Текст книги "Закат эпохи либерализма. Хроника финансового Апокалипсиса"

Отношения Анкары с Вашингтоном и его ближайшими союзниками остаются крайне напряженными с лета позапрошлого года, когда в Турции была совершена попытка государственного переворота. К счастью для президента страны Эрдогана, неудачная. Историю обострения этих отношений я описывать не буду. Обращу лишь внимание на то, что Вашингтон все чаще использует против Анкары язык ультиматумов. И в этих ультиматумах все чаще звучит слово «санкции».

Как известно, между Россией и Турцией еще в прошлом году была достигнута принципиальная договоренность о продаже первой второй ракетного зенитного комплекса С-400. Это вызвало вспышку гнева в Вашингтоне, который посчитал это чуть ли не угрозой национальной безопасности Соединенных Штатов. На самом деле это яркий пример того, как дядя Сэм использует приемы недобросовестной конкуренции для продвижения американских товаров (в данном случае своих ракетно-зенитных систем) на мировом рынке. Эрдоган, который испытал сильнейший шок после событий июля 2016 года, окончательно перестал доверять Вашингтону и решил прикрыться от его назойливой опеки российским ракетно-зенитным комплексом. Угрозы введения санкций на Анкару не подействовали.

Следующий заход был сделан Вашингтоном в мае. Президент США Дональд Трамп заявил о выходе США из многостороннего соглашения по ядерной программе Ирана и сразу же заявил, что восстанавливает свои экономические санкции против Тегерана. В случае, если тот не пойдет на радикальные изменения ранее достигнутых договоренностей (Тегеран сразу же отреагировал на заявление Трампа, сказав, что никакого пересмотра не будет). А тем странам, которые попытаются обходить американские санкции против Тегерана, Вашингтон пригрозил вторичными санкциями. Не буду обсуждать, какова была реакция на эту «инициативу» Вашингтона стран-участниц многостороннего соглашения по ядерной программе Ирана, а также других государств. Отмечу лишь, что Анкара очень четко и твердо дала понять Вашингтону, что его санкционные инициативы в отношении Тегерана не поддерживает. Анкара заявила, в частности, что как покупала, так и будет продолжать покупать иранскую нефть. Напомню, что Госдеп объявил о восстановлении экономических санкций против Тегерана в два этапа. Первый – с 4 августа, второй – с 6 ноября нынешнего года. Так что уже на следующей неделе может стать ясно, кто какую позицию занял по вопросу Ирана. Но думаю, что Турция окажется в той группе стран, которые проигнорируют инициативу Вашингтона.

Наконец, на днях начался новый раунд обострения американо-турецких отношений в связи с делом американского пастора Эндрю Брансона. Он был арестован в 2016 году по подозрению в подготовке антиправительственного переворота. С октября позапрошлого года он находится в турецкой тюрьме и ему грозит срок заключение в 35 лет. В дело вмешался сам президент США Дональд Трамп, потребовав от Анкары немедленно освободить пастора. Угрожая в противном случае наказать Турцию санкциями. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган отреагировал достаточно оперативно, заявив, что Вашингтон оказывает давление на следствие и судебный процесс и квалифицировав требование Трампа как попытку вмешательства во внутренние дела страны. Эксперты обращают внимание на то, что требование Трампа действительно выглядит наглым, учитывая, что до этого Вашингтон в течение двух лет отказывал Анкаре в выдаче находящегося в США исламского проповедника Фетхуллы Гюлена. Анкара считает его одним из главных организаторов переворота.

И вот сегодня, 2 августа стало известно, что от угроз Вашингтон, наконец, перешел к практическим действиям. Пресс-секретарь Белого дома Сара Сандерс на брифинге сделала сообщение: «По распоряжению президента министерство финансов вводит санкции против министра юстиции и министра внутренних дел Турции, которые играли ведущую роль в задержании и аресте пастора Брансона». Речь идет о главе Минюста Турции Абдулахмите Тюле и руководителя МВД Сулеймане Сойлу.

