу была поднята до планки в 10 %. Руководители ЦБ обосновывали это тем, что, мол, началось падение курса лиры, которое можно остановить лишь путем ужесточения денежно-кредитной политики Центробанка. Но такое резкое увеличения ключевой ставки сделало недоступными кредиты для реального сектора экономики, что спровоцировало резкое уменьшение ВВП в первый год президентства Эрдогана. Президент пытался увещевать Центробанк, убеждая его в необходимости снизить ключевую ставку. Однако последний пошел лишь на незначительное снижение (на 2–2,5 процентных пункта), что не меняло принципиально ситуации на кредитном рынке.

Разобравшись с устройством турецкой экономики, Эрдоган пришел к выводу, что ее «ахиллесовой пятой» является Центральный банк страны. Как водится, Центробанк Турции имеет такой же статус, как и Центробанки большинства стран мира, включая Россию. Он является «независимым» институтом. Ему, согласно Конституции страны, не могут ничего приказывать или даже указывать ни правительство, ни парламент, ни судебная власть. Да и президент не имеет особых полномочий, чтобы отдавать команды Центральному банку Турецкой Республики (ЦБТР). Надо отдать должное, что ЦБТР по закону не столь далек от реальной экономики, как Банк России, ибо его основная задача состоит в «содействии экономическому развитию» страны.

Вместе с тем, представления о том, что такое «содействие» и как его обеспечить, у президента Турции и руководства ЦБТР с самого начала оказались разными. Первые осторожные выпады в адрес ЦБТР со стороны президента были зафиксированы еще в конце 2014 года. А в начале 2015 года Эрдоган уже перешел к открытой и жесткой критике Центробанка. «Его монетарная политика, – сказал он, – не стыкуется с реалиями турецкой экономики». Сразу же после упомянутого заявления Эрдогана курс турецкой лиры просел. Вдумчивые аналитики отметили тогда, что Эрдоган получил предупреждение от хозяев денег (главных акционеров ФРС США, они же – негласные «кураторы» ЦБ Турции).

После неудавшегося переворота в стране Эрдоган вынужден действовать более решительно. В том числе – на фронте противостояния ЦБТР. Сразу после попытки путча Эрдоган добился увольнения из ЦБТР нескольких чиновников, упорно отстаивавших ужесточение денежно-кредитной политики Центробанка. В ответ «хозяева денег» (главные акционеры Федеральной резервной системы США, контролирующие «независимые» Центробанки разных стран) активизировали свои действия на валютном и денежно-кредитном направлениях, курс турецкой лиры стал падать. Механизм падения прост: ускорился отток капитала из Турции, а импульс этому дали рейтинговые агентства (они играют роль «дирижёрских палочек» в руках «хозяев денег»).

И вот еще один явно недружественный выпад Центробанка Турции в адрес Эрдогана. Накануне выборов президента ЦБТР произвел беспрецедентно резкое повышение ключевой ставки: еще в начале 2018 года она была равна 8,0 %, а 1 июня, после очередного повышения, она более чем удвоилась, достигнув планки в 16,5 %. А через неделю произошло еще одно повышение – до 17,75 %. Такие запредельные ставки Центробанк Турции устанавливал лишь в начале нынешнего столетия.

Центробанк обосновывает свои жесткие решения по ключевой ставке тем, что, мол, курс лиры продолжает стремительно падать. В конце 2014 года она имела курс 2,33 (1 доллар США = 2,33 турецкой лиры); в конце 2015 года – 2,92; в конце 2016 года – 3,52; в конце 2017 года – 3,79. В нынешнем году валютный курс лиры пересек планку 4 и падение турецкой денежной единицы продолжилось. Рекордно низкий курс был зафиксирован 22 мая – 4,88. За день до президентских выборов он был равен 4,66. Это ровно в два раза ниже курса турецкой лиры на конец 2014 года. Турецкая лира была одной из самых падающих валют в мире в последние годы (за исключением, быть может, венесуэльского боливара и еще каких-либо экзотических валют слаборазвитых стран). Но еще раз подчеркну, что падение лиры обусловлено быстрым оттоком капитала, а управление международным движением капитала находится в руках «хозяев денег». Кроме рейтинговых оценок отдельным странам они располагают таким мощным инструментом, как ключевые процентные ставки Центробанков, эмитирующих мировые валюты (ФРС США, ЕЦБ, Банк Англии, Банк Японии и др.).

