Текст книги "Цифровые финансы. Криптовалюты и электронная экономика. Свобода или концлагерь?"

«Цифровая экономика» – светлое будущее человечества или «биржевой пузырь»?

Словосочетание «цифровая экономика» смело входит в лексикон современных политиков, предпринимателей, журналистов. Тема «цифровой экономики» попадает в центр внимания мировых экономических форумов (например, Давоса), авторитетных научных конференций, международных финансовых организаций. Например, одним из главных докладов Всемирного банка в серии «Мировое развитие» за 2016 год стал отчет об исследовании «цифровой экономики» в мире. Доклад вышел под названием «Цифровые дивиденды»1414
  http://documents.worldbank.org/curated/en/224721467988878739/ pdf/102724-WDR-WDR2016Overview-RUSSIAN-WebRes-Box-394840B-OUO-9.pdf


[Закрыть].

В предисловии к указанному докладу, написанном президентом группы Всемирного банка Джимом Ён Кимом, говорится: «Мы переживаем величайшую информационно-коммуникационную революцию в истории человечества. Более 40 процентов населения планеты имеет доступ к интернету, и каждый день в сеть выходят новые пользователи. Среди беднейших 20 процентов домохозяйств мобильный телефон есть почти в каждых 7 из 10. Число беднейших домохозяйств, располагающих мобильным телефоном, выше, чем имеющих доступ к туалету или чистой питьевой воде». Красной нитью через весь доклад проходят три мысли. Первая из них – широкое распространение интернета, мобильной связи и информационно-компьютерных технологий (ИКТ) становится основой для создания «цифровой экономики». Вторая – «цифровая экономика» многих стран мира находится в стадии бурного развития. Третья – «цифровая экономика» приведет к радикальному преобразованию мира, которое можно оценить со знаком «плюс». Проще говоря, будущее человечества будет более светлым по сравнению с нынешним серым и мрачным его состоянием. Доклад полон оптимизма и демонстрирует надежду, что «цифровая экономика» завтра обеспечит даже беднейшим людям планеты доступ к туалету и чистой питьевой воде.

Как отмечается в докладе, за период 2005-2015 гг. количество пользователей интернета выросло более чем втрое: с 1 миллиарда до 3,2 миллиарда. Получается почти половина численности населения планеты! Авторы доклада назвали это «цифровой революцией» и прокомментировали ее следующим образом: «Это означает, что сегодня сети связи соединяют фирмы, граждан и правительства прочнее, чем когда бы то ни было прежде. Цифровая революция сразу же принесла выгоды частным лицам: стало проще и удобнее общаться и получать информацию, появились бесплатные цифровые продукты, возникли новые формы досуга. Кроме того, благодаря ей сложилось ощущение глубинной социальной взаимосвязи и глобальной общности».

Впрочем, авторы доклада выражают неудовлетворенность темпами и масштабами распространения интернета, мобильной связи и ИКТ в мире. Именно это, по их мнению, сеет сомнения в том, что «цифровая революция» может действительно дать людям пользу, называемую «цифровыми дивидендами». Польза будет более явственной, если распространение ИКТ будет стимулироваться и направляться государствами. Охват должен быть 100-процентным! Никаких «теневых зон» на планете не должно оставаться!

Реальные «цифровые дивиденды» появятся также при условии, что ИКТ будут более широко использоваться не только на бытовом уровне (связь, общение между людьми), но также в экономике. «Цифровая революция» должна перерасти в революционные преобразования экономики. Человечество должно перейти от традиционной экономики к «цифровой экономике».

Хотя словосочетание «цифровая экономика» появилось более 20 лет назад (его ввел в оборот в 1995 году американский ученый Николас Негрпонте из Массачусетского университета), смысл понятия до сих пор остается достаточно размытым. Доклад Всемирного банка также не дает четкого определения. В самом общем виде «цифровую экономику» можно представить как ту часть разнообразных экономических отношений, которая опосредуется интернетом, сотовой связью, ИКТ. Современные информационно-компьютерные технологии спрямляют связи между компаниями, банками, правительством и населением, убирая длинные цепочки посредников и ускоряя проведение разнообразных сделок и операций (купли-продажи, кредита, аренды, уплаты налогов, штрафов, взносов, других платежей и расчетов).