Персональные санкции против указанных чиновников являются стандартными. Во-первых, им запрещен въезд на территорию США. Во-вторых, замораживаются все американские счета и активы (если таковые имеются). В-третьих, гражданам США запрещено заключать сделки с ними.

Итак, «первая ласточка». Список стран, против которых Вашингтон объявил санкции, пополнился еще одной – Турцией. Трудно сказать, сколько стран в этом списке. В нем есть страны, против которых установлены тотальные санкции. Причем даже подкрепленные решениями Совета Безопасности ООН. Наиболее яркий пример – Северная Корея.

А есть страны, которые являются объектами «точечных» санкций. Т. е. санкций против отдельных компаний, банков и иных юридических лиц. А также против отдельных физических лиц. Стран с «точечными» санкциями со стороны Вашингтона очень много. Далеко за примерами ходить не надо. Когда на почве Новороссии и Крыма весной 2014 года началось обострение отношений между Западом и Россией, первые санкции были «точечными» (отдельные чиновники и банки, занесенные в «черные списки»). А затем они переросли в секторальные (энергетика, оборонно-промышленный комплекс, финансово-банковский сектор). И в любой момент могут стать «тотальными» (блокировка расчетов через систему СВИФТ, заморозка международных резервов и др.).

Анализ историй экономических санкций Вашингтона против отдельных стран в период после второй мировой войны и до наших дней позволяют сделать два вывода: 1) вводимые санкции – надолго или даже навсегда; 2) имеет место тенденция к расширению спектра санкций – от точечных к секторальным, а иногда от секторальных – к тотальным.

В качестве примера можно привести Китай. Многие думают, что отношения Вашингтона и Пекина, хотя и были непростыми в последние десятилетия, но, по крайней мере, не омрачались санкциями со стороны США. Это заблуждение. После известных событий на площади Тяньаньмэнь в Пекине 4 июня 1989 года (расстрел протестующих) президент США Джордж Буш-старший объявил санкции в отношении Пекина. А именно прекратил продажу ему оружия. Через месяц к этой инициативе Вашингтона присоединились страны «Большой семерки». Некоторое время спустя Вашингтон также ограничил поставки в Китай высокотехнологичной продукции. А также приостановил действие режима наибольшего благоприятствования в торговле с Китаем. Улучшение китайско-американских отношений началось в конце 1990-х гг. Некоторые ограничения были тогда сняты Вашингтоном. Но не все. Например; сохранились ограничения и запреты на поставки Соединенными Штатами и Европейским союзом оружия в КНР.

«Костер» санкций против Пекина два десятка лет перестал гореть, но тлеть продолжал. И, кажется, сегодня он в любой момент может опять вспухнуть ярким и горячим пламенем. Летом прошлого года из Белого дома произошла «информационная утечка», из которой следовало, что Вашингтон готовит обширную программу экономических санкций против Пекина (не повышения импортных тарифов, а именно санкций). В этом году Вашингтон уже не скрывает своих планов на этот счет. Между Китаем и США разгорается торговая война. Ряд советников из окружения Трампа полагает, что традиционных методов торговой войны (импортные пошлины, количественные ограничения, технические и экологические стандарты) может оказаться недостаточно. Надо задействовать экономические санкции. Впрочем, некоторые «точечные» санкции Вашингтон уже ввел в действие. В частности, в отношении некоторых китайских граждан и китайских компаний, подозреваемых в ведении торгово-экономических операций с Северной Кореей.

Если Пекин не присоединится к санкциям против Ирана, то Вашингтон может задействовать против Пекина более тяжелое оружие – секторальные санкции. А Пекин уже заявлял, что от поставок иранской нефти отказываться не собирается. Есть большой шанс, что между Вашингтоном и Пекином начнется не просто торговая война, она может перерасти в экономическую. Экономическая отличается от торговой тем, что в дополнение к тарифным и нетарифным барьерам в торговле добавятся такие средства, как управление валютным курсом (валютный демпинг) и экономические санкции.