Мы видим, что ключевая ставка Центробанка Турции была поднята в первой половине нынешнего года более чем вдвое, однако остановить падение курса лиры эта мера не позволила. Конечно, какая-то часть турецкого бизнеса получит выгоду от нынешней тенденции валютного обесценения лиры. Речь идет об экспортно-ориентированных компаниях. Но эксперты говорят, что проигравших в турецком бизнесе больше. На волне экономического подъемов (до 2014 года и в 2017 году) многие турецкие фирма брали кредиты в иностранной валюте, но при сегодняшнем курсе лиры они оказываются неспособными погашать свои долги.

Эрдоган действия Центробанка в первой половине нынешнего года воспринял как «недружественные». Во-первых, по отношению к турецкой экономике. Во-вторых, по отношению лично к себе. Полагая, что банкиры пытались предотвратить его победу на выборах. Еще в начале своей предвыборной кампании Эрдоган заявил, что будет добиваться лишения Центробанка «независимости». Он еще более в этом утвердился, увидев, что Центробанк ему откровенно пытался

«вставлять палки в колеса». Подобная решимость президента Турции заслуживает всяческого уважения. Ибо сегодня мало кто из первых лиц (президентов, премьер-министров, канцлеров и т. д.) решается ставить под сомнение особый статус Центробанка и добиваться превращения его в институт, подконтрольный государству.

Таких государственных деятелей можно пересчитать по пальцам одной руки. В этой связи можно вспомнить премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, который в 2010–2011 гг. пытался поставить Национальный банк Венгрии под контроль правительства. Тогда в Венгрии готовился проект новой Конституции Венгрии, и в ней было оговорен статус Центробанка как института исполнительной власти. Это вызвало взрыв негодования в штаб-квартире Европейского сообщества и в Европейском центральном банке (ЕЦБ). На Венгрию и лично Виктора Орбана было оказано невероятно сильное давление. Премьер-министру пришлось отступить. Однако Виктор Орбан ждёт. Он ищет удобного момента, чтобы повторить попытку. Он не раз заявлял, что независимость Центробанка – это утрата суверенитета государства.

Еще один пример – Кристина Киршнер, эта женщина была президентом Аргентины с 2007 по 2015 гг. Будучи главой государства, она создала неприятный для «хозяев денег» прецедент, решив поставить под свой контроль Центральный банк Аргентины. В 2010 году ей потребовались валютные резервы ЦБ для выплат по внешнему долгу страны. Речь шла о сумме 6,6 млрд, долл., что составляло примерно 1/7 часть международных резервов ЦБ и половину всего внешнего суверенного долга. При покрытии государственных долгов за счет получения внешних займов страна все более погружалась бы в зависимость от мировых ростовщиков.

При использовании резервов ЦБ Аргентина в короткий срок могла бы полностью избавиться от внешней долговой зависимости. Не трудно представить, как «финансовый интернационал» отреагировал на подобную попытку смелой женщины. Тогдашний президент ЦБ Аргентины Мартин Редрадо отказался выполнять приказание Кристины Киршнер, и она подписала указ об увольнении главного банкира страны. В ответ Редрадо подал исковое заявление в суд Буэнос-Айреса, и уже через пару дней (какая оперативность!) аргентинская Фемида отменила указ президента страны. Судья, который вёл дело, мотивировал своё решение тем, что «президент не имеет полномочий для принятия решения об отставке главы Центрального банка». История длинная и очень мутная. Кристине Киршнер в конечном счете удалось добиться смены руководителя Центробанка. Но «хозяева денег» через свою агентуру стали добиваться смещения мужественной женщины с поста президента страны. В 2015 году им удалось это сделать.

Уверен, что нынешний президент Турции Эрдоган знает эти и подобные истории борьбы национальных политических и государственных деятелей с Центробанками, являющимися филиалами Федерального резерва – института реальной власти «хозяев денег». Что ж, будем надеяться, что и в России настанет день, когда президент страны решится привести Центробанк России в чувство. Что я имею в виду? Президент должен добиваться хотя бы того, чтобы Банк России выполнял требования статьи 75 Конституции. А именно, чтобы Банк России стал «органом государственной власти», который бы занимался «защитой и обеспечением устойчивости рубля», а не проведением операции по уничтожению отечественной экономики под кодовым названием «таргетирование инфляции».

На президентских выборах в Турции 24 июня Эрдоган одержал убедительную победу получив в первом туре более 52 % голосов. Эрдоган у руля управления страной с 2003 года, когда он стал премьер-министром Турции. На этом посту он пребывал до 2014 года, когда пересел в кресло президента страны. Как это ни парадоксально, но и именно во время своего премьерства Эрдоган не особенно сильно погружался в вопросы экономики. По той причине, что «ветер дул в паруса» турецкой экономики. Я имею в виду, что в нулевые и в начале нынешнего десятилетия в страну притекали в больших объемах иностранные инвестиции. Они обеспечивали Турции высокие темпы экономического развития.