Отталкиваясь от такого представления о «цифровой экономике», авторы многих исследований (в том числе упомянутого доклада ВБ) делают выводы, что данная модель экономики обеспечит «цифровые дивиденды» обществу в виде более высокой производительности труда, повышения конкурентоспособности компаний, снижения издержек производства, ослабления кризисов (за счет более активной реализации товаров и услуг), роста занятости (снижения безработицы), более полного удовлетворения потребностей человека, снижения бедности и даже ослабления (или полного преодоления) социальной поляризации общества.

Многочисленные публикации на тему «цифровой экономики» уже сформировали общепринятые представления о том, что входит в ее состав. Главными элементами называются: электронная коммерция; электронный банкинг; электронные платежи; интернет-реклама; интернет-игры. Отдельные элементы «цифровой экономики» могут между собой пересекаться. Например, электронная коммерция может обслуживаться электронным банкингом. Электронные платежи могут осуществляться в том числе с помощью электронного банкинга и т.п. Может быть и более детальная структуризация цифровой экономики. В частности, электронная коммерция может подразделяться на электронную торговлю товарами и услугами. А в рамках каждого вида электронной торговли могут, в свою очередь, выделяться более детальные позиции. Например, в рамках электронной торговли услугами существует интернет-страхование, интернет-консалтинг, интернет-обучение и т.д. В большинстве стран на сегодняшний день наиболее развит (если судить по стоимостному показателю оборотов) такой вид цифровой экономики, как электронная торговля. Речь идет о дистанционной купле-продаже товаров и услуг с использованием стационарного и мобильного интернета (заказ товаров и услуг через интернет-магазины и интернет-офисы).

Предпринимаются попытки оценить масштабы «цифровой экономики», ее места в общих экономических показателях отдельных стран, регионов, всего мира. Одним из авторитетных экспертов в области цифровой экономики выступает компания The Boston Consulting Group (BCG). В табл. 3 приведены сравнительные данные по уровню развития электронной коммерции в некоторых странах.

Табл. 3. Уровень развития электронной коммерции (ЭК) в некоторых странах (2014 год)

Источник: «Россия онлайн. Догнать нельзя отстать». The Boston Consulting Group (2016)1515
  http://russiaonline.info/story/short-summary


[Закрыть]

Как видим, наиболее развита электронная коммерция в настоящее время в Великобритании. Несколько отстает от нее Германия. Обращает на себя высокий уровень развития электронной коммерции в Китае. По данным той же компании BCG, в 2011 году обороты электронной коммерции в указанной стране равнялись 18 млрд. долл., а 2014 году достигли 77 млрд. долл. (рост в 4,3 раза). Для сравнения: на все остальные операции «цифровой экономики» Китая в 2014 году пришлось лишь 64 млрд. долл. (интернет-реклама, онлайн игры, онлайн платежи и т.п.). Для сравнения приведена оценка развития электронной коммерции по России – 3,3% всего оборота розничной торговли. Отдельно дается оценка развития электронной коммерции по продовольственным продуктам. Лидерами здесь являются Великобритания, Нидерланды и США. У России – микроскопический показатель – 0,2% всей розничной торговли продовольственными товарами.

Электронная коммерция важная, но не единственная составная часть цифровой экономики. В некоторых странах, например, относительно высокое развитие получил электронный банкинг (интернет-банкинг). Специалисты BCG попытались оценить уровень развития цифровой экономики, учитывая все ее секторы. Результаты были выражены в индексах, учитывающих многие параметры (среди специалистов эти показатели так и называются: «индексы BCG»). 85 обследованных стран были ранжированы в порядке убывания значения индексов BCG. Вот как выглядит группа лидеров: 1) Дания; 2) Люксембург; 3) Швеция; 4) Южная Корея; 5) Нидерланды; 6) Норвегия; 7) Великобритания. Назовем некоторые страны, находящиеся на существенно более низких строчках рейтинга: Китай (35-е место); Российская Федерация (39); Италия (40); Греция (42); Индия (80). На последнем, 85-м месте оказалась африканская страна Камерун.