Я привел пример Китай лишь для того, чтобы показать, что «искры» «точечных» санкций могут в любой момент разжечь «пламя» большой экономической войны. Интуиция мне подсказывает, что санкции Вашингтона против Турции – надолго и всерьез. И из «точечных» они могут превратиться в «секторальные». А затем Вашингтон потребует подключиться к ним своих союзников (и не только). Угрожая «вторичными санкциями». Как говорится: «лиха беда – начало». Эрдоган все эти угрозы понимает. И готовится к худшему – экономической войне с США (а, может быть, и всем Западом). Отсюда – явная тенденция к усилению «восточного вектора» в политике Турции. Сближение с Россиейи Китаем. Последнее проявление действия указанного «вектора» – обращение президента Турецкой Республики Р. Эрдогана с просьбой принять его страны в члены группы БРИКС.

Подготовка к непростым временам возможного ухудшения экономических отношений Турции с Вашингтоном идет и по линии усиления контроля президента страны над экономикой. Как известно, после победы на президентских выборах 24 июня этого года Эрдоган как президент получил дополнительные полномочия. Такие дополнительные полномочия ему нужны, в частности, для того, чтобы поставить под свой контроль Центральный банк страны. Он подобно Центробанкам многих других стран имеет статус «независимого» от правительства и президента института. Эрдоган не скрывал и не скрывает, что такая независимость Центробанка мешает ему управлять государством.

В июле Эрдоган сформировал новое правительство, которым будет лично управлять (должность премьер-министра в президентской республике упраздняется). Примечательно, что во главе Минфина и Казначейства он назначил своего сорокалетнего зятя Берата Албайрака. 9 июля Эрдоган подписал указ, в котором он наделил себя полномочиями единолично назначать главу Центрального банка и его заместителей. При этом срок их пребывания на своих постах был сокращен с пяти до четырех лет. Готовятся поправки в закон о Центробанке, которые могут лишить его «независимого» статуса. Некоторые эксперты полагают, что Центробанк войдет в состав исполнительной власти государства. И даже может оказаться под Минфином. Контроль над Центробанком Эрдогану нужен в том числе и для того, чтобы контролировать ключевую ставку. Сегодня эта ставка является запредельной – ее уровень равен 17,75 %. Эрдоган не раз говорил, что такая ставку ведет к удушению национальной экономики. Некоторые представители турецкого бизнеса соглашаются, что такая ставка для Турции пострашнее любых санкций Вашингтона.

Китай

Тема установления тотального контроля над населением с помощью информационно-компьютерных технологий (ИКТ) стала очень актуальной после событий 11 сентября 2001 года, когда разрушению подверглись небоскребы Международного торгового центра в Нью-Йорке. Вскоре Конгресс США принял Patriot Act, который дал властям неограниченные полномочия по установлению слежки за жителями Америки (а отчасти и гражданами других стран). К тотальному контролю над населением Америки были подключены Федеральное бюро расследований (ФБР), Агентство национальной безопасности (АНБ), Управление по борьбе с наркотиками, Министерство внутренней безопасности и многие другие государственные организации, входящие в Разведывательное сообщество, а также находящиеся за его пределами. Основной упор в контроле был сделан на использование ИКТ. Причем для повышения эффективности такого электронного контроля государственные ведомства и организации старались привлечь и частные компании, работающие в сфере разработки и использования ИКТ. В том числе компании, работающие в сфере социальных сетей, кредитные бюро, торговые предприятия, операторы сотовой связи, коммерческие банки и т. д. Под прикрытием двух главных лозунгов – борьбы с терроризмом и создания «цифровой экономики» – происходило и происходит построение того, что сегодня принято называть «электронным концлагерем». Многие полагают, что такой концлагерь будет со временем построен во всем мире. Но первой страной, где он появится, как считали многие эксперты, будут Соединенные Штаты. А уж за ними последуют другие страны. Правда, некоторые скептики отмечали, что Америка слишком большая страна по территории и численности населения (без малого 330 млн. человек жителей). Поэтому первыми к финишу могут прийти страны небольшие (типа Дании или Швеции).