С годами политические амбиции Эрдогана росли. Когда четыре года назад он стал президентом страны, то стал периодически напоминать о том, что Турция некогда была империей (Османской). А также проявлять симпатии к традиционализму и национализму, высказывать сомнения в целесообразности сохранения существующей модели светского государства и т. п. Удивительно, но именно в это время у Турции возникли сложности в экономике. Уже в четвертом квартале 2014 года был зафиксирован экономический спад, он продолжался и усугублялся в 2015 году. Эрдогану пришлось погрузиться в экономическую проблематику. И он достаточно быстро обнаружил, где была «зарыта собака». Причиной экономического спада президент объявил политику Центрального банка Турции.

Экономический спад был порожден начавшимся оттоком капитала из страны, а он был спровоцирован понижением оценок, который давали международные рейтинговые агентства Турции. Мало того, что в экономике возник спад, при этом начал падать валютный курс национальной денежной единицы – лиры. А через некоторое время удешевление национальной валюты стало провоцировать инфляционные процессы в экономике. В сложившейся ситуации Центральный банк Турецкой Республики (ЦБТР) резко поднял в 2014 году ключевую ставку с 4,5 до 10,0 %. В начале следующего года она уже превысила 11 %. Логика Центробанка (как она озвучивалась в турецких СМИ) была следующей: ключевые ставки неизбежно приведут к повышению процентных ставок по депозитам турецких банков, долговых бумаг и, в конечном счете, доходности всех финансовых инструментов на рынке Турции. А это, как минимум, остановит бегство капитала, а может быть, даже развернет потоки капитала в сторону турецкой экономики. Однако эта мера потоки капитала не развернула, а ситуацию в турецкой экономике еще более усугубила. Поскольку резко взлетели процентные ставки по кредитам и займам, и они стали недоступными для турецких компаний. Падение лиры затормозилось, но восстановления прежнего курса национальной валюты не произошло. Что привело к плачевным последствиям для тех компаний, которые брали кредиты в иностранных валютах в период экономического бума в стране. Многие из таких компаний обанкротились, оказавшись не способными выплачивать свои долги в иностранной валюте.

Эрдоган уже в первые месяцы своего нахождения на посту президента заявил, что Центробанк проводит неправильную политику. Что повышение ключевой ставки, наоборот, душит экономику. Что, в конечном счете, провоцирует и падение лиры, и инфляционные процессы. Эрдоган обращался к Центробанку с просьбой понизить ключевую ставку. Последний лишь частично пошел навстречу президенту, опустив ставку до планки 7–8 %. Но этого было недостаточно. Между президентом и Центробанком назревал конфликт. Ценой неимоверных усилий Эрдогану удалось не допустить в стране экономического кризиса. Потом летом 2016 года была попытка военного переворота в стране. Что также усугубило экономическую ситуацию в стане. В прошлом году благодаря усилиям президента (в том числе за счет восстановления временно испортившихся отношений Турции с Россией) удалось даже добиться прироста ВВП на 7,4 %. Однако имевшиеся у Эрдогана возможности дальнейшего экономического стимулирования были близки к исчерпанию.

Несмотря на то, что несколько высокопоставленных чиновников Центробанка в ходе начавшейся после переворота «зачистки» были уволены, ЦБТР своей принципиальной линии не изменил, проводя крайне жесткую денежно-кредитную политику. До момента, когда Эрдоган в апреле нынешнего года объявил о досрочных президентских выборах, она оставалась на уровне 8 %.

Но вот что удивительно: накануне объявленных выборов турецкая лира стала особенно стремительно падать, в мае был момент, когда курс достиг точки 1 доллар США = 4,88 лиры. Напомню, что за четыре года до этого курс был на уровне 1 доллар США = 2 лиры. Центробанк на уговоры Эрдогана снизить ключевую ставку не реагировал. Более того, неожиданно в начале июня она взметнулась до 17,75 %. Это более чем двукратное повышение на фоне того значения, которое сохранялось до этого на протяжении более двух лет. Такого резкого повышения не было в истории ЦБРХ даже трудно найти аналогичный пример из практики других Центробанков. Мнения экспертов по поводу произошедшего инцидента разделились. Одни считали, что таким образом Центробанк помогал Эрдогану не допустив полного обвала лиры. Другие, наоборот, квалифицировали решение ЦБРТ по ключевой ставке как подножка Эрдогану, как попытку спровоцировать масштабных экономический кризис перед самыми выборами. К счастью для Эрдогана кризиса не случилось.