Специалисты BCG все многообразие цифровых экономик делят на 5 основных групп. Критерии группировки – относительный уровень развития цифровых операций и ВВП на душу населения.

В группу лидеров включены страны с наиболее высоким процентом «оцифровки» экономических операций и высоким уровнем технологий, применяемых для такой «оцифровки». Это шесть стран: Южная Корея, Дания, Великобритания, Швеция, Норвегия, Нидерланды.

Во вторую (основную) группу стран входит большинство развитых экономик мира: например, Германия, США, Япония, страны Евросоюза.

Третья группа охватывает страны с высоким уровнем благосостояния (ВВП на душу населения), но с относительно более низкими показателями «оцифровки» операций. Это страны Ближнего Востока, в первую очередь, ОАЭ и Саудовская Аравия. Специалисты BCG отмечают, что ряд стран третьей группы показывает высокие темпы развития цифровых операций, в перспективе они могут подняться во вторую или даже первую группу.

Четвертая группа – «начинающие лидеры». В этих странах уровень развития цифровых операций выше, чем их относительный уровень развития экономики. Наиболее яркий представитель данной группы – Китай.

Всех прочих эксперты BCG относят к группе «отстающих» в развитии цифровой экономики.

Примечательно, что компания BCG оценивает лишь уровень развития и применения цифровых технологий в экономике, но не дает оценок того, насколько эти технологии обеспечивают экономическое развитие. Может быть, расходы на создание и внедрение цифровых технологий представляют собой вычет из ВВП? Или, по крайней мере, их вклад в экономический рост (как он описывается некоторыми деловыми издания типа «Уолл-стрит джорнал») преувеличен?

Вновь вернемся к докладу ВБ «Цифровые дивиденды». Отчасти ответы на эти вопросы можно найти там. По оценкам ВБ, по состоянию на 2011 год средний по странам ОЭСР удельный вес цифровой экономики в валовом внутреннем продукте (ВВП) составил 6%. Рекордсменом оказалась Ирландия с 12%. За ней следовали (% ВВП): Южная Корея – 9,5; Япония – 8,0; Швейцария – 7,5; Великобритания – 7,5; США – 7,2. Наименьшие показатели имели в группе стран ОЭСР Португалия, Норвегия и Австрия. Первое место Ирландии в списке авторы объясняют тем, что эта страна предоставила компаниям, представляющим цифровую экономику, наиболее благоприятный налоговый режим. Методика оценок макроэкономического эффекта «цифровой экономики» вызывает большое сомнение. Фактически за основу расчетов берутся показатели компаний, которые занимаются разработкой, производством и торговлей ИКТ, т.е. рассчитывается удельный вес сектора ИКТ (разработка и производство software и hardware для компьютеров, услуги сотовой связи, интернета и т.д.). А сектор ИКТ разрабатывает лишь технические средства, которыми пользуются компании других отраслей для операций в области электронной торговли, электронного банкинга и т.д. Универсальной и надежной методики расчета добавленной стоимости, создаваемой всеми участниками цифровой экономической деятельности до сих пор нет. Авторы доклада лишь отмечают, что в экономически развитых странах вклад ИКТ в повышение темпов экономического роста пока крайне скромен. По их данным, в период 1995-1999 гг. вклад всей цифровой экономики в экономический рост развитых стран был эквивалентен 3% ВВП; в период 2005-2009 гг. – 1,0%; в период 2010-2014 гг. – 1,8%. Однако они тут же признают, что основная часть этого вклада приходится на рост капитализации компаний сектора ИКТ. Примерно 20% всего прироста ВВП, который был обусловлен цифровой экономикой в двадцатилетний период 1995-2014 гг., было обеспечено теми отраслями и компаниями, которые были потребителями (пользователями) ИКТ. Фактически, такие цифры свидетельствуют, что основные дивиденды от цифровой экономики получает не общество, а IT-компании. Прежде всего, американские IT-компании. По данным ВБ, 8 из 14 крупнейших в мире высокотехнологичных компаний находятся в США. А вклад цифровой экономики в ВВП США, оцененный в 7% ВВП, – совокупная капитализация раскрученных гигантов сектора ИКТ. Кстати, мы помним, какой «пузырь» был надут в 1999-2000 гг. на американской биржевой площадке NASDAQ, где обращались бумаги высокотехнологичных компаний.