Но буквально в последние два-три года для многих стало откровением, что первым завершить построение электронного концлагеря может не капиталистическая Америка, и не какая-то малая страна Старого света, а Китай. Мало кто до этого Китай брал в расчет.

Во-первых, считалось, что он слишком огромен для реализации проекта электронного концлагеря. Площадь у Китая примерно такая же как у США, а вот численность населения в четыре с лишним раза больше, чем в Америке (приближается к 1,4 млрд, человек).

Во-вторых, бытовало мнение, что Китай отстает от Америки технологически, что он пиратским способом лишь заимствует американские ИКТ. Да и население в Китае, мол, менее грамотно, чем в Америке для того, чтобы освоить передовые информационные технологии.

В-третьих, считалось, что все-таки Китай является «социалистической» страной, а социализм и концлагерь (даже электронный) – понятия несовместимые.

Выяснилось, что на самом деле Китай во многих отношениях не уступает Америке по части информационных технологий. А особенно по части использования этих технологий населением.

Поначалу немногие обратили внимание на опубликованный 14 июня 2014 года Государственным советом Китая документ под названием «Проект плана по созданию системы социального кредита доверия». В округлых формулировках документа не сразу можно было понять конечный замысел создания системы. Говорилось о системе как инструменте измерения и улучшения «доверия» в стране, которое поможет выработать культуру «искренности». Речь шла о формировании «искренности» в отношениях между государством, с одной стороны, и гражданами, а также коммерческими организациями, с другой. Ключевым элементом системы предлагалось сделать рейтинговые оценки физических и юридических лиц. Рейтинговые оценки должны составляться на основе отработанных критериев без участия человеческого фактора. Имеется в виду, что это должны делать компьютеры, снабженные соответствующим программным обеспечением. Интегральная рейтинговая оценка получается в результате обработки большого количества первичной информации, поступающей из разных источников.

Чтобы там ни говорили государственно-партийные руководители Китая о строительстве в стране «социализма с китайской спецификой», она является страной капиталистической. При этом, безусловно, капитализм в «поднебесной» имеет большую «китайскую специфику». Прежде всего, он характеризуется мощными позициями государства в таких сферах, как экономика, политика и идеология. Но при этом китайский капитализм имеет и общие с западным капитализмом признаки.

Вспомним работу В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 год), в которой констатировалось, что на стыке 19–20 вв. произошло перерастание европейского и американского капитализма в его высшую стадию – монополистический капитализм, он же – империализм. Лениным были выделены пять экономических признаков тогдашнего империализма: 1) концентрация и централизация капитала достигает такой степени, когда происходит образование монополий; 2) сращивание банковского и промышленного капитала и образование на этой основе финансового капитала; 3) вывоз капитала становится преобладающим по сравнению с вывозом товаров; 4) завершается экономический раздел мира между союзами монополистов разных стран; 5) завершается территориальный раздел мира, начинается борьба за его территориальный передел. Об этих и других признаках империализма в наше время я написал в своей книге ««Империализм, как высшая стадия капитализма». Метаморфозы столетия (1916–2016 годы)» (М.: Кислород, 2016).

Если внимательно присматриваться к современному Китаю, то нельзя не заметить явно выраженной тенденции к империалистической экспансии. В начале прошлого века шла борьба за экономический и территориальный раздел и передел мира между такими капиталистическими центрами, как Великобритания, Франция, Германия, США и отчасти Япония, причем первые две страны представляли более старый капитализм, а последние три – сравнительно молодой. В сегодняшнем мире основными центрами межимпериалистической борьбы стали Соединенные Штаты и Китая. Конечно, американский капитализм намного моложе европейского, но на фоне китайского он уже выглядит сравнительно старым. Итак, на наших глазах разворачивается баталия между старым американским и молодым китайским капитализмами. Старый американский, теряя свою былую экономическую мощь, все больший упор в борьбе делает на военно-силовые методы, молодой и динамично развивающийся китайский – на экономические.