Внятной экономической программы у Эрдогана не было. Тем не менее, в его предвыборных обещаниях содержались два важных обещания: 1) установить эффективный контроль над Центробанком (который подобно большинству Центробанков мира в Турции имел статус «независимого» от государства института); 2) радикально понизить ключевую ставку в целях обеспечения условий для динамичного развития турецкой экономики.

Как мы знаем, результатом прошедших выборов стала не только победа Эрдогана, но также изменение статуса президента. Он получил дополнительные полномочия. Турция стала президентской республикой. Должность премьер-министра вообще упраздняется. Эрдоган получил полномочия распускать парламент, а также самостоятельно формировать кабинет министров. Вчера стало известно, что президент правительство сформировал. Всего в новое правительство вошли 16 министров, что на 10 меньше по сравнению с предыдущим кабинетом. Первым вице-президентом назначен Фуат Октай, бывший советник экс-премьера Бинали Йылдырыма, министром обороны – бывший начальник Генштаба Турции Хулу си Акар. На посту главы МИД остался Мевлют Чавушоглу.

Одной из главных сенсаций стало назначение Эрдоганом бывшего министра энергетики и своего зятя

Берата Албайрака главой казначейства и министром финансов. Одновременно для многих стало полной неожиданностью; что в кабинете министров не оказалось Мехмета Симсека, который до этого занимал пост заместителя премьер-министра и которого именовали «экономическим царем правительства». В разряд «бывших» попал и прежний министр финансов Нами Агбала, который работал в тесном тандеме с Симсеком. Эти два чиновника в предыдущем правительстве пользовались доверием со стороны иностранных инвесторов. Их отсутствие в новом правительстве было оценено как «ухудшение инвестиционного климата». Курс турецкой лиры сразу же заметно просел. Во вторник она обновила двухнедельный минимум на отметке 4;75 лиры за доллар США.

Эрдоган также закрепил за собой полномочия директивно назначать председателя Центробанка (на пятилетний срок); его заместителей и членов комитета по денежно-кредитной политике. Пока у руля ЦБТР остается Мурат Цетинкая (Murat Çetinkaya), который занял кресло председателя в апреле 2016 года.

Что касается обещания Эрдогана снизить ключевую ставку то можно не сомневаться; что он сделает все возможное для того; чтобы его выполнить. Дата очередного пересмотра ставки – 24 июля. От того, какую позицию по данному вопросу займет Мурат ЦетинкаЯ; в значительной мере зависит и решение вопроса о том, останется ли он в кресле председателя ЦБ или оно будет занято более лояльным Эрдогану чиновником. Не исключаю; что; если понадобится; Эрдоган может пересмотреть закон о Центральном банке от 14 января 1970 года, закрепившего его статус «независимого» института. Эрдоган сможет себя по-настоящему почувствовать «хозяином» Турции лишь в том случае, если Центробанк будет находиться под его полным контролем.

Президент Эрдоган в сегодняшней непростой обстановке вынужден взять штурвал управления экономикой в свои руки. Турцию ждут непростые времена. В частности, неизбежно усиление на Анкару со стороны Вашингтона. Так, последний требует, чтобы Анкара отказалась от покупки российского зенитного комплекса С-400. Он также требует, чтобы Анкара подключилась к объявленным им санкциям против Тегерана. В первую очередь, чтобы Турция отказалась от закупок «черного золота» из Ирана (половина всего нефтяного импорта Турции в настоящее время приходится на иранскую нефть). Наконец, он требует отказаться от поддержки Сирии. Вашингтон требует много еще чего от Анкары. Угрожая в случае отказа от выполнения этих требований вторичными или даже прямыми экономическими санкциями. Анкара уже заявила, что выполнять некоторые из предъявленных требований не будет. Например, не будет отказываться от импорта иранской нефти.

Если Эрдоган, в своей экономической политике сказал «А», то ему придется сказать «Б», «В» и т. д. Действовать придется решительно и последовательно. Так, мера по радикальному снижению ключевой ставки является совершенно верным шагом. Но для того, чтобы этот шаг не привел к дальнейшему ослаблению лиры, Турции следует вводить контроль над трансграничным движением капитала. А это серьезное посягательство на принципы существующего мирового экономического порядка, зафиксированные в «Вашингтонском консенсусе». Готов ли Эрдоган идти в деле построения независимой турецкой экономики до конца?