Тогда очень активно говорили о том, что «наступает новая эра», эпоха высоких технологий и коммуникаций. Именно тогда термин «цифровая экономика» вышел за стены Гарвардского и Массачусетского университетов, перестал был предметом академических разговоров, вошел в обиход американских биржевых спекулянтов и связанных с ними журналистов. Мы помним, что еще в 60-70-е годы американские социологи Л. Туроу, Э. Тоффлер и Д. Белл начали вводить в оборот термин «постиндустриальное общество» и подводили под него свои теории. Так вот, на стыке двух столетий кабинетная, полуутопическая идея «постиндустриального общества» получила свое конкретное, практическое воплощение в концепции «цифровой экономики». Биржевые котировки многих IT-компании в 2000 году упали до плинтуса. Многие тогда «наелись» того, что на жаргоне биржевых спекулянтов и журналистов называется «хай-тек». Через несколько лет спекулянты опять принялись надувать «пузыри», на этот раз на рынке ипотечного кредитования и ипотечных бумаг. Кончилась очередная азартная игра тяжелейшим финансовым кризисом 2007-2009 гг. Сдается мне, что сегодня мы становимся свидетелями нового раунда биржевой спекулятивной игры, и азартные ее участники решили опять разыграть уже подзабытую карту «цифровой экономики».

Мир денег в эпоху «цифровой революции», или Смерть банков

Сегодня в мире начинается так называемая «цифровая революция». Речь идет о преобразовании всех сфер общественной жизни и всех секторов экономики с помощью информационно-компьютерных технологий (ИКТ). Эти технологии в том числе содержат мощный потенциал преобразований сектора финансово-банковских услуг. Значительная часть инноваций, предлагаемых компаниями сектора ИКТ, прямо адресована банкам, страховым компаниям, иным организациям финансового сектора экономики. Такие инновации получили название «финансовых технологий» («финтех» – ФТ). Скорость внедрения ФТ, степень их распространения, экономические и коммерческие эффекты, социальные последствия зависят от многих факторов.

Конечно, в первую очередь, от позиции властей в лице центральных банков, Минфинов, финансовых регуляторов. На сегодняшний день позиции властей по поводу ФТ в разных странах сильно варьируют. В большинстве стран их отношение к ФТ можно назвать настороженным. Власти опасаются возможных радикальных изменений, которые могут привести к утрате со стороны Центральных банков, Минфинов и финансовых регуляторов контроля над развитием сектора финансовых услуг. В некоторых странах власти исходят из того, что революционные преобразования в сфере финансовых услуг неизбежны и пытаются управлять этими преобразованиями и даже их стимулировать в нужном направлении. Примером такой страны может служить Великобритания, которую считают одним из «локомотивов» ФТ. Небольшое количество стран явно ставит палки в колеса развитию ФТ, ссылаясь на то, что требуются серьезные или длительные тесты новых технологий. Иначе возникнут высокие риски для бизнеса и граждан.

Не менее существенным фактором является характер отношений между компаниями, создающими ФТ, и организациями финансового сектора экономики. На сегодняшний день имеется множество моделей выстраивания отношений между этими двумя сферами бизнеса: от тесного и плодотворного сотрудничества до жестокой конкуренции и борьбы на уничтожение противника.