Среди экономических методов в арсенале Пекина особое место занимает геополитический и геоэкономический проект под названием «Один пояс – один путь» (ОПОП). Этот проект призван сделать Китай сверхдержавой, контролирующей с помощью экономических методов большую часть стран мира. Суть проекта в том, чтобы создать мощную транспортную и логистическую инфраструктуру, пронизывающую планету. Такая инфраструктура должна стать каналом продвижения китайских товаров, идей и культуры и объединять все страны, примыкающие к транспортным маршрутам. Вдоль транспортных путей предполагается строительство складов, электростанций, рудников, нефтеперерабатывающих заводов, промышленных парков. В обратном направлении в Китай должны двигаться сырье, энергоресурсы, различные промышленные товары. Параметры проекта ОПОП еще четко не определены, но уже ясно, что это будет самый капиталоемкий проект XXI века. Китайские СМИ приводят оценки возможных инвестиций – от 4 до 8 трлн. долл. Инициаторы проекта рассчитывают, что в ОПОП будут участвовать многие десятки стран с населением, составляющим 60 % численности населения планеты. За рамками проекта останутся лишь страны Старого и Нового света. Уже к настоящему времени, согласно китайским источникам, вложения «поднебесной» в проект превысили 300 млрд. долл.

Маршруты различных видов транспорта (морского, железнодорожного, автомобильного, трубопроводного) должны пролегать таким образом, чтобы сделать товарные потоки минимально уязвимыми для возможного вмешательства со стороны стран старого капитализма и вырвать из сферы влияния старого капитализма максимально большое количество стран. Большая часть этих стран принято называть «развивающимися». Китайские руководители утверждают, что проект ОПОП – хорошо забытое прошлое. Мол, еще за два века до Рождества Христова уже существовал Великий шелковый путь, по которому Китай поставлял свои товары на Ближний Восток и в Европу. Пекин делает упор на то, что участие в проекте со стороны других стран – дело сугубо добровольное и что он задуман как взаимовыгодный. Чем он принципиально отличается от многих проектов, предлагаемых странам третьего мира Западом и носящих явные или скрытые признаки империализма и колониализма (неоколониализма).

Китайский проект ОПОП состоит из двух основных компонентов – сухопутный Экономический пояс и морской Шелковый путь. Сухопутный пояс включает шесть коридоров, которые послужат новыми дорогами для транспортировки товаров из Китая и в Китай. Например, железная дорога из китайского города Иу в Лондон, газопровод из Каспийского региона в Китай и сеть высокоскоростных железных дорог в Юго-Восточную Азию. Морской Шелковый путь – цепь морских портов из Южно-китайского моря до Африки, а в дальнейшем – до Южной Америки и, возможно, Карибского бассейна.

К началу весны текущего года, как сообщали китайские СМИ, соглашения об участии в проекте ОПОП с Пекином подписали уже 60 государств.

Несмотря на то, что Пекин тратит большие усилия и средства для того, чтобы пропагандировать и продвигать ОПОП, проект имеет и не очень позитивные и приятные для Китая моменты. Как ни крути, за китайскими лозунгами о «взаимном сотрудничестве» и «взаимной выгодности» скрываются тщательно камуфлируемые империалистические устремления Пекина. На это мало кто обращает внимание. За исключением… Вашингтона. США поняли, что на мировую арену вышел серьезный и опасный конкурент.

Чтобы понять, насколько серьезно Вашингтон встревожен активной деятельностью Пекина на международной арене в качестве финансового донора, приведу некоторые данные. Сошлюсь на исследование лаборатории AidData в Колледже Вильгельма и Марии в США, которое было проведено совместно со специалистами из американского Гарварда и Гейдельбергского университета в Германии. В общей сложности были собраны и обработаны данные по 4300 проектам, получившим китайское финансирование в 140 странах мира. В расчет принимались две основные формы финансирования: 1) возвратное (кредиты и займы); 2) так называемая «помощь развитию» (она может выступать как в форме невозвратного финансирования, так и в форме льготных кредитов и займов). Временные рамки исследования – 2000–2014 гг. (пятнадцать лет)[15]15
  https://www.aiddata.org/china


[Закрыть]. Общий объём финансовых средств, предоставленных Китаем для реализации проектов за указанный период, составил 350 млрд. долл. Масштабы финансирования неуклонно росли в течение пятнадцати лет. Если в 2000 г. объём был равен 2,6 млрд, долл., то в 2014 г. – 37,3 млрд. долл. Максимальное значение было достигнуто в 2009 г. – 69,6 млрд. долл.