Вопросами развития ФТ сегодня интересуются практически все серьезные компании и организации из сектора ИКТ и сектора финансовых услуг, а также консалтинговые компании. Каждый год появляется много интересных исследований по теме ФТ. Хочу обратить внимание на недавно вышедший доклад известной международной аудиторской и консалтинговой компании PricewaterhouseCoopers (PwC). Он называется «Размывание границ: Как компании сегмента FinTech влияют на сектор финансовых услуг. Всемирный обзор сегмента FinTech. 2016 год». Он интересен тем, что авторы доклада пытаются оценить перспективы развития сегмента ФТ до 2020 года. Доклад претендует на всемирный охват, но при этом он выпущен в нескольких версиях. Каждая версия адресована соответствующей стране (группе стран), имеет «национальную» специфику. Имеется и российская версия, которая позволяет нам понять, как выглядит Россия на фоне мировых тенденций развития ФТ1616
  https://www.pwc.ru/ru/banking/publications/fintech-global-report-rus.pdf


[Закрыть]. Исследование PwC базируется на опросах 544 респондентов из 46 стран мира. Большая часть респондентов – руководители или топ-менеджеры крупных и крупнейших компаний и организаций, представляющих сектор ИКТ, сектор финансовых услуг и консалтинговый бизнес. Для репрезентативности, как отмечают авторы доклада, некоторая часть респондентов представляет малый и средний бизнес. Больше половины всех респондентов (56%) представляют европейские страны.

Доклад PwC начинается с определения того, что такое ФТ: «FinTech – это динамично развивающийся сегмент на пересечении секторов финансовых услуг и технологий, в котором технологические стартапы (инновационные проекты – В.К.) и новые участники рынка применяют инновационные подходы к продуктам и услугам, в настоящее время предоставляемым традиционным сектором финансовых услуг». В докладе отмечается, что в 2015 году объем финансирования стартапов в сегменте FinTech увеличился более чем вдвое по сравнению с предыдущим годом, достигнув 12,2 млрд. (в 2014 году – 5,6 млрд.) долларов США.

Как отмечается во введении, «сегмент FinTech стремительно развивается, нарушая привычный порядок вещей в традиционной цепочке стоимости… Компании сегмента FinTech, использующие новейшие технологии, и новые направления деятельности перекраивают картину конкуренции, размывая границы, установившиеся среди игроков сектора финансовых услуг». Авторы доклада уверены, что в 2020 году финансовый сектор преобразится до неузнаваемости. Хотя многие об этом сегодня не задумываются. Не только простые люди, но даже некоторые компании и организации финансового сектора.

В докладе выделены следующие четыре сегмента финансового сектора, которые могут быть подвергнуться особенно сильному влиянию ФТ: банковское обслуживание (розничные услуги); денежные переводы и платежи; управление активами и частным капиталом; страхование.

В первой сфере (банковское обслуживание) авторы доклада выделяют следующие важнейшие инновации и тренды: рост популярности сервисов Р-2-Р-кредитования; переход на нефизические (виртуальные) каналы обслуживания, в том числе каналы мобильной связи; сокращение объемов «ручных» операций при работе с клиентами; появление инструментов самообслуживания и многое другое.

Во второй сфере (денежные переводы и платежи) перечисляются такие новации, как: появление нового поколения платежных терминалов; платежные решения Р-2-Р и «электронный кошелек»; альтернативные сети розничных платежных услуг и системы денежных переводов; упрощение процедуры оплаты покупок в интернете; бесконтактные технологии для «электронных кошельков»; распространение платформ международных (трансграничных) переводов; совершенствование платежей в звене торговых точек и т.д.

Третья сфера (управление активами и частным капиталом) предполагает, прежде всего, автоматизацию процесса размещения активов и управления капиталом. Более частные изменения в этой сфере: инновации в сфере брокерского обслуживания; разработка инвестиционных продуктов с участием конечного пользователя; сокращение сроков вывода инноваций на рынок и достижения «эффекта масштаба» и т.п.

Четвертая сфера (страхование): внедрение модели «страхование на основе использования» (оплата по факту оказанных услуг); внедрение роботов-консультантов; автоматизация других операций страхования; удаленный мониторинг пациентов (медицинское страхование); мониторинг «умного» автомобиля (автострахование); новые технологии количественной оценки рисков и т.д.

Перечисление всех инноваций в сфере ФТ может занять несколько страниц. Важно иметь в виду, что некоторые из заявляемых компаниями «новшеств» таковыми не являются. Все это было и раньше, меняется лишь «упаковка». Например, никаких принципиальных «прорывов» в деле количественной оценки рисков (банковское и страховое дело) не возникает. Расширяется лишь база данных для проведения таких оценок и используются более мощные компьютеры для обработки данных. Ряд разрекламированных инноваций могут оказаться «тупиковыми» и со временем уйдут в небытие.

Но некоторые инновации могут оказаться действительно революционными. Среди таковых, наверное, на первое место стоить поставить технологию, получившую название «блокчейн» (blockchain). В докладе PwC указанная инновация стоит на одном из первых мест в обзорах всех четырех сфер сектора финансовых услуг, это универсальная технология. В докладе дается следующее ее определение: «Блокчейн – это новая технология, которая объединяет в себе ряд математических, криптографических и экономических принципов, позволяющих вести базу данных с участием неограниченного количества пользователей без необходимости какой-либо проверки достоверности или сверки, выполняемой сторонней организацией. Проще говоря, это распределенный реестр с защищенным доступом».

Может быть, для неподготовленного читателя немного мудрено. Важнейшим результатом внедрения этого «распределенного реестра с защищенным доступом» может стать то, что из мира финансов (и экономики вообще) исчезнет ключевой институт под названием «посредник». И не только такой посредник, как нотариус, брокер, гарант, поручитель, рейтинговое агентство, аудитор, но и банк (депозитно-кредитная организация). Откройте любой учебник по экономике или банковскому делу. В нем написано черным по белому: банк – это финансовый посредник. Студенту объясняют: банк принимает деньги на депозиты, а затем передает их дальше в виде кредитов. Конечно, это очень специфическое посредничество, поскольку на один рубль (доллар, фунт стерлингов) банк может создать несколько новых денежных единиц (в учебниках это называется «денежным мультипликатором», но вообще-то это узаконенное жульничество). Но вся эта создававшаяся веками конструкция специфического банковского «посредничества» может рухнуть под напором технологии blockchain. В докладе PwC о возможных последствиях новой технологии сказано очень политкорректно: «Мы предполагаем, что блокчейн представляет собой очередной эволюционный скачок в области технологий оптимизации бизнес-процессов». Сотрудники компании PwC конечно же являются экспертами высокого класса и прекрасно понимают, какой катастрофой может кончиться бесконтрольное распространение технологии blockchain. И поэтому пытаются заранее предупредить банкиров, чтобы они успели «подстелить соломку». Используя для этого «птичий язык», понятный финансистам. Менее политкорректными являются многие компании Финтеха, которые прямо заявляют о том, что смерть банков не за горами. Далеко за примерами ходить не надо. Бог и кумир хай-тека Билл Гейтс многократно повторял: «Banks will die, banking – not». Итак, пророк хай-тека констатирует, что банки умрут. А вот операции, которые они выполняли, останутся. Но будут осуществлять на новой технологической основе. И осуществлять их будут сами граждане при помощи компаний Финтеха.

Во всех публикациях по теме «цифровой революции» (в том числе рассматриваемом нами докладе PwC) фигурирует таинственный символ «Р-2-Р». Это сокращение от английского термина Peer-to-Peer, который обозначает одноранговую, децентрализованную пиринговую сеть. Слово Peer означает равноправного участника (частное лицо, компания), который вступает в экономические отношения с другими такими же участниками напрямую, без посредников. Поскольку сеть одноранговая, но никаких «надзирателей» над участниками нет. Они просто не нужны, потому что технологии blockchain делают эти отношения абсолютно «прозрачными» для участников и в то же время абсолютно «закрытыми» для всех остальных, в том числе государства. Прежде всего, через пиринговые сети появилась возможность предоставлять кредиты в обход коммерческих банков и таких финансовых «надзирателей», как Центробанки. Цифры говорят сами за себя: мировой объем рынка Peer-to-Peer (P2P) вырос с 1,2 млрд. долл. в 2012 году до 64 млрд долл. в 2016 г.