Объёмы финансовых средств, предоставленных за рубеж на разных условиях Соединёнными Штатами за тот же период времени, был равен 394,6 млрд. долл. Несколько более высокий показатель по сравнению с Китаем, но надо иметь в виду, что объёмы финансовых средств США не увеличивались так резко, как у Китая. В 2000 году показатель США был равен 13,4 млрд., а в 2014 г. – 29,4 млрд. долл. В последние четыре года (2011–2014 гг.) Китай уже стабильно превышал США по объёмам внешнего финансирования.

При этом у США на «помощь развитию» пришлось 92,5 % всего международного финансирования, у Китая – лишь около 21 %. Китай в своей внешней финансовой экспансии удачно совмещает политические и коммерческие цели. Каким образом? Он не обставляет предоставление своих кредитов и займов такими жесткими условиями, как это делают США и Международный валютный фонд (набор таких условий принято называть «Вашингтонским консенсусом»). Китай вкладывает крупные деньги в страны, которые по западным меркам считаются если не «изгоями», то «диктаторскими», «коррупционными» и т. п. Речь идёт о таких государствах как Зимбабве, Северная Корея, Нигер, Ангола, Бирма и т. д. Но при этом не стесняется внедряться в те части мира, на которые положил глаз Вашингтон. Например, в Центральную и Восточную Европу.

Вашингтон ревниво следит за успешным продвижением Пекина в мире и очень четко фиксирует признаки того, что можно назвать элементами неоколониализма. Что ж, это, естественно. В советское время это называлось межимпериалистическими противоречиями. Вашингтон внимательно фиксирует все «соринки» в глазу своего соперника, при том, что у него самого в глазу – целые «бревна». Впрочем, про эти «бревна» мир уже много знает (на тему американского империализма написано много фундаментальных работ). А вот про китайские «соринки» – почти ничего. Впрочем, если экстраполировать нынешние тенденции, то китайские «соринки» превратятся в «бревна», по своему калибру не уступающие американским.

Одним из последних исследований по внешней финансовой экспансии Китая стал обзор американской некоммерческой организации «The Center for Global

Development» (один из крупнейших в США «мозговых трестов», созданный в 2001 году). Документ называется: «Examining the Debt Implications of the Belt and Road Initiative from a Policy Perspective» – «Исследование долговых последствий проекта «Один пояс – один путь» в политической перспективе»[16]16
  https://www.cgdev.org/sites/default/files/examining-debt-implications-belt-and-road-initiative-policy-perspective.pdf


[Закрыть]. Скрупулезно подсчитаны объемы кредитов и займов, которые Китай выдал или в ближайшее время выдаст странам, присоединившимся к проекту ОПОП. Также подсчитаны суммы долгов отдельных стран перед Китаем в связи с этими кредитами и займами. В обзор включены данные по 22 странам.

При этом авторы особо выделили 8 стран, у которых уровень задолженности перед Китаем уже достиг или может в ближайшее время достигнуть опасного уровня. В эту «восьмерку» вошли следующие страны (в скобках приведена доля задолженности страны перед Китаем в общем объеме внешнего суверенного долга в % по состоянию на конец 2016 года): Джибути – 82,0; Таджикистан – 53,2; Лаос – 48,7; Монголия -41,2; Киргизия – 37,3; Мальдивы – 27,3; Пакистан -10,9; Черногория – 8,3. У последних стран приведенного списка вроде бы зависимость от Китая не выглядит критической. Но это пока. Авторы учитывают договоренности о предоставлении кредитов и займов странам после 2016 года. И картина для стран «восьмерки» может стать совсем мрачной. На конец 2016 года общий объем всех суверенных внешних долгов «восьмерки» был оценен в 84,99 млрд. долл. Их суверенные долги Китаю составили 17,88 млрд. долл. (21,0 % их общего внешнего суверенного долга). А сумма обязательств Китая по новым кредитам и займам странам «восьмерки» в рамках ОПОП – 53,44 млрд. долл. Если страны получат в полном объеме эти кредиты и займы, то их общая задолженность перед Китаем составит уже 71,32 млрд. долл. По отношению к уровню всего внешнего суверенного долга стран «восьмерки» на конец 2016 года это 84 %. Авторы обзора комментируют эти цифры следующим образом: указанные восемь стран рискую попасть в китайский долговой капкан, из которого выхода не будет.

Всего 22 страны, включенные в обзор, на конец 2016 года имели долг перед Китаем в размере 53,89 млрд. долл. Обязательства Китая по новым кредитам и займам перед этими странами на указанный момент составляли 87,38 млрд. долл. Таким образом, в случае выдачи обещанных кредитов и займов сумма долга 22 стран перед Китаем вырастет до 141,27 млрд, долл.

В абсолютном выражении наибольшие объемы долга перед Китаем на конец 2016 года имели следующие страны (млрд, долл.): Эфиопия – 7,31; Ирак – 7,01; Пакистан – 6,33; Египет – 4,78; Лаос – 4,19; Кения -4,09; Шри-Ланка – 3,85; Камбоджа – 3,19.

В проекте ОПОП особое место уделяется соседнему Пакистану, который Пекин энергично и успешно вырывает как из-под финансового, так и политического контроля Вашингтона. Из всех обязательств по новым кредитам и займам (87,94 млрд, долл.) на Пакистан приходится львиная доля в 45,5 % (40,02 млрд. долл.). На следующую за Пакистаном Кению приходится 7,8 % (6,88 млрд. долл.).

Особо остановимся на вопросе финансирования Пекином стран на постсоветском пространстве. В обзоре фигурирует пять следующих стран (в скобках – объем долга перед Китаем на конец 2016 года, млрд, долл.): Белоруссия (3,09); Украина (1,59); Киргизия (1,48); Таджикистан (1,20); Армения (0,34).

По доле долга перед Китаем в общей сумму суверенного внешнего долга указанные страны ранжировались следующим образом (%): Таджикистан – 53,2; Киргизия – 37,3; Белоруссия – 17,6; Армения – 6,9; Украина – 3,1. Суммарные обязательства Китая по новым кредитам и займам перед указанными странами оценены в 13,74 млрд. долл. В распределении по отдельным странам эта сумма выглядит следующим образом (млрд, долл.): Киргизия – 4,57; Белоруссия -3,83; Таджикистан – 2,81; Украина – 2,48; Армения -0,06. В случае получения Киргизией и Таджикистаном указанных сумм они действительно окончательно попадут в долговую ловушку Пекина. А для Белоруссии долг перед Китаем станет сопоставимым с долгом перед Российской Федерацией.

Так называемая «помощь» Китая странам, втягивающимся в реализацию проекта ОПОП, крайне выгодна Пекину. Кредиты и займы носят «связанный» характер, т. е. получаемые странами деньги тратятся на закупку китайских товаров, услуг и работ. На этом проекте, в частности, уже взросли некоторые строительные компании КНР, получающие подряды на работы в зарубежных странах. Семь из десяти крупнейших в мире строительных компаний – китайские.

Следует учитывать и то, что Китай потихоньку ужесточает условия предоставления денег другим странам. Ставка с 2,5 % поднялась до 5 % годовых. Уже чувствуется, что многие страны будут не в состоянии не только погашать, но и обслуживать китайские кредиты. Пекин по этому поводу не нервничает: обеспечением кредитов являются месторождения, земли, возводимые за счёт китайских денег объекты инфраструктуры и предприятия. Кончится тем, что все стратегически значимые активы перейдут в собственность Китая. Конкурентная борьба за передел мира между Вашингтоном и Пекином приобретает ожесточённый характер.