и является одним из самых быстрорастущих сегментов розничного кредитования в мире. Компании ФТ помогают гражданам, малому и среднему бизнесу проводить стратегию «cut the banks» («обходись без банков»). Исчезновение банка как посредника позволяет денежным донорам получать приличные проценты (это становится особенно актуальным для многих на Западе, где процентные ставки по депозитам стали уходить в минус). Для заемщиков это тоже выгодно: проценты по кредиту ниже банковских. Кроме того, некоторые заемщики по разным причинам не могут вообще рассчитывать на кредиты. Например, из-за отсутствия кредитной истории. Финтех позволяет преодолевать эти ограничения.

Впрочем, мошенничества на ниве пирингового кредитования хватает. Получатели кредитов могут прекратить выполнение своих обязательств. Поэтому граждане предпочитают доверять свои деньги достаточно известным организациям (заемщикам), для которых невыполнение обязательств грозит попаданием в «черные списки» (такие списки помогают составлять компании ФТ).

Вернемся к докладу PwC и приведем некоторые оценки. В первую очередь, выделим две цифры. К 2020 году более 20% бизнеса в секторе финансовых услуг окажутся в «зоне риска» в результате «цифровой революции». Под термином «зона риска» имеется в виду, что компании и организации могут дойти до банкротства. Еще более сенсационна другая цифра. 57% респондентов сказали, что не знают, как будут реагировать на распространение технологии блокчейна. Часть из них вообще заявили, что никак реагировать не будут.

А вот дополнительные данные, раскрывающие возможные последствия «цифровой революции» для финансового сектора. 83% респондентов, представляющих финансовый сектор, вынуждены признать, что их организациям (банкам, страховым компаниям, инвестиционным фондам и т.д.) неизбежно придется нести потери в связи с развитием ФТ. Они обреченно соглашаются с тем, что компании сектора ФТ отнимут у них к 2020 году некоторые виды бизнеса. 83% – средний показатель по финансовому сектору. Среди банкиров показатель достиг 95%. Т.е. банки смотрят особенно пессимистично на свое будущее.

Все это контрастирует с настроениями компаний сектора ФТ, которые очень агрессивны и наступают. Респонденты, представляющие этот сектор, полагают, что к 2020 году они сумеют перетянуть на себя примерно 1/3 традиционного бизнеса финансового сектора экономики. Интересно, что это не очень сильно отличается от тех оценок потерь, которые дают представители финансового сектора. Финансисты полагают, что к 2020 году потеряют 28% бизнеса в сфере денежных переводов и платежей, 24% в сфере банковских розничных услуг, 22% в управлении активами и частными капиталами, 21% в страховом деле.

Общий вывод PwC таков: будет происходить постепенное и постоянное изменения баланс сил между сектором оказания традиционных финансовых услуг и сектором финансовых технологий в пользу второго. Авторы доклада избегают словосочетания «смерть банков», которое стало весьма модным в последние годы. Их доклад – попытка разбудить банки, страховые и иные финансовые компании, напомнить им, что в мире разворачивается «цифровая революция», в которой они могут погибнуть.

В докладе чувствуется тревога авторов за будущее. PricewaterhouseCoopers (PwC) – гигант аудиторского и консалтингового бизнеса, один из «Большой четверки» (другие компании: Deloitte, Ernst & Young, KPMG). PwC существует уже 160 лет, штаб-квартира в Лондоне. Традиционно ее основными клиентами были банки и финансовые компании мирового калибра. В течение нескольких лет от традиционной клиентуры PwC могут остаться «рожки да ножки». А вот будет ли востребован всемирно известный консультант и аудитор новыми хозяевами финансового мира – компаниями финтеха – большой вопрос. У «технологических ребят» из сектора ФТ большие амбиции. Новые технологии блокчейн, по их мнению, вообще делают аудит пятым колесом в телеге. А что касается консалтинга, то это у них получится лучше, чем у «Большой четверки», которую «технологические ребята» считают анахронизмом ХХ